Красавицы Бостона. Монстр

Первая

«Я вошла».

На мгновение эта мысль отвлекла меня от всего остального, что наводнило мою голову: шума, боли, сомнений.

Я спустилась по лестнице в «Пустоши» – самый популярный ночной клуб Бостона.

Мне было категорически запрещено появляться в «Пустошах». Однажды вышибала даже выставил меня за дверь, медленно проговорив: «Босс показал всем твою фотографию, куколка. Сказал, что уволит любого, кому хватит ума тебя впустить».

Тогда мне было двадцать шесть, но это незначительное обстоятельство никак ему не помешало. С тех пор, как два года назад Сэм Бреннан купил этот клуб, чтобы проворачивать в нем свои темные делишки, он не пускал меня на порог, хотя мои братья приходили сюда каждую неделю.

– Не могу поверить, что тебя не узнали, сучка. Сэм от страха наложит столько кирпичей, что сможет построить точную копию Эмпайр-стейт-билдинг! – с надрывом прошептала Эммабелль (или просто Белль) и дала мне «пять», пока мы протискивались мимо хипстеров вдоль стен с обоями в стиле ар-деко психоделической расцветки и искусственными чучелами животных неоновых цветов.

В вопросе развлечений в городе Белль была моей единственной сообщницей, поскольку обе наши подруги, Сейлор и Персефона – младшая сестра Эммабелль, недавно стали матерями, а потому короткий послеобеденный сон и обмен советами по кормлению грудью интересовали их больше, чем распитие напитков в баре.

К тому же Белль была владелицей «Мадам Хаос», печально известного своей мерзостью клуба в центре города, и всегда любила посмотреть, как идут дела у конкурентов, так что уговорить ее пойти сегодня со мной не составило никакого труда.

«Пустоши» оказались темнее и меньше, чем я себе представляла. Источали упадок. Я заметила, что в клубе всего несколько бархатных диванов, небольшой танцпол и длинная барная стойка из черного дерева. Над баром в ряд висели несколько маленьких винтажных телевизоров, и на всех шел один и тот же черно-белый фильм «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу».

На фоне играла песня «Fool’s Gold» группы The Stone Roses, от которой дрожал пол под моими ногами, облаченными в кожаные сапоги до колена на высокой шпильке.

Разодетые в костюмы завсегдатаи вечеринок нюхали дурь с барной стойки, а одна парочка открыто занималась сексом прямо на диване в дальнем углу зала. Девушка в костюме Дамы Червей скакала на коленях у парня, прикрыв их грязное дело подолом платья.

Клуб был олицетворением Сэма. Темный и гнусный, но вместе с тем на удивление красивый.

Я разгладила свой наряд. Сегодня Хэллоуин. Прекрасный повод скрыть свою истинную личность. Я выбрала образ Джулии Робертс из фильма «Красотка»: надела короткий светлый парик и дополнила его солнцезащитными очками, ярко-красным блеском для губ, голубой мини-юбкой и обрезанной белой майкой.

Белль спрятала свои светлые волосы под черным париком в стиле Умы Турман в «Криминальном чтиве». Она оглядывала зал в поисках своей следующей жертвы, наигранно потягивая электронную сигарету.

– В любом случае, Сэм козел, раз внес тебя в черный список.

– Сэм – козел по многим причинам, но все они никак не связаны с тем, что он внес меня в черный список. Однако то, что он запретил мне посещать его клуб безо всякой видимой причины, лишь показывает, какой он тиран, – тихо сказала я.

Я редко дурно отзывалась о Сэме – да и вообще о ком-либо, раз уж на то пошло, но если все же делала это, то только в разговоре с Белль, потому как знала, что она меня не осудит.

– Думаешь, он сделал это потому, что ты сестра Хантера и Килла? – спросила Белль.

– Нет, я думаю, он сделал это потому, что я напоминаю ему обо всем, что он хочет забыть, – честно ответила я, но не стала вдаваться в подробности.

О парке аттракционов.

О том поцелуе.

О нашем разговоре.

Сэм никогда не думал, что увидит меня снова. Я не входила в его планы, а все, что в них не входило, должно исчезнуть. Именно поэтому он так со мной обращался – с безразличием, приправленным жестокостью. Смотрел мимо меня всякий раз, когда мы оказывались в одном помещении. Всегда оставлял без внимания любые мои слова и поступки.

Мы с Белль уселись на высокие табуреты у барной стойки. Я жестом попросила бармена подать нам два джина с тоником, а сама изо всех сил старалась не упасть и (или) не разрыдаться в чужой напиток.

К своим двадцати семи годам я бывала в барах всего несколько раз. До последнего была слишком занята учебой в медицинской школе, чтобы погружаться в клубную жизнь, а теперь поступила в ординатуру. Во всяком случае, так думали окружающие. Но сегодня ночью я хотела совершить что-то безрассудное, опасное и глупое. Напомнить себе, что я жива.

Сегодня я хотела встретиться с Сэмом Бреннаном, хотя знала, что не стоит этого делать.

Ведь сегодня, как и в ту самую ночь, я стала свидетельницей смерти человека.

А всякий раз, когда смерть оказывалась рядом, меня одолевала потребность приютиться в душе монстра и спрятаться от мира.

Ситуацию осложняло еще и то, что я постоянно видела Сэма.

На ужинах, благотворительных мероприятиях и вечеринках.

Он уже почти десять лет работал на мою семью.

Так или иначе, я позволила случиться худшему. Я продолжала любить его издалека, как солнце любит луну. Существуя в одном мире, но на расстоянии. Навеки предначертанные звездами, но всегда слишком далекие.

С того вечера мы едва обмолвились парой слов, хотя наши семьи сблизились благодаря Хантеру и Сейлор. Встречи с ним всегда отзывались во мне горько-сладкой смесью восторга и боли.

