Мой любимый деградант

1. Рай или ад.

1.Рай или ад.

Я не очень сильна в религиозных догмах, но знаю, что человек после смерти попадает либо в рай, либо в ад. И куда он попадет после окончания жизненного пути, завит от его дел, мыслей и веры. Я никогда не убивала, даже животных, ничего не крала, вообще все считали меня хорошим человеком и надежной подругой, поэтому я должна была попасть в дивный райский сад. Теоретически.

Но с другой стороны, набожной я не была, в молитвах ночи не простаивала, милостыню не раздавала, и в храмах частым гостем не была. Выходит, что райские сады не для меня? Тогда я должна была попасть в ад. А ад - это огонь.

Но я, очнувшись на твердом полу, рядом с собой даже пламени свечи не увидела. Зато было много немытой посуды, она горами возвышалась на столах и даже живописными кучами стояла на полу. Если бы я не слышала, что чистилище выдумал какой-то святой или католический богослов, то решила бы, что я попала именно в это место. Вообще-то, так даже было бы логичнее, рай я не заслужила, а для ада еще достаточно не нагрешила. И теперь, пока не дорасту до рая, буду мыть посуду. Веков десять или одиннадцать.

Я, как истинная девушка, мыслей не контролирую, и они лились сплошным потоком, не мешая мне при этом присесть на полу, а потом, скрипя всеми суставами, встать.

Мне было очень плохо: слабость с головокружением, тошнота и ощущение одеревенения всего тела – все это действовало гнетуще и на моральное состояние. Но при этом я была рада этим ощущениям, потому что они означали, что я жива. Я не умерла, попав на своем мопеде под грузовик. А шансы выжить у меня были минимальные, а если быть честной, вообще никакие.

Мало того что я неслась по трассе на максимально возможной скорости, так еще и шлем не надела, нравится мне, когда мои волосы красиво развиваются. И со стороны я в такие моменты смотрюсь эффектно. Сколько моих фоток и роликов со мной постили и лайкали в сетях! И подписчиков у меня было много! А сейчас я в неизвестном месте, но живая…

Наконец-то, у меня получилось принять условно вертикальное положение. Разогнуть спину и встать ровно я еще не могла. Но уже стало проще оглядеть комнату, в которой я оказалась. Это было полутемное высокое помещение с каменной кладкой, без окон и с очень высокой, почти под потолок дверью. Комната по стенам была уставлена широкими столами. И все она были в горах посуды, только в центре комнаты стояло несколько корыт. В них можно было бы искупаться, если не смутные подозрения, что предназначены они для мытья накопленной здесь посуды.

Смутных подозрений у меня было еще много, и некоторые из них были настолько смутными, что я даже не представляла, как к ним относиться. Во-первых, я казалась себе намного тоньше, чем была раньше, и, почему-то, выше ростом, хотя встать ровно я так и не смогла. А один локон, вырвавшийся из тяжелой повязки на моей голове, мне показался совсем незнакомым. Мои волосы были короче, темнее и … ровнее, у меня никогда не было кудрей. А этот локон, свисавший почти до пояса, был совсем светлый, упругий, напоминал спиральку.

У меня и грудь была другая, как после пластической операции с вставлением силиконовых имплантов. Я пощупала одну грудь, для этого даже выровнялась, приложив неимоверные усилия. Она, вроде бы, была настоящей, по крайней мере, чувствительность, как у настоящей. Но на мою родную окружность совсем не похожа, а упругая, высокая и минимум на размер меньше.

Мне стало интереснее и дальше обследовать свое тело, но в этот момент с мерзким скрипом открылась дверь, и в комнату заглянул некто, или нечто, ростом под потолок и подозрительно зеленого цвета.

2. Зеленые великаны?

2. Зеленые великаны?

- Сафира, почему не принимаешь посуду? – Прогремел голос, больше напоминающий гудок парохода.

Мне было сложно оглянуться и поискать эту Сафиру, но она заслужила самого строгого наказания за то, что по ее вине этот … инопланетянин напугал меня.

- Сафира, ты в пол вросла? Твоя отработка еще не окончена. Принимай посуду!

Что же эта мерзкая Сафира творит? Я мысленно стала подгонять ее быстрее принять чертову посуду и закончить отработку. А я за это время немного приду в себя, пойму, куда я попала, и решу, что мне делать.

- Навязали мне очередную бестолковую адептку! – После этих слов громила ушел, с треском захлопнув дверь.

А я стояла, и, кажется, начала, как и невидимая Сафира врастать в землю. Но вскоре дверь снова распахнулась, и в помещение влетела еще одна зеленая сущность неизвестного мне вида.

Голос у второго существа был выше и женственнее, да и строением своим она больше напоминала женщину. Только слишком высокий рост, лысая голова и странный цвет кожи ставил меня в тупик.

Эта «женщина» подозрительно легко для своего роста подлетела ко мне и, схватив за плечи, затрясла с такой силой, что от болтания головы в разные стороны я прикусила язык. А потом меня, скорее всего, обняли, прижав к широкому телу до треска моих костей.

- Бедненькая Сафочка. Говорила же я, повремени с отработкой. Разве ж можно так себя доводить, да на тебе лица нет, совсем белая, как пенка на молоке, даже, само молоко румянее тебя. Думаешь, раз сессию сдала, можно ночами работать. Подумаешь, каникулы заканчиваются, тебе бы отоспаться. Отработкой можно и позже озаботиться. Бедненькая девочка, тебе бы погреться в постельке.

И эта тетка так же бесцеремонно, как обнимала, потащила меня к выходу, схватив за предплечье. Потащила по темному коридору, потом заставила подняться по крутым ступеням и, открыв какую-то дверь, вытолкнула через проем в более светлый коридор.

- До своей комнаты дойдешь сама, я не могу отлучаться надолго,- сказала она совсем потерявшейся мне и с резким хлопком треснула дверь. А я осталась стоять в центре длинного широкого коридора. Было здесь достаточно светло, чтоб понять коридор этот тянется до бесконечности в оба конца. И с обеих его сторон в неравномерном расстоянии друг от друга находятся закрытые двери.

Давящее этой тишиной и моим одиночеством чувство стало настолько невыносимым, что я захотела вернуться в ту странную комнату и мыть посуду до конца века.

3. Белая мышь.

3. Белая мышь.

