Мой итальянец

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Это был воскресный вечер, и гости должны были прибыть через двадцать минут.

— Как тебе, Анна? — спросила Келли горничную. — Беллиссима, — улыбнулась Анна. — Очень элегантно.

— Спасибо, — в свою очередь улыбнулась Келли. Уже с первых дней пребывания в «Каса Мальдини» она поняла, что ей очень повезло с горничной. Девушка была приветлива, немного говорила по-английски и всегда была готова прийти на помощь. Анна провозилась почти полчаса с прической Келли. Она уложила ее волосы в замысловатый пучок на макушке, оставив несколько свободных прядей, обрамлявших лицо. Когда Анна ушла, Келли еще раз взволнованно взглянула на свое отражение в зеркале. Ей очень хотелось произвести хорошее впечатление на друзей Джанфранко.

Первые две недели не были легкими. Она предполагала, что встретится с трудностями, привыкая к образу жизни своего мужа, но не ожидала, что будет чувствовать себя такой одинокой. В семь утра Альдо будил их, принося кофе. Десять минут спустя Джанфранко, приняв душ и одевшись, оставлял ее лежать в постели, а сам принимался за дела. Иногда, если посчастливится, она видела его во время обеда. Но чаще он возвращался домой не раньше восьми вечера.

Только однажды он вытащил ее из дома и повез в Верону. Здесь он открыл банковский счет на ее имя. Потом записал ее к врачу и подождал, пока ей сделают УЗИ. По возвращении домой он наспех поцеловал ее и сказал, что они увидятся позже. Под «позже» имелось в виду, что это произойдет либо за официальным ужином с его матерью и Оливией, либо уже в постели.

Губы Келли дрогнули в улыбке. По крайней мере в постели он всецело принадлежал ей, однако нигде больше, горько подумала она.

Келли сделала одно грустное открытие. Джанфранко Мальдини, граф и бизнесмен, как небо от земли отличался от того Джанни, в которого она влюбилась. Он был трудоголиком и большим эго-истом. Его мать и Оливия, так же как и вся прислуга, безмерно баловали его и относились к нему так, словно он был центром вселенной, а он воспринимал всеобщее поклонение как должное.

Джанфранко сказал ей утром, что его мать и Оливия повезут ее по магазинам. Когда Келли попросила, чтобы вместо них с ней поехал он, он сослался на работу, а потом добавил:

— Мама знает, куда надо отвезти женщину в твоем положении, а я понятия не имею об этом.

Когда она вернулась из поездки по магазинам, ее просто переполняло негодование. Кармела и Оливия отвергали все, что предлагала она, утверждая, что лучше знают, как должна быть одета беременная женщина в итальянском обществе. Келли почувствовала себя униженной и замолчала. В итоге она вернулась домой с двумя такими несуразными платьями, на которые никогда даже не взглянула бы. Как ни старалась, она не могла убедить себя в том, что Кармела и Оливия хотели сделать ей приятное. На самом деле все получилось наоборот.

Она сказала об этом Джанфранко, но он заявил, что она делает поспешные выводы на основании каких-то неправильно истолкованных слов, а потом добавил, что причина ее раздражения в гормонах, разыгравшихся в связи с ее беременностью.

Выходя из ванной, Келли подумала, что ей надо оставить свои надежды. Она стремилась наладить отношения и подружиться с его родными, но не собиралась ради этого приносить в жертву свою гордость и чувство собственного достоинства. А поэтому надела платье, которое купила себе в Англии.

Глубоко вдохнув, она вошла в гостиную. Джанфранко пришел домой пораньше. Оливия, ослепительная в темно-синем платье без бретелек, подчеркивающем каждый изгиб ее тела, стояла так близко к нему, что они почти касались друг друга.

Кармела первой заметила Келли. И ее тщательно выщипанные брови полезли на лоб от удивления.

Потом раздался смех Оливии.

— Неужели ты собираешься это носить? — спросила она с нотой ужаса в голосе.

Собравшись с духом, Келли ответила:

— Да, собираюсь.