Я научилась получать удовольствие от обоих чувств.

– Забудь на сегодня о Сэме. – Белль посасывала трубочку, поглощая джин с тоником, будто участвовала в олимпийском состязании по пьянству до беспамятства.

Под своим костюмом Белль была вылитая Марго Робби. Голубые глаза с кошачьим взглядом, блестящие светлые волосы, изящно изогнутые брови и греховно полная нижняя губа.

– Ты никуда не выбиралась с тех пор, как начала ординатуру в Женской больнице Бригэма[13]. А это было больше полугода назад. Заведи интрижку. Повеселись. Вы это заслужили, доктор.

– Я не завожу интрижки, – заметила я, соломинкой раздавив в стакане лайм, будто он чем-то меня обидел.

– Пора это изменить. Какой-то бред, когда практикующий гинеколог – то есть женщина, которая в буквальном смысле заботится о чужих вагинах, – не заботится о своей собственной. Нельзя вечно тосковать по члену, который не отвечает взаимностью. На нем свет клином не сошелся. В море еще полно рыбы.

– Что ж, я искренне надеюсь, что ты не заработаешь отравление ртутью, Белль, – похоже, ты слишком увлеклась дегустацией этой самой рыбы. – Я сделала щедрый глоток напитка, понимая, что мои слова прозвучали по-ханжески, и тут же жалея о своем замечании.

Белль, ничуть не обидевшись, запрокинула голову и рассмеялась.

– Ох, Эш, да ты просто умора. А большинство людей об этом даже не знает. За безупречной наружностью скрывается американская принцесса, которая жаждет, чтобы ее украл монстр, а не спасал принц. Да ты опасное создание, когда хочешь таковой быть.

Напитки шли один за другим, на фоне громко играла хорошая музыка в жанре инди. Вскоре Белль вытащила меня на танцпол, где мы стали отплясывать, прижавшись друг к другу, под треки The Shins, Two Door Cinema Club и Interpol.

Пряди светлого парика прилипали к моему лицу и блеску на губах, пока я гнала прочь воспоминания о сегодняшней смене в больнице и выкрикивала слова песни «Runnin’ with the Devil» группы Van Halen вместе с пьяной восторженной толпой, вновь утопив печали в шуме и огнях.

Мисс Би.

Иглы.

Смерть.

Мать.

Отчаяние.

В какой-то момент Белль, как и всегда, сосредоточила свое внимание на каком-то мужчине.

Эммабелль Пенроуз была самопровозглашенной полигамной женщиной. И хотя вовсе не была ненасытной в связях, точно не искала серьезных отношений и больше всего любила секс на одну ночь. Моногамные отношения были для нее таким же чуждым понятием, как биде или коричневый соус. Она знала, что другим людям это нравится, но никогда не испытывала искушения попробовать самой. Но в тех редких случаях, когда она все же выбирала себе любовника, то была горячо ему предана и заставляла его чувствовать себя центром мира.

Наверное, именно по этой причине она разбила столько сердец, что не могла счесть.

Ее сегодняшней жертвой стал высокий темноволосый красавчик в костюме Зорро.

Они устремились навстречу друг другу и завязали беседу, а я осталась неловко пританцовывать в одиночестве, а потом вернулась к бару.

Белль подошла ко мне через десять минут.

– Мы едем в отель Four Seasons. У него есть друг в администрации, который может предоставить нам президентский люкс. Скажи, он даст фору Антонио Бандерасу, а? – Белль прикусила нижнюю губу, наблюдая через весь зал, как он забирает их пальто из гардероба и бросает на нее беспокойные взгляды, чтобы убедиться, что она не передумала и не сбежала.

Я с улыбкой облокотилась на барную стойку.

– Безусловно, но тебе не кажется, что костюм у него отвратительный?

– Ага, отвратителен, как сыр в пицце «Домино’с». К счастью, я проведу с ним только одну ночь, а не всю жизнь. – Белль подмигнула и чмокнула меня в лоб. – Счастливого Хэллоуина, док. Ты уж постарайся уйти отсюда не в одиночестве и пиши, если что-то понадобится, ладно?

Она ушла, не дожидаясь ответа.

Я подумывала вызвать Uber и поехать домой, но какой в этом смысл? Родители еще не вернулись с очередного благотворительного ужина, а именно по этой причине я здесь и оказалась. Обычно, когда мама была дома, она настаивала, чтобы мы проводили время вместе. Братья были со своими женами и детьми.

Я вернусь в пустое, чрезмерно большое поместье и буду вариться в собственных мыслях, мрачных воспоминаниях и сожалениях.

Я подала бармену знак, чтобы налил мне еще один джин с тоником, выпила его залпом и, вернувшись на танцпол, стала танцевать в одиночестве.

Через десять минут неподалеку начал пританцовывать парень в костюме охотника за привидениями, в танце подходя все ближе ко мне. На вид он был юн. Младше меня. Светловолосый студент с раскрасневшимся от бостонского холода лицом. Какое-то время мы танцевали рядом, а потом он прокричал мне на ухо:

– Я Крис.

Я наклонилась, чтобы ответить ему, хотя знала, что мы с Крисом точно не уедем домой вместе. Как бы там ни было, я не из тех, кто водит домой первых встречных. Меня уж точно не назвать монашкой, и мне хватало ума не беречь себя для Сэма, но все же я и на двух пальцах могла бы пересчитать мужчин, с которыми спала в своей жизни. К тому же я знала их адреса, полные имена, номера телефонов и, к большому моему смущению, средний балл в колледже.

– Эш, – уклончиво ответила я.

Эш могло означать Эшли или Эшлинн.

Эшлинг – довольно редкое имя, а Фитцпатриков знали все в Бостоне.

– Ты выглядишь чертовски сексуально, Эш. – Он облизнул губы, раздевая меня взглядом.

