Молочный вамп

Глава 29

Шкаф привезли к цветущим кустам сирени, выгрузили, поставили на асфальт и всем зевакам запретили говорить плохие слова рядом с грозным, дубовым шкафом. После рождения ребенка я пришла к Анне Семеновне с одной просьбой: совершить родственный обмен, по которому мы переезжаем втроем в ее трехкомнатную квартиру, а она переезжает в мою однокомнатную квартиру. И все довольны. Обмен состоялся, даже мебелью не менялись, все осталось стоять на своих местах. Антон Иванович сидел у Анны Семеновны дома с ее маленьким внуком, заигрывая перед малышом, с тревогой оглядываясь на янтарные часы.

Он не выдержала загадок последних дней, и спросил у Анны Семеновны:

– Анна Семеновна, откуда вы знаете о тайне старинной мебели?

– Антон, я давно занимаюсь антикварными предметами мебели, не все из них, но наиболее ценные экспонаты хранят в себе дух прошлого, и к нему надо относиться с большим почтением, вот и вся тайна, – и она ласково погладила стенку славянского шкафа.

Антона Ивановича, как подменили, он стал нежным, услужливым, почтительным к семье и мебели Анны Семеновны, да и Икар перестал употреблять негативные слова.

Родька проснулся с мыслью, что он непременно должен купить славянский шкаф в свое, личное пользование, тогда шкаф сделает его богатым бизнесменом. Он только жалел, что две зеленые бумажки людям воронам отдал не он, а Икар и шкаф перекачивал в ее квартиру, а у Астры этот шкаф станет таким дорогим…

После своего вещего сна, Родя, пришел к мысли, что шкаф ему нужен для фокусов перед людьми, для которых он станет магом и волшебником. Он научиться вызывать дух шкафа из прошлого, он сам изучит возможности шкафа и будет его единственным владельцем.

Родька жил на первом этаже холостяком в однокомнатной квартире, поэтому доставка шкафа в его квартиру, для него не являлась острой и мучительной. Трудным был вопрос, где взять деньги для его приобретения. Но ему помог случай… Шкаф перенесли на склад магазина, но к директору явился участковый инспектор, получивший информацию от своей местной агентуры, что увезенный шкаф вернулся в магазин.

Я на правах директор магазина, сказала, что шкафа нет, и откупилась от визитера, понимая, что шкаф надо из магазина немедленно убрать. Я почему-то вспомнила про друга Икара, Родьку, позвонила ему и сама предложила спрятать в его квартире славянский шкаф. Шкаф, упакованный в полиэтиленовую пленку, замотанный скотчем, прибыл в квартиру Родьки, как по – щучьему велению, по его хотению.

Величественный шкаф предстал перед глазами Родьки, его еще не успели отреставрировать. Родя протер шкаф от пыли и мелкого мусора олифой, дубовый исполин засветился приятным, деревянным излучением. В это время Родькин шкаф вновь заработал, в нем появилось свечение внутри шкафа.

В кабинет вошел мужчина высшего качества, так в своем мозгу я дала определение, вошедшему мужчине. Холеное, благородно лицо, величественная осанка, плечи отведены назад, живот отсутствовал. Посетитель, одетый в костюм неопределенного цвета, но весьма дорогой, и хорошо на нем сидящий, по всей великолепной фигуре, поздоровался с владелицей салона древней мебели и предложил мне умопомрачительный контракт, смысл моей работы, заключался в том, чтобы…

Проще говоря, господин Егор Сергеевич, положил на стол, перечень предметов старинной мебели, необходимой ему для создания музея своих предков. Дело в том, что я написала бизнесмену его биографию до пятого колена, коим он хотел зацепиться до фаворита и великого человека своего времени, графа Орлова. Легенду прошлого нынешнего предпринимателя, необходимо подкрепить настоящими предметами старины!

Я решила, что янтарные часы, как изюминку коллекции продам за огромные деньги, а пока часы стояли у нее дома. Прочитав предварительный перечень предметов, я успокоилась, многое я могла поставить в личный музей предпринимателя. Связь с общественностью у меня была налажена, летом я брала на работу студентов, а те занимались тем, что находили предметы старины. Господин Егор Сергеевич предлагал поставить требуемые предметы в минимальные сроки, оплата наличными. Для большей важности он выложил передо мной приличную сумму денег на первые расходы.

