Мой дорогой герцог

Глава 20

– Скажи ему, что меня нет дома. – Келси вскочила с места. Потом снова опустилась на стул, вцепившись в подлокотники. – Скажи, что в этом доме его никогда не примут, поэтому пусть не утруждает себя очередным визитом.

– Слушаю, мадам. – Голова Фентона скрылась за дверью.

Келси взялась за почту, пытаясь отвлечься. Дрожащей рукой она вскрыла приглашение на бал Свенсонов. Но, услышав звучный голос Эдварда, заполнивший всю гостиную, снова вскочила.

– Я знаю, что она дома. И не уйду, пока не повидаю ее. Где она?

Дверь задрожала от сильного удара.

– Я прошу вас не делать этого, ваша светлость, – раздался визгливый голос Фентона, неспособный остановить даже крысу.

– Я не уйду, пока не увижу ее.

Услышав, что Эдвард приближается, Келси заперла дверь. Она прислонилась к ее гладкой поверхности и задержала дыхание, сердце бешено колотилось.

Он ударил в дверь кулаком.

– Открой, Келси. Я знаю, что ты здесь!

– Уходи! Я не хочу тебя видеть!

– Тебе придется это сделать.

– Нет. И пожалуйста, сделай одолжение, уходи. Я не желаю тебя слушать! – Келси мысленно молилась, чтобы он оставил ее в покое.

– Когда-нибудь нужно будет поговорить со мной. Я знаю о ребенке.

– Это не твой ребенок. Тебе солгали.

– Это ты лжешь. Открой эту проклятую дверь!

– Нет. Я тебя ненавижу, это ты в состоянии понять? Я не собираюсь встречаться с тобой! Я не хочу, чтобы ребенок страдал от твоей жестокости и бессердечия. Ты не можешь дать нам любви. Не знаю, при чем тут ребенок, ведь тебе нет до него никакого дела, и я не позволю, чтобы ты находился рядом с нами. Если ты попытаешься официально признать его своим, я поклянусь в суде, что спала со всеми повесами Лондона, и ты станешь посмешищем Англии. Поэтому уходи и оставь нас в покое!

– Ты не вычеркнешь меня так просто из своей жизни. Я еще вернусь.

Его шаги стали удаляться. Она смахнула злые слезы, всем телом дрожа от возмущения, и направилась к столу, но задержалась у окна. Отдернув занавеску, она украдкой выглянула на улицу. Внизу стоял его экипаж. Грейсон и четверо верховых со скучающими лицами присматривали за лошадьми.

Эдвард помчался к экипажу. У Келси болезненно сжалось сердце. Одетый с ног до головы в черное, он казался еще выше. Он стоял к ней в профиль, повернувшись не изуродованной частью лица. Она заметила, что он постриг волосы и теперь носил бороду. От этого он выглядел изможденным – скулы заострились. Одежда болталась на нем. Он похудел с тех пор, как она видела его в последний раз.

При его появлении верховые засуетились. Один откинул подножку экипажа. Эдвард занес ногу на первую ступеньку и остановился. Должно быть, почувствовал ее взгляд, так как обернулся и посмотрел через плечо прямо на нее.

На мгновение их взгляды встретились.

Она отпрянула и задернула занавеску. Переведя дух и немного успокоившись, рванула шнурок колокольчика.

– Слушаю, мадам? – Голос Фентона был едва слышен за запертой дверью.

– Наймите шесть лакеев-здоровяков, Феитон. Поставьте их на лестнице. Я не желаю, чтобы представление, которое его светлость разыграл сегодня утром, повторилось.

– Слушаю, мадам.

Она склонилась над письменным столом, взяла следующий конверт и сломала печать, но пальцы так дрожали, что она не смогла прочесть ни строчки. Перед глазами возник холодный, мрачноватый взгляд Эдварда. Она отбросила лист бумаги и закрыла глаза.

