Мой наполовину (СИ)

Глава 21

Безропотно ждать и нервничать не удалось. У меня были дела.

Олег приехал в разгар моих сборов.

Я старалась держать себя в руках, но разве это возможно, если у тебя изнутри извержение боли. Громадный проснувшийся Везувий источал боль и плевался кровью из открытой раны, которую нанес мне этот мужчина.

Его жена права, как я наивная дурочка, могла подумать, что он свободен в его возрасте и этом потрясающем виде, от которого мурашки по коже.

Он остановился позади на пороге спальни. Я тихо вышла в гостиную, чтобы не разбудить сына.

Села на диван и едва подняв голову, взглянув на мужчину, прослезилась. Я никак не могла поверить, что это правда. Я хотела, чтобы он приехал и сказал, что та женщина сумасшедшая, что это шутка, что угодно, но он дал понять, что это чистая правда. Он молчал и смотрел с горечью извиняясь.

И я поняла, что он должен знать, как сильно обидел меня. Он должен знать, что играл мной, а я живой человек, я женщина, которой теперь больно.

– Ты сделал мне больно, Олег, – наконец, заговорила, но голос дрогнул.

– Это то, чего я не хотел, Саша. Клянусь… Сейчас ты возьмешь на себя всю вину и будешь неправа.

– Правда? А как я должна поступить? Что я должна подумать? Боже… – я вскочила и обняла себя за плечи. – Прошу, говори правду. Умоляю тебя. Сейчас в твоей лжи не будет смысла.

– Я скажу правду, но ты должна в нее поверить. Если ты будешь каждое мое слово высмеивать, то в этой правде не будет смысла, Саша.

– Я ничего тебе не должна. Но, поговорить мы должны, поэтому я хочу выслушать тебя.

Он кивнул и перевел глаза в окно, а потом заговорил.

– Мой брак с Аллой был длительным и счастливым. Но это прошло еще до тебя. Думаю, и любовь давно ушла, а жили по инерции. Семья же.

Его слова слышались грустно, но четко.

– Если ты и стала причиной чего-то в моем браке, то скорее прозрением, Саша. И знаешь, я даже спасибо хочу сказать. Сейчас я вижу все в другом свете и мои глаза, по-иному смотря на все.

– А что насчет меня? Кем ощущать мне себя? Твоя жена пришла, кричала, обвиняла… У тебя взрослый сын, Олег… Как ты мог подумать, что я смирюсь с этим всем? Как ты мог солгать?

– Я хотел поговорить с тобой сегодня.

– Сегодня? Ты должен был сказать мне обо всем… Я не знаю, в тот же вечер, как пришел ко мне с иными намерениями, чем помощь.

– Ты бы отреагировала так же.

– Да, потому что ни одна девушка не станет мириться с тем, что женатый мужчина проходит к тебе и говорит: «Я немного женат, у меня взрослый сын, но скоро все станет иначе, и мы будем счастливы».

– Если все подавать, как ты сейчас сказала, то, разумеется, все было бы так.

– Господи, ты и правда не понимаешь ничего.

– Нет, не понимаю. Мне жаль, что я солгал, но то, что я чувствую к тебе, правда.

– Нет, не говори мне о чувствах. Они фальшивы, потому что, чувствуя симпатию или любовь к женщине, ты в первую очередь должен уважать ее и не лгать о том, что, выходя от нее, ты идешь в другой дом, где тебя ждет жена и сын, – я сорвалась на этих слова представив, что именно так все и было. – Я верила тебе… Я поверила, что я особенная…

– Ты особенная и самая лучшая, это правда.

– Любая правда из твоих уст теперь звучит фальшиво.

Мы замолчали, отвернувшись друг от друга. Восстанавливая дыхание.

– Ты думал, что я нормально восприму это все?

– Нет, поэтому изначально думал развестись, а потом все тебе рассказать.

– Боже… Ты безумец. Поверить не могу. Не могу поверить, что так ошиблась в тебе. Ты стал мне дороже всего… А ты все разбил…

– Саша, прости меня…

– Не нужно. Тебе больше не нужно мое прощение. Это наша последняя встреча, Олег.

– Я в понедельник подам на развод.

– Это твое решение. Ты волен делать со своей жизнью что угодно. Я к этому не имею никакого отношения, даже если этот вопрос назревал давно. Меня волнует то, что было между нами и твоя ложь. Ты все это разрушил, поэтому все… На этом все.

Он не мог найти слов, когда я ему все это говорила. Я и сама не верила, что мне хватило воздуха и мужества. Отпустить любя… та еще мука. Но я должна это сделать, потому что вера в нас и вера ему истончилась и вовсе разорвалась.

– За всю свою жизнь я совершил лишь одну ошибку, – его голос звучал как битое стекло.

– Какую? – ответила с болью в груди.

– Полюбил.

– А ещё лгал каждый день, каждую минуту. Обманывая и её, и меня. Ты совершил массу ошибок, которые невозможно простить, Олег. И любовь к ним не имеет никакого отношения.

– Но это правда. И мне жаль…

– В это я верю, потому что мне тоже жаль. Я открыла тебе не просто сердце, а всю душу. Вывернула ее наизнанку и… Ты сделал мне больней, чем кто-либо. Я думала, что так больно мне больше никогда не будет.

– Саша, – он резко сорвался ко мне и обнял, так крепко, что я едва справилась с дыханием. – Прости, девочка моя… Прости меня… умоляю…

– И я умоляю, – ответила сквозь поток слез, который никак не могла остановить. – Отпусти меня и больше не приходи в мою жизнь.

– Саша… – его голос был переполнен мук и стекла битого.

Мы вместе ранили друг друга, но такова цена нашей любви.

Внезапно раздался плач моего сына, и я попыталась выбраться из его рук.

– Отпусти, мой сын проснулся.

– Я люблю тебя… – признался он и я снова ударилась в слезы.

– Тогда зачем ты так поступил со мной, – со злостью ударила его ладонями в грудь. – Зачем?

– Потому что я бы тебя потерял в тот же миг.

– Ты, итак, меня потерял… только что…

Выпуталась из крепких объятий, которые больше не согревали меня и отошла назад.

– Спасибо за все, что сделал для меня и моего сына. Правда. Я благодарна. Но на этом все. Ключи оставлю в почтовом ящике. Прощай и береги себя.

Ушла в комнату к Гордею и, подняв его на руки, расплакалась самыми горькими слезами.

Сейчас мне было больней, чем когда-либо. И эту боль принес не чужой человек встретившийся мне только что. Эту боль принесла мне любовь. Новое слово в моем словаре боли.

***

Ты подвел меня к пропасти страшной.

Эта бездна пугает меня.

Не была… Лишь казалась отважной.

И ты знал, я чрезмерно «больна».

Ты ударил предательством сильно.

Своей фальшью меня получил.

Поливая обманом обильно.

Каждый день, свою ложь ты таил.

Эта бездна пугает все больше.

Твои просьбы «простить» не слышны.

На краю у той пропасти страшной.

Мы прощаемся… Мы… Я и ты…

(с) Лила Каттен