Я вызвала бухгалтера и на глазах предпринимателя, деньги официально оприходовала.

Я видела, как притащили, иначе и не скажешь, дубовый стол, осмотрев стол со всех сторон, пришла к выводу, что рядом со славянским шкафом он будет отлично смотреться. Но будут нужны дубовые стулья того времени, эту проблему я проходила, и теперь только вызвала к себе Антона Ивановича, чтобы его фирма к этому столу выполнила старинные стулья, той же эпохи.

Сообразительный Антон Иванович, сказал, что стулья надо украсить вензелями славянского шкафа, и заодно добавить их к этому, слегка простоватому дубовому столу. Антону Ивановичу выплатили задаток за заказ. Посмотрев на Антона Ивановича после Егора Сергеевича, я пришла к выводу, что не мешало бы Антона Ивановича приодеть, потом вспомнила его в паре с Анной Семеновной, и решила, что так он целее будет.

Селедкин старший сделал копию славянского шкафа, хорошую, добротную копию. Люди ходили вокруг шкафа, открывали двери, естественно не вызывая свечения внутренних поверхностей дубового гиганта. Все бы ничего, но вновь явился участковый инспектор, пытаясь найти упущения, по поводу уничтожения этого шкафа; ему показывали, что шкаф новый, еще стружкой пахнет, а тот все искал вчерашний день.

В дверь вбежал возбужденный Родька, увидев стоящий новый славянский шкаф, закричал истошным голосом:

– Он еще и летает!!!

Выяснилось, что он сбежал от свечения в шкафу, прибежал за помощью, чтобы выкинули из квартиры шкаф. В открытые двери его квартиры, просочилась толпа людей, потом быстро остановилась перед старым шкафом, ничем непримечательным, вполне достойным быть на свалке жизни. Стоило в комнату войти Родьке, как шкаф ожил. Из шкафа пошло белое свечение, завораживающее своим светом. Люди стояли и не двигались, им казалось, что если они сдвинуться с места, что-нибудь произойдет.

Первым пришел в себя участковый инспектор:

– Вот он шкаф! А я грешил на Астру, а это Родька безобразничает. Родька, где шкаф взял?

– Где? На свалке, его не успели уничтожить, тамошние люди его к себе определили.

– Значит так, сейчас дружно его загружаем в машину и везем на свалку! – грозно сказал инспектор, и… исчез в белом свечении шкафа.

Люди тихо стали выходить из комнаты, остался Родька, он сел на кособокий стул:

– А мне, что делать? – спросил он у шкафа, – А, надо Астру позвать, она вернет инспектора, – вспомнил он, как она Икара из этого шкафа высвобождала, но ехать за ней ему не хотелось, а мобильного у него не было…

Грузчики вернулись в магазин и сообщили мне о событиях в квартире Родьки.

Рисковать Ирина я не захотела, и вызвала Селедкина младшего, дала ему деньги на цифровой фотоаппарат.

Шурик Селедкин оказался сообразительным парнем, все сделал, как надо, сфотографировал славянский шкаф, выпустил из него инспектора, сфотографировал, приросшего к стулу, огорченного жизнью Родьку. На их глазах шкаф превратился в полированного красавца, Шурик тут же запечатлел его новый облик, шкаф из своих недр на вензеля выпустил позолоту. От такой красоты Шурик и Родька пришли в такое изумление, что оба сели на один стул, ножки у него подвернулись, и они растянулись перед шкафом.

В этот момент в комнату вошла я:

– Какой шкаф красивый, ребята, а вы, почему с пола на него смотрите?

Парни сидя боялись вымолвить слово, они в упор не видели меня, перед ними стояла молодая графиня, лет семнадцати, в платье, с талией под грудью, с локонами: жена Пушкина с известного портрета. Мгновение и видение исчезло, они увидели перед собой директора и скромный шкаф.

– Ребята, что с вами? Мне показалось, что шкаф был красивым, а он опять стал обычным.

– Астра, я тоже это видел, я запомнил, каким он был, вероятно, шкаф подсказывает, каким он был, видение из прошлого. Его надо реставрировать по его указанию, – необыкновенно спокойно проговорил Шурик.

– Отличный вывод, но что-то мне подсказывает его нельзя перевозить, кто его будет реставрировать? Если к нему подходит реставратор, он выдает радиоактивное излучение, а вас двоих он хорошо выносит. Шурик, приводи своего отца, попытайтесь восстановить шкаф здесь. Материалы и работу оплачу.