Зачем он приходил? Вряд ли у него достанет смелости войти в светское общество. Доктор Эмерсон рассказывал, что последнее столкновение Эдварда в модном салоне кончилось грандиозным скандалом. Скорее всего ему не удалось найти третьего партнера для удовлетворения своих гнусных желаний в постели, и он примчался в город, думая, что с помощью ребенка сможет запугать ее и принудить стать его любовницей.

Ну что ж, она не собирается потакать его распутным выходкам. Бог знает, какие сексуальные игры ему рисовало больное воображение, где бы участвовали она и его теперешняя шлюха. Чем скорее до его сознания дойдет, что она знать его не желает, тем лучше. Возможно, страх перед людьми заставит его вернуться в Стиллмор. Она очень на это надеялась.

Высокая, худощавая фигура Эдварда мелькала в залитом солнцем, вымытом до блеска окне. Уоткинс стоял внизу и, скрестив руки на груди, уголком глаза следил, как беснуется его светлость, в то же время наблюдая за тем, хорошо ли вымыли городской дом. Это было массивное кирпичное здание, возведенное в григорианском стиле, с большими окнами. Дом на Гросвенор-сквер пустовал почти десять лет, и фасад имел весьма плачевный вид.

Уоткинс посмотрел на лакея, который стоял на веревочной лестнице и влажной тряпкой полировал стекла. Он поднял палец, привлекая внимание лакея.

– Когда закончите, нужно будет почистить медь на фонаре и дверных ручках, а также покрасить ставни.

– Слушаю, сэр, – проворчал лакей.

До Уоткинса долетел звук подъехавшего экипажа; повернувшись, он увидел, что приехал лорд Лавджой, в ослепительном сером костюме и полосатом жилете с булавкой.

Сверкнув улыбкой, он поздоровался с Уоткинсом и сказал:

– Я смотрю, ты наводишь блеск, как в добрые старые времена.

– Да, милорд, – с гордостью отозвался Уоткинс. – Хорошо, что мы снова вернулись в город.

– Хозяин дома? – Он поднял глаза. – А, вижу, что дома. Я войду, пожалуй.

– У него неважное настроение, милорд, – понизив голос, предупредил Уоткинс.

– Уверен, пребывание в городе пойдет ему на пользу. – Лорд Лавджой похлопал Уоткинса по плечу и бросился наверх, перескакивая через две ступеньки. Лакей распахнул дверь, и лорд влетел в дом.

Уоткинс посмотрел вслед Лавджою, и улыбка озарила его лицо. «Может, лорд поднимет настроение его светлости», – подумал он.

Когда Джереми вошел в кабинет, Эдвард лишь взглянул на него, но не перестал ходить взад-вперед.

– Вижу, ты наконец-то образумился, – заметил Джереми, подойдя к буфету и налив себе бренди.

– Если ты пришел, чтобы позлорадствовать, можешь убираться.

– Зачем мне злорадствовать? – Джереми потягивал бренди, немного удивленный и обрадованный.

– Она не желает меня видеть.

– Разве можно ее в этом винить? – Джереми сделал еще глоток. – Ты спал с ней, а потом выбросил, как вчерашний «Тайме».

Эдвард остановился, прислонился плечом к камину и, скрестив руки на груди, стал смотреть в окно, машинально наблюдая за лакеем, полировавшим стекло.

– Я надеялся хотя бы на встречу.

– Ты испытал безотказные способы?

– Какие именно?

– Ну, знаешь, цветы… безделушки… духи.

– Об этом я не подумал. – Эдвард потер подбородок.

– Ты, видимо, засиделся в деревне. Забыл, как завоевывать слабый пол.

– Может быть, – безучастно согласился Эдвард.

– Успокойся. Ведь она все еще любит тебя. Я знаю.

– Откуда? – Эдвард весь обратился в слух. Джереми сдвинул брови.

– Есть много признаков. Ее совершенно не интересуют мужчины, в том числе и я. – Эдвард сощурил глаза, но Джереми как ни в чем не бывало продолжил: – С вечеров и балов уходит рано. Никому из мужчин не удалось добиться ее расположения. Ее называют Ледяная принцесса.

Лицо Эдварда прояснилось.