И как бы отвечая на мои молчаливые молитвы, с другой стороны двери кто-то почти неслышно поскребся. Но я услышала этот еле уловимый ухом звук и с огромной надеждой на спасение открыла дверь, из которой меня только недавно вытолкнули. Мне пришлось приложить усилия, чтоб открылась хоть небольшая щель, и когда я, наконец-то, справилась, сквозь эту щель пролезла огромная белая мышь.

Я ее не испугалась, потому что вначале приняла ее за хомяка, в моем странном состоянии это было вполне закономерно. И я не сразу поняла, что вижу перед собой не хомяка, хотя и на мышь этот грызун был не слишком похож. Он размерами был больше почти в пять раз любой мыши, шкурка белоснежная и слегка мерцающая, мордашка не такая острая и между ушами шерсть намного длиннее, чем на остальном теле

Я смотрела на эту чудную животинку и не спешила с криком убегать, но и она стояла тихо, не пытаясь спастись бегством. Трудно сказать, как долго это стояние продолжалось, но грызун вдруг отвернулся и пошел по коридору. А я осталась возле двери. Что я еще могла сделать? Хотя удобнее было бы сесть и облокотиться на стену, думаю, так было бы легче страдать неизвестностью.

Но неожиданно вернулась эта гигантская мышь и, стыдно в это даже поверить, пискнув, поманила меня за собой движением лапки. Я в недоверии уставилась на живность, быть такого не может, чтоб животное приглашало идти за собой незнакомого человека. Да даже хозяина приглашающим движением лапы мышь за собой не зовет!

В общем, я продолжила стоять на своем месте, ожидая, чтоб это наваждение как-нибудь само прошло. И эта мега мышь, недовольно пискнув пару раз, зашла мне за спину и начала толкать меня в икры ног не слишком сильно, но настойчиво. И я сделала один шаг вперед. Мышь, будто обрадовавшись своему успеху, перебежала вперед и потопала дальше, останавливаясь время от времени и показывая, в какую сторону мы продолжаем идти. Она шла и манила меня за собой.

Наконец, она остановилась у одной из запертых дверей, таких же, как и все остальные в этом коридоре. Она обреченно стояла на месте, и я встала рядом с ней. Она пискнула. Я понимающе выдохнула.

- Ну, и куда мы сейчас пришли? – Спросила я у нее, в общем-то, не надеясь на понимание со стороны грызуна.

Но меня поняли. Мышь подняла свою левую лапку и приложила к косяку двери.

- Ну, да. Дверь закрыта. – Ответила я на ее молчаливый вопрос. Но, кажется, не угадала, мышь отмахнулась от меня обеими лапками и повторила свое первое движение, приложив лапу к косяку.

- А, - догадалась я, - надо лапой коснуться?

Мышь закивала так интенсивно, что голова закружилась даже у меня. Но я смогла наклониться и, схватив мохнатую брыкающуюся животинку и приложить ее лапку к косяку. Но она вместо благодарности недовольно запищала.

Я поставила вырывающуюся мышь на пол.

- Поняла уже, это мне нужно приложить свою руку к косяку. - Успокоила я мышь, у которой уже шерсть встала дыбом. – Я просто прикалывалась, в моем возрасте это нормально. – И с эффектным жестом я приложила свою руку к косяку. Но ничего не произошло: пар со всех щелей не повалил, и дверь не рассыпалась, пропуская меня внутрь помещения. Я пожала плечами и посмотрела на пол, где, сложив все четыре лапки, валялась мышь. Я сразу поняла, что она не умерла, слишком пристально ее глаза-бусинки наблюдали за мной.

- Я тут причем? – Спросила я у нее. – Это ты, мелочь мохнатая что-то напутала.

В ответ на мои слова мышь медленно, как в замедленном кадре встала на четыре лапки, потом приподнялась на двух задних конечностях, вытянула вперед левую лапу, помахала ею впереди своей острой мордочки. И приложила к косяку, а потом громко фыркнула, как настоящий еж.

Я, наконец, поняла, в чем она меня упрекает. Ну, я и вправду использовала правую руку, в то время как грызун все время показывал левую лапку. Только признавать свою ошибку я не собиралась, это все равно, что низвергнуть человека, который приручил атомную энергию, ниже мелких животных.

Я села на пол, прижавшись спиной к двери, и стала тихо выговаривать грызуну:

- Здесь все неправильно. Мне здесь не нравится. Зеленые великаны и наглые мыши – это не моя компания. И двери должны ключом открываться. Знаешь, это такая штучка, ее вставляешь в замочную скважину и проворачиваешь несколько раз. И там внутри что-то щелкает, и дверь открывается. Все очень просто. Не для мыши, конечно. Но для мышей все сложно. Вы только сыр легко воруете…- Наверно, тут терпение грызуна и закончилось. Потому что тихо внимавшая мне мышь зафырчала и, взбежав по моей руке мне же на голову, ухватилась за локон моих новых волос. А потом сильно, до слез в глазах, потянула его.

Я попыталась скинуть животное с головы, но мышь и сама сбежала на пол по моей спине. И снова показала, что я должна сделать. Сейчас я не стала упорствовать и, встав, приложила левую руку к косяку. Дверь распахнулась, без пара, барабанного боя и других спецэффектов, и впустила меня в маленькую комнату с одним занавешенным окном.

В ней было место только для одной узкой кровати, маленького столика, заваленного книгами, свитками, тетрадями, табуретки и компактного шкафчика. Как только за моей спиной закрылась дверь, я прошла внутрь помещения и собиралась сесть на кровать, но застыла с поднятой ногой.

4. Мышь говорит?

4. Мышь говорит?

А подействовала на меня так шокирующее та самая мышь, которая вскарабкалась на стол и, перетащив ближе к границе столешницы лист бумаги, начала кусочком грифеля что-то на ней чертить. Я заставила себя поставит свою ногу на пол и шагнула к столу, чтоб посмотреть, что там животное рисует. А на листке и вправду были какие-то знаки, но я их разобрать не смогла

Мышь пискнула, я ответила:

- Каракули. Почерк у тебя непонятный.

Мышь фыркнула и положила грифель на столешницу, аккуратно положила на свое место в коробочку с такими же кусками грифеля. Заботилась, чтоб не нарушить порядок на столе.

А потом она засуетилась, забегала по столу в разные стороны по нескольку раз. Потом мышь замерла передо мной и сделала несколько пасов лапками, и поманила меня к себе поближе. Я решила больше над ней не издеваться и наклонилась вперед. А мышь, кажется, облегченно вздохнула, и прижала к моему лбу одну лапку, на этот раз правую.