– Спасибо. – Я натянуто улыбнулась, мысленно надевая одежду обратно.

– Можно я куплю тебе выпить?

Я понимала, что уже навеселе, но была еще отнюдь не пьяна. Я кивнула.

– Подойдет любой напиток в бутылке. Я сама открою.

– У тебя нет открывашки.

– Зато есть зубы, – ответила я.

Буквально. И фигурально.

Крис приподнял бровь, ухмыляясь.

– Это точно!

Он принес мне пиво. Мы потанцевали еще немного. Когда заиграла песня «Heads Will Roll» группы the Yeah Yeah Yeahs, Крис пристроился позади меня и начал тереться о мою задницу. Он был возбужден, и мне это осточертело. Осточертело все. Особенно сегодня.

Я не увижусь сегодня с Сэмом. Его здесь нет. Весь мой план провалился, а мне пора минимизировать потери и зализать свои раны дома, где я хотя бы смогу утопить печали в еще большем количестве алкоголя, не рискуя при этом оказаться жертвой изнасилования.

– Было весело, Крис. Спасибо. Доброй ночи. – Я прихватила сумочку-клатч и направилась к лестнице, но у Криса оказались другие планы. Он схватил меня за руку и потянул обратно на оживленный танцпол, дыша мне в лицо едким перегаром.

– Не так быстро, Красотка[14]. А где моя благодарность за пиво?

Ага.

Значит, он из числа мужчин, которые считают, что, купив девушке выпивку, получают билет прямиком в ее трусики. Я потянулась в сумочку, достала оттуда хрустящую десятидолларовую купюру и бросила в его сторону, с ухмылкой наблюдая, как банкнота пролетела между нами и, словно перышко, осела на липкий пол.

– Держи. Купи себе что-нибудь классное. Например, здравомыслие, чтобы не домогаться женщин.

Я снова развернулась на каблуках. А он снова схватил меня за руку. На этот раз дернул ближе к себе, и я врезалась в его тело. Сердце начало прерывисто колотиться, когда он впился пальцами в мою кожу, оставляя опоясывающие руку синяки.

– Не-а. У меня есть другая мыслишка насчет оплаты.

– Тогда советую тебе подумать еще, потому что я не такая.

– Тогда зачем оделась, как шлюха? – Он с вызовом вскинул бровь. – Давай без болтовни, Эшли. Мы с тобой хотим друг друга, и это случится.

Я подняла взгляд и попыталась вырваться. Он крепче сжал мою руку. Я открыла рот, чтобы пригрозить ему или закричать, но вдруг Криса оттащили назад и, как молокососа, схватили за ворот его костюма охотника за привидениями.

Вскрикнув от удивления, я отступила назад, сбивая с ног еще одного человека на танцполе.

Сэм Бреннан.

Монстр здесь собственной персоной, неожиданный участник происходящего. Он поднял Криса в воздух, стоя в компании двух вышибал. Студент махал руками, беспомощно пытаясь схватиться за воротник костюма и не задохнуться.

Он пришел.

– Избавьтесь от него, но сперва сломайте ему пару костей, – сухо велел Сэм, бросив Криса на пол стонущей кучей, словно мешок с мусором.

– Черт, приятель, – заскулил Крис, когда двое здоровенных парней схватили его под руки и потащили к лестнице. – Прости, я не знал, что она VIP. Да брось, Бреннан. Пожалуйста!

– Захлопнись, – насмехался Сэм.

– Мне теперь запрещено появляться в клубе? – захныкал Крис.

Сэм бросил на него равнодушный хмурый взгляд.

– К тому времени, когда мои люди с тобой закончат, тебе повезет, если не придется до конца жизни мочиться кровью. Уведите его. – Он указал на дверь наверху лестницы, и вышибалы тотчас исполнили приказ.

Сэм шагнул ко мне. Я отступила на шаг назад, а колени так и подкашивались от страха и желания.

Я попалась с поличным в его клубе, разодетая, как знаменитая проститутка из девяностых. Замечательно. Он точно всыпет мне по первое число. Может, даже расскажет об этом моим братьям и отцу.

Я зажмурилась, готовясь к словесной порке.

– Идем со мной, – тихо прохрипел он.

– Прости! Я…

– Что, что?

Почему он не вышвырнул меня на улицу вместе с Крисом?

Я огляделась по сторонам, мысленно проклиная Белль за то, что бросила меня одну. Ей бы хватило безумства ввязаться в драку с Сэмом. И суметь победить.

Сэм опустил руку мне на поясницу и подтолкнул к бару, а затем повел мимо двух охранников, преградивших узкий, тускло освещенный коридор. Каждую клеточку моего тела покалывало от тревоги. Мы миновали четыре двери – по две с каждой стороны коридора, – и все они были открыты. Игральные залы. Сэм заправлял подпольным казино под видом ночного клуба «Пустоши». Все знали, что «Пустоши» пользуются дурной славой, но лишь немногие избранные были посвящены в истинную причину его известности.

По всей видимости, только самые богатые и уважаемые люди Новой Англии могли обеспечить себе членство в маленьком джентльменском клубе Сэма – да и то только в том случае, если за них поручится одно из немногих доверенных лиц.

Я мельком увидела зал. Коричневые тона, дуб, сигаретный дым. Сидящие внутри мужчины курили сигары, попивали дорогой скотч, смеялись и делали ставки.

Мы молча поднялись по лестнице к двери, которая, судя по всему, вела в его кабинет. Сэм распахнул черную деревянную дверь, закрыл ее за нами и облокотился на стол.

Я огляделась вокруг, часто моргая от резкого флуоресцентного света и впитывая новые подробности о его жизни. Ничто в этом помещении не кричало о богатстве или власти. Оно выглядело как самый обычный кабинет владельца ночного клуба. Сэм не бросался деньгами напоказ. В том смысле, что выглядел, как подобает человеку при деньгах, но не стремился демонстрировать свое богатство.

