Глава 3

Тристан, лорд Баллентайн. Негодяй, распутник, бич ее юности. Галстук наполовину развязан, волосы взъерошены – тут явно поработали шаловливые пальчики. В общем, выступает в своем обычном амплуа. Сердце Люси возбужденно екнуло. Что он делает у ее дома?

Мужчина несколько секунд разглядывал Люси со своим обычным скучающим видом и лишь затем искривил уголки рта и наклонил голову в приветствии:

– Леди Люси! Какая приятная неожиданность.

– Что. Ты. Здесь. Делаешь? – без выражения спросила она.

Он сверкнул белоснежными зубами:

– Да вот, вел увлекательную беседу, пока одна злая кошка не открыла окно.

Они давно не виделись. Тристан вернулся с афганской войны полгода назад; газеты в красках расписали, что его наградили Крестом Виктории за беспримерную храбрость, проявленную на поле боя. А вот более интересный факт: за личные заслуги он получил место в палате лордов.

Все такой же повеса. Люси знала, что он домогался Аннабель на новогоднем балу у Монтгомери. А сейчас демонстрирует искусство соблазнения прямо под окном Люси.

– Как я поняла, вы знакомы? – громко спросила леди Хенли.

Люси удивленно уставилась на соседку. Совсем забыла о присутствии ее светлости…

– Лорд Баллентайн – давний друг моего брата.

– О, как мило.

Женщины готовы были наперегонки бежать, лишь бы заполучить хоть немного любви лорда Баллентайна, – от девушки, впервые представленной в свете, до матроны. Половина обожала его за редкую мужскую красоту – за шелковистые темно-рыжие волосы, идеальную линию подбородка и до неприличия чувственный рот. Другую половину притягивало обещание порочности, скрывавшееся за правильными чертами лица: похотливый контур мягких губ и хитринка в глазах, которые нашептывали: «Признайся мне в своих желаниях, даже самых потаенных, и ни одно из них меня не отвратит». Какая-то черная магия стояла за этим прекрасным, легко увлекающимся мужчиной. Похоже, и леди Хенли вскружило голову мрачное очарование Тристана; женщина очертя голову кинулась в жерло, словно насекомое в ловушку плотоядного растения.

Люси бросила на соседку многозначительный взгляд:

– Простите, что вмешиваюсь, однако с вашей стороны было бы неблагоразумно знакомиться более близко.

– Знакомиться… – повторила леди Хенли.

– С его светлостью. – Люси прочертила круг в воздухе, заключив в него скучающего лорда, делающего вид, что он тут ни при чем.

Лицо леди Хенли вытянулось:

– Как мило с вашей стороны предупредить меня.

– Но вы рискуете привлечь внимание.

– Нас никто не увидит. Кустарник… – Она жестом указала на разросшийся рододендрон и снова невольно выгнулась навстречу красавцу мужчине.

Люси ощутила покалывание в затылке. Неприятное чувство.

– Для суфражистки такое поведение по-прежнему считается неподобающим.

Леди Хенли, упрямое создание, наморщила нос:

– Неужели? А разве не вы говорили, что мы, женщины, должны бороться за свои устремления и желания? Разве не так?

– Пусть она повторит, – заинтригованно поднял бровь Баллентайн.

Люси с некоторым усилием открыла рот:

– В прошлый раз ситуация была немного другой. А в этом году нам достаточно скандалов, которые могут повлечь за собой запрет на обучение женщин в колледжах.

Леди Хенли надула губы, поглядывая на Баллентайна из-под опущенных ресниц.

– Ничего страшного. На мой взгляд, час достаточно поздний.

– Я вас предупредила, – отрезала Люси и закрыла окно. Вернее, попыталась закрыть. Створка не сдвинулась с места. Люси потянула сильнее. Заело!

Его светлость наблюдал за стараниями Люси со всевозрастающим интересом.

Кровь прилила к голове. Как такое могло случиться? Люси стиснула зубы. Черт бы побрал это окно!

– Позволь мне.

– Мне не нужно…

Тристан вытянул вперед длинные пальцы и надавил на раму. Створка медленно и плавно опустилась вниз до подоконника и встала на свое место.