На ней было простое черное платье из шелкового трикотажа. Узенькие блестящие бретельки поддерживали лиф с прямым вырезом на груди. Скроенная по косой ткань свободно падала от груди, едва доходя до колен.

Не обращая внимания на разговор дам на итальянском языке, Капли взглянула на Джанфранко, ожидая, что он поддержит ее.

Джанфранко быстро окинул оценивающим взглядом ее фигуру и направился к ней.

— Ты выглядишь очень мило, Келли.

— Не будь неискренним, — сухо сказала Келли, когда Джанфранко подошел и взглянул на нее из-под опущенных век. Его лицо было непроницаемым.

— Нет, правда. Ты же знаешь, что всегда красива, — сказал он успокаивающе. — Но мама думала, что ты наденешь одно из тех платьев, которые она купила тебе. Она считает их более подходящими для женщины в интересном положении, а вкус у мамы безукоризненный. Тебе стоит прислушиваться к ней. — Я извинюсь за тебя, пока ты переоденешься, — продолжал Джанфранко миролюбиво. — Но поторопись.

— Нет.

Его бровь поползла вверх.

— Нет! Ты отказываешься?

Келли едва не расхохоталась, таким ошарашенным он выглядел.

— Считай так.

Он схватил ее за руку.

— Келли, ты ведешь себя глупо. Поднимись наверх и переоденься, — командным тоном сказал он, раздраженно глядя на нее.

Келли подняла на него глаза.

— Я буду выглядеть глупо, если надену одно из тех платьев, которые получила вчера. Я на шестом месяце беременности, а не на девятом, — взорвалась она. — В них я выгляжу какой-то слонихой. Ты бы… ты бы только посмотрел на них.

Джанфранко улыбнулся в ответ на ее горячую речь понимающей улыбкой.

— Все ясно. — Он выпустил ее руку. — Женское тщеславие. Я могу это понять, — насмешливо протянул он.

Какая чертовская снисходительность!

Альдо объявил, что прибыли первые гости. Взяв себя в руки, Келли попыталась обуздать свой гнев.

Все было не так ужасно, как она себе представляла. Друзья Джанфранко оказались совсем не такими, как его мать и невестка. Это были его соседи и сослуживцы, а когда приехали Джуди и Карло Бертони, Келли не могла скрыть радости.

Угощение было изысканным, разговор велся на смеси английского и итальянского. Кармела, радушная хозяйка, была занята гостями, а Оливию мгновенно окружили знакомые.

Келли, на время предоставленная сама себе, начала успокаиваться. Джанфранко, в противоположном конце комнаты, был поглощен разговором с группой мужчин на какие-то, очевидно, сугубо мужские темы.

Неожиданно Келли услышала смешок Джуди.

— Ну разве ты не молчальница? Келли взглянула на нее и покраснела.

— Твой местный парень оказался графом Джанфранко Мальдини — вот так история! Давай выкладывай. Как это произошло?

Келли все ей рассказала, закончив словами: — Похоже, мне следует за все благодарить тебя.

После того как ты сказала ему, что я беременна, он начал искать меня.

— Здорово! — с улыбкой заключила Джуди. — Но позволь мне дать тебе один совет. У твоего Джанфранко была куча женщин в свое время, и он относился к ним ко всем с такой небрежностью, что ты не поверишь. Он не из тех людей, которые способны на глубокие чувства. Но ты носишь его ребенка, а итальянцы просто обожают детей, так что воспользуйся этим и не выпускай его из виду.

— Спасибо, Джуди. — Келли выдавила улыбку. — Но мы уже состоим в бра… — Она не успела закончить фразу, потому что кто-то толкнул ее, и весь перед ее платья оказался залитым.

— О, прошу прощения. — Перед Келли стояла Оливия. — Я не заметила тебя и, вот видишь, испортила тебе платье. Какая же я неуклюжая. — Колли взглянула на нее и так и застыла, увидев злорадство в устремленных на нее черных глазах. — Теперь тебе придется переодеться.