Касание мыши прохладной лапкой было немного неприятным, все-таки я привыкла считать, что грызуны разносчики многочисленных инфекций. Но вытерпеть, не поморщившись, я смогла, а больше никаких других неприятных ощущений не почувствовала.

Мышь лапку убрала, а я выровняла спину и села на табуретку.

- Ты кто? – Услышала я вопрос в своей голове.

Хорошо, что я сидела, и не пришлось, падая, биться еще и головой об пол. Я начала оглядываться в поисках скрытой камеры.

- Так кто же ты? И как смогла занять мое тело? – Повторно раздался голос в моей голове.

- А ты кто? – Ожидаемо спросила я в ответ. – Где прячешься? И я твое тело не занимала!

В комнате стало тихо, и пискливый голосок снова зазвучал в моей голове:

- Встань и посмотри в зеркало. Оно висит на внутренней стороне шкафа. - И я последовала совету неизвестного писклявого человечка.

Я сразу распахнула обе дверцы, внутри шкаф казался еще меньше, чем был снаружи. С одной стороны шкафа находились полки. Даже наполовину незаполненные одежной. Больше места там занимали книги и папки. С другой стороны было место для висячих вещей с пустыми вешалками. Хотя на одной вешалке висело длинное темно-синее платье и узкими манжетами и серебристыми пуговками на груди, а внизу, вместо коробок с обувью, снова лежали книги, большие и очень большие, напоминающие энциклопедии.

Я настолько была поражена этим убогим женским миром, что не сразу взглянула в зеркало. И, из-за первого шока от увиденного в шкафу, моя внешность меня уже не так поразила. Хотя была она совсем чужой, но намного привлекательнее моей привычной. Сейчас я была высокой статной, очень тоненькой блондинкой с чертами лица, как у роковой красавицы. Такие девушки обычно ходят по упавшим штабелями поклонникам, а жизнь свою связывают с очень богатыми мужчинами, которые смогут оплатить все их неимоверные запросы.

Я сейчас определенно была красавицей. Высокий чистый лоб, с необычной татуировкой у линии начала роста волос. Это тату, тонкой узорчатой полосой тянулось с одной стороны лба до другой. Я залюбовалась своим отражением: ровный носик, широко посаженные серые глаза, из-за густых ресниц они даже казались черными, а губы… если бы у меня раньше были такие полные губки, я бы никогда не использовала блеск для губ с экстрактом жгучего перца.

- Эй, хватит тянуть время! – Пискнуло настойчиво.

Сейчас мне было не до голоса. Если комплектом к такой внешности шла шизофрения, я была полностью на нее согласна. Кожа-то у меня была матовой, даже на вид бархатистой, с легким, почти незаметным, румянцем на щеках. Подбородок, скулы – все было гармонично и завершено в этом лице.

- Я красотка! - Наконец, вынесла я свой вердикт.

- Это я красотка. Была. А ты заняла мое тело. Как ты это смогла сделать? – Пропищал голос. И я поняла, что принадлежит он мыши. И, если я и вправду заняла ее тело, то самое малое, что я могу сделать - это поговорить с ней и постараться выяснить, что же произошло на самом деле. Хотя, даже во имя справедливости, отдавать уже свое тело какой-то болтливой мыши я не собиралась.

Мы говорили долго, вернее говорила я, а слова мыши раздавались у меня в голове. В первую очередь я выяснила, как это у нее получается. Она рассказала, что связала нас ментально, сейчас она может говорить со мной силой мысли, и я так смогу научиться, если очень постараюсь.

А дальше я рассказала ей, что скорее всего, разбилась в своем мире на мопеде и, как-то без усилий со своей стороны, перенеслась сюда в ее тело. Вот мчусь я по трассе на скорости пятьдесят километров в час, обгоняю старую отечественную легковушку и влетаю в грузовик. Даже удара не помню. А просыпаюсь на твердом полу в незнакомом помещении, а вокруг меня только горы посуды возвышаются.

А мышь рассказала мне свою историю, обрадовав меня тем, что я заняла уже освобожденное ее душой тело. Она сама, по своему желанию, перенесла свою душу в тело грызуна, дахкилга, чтобы освободиться от ментальной метки подчинения. Она даже хотела покончить с жизнью, но самоубийство обрекало душу на вечные муки в аду, поэтому она решила дожить свои годы в живом уголке Свободной Академии Магии в теле белого дахкилга.

Вообще-то, история Сафиры Чарх до этого момента была вполне обычной для этого нового для меня магического мира. Она принадлежала к богатой аристократической магической семье, но рано осиротела. Вместе с подругой поступила на первый курс Свободной Академии Магии. Название Академия получила из-за свободного набора на первый курс. Проще говоря, любой желающий поступал на первый курс без каких-либо вступительных экзаменов и проверочных испытаний.

И первые два года никаких зачетов, экзаменов, проверочных работ не проводилось. Адепты обязаны были только посещать все занятия: лекции и практикумы. Пропуски и нарушение дисциплины – единственные причины для исключения адептов с первых двух курсов. Академия при этом предоставляла всем желающим место в общежитии, трехразовое питание, гарантировало безопасное обучение и полный доступ к знаниям через занятия, библиотеку и общение с педагогами. Многие адепты, отчисленные так и не сдав первую сессию на третьем курсе, в последствие легко поступали в другие учебные заведения, магические и немагические, и успешно их заканчивали.

5. Кон Вэдр.

5. Кон Вэдр.

Прошло три дня, как я попала в этот магический мир. В государство Принципат Сотни Объединенных Земель, в основе которого стояли принципы равенства по возможностям каждого гражданина. Поэтому все хотели иметь как можно более широкие возможности. Особенно в магии. Сильнейшие маги имели больше прав, но, что странно, именно они своими правами и не злоупотребляли.

С помощью Сафы (мы договорились с дахкилгом, что краткая форма ее имени будет принадлежать ей, а я буду носить полное имя – Сафира), я за короткое время научилась читать и уже посещала занятия. Сафа удивлялась моему уму и общему образованию. Я тоже удивлялась своему уму, в школе-то я была незаметным середнячком.