Люси видела свое отражение в стекле – лицо перекошено, глаза прищурены, волосы растрепаны…

Самодовольная ухмылка Баллентайна светилась в темноте по ту сторону стекла, подобно маяку.

Люси ничего не оставалось, как рывком задернуть шторы.

– Не обращайте на нее внимания, – донесся из-за окна приглушенный голос леди Хенли. – Нудная старая дева!

Люси отошла от окна. Сердце колотилось так, словно она пробежала милю. Гипертрофированная физическая реакция! Нет необходимости быть такой эмоциональной. Однако если она не хочет слушать сквозь стенку, как Баллентайн демонстрирует свое мастерство леди Хенли, нужно куда-то уйти. Уловив настроение хозяйки, из угла выбралась Боудикка. В свете газовой лампы ее глаза сверкали желтым. Кошка принялась тереться о юбку Люси, пока та не наклонилась и не погладила ее.

За леди Хенли переживать не стоит; вдова не бросится в реку Исиду [2]ради Баллентайна, как в разное время грозились поступить другие его пассии, – она не неопытная девчонка. А репутация Баллентайна как соблазнителя известна всем; впрочем, он последний, кто пытается скрыть свои намерения. Люси подозревала, что это был расчет: так Тристан подстрекал женщин на перевоспитание животворящей любовью; многие из них попали в ловушку, сплетенную из собственных амбиций.

Люси собрала все необходимое – чернильницу, промокашку, авторучку и записи. Попутно прихватила шаль; в библиотеке колледжа «Леди-Маргарет-Холл» вечные сквозняки. Она приготовилась запереть дверь и спуститься по лестнице, однако остановилась подышать воздухом. Ночная прохлада охладила пылающие щеки подобно бальзаму.

– Решили прогуляться, миледи? – раздался позади все тот же бархатный голос.

Люси медленно обернулась. Ее руки сжались в кулаки.

Тристан стоял у подоконника, в руке дымилась зажженная сигарета. Рядом подпирала стену его трость с громадным янтарным набалдашником, горевшим в свете фонаря, как глаз дьявола. Леди Хенли нигде не было видно.

– Почему так быстро?

– Кое-что случилось и испортило настроение. – Он выпустил дым через нос.

– Какая жалость!

– Ничего страшного. Маленький курьез.

Тристан отделился от подоконника и шагнул к Люси. Внизу ее живота затрепетали бабочки – сотни легких и неистовых крылышек. Ну вот опять! Когда Тристан бывал в отъезде, Люси забывала, насколько он импозантен; однако стоило им где-нибудь пересечься, как острые ощущения возвращались.

Впервые Люси почувствовала бабочек много лет назад, в коридоре Вестминстера, куда она явилась подать петицию. Тристан отправлялся на военную службу – по приказу отца, как предположила она, у него самого армейской дисциплинированности кот наплакал. Однако едва Баллентайн возник перед ней, сквозь тело Люси словно пронесся разряд молнии. Она буквально приросла к месту. Перед глазами все еще стояла морковная шевелюра, обладатель которой причинил ей столько беспокойства. Теперь же Люси атаковала та версия Тристана, которую знали все: точеное красивое лицо, широкие плечи, стройные бедра. Истинный Баллентайн в безупречно пошитом мундире, достойный продолжатель семейных традиций. Его необузданный шарм вызвал у Люси неодолимое желание нервно пригладить волосы. Как унизительно! Это вообще выше ее понимания – испытывать эстетическое наслаждение при виде хорошо сложенного мужского тела! И ладно бы кого другого, но Тристана? Целых шесть лет каждые каникулы этот мальчишка изводил Люси в ее же доме своими розыгрышами и взглядами искоса. А она ненавидела розыгрыши. Мало того, он расположил к себе ее брата, ее кузин и кузенов, ее маму, – при том что Люси и без того чувствовала себя лишней за обеденным столом. И, судя по скандальным заголовкам, которые появлялись в газетах всякий раз, когда Тристан ступал на землю Британии в перерывах между военными кампаниями, он ничуть не исправился.

