Мой чертов бывший

Глава 6

За неделю до свадьбы мы, наконец, знакомимся с женихом.

Его зовут Степа, он очень милый парень, прямо-таки мужская версия Ани.

Я смотрю на них, и они напоминают мне Бингли и Джейн из «Гордости и предубеждения». Тот факт, что Марк при них — этакий мистер Дарси, я полностью игнорирую.

— Ребят, все круто! — заявляет Степа, когда мы рассказываем ему все подробности. — Лучше и быть не может.

— Это все твоя невеста, — скромно говорю я, а Арсений расписывает, какой он молодец, отчего мне приходится закатить глаза.

Последние дни до торжества проходят в такой суете, что мне удается даже не думать про Марка.

Как и всегда — в последний момент находятся правки, которые нужно внести, гирлянды, которые нужно доделать и пожелания, что нужно учесть.

Я обожаю это.

Дни полной вовлеченности и погружения.

Я чувствую себя настоящим творцом, той, кто нашел свое призвание и свой стиль.

От возбуждения у меня даже руки подрагивают.

Мы с Арсением и Аней на связи почти каждый час. Доделывая дела, попутно подбадриваем Аню, у которой настоящий предсвадебный мандраж.

Она скидывает мне фото в платье, и я почти плачу от такой красоты.

За ночь до торжества я переделываю последнюю гирлянду, на ходу вкидывая в себя какую-то еду и поглядывая на время.

Когда в дверь звонят, я мысленно радуюсь, что у Ромки и Алены все-таки нашлось время, чтобы прийти ко мне с моральной поддержкой.

Поэтому, открывая, я даже не думаю посмотреть в глазок.

На пороге Марк.

Он мокрый насквозь и только так я понимаю, что за окном — дождь.

Мне бы паниковать, что мероприятие запланировано в саду, но сейчас меня накрывает паника другого рода.

— Как ты нашел меня? — спрашиваю я в ужасе.

— Твой начальник дал мне адрес.

Я убью Арсения.

Я уничтожу его.

Я уже почти бегу ему звонить и на ходу закрываю дверь, когда Марк просовывает в проход ногу, не позволяя мне это сделать.

— Убирайся, — говорю я жестко.

— Ты не позволила мне договорить тогда, в баре! — отвечает он, как будто я в чем-то виновата перед ним.

— Это дает тебе право вламываться ко мне?

Меня всю трясет.

Все впустую.

Время, отведенное на восстановление, выбор города, поиск квартиры — в пустую.

Марк снова нашел меня, он снова вламывается ко мне домой, в мою жизнь и в мою душу!

Он снова… делает из уравновешенной, смелой меня — ЭТО.

— Я просто скажу, а потом уйду. Обещаю.

Я обнимаю себя руками.

Ну почему я всегда это делаю, когда он рядом? Просто почему?

— Говори.

Я не приглашаю его войти, стеной стою в проходе.

Марк кивает, осторожно переминаясь с ноги на ногу.

— Тот наш последний разговор… — начинает он, и мне становится плохо. — Понимаю, почему ты уехала. Любой бы уехал. И, наверное, так должно было случиться, чтобы я понял все.

— И что ты понял?

— Что ты нужна мне. Что я люблю тебя. Что… Полностью разбит.

Слышать от Марка слова любви — как будто спать.

Во сне все реально, даже самое странное. Даже то, чего мы, бодрствуя, никогда не услышим.

Я не понимаю, холодно мне уже или жарко, я не чувствую своего тела вообще.

Марк говорит, что любит меня, а у меня в голове звенит.

Наш последний разговор.

РАЗГОВОР.

Он и правда так это называет?

Если бы я тогда не напилась, возможно, этого бы не произошло, но мы отмечали мой День рождения в баре, я была раздавлен этими отношениями, похожими на чертов ад, и вот я, пьяная и злая, в свой собственный праздник…

И тут заходит Марк.

С ТОЙ САМОЙ. С которой обещал расстаться.

Я сорвалась.

Долго сидела, глядя в стол, обещала себе, что не буду, все слушала, как она смеется над его шутками, все вдыхала в себя его запах, который долетал до меня даже через три столика.

Меня разорвало на куски тогда.

Меня — влюбленную, готовую ради него на все!

Я же… правда, могла бы планету ради него перевернуть, а он сидел и смешил ЕЕ в мой День рождения!

Я тогда с трудом на ноги встала.

А когда подошла к ним, меня качало.

— Развлекаешься? — спросила я заплетающимся языком.

Марк поднял на меня глаза.

Он знал, что я здесь. Знал, что я в этом баре, что я с друзьями, что я увижу его.

И все равно притащился с ней!

Меня резало от боли, пока его взгляд прожигал мою кожу.

— Извини? — спросил он, вскинув брови.

— Я говорю, тебе хорошо, да, Марк?

Он сглотнул, посмотрел извиняющимся взглядом на ЭТУ.

Она что-то странное тогда сказала.

Типа «Маркуша, чего он хочет?»

И я расхохоталась от этого тупого «Маркуша».

Потому что Маркуши — не трахают в рот, вцепившись в волосы. Маркуши дома таскают тапочки в зубах.

— Я на секунду, — сказал он и сделал какое-то лицо, от которого меня еще больше разорвало.

После чего схватил меня за руку и повел на выход.

Кто-то из моих друзей позвал нас, а я отмахнулась, мол, все нормально, ребят, этой мой знакомый.