Келли не могла поверить в искренность этого сожаления… но, охваченная смущением оттого, что мокрая ткань обтянула ее живот, не стала устраивать сцен.

— Да, — согласилась она.

Откуда-то возник Джанфранко. Его взгляд скользнул по фигуре Келли и мокрому пятну на животе.

— Что случилось?

— Ничего. Так, случайность. Не беспокойся. — От смущения Келли густо покраснела.

Оливия положила ладонь на руку Джанфранко. Он повернулся, и она что-то быстро сказала ему на итальянском. Люди, стоявшие поблизости, засмеялись. Джанфранко усмехнулся и, снова взглянув на Келли, положил руку ей на спину.

— Тогда поспеши.

Келли кивнула, не поняв ни слова из того, что было сказано ими, и, сопровождаемая Джуди, вышла из комнаты.

— Эта мерзавка сделала все нарочно, — сказала Джуди, когда они поднимались по лестнице. — Тебе следует остерегаться ее.

— Да нет, это правда случайность, — солгала Келли.

— Однако она совсем другое сказала только что твоему мужу, — сообщила ей Джуди. — Она пошутила, что неустойчивой тебя сделал лишний вес — наследник Мальдини. Почему же, по-твоему, все они засмеялись?

— Я не верю тебе, — сказала Келли, защищая Джанфранко и в то же самое время почувствовав глубокий укол обиды.

— Я бы посоветовала тебе поскорее выучить итальянский, — сухо ответила Джуди.

Не обращая внимания на ее слова, Келли сбросила платье.

— Это твоя спальня? — спросила Джуди, осмотревшись. Она заглянула в гостиную, потом вошла в гардеробную, где распахнула дверцы гардероба.

— Да.

Келли вошла следом за ней.

— Твое положение хуже, чем я думала, — заметила Джуди. — Эти комнаты — не апартаменты хозяина «Каса Мальдини». Тебе известно это? вопросительно подняла брови Джуди.

— Нет, — сказала Келли, сухо улыбнувшись. — Но у меня свои собственные спальные апартаменты.

— Может быть, однако вспомни ту статью в журнале, которую я показывала тебе. Роскошные апартаменты хозяина находятся в другом крыле.

— Там живет Оливия, — пробормотала Келли, доставая из гардероба одно из новых платьев. Наименее ужасным из них было белое муслиновое произведение, украшенное розовыми цветами.

— Ах, вот что. Эта черная вдова крепко здесь окопалась. Прости, что говорю это, Келли, но тебе лучше проявить власть.

— Джуди, ты сгущаешь краски. Джуди покачала головой и вздохнула.

— Послушай, Келли. Уже давным-давно ходят слухи об Оливии и Джанфранко, но всем также известно, что Оливия не может иметь детей. Она была десять лет замужем за его братом и, как только ни старалась, наследника так и не произвела. Если ты не будешь осторожна, она приберет к рукам не только апартаменты твоего мужа, но и его самого и вашего ребенка.

— У тебя богатое воображение, — пробормотала Келли, поднимая платье, чтобы надеть его через голову.

— О господи! Только не это! — Джуди вырвала платье из ее рук. — Куда делся твой вкус, женщина?

Келли вздохнула.

— Кармела и Оливия затащили меня в магазин и поклялись, что так одеваются модные итальянские будущие мамаши.

— Ты наденешь это только через мой труп, — процедила Джуди и, перебрав в гардеробе вещи, вытащила белое как снег кашемировое платье, которое Келли надевала на свадьбу. — Вот это по крайней мере стильное… и, ради бога, подумай о том, что я тебе сказала. Ты слишком доверчива.

Звуки музыки заполнили вестибюль, когда они начали спускаться по лестнице. Начались танцы. Келли вошла в зал как раз в тот момент, когда Джанфранко обнял Оливию и они начали танцевать. Появившийся Карло Бертони обхватил рукой Джуди.

— Где ты была? Я скучал по тебе, — объявил он, и Келли увидела, как Джуди улыбнулась мужу.

Ты замечательно выглядишь, — улыбнулся Карло, глядя на Келли. — Джанфранко — просто счастливец.