Учиться было интересно, а все непонятное разъясняла мне сразу Сафа, всегда сидевшая в моей сумке, и посещающая со мной все занятия. Когда же встречалось что-то совсем мне непонятное, она объясняла мне это позже, после занятий. Единственное, что мне здесь абсолютно не устраивало, это моя форма. То самое длинное темно-синее платье, с маленькими пуговичками на груди, которое одиноко висело в шкафу у Сафы. Оно было неудобным, сковывало мои движения и подол его всегда приходилось чистить. Зато практиковаться в бытовой магии с каждым разом становилось проще. А волосы мне приходилось заплетать в косу, что с моими кудрями было очень сложно.

А с Коном Вэдром я имела несчастье пересечься однажды в парке, прилегающем к Академии. Я, накинув Сафино пальто, прогуливалась после занятий по свежему снегу, и наслаждалась необычным «вкусом» воздуха. А навстречу мне со своей тропы свернул необыкновенно шикарный парень.

Старшекурсник в традиционной форме Свободной Академии Магии: узкие штаны и приталенный пиджак длиной до середины бедер с широкими манжетами и воротником стоечкой. Форма темно-синего цвета с серебряными пуговицами. Он был не меньше двух метров ростом, широким в плечах и узким в талии. Светлые длинные волосы, стянуты в высокий хвост на затылке, и почти бесцветные голубые глаза.

Я в первое мгновение даже обомлела, увидев шагающего мне навстречу этого красавца. Только непреодолимое желание встать перед ним на колени и поцеловать кончик его драгоценного начищенного до блеска сапога привел меня в сознание. Я смогла устоять на своих ногах, и когда он, криво ухмыляясь, прошел мимо, я скрылась за кустами и там освободила желудок от всего съеденного на обед. Хорошо, что Вэдр сразу продемонстрировал свою гнилую сущность, а то был риск, что я ни на шутку увлекусь таким притягательным человеком.

Сейчас же я его возненавидела так, как не ненавидела ни одно мерзкое создание в мире. Даже свору диких собак, чуть не загрызших меня в детстве я так не ненавидела. Даже мамину подругу, всем рассказывавшую историю, как меняла мне подгузник, я так не ненавидела. Даже мою классную руководительницу, однажды назвавшую меня при всем классе «тупой лентяйкой» я так не презирала. Даже водитель грузовика, сбивший меня на мопеде, не заслуживал такой ненависти и презрения… Я их всех могла понять, ведь никто не идеален. Но двухметровый детина, адепт выпускного курса Академии, почти мастер в магии, так измывающийся над девчонкой, которая во всех отношениях слабее его, не достоин, в моем понимании, ни понимания, ни прощения.

- Я и за тебя ему отомщу, - пропищал голос Сафы в моей голове.

- Ну, теперь он и от меня получит, - пообещала я нам обеим.

6. Распределение на практику.

6. Распределение на практику.

А сегодня я слушала, конспектировала и пыталась как-то освоить теоретический материал на целых четырех лекциях. Не устаю удивляться и восхищаться своим прилежанием на занятиях. А с понимаем написанного у меня пока незначительные проблемы. Сафе приходится много работать, чтоб мне все разъяснить.

Мне очень хотелось быстрее добраться до столовой, запастись бутербродами, захватить еще гроздь винограда и скрыться в своей комнате. Там надеть удобные штаны и топик, убрав ненавистную форму подальше, и расслабиться. Мне были необходимы тишина и покой. Я уже фантазировала, что запру Сафу в шкаф, если она не даст мне отдохнуть, как в аудиторию вошел наш куратор, магистр Рош. Он попросил весь курс задержаться для важного сообщения, сил сдержать тихий стон у меня не оказалось. В общем, как и многих моих сокурсников.

- Пока мы ждем ректора Академии, магистра Мартазана, - обратился к нам наш куратор, - достаньте папки, которые я сказал вам приготовить перед каникулами и еще раз проверьте, всю ли важную информацию о себе вы изложили. Может, стоит внести дополнение?

Я не знала, про какую папку говорит куратор, но порылась в сумке, тем более, что там сидела Сафа, на которую я и уставилась пристальным взглядом: это же ее упущение. Забыла про задание куратора!

- Я не забыла! – Мои мысли она слышала очень редко. – Папка лежит в нашей комнате, на верхней полке шкафа. Синенькая. Отпросись у магистра Роша, и принеси папку, она уже полностью готова.

Я подняла руку, привлекая к себе внимание.

- Адептка Чарх, у вас вопрос ко мне? – Спросил куратор.

- У меня просьба, магистр Рош, можно выйти, я за папкой сбегаю. Она лежит на верхней полке моего шкафа.

В аудитории раздались смешки. Но магистр оставался суровым, аудитория тоже быстро успокоилась:

- Несерьезное отношение к моему поручению, адептка Чарх. Я предупреждал, чтоб все адепты третьего курса после каникул каждый день носили папки с собой, так как было неизвестно, когда семикурсникам выделят время для распределения. - И, после многозначительной паузы, добавил. – Идите.

Я, поблагодарив куратора, выскочила из-за стола и понеслась к выходу. Но заметила боковым зрением, как в аудитории поднялись еще несколько десятков рук. Даже от сердца отлегло, значит, я не единственная, кто забыл про свою папку, и в памяти куратора неответственной лентяйкой не останусь.

С папкой в руках я бежала в обратном направлении так же быстро, как и до своей комнаты. Папку нашла там, где указала Сафа. Синяя, в ней было только два листочка, с моей, Сафиной, автобиографией и таблицей. Потом спрошу у дахкилга, что значат все числа в ней.

Я успела вбежать в аудиторию одной из первых, после меня вошли еще двадцать восемь адептов, я специально считала их, утешая чувство собственного достоинства.

Все адепты были в сборе, когда распахнулась входная дверь, и в аудиторию вошли ректор Академии и куратор седьмого курса. Они по очереди выступили перед нами, сказав, что на этом курсе нас ожидает первая практика. Это одна из самых ответственных аттестационных работ, от качества ее прохождения зависит не только наше дальнейшее обучение, но вся наша последующая жизнь.

Первая практика третьекурсников проходит под руководством адептов седьмого выпускного курса, для них это уже выпускная практика. Для адептов-выпускников данная практика имеет значение преддипломной работы. Только сдав ее, они получат допуск к дипломным экзаменам и испытаниям.

И в аудиторию, наконец, пригласили самих адептов седьмого курса. Мы замерли, ведь это нам предстояло выбирать под руководством какого адепта мы будем готовиться к практике и проходить ее.

