Монстр из-под кровати

Глава 1

В ту же секунду в кухонную дверь, которая вряд ли выдержала бы один-единственный мощный удар, деликатно постучали и хрипловато поинтересовались:

– Мисс, вы еще здесь?

Визжать в третий раз я посчитала глупостью, так как ни первый, ни второй не помогли, хотя звукоизоляция оставляла желать лучшего и я нередко становилась невольной свидетельницей бурных соседских скандалов и не менее бурных примирений. А вот поди ж ты, в пять утра никто не спешит на помощь, а ведь только попробуй включить вечером музыкальный кристалл чуть громче, чем шепотом! Мигом начнут в потолок стучать да грозить стражей!

– Мисс?

– Здесь, – неохотно призналась я, торопливо затягивая шнуровку и одергивая подол, при этом стараясь не думать, что на мне нет ни обуви, ни чулок, ни тем более нижнего белья. И сразу же пригрозила: – Но я здесь не одна, и у меня нож!

– Пожалуйста, не пораньтесь, – то ли поглумился, то ли посочувствовал неведомый гость и тут же натужно закашлялся. Медицинские курсы, шедшие факультативом, я посещала неохотно, но даже мне, далекой от медицины девице, послышались в кашле незнакомца зловещие нотки серьезного заболевания. – Прошу прощения за то, каким нелепым способом нанес вам визит и, наверное, напугал, но у меня засбоил портал. Мне очень повезло найти точку выхода… кхе-кхе… не в толще породы. Скажите, в каком я городе?

Вежливый тон, грамотная речь, хотя и произнесенная неприятно хриплым голосом, да несомненная принадлежность к магическому сословию немного привели в чувство, и я даже слегка прониклась сопереживанием к неведомому гостю, но врожденное недоверие не позволило отпереть вот так сразу. Для начала я зажгла тусклый кухонный светильник, вооружилась сковородкой и только потом приоткрыла дверь, тут же отступив обратно.

– Вы в Дербшире, сэр. Северная провинция Фрегии.

– Тигран. Меня зовут Тигран, мисс… – немного напряженно произнес темноволосый незнакомец лет тридцати, оказавшийся куда крупнее и жутче, чем мне показалось в момент обнаружения его под кроватью.

А еще он был полукровкой, на что прямо намекали его все еще бордовые глаза и черная рунная вязь у виска, бледнеющая с каждой секундой.

– Злата. Меня зовут Злата. – Я прямо встретила его изучающий взгляд и на всякий случай покрепче сжала рукоять сковороды. Чугун – это вам не сдобная ватрушка!

Мы рассматривали друг друга молча не меньше пяти минут. За это время рунная вязь пропала окончательно, а глаза сэра Тиграна приобрели более естественный серый цвет. Чуть побледнела и темная кожа, став не мрачно-сумеречной, а лишь слегка загорелой, хотя и непривычно сероватой. Смягчились черты хищного лица, что, впрочем, не сделало его приятнее: широкий приплюснутый нос, тяжелый подбородок, нависшие над глубоко посаженными глазами крупные надбровные дуги и спутанные кучерявые волосы, доходящие до плеч, – нарисуют такого на плакате «Их разыскивает стража за особо тяжкие», и ты безоговорочно поверишь.

– А у вас кровь, – отметила я немного невпопад, когда смогла оторваться от разглядывания лица незаурядного гостя и переключила внимание на остальное. – Вы ранены?

– Ерунда, царапина, – поморщился мужчина, но новый приступ кашля заставил его согнуться едва ли не пополам, а на прижатых к губам пальцах показалась кровь.

– Только не говорите, что это туберкулез! – возмущенно воскликнула я, намекая на то, что это болезнь бедняков и шахтеров, а уж никак не магов, в силах которых проложить путь засбоившего телепорта под кровать к незнакомой девице. – К тому же у вас весь камзол в крови!