– Кроме того, мне известно, что она рисует твой портрет. Может быть, для того, чтобы метать в него дротики. – Джереми усмехнулся собственной шутке. – Не нужно так на меня смотреть, Эдди, я просто шучу.

– Рад, что кое-кого это все забавляет. Но Келси носит моего наследника, однако на порог меня не пускает.

– Может быть, она хочет убедиться в чистоте твоих намерений? Ты сказал, зачем приехал?

– Нет, конечно, ведь я ее не видел.

– В субботу вечером Дженкинзы дают бал, мы с Келси отправимся туда. Можешь использовать этот шанс.

– Не могу, – отрезал Эдвард. – Не рискну показаться в обществе.

Джереми со звоном опустил пустой стакан на стол и поднялся.

– Никуда ты не денешься, если хочешь ее вернуть.

– Я найду другой способ.

– Другого способа нет. Ты сам говоришь, что она не хочет тебя видеть.

Эдвард покачал головой:

– Я не вынесу унижения.

– Твое унижение ничто по сравнению с тем, которое пережила Келси из-за твоих оскорблений, – сухо сказал Джереми. – Тебе нужно серьезно во всем разобраться. А сейчас мне пора. Прощай. – Он направился к двери.

После ухода Джереми Эдвард рухнул на стул и забарабанил кулаками по столешнице. Черт бы побрал Келси, почему она не хочет видеть его? И черт бы побрал его неуверенность в себе! Он не перенесет еще одного бала. Насмешки. Испуганные взгляды. Это выше его сил.

Келси вошла в Голубую гостиную, одну из трех в особняке, и увидела, что вся комната завалена розами. Сотни букетов доставляли каждый день. И ни одной записки. Просто розы – красные, белые, розовые, желтые.

Эдвард являлся по два-три раза в день, но она его не принимала. Наконец визиты прекратились – появились розы. Ей даже стало неуютно в мастерской – оттуда можно было увидеть его в окно. Келси заказала бальное платье у мадам Тюлан, но не решалась отправиться в магазин и примерить его. Она знала, что он нанял людей следить за ее домом – по улице сновали какие-то странные типы.

Она раскрыла свежий хрустящий «Тайме», стала читать светскую хронику, надеясь отвлечься от мыслей об Эдварде, и вдруг раскрыла рот от изумления.

Небезызвестный мистер С. после десятилетнего отсутствия снова в Лондоне. Ходят слухи, что он собирается объявить о своей помолвке. Местные владельцы оранжерей клянутся, что его выбор пал на знаменитую мисс У., богатую наследницу. Розы сейчас редкое растение в Англии, но их всегда можно найти в доме мисс У.

– О-о! – протянула Келси, смяла газету и отшвырнула в противоположный конец комнаты. Комок бумаги ударился об изящную вазу и опрокинул ее на стол. Вслед за ней попадали остальные шесть, стоящие рядом. Некоторые вдребезги разбились, упав на пол.

Фентон постучался, потом приоткрыл дверь.

– Что там еще? – Келси круто повернулась. Неожиданно резкий тон Келси заставил Фентона вздрогнуть.

– П-простите за беспокойство, но там, на лестнице, стоит джентльмен и уверяет, что ему нужно видеть вас.

– Как его зовут, Фентон? – Келси поднялась, чтобы поставить на место вазы. – Если это снова лорд Салфорд…

– Он утверждает, что он ваш отец, мисс.

– Папа? – Келси застыла. – Проведи его в дом и подай нам чай. И пусть кто-нибудь уберет здесь.

– С-сию минуту, мадам. – Он попятился, словно боялся, как бы она не запустила в него вазой.

Келси кое-как поставила розы в вазы, но отец уже стоял на пороге, ослепительно улыбаясь.

– О, папа… – Она бросилась ему на шею, едва не сбив с ног, и повисла на нем.

Он рассмеялся, расцеловал ее в обе щеки, повернул к себе лицом, стараясь разглядеть каждую черточку.

– Ма шер, крошка, ты прямо светишься красотой. Ты рада меня видеть?

– Еще бы!