Теперь мы остались наедине, и никто не помешает ему перемолоть мое тело и слепить из меня фрикадельки за то, что ослушалась и пришла сюда.

Сердце билось так часто, что казалось, меня стошнит.

– Послушай, я… – Я попыталась объяснить свое присутствие в клубе, но он поднял руку, заставляя меня замолчать.

– То, что произошло с тобой этой ночью, не служит отражением моего клуба или его посетителей. Я знаю, что порой здесь случаются буйства, но сексуальные домогательства – это за гранью. Я бы хотел предложить тебе купон на сотню долларов за доставленные неудобства, мисс… Робертс. – Он изучал меня взглядом, хотя в его глазах не было ни страсти, ни желания.

Я прикусила губу, чтобы не открыть рот от потрясения, как только все поняла.

Сэм не узнал меня.

Он понятия не имел, кто я такая.

Да и как бы он узнал? В светлом парике, в маскарадном костюме, с полноценным макияжем, да еще и в солнцезащитных очках.

Сердце екнуло, призывая меня воспользоваться ситуацией. Это потрясающая возможность. Заполучить Сэма, в действительности им не обладая.

Я знала, что любимый монстр Бостона скандально известен тем, что спит с любой желающей того женщиной. Так почему не со мной?

«Потому что это безнравственно, низко и нечестно, – упрекнул меня внутренний голос с легким французским акцентом – ее голос. – Не говоря уже о том, что ты заслуживаешь мужчину, который будет умолять тебя, а не наоборот».

Да, она по-прежнему преследовала меня. Спустя десять лет после смерти.

Но у Сэма не было моральных принципов. Почему не сыграть по его правилам?

– А кто сказал, что я не хотела внимания? – я вздернула подбородок, заговорив более томным, хриплым, чем мой собственный, голосом.

Сэм изогнул густую, темную бровь, лениво присев на стол и скрестив руки на широкой груди.

– Во-первых, язык твоего тела. Одни читают книги, а я – людей. Ты пыталась вырвать руку, а это понятный во всем мире знак: «отвали к черту». Я заметил тебя на мониторе. – Он указал подбородком на монитор на столе, на экране которого мелькали черно-белые записи с камер клуба со всех ракурсов.

Я растянула кроваво-красные губы в улыбке.

– Ты прав. Он был не в моем вкусе. Но это не значит, что я пришла сюда не для того, чтобы поразвлечься.

– Вот как? – безразлично переспросил он.

– Да. – Мой голос едва заметно дрогнул, когда мне вспомнились слова, которые я увидела на двери туалета в парке аттракционов.

Страсть мимолетна, любовь остается.

Страсть нетерпелива, любовь ждет.

Страсть обжигает, любовь согревает.

Страсть опустошает… А любовь? Любовь убивает.

С.О.Б.

Сэмюэл Остин Бреннан.

Глупо ли думать, что их написал он? Что эти слова когда-то давно были адресованы мне?

– Тогда тебе стоит пойти в зал и попытать удачу. – Его голос, словно ледяной душ, вмиг остудил мои заигрывания.

– Или, может, мы могли бы помочь друг другу. – Я поиграла прядью выбеленных волос, стараясь не дергать за парик слишком сильно и не выдать себя.

Сэм ответил насмешливой, полной сомнений улыбкой.

– А кто сказал, что я в поисках партнерши?

– Твоя кровь.

– Ты знаешь, какая у меня кровь?

– Горячая, – пояснила я.

– Неважно, горячая она или холодная, тебе со мной не справиться, милая.

– А ты проверь.

Он медленно прошелся взглядом по моему телу, будто пытался решить, стоит ли ради меня расстегивать штаны. Я задрожала, понимая, что в любое мгновение он может понять, кто я такая.

Чем дольше мы говорили, тем более неуверенно звучал мой голос. Пронзительно.

В манере Эшлинг. Казалось, Сэм обдумывал мое предложение, поглаживая подбородок.

– Развернись, – велел он.

Я послушалась, остро ощущая, что он оценивает мою задницу. У меня была красивая задница. Я четыре раза в неделю занималась йогой вместе с матерью, несмотря на плотный график ординатора на первом году обучения. Но вот что главное в неразделенной любви: ты всегда считаешь себя недостойным объекта своего обожания.

– Подними юбку. – Его жесткий голос рассек воздух.

Я сделала, как он велел, хоть и знала, что он увидит кое-что неожиданное.

Мои белые хлопковые трусики, практичные и великоватые мне на размер. Удобный выбор женщины, которая весь день проводит в медицинской форме, но совершенно не подходящий к этому образу.

Он издал смешок. Мое сердце екнуло.

– Выметайся.

Я обернулась, оставшись стоять с задранной до талии юбкой и выставив зад в его сторону.

– Я знаю таких мужчин, как ты, – соблазнительно протянула я.

– Таких, как я, больше нет.

– Я могу доставить тебе удовольствие, – я не сдавалась.

– Сомневаюсь. – Он склонил голову набок, тихо посмеиваясь. – Вон.

Я бесстыдно отодвинула трусики в сторону, чтобы обнажить перед ним ягодицы, и стала ласкать себя. Воздух наполнили звуки, с которыми пальцы соприкасались с выступившей от возбуждения влагой, давая понять, что я полностью готова к тому, чтобы меня взяли.

– Пожалуйста… – Я наклонила голову набок и прикусила нижнюю губу, выгибаясь, чтобы ему было лучше видно, как я мастурбирую.

Он ничего не сказал.

Маленькие радости. Он дает тебе еще один шанс. Не профукай его.