Келли заставила себя улыбнуться.

— Спасибо, Карло. — Но, увидев, как Оливия обвивает шею Джанфранко руками, Келли засомневалась в том, была ли она счастливицей. Вид этих двоих, танцующих в такой интимной позе, заставлял поверить в предположения Джуди. У Келли все перевернулось в душе, и такая неистовая ревность захлестнула ее, что ей пришлось на секунду прикрыть глаза.

Джанфранко любит меня, сказала себе твердо Келли. И мы женаты, в конце-то концов. Но внутреннее беспокойство напомнило ей о том, что она беременна, и о том, почему он женился на ней. Тут Джанфранко остановил свой взгляд на ней, его глаза округлились от удовольствия, а ослепительная улыбка убедила ее в том, что он принадлежит ей и ее беспокойство не имеет под собой никакой почвы.

Келли была в том самом платье, в котором выходила замуж, и на какой-то миг Джанфранко снова был ошеломлен тем, какой красавицей она была. Его жена, с ее светлыми волосами, поднятыми наверх, с изящным телом, в котором развивался его ребенок. Да, он правильно сделал, приняв решение жениться на ней, гордо поздравил он себя. Это была леди до кончиков ногтей, и вопреки тому, что он предполагал, глядя на своих женатых приятелей, женитьба мало что изменила в его жизни — кроме разве того, что каждую ночь его ждала в постели любящая женщина. Семейная жизнь пришлась ему по душе. Его друзьям понравилась Келли, вечер удался, и он уже мечтал о том, когда снова окажется с ней в постели.

Музыка смолкла. Джанфранко хотел подойти к Келли, но Оливия удержала его, положив ладонь на его руку. Он слушал с плохо скрываемым нетерпением то, что она ему говорила. Но когда к их разговору присоединилась его мать, он стал слушать внимательно. Старые привязанности вступили в соперничество с новыми, и постепенно его темные брови хмуро сдвинулись.

Келли увидела, как Джанфранко нахмурился и решительно пошел к ней.

— Я вижу, ты переоделась, — сказал он, наклонил к ней темноволосую голову и, целуя ее в шею, тихо добавил: — Котя ты выглядишь чудесно, неужели было так трудно надеть одно из тех платьев, которые тебе выбрала мама?

— Трудно, — заявила Келли дерзко.

— Потанцуй со мной, — потребовал Джанфранко. Его рука легла ей на спину и притянула ближе. — Улыбнись, — тихо сказал он. — А то все подумают, что мы ссоримся.

— Не дай бог перечить тебе в чем-то, Джанфранко, — с сарказмом протянула Келли. И была наказана отрывистым крепким поцелуем. Ее ноздри затрепетали от знакомого волнующего запаха, и она тут же растаяла в его объятиях. — На нас смотрят, — сказала она, густо покраснев.

— Ну и что? Я хозяин в собственном доме, — прошептал он ей на ухо. — Тебе надо помнить об этом. Я не привык к тому, чтобы женщины много рассуждали об одежде, — заявил он со свойственной ему надменностью. — Это надо прекратить — понятно? Келли невольно вздрогнула и сбилась с такта, оскорбленная явной угрозой в его голосе.

— Оливия была права, ты действительно какая-то неуклюжая сегодня, — заметил он.

Джуди не солгала! В эту секунду Келли хотелось влепить ему пощечину. Ее глаза яростно горели, когда их взгляды встретились.

— А ты шовинист несчастный! — прошептала она сердито.

— Не злись, Келли, — сказал он. — Я прощаю тебя. Видимо, это твои гормоны разыгрались.

Но прежде, чем Келли успела ответить, Кармела подошла и похлопала Джанфранко по руке.

— Гости собираются уходить.

Спустя полчаса ушел последний из гостей. Кармела объявила, что вечер необыкновенно удался, и предложила всем выпить. Келли отказалась, пожелала всем спокойной ночи и направилась прямо к лестнице.

Ее переполняли противоречивые чувства. Она любила Джанфранко, но он своими словами подтвердил, что смеялся над ней вместе с Оливией.