– Не знаю. Я думал, ты рассердишься за то, что не сказал тебе правды. Но я не вынес бы, если бы ты отвернулась от меня, узнав, что я тебе не отец.

– Да, я злилась на тебя. Но сейчас это прошло. Ох, папа, разве я могу от тебя отвернуться?

Он запечатлел поцелуй на ее лбу.

– Ты даже не представляешь, как я счастлив это слышать. Как только ты взобралась ко мне на колени, я сразу почувствовал, что ты мне, как родная. Я хотел тебе все рассказать, когда ты стала взрослее, но твоя мать не позволила. А после ее смерти у меня не хватило смелости. Но я всегда мечтал только об одном, чтобы ты была счастлива, ма шер.

– Я совершенно счастлива теперь, когда ты вернулся. – Келси потянула его к дивану.

Он оглядел комнату, утопавшую в цветах.

– У тебя, наверное, куча поклонников.

– На данный момент мне досаждает только один. Он разогнал всех остальных, – сухо заметила Келси.

Отец издал коротенький смешок и погрозил ей пальцем:

– Нельзя винить мужчину за настойчивость. Я так завоевал твою мать.

– Я знаю, но ты не делал из себя посмешище, раздувая свою страсть.

– Ты бы удивилась… – Он вскинул бровь, но тут его вниманием завладели полотна Рубенса и Рембрандта, висевшие на стене, позади дивана. – Великолепно, настоящие мастера! – воскликнул он.

– Да, это мое последнее приобретение. Потом я отвезу тебя в дом в центре и покажу мои коллекции. Думаю, ты сможешь ими гордиться.

– Не больше, чем горжусь тобой. – Он мягко взял ее за подбородок. – Я много читал о тебе в газетах. Правда, что сам принц-регент просил тебя написать его портрет?

– Я написала его месяц назад, папа. Он все время со мной заигрывал.

Отец лукаво усмехнулся:

– А почему бы и нет, ты с каждым часом все хорошеешь.

Келси почувствовала, как кровь прилила к щекам.

– Не нужно краснеть, ведь я говорю правду. Надеюсь, лорд Салфорд тоже в этом убедился.

Помолчав, Келси невольно скользнула рукой по животу и промолвила:

– Он плохой человек, папа.

– Ну, не такой уж плохой, – возразил отец, заметив, что она прикрыла руками живот.

Она проследила за его взглядом и отдернула руки:

– Ты знаешь?

– Я сразу заметил, как только вошел, – вокруг тебя такое сияние, словно ты мадонна.

– Ох, папа! – Келси рассмеялась и взяла его за руку. – Я так по тебе скучала!

– А я как скучал! А теперь объясни, почему ты до сих пор не замужем за лордом Салфордом. Я знаю, что он решился появиться в городе только ради тебя.

– Я не желаю его видеть, – решительно заявила Келси.

– Но он на все готов ради тебя! Ты же видишь!

– Он хочет сделать меня своей любовницей. Только и всего.

– Это он тебе сказал?

– Нет, но…

– Дорогое дитя, – отец заглянул ей в глаза, – перед тем как приехать сюда, я был в деревне и узнал, что он порвал с Самантой. Больше двух месяцев назад.

– О! – Келси принялась рассматривать вышитые голубые цветочки на платье. – Видимо, пресытился ею. Он сказал, что любит разнообразие, и в этом вы с ним похожи, папа.

– Он жил как отшельник, если верить деревенским слухам. Впал в отчаяние и заперся в кабинете.

– Кажется, он уже пришел в себя.

– Но только ради тебя.

– Ничего подобного, он меня не любит.

– Я кое-что скрывал от тебя все эти годы, но, видимо, пришло время рассказать. Он полюбил тебя, когда ты была совсем еще девочкой. Приезжал верхом к нашему дому, чтобы взглянуть на тебя. Так он и встретился с Клариссой.

– И сбежал с ней – разве это не доказательство его бессердечия?