Шкаф промолчал, соглашаясь с речью умной женщины, а я подумала о янтарных часах, у меня возникла мысль, что славянский шкаф и корпус огромных часов, словно одним человеком созданы, папа Карло у них был один.

– Родька, есть просьба, поставь решетки на окна, металлическую дверь; к тебе привезут янтарные часы, твое дело их охранять, наблюдать, лишних людей не пускать, все плачу. Не волнуйся, плачу не из своего кармана, из кармана заказчика.

Нина, пожив у Анны Семеновны четко осознала, что есть лучшая жизнь, есть красивее одежда и обувь, и сделала свой вывод.

Она стала донимать Ирина просьбами: купи это, купи то, не купишь, уйду из дома и не вернусь. Девочка стала меняться вещами с подругами, обменивала свои вещи на чужую одежду, обувь, сумки. Ирина не успевала следить за одеждой дочери, то она исчезала, то появлялась. Стоило матери купить для дочери кроссовки за большие для нее деньги, как они через день исчезали, через неделю появлялись грязные.

Мать их отмывала добела, кроссовки исчезали, и если приходила в дом подруга к Нине того и смотри, что что-нибудь прихватит и вынесет. Взрослая женщина от такой чехарды предметов дочери, купленных для нее с большим трудом, порой на последние деньги, стала нервной и взвинченной до предела. Любая подруга дочери стала для нее врагом первой величины. Дом стал адом. Дочь повадилась гулять по вечерам, перед прогулкой стала требовать деньги на карманные расходы, ведь Анна Семеновна ей давала карманные деньги!

Дочь запугивала мать, угрожала ей жалобами отцу, доставала ее по всем статьям.

Мать заболела, сил встать у нее не было, она сказала:

– Я не пойду на работу, мне плохо.

– Ты, чего, мать! Мне деньги нужны, а она болеть вздумала!

Мать дошла до рыданий, неконтролируемых, сквозь рыдания дочь продолжала ее обвинять в своей плохой жизни. Мать стала истерически кричать проклятия.

Дочь спокойно сказала:

– Выпей воды, это я из-за тебя три года назад боялась дома одна сидеть! Это ты во всем виновата! Не кричи на меня. Ты зачем меня к бабушке Брынзе посылала? Она меня за косы таскала!

Наверно было за что, – подумала Ирина, выпив воду после таблетки, а сказала:

– Нина, сама бери ключи от квартиры, открывай и закрывай дверь за собой.

Дочь ушла гулять, уверенная в своей правоте. Мать полежала, встала, занялась домашними делами, делиться такими событиями ей не хотелось. Мать Паши тоже почувствовала временное влияние Анны Семеновны, поначалу она радовалась, что сын пожил в достатке, по-человечески, с компьютером в квартире, с отцом пообщался. А сын… он по возвращению от отца стал унижать мать своим высокомерием, своими новыми знаниями. Говорить ей, что она глупая, ничего в жизни делать не умеет, ничего не понимает. Он круто изменился, и теперь излучал презрение в адрес матери, та не знала, что ей делать. Парень с достоинством носил вещи от Икара и Анны Семеновны, и полностью отказывался носить ту одежду, что покупала ему мать Маня.

Сам Антон Иванович, в очередной раз, выручив Анну Семеновну от нападения, возвратился в свою холостяцкую берлогу. Он рвался к ней, но понимал, что это невозможно. После нее его не интересовали две его бывшие женщины, он им отдавал деньги на детей, а сам жил достаточно экономно, да и не так много он и получал, чтобы все были счастливы. Так, что Антон Иванович не мог решить проблемы своих детей на уровне Анны Семеновны – разные у них финансы, разные. Икар не мог простить мне Егора Сергеевича. Его он ненавидел всеми фибрами своей души. Но Икар не был столь могучим мужиком, и осознавал, что физические силы у них разные, и от этого только больше его ненавидел, он еще продолжал сомневаться, а сын чей?

Его или Егора Сергеевича? На пике этой затаенной злобы, он приметил Леночку, продавца из антикварного магазина. Стал оказывать ей посильное внимание, тем и отводил свою душу от ненависти. Я почувствовала, что Икар ко мне охладел, но дел с малышом было так много, что я даже радовалась его холодности, у меня на него сил не оставалась.