Войдя в спальню, Келли торопливо разделась. Прежде чем надеть голубую ночную рубашку, приняла душ, расчесала волосы.

Джанфранко был уже в спальне.

— Твой уход был слишком поспешным, Келли, — резко сказал он. — С тобой ничего бы не случилось, если бы ты чего-нибудь выпила на ночь вместе с мамой.

— Я предоставила эту возможность тебе, чтобы вы вместе смогли посмеяться надо мной, — взорвалась она.

Раздевавшийся Джанфранко замер и посмотрел на нее.

— Что ты хочешь этим сказать? — Он сбросил рубашку и стоял перед ней в одних черных шелковых трусах. Прищурившись, он взглянул в ее бледное лицо. — У тебя странное настроение весь последний час.

— Возможно, оттого, что мне не правится, когда мне указывают, что надевать, или требуют, чтобы я переоделась.

Джанфранко застыл, его плечи напряглись.

— Возможно, тебе следует быть поучтивее с моей мамой, которая так великодушно старается помочь тебе, — резко сказал он.

— Возможно, тебе надо быть поучтивее со мной, твоей женой, — огрызнулась Келли, внезапно вспомнив события сегодняшнего вечера. — Например, когда твоя невестка обливает меня с головы до ног, а потом извиняется. Однако, если верить Джуди, тебе она сказала, что всему виной моя неуклюжесть, и вы все весело посмеялись.

На его высоких скулах выступили багровые пятна. По крайней мере краснеть не разучился, горько подумала Келли. Она не желала пререкаться с ним, ей хотелось, чтобы он обнял ее и сказал, что любит, но он пристально смотрел на нее холодными глазами.

— Все вокруг смеялись. Как хозяин, я смеялся вместе со своими гостями, как это и положено, — сказал он с холодной вежливостью. — А ты ведешь себя нелепо, Келли. Я знаю Оливию гораздо дольше, чем тебя, и она не стала бы лгать.

— Она бы не стала? А я, ты полагаешь, стала бы? — гневно выкрикнула Келли.

— Да… нет.

В кои-то веки ее необузданный муж не находил слов.

— Вероятно, ты, в твоем состоянии, ошиблась.

— Раз ты снова заговорил о моем состоянии, так помоги мне, а то я за себя не ручаюсь, — закричала она.

Он стиснул зубы.

— Возьми себя в руки, Келли, такое поведение не на пользу ни тебе, ни ребенку.

Слишком взбешенная, чтобы контролировать свое поведение, Келли уже не могла остановиться.

— А то, что ты поддерживаешь Оливию вместо своей жены, это на пользу? Эта женщина спит в апартаментах хозяина, хотя ее мужа уже больше трех лет нет в живых. Может быть, она ждет, чтобы новый хозяин занял его место, или ты это уже сделал? — выпалила она.

Джанфранко окаменел. Его глаза смотрели на Келли с такой яростью, что она невольно отшатнулась, испугавшись, что он может ударить. Ее гнев улетучился. Она понимала, что зашла слишком далеке. Какой черт дернул ее бросить ему в лицо сплетни, которые ей сообщила Джуди?

— Тебе лучше помолчать, Келли. Если бы ты не носила моего ребенка, я бы заставил тебя заплатить за такой клеветнический выпад против твоего мужа и женщины, которая не сделала тебе ничего дурного, а пригласила в фамильное гнездо.

Келли никогда еще не видела Джанфранко в такой ярости. Его глаза были безжизненными и холодными, и это напугало ее. Он схватил ее за плечи, и она задрожала. Близость его тела произвела знакомый опустошительный эффект. У Келли перехватило дыхание.

— Прости, — пробормотала она. Джанфранко увидел страх в ее синих глазах и заставил себя сдержаться. Она то злила, то очаровывала его.

— Скажи мне, кто наговорил тебе такую чушь? — потребовал он и с тревогой заметил, как сильно бьется ее сердце и тяжело поднимается и опускается грудь под легким атласом.