– Нет, она сама ему навязалась. А он был молод полон страсти и желаний, как любой мужчина. Но он никогда не спал с ней. Она безумно его любила. В день катастрофы он порвал с ней. Она поклялась, что все равно уйдет от меня. Я отправился к Салфорду и попросил его уговорить ее остаться. Он обещал.

– Но я видела ее у него в экипаже.

– Он сделал это для меня. Я знал, что она все равно уйдет. Ей быстро надоедали мужчины. Она была слишком красива и необузданна, ни один мужчина не мог справиться с ней. Он только пытался уговорить ее остаться, когда повернул экипаж к дому, она выхватила у него вожжи и не удержала карету. Произошел несчастный случай. – Слезы блеснули в глазах отца. – Ведь это я виновен в его уродстве. Но стыдился признаться тебе в этом. Я всегда буду страдать от сознания, что так сильно любил Клариссу. Мужчина не должен себе этого позволять.

Отец заплакал, и Келси, обняв его, заплакала вместе с ним. Если бы Эдвард любил ее так же сильно!

Было восемь часов субботнего вечера, когда Мэри воткнула последний бриллиантовый гребень в прическу Келси и отошла на несколько шагов, чтобы полюбоваться своей работой.

– Выглядите потрясающе, мисс Келси.

Келси выпрямилась и посмотрела на свое отражение в зеркале. Бальное платье, надетое по этому случаю, шелковое с бархатной отделкой, было изумрудно-зеленого цвета. Глубокий вырез открывал грудь больше, чем того требовали приличия. Но это было единственное платье, в котором она еще ни разу не появлялась в обществе. Волосы, аккуратно забранные назад и украшенные четырьмя бриллиантовыми гребнями, ниспадали несколькими ярусами на спину.

Келси прищурилась и спросила:

– Тебе не кажется, что в этом платье я напоминаю лупоглазого теленка?

– О, нет, мисс Келси. Все женщины умрут от зависти. – Мэри сжала руку Келси, потом отступила, оглядывая ее. – Но кажется, чего-то не хватает… ожерелья.

Мэри направилась к ларцу с драгоценностями и достала бриллиантовое колье.

– Как насчет этого?

– Нет, лучше изумрудное.

Мэри достала бриллиантовое с изумрудами ожерелье, подаренное Эдвардом.

– Помнится, вы обещали никогда не надевать его. Последний раз вас стошнило при виде…

– Я передумала. – Келси приподняла волосы, чтобы Мэри застегнула ожерелье.

В дверь постучали. Это был отец.

– Джереми устал ждать. Напрасно я пытался его развлечь, мужчина не способен разговаривать, когда женщины нет в комнате. – Он пожал плечами, и лицо его расплылось в улыбке. – Ты только посмотри на себя. Ты сногсшибательна, затмишь всех красоток на балу.

– Почему ты не надел свой новый фрак? Разве ты не пойдешь с нами?

– Может быть, позже приеду. Не хочу портить твой выход.

– Ох, папа, для меня это совершенно не важно.

– А для меня важно. – Он послал ей воздушный поцелуй. – Увидимся позже, ма шер.

– Хорошо, – сказала Келси.

Мэри подала ей подходящие к платью шаль и ридикюль.

– Пожалуйста, мисс Келси.

– Не жди меня, Мэри, ложись спать.

– О, я не могу допустить, чтобы вы в вашем состоянии раздевались сами. – Она скосила глаза на живот Келси. – Нет-нет, ни за что. Я вся изведусь. И разве нам обязательно ехать во Францию? Не доверяю я этим иностранным докторам. Не доверяю. Малыш должен родиться в своей родной стране.

Мэри с упреком взглянула на Келси. Как только Келси начало тошнить по утрам, Мэри моментально вычислила, что она беременна, и не преминула высказаться по этому поводу.

– И папочка его здесь, и все такое, – продолжала Мэри. – Бедный крошка даже не узнает своего папочку. Вы так и не решили сообщить герцогу? – Мэри покачала головой.

– Сама не знаю, Мэри, – сказала Келси, теряя терпение, – но если решу, то ты первая об этом узнаешь. – С этими словами Келси вышла из комнаты.