Я развернулась, пока он не передумал, и с важным видом направилась к нему, стуча каблуками высоких кожаных сапог и понимая: сейчас или никогда. Сэм Бреннан никогда не дал бы шанса Эшлинг Фитцпатрик, но мог дать его этой незнакомке. Подойдя вплотную, я опустилась на колени и посмотрела на него через стекла больших солнцезащитных очков.

– Можно? – спросила я, опустив руку на его пах.

Сэм посмотрел на меня сверху вниз, а его глаза цвета бури игриво заблестели.

– Ты уж постарайся, Робертс. Я не трахаюсь с неопытными.

Я расстегнула молнию на его брюках. За десять лет, прошедших с того дня в парке аттракционов, Сэм Бреннан благополучно превратился из парня в мужчину. Отказался от темных рваных джинсов и мягких футболок в пользу брюк от Armani и черных классических рубашек, и теперь от него пахло, как от знакомых мне миллиардеров. Он пользовался одеколоном, который наверняка нравился обоим моим братьям и стоил тысячу долларов за штуку. Единственное, что осталось с юности, – висящий на шее талисман со Святым Антонием с выгравированными на нем инициалами С.О.Б. и глядящие с усмешкой глаза, которые способны заглянуть в душу.

Я спустила его черные дизайнерские трусы, коснувшись пальцами подстриженных темных волос в паху. Член выскочил из белья. Твердый, как камень. Толстый и длинный, пугающе большой и с фиолетовой веной, тянущейся вдоль ствола.

Он был красивым, насколько может быть красивым член. Рот наполнился слюной, и я облизала губы.

Но не стала сразу браться за дело, а осторожно наклонила голову, чтобы не задеть парик, и, взяв его яички в рот, нежно их пососала.

Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы и запрокинул голову, не ожидая такого шага. Я провела пальцем вокруг ствола, дразня его, пока ласкала и посасывала яички, вдыхая его мускусный, землистый запах.

– Твою мать, – простонал он. – Вот это ход.

Подавив улыбку, я сосала, дразнила и лизала его, почти не касаясь члена, который то и дело дергался и набухал все больше, требуя моего внимания. Через несколько минут Сэм схватил меня за парик с затылка, пододвигая к главному событию – звезде этого шоу. Я ахнула и тут же смахнула его руку, стараясь удержать парик на месте.

Сэм опустил на меня хмурый взгляд, опешив на мгновение.

– Имеешь что-то против членов?

– Вовсе нет. – Мой голос звучал с придыханием, жалко. – Извини. Просто у меня волосы растрепались под париком, и я не хочу, чтобы ты их увидел.

Иссиня-черную копну, которую ты тотчас узнаешь.

– А у тебя сложилось впечатление, будто мы будем делать гребаные свадебные фотографии? – В его серых глазах кружило удовольствие. – Кого это на хрен волнует?

– Нет, ты прав, никого, конечно.

«Дуреха, – пропела в моей голове мисс Би. – Такая покорная и доступная».

– И раз уж такое дело, почему не снимешь солнцезащитные очки? – Он приподнял бровь. – А то у меня такое чувство, будто мне отсасывает Стиви Уандер[15].

Потому что тогда ты увидишь мои глаза и узнаешь их тоже.

У меня были такие синие глаза, какие увидишь не каждый день. Отец говорил, что синевой с ними мог сравниться только океан.

Я обхватила член Сэма, взяла его в рот до самого горла, и он едва не зарычал от удовольствия.

– Хороший отвлекающий маневр, Робертс. Быстрее.

Я принялась двигать головой, не переставая удивляться тому, что у меня во рту член Сэма Бреннана.

Даже я не могла отрицать, что мое увлечение – нет, одержимость, – им не знала границ. Но от нее никому не было вреда. Мы оба свободные, совершеннолетние и постоянно оказываемся в одних и тех же местах. Он по-своему изменил мою жизнь и превратил ее в нечто иное, более глубокое. Хороший минет – меньшее, чем я могла отплатить ему за то, что наставил меня на тот путь, по которому я шла сегодня.

– Ладно, давай посмотрим, насколько хороша твоя киска или задница. Вставай, Красотка.

Я выпрямилась в полный рост, чувствуя, как эйфория захлестывает меня, подобно шторму. Сэм обхватил меня за затылок и поцеловал. Лениво, грубо. С языком, зубами и желанием. Поцелуй был совсем не похож на тот, что мы разделили на том страшном аттракционе много лет назад. Он не развивался неспешно, как хорошо написанная книга.

Внезапно Сэм отстранился и хмуро на меня посмотрел.

– Что? – спросила я, тяжело дыша. Мои трусики уже промокли. Я схватилась за ворот его рубашки и принялась бесстыдно тереться об него грудью, оказавшись на грани оргазма. – Да что?

– Имбирь, – холодно процедил он. – И мед.

– Имбирь? – Я отчаянно заморгала за стеклами очков. – О чем ты?

– Я знаю только одну женщину, от которой пахнет имбирем и медом.

Я.

Он говорил обо мне.

Обо мне и моем дурацком шампуне из Франции, к которому меня пристрастила мисс Би.

Сэм без предупреждения сорвал темные очки с моего лица, а вместе с ними и парик. Мои длинные, черные как смоль волосы густыми волнами рассыпались по плечам, ниспадая до самых ягодиц. Я уставилась на него, округлив глаза.

Меня поимели – и вовсе не так, как я надеялась.

Я закашлялась, видимо, подавившись отчаянными извинениями, которые мое тело никак не могло извергнуть. Я знала, что он меня не тронет – во всяком случае, физически, – но не сомневалась, что накажет.

Месть – любимый язык Сэма Бреннана, и он в совершенстве им владел.

– Фитцпатрик! – взревел он, словно зверь.

– Сэм, я… – замотала головой. Merde! – Прошу. Всего один раз.

