Мой палач

Глава 1

ОНА

- Аня, сбавь скорость. 

Подпеваю и делаю громче музыку, и вид делаю, что я этого приказа не слышала. 

Бросаю взгляд на приборную панель и дёргаю плечом, не так уж быстро я еду, даже не нарушаю ничего.

- Аня, - боковым зрением вижу, как мужской палец скручивает громкость. - Сбавь скорость я сказал. 

- Нам сегодня было харашоу, - подпеваю и добавляю звук. 

Держу руль одной рукой, второй в открытом окне ловлю теплый встречный ветер, улыбаюсь водителям, качу по городу.

- Аня.

Игнорирую.

- Так, всё, тормози, наездилась, - музыка снова становится тише. 

- Ну почему я просто не пошел домой, - упорно добавляю громкость и поворачиваюсь, смотрю на хмурого мужчину на пассажирском сиденье. Подмигиваю. - Зачем сказал ей, что сегодня холостой, - отбрасываю волосы с лица. 

Мужчина бросает взгляд на свое обручальное кольцо. 

Еду, выкручиваю руль на кольцевой, в такт песни барабаню ладонью. 

- Зацепила меня, - сворачиваю на знакомую улицу, мимо деревьев, высоток, ярких вывесок домой. - До порога довела, а любви не дала, заце...

Его мощный кулак с размаху прилетает в магнитолу и раздается треск, звук смолкает, теперь уже насовсем. 

Послушно сбрасываю скорость. 

Едем и молчим, слышу его тяжёлое дыхание и кусаю губы, сдерживаю смех. 

- Что за дурь ты поешь, - говорит, наконец, он ровным, спокойным голосом, словно минуту назад не раскрошил мою магнитолу. - Я русским языком тебя просил, Аня, сбавь скорость. Я перед твоим отцом головой за тебя отвечаю. 

- Я же не гнала, - заезжаю во двор, выискиваю свободное местечко на парковке. Поворачиваюсь к папиному водителю. - Ну, Гош. Скажешь, что ты был за рулём, какая разница? У меня стаж - год, - напоминаю и выключаю зажигание. - Необязательно со мной нянькаться. Я бы и одна спокойно доехала. 

- Я делаю, что сказали, Аня, - отрезает Гоша. Косится на разбитую магнитолу. 

А я кошусь на его руку с красными косточками и вздыхаю. 

- Ты же знаешь, - оправдываюсь, - папа ненавидит маму, - вижу, что он открывает рот, уже готов оборвать меня, не желает обсуждать своего начальника, и я торопливо заканчиваю. - Он меня ведь только на каникулы к ней отпускает, живу под надзором днём и ночью, шага ступить не дают. А мне так хочется. Чуточку веселья. Ты не обиделся? 

- Нет. 

Хороший он. И жене верен, его просто популярная песенка про вруна-холостуна возмущает, а папу вот семья в которой двое детей не остановила.

- Ты такси вызовешь? - хлопаю дверью. Кладу ладони на крышу авто.  

- Я разберусь, Аня, иди давай, - Гоша поправляет костюм и ждёт. 

И я иду. Открываю домофон, захожу в подъезд, поднимаюсь на лифте. Щёлкаю замками, распахиваю дверь. 

В прихожей царит операционная чистота, минимализм, и ещё почему-то неприбранные мужские туфли. Кожаные, начищенные, но стоят прямо на дороге. 

Сбрасываю кеды и обхожу их, слышу в отдалении столовой голоса, иду на них. 

Сначала ноздри забивает запах свежесваренного кофе. Сглатываю, дома у папы ничего такого нельзя, там и Кока-Колы не допросишься, "это вредно" - заявляет он, а сам пьет, и газировки, и эспрессо.

Но мама не столь консервативна, у нее можно все, главное следить за порядком, иначе ее новый муж взбесится, квартира его.

Захожу в столовую. И застываю.

На стуле спиной ко мне сидит мужчина. Смотрю на знакомый аккуратный затылок, белоснежный летний джемпер, и меня слепит, одежду подобного цвета могут позволить себе лишь аккуратисты, которые из авто по подземной парковке в офис, где пол, как зеркало, у которых время по минутам расписано и испачкаться просто негде, ведь они не ходят с девушкой в кино, не гуляют с ней, взявшись за руки, по улице, не покупают в парке сладости, не валяются на диване, и даже когда обедают - за каждым своим движением следят. 

Он любит белое. 

А я думала, что люблю его. 

- Аня! - подскакивает мама, завидев меня. - Приехала. 

Она выбирается из-за стола, но я уже не замечаю, пять моих чувств врезаются в фигуру за столом. 

Слышу, как звякает чашка о блюдце, вижу, как его руки двигают стул, ловлю тонкий аромат его одеколона, что производит старейшее парфюмерное предприятие в мире, ощущаю, как потеют ладони и привкус горькой лимонной корки и острого розмарина во рту - память о том единственном позорном разе, когда я решилась этого мужчину поцеловать, а он подставил щеку. 

- Ну как ты доехала? - мама чмокает меня в щеку. Трет пальцем кожу, стирает помаду. - Вовремя как раз, смотри кто у нас в гостях, - и словно сомневаясь в моем зрении добавляет. - Марк. 

И Марк, на исходе моего терпения, оборачивается.  

❤️❤️❤️

Мы, с ним, вдвоем, идём в коридор и обуваемся.

Потому, что он предложил, если я не против, немного прокатиться.

А я не против. 

Мама шагает позади. Даёт Марку какие-то странные напутствия, желает почему-то счастливого пути.

Я хмурюсь, мы же не в другой город собираемся, а просто прокатиться. 