Дверь аудитории распахнулась, и в нее вошли семь молодых людей, которые уже были звездами Академии. Они были высокие и статные, все в темно-синей форме Академии, но на них она смотрелась шикарно, не так как на моих сокурсниках. По аудитории прошлись волной вздохи и шепотки и затихли.

Адепты седьмого курса, коротко поздоровавшись, прошли к возвышенности у доски.

Пока они шли, мы, затихшие третьекурсники, смогли их рассмотреть во всех подробностях. Но мое настроение резко испортилось, когда я заметила идущего в начале строя Кона Вэдра. Сразу вспомнились ощущения, когда меня сгибало к его сапогам, чтоб с удовольствием поцеловать их.

Я отвела взгляд от трибуны и уставилась в свою папку. А потом взяла чистый листок, чтоб делать для себя заметки.

- Адепты третьего курса, позвольте представить вам гордость Свободной Академии Магии. – Разнесся голос ректора. - Выпускники, лучшие среди всего потока поступивших в Академию семь лет назад. Адепт Кон Вэдр: староста группы, двадцать пять лет, отличник учебы, маг восьмой ступени. – Я подняла глаза и видела, как названный адепт сделал шаг вперед и легко поклонился аудитории. Аплодировали и скандировали его имя так, будто это рок звезда выступила на сцене. Я же молча вернула внимание листку бумаги, лежащему передо мной, и сделала первые пометки. – Адепт Станислас Лим, двадцать пять лет, отличник учебы, маг восьмой ступени. Адепт Витор Наут, двадцать пять лет, хорошист учебы, маг восьмой ступени. Адепт Чмир Рват, двадцать пять лет, хорошист учебы, маг девятой ступени.

Как только звучало имя адепта и его основные характеристики, он делал шаг вперед и поклоном выказывал уважение аудитории. А третьекурсники громко, с хлопками и криками выказывали ему свои восторги. И магистры не делали нам замечание, не требовали соблюдать тишину в аудитории.

–Адепт Ромир Литс: двадцать пять лет, хорошист учебы, маг восьмой ступени. Адепт Лион Найт: двадцать пять лет, хорошист учебы, маг девятой ступени. Адепт Тимир Найт: двадцать семь лет, отличник учебы, маг десятого ступени. – Я ждала уже привычного шума, тем более названный сейчас адепт был отличником и магом десятой ступени. Но аудитория ответила безмолвием, абсолютной тишиной.

Я, которая до этого записывала для себя звучащую информацию, подняла взгляд на адепта стоящего последним в строю. И пропала.

7. Адепт Тимир Найт.

7. Адепт Тимир Найт.

У каждого из семикурсников было на руках уже не меньше тридцати папок, а Кон Вэдр, вообще, положил свои папки на стол магистра, потому что он не мог спокойно с этой кипой отвечать на поклоны адептов. Но у Тимира Найта в руках не было ни одной папки, ни один мой сокурсник не захотел проходить практику с ним. А он стоял все также ровно и спокойно, устремив взгляд в пустоту.

Мое имя было последним в списке.

- Адептка Сафира Чарх, - уже устало произнес магистр Рош.

И я встала, прижала синюю папку обеими руками к своей груди и вышла из своего ряда. Потом, стараясь идти неторопливо и достойно, спустилась по ступенькам ниже и направилась к трибуне. Остановилась у основания возвышенности, на которой она стояла и, повернувшись в сторону магистров, вежливо поклонилась им. Поднялась по ступеням на возвышенность, и оказалась лицом к одному высокому смуглому брюнету. Я не помнила его имени, но к нему в группу я и не собиралась. Я повернулась в правую сторону и пошла в конец ряда. И, остановившись прямо напротив адепта Тимира Найт, протянула ему свою синюю папку.

Даже если бы у меня и были планы работать с другим семикурсником, но увидев улыбку Тимира Найт, я себя уже не представляла рядом с другим адептом. И сейчас, стоя перед ним с протянутой папкой, я чувствовала его эмоции, как свои: удивление, неверие, облегчение, радость и восторг.

- Вы уверены, адептка Сафира Чарх? - Бархатным, ласкающим слух голосом спросил меня адепт Найт. Но при этом, не дожидаясь моего ответа, он ухватился за папку в моих руках и так замер.

- Конечно, адепт Найт. – Уверено ответила я и разжала свои пальцы. И как только я папку отпустила, мой будущий руководитель спрятал ее за спиной. Не держал перед собой, как другие адепты, а именно спрятал за своей спиной.

- Адептка Чарх, вы уверены в выборе своего руководителя? – Задал уже однажды прозвучавший вопрос мой куратор.

- Конечно, магистр Рош, я уверена. – Без сомнений ответила я и ему.

- Обоснуйте свой выбор. – Ни у одного третьекурсника до меня он обоснования их выбора не требовал.

- Магистр Рош, адепт Найт учится на седьмом курсе Свободной Академии Магии - это уже говорит в его пользу. Почему я не могу пойти к нему, как мои сокурсники шли к другим адептам? Он отличник учебы и маг десятой, наивысшей ступени, - этого достаточно, чтоб работать под его руководством. И, самое главное,… - я не знала, стоит ли это озвучивать и замолчала.

- Продолжайте, - подтолкнул меня уже ректор Мартазан.

- И самое главное, в группе адепта Найт я единственная подопечная. А значит, у него будет на мое обучение больше времени. Для меня честь учиться у вас, адепт Найт, - обратилась я к слегка обескураженному семикурснику и низко поклонилась ему. И он с достоинством ответил на мой поклон.

Ректор, как только мы все заняли свои места, обратился к адептам, но у меня была стойкая уверенность, что его слова адресовались именно мне.

- У каждого адепта третьего курса еще есть время передумать и перейти к другому руководителю практики. Но поторопитесь. Как только семикурсники впишут в приказ по прохождению практики имена своих подопечных, и я этот приказ подпишу, пути назад не будет. С этой секунды и начинается ваша совместная подготовка к важнейшей работе. – И, повернувшись к старшекурсникам, он добавил. – В шесть тридцать приказ должен лежать у меня на столе.

Ректор и магистры покинули аудиторию. Адепты-выпускники, которых начали окружать их будущие подопечные, стали объявлять в какую аудиторию они сейчас пойдут, чтоб лучше познакомиться и обсудить правила взаимодействия.