– Не вздумай морочить мне голову. Позже с тобой разберусь. Но сначала дам тебе то, о чем ты молишь уже больше десяти лет, и напомню… – он с силой прикусил мою губу, – почему, – схватил мои трусики через юбку и сорвал их одним отработанным движением, которое я сочла впечатляющим, притом что они были отнюдь не облегающими, – нельзя, – он разом ввел в меня два пальца, – со мной, – растопырил их внутри, растягивая меня до предела, и я яростно содрогнулась от удовольствия и желания, чувствуя, как слабеют колени, а потом подалась ему навстречу, приподнимая бедра и бесстыдно умоляя о большем, – связываться.

Сэм оскалился, а потом снова грубо меня поцеловал, не прекращая безжалостно ласкать пальцами. Жадно. Свирепо. Страстно. Это был другой поцелуй. Поцелуй подавленного вожделения. Такого, которое накапливалось годами, полными брошенных украдкой взглядов и едва не случившихся событий. Я прочувствовала его каждой косточкой своего тела, каждой клеткой кожи.

Наши губы сливались в поцелуе, а я впилась пальцами в его мускулистые плечи и толкнулась бедрами вперед, подавая ему знак, чтобы ввел пальцы глубже.

Он вынул их и, грубо обхватив меня за ягодицы, закинул мои ноги себе на талию. Отнес на стоящий неподалеку дубовый бильярдный стол и посадил на край, упираясь возбужденным членом мне в живот. Сэм потянулся в задний карман, достал оттуда презерватив и разорвал упаковку ровными белыми зубами.

– Ты девственница, Эшлинг? – спросил он, водя указательным пальцем по моей киске, не прикрытой трусиками, которые теперь, порванные, валялись где-то на полу его кабинета.

Вопрос был вполне оправданным: я никогда не состояла в серьезных отношениях, никогда не приводила домой мужчину на праздники или официальные ужины, да и в целом была, пожалуй, самым застенчивым, самым скучным человеком из всех, кого он встречал. И все же его вопрос болезненно уязвил мою гордость. Будто он нанес удар в самую душу.

– А это имеет какое-то значение? – Я выхватила у него презерватив и дрожащими пальцами раскатала по члену. Я подарю этому мужчине лучший секс в его жизни, даже если это станет последним, что я совершу в своей. Сделаю так, что он больше ни с кем не захочет спать.

– Вообще никакого.

– Тогда предлагаю тебе выяснить это самому. – Мы встретились взглядом, и на мгновение от вида его серых глаз я лишилась дара речи.

Я встречала мужчин. Множество красивых, успешных, богатых мужчин. Но все они были одинаковые. Их осанка, мягкость и нежные руки лишали их истинной мужественности, которую Сэм источал без особых усилий.

Сэм был чувственным, грубым и опасным. Ему не было равных.

Он это знал. Я это знала.

Сэм улыбнулся кривоватой улыбкой плохого парня.

– Такая чертовски самоуверенная. Если хочешь, чтобы тобой овладели, тогда тобой овладеют в стиле Сэма Бреннана. Никаких сожалений. Никаких повторений. И, черт возьми, ничего не рассказывай родителям, детка.

С этими словами он развернул меня спиной к себе, опустил руку между моих бедер, собрал влагу и смазал ей задний проход.

От удивления я вытаращила глаза. Я еще никогда не занималась анальным сексом. Сэм ввел палец в тугое отверстие, в тот же миг проникая членом в мое лоно.

Он вошел одним глубоким, яростным толчком.

Я почувствовала себя наполненной до предела, когда Сэм проник в меня и пальцем, и членом. Издала стон. Возбужденные соски стали такими чувствительными, что от одного только их трения о лифчик я оказалась на грани оргазма. Я запрокинула голову и застонала.

Только не кончай после четвертого толчка. Будь добра хотя бы сделать вид, что ты не податливая глина в его руках.

– Значит, не девственница. – Сэм начал двигаться, одной рукой придерживая меня за талию, а второй лаская задний проход.

Клитор покалывало от трения о бильярдный стол, возле которого он меня трахал. С каждым толчком я сжимала его мышцами, наклоняясь, чтобы он мог войти глубже. Затем опустила руку между нами и стала массировать его яички.

До Сэма я была только с двумя мужчинами: с обоими познакомилась в университете, и оба служили мне спланированной подготовкой к главному событию – то есть Сэму. Даже моя сексуальная жизнь была выстроена и распланирована так, чтобы он стал моим.

Я встречалась с двумя вундеркиндами из Гарварда, которые, насколько я знала, слыли экспертами в области секса, и уговорила обучить меня всем их грязным трюкам. Я мотала на ус, превращаясь из застенчивого, неловкого новичка в нимфу в постели.

Я кусала, лизала, дразнила и щекотала там, где нужно.

Сосала, надавливала и сжимала.

Не ради них – а ради него.

Но я не ожидала, что и он доставит мне такое удовольствие. Невообразимое.

Когда Сэм ввел второй палец в тугой задний проход, я застонала громче и отчаянно сжала руками бильярдный стол, теряя контроль над собственными ногами и едва не поддавшись удовольствию. Он брал меня жестко, а когда я почувствовала, как внутри покалывает от первой судороги оргазма, Сэм вышел из меня, взял член в руку и прижал его между ягодиц у заднего прохода, покрытого моими соками.

– Надо же, маленькая Эшлинг Фитцпатрик уже выросла и умеет трахаться, как порнозвезда.

Сэм разразился бездушным смехом, пытаясь преуменьшить важность этого момента, списать со счетов значимость происходящего.

Его.

Меня.

Все, что было запретным и неправильным, но все же это происходило вопреки всему.

Он входил в меня медленно и осторожно, и хотя боль была сильнее, чем я готова признать, я стойко терпела ее, подталкивая задницу ему навстречу, пока он не вошел до конца.