– Правда? – искренне удивился Тигран, когда сумел унять приступ кашля. Посмотрел вниз, удивился еще больше и сразу же поморщился. – Что ж… – Мне достался очень странный и неприятно пронзительный взгляд, после чего гость удивил меня снова. – Милейшая Злата, вас не затруднит помочь мне раздеться?

Для особы, разбуженной в пять утра окровавленным магом, без приглашения проникшим в святая святых любой юной девицы – спальню, соображала я относительно быстро.

Сначала прикинула степень его опасности, как нас учили на уроках ОБЖ. Затем сложила с тем, что читала о полукровках, стараясь не зацикливаться на том, что обычно писали о таких мужчинах в дамских романах. После чего в памяти всплыли матушкины наставления о дружбе и взаимопомощи, которые когда-нибудь мне обязательно воздадутся… И со вздохом вернула сковороду на плиту.

Вряд ли кашляющий кровью сэр Тигран желает сию секунду предаться плотским утехам с взлохмаченной и крайне хмурой бледной девицей, одетой на скорую руку, так что, скорее всего (и наверняка!), его просьба – не более чем желание выяснить степень неведомого ранения и оказать себе первую помощь.

Главное, чтоб не последнюю.

А у меня репутация и так хромает, так что не хотелось бы объяснять городским стражам, как в моей квартире появился труп и кто его, собственно, убил.

Выходя из кухни следом за мужчиной, которому посоветовала про себя вернуться туда, откуда появился, я прихватила лампу и три раза постучала по дверному косяку.

Итак…

Если кожаный камзол маг еще сумел кое-как снять сам, то когда речь зашла о жилете весьма необычного фасона, а затем и рубашке, пришлось уже попотеть мне. Сначала над жилетом, который оказался невероятно плотным, с тугими застежками и довольно тяжелым для обычного, сшитого всего лишь из ткани странного матово-стального оттенка. Затем над черной рубашкой, уже начавшей прилипать к телу в местах, куда натекла кровь.

А натекла она много куда: и на мощную грудь с темными кружочками сосков, обрамленных кучерявой порослью, и на удивительно рельефный живот, на котором можно было без труда рассмотреть не только кровь, но и каждую мышцу, и под ремень черных брюк, куда я смотреть и вовсе опасалась, переживая, что не смогу справиться с воображением и оно заведет меня куда-нибудь не туда. Ну или туда. Под брюки и все с этим связанное.

– Вам бы к целителям, – протянула я опасливо, когда стало ясно, что рана на теле мага не одна, и если многие выглядели как глубокие царапины, оставленные неведомым крупным зверем, то одна из них, проходящая аккурат через всю грудь наискосок, вызывала серьезные опасения. Может, отсюда и кашель с кровью? Не удивлюсь, если и ребра переломаны, и легкие повреждены.

– Ерунда, – недовольно отмахнулся на мое справедливое замечание сэр Тигран, заставляя сурово нахмуриться. – Сутки-другие, и все затянется.

– Ах, ну да, вы же из этих… – не сумела я удержать язвительное замечание, обидевшись на его халатное отношение к собственному здоровью и моим нервам.

Последнее, кстати, расстроило куда больше. Я тут, видите ли, стараюсь не обращать внимания на то, что напротив меня стоит наполовину обнаженный мужчина! Терплю его навязанное присутствие! Переживаю, в конце концов, чтобы он не помер! Да у меня, если уж на то пошло, эстетический шок! Первый мужчина в спальне, и тот – раненый маг-полукровка, даже не планирующий меня совращать! А он?

– Из каких – из этих? – напряженно уточнил сэр Тигран. И на его лице вновь промелькнули отголоски рунной вязи.

– Из тех самых. – Я бесцеремонным образом ткнула пальцем в видимый простым глазом компромат на его виске, но под конец слегка смягчила обвинение, не сказав прямо. – Из потомков частично ушедших.