А я сидела за партой, автоматически водила ручкой по бумаге и слушала Сафу. А она буквально кричала мне в голову, не опасаясь, что мои мозги вскипят:

- Нельзя к старшему Найту! От вырожденец, выродок, деградант! Его сила нестабильна, он может в любой момент перегореть! Перейди к его брату, Лиону Найт. Пока не поздно, меняй руководителя!

Хотела спросить у Сафы подробности, но она мои мысли не слышала, поэтому я переставила свою сумку на колени и, наклонившись, прямо в сумку задала ей свои вопросы:

- Почему он выродок? Он же такой красивый.

- Он урод! Ты видела эти ужасные впадины на его щеках?

- Ямочки? Они появляются, когда он улыбается. И они не ужасные!

- Ужасные! Мышцы на лице сложены неправильно. И это признак вырождения магии. Ты не заметила, какого он роста? Он недомерок! Маг должен быть ростом между мерой, девятью делениями и двумя мерами. А Найт даже до меры и семи делений не дорос!

Если я правильно поняла, она сейчас говорила, что маг должен быть ростом не ниже ста девяноста сантиметров и не выше двух метров. А рост Тимира Найта был меньше ста семидесяти сантиметров. Странно, но мне он низкорослым не показался. Я и сама была ростом ровно «меру и семь делений».

И еще напрашивался вопрос про магов-детей и стариков. Одни не доросли, а другие ссутулились. Но я озвучивать его не стала, все равно Сафу невозможно было перебить. Она продолжала пищать в моей голове:

- И Тимир Найт нестабилен, он дрался в магических и примитивных дуэлях со всеми своими сокурсниками с самого первого курса. Его даже исключали в конце пятого курса. Он только через два года смог восстановиться в Академии. И только потому, что он из знатного рода, а его отец глава Министерства Внешней Политики. А эти два года, говорят, выродок работал архаровцем в столице.

- А кто такие «архаровцы»? – Само слово было мне хорошо знакомо, и имело оно несколько смыслов. Интересно, в каком его употребила моя мышка?

- Архаровцы это тайные Стражи порядка. Они не носят мундиры, и применяют недопустимые методы против преступников. Они выполняют всю грязную работу, но никогда не получат за это признания или награды. Их, вообще, надо судить за многочисленные бесчинства при задержании преступников.

Образ, нарисованный Сафой, в моих глазах, получался героическим, разносторонним, интересным и даже немного мученическим. Сейчас бы я даже за шанс вернуться в мой мир не отказалась от практики с Тимиром Найт.

8. Наедине.

8. Наедине.

В аудитории нас было только двое, я сидела на возвышенности на седьмом ряду, а он все так же стоял у окна, будто боялся покинуть свой пост.

- Адепт Найт, раз уж мы ближайшие шесть месяцев будем много времени проводить вместе, предлагаю для простоты общения перейти на неформальное обращение. Вы не возражаете?

Странно, когда взрослый мужчина смотрит на девчонку в немом, чуть настороженном ожидании. Ему же уже было двадцать семь лет. А Сафире Чарх, хоть и шел двадцать первый год, в глазах общества она была неискушенной, неиспорченной девушкой. Которая последние два с половиной года провела в постоянной учебе, ни в каких «порочащих связях» замечена не была и никогда пределов Академии не покидала. Единственная ее оплошность за это время: посещение вечеринки старшекурсников, где она и получила свое тату подчинения.

А Тимир Найт смотрел на меня именно настороженно. Но на мое предложение кивнул. И я, обрадовавшись, продолжила:

- Тогда переходим на «ты». И наедине я буду тебя звать Тим, а на людях оставим полное имя Тимир.

Он долго обдумывал мои слова, но снова кивнул. И сам дополнил мои слова:

- А я буду обращаться к вам по имени Сафира?

Я даже чуть не захлопала от его понятливости, слишком уж он казался замороженным:

- Конечно.

- И на людях, и наедине? – А он оказался намного смелее, чем показался мне в начале общения.

- Сафой зовут моего питомца, поэтому, конечно, лучше оставить в обоих случаях мое полное имя. – Пояснила я.

- У вас с животным одно имя на двоих? – Улыбнулся Тим, и снова от вида ямочек на его щеках у меня екнуло сердце. И я просто кивнула.

- Может, все остальные вопросы обговорим позже, …Сафира? Мне нельзя опаздывать в ректорат.

Я посмотрела на часы, висевшие на стене. Стрелки показывали ровно пять часов вечера.

- Тим, у тебя еще целый час в запасе. – Нагло заметила я.

И он, выдохнув, отошел от окна и сел на стул в первом ряду. Достал тоненький блокнот и маленькую ручку из кармана и, почесав этой ручкой затылок, начал:

- Все занятия с вами проводим после основных пар. Лекции будем проводить каждый вторник и пятницу по заранее обговоренным темам. Тренировки по магии лучше назначить на среду. Физической подготовкой и оружием займемся в пятницу. В субботу и воскресенье будете отдыхать. Вот и все. Вопросы, замечанья и предложения есть? - И он устремил взгляд в мою сторону, но смотрел выше моей головы, куда-то в сторону.

А он, оказывается, готовился к общению со своей будущей группой. Обидно, что выбрала его только одна я.

- Есть. Начну с замечания. – И он забавно приподнял одну бровь и посмотрел уже прямо на меня. – Мы договорились перейти на неформальное общение, а ТЫ мне все еще выкаешь. Что будем с этим делать?

- Прости. Я не привык так общаться с девушками.

- Прощаю. – Я была великодушной. - Привыкай. Перехожу к предложению: заниматься можно и в выходные, если ты свободен, у меня все равно никаких других дел не предвидится. И последнее - вопрос: не помешает ли нашим занятиям моя отработка? Я должна мыть посуду у зеленых великанов.

- У зеленых великанов? – Удивился Тим, и, хлопнув ладонью по столешнице, рассмеялся. Заразительно, откинув голову назад и даже забыв прикрыть появившиеся не щеках ямочки рукой. – За что ты так про Яна и Ясаман? – Между приступами смеха спросил он. А я не отвечала, потому что смеялась, сдержаться было невозможно, и любовалась Тимом.

А потом он резко перестал смеяться и, прикрыв лицо, встал:

- Прости. Не сдержался.

- И не сдерживайся. Мне нравится твой смех. И ямочки твои нравятся. – Серьезно сказала я Тиму.

- Это дефект лицевых мышц.

- Это самые шикарные ямочки из всех, что я видела. Ты из-за них становишься необыкновенно милым.