И в тот момент, пока он вел меня, сжимая мой локоть все сильнее и сильнее, я должна была понять, что мне конец.

Что следующие минуты сделают из меня не человека.

Что они уничтожат все живое внутри меня.

Что я разлечусь на кусочки и собрать себя обратно будет так непросто.

Я должна была понять, но мне казалось — ну, это же Марк. И он пришел сюда не просто так. И у меня День рождения!

Когда мы зашли за угол здания, когда он развернул меня рывком лицом к себе, я, наивная, ждала поцелуя.

А получила взгляд, полный ненависти и презрения.

Буквально.

— Какого хрена ты себе позволяешь⁈ — рявкнул он мне в лицо.

Я приложила ладони к горящим щекам.

— А ты?

— Ты — сраная моль, решила, что подойти ко мне и моей девушке — хорошая идея, да⁈

Я должна была сказать ему, что со мной так нельзя.

Я должна была заорать так, чтобы сбежались люди.

Я должна была…

Но поднимающийся изнутри стыд и этот взгляд… Они сделали свое дело.

— Марк… — прошептала я, умоляя. — У нас же было… столько всего.

— Не было ни черта! Ты посмотри на себя, господи! Ты правда думаешь, что я поведу знакомить тебя с родителями? Буду целовать тебя на людях? Женюсь на тебе, в конце концов, чтобы жить с тобой долго и счастливо⁈ Маленькая моя, открой глаза! Мы из другого теста!

— И что это за тесто такое? — с горькой улыбкой спросила я. — Платиновое, что ли? Может, у тебя и кровь другого цвета?

Марк посмотрел на меня горько-горько. На секунду мне даже показалось, что он раскаивается в своих словах, что ему и правда жаль.

Но он только вздохнул.

— Ты и понятия не имеешь ни о моей крови, ни о моей жизни…

— Так ты стыдишься меня?

Марк замер.

Он был так близко. Так близко, что я чувствовала жар его дыхания на щеках. Его одеколон. И его злость, которая лезла из него и пропитывала воздух ядом.

— Да. Стыжусь.

— Тогда зачем ты… — я потянулась, касаясь его пальцев рукой, но он перехватил их и сжал с такой силой, что я едва не закричала.

Рывком дернул меня к себе, заглянул в глаза с какой-то животной яростью.

— Да господи, просто заткнись, заткнись, что ты делаешь, дура⁈

А потом отшвырнул меня на землю, и посмотрел на меня так, что я почти задохнулась. С отчаянием посмотрел, с дикой яростью в глазах, и на мгновение мне показалось, что в них мелькнули слезы, но он быстро ушел, оставляя меня на земле.

Я недолго там пролежала. Всего секунд десять. Успела только рассмотреть россыпь звезд на небе и маленький краешек месяца, выглядывающий из-за здания. После чего встала — уже полностью трезвая, прыгнула в стоящее неподалеку такси, доехала до дома, побросала вещи в синюю сумку и уехала, не оборачиваясь.

И вот сейчас он стоит передо мной и называет это… Нашим последним разговором?

— Я быстро обо всем этом забыла, — говорю я ему. — Если тебя это беспокоит.

— Беспокоит.

— Можешь расслабиться.

Марк смотрит на меня, а я читаю в его глазах все то же отчаяние… Но ярости больше нет. Вместо нее — смирение какое-то.

Он не врал, наверное.

Возможно, он и правда изменился. Принял себя. Поверил.

Возможно, следующая его попытка не будет такой…

— Я тебя искал. Но твои друзья не знали, куда ты уехала, а женщина, у которой ты снимала квартиру, только проклинала тебя за то, что съехала, не предупредив.

Марк грустно улыбается.

Я молчу.

Мне нечего ему сказать, вот в чем парадокс. Аленка была права — нужно говорить, словами через рот, и тогда наступает облегчение.

Но мне нечего ему сказать, потому что я еще тогда, три года назад, говорила ему все.

Я была перед ним голой.

Буквально и фигурально.

Наизнанку чувствами.

Я была для него — открытой книгой, которую он читал, торопясь, чтобы выбросить побыстрей.

— Дашка, — шепчет Марк и шагает в мою сторону.

Его ладони опускаются на мои щеки.

Губы касаются губ.

Я не дышу.

Не хочу дышать. Воздух не нужен, потому что есть Марк. Есть его губы, слова долгожданные, запах.

— Дашка… Поверь мне… Люблю…

Я впускаю его.

Но только в квартиру.

Мы сидим по разные стороны дивана, я — обхватив подушку, он — сложив ладони на коленях.

Марк рассказывает, как искал меня, как грыз себя, как расстался с ТОЙ, как привыкал к себе, принимал, мирился. И ждал, что я появлюсь. Вернусь. Дам шанс.

Я не говорю ему ничего, просто слушаю, и все это снова звучит, как часть моего сна.

Может, я и правда сплю?

— И вот, мы встретились. Сейчас, когда я готов, а ты, я надеюсь, все еще свободна. Не бывает таких совпадений, Даш, — смеясь, говорит он. — Это судьба.

Судьба.

Я смотрю на него и вспоминаю ту минуту, когда он мог раскрыться мне полностью. И открыться чувствами, и НАС впустить в свою жизнь.

«Любишь?»

«Люблю».

Тогда. Надо было ТОГДА.