Но все равно скулы гостя хищно заострились, словно я обвинила его в непотребном, и сэр Тигран, потемнев взглядом, отрывисто кивнул.

– Верно. Мой дед – демон. Вас это коробит, Злата?

Вопрос ошарашил, и несколько долгих секунд я не знала, что сказать после подобного предположения. Да что он себе позволяет? Подумать такое… Обо мне?!

Злость, которой я давала выход очень редко, зачастую остро жалея о последствиях своей несдержанной натуры, вырвалась наружу, и я ледяным тоном отчеканила:

– Во-первых, господин маг, меня коробит не ваше темное происхождение, а ваше халатное отношение к собственному здоровью. Во-вторых, меня коробит способ вашего появления в моей, как вы могли заметить, спальне, что ставит под угрозу мою репутацию. И в-третьих, кажется, вы ранены еще и в голову, причем неоднократно, потому что крайне нелепо задавать подобные вопросы той, кто сама – дочь обычного беса! А теперь не злите меня еще больше своими глупыми вопросами и лягте! Буду оказывать вам первую помощь, раз уж сами вы на это не способны!

Властным жестом я указала замершему магу на смятую постель, вторым категоричным жестом пресекла все попытки возражений. После чего не стала ждать, когда до сэра Тиграна окончательно дойдет весь смысл моей тирады, и направилась в санузел – набирать в тазик воды, прикидывая, что из вещей мне не жалко совсем уж сильно и какие из этого скудного списка подойдут, чтобы перевязать раны.

Взятая пауза позволила слегка успокоиться и снова мысленно укорить себя за несдержанность. Ну зачем я все это сказала? Теперь у него появится повод смотреть на меня свысока и, может быть, даже брезгливо. И ведь многим совсем не важно, что отец до сих пор безумно любит мать и у них, по меркам многих, образцово-показательная семья. И не напоказ, а на самом деле. Что никто никого грязно не совращал и они супруги официально. Что наш деревенский священник – лучший друг отца, а все мои братья и сестры – обычные благовоспитанные люди со своими семьями и устроенным бытом. Лишь меня, одну из пяти детей четы Грэхемов, самую младшую, не обошла стороной магическая составляющая сути беса. И ладно бы просто не обошла… так нет! Лишь мазнула слегка и отправилась дальше! И теперь не человек я, но и не бесовка. Не магичка толком и даже не полумагичка. Так, слегка одаренная, вздорная и гневливая девица, у которой из всех достоинств разве что узкоспециализированный нюх на магию, поломки и прочие неприятности. И хвостик. Правда, последнее за достоинство мало кто считал. Иногда я к ним присоединялась.

Ах да, еще имелась капелька магических сил на простейшие бытовые заклинания, не больше пяти в день, но это уже совсем мелочи.

Одно из них, кстати, пришлось потратить на подогрев воды, потому что из крана обычно текла ледяная. Спасибо хоть чистая, а то по осени, когда дожди могли идти неделями напролет, забивая сточные канавы, и не только, из крана частенько шло нечто коричневое и крайне неприглядное.

Вот было бы забавно уморить гостя, занеся в его раны канализационную инфекцию!

Кстати, как он там?

Хм, не ушел. И даже сел, хотя я бы предпочла, чтобы он лег.

– Вы не ушли, – не удержалась от замечания, когда сэр Тигран прямо с порога вперил в меня свой напряженный взгляд.

– Не ушел, – кивнул он, подтвердив мои слова, и натянуто улыбнулся. – Сами ведь приказали. А кто я такой, чтобы перечить столь грозной деве?

Последние слова мага даже слегка походили на заигрывание, но этим ранним утром я была совершенно не в том настроении, поэтому ухватилась за предоставленную возможность и, поставив тазик с замоченным в нем полотенцем прямо на кровать, чтобы не тянуться далеко, ехидно поинтересовалась:

– И действительно! Кто вы такой, сэр Тигран?

Отвечать маг не спешил. Я уже протерла ему грудь, аккуратно смывая с кожи кровавые разводы, успела мысленно поразиться скорости регенерации (мелкие ранки уже начали затягиваться, а из крупных больше не текла кровь), а он все молчал. Молчала и я, вдруг сообразив, в какой щекотливой ситуации нахожусь, практически поглаживая обнаженную грудь незнакомому мужчине. И полбеды в том, что он ранен и глажу не пальцами, а стираю кровь полотенцем!

Беда в том, что воображение-то не дремлет!

Я уже почти закончила свою навязанную помощь, когда зачем-то решила отвлечься от созерцания самого идеального мужского живота, какой только видела, и подняла взгляд выше.

Его глаза снова были бордовыми. Мне бы испугаться и снова сбежать на кухню вооружаться сковородой, но я лишь участливо спросила, хотя почему-то шепотом:

– Больно?

– Немного, – как будто через силу признался маг, пряча демонический блеск под ресницами, оказавшимися невероятно длинными и густыми. Мягко, но настойчиво забрал у меня полотенце, словно решил домыть живот сам, и, все так же пряча от меня взгляд, тихо произнес: – Неловко просить, но, Злата, вы не принесете мне воды?

– Воды? – переспросила я немного заторможенно. – Пить хотите?

Мужчина кивнул.

Неуклюже заторопилась, будто от этого зависела жизнь мага, едва не опрокинула на него тазик с грязной водой и лишь после этого смогла взять верное направление на кухню, чувствуя, как горят пунцовые щеки, а в груди полыхает пожар несвойственного мне смущения.

Ох, что ж со мной творится-то? Я даже воды в стакан налить смогла не сразу – отчего-то дрожали руки да в коленях ощущалась предательская слабость. Но я была бы не я, если не сумела бы справиться всего лишь с собой, и наконец вернулась с водой к магу.

Но спальня была пуста.

Ни сэра Тиграна, ни его испачканных вещей. Даже полотенца – и того не было. Постояла с минуту, задумчиво отхлебнула воды – не пропадать же добру, после чего проверила санузел, оказавшийся пустым, растерянно помедитировала перед входной дверью, открытый замок которой прямо говорил о том, как именно покинул квартиру мой утренний гость, задвинула засов и вернулась обратно на кухню.

Ни-че-го не понимаю!

Минут двадцать я бездумно рассматривала окно, за которым едва-едва начало светать. Виды так себе – пара чахлых кустов черемухи, грозящей зацвести со дня на день, завалившаяся ограда кладбища и сереющие надгробия за ней, но сейчас они меня вовсе не волновали.

Что это вообще было? Куда он ушел? И почему? И главное – нет ли за ним погони?

Последнее встревожило меня не на шутку. И почему я подумала об этом только сейчас? Хотя лучше бы совсем уж не думала!

В общем, я снова взялась за сковороду и уже вместе с ней отправилась изучать место, откуда возник этот странный маг.

За время моего отсутствия новых пришельцев в спальне не появилось. Не возникли они и тогда, когда я, припоминая шепотом известные еще с детства ругательства, встала на карачки и попыталась изучить щель под кроватью. Такой маневр усложнялся занятыми руками: в одной – сковорода, в другой – светильник. Кроме того, щель между дощатым полом и кроватью была настолько узкой, что я невольно поразилась тому, как сэр Тигран вообще смог оттуда вылезти.

И ладно бы я там что-то нашла! Но нет… Ни новых незваных гостей, ни оброненных магом улик (на пару мгновений я почувствовала себя героиней детективного романа, недавно обсуждаемого на вечерних чтениях), ни даже пыли. Последнее не могло не порадовать, так как всего лишь за утро я умудрилась использовать аж три бесценных заклинания из пяти. А ведь еще даже день толком не начался!

Выдохнув с легким сожалением, хотя сама вряд ли смогла бы внятно объяснить подобную реакцию, я заняла более приличную позу, а затем и вовсе перебралась на кровать. Если не считать нескольких случайных капель крови под кроватью и испачканной в одном месте простыни все той же кровью, ничто не намекало на то, что мое утро сегодня началось сколь-либо необычно.

И, наверное, можно только порадоваться, что уход сэра Тиграна помог избежать еще большей неловкости и новых неудобных вопросов с моей стороны, но радоваться не получалось. Если уж на то пошло, я бы предпочла, чтобы он вышел из засбоившего телепорта где-нибудь за пределами моей квартирки, потому что в душе неумолимо росли неудовлетворенность и возмущение.

Это ведь так все загадочно и волнительно! А он? Взял и смылся! Ни ответов, ни банального «спасибо»! Еще и полотенце спер гад!

В общем, типичный маг!

Повздыхав еще немного над несправедливостью бытия, но уже на кровати, краем глаза я отметила, как стало светлее за окном, погасила светильник, экономя не такое уж и дешевое масло, бросила взгляд на будильник, но лишь сильнее расстроилась – часики, доставшиеся мне почти даром, все-таки сломались, показывая все те же пять утра.

Вот что значит беда не приходит одна!

И как теперь быть? На приобретение новых банально нет средств, до зарплаты еще почти неделя, а каждый медяк и так уже расписан. Надеяться на чудо и попытаться починить его в очередной раз? Так и последний был уже тем самым чудом.

Говорила мне мама: «Зачем тебе этот город, Златочка? Все равно с твоей специализацией там нет для тебя ничего путного! Возвращайся к нам, мы-то уж тебе и мужа найдем, и к делу пристроим!»

И рада бы… Но нет. В мои почти двадцать в деревне ко мне быстро бы приклеили ярлык старой девы, и не видать мне толкового мужа как своих ушей. Да и какой муж согласится на жену-бесовку? Разве что совсем слепой, глухой, да и дурачок к тому же. Потому что, как ни уважали моего отца-краснодеревщика в деревне, все равно находились сплетники, злословящие за спиной о нашей семье и обо мне в особенности.

Нет уж. Не вернусь я в деревню, где мужики, подпив, до сих пор гоняют чертей вилами, а их женки, только дай повод, – мигом обвинят в том, что я только и делаю, что всех кругом соблазняю.

И кем меня только не называли… И что самое обидное – делали это те, с кем я росла, особенно девчата. И ведь ни разу повода не давала! Одевалась скромно, после заката из дома ни ногой, к парням была равнодушна, а после четырнадцати, когда стало ясно, что есть намеки на дар, так и вовсе упросила родителей отпустить в колледж, что в ближайшем городке. Навещать их старалась по возможности, но не слишком часто, только это лишь подливало масла в огонь, и злые языки трепались теперь о том, что я предаюсь разврату уже в городе.

Нет, не вернусь я в деревню. Хоть и съемная квартирка, но моя. Хоть и маленькая зарплата младшей служащей в мастерской, но честно заработанная. Правда, перспективы мутные и крайне неопределенные…

Зато все мои!

Встряхнув головой, я отбросила грустные мысли и занялась делом. Это аристократам, богачам да полноценным магам можно денно и нощно предаваться рассуждениям о смысле жизни и прочей ерунде, у меня же есть дела поважнее! Например, наконец причесаться. Умыться отвратительно ледяной водой, стуча зубами, но сохранив два из пяти доступных заклинаний на вечер. Одеться. Затем скромно позавтракать, собрать в кулек нехитрый обед, прибраться в комнате, не забыть захватить с собой многострадальный будильник, накинуть на плечи пальто, подаренное отцом на окончание колледжа, укутаться в шарф, связанный матушкой, и, не думая о плохом, отправиться на другой конец города в мастерскую.

Почти час пешком под зябким апрельским ветром, но зато сэкономив десять медяков на извозчике и взбодрившись до алых щек. Главное, руки из карманов не вынимать. Апрель – месяц коварный. Днем на солнышке настолько тепло, что в одном платье бывает жарко, зато по утрам и вечерам, да еще и в тени, не углядишь, а уже соплей полный нос. А у меня хоть и крепкое здоровье, спасибо папе, но болеть никак нельзя. Просто не оплачивают у нас в мастерской больничные, хоть кому жалуйся.

Иногда не платят и премии, но я каждый раз верила в лучшее, и иногда мои мольбы даже слышали где-то в иных сферах. Не оставила бы надежды и в этом месяце, но несколько дней назад мадам Болински, супруга хозяина, вдруг вызвала меня на откровенный разговор и тонко намекнула, что если еще раз увидит своего старшенького рядом со мной, то это будет последний день моей работы в мастерской.

И если бы ее подозрения имели под собой основание! Нет, нет и снова нет! Жан был старше меня всего на полгода, но, имея невероятно властную мать и тихоню-отца, посвятившего всего себя ремонту магических механизмов, вырос телком и скромником. Стеснялся девушек, не умел драться и даже поддерживать разговор, зато чудесно разбирался во всем, что касалось бытовых артефактов, и даже что-то изобретал сам. Все наше общение сводилось к приветствию по утрам да редким встречам в течение дня, когда я составляла заявки на запчасти и передавала господину Болински. Иногда через Поля или Ксавьера, которые тоже трудились в мастерской, а иногда, когда все были заняты, через Жана.

У меня самой доступа в отдельный кабинет уважаемого господина Болински в мастерской попросту не было. Не заслужила. Ведь кто я такая? Всего лишь младшая служащая, каких-то полгода назад и вовсе была практиканткой. Вот когда стану просто служащей…

Но в это я уже слабо верила. Жители Дербшира хоть и считались более терпимыми ко всем нелюдям, чем те же деревенские жители, но я все равно замечала за ними косые взгляды и шепотки, когда они узнавали, что я тоже не совсем человек. К сожалению, при устройстве на работу это открывалось всегда, и мне еще повезло найти местечко в мастерской Болински, потому что в семнадцати предыдущих местах мне отказали без объяснения причин. Меня не взяли ни продавщицей, ни служанкой, ни нянечкой, ни даже подсобной работницей на кухню. И это несмотря на то, что аттестат у меня был хорошим. Не идеальным, но выше среднего. И благодарственные письма от руководства колледжа имелись, и грамоты, и минимальный магический дар. Но ничто из этого не бралось в расчет, когда становилось ясно, что я не человек. Дискриминация во всей красе, как любила говаривать наша преподавательница хороших манер чистокровная бесовка Ираида Ворожкина.

И насколько я сумела уяснить, госпожа Болински, заправляющая всеми финансовыми потоками мастерской, была той еще расисткой, практически каждый месяц находя тот или иной (зачастую надуманный) повод лишить меня премии. Хоть и штрафовала не без причины, но ей только малейший повод дай…

– Всем доброе утро! – поздоровалась я с теми, кто уже находился в мастерской, под которую была отдана одна из самых больших комнат первого этажа двухэтажного частного дома Болински.

При этом заходить в мастерскую работникам следовало с черного хода, а честь выходить к клиентам и принимать поломанные вещи следовало еще заслужить. Пока что ее удостоился лишь мистер Фригг – старший служащий и официальное лицо мастерской. И я даже знаю, чем именно руководствовалась госпожа Болински, доверяя проныре Фриггу это непростое дело, потому что внешность он имел хоть и располагающую, да и язык без костей, но вот в самом ремонте был тем еще профаном.

– Утро добрым не бывает, – буркнул за всех свое обычное приветствие Поль, дыхнув в мою сторону ароматом перегара. – И ты до отвращения прелестна и бодра с такими румяными щечками, так и знай.

