Мой Ад

Глава 24

Когда то в юности я мечтала встретить парня. Влюбиться. Юношеский максимализм рисовал образ голубоглазого красавчика. Умного, доброго, нежного.

Когда я встретила Стаса в фирме, в которой тогда еще работала, я обомлела. Он мне показался именно той реализовавшейся мечтой, к которой я так стремилась.

Красивый интеллигентный мужчина. Состоятельный и успешный юрист.

Он кружил меня по ресторанам, по кино, по выставкам. Мы много гуляли в парках. У моря. Могли разговаривать часами. Смеяться. Рассуждать о высоком. И даже, когда я не совсем понимала его высокопарные выражения, делала умный вид и смеялась, как счастливая дурочка.

Положа руку на сердце, я с уверенностью могу сказать, что время, проведенное с бывшим женихом, было лучшим в моей жизни.

Интересно, если б я не встретила Ада, что было бы с нами?!

Возможно, я уже была бы беременна. Носила под сердцем желанного ребенка, зачатого в долгожданном браке.

Мы бы строили свой дом, оборудовали детскую.

Как странно устроено человеческое сердце...

Не спрашивая моего согласия, выплюнуло любовь к Стасу.

Может, я не хотела разочаровываться и переставать любить удобного, хорошего мужчину!

Какого черта, оно решило устанавливать свои правила?!

В моей жизни, так всегда. Хочешь расслабиться и жить спокойно, получи новую проблему. Настоящий осиновый кол в самый центр мускулистого органа, между правым и левым предсердием! И кол этот вогнал в меня демон прямо через жопу!

Не хватает выдержки на поэзию. Лежу и скулю в кровати, заливаясь слезами по просранной счастливой жизни.

Вспоминаю милого Стасика. Зачем спросите вы с разодранной задницей вспоминать предавшего бывшего. Еще и в таком романтическом ключе?!

Элементарно, чтоб повысить раздолбанную самооценку...

Вспомнить. Доказать себе, что я не шкура, не рванная одежда для члена Ливингстона.

Ведь было время в моей жизни, когда меня любили. Носили на руках. Задаривали цветами, жирным пористым шоколадом с фундуком, накупали всякие безделушки в тридорого. И бесконечно нежно занимались со мной любовью.

Когда я сама поехала за Адрианом после нашей мнимой разлуки на три дня, я сделала огромную ошибку. Но с другой стороны от больного ублюдка в тот момент уже было поздно скрываться.

Получается, ошибку я сделала гораздо раньше.

Когда?!

Может, когда повелась на уговоры подруг, что все порядочные девушки делают девичник в стриптиз-клубе? Когда увидела лохматого лешего на пороге випки? Или когда швырнула ему в наглую рожу двести баксов?

С таким раскладом, при такой сильной боли в заднице, хочется вообще заскулить - Лучше б я и не рождалась!

***

Проспав полдня, я раскрыла удивленно опухшие глаза. Прям кожей чую присутствие хищника в клетке.

Нутро выворачивает от страха. Желудок тянет болезненной коликой.

Адриан в комнате.

Пододвинул огромное кресло к изголовью кровати и гипнотизирует меня хмурыми глазищами.

Одет так, будто это не он валял и топтал меня пьяный всю ночь. Самым постыдным образом издевался. Надругался по полной. Ни в чем себе не отказывал.

Сидит в строгом костюме, в белой рубашке с галстуком. Гребанный франт. Лондонский денди - бородач.

А на деле - отъявленная мразь! Насильник. Ублюдок. Жалкий полонок, издевающийся с моего несчастного тела, вырвавший сердце и плюнувший ядовитой спермой в зияющую дыру!

Я отвернулась от него и снова заплакала.

Надо бы быть сильной. Не показывать монстру боль. Слабость.

Но мне насрать на его мнение обо мне. Он явно не тот человек, за уважение которого нужно бороться. Бороться нужно с ним. Причем химиотерапией. Нет не лечением раковой болезни. А химической кастрацией для насильника-рецидивиста.

- Яна,- тихо зовет меня подонок. Без смеха и шуток. Серьезно.

- Маленькая, прости меня!

Я шморгаю заложенным носом. То ли от слез, то ли подцепила простуду, пока голая лежала на холодном паркете, пока мне членом жопу рвали!

- Тесора,- снова оживает тихий голос Ада в тишине комнаты.

- Забейся, мудак! И не называй меня именем своей жены!- вскрикиваю я с раздражением. Все таки ему удается выудить из меня слова.

- Причем здесь Диана?! Я ее так никогда не называл и не назвал бы. У меня отец итальянец. Tesoro переводится, как любимая. Ты моя маленькая любимая девочка,- шепчет Адриан.