И вот мы выходим за дверь, подъезжает лифт. И пока кабина везёт нас, я смотрю на него. 

Тонкие очки в золотистой оправе, в ушах поблескивают сережки-гвоздики, его улыбка белоснежна, как и его джемпер, и я улыбаюсь в ответ. 

- Я не знал, что ты сегодня возвращаешься, Анюта, - говорит Марк мимоходом, когда мы после темноты подъезда оказываемся под палящим июльским солнцем. 

Слушаю его голос, скупой на эмоции, словно даже их он взвешивает и отмеряет, как свое рабочее время планирует, он сам весь ходячий тайм-менеджмент, снаружи и изнутри. 

Но вместо того, чтобы закатить скандал, напомнить, что виделись мы последний раз год назад, когда он по делам свалил из России я говорю:

- Я тоже не знала. 

- Обоюдный приятный сюрприз, - Марк открывает дверь белой Ауди без верха.

Глава 2

 ОН 

На столе бокалы-тюльпаны, французский коньяк десятилетней выдержки, чашка кофе и паштет. 

Я это все не люблю, но так положено по этикету, по имиджу, по работе. 

В ресторане оркестр, музыка негромкая льется. Напротив меня бывшая коллега мелкими глотками цедит коньяк. 

- Я думала ты согласишься, - она откидывается на стуле, накручивает на палец кудрявую рыжую прядку. - Сколько мы не виделись? 

- Не считал, - тоже пью, половину бокала, и отставляю его в сторону. - Ты сказала, что по работе звонишь. Проконсультироваться. 

- Ну, знаешь, - длинным ногтем она ведёт по ободку стакана. - Всё верно. Доставить тебе удовольствие - не работа разве? Мои вопросы - не консультация? Что ты любишь. Как ты хочешь. Где и в какой позе меня. 

Усмехаюсь. Так изощрённо меня ещё не соблазняли. 

Когда-то давно у нас было по-другому, институт, вечеринка у одногруппника, вино и виски, а потом комната на втором этаже, я и она.

Тогда она просто легла на спину, разрешила. 

И в последующие разы тоже. 

А сейчас. 

- Креативно, ты растешь, - киваю, вытираю руки салфеткой. - Но я занят сегодня. 

- Даже для меня не освободишься? 

- Почему даже? Ты - что-то особенное?

- Я - что-то уникальное, - она ложится грудью на стол, тянет руку и сплетает наши пальцы. - Этой ночью будет всё, никаких запретов. 

По ее взгляду вижу, верю. Тысяча и одна ночь, восточная сказка, не обещание а песнь, и это привлекает кого-то, действует, наверное.

Но мне приятнее самому брать, что хочу, а не соглашаться на навязчивую рекламу. 

- Тебе одиноко? 

- Нет, с чего ты взял, - она встряхивает волосами. - Вокруг меня тучи мужиков вьются. 

- Так вылови кого-нибудь из этой тучи, - расцепляю наши пальцы. Встаю. - Про ночь без запретов мотив напой, и все такое. 

Кладу на стол несколько купюр, сверху ставлю бокал. 

Разворачиваюсь.

Это всегда напряжно, вот так отшивать красивых женщин, но почему они не понимают, что в проявлении инициативы тоже границы есть?

Шагаю к выходу, смотрю на часы, я сегодня потерял уже...так, девяносто минут. 

В трубу вылетели. 

Выхожу на улицу. 

И настроение, полярно температуре воздуха, скачет по отметке ниже нуля. 

Стою под козырьком. Напоминаю себе - всё, что не убивает - делает нас сильнее. Если я на этой аномальной жаре до ночи не изжарюсь - завтра стану Шварценеггером, минимум. 

Иду к авто.

И оглядываюсь, когда мимо на всех парах пролетает знакомая черная машина и лихо тормозит у дверей какого-то невнятного бара с неуместным названием "Пурга".

С пассажирского сиденья выбирается шатенка в короткой кожаной юбке. 

Открывается водительская дверь. 

И оттуда выходит на улицу эта... малолетняя дура. 

Босиком по асфальту шлёпает к бару, помахивает рюкзаком. 

Снова смотрю на вывеску. 

Может, это не о погоде, не про метель, а о том, что в башке у посетителей пурга вместо извилин, и тогда все встаёт на свои места. 

Девушки скрываются внутри. 

Мне надо ехать, но я так и стою у машины. Смотрю на часы. 

Две минуты. И ее оттуда в таком виде вышвырнут пинком под задницу. 

Жду. Идут секунды, стрелка два круга делает, двери бара будто заколотили, не открываются. 

Как-то неверно я рассчитал. 

Ещё две минуты.

- Передумал все таки? - звучит за спиной томный голос бывшей коллеги. - Я в гостинице остановилась, отсюда пешком можно прогуляться, пять минут ходу. 

- Пять? - смотрю на ее рыжие волосы, что искрятся на солнце и киваю. - Ладно, подожду пять. 

- Чего подождёшь? 

- Наташа, - вкладываю в ее имя мысленный посыл на три буквы. - Мне некогда. 

Она стучит каблуком по асфальту. Нормальная женщина, по улице  в обуви ходит, но этого недостаточно, чтобы идти за ней, даже странно.

- Ладно, я до завтра здесь. Номер, - она роется в сумке. Берет меня за руку, на ладони черкает цифры. - Скажешь на ресепшен, что ко мне, и я спущусь.

Она виляет бедрами в сторону гостиницы.

Кошусь на светофор, на бар на той стороне.

Вообще, это не мое дело. Но прошло уже...четыре минуты, почему ее не выгнали?

У меня забот выше головы - напоминаю себе.