Джереми ждал ее внизу, как всегда, элегантный в черном фраке. Увидев ее, он на мгновение замер от восхищения. Он больше не надоедал ей излиянием своих чувств, но она ему по-прежнему нравилась.

– Заждался? – спросила Келси, чувствуя, как жар опаляет щеки.

– Сегодня ты просто восхитительна.

– Ты всегда так говоришь, сопровождая меня на эти скучные вечера. Как ты думаешь, мы вернемся до полуночи?

– Тебе надоела моя компания?

– Ты тут ни при чем, сам понимаешь. – Келси одарила его улыбкой, и они направились к экипажу.

Они молчали, пока не разместились в экипаже. Мимо них проносились карета за каретой. К вечеру движение на улицах усиливалось. Казалось, Лондон никогда не спит.

Джереми взял ее за руку:

– Должен кое в чем тебе признаться.

– Ты меня пугаешь.

– Я знаю, что ты ждешь ребенка.

Келси скрестила руки на животе и нахмурилась:

– И давно ты это знаешь?

– С тех пор, как подслушал ваш с Лиззи разговор неделю назад. Я сказал Эдварду о ребенке.

– Так это ты сказал? Как ты мог!

– Он имеет право знать, Келси.

– Он не имеет никаких прав на моего ребенка.

– Но он же его отец. Может быть, у него больше не будет наследника. Он хочет жениться на тебе.

– Я не выйду за него замуж только потому, что он неожиданно воспылал желанием иметь ребенка. Он не любит меня, и я не пойду на этот шаг для того, чтобы дать ребенку его имя. И не будем об этом говорить, – раздраженно произнесла Келси и стала смотреть в окно. Слезы застилали глаза. Заставив себя успокоиться, она тем не менее с радостью почувствовала, что карета остановилась. Джереми выскочил первым и подал ей руку. Улица на всем протяжении была заполнена экипажами. Молчание становилось тягостным, наконец Джереми мягко произнес:

– Прости, я не хотел тебя обидеть.

– Ладно, забудем об этом. – Келси попыталась улыбнуться», но это ей не удалось. Келси и Джереми подошли к особняку. Потоки света струились из окон бальной залы. За стеклами мелькали сотни незнакомых лиц. Звуки музыки, перемешавшиеся с какофонией голосов, доносились из залы. Келси почувствовала себя неловко, как обычно на шумных вечерах. Но это по крайней мере помогало отвлечься и не думать об Эдварде. Он и так слишком часто занимал ее мысли с тех пор, как отец рассказал ей правду о Клариссе и о несчастном случае.

Они поднялись по ступеням, услышав, как объявили их имена, приняли приветствия лорда и леди Дженкинз. Лорд Дженкинз, представительный мужчина, пышущий здоровьем, и его жена, худая женщина с крючковатым носом, водрузившая на голову пурпурный тюрбан, отчего нос еще больше выделялся на ее лице, стояли рядом.

– Рады видеть вас, мисс Уолларил, – сказал лорд Дженкинз. Он расплылся в улыбке и, наклонившись к уху Келси, прошептал: – Сегодня вы будете иметь удовольствие кое-кого увидеть.

– Вот как, кого же именно? – Келси вежливо улыбнулась.

Леди Дженкинз ткнула мужа в бок острым локотком:

– Прекратите сейчас же, милорд. Он ничего конкретного не имел в виду, мисс Уолларил. Прошу простить его за неудачную шутку.

Подошла очередь других гостей, и Келси с Джереми поднялись по лестнице. Все еще заинтригованная, Келси обернулась и посмотрела на лорда Дженкинза. Он подмигнул ей. Что все это значило? Но ей не пришлось долго предаваться размышлениям: они вступили в жаркую бальную залу, переполненную шумной толпой.

Келси заметила, что леди Шелборн салютует ей своей тростью. Она сидела в окружении вдов, которые, покачивая шляпками в такт своей болтовне, видимо, обсуждали Келси.

– Приветствую тебя, девочка. Рада, что ты пришла сегодня, – сказала леди Шелборн, когда Келси приблизилась.