Я чувствую, как пружинит матрас. Это громила Ливингстон подкатывает свои яйца к моей многострадальной попе.

У меня нет сил отползи или встать. Лежу, не шевелясь.

- Прости, зеленоглазка,- голос демона бархатный. Для меня сейчас чужой и противный.

- Свали на хрен. Я тебя даже не ненавижу больше! Мне на тебя плевать. Иди перед шлюхами извиняйся, что вчера забег пропустил. Не в ту задницу встрял,- говорю, а слезами захлебываюсь.

Никогда не прощу этого ублюдка!

Даже не интересно с чем связанно очередное изменение в поведении...

***

Ливингстон

Голова, как кирпич. Яйца звенят. А на душе железобетонная плита своего греха. Паскудного и тяжелого!

Я должен радоваться, что наказал эту прокаженную Елесеевым шлюху. Продажную ведьму. А во рту пакостно от желчи. От горечи.

Хочу растерзать предавшую меня женщину. Посравшую на мои искренние чувства. Любовь...

Хочу взять эту зеленоглазую ведьму привязать за руки и ноги к лошадям и наслаждаться с демонической улыбкой, когда благородные животные растерзают эту мразь! Ненавижу ее. Ненавижу себя за то, что продолжаю любить. За то что жалею о том, что делаю.

Но, нихуя. Ее смерть будет медленной и мучительной. Я хочу чтоб Яна Лещук испытала столько боли, сколько капель в море. В океане.

Хочу, чтоб высушенное дно наполнила своими горючими слезами. Чтоб я искупался в них. И, наконец, излечился от больной одержимости изумрудами ее глаз.

Мечтаю никогда ее не видеть. Выгнать. Убить.

И одновременно, чтоб никогда не отпускать от себя.

Появляются окончательно ебнутые идеи. Привязать ее навечно в спальне. Посадить на цепь. Никого не пускать. Только самому иметь доступ в темницу к ведьме.

Готов принять ее измену с Елесеевым!

Готов сделать так, чтоб у этой смазливой шлюхи не было больше возможности крутить хвостом перед другими мужиками. Чтоб только мой член обрабатывала. Жила от встречи до встречи с единственным мужиком - мной.

С трудом встаю с кровати и иду в душ. Пока мылил голову, услышал настойчивые телефонные звонки. Едва успел вытереть башку. Вылез из душевой и как был мокрый пошлепал в комнату. Нажал на громкоговоритель. Звонил Кир, что там у него...

- Ад, не поверишь! - взволнованный голос друга резал тишину ножом, в висках с похмелья застучало,- Малик с мужиками схватил Елесеева. Ублюдка заперли в подвале. Пока не допрашивают. Ждут тебя, босс.

Я усмехнулся. Вот так новость! День определенно уже не так изгажен, как последние месяцы.

- Я еду.

Быстро сказал и отключился.

Оделся с заправской скоростью. Последствия давнишней службы. Мог бы дедам и сейчас норматив сдать. За несколько минут, уже вышагивал из своих хором.

Подошел к двери в комнату Яны, прислушался.

Сердце больно сжалось.

Блядь, я перегибаю. Я больной ублюдок, насиловал вчера хрупкую малышку всю ночь самым постыдным образом...

И тут же даю себе оплеуху. Никакая она не малышка! Крепкая блядь. Вон как по члену Елесеева поскакала, что пидор ей предложение сделал.

Так что пусть залечивает раны, и вечером повторим то, на чем вчера остановились.

Сжимаю зубы до хруста. Ненавижу шваль зеленоглазую.

Вовремя мне Елесеев попался. Я его сейчас клыками готов разорвать. Кусок дерьма. Попался!

Елесеев сидит привязанный ко стулу в центре подвала в моем старом доме. Малик с Киром, как терминаторы, напряжены и сжимают кулаки. Да, Николай всех подзаебал не только меня.

Подхожу к нему медленно, наслаждаюсь страхом гниды. Теперь он, как когда то я, на привязи. Беспомощный.

Вблизи вижу, что морда в крови, рубашка грязная и разодранная. Хорошо его мои ребята потрепали. Аж приятно!

Но ему мало, я уверен. Затем сюда в преисподню и спустился я, вершить свой самосуд.

Кулаки жадно хватают воздух. Хочу достать поскорее пистолет и сделать в его скотском нутре алую дыру, чтоб мерзкую душу выпустить.

Елесеев уже смертник и понимает это. Надо отдать ему должное, не мельтешит, слюни сопли не разводит. Смотрит прямо.

- Если ты меня сейчас убьешь Lingstone обратно не получишь, я об этом позаботился. К херам пойдет предприятие, на благотворительность,- усмехается окровавленными губами подонок.