Наступила напряженная тишина, которой я воспользовалась, чтобы привыкнуть к ощущениям, возникшим, когда он наполнил меня сзади. Я почувствовала, как он содрогнулся от удовольствия у меня за спиной.

– Возможно, твою киску уже использовали, но задницу еще никогда не трахали. Это очевидно.

Я ничего не сказала, потому что это была правда, и она причиняла больше боли, чем его движения во мне, ведь служила мучительным напоминанием о том, как безнадежно я в него влюблена. Он наклонился, оставаясь внутри, смахнул волосы с моего плеча и коснулся губами уха.

– Тебе обязательно нужно было, чтобы хоть что-то произошло у тебя впервые именно со мной, не правда ли, Эшлинг Фитцпатрик? Бедная, романтичная душа.

С этими словами он вышел и снова ворвался в меня. Я вскрикнула от боли и крепче схватилась за бильярдный стол, но после первых нескольких толчков боль сменилась удовольствием. Особенно когда он приподнял меня чуть выше, чтобы шершавая обивка столешницы снова дразнила клитор. Я не прекращала ласкать его пальцами, потирая чувствительную точку между яичками и ягодицами.

Все мое тело охватило пламенем, и я сжала ягодицы, а мышцы во всем теле задрожали, когда оргазм снова начал накрывать меня мощными волнами.

– Я сейчас кончу, – закричала я.

Сэм застонал и сделал несколько резких толчков. Мы кончили вместе.

Перед глазами все расплывалось. Я чувствовала, как сжимаю его мышцами, продлевая оргазм, чувствовала, насколько он твердый внутри меня.

Я обмякла на бильярдном столе и закрыла глаза, ощущая, что юбка так и осталась собрана на талии, когда Сэм осторожно вышел из меня. Каждый сантиметр его плоти выходил мучительно, и я подозревала, что сантиметров там было отнюдь не мало.

Прижавшись щекой к зеленому пушистому сукну бильярдного стола, я слышала, как Сэм ходит по комнате. Медленно спустила юбку по бедрам, чтобы прикрыть голую, измученную задницу.

– Давай, вставай, ледяная принцесса. Мой роскошный винтажный бильярдный стол предназначен не для сна.

Я развернулась, намеренно забралась на стол, развалилась на нем и, опершись на локти, устроилась поудобнее. Если я достаточно хороша, чтобы трахать меня возле бильярдного стола, значит, сгожусь и на то, чтобы на нем посидеть.

– Попроси любезнее, – ответила я равнодушным, надменным тоном, который, как я знала, Сэм терпеть не мог. – И, может, встану.

– Мне чужды любезности. Тебе уже должно быть об этом известно. Где ты научилась всем этим постельным хитростям? – Сэм сидел за столом и застегивал ремень, а источаемое им презрение скрыло все признаки того, что мы только что оттрахали друг друга до потери сознания.

Он закурил и выдохнул струйку дыма в мою сторону.

– Ты хотел сказать, трахаться? – Я спрыгнула с бильярдного стола и с улыбкой подняла свои парик и очки. – Не забывай, что я провела семь лет среди людей, чья главная цель в жизни – изучение человеческого тела. Я неплохо провела время, исследуя различные способы, как заставить человека кричать от удовольствия… и боли. Ты и половины не видел. – Поправив юбку и парик, я заставила себя пойти к двери. Не потому, что хотела уйти, а потому что должна была сделать вид, что во мне осталась хотя бы капля достоинства.

Всем прекрасно известно, что Эшлинг Фитцпатрик по уши влюблена в Сэмюэла Бреннана с самой первой встречи. Ни к чему одаривать его безраздельным вниманием и отчаянными признаниями в любви. У нас был отличный секс. Теперь дело за ним.

Я желала все, что он готов мне дать.

Мимолетный роман, отношения и все прочее в этих пределах, лишь бы быть с ним.

Плачевно? Возможно. Но я никому не причиняю вреда. Никому, кроме себя самой.

А Сэм? Каким бы устрашающим он ни был, я знала, что он никогда не притронется ко мне вопреки моему желанию. Да, он представлял опасность, но не для моей жизни. Только для моего рассудка.

– Я уже увидел больше, чем мне хотелось о тебе знать, детка, – сказал Сэм, зажав сигарету зубами и хмуро глядя в стоящий на столе монитор, по которому наблюдал за происходящим в клубе.

– Кстати, чем ты сейчас занимаешься? Ты же педиатр? – хмыкнул он.

– Гинеколог. В Женской больнице Бригэма, – ответила я, расправив юбку на бедрах, и сделала еще один шаг к двери.

Останови меня. Скажи мне остаться. Попроси мой номер.

– Ты правда думала, что, разодевшись, сможешь меня соблазнить? – внезапно спросил он.

– Но ведь смогла? – заносчиво ответила я, а потом закатила глаза. – Честно? Я оделась так, чтобы попасть в клуб, а не для того, чтобы тебя соблазнить.

– И почему ты захотела сюда попасть? – Он все не сводил глаз с экрана.

– Потому что «Пустоши» – самое популярное заведение Бостона.

– Тебя не интересуют самые популярные заведения Бостона, – заметил он.

– Конечно, интересуют, – холодно ответила я, мысленно задаваясь вопросом, думал ли он обо мне и о том, что мне нравится и не нравится. – Порой даже хорошим девочкам хочется побыть плохими.

– Именно поэтому тебе и запретили посещать это заведение, – невозмутимо ответил Сэм.

– Это несправедливо.

– Мы со справедливостью вообще с разных гребаных планет. Какая черта моего характера навела тебя на мысль, будто мне важно быть справедливым?

Среди вымогательств, убийств и отмывания денег у Сэма явно не оставалось свободного времени для вступления в Лигу Справедливости в роли Капитана Хорошего парня. И все же называть его несправедливым казалось мне… ну, несправедливым. В конце концов, он выгнал парня, который ко мне приставал.