А он покраснел и отпустил голову, пряча лицо. И, посмотрев на меня исподлобья, спросил:

- Милым? Я?

Ну, хоть не убежал.

- Самым милым. – Для меня было жизненно важно, чтоб он поверил мне. Не принял мои слова за издевательство или шутку. Вообще. Хотелось, чтоб Тимир Найт всегда принимал меня всерьез.

- Спасибо. – Он смущенно провел рукой по своим волосам. И я сейчас заметила, что они у него намного короче, чем у остальных адептов. Стянуть их в хвост не получится. И цвета они были сочно-каштанового. - Договорим позже, Сафира. Я не могу опоздать к ректору. – Возле выхода он остановился и, обернувшись, тихо повторил. - Спасибо. До завтра.

И только после этого он ушел, аккуратно прикрыв дверь.

А я, ощущая порхание бабочек в каждой клеточке своего тела, пошла в крыло, где располагалось моя комната.

9. Первая ссора с Сафой.

9. Первая ссора с Сафой.

Всю дорогу до нашей комнаты Сафа возмущенно пищала. Она была недовольна всем: и моей слабой успеваемостью, и моим выбором руководителя практики, и тем, что ее назвали питомцем, и, самое главное, непозволительной фамильярностью с моей стороны в общении с Тимом.

- Он не Тим. Он адепт Найт, деградант, недостойный учиться в Академии. Он не может быть моим руководителем. – Эта злобная мышь настолько вывела меня из себя, что я впервые ей нагрубила.

- Тим мой руководитель, не твой. Общаться я с ним буду так, как сама решу. И я за него еще замуж выйду! А ты, если не хочешь, что б я сбежала от тебя, как твоя подруга, уважай мои решения и щади мои чувства.

И наступила долгожданная тишина, которая мне была необходима. Но долго насладиться покоем мне не позволили. Мышь тихо запищала:

- Сафира. Сафирочка. Ты же умненькая. Красивенькая. Ты должна понимать, существуют правила, которые нельзя нарушать.

Мне невольно пришлось обернуться к Сафе и, проявив уважение, внимательно ее послушать. Не отмахиваться от неприятной истины.

- Тимир Найт очень низкого роста. В нем даже нет меры и семи делений. Он же ниже тебя будет.

То, что я сейчас длиною в метр и семьдесят сантиметров, я уже знала. А вот то, что Тим ростом ниже меня, вообще незаметно. Мне он показался очень высоким и красивым.

- Магия умирает в тех, кому природой не дано достойное тело. Маг должен быть совершенным во всем. Врожденное уродство, низкий рост, излишний вес – все это признаки вырождения магии. Такие люди быстро выгорают и погибают.

- А высокие и красивые вообще не выгорают? - Спросила я Сафу.

- Выгорают, но очень редко.

- А если бы им все не уставая говорили, что высокие выгорают быстрее, болеют чаще, умирают молодыми? Как думаешь, они бы смогли быть такими гордыми и презрительными?

Сафа уставилась на меня выпученными глазёнками.

- А кто, по-твоему, лучше: высокий Кон Вэдр или невысокий Тимир Найт? С кем в группе мне будет безопаснее? Кто не воспользуется своей властью над слабой мной? – Продолжила я давить ее своей логикой.

- Кроме Вэдра, есть и другие достойные адепты. Но ты не отступишься от Найта. – Она не спрашивала меня.

- Не отступлюсь. Более того, тебя я обрадую первой, я влюбилась в Тима. И, если не буду рядом с ним, я вообще брошу учебу здесь. Мне здесь, если честно, не нравится. И сегодня, увидев Тимира, я впервые подумала, что эта Академия еще может стать мне настоящим домом.

В маленькой комнате с одной узкой кроватью надолго наступило безмолвие. Мне уже нечего было добавить. А дахкилг застыла плюшевой игрушкой и что-то усиленно обдумывала.

- Так же, как я отговаривала тебя от работы с адептом Найтом, его тоже будут отговаривать. Такие маги – это позор семьи. Даже странно, что его до сих пор не заперли в семейном имении. – Тихо сказанные слова, подкинули меня со стула. Я, на ходу надевая обувь, выбежала из комнаты. Я спешила в ректорат, чтоб убедиться, что адепт Найт от меня не отказался.

Приказ о нашей практике ректор уже должен был подписать.

10. Я не подслушивала.

10. Я не подслушивала.

- Адепт Найт, вы не сдадите практику. Откажитесь от сотрудничества с адепткой Чарх.

Мой Тим стоял в кабинете одного из проректоров перед тремя мужчинами. Они сидели в креслах, откинувшись на спинки, бросали на него презрительные взгляды и в словах не стеснялись. А я спряталась за распахнутой дверью и слушала. Слушала и мысленно просила Тима выстоять, не отказываться от практики. Вмешиваться я не могла, это нарушение дисциплины, поэтому просто стояла тихо и молилась, чтоб Тим отстоял нашу группу. А дальше я смогу стать ему хорошей помощницей.

- Таким, как вы, не место среди выпускников.

- Адептка Чарх пятая на курсе, не умом она этого достигла, конечно. Но и самой глупой ее не назовешь.

- Практику вы вместе все равно не сдадите.

- Группа из двух адептов не функциональна.

- Сафира Чарх вам не помощница, и перегорите с ней вы быстрее.

- Не тяните время, и станьте, наконец, достойным сыном своему отцу.

- Как только семье адептки Чарх сделают выгодное брачное предложение, она бросит и практику, и учебу.

- Возвращайтесь в архаровцы, там место таким, как вы.

- Адепт Найт, вы испортите будущее третьекурснице. А она могла бы удачно выйти замуж, но даже короткая практика под вашим руководством повлияет на ее статус на рынке невест.

- Чарх помечена татуировкой Вэдра, и даже вопреки своей воле, предаст вас.

Они говорили еще много обидных, и даже недопустимых слов. А Тимир все выслушивал, с опущенной головой, но не пререкался и не оправдывался. И, когда, наконец, они его отпустили, поклонившись, вышел из кабинета.

Закрыв дверь, он увидел притаившуюся за ней меня. Встретившись с ним взглядом, я пожала плечами, как бы и сама удивилась своему поведению.

Мы вместе двинулись вдоль коридора. За окнами уже темнело, и низкое серое небо с редкими облаками будто отображало то, что должно было твориться в душе моего будущего руководителя. Хотя я воспринимала его, скорее, как напарника.