Сейчас он стоял совсем рядом, и Люси задрала голову. По иронии судьбы, после их первой стычки в парке Уиклифф-холла она прибавила в росте едва ли на дюйм.

– Тебе не стоит тратить время, простаивая у нас на пороге, – сказала она.

– А тебе не стоит ночами гулять в одиночку.

В его правом ухе звездочкой сверкала бриллиантовая сережка-гвоздик.

Люси скривила губы и двинулась дальше.

– Не утруждай себя.

– Я бы с радостью. – Он шел рядом. Два шага Люси равнялись его одному. – Однако все же я обязан проводить тебя.

– Серьезно, оставь джентльменские прелюдии.

– Джентльмен настоял бы на том, чтобы нести твою сумку. Тебе тяжело, даже перекосилась вся.

Примечательно, что отдать сумку ему он не предложил.

Люси с ужасом обнаружила, что идет не в том направлении. Вот досада! А назад повернуть нельзя; это будет выглядеть так, словно она убегает от Тристана, что само по себе оскорбительно.

– Когда леди идет в компании с тобой, ее репутация подвергается большему риску, чем если бы она гуляла вечерами в одиночку.

– Меня поражает твоя вера в силу моей порочности.

– Она отлично сработала на леди Хенли.

– На ком?

– Не важно, – фыркнула она. И добавила: – Полагаю, если целью является охота, имя преследуемой – всего лишь незначительная деталь.

– Откуда мне знать, – озадаченно проговорил Тристан. – Я никогда не преследую женщин.

– Тяжелый случай самообмана.

– Вот как? Почитай Дарвина! Самец распускает перья, самка выбирает. Так было и так будет всегда. Берегись самца, который сделал ставку на преследование – таким образом он надеется скрыть, что его оперение не на должном уровне.

– Твое оперение, несомненно, самое пышное и переливается всеми цветами радуги.

– Уверяю тебя, оно не радужное, – равнодушно ответил Тристан.

Досада горячим клубком поднималась вверх по шее.

– А дамам, кажется, все равно.

– Дорогая, что я слышу? Ты ревнуешь!

Люси крепче вцепилась в ремень сумки. Как бы придумать, чтобы неверно выбранное направление выглядело заранее спланированным? Если не свернуть, они попадут в центр города.

– Конечно, все дело в ревности, – продолжил Тристан. – Это естественным образом объясняет, почему ты постоянно уклоняешься от встреч.

– Знаю, ты находишь свои шутки крайне остроумными, только сегодня они до меня не доходят. И вообще, припоминаю случай с леди Уорвик… – Невольно у Люси в памяти вспыхнуло видение: две фигуры в тени деревьев. Тристану тогда было не больше семнадцати. – Как мерзко! Она только что вернулась из свадебного путешествия.

– И уже успела безумно заскучать.

– Конечно, она проявила безрассудство. И все же не заслужила, чтобы ею насильно овладели прямо на садовом столе.

– Насильно? Боже мой!

Тристан, похоже, оскорбился. Отлично. Они находились уже в середине Парк-роуд, и Люси хотела избавиться от него.

– Кто бы мог подумать! Печально известный развратник помнит свои связи!

– О, не все, – снисходительно ответил он. – Помню только тех, которые меня отшили.

Вряд ли таковых насчитывается много. Люси развернулась и посмотрела ему в глаза:

– И именно их ты больше всех желал?

Глаза Тристана в свете фонаря сверкнули желтым. Прямо как у Боудикки.

– Да не сказать чтобы больше всех, – понизив голос, ответил он. Почти промурлыкал.

Люси задрала голову и смотрела на него не мигая. Ее пульс участился. Порой он проделывал такое – говорил что-нибудь в подобной манере, словно воображал себя наедине с ней, причем неодетой. Она предполагала, что так он разговаривал со всеми женщинами: с намерением соблазнить. А с ней – с намерением позлить.

Тристан собрался что-то добавить, однако вдруг передумал. Его следующие слова удивили ее больше:

– Я как раз собирался оставить тебе визитку, чтобы назначить встречу, когда увидел твою соседку.

Назначить встречу? С ней? Но зачем?