– Ты запретил мне посещать твое заведение, потому что знаешь: стоит мне подобраться слишком близко, и тебе придется обратить на меня внимание, а каждый раз, когда мы оказываемся вместе, происходит волшебство, – возразила я, бросая ему вызов.

«Уходи, mon cheri. Ты делаешь себе только хуже», – настаивал голос мисс Би в моей голове.

Сэм откинулся на спинку кресла, оторвав, наконец, взгляд от экрана, и посмотрел на меня.

– Единственное волшебство, которое произошло сегодня между нами, заключается в том, что я на всю жизнь растянул тебе задний проход на пару сантиметров. Несмотря на это, вы совершили грязный ход, мисс Фитцпатрик.

– Мы, монстры, делаем то, что должны. Ты и лучше меня это знаешь. – Я пожала плечами.

– Ты не монстр, – процедил он.

– Ты понятия не имеешь, кто я.

– И чего ты хотела добиться? Трахнуться разок? – процедил он.

– Разок? Нет. Несколько раз? Конечно. Смотря, как ты себя поведешь, – как бы невзначай ответила я, направляясь к двери.

Он мог отказывать мне сколько угодно, но когда мы были возле бильярдного стола, он смотрел на меня в точности, как тогда в парке аттракционов. С жаждой, которая подсказывала, что он поглотит меня и ничего не оставит тому, кто появится в моей жизни после него.

– Эшлинг, – рявкнул он, когда я опустила ладонь на дверную ручку, собравшись открыть ее и уйти.

Я остановилась, но оборачиваться не стала, хотя сердце бесновалось в груди.

– Если мы будем трахаться, – и я говорю «если», а не «когда», – то этим все и ограничится. Все, ради чего ты была рождена и воспитана: уважаемый муж, дети, семья, лабрадор для полноты картины на рождественской фотографии, – я отверг еще до твоего рождения. Только секс. Ни больше ни меньше. И по очевидным причинам о нашей договоренности никто не должен знать.

Мы оба знали, каковы эти очевидные причины, но никто не осмеливался назвать их вслух.

Он предлагал мне кое-что. Начало. Я знала, что все остальное мне еще предстоит постараться заслужить. Сэм Бреннан был сломленным человеком, но это поправимо. Я верила в это всем сердцем, вопреки – а может, благодаря – всем его поступкам, свидетельницей которых стала за эти годы.

Он бесчисленное количество раз вытаскивал мою семью из неприятностей, не дал моему старшему брату лишиться семейной компании и окружал меня заботой, пусть и издалека.

Возможно, он сам этого не знал, но у него, в самом деле, были моральные принципы, правила и жесткие границы.

Я намерена заставить его увидеть себя таким, каким видела его я. И тогда, возможно, – только лишь возможно, – он сможет увидеть меня такой, какая я есть. Женщина, достойная его внимания.

А пока я готова принять все, что он готов мне предложить, пусть даже грубый, агрессивный секс.

Oui[16]. Ты официально сошла с ума, mon cheri.

– Что ты задумал? – я прислонилась плечом к дверному косяку, демонстрируя такую выдержку, какой мог похвастаться только зрелый козий сыр.

Сэм почесал подбородок, основательно раздраженный из-за всей этой ситуации.

– Мы не можем трахаться у тебя дома, раз ты до сих пор живешь с родителями, – кстати, что это вообще за хрень? – а я в свою квартиру никого не пускаю, так что, думаю, можем встретиться завтра здесь. В то же время.

– Почему не там? – выпалила я.

– Что? – он оторвал взгляд от экрана, уже устав от этого разговора.

– Почему ты никого не пускаешь в свою квартиру?

– Потому что я всех ненавижу, – произнес он невероятно медленно, глядя на меня так, будто ответ и так очевиден, просто я конченая идиотка. – Почему же еще?

– Значит, в твоей квартире никто никогда не был?

– Мои родители бывали раз или два. Сейлор знает адрес, но ей не разрешено туда приходить. Почему ты до сих пор живешь с родителями? – он бросил мне провокационный вопрос.

Я повела плечом, изображая спокойствие.

– Не вижу смысла платить за отдельное жилье, раз, по сути, живу в больнице.

– Только не делай вид, будто, живи ты в отдельной квартире, тебе пришлось бы хоть кружку за собой помыть. Ты слишком богата, чтобы делать что-то самостоятельно, и мы оба это знаем. Так почему ты до сих пор прячешься за мамочку с папочкой? – грубо повторил он.

Правда была сложной, удивительной и, что хуже всего… невероятной. Он ни за что не поверит, даже если я ему расскажу. Чего я и не думала делать, потому что правда была постыдной. Я марионетка. Пешка в игре моих родителей. Тут нечем гордиться.

Я помотала головой.

– Значит ли это, что мне теперь разрешено посещать «Пустоши»? – спросила я.

– О нет, все так же запрещено, дорогуша. Я не хочу видеть, как ты развлекаешься с этими неудачниками. Один из моих вышибал проведет тебя через черный ход, когда придешь завтра, но тебе запрещено ходить в бар или в любой из игровых залов.

– До завтра, Монстр.

– Никс, – кивнул он на прощание.

Я помчалась домой, словно вихрь, и вбила в гугле данное им мне прозвище, испытывая восторг, страх, удовольствие и радость.

Никс: существо, обитающее в воде. Получеловек-полурыба, живущий в ослепительном подводном дворце и являющийся людям, принимая различные привлекательные формы (как правило, образ прекрасной девушки).

Никс – монстр женского пола.

Сэм по-прежнему считал нас равными.

Порочными, непредсказуемыми существами, которые прячутся у всех на виду.

И теперь, когда он впустил меня, я обрушу все его стены и наконец-то сделаю своим.