— Никто. Вероятно, это играют мои гормоны, — попыталась оправдаться она. А может, так оно и было, сказала она себе, испытывая уже стыд за свои слова. — Когда Анна показывала мне дом, я узнала, что Оливия… — Она замолчала.

Джанфранко с облегчением вздохнул и обнял ее. Если это гормоны, тогда все понятно. Он прижался губами к ее лбу.

— Наверное, мне следовало объяснить это раньше, но ты должна понять, что Оливия была потрясена смертью своего мужа Альфредо — моего брата. Мы все тяжело переживали эту потерю, но для Оливии это кончилось нервным срывом. Она больше года болела, и, хотя выглядит уверенной в себе и сильной, она все еще очень ранима. Она — член нашей семьи, поэтому естественно, что мама и я заботимся о ней.

— О, мне жаль ее. — Ее доброе сердце было тронуто.

— Да, кара, — нежно произнес Джанфранко. В каком-то смысле у тебя есть все, что когда-то было у нее.

— Кроме тебя, — вырвалось у Келли. Он хмыкнул и притянул ее к себе.

— Да, кроме меня, конечно, и мне льстит то, что ты ревнуешь, кара. — Он взял ее одной рукой за подбородок и пристально посмотрел в лицо. — Но ты сейчас замужем за нынешним графом, и дело не только в этом, ты беременна, возможно следующим графом. Этого хотела Оливия, когда Альфредо был жив, но ее мечте не суждено было сбыться. Так что попытайся войти в ее положение, хорошо?

Келли пыталась войти в ее положение, на самом деле пыталась… Но это было не так легко.

Обидные комментарии Оливии каждый раз, как только Джанфранко не оказывалось поблизости, ее намеки на то, что они любовники, были настоящей пыткой. Это постепенно приводило к тому, что Келли утрачивала уверенность в себе и чувство собственного достоинства. Она пыталась поговорить с Джанфранко, но он отметал все ее страхи, иногда со смехом, временами с холодным пренебрежением, что причиняло ей еще больше боли, но чаще всего — с поцелуями. Однако одного только секса было уже недостаточно для Келли. Ей хотелось гораздо большего, ей была нужна поддержка мужа, и, не получая ее, она чувствовала себя все ужаснее и все больше замыкалась в себе.

Келли перестала упоминать об Оливии в разговорах с мужем, а поскольку обратиться ей было не к кому, она тщетно пыталась бороться со своими сомнениями и страхами. Джанфранко утверждал, что обожает ее, занимался с ней любовью, но ни разу не сделал попытки понять, что происходит в ее душе. Он относился к ней как к любимому домашнему животному. Иногда, когда чувство безнадежности становилось невыносимым, Келли бродила по комнатам огромного дома, в которые редко кто заглядывал, и рыдала от одиночества и отчаяния. И никто ни разу не обратил внимания на ее отсутствие…

Когда две недели спустя Джанфранко сообщил, что на следующий день улетает в Америку, Келли решилась возразить. Он делал то, что хотел, и тогда, когда хотел. Он не спрашивал ее одобрения, а просто ставил в известность. В те короткие мгновения, когда меланхолия отступала, она удивлялась, куда делась та яркая молодая амбициозная женщина, увлекавшаяся картингом и кикбоксингом, какой она была совсем недавно.

Через несколько часов после отъезда Джанфранко Кармелу пригласили в Верону к больной подруге, и Келли осталась с Оливией.

За ужином в этот вечер Оливия показала свое истинное лицо. Она назвала Келли авантюристкой и шлюшкой и сказала, что Джанфранко нет до нее никакого дела, его интересует только ребенок. Когда Келли пыталась возразить, Оливия плеснула в нее вином.

Бросившись из комнаты, Келли всерьез задумалась о том, была ли вообще эта женщина психически нормальной. Возможно, причиной всех ее злых высказываний и косвенных намеков было искаженное сознание. Самое лучшее — избегать общения с Оливией. Келли сообщила Альдо, что до возвращения хозяина будет питаться в своих апартаментах.