– Послезавтра в новом кафе, над книжным магазином «Блэкуэллз», – продолжил Тристан, не дождавшись ответа. – Впрочем, выбор места встречи за тобой.

– Что ты хочешь обсудить со мной, Баллентайн?

– По слухам, ты у нас эксперт в британском издательском деле. Нужен твой совет.

– Кто тебе сказал? – Люси напугалась.

– Объясню, когда встретимся, – улыбнулся он.

Вот настырный! Трудно спорить с таким, да еще и в темноте.

– Допустим, я соглашусь на встречу с тобой – хотя я не соглашусь. Но есть десятки других достойных людей, которые могут дать совет.

– Я заинтересован в читательницах, принадлежащих к среднему и высшему классам. Вполне логично обратиться с просьбой к женщине, которая вращается в этом кругу.

Люси прищурилась и окинула его взглядом. Мужчина перед ней выглядел как Тристан – бордовый бархатный пиджак, помпезная трость с янтарным набалдашником. Однако слова, которые он произносил, были Тристану несвойственны. Люси никогда бы не подумала, что он интересуется подобными вещами, и, в частности, не подозревала в нем способностей к логике. Хотя… он интересуется читателями-женщинами, что вполне соответствует его характеру и образу мыслей.

– Ну, право же, Люси! – Баллентайн понизил голос, обогатив его теплыми насыщенными нотками, способными проникать любой женщине под кожу и склонять ее к совершению всяких глупостей. – Согласись на встречу. Ради старой дружбы.



Тристан отступил на шаг, наблюдая, как в глазах Люси зарождается смятение. Эльфийское личико заострилось от досады: две сильные эмоции растягивали Люси в противоположных направлениях – любопытство и глубочайшее презрение к его, Тристана, персоне.

А ведь были времена в Уиклифф-холле, полные наслаждения и муки, когда он жил ради того, чтобы спровоцировать неприступную леди Люсинду Тедбери хоть на какую-то ответную реакцию. Проделки были незначительны; разве что окунуть ее косу в чернила – единственный раз, когда он коснулся волос Люси! – или поставить на полку вместо коллекции первого издания Уолстонкрафт журналы непристойного содержания.

А еще позволить застукать себя в саду целующимся с леди Уорвик.

Хоть что-нибудь, лишь бы спровоцировать ее.

И теперь, когда он давно уже не тощий мальчишка, жадно старающийся урвать толику ее внимания, вдруг оказалось, что Люси по-прежнему имеет над ним некую власть. Это, без сомнения, ностальгия. Люси излучает раздражение и таит обиды, уходящие корнями к тем далеким годам. Однако она здесь, живая и дышащая; сквозь дым сигареты он улавливает знакомые нотки ее мыла со свежим ароматом лимона и вербены, и от этого под пиджак проникает тепло.

– Ради старой дружбы? Там не было ничего, чем тебе стоит гордиться, – сдержанно ответила Люси.

– Тогда придется взывать к твоей филантропической душе.

Луна висела высоко в ночном небе, и в ее рассеянном свете волосы Люси сияли подобно новенькой серебряной монете. Тристан вспомнил, как много лет назад, в те украденные мгновения, потрогал эти волосы, свежие и гладкие, как тончайший шелк. «Вся глубь небес и звезды все в ее очах заключены…»[3]

Он замер, почувствовав озноб. А ветерок совсем летний… Эти строки дождались своего часа и как будто напали из засады. Счастье, что это всего лишь известные строки Байрона. Однако давно в его голове не звучали стихи, очень давно… Интересно.

Он внезапно вздрогнул.

Реальные мотивы Люси попробовать себя в издательском бизнесе почти не имели отношения к издательскому делу как таковому – в таких делах инстинкт редко подводил Тристана. И если подозрения верны, ему придется ее остановить.

– Я буду в кафе «Блэкуэллз» в половине одиннадцатого. Послезавтра. Говорят, кофе там довольно приличный; предлагаю составить мне компанию. – Тристан щелчком отправил окурок в темноту. – Кстати, дорогая, библиотека находится в другой стороне.

Загрузка...