– Я не могла лишить себя удовольствия видеть вас, леди Шелборн. – Келси подарила ей одну из своих ослепительных улыбок, присела и чмокнула ее в щеку. Келси знала, что леди Шелборн смутится от подобного внимания, но знала также и то, что в глубине души престарелая леди сама была склонна к эпатажу. Последнее время она заменила ей бабушку. Раз в неделю они вместе обедали.

Леди Шелборн махнула тростью и сказала одной из вдов:

– Подвинься, подвинься, дай мисс Уолларил сесть рядом со мной.

Все, кто давно знал леди Шелборн, привыкли к ее резковатым манерам и испытали грозную силу ее трости – в большей или меньшей степени. В бытность свою фрейлиной при несчастной королеве, пока король Георг не сошел с ума и правление не было передано принцу-регенту, леди Шелборн стоило только моргнуть, чтобы устроить или разрушить любой блестящий брак. Вдовы, окружавшие ее, должно быть, помнили об этом, потому что дама с мышиным личиком холодно улыбнулась Келси и уступила ей место на диване.

– Вот так хорошо. Садись, девочка. – Леди Шелборн постучала тростью по подушкам рядом с собой.

Келси опустилась на диван, а леди Шелборн наклонилась к ней и прошептала:

– Ты еще не смягчилась по отношению к Салфорду?

– Вы же знаете, я не хочу о нем говорить. – Келси перевела взгляд на подагрические, скрюченные руки леди Шелборн, покоившиеся на ручке трости.

– Что ж, девочка, рано или поздно тебе придется выслушать его. – Глаза леди Шелборн сузились. – Ты не сможешь вечно бегать от него. Он ведь ради тебя вернулся в город.

Келси не могла пересказать почтенной леди все, что наговорил ей Эдвард. Леди знала только, что они поссорились. И уж конечно, ни к чему было сообщать ей о ребенке.

– Давайте не будем портить вечер, – сказала Келси, но, увидев, что леди Шелборн закусила удила, добавила: – Пожалуйста.

– Ну что ж, посмотрим, – сказала та с хитрой искоркой в глазах.

Келси хотела поинтересоваться, что означает этот лукавый взгляд, но в этот момент подошел лорд Стивенсон и низко поклонился. Когда он выпрямился, его белокурые локоны заплясали на плечах, а красивое лицо озарилось пленительной улыбкой.

– Осмелюсь ли я пригласить вас на танец, мисс Уолларил?

Келси хотела было отказаться, но вместо нее заговорила леди Шелборн:

– Конечно, она потанцует с вами. – Она подтолкнула Келси. – Теперь тебе следует наслаждаться, девочка.

Сойдя с возвышения под руку с лордом Стивенсоном, Келси не удержалась и бросила взгляд на леди Шелборн. Престарелая дама вскинула брови. Келси нахмурилась, не понимая, почему у нее такой самодовольный вид. И что означало это «теперь»? Сначала очень странно повел себя лорд Дженкинз, теперь леди Шелборн. Неужели они знали что-то, о чем и ей следовало знать?

Часа через два Келси надоело танцевать и ускользать от навязчивых поклонников. Увидев невдалеке лорда Стивенсона, она притаилась в зарослях папоротника. После трех танцев он предложил принести ей бокал пунша. Она с готовностью согласилась, лишь бы отделаться от него, одного из самых настойчивых обожателей, пытавшихся заполучить ее руку и богатство. Она слышала, что его карточные долги возросли до невероятных размеров и он все глубже увязал в них.

Он прошел мимо. Она покинула свое укрытие и поискала глазами Джереми. Он танцевал с леди Фолтон, белокурой чувственной вдовой, которая, если верить слухам, коллекционировала мужчин, как конфетные обертки. У нее был такой вид, будто она хотела укусить Джереми.

Музыка кончилась. Келси приготовилась вырвать Джереми из цепких когтей леди Фолтон, сославшись на то, что уже собирается домой, как вдруг дворецкий, перекрыв шум толпы, объявил:

– Герцог Салфорд!