Джанфранко позвонил на следующее утро и, убедившись в том, что с Келли все в порядке, попросил позвать к телефону мать. Келли сказала, что та уехала навестить больную подругу. Очевидно, он решил, что речь идет о нескольких часах, но она не стала вдаваться в детали. Она была так рада, что услышала его голос.

На следующее утро Келли с облегчением вздохнула, узнав, что Оливия собирается ехать в Рим. Она с удовольствием останется в доме одна, без ненавистной Оливии.

Келли стала совершать длительные прогулки, знакомясь с окрестностями. Однажды она зашла в бар ближайшей деревушки, чтобы освежиться лимонадом перед тем, как отправиться назад в «Каса Мальдини». Постепенно она обрела былую уверенность и даже решила воспользоваться «мерседесом», который Джанфранко предоставил в ее распоряжение. Она стала ездить за покупками. Обычно ее сопровождала Анна.

Через десять дней ее свекровь вернулась и извинилась за свое долгое отсутствие, а спустя несколько часов появилась и Оливия.

На следующий день приехал Джанфранко. Келли увидела, как он выходит из своего спортивного автомобиля. Он был в кожаном пиджаке, черном свитере с высоким воротом и в обтягивающих джинсах и живо напомнил ей Джанни и то время, когда они носились на мотоцикле, и ее сердце переполнилось любовью. Шел седьмой месяц ее беременности. Но она тщательно продумала свой наряд и знала, что в черных брюках и красно-черной тупике выглядит совсем неплохо.

Джанфранко встретился с ней взглядом, и они улыбнулись друг другу. Он обнял ее и поцеловал с такой страстью, что все ее сомнения и страхи бесследно исчезли.

А последующие часы любви и вовсе успокоили ее. И хотя большую часть дня Джанфранко проводил в своем кабинете, все ночи принадлежали ей.

Как-то вечером Келли надела черные шелковые трикотажные шаровары и украшенный яркой вышивкой топ. Она выглядела прекрасно и чувствовала себя хорошо. Напевая, она спускалась по лестнице в холл.

Оливия стояла в холле, как всегда безупречная в своем черном платье.

— Привет, Оливия, — сказала Келли с вежливой улыбкой.

— Улыбайся, пока еще можешь — тебе недолго осталось, — презрительно усмехнулась Оливия и вплыла в столовую, опередив Келли.

Чувствуя, что ее вновь обретенной уверенности несколько поубавилось, Келли вошла следом за ней.

Разговор не клеился, и Джанфранко большую часть ужина просидел в мрачном молчании. Когда Келли что-то говорила, он отвечал односложно, и она искренне обрадовалась, когда ужин подошел к концу. Извинившись, она первая встала из-за стола.

— Подожди, Келли, — схватил ее за руку Джанфранко. — Пойдем на минутку в кабинет. Нам надо поговорить.

— В чем, черт возьми, дело? — резко спросила она, входя следом за ним в кабинет.

С гладкими, как шелк, волосами, падающими ей на плечи, и синими глазами, устремленными на него, она выглядела невинной как младенец! Он жаждал ее так, как никогда никакую женщину, но ей следовало знать, что, будучи его женой, она должна соблюдать некоторые определенные правила. Он был очень занятым человеком, на плечах которого лежали заботы об имении и финансовой империи. Он хотел, чтобы его семейная жизнь была размеренной, но у него не было времени самому следить за этим. Ему следовало поговорить об этом с Келли уже давно, но, когда они были вместе, все здравые мысли вылетали у него из головы и он мог думать только о том, чтобы заниматься с ней любовью. Пора было изложить ей некоторые основные правила.

— Ну так говори, — сказала Келли, взглянув на мужа, который выглядел мрачным. — Не понимаю, почему ты так мрачен.

Он прищурился. В его глазах не было и намека на улыбку.

— Келли, как моя жена, ты должна пользоваться определенным авторитетом у местного населения, а некоторые твои поступки абсолютно неприемлемы.

Она нахмурила лоб. Он, должно быть, шутит.

— Например, ковыряние в носу? — пошутила она в надежде разрядить атмосферу. Но она ошиблась…