- Подслушивать некрасиво, - тихо сказал он, не обращаясь конкретно ко мне.

- А как архаровцы получают информацию? – Хлопнув ресничками, спросила я.

- Ты аристократка, - сказал так, будто вспомнив про корону на моей голове.

Ну и я решила не падать лицом в грязь:

- Я не подслушивала, а получала информацию.

- И что удалось узнать? – Его не интересовал ответ на свой вопрос. И взгляд у него был совсем уставшим. Мне даже казалось, что эти трое выдавили из Тимира всю энергию. Там, в аудитории, когда почти двести адептов третьего курса отдавали свои папки не ему, Тимир стоял гордо и до последнего верил в свою удачу. А сейчас он почти сдался.

- Что я узнала? – Повторила я его вопрос и, обернувшись к нему, остановилась. И он встал на месте и, посмотрел в мою сторону.

Хорошо, что в коридоре никого не было, я могла говорить спокойно, правильно подбирая интонацию. Мои слова должны были быть весомыми, а не громкими. И он должен был меня услышать и понять. А не отмахнуться от тарахтящей младшекурсницы.

- Ты нас не предал. И это хорошо. Значит, шанс у нас все-таки есть. И к другому руководителю я, в любом случае, не пойду. Они обливали тебя грязью, за это мы их обязательно накажем. А, самое главное, они считают меня глупой, пусть и дальше так считают, так нам проще будет выстоять.

Наверно, он тоже хотел, чтоб я его услышала и поняла.

- Те трое, что были в кабинете, сотрудники моего отца по Министерству Внешней Политики. Они просто передали мне его волю. Но я не отступлю. В другой группе тебе было бы проще, шанс получить высокие баллы – выше, но сам я от тебя отказаться не могу.

И я радостно махнула рукой:

- И не надо. Ректор приказ подписал?

- Ему уже положили его на стол.

Мы решили проверить, подписан ли приказ, и разойтись по своим комнатам, а с завтрашнего дня приступить к дополнительным занятиям. Единственное, что меня еще волновало, буквально грызло изнутри, был вопрос про рынок невест. Наверняка, это образное выражение. Но спросить я Тима все-таки спросила.

- А ты знаешь, где находится рынок невест?

- Везде, где собирается более одного аристократа. – Он остановился и уже спросил меня. – А тебе был нужен точный адрес? – Было заметно, что он пытается шутить.

- Зачем? Моя цена там уже упала. – Моей шутки он не понял. И резко помрачнел. – Не переживай. – Успокоила я Тима. – Если что, выйду замуж за тебя. – И рассмеялась.

- Надо же так низко пасть. – Улыбнулся он в ответ. Но сейчас грустно стало мне. Потому что его глаза были все также очень серьезными. Он, как и все окружающие, воспринимал себя вырожденцем. Я сейчас отчетливо это поняла.

Тимир Найт не воспринимал себя достойным, самостоятельным, одаренным магом. Он еще пытался не упасть на колени, сопротивлялся, чтоб его не унесло течением, но счастливого будущего для себя не представлял. Ничего, может, я в этот мир именно для того и попала, чтоб сделать счастливым Тима? По-моему, о лучшей миссии и мечтать невозможно.

11. Нельзя к Кону Вэдру.

11. Нельзя к Кону Вэдру.

Я проснулась ночью от сильного, непреодолимого желания увидеть Кона Вэдра. И мне было не важно, что сейчас глубокая ночь. Что я одета в удобную, но не изящную пижаму. Даже то, что для меня еще днем было важнее всего моего будущего в этом мире – работа с Тимирим Найтом – потеряло свою значимость. Я, поспешив выбраться из кровати, запуталась в одеяле и упала на пол. И даже не тратя время на то, чтобы встать на ноги, на четвереньках двинулась в сторону двери.

Чтоб открыть дверь, нужно было ее коснуться левой рукой, и только я ее подняла, как дахкилг, прыгнув с неизвестного направления, обхватила мою кисть всеми лапами. Я попыталась скинуть эту гадину, но потеряв равновесие, ткнулась лбом в пол. Перекатившись на бок, я смогла отцепить от руки Сафу и закинуть ее на кровать. Потом я высвободилась из своего одеяла и, встав ровно возле кровати, снова хотела пойти к выходу, чтоб открыть дверь и посетить того, к кому меня сейчас тянуло всей душой.

Но сильная боль в левой ноге отвлекла меня от двери. Я была вынуждена посмотреть, что с моей ногой случилось. А это снова дахкилг обхватила уже мою ногу и впилась в нее далеко не маленькими зубами. Зубищами. Клыками.

- Ах, ты ж тварь, - сказала я со стоном, падая на брошенное мною одеяло. – Я схватила мышь за тело, но дернуть побоялась, она же меня без огромного куска мышц оставит. – Отпусти, больно ведь. – Взвыла я от сильной боли. – И дахкилг сытой пиявкой шлепнулась об пол.

Я, вытянув руку, стащила со стола салфетку, чей уголок увидела с пола, и плача перевязала рану на ноге. Следы от укуса были глубокими и сильно кровоточили

- Глупое животное. – Все еще глотая слезы, ругала я мышь, и выразиться мне хотелось намного экспрессивнее, и рука сама тянулась, схватить белую кровопийцу за шею и придушить немного. Но…

Но сейчас мне очень сильно нужно было к Кону Вэдру, хоть глазком увидеть его прекрасное аристократическое лицо. Полюбоваться распущенными на ночь золотыми волосами. Восхититься совершенным телом.

Поэтому я отложила жестокую месть Сафе на завтра и снова дернулась к двери. Сейчас подняться на ноги было очень сложно, боль из раненной мышцы била до самого бедра и почти половина моего тела с левой стороны онемела. Но разве может обычная физическая слабость удержать меня вдали от Кона Вэдра? Я поползла, подталкивая себя правой ногой.

И эта мерзкая, дикая, испорченная сытой жизнью Сафа снова бросилась на меня. Я ощутила, как она всем весом прыгнула мне на спину и, перебирая лапками, побежала к голове. Я только успела крикнуть отчаянное: «Нет!» А она уже укусила меня за шею, прямо возле позвоночника, и я потеряла сознание. Последняя моя мысль была о вампирах. Эти ночные кровопийцы, вроде бы, в летучих мышей превращались. Или любая мышь, даже белый дахкилг в душе вампир?