– А ты мастер даже в комплиментах, – улыбнулась я седовласому коллеге, который был старше меня чуть ли не в три раза и даже имел внуков, но не жену, с которой развелся на старости лет и сбежал от своей надоедливой карги в город. То ли большой мир повидать после маленького горного села, то ли найти себя в ремонтном деле, то ли просто пуститься во все тяжкие, и чтобы при этом никто не ждал дома с кочергой. – Поль, у меня тут беда такая… Как думаешь, можно его реанимировать?

И показала ему многострадальный будильник.

– Этого ветерана всех мировых войн? – скептично скривился Поль, мигом опознав в будильнике «тот самый» – чиненый-перечиненый. – Что на этот раз?

На мгновение замялась, не представляя, как облечь в слова все, что произошло этим ранним утром, а затем просто пожала плечами.

– Не знаю.

– Все вы не знаете, – пробурчал мастер, ловко поддевая заднюю крышку будильника отверткой. – И падает само, и в толчке топится само, и об стену само… Ага!

– Что?

– Что-что, отмучился твой товарищ, – кхекнул Поль, рассматривая нутро будильника и задумчиво шкрябая небритую щеку. – Реанимация бессильна, как и магистр ремонта в моем лице. Разве что к некромантам… И будут у тебя зомби-часы! А?

– Ой! Ну тебя! – обиделась я и тоже заглянула в распахнутое нутро страдальца.

Нашла взглядом магический кристалл, пошедший трещинами, оценила степень его мутности, которая прямо говорила об окончательной смерти питающего механизма, вздохнула над полностью размотавшейся пружинкой и проводила взглядом выпавшие частично беззубые шестеренки, когда Поль зачем-то потряс будильник.

– Мир твоему праху, товарищ, – утер невидимую слезу старый хохмач и ловким броском отправил механизм в ящик с хламом в дальнем углу мастерской. Глянул на меня, развел руками и выдал: – Я сделал все, что мог.

С кем-нибудь другим, может, и поспорила бы, но Поль с самого начала моего появления в мастерской стал мне наставником и в какой-то мере даже защитником, прикрикивая на остальных служащих, когда те пытались свалить на меня самую нудную и неприятную работу. Терпеливо учил, беззлобно посмеиваясь над моими первыми неловкими попытками диагностики и ремонта, подсказывал, наставлял, делился опытом и иногда даже секретами, по-доброму завидуя моему врожденному чутью и способностям.

И если в ремонте я все еще была новичком, то именно благодаря Полю стала лучшим диагностом в мастерской Болински.

Но, увы, без часов. К сожалению, даже у них наступил тот предел, когда приобрести новые будет дешевле, чем пытаться починить старые. Один питающий кристалл обойдется в серебрушку, а с моими сбережениями, которых попросту нет, – это смерти подобно.

Я прошла за свое рабочее место справа от стола Поля и уныло покосилась на свои новые кожаные сапожки. Если бы не их вынужденная покупка, то не стоило бы и переживать, но три недели назад прежняя обувь тоже пропела мне окончательное «прощай», и я чуть ноги не сбила, пока не нашла в городе приличную пару обуви по доступной цене. Были и лучше, но мне совсем не по карману. Были и дешевле, но тут уже подключалось бесовское чутье, и я точно знала, что не прохожу в обновке и сезона. Нет уж. Лучше потратиться чуть больше и забыть о проблеме на следующие пять лет, чем чуть меньше, и уже через месяц укорять себя за скупость.

Как говаривал папа: скупой платит дважды.

Повздыхав еще немного, но, дав себе слово, что обязательно что-нибудь придумаю до конца рабочего дня и вообще – скоро зарплата, я взбодрилась и приступила к работе. Как раз вчера перед самым закрытием мастерской принесли интересную вещицу аж из самой магистратуры, и следовало понять, почему она не работает. Но для начала – что это вообще такое?