А у меня перед глазами моя Яночка. В белом платье...

Как, сука?! Как она могла лечь под это дерьмо, еще и к свадьбе с ним готовилась...

- Мне Lingstone нахер не всрался. Я его обанкротил перед тем, как тебе отдать. Заключил договор со своей оффшорной компанией. И со дня на день на все активы предприятия я же и наложу арест. Неужели ты думал, что я такой же тупой поц, как ты, чтоб дело всей своей жизни отдавать?!- усмехаюсь с его реакции. Конечно, Елесеев думал, что опередил меня по всем фронтам. Но благо в башке у меня еще не скисший суп и юристы мои поработали на славу.

У смертника нервно дергается глаз. Николай еще не успел проверить за столь короткий час всю документацию. Но по моему виду понимает, что шутить я сейчас не настроен.

- Адриан, мы можем договориться,- резко меняет тему. Осознает, наконец, патовость своей ситуации, оглядывается на мужиков с оружием,- Ты ведь знаешь, что твоя компания для меня была спортивным интересом. Пока ничего необратимого не произошло. Чтоб ты не делал ненужных телодвижений, я все верну. Подпишу бумаги в обратную. Еще и сверху накину за неудобства.

- Накинешь?! - я усмехаюсь и таки достаю из кобуры пистолет. Ему только жизнь сверху свою накинуть поможет! Перед глазами мое заключение в подвале, его шпион Громов в моем доме и жене, и самое жестокое зрелище Яна Лещук под ним... Весы моего терпения конкретно перевешивают. Я снимаю свол с предохранителя и направляю ему в наглую морду. Я больной псих, со мной уже никому не договориться.

Елесеев усмехается, понимает это. И добивает меня:

- Ну конечно, как я сразу не понял... Такой урод, как ты, только так устраняет соперников! Дело ведь в Яне Лещук.

Я сжимаю сильнее зубы, чтоб не впиться в его шею и не растерзать его после этих слов.

- Не можешь простить, что девчонка выбрала меня, вместо чудища лохматого!- продолжает издеваться и испытывать мое терпение смертник,- Ох, как она стонала подо мной. Хороша твоя девка! И гибкая и покорная. Одно удовольствие было ее трахать...

Я бешенный, неконтролируемый! Пиздец! Заряжаю ему по морде пистолетом, чтоб заткнулся. Ненавистный ублюдок откидывается на стуле и ржет сквозь кровавую пену.

- А член заглатывала по самые яйца! Ливингстон, это ты ее так научил? Признавайся,- продолжает вспарывать мне сердце своими словами.

Я отступаю на шаг, чтоб не забрызгать себя кровью от выстрела. Поднимаю пистолет и смотрю на своего врага в последний раз.

Единственный вопрос, который я сейчас хочу задать, озвучиваю громко и четко.

- Я тпбя не убью. Отпущу сейчас. Если ты скажешь мне всего одну вещь,- Елесеев мрачнеет, перестает ржать. Становится серьезным. Хочет удержать свою гнилую душонку в скользком теле,- Какая татуировка у Яны на лобке? Раз ты драл ее все выходные, то уверен, успел разглядеть,- говорю с кривой ухмылкой.

Неужели я готов отпустить его, если пойму, что Яна действительно выбрала его...Дышать тяжело. Я виду не подаю, как замер и жду ответ.

- Бабочка, Адриан. Такой маленький мотылек на нежной коже,- уверенно говорит Елесеев.

- Бляяядь! Что же я наделал?!- взрыв в моей башке ядерный. Я полный идиот. Придурок...

Вскидываю пистолет и без сожаления нажимаю на курок. Выстрел оглушает. Стул с трупом громко валится на пол. Мозги и кровь повсюду. Даже Малика с Киром забрызгало. Мужики пялятся на меня удивленно.

- Ну наконец то, Ад. Я уже сам думал его ебнуть,- поморщившись говорит Малик и подходит ко мне.

- Так что, он не угадал?- с насмешкой говорит Кир, брезгливо осматривая труп в луже крови.

- Не угадал,- глухо рычу я... Ведь у моей Яночки нет никаких на теле татуировок...

Я полный отморозок!

Это я не угадал!

Поверил всем. Не послушался чуйки. Сбрендил от ревности, когда увидел, как Елесеев мою девочку лапал.

А чертовка тоже хороша. Все время масла в огонь подливала. На нервах умело играла. Ну нахера, спрашивается, она мне говорила, что спала с Елесеевым. Ведь это не так.

И осознание того, что девочка моя оказалась верной, не легла под врага, кружит голову. Но теперь проблема в другом. Я так сильно малышку обидел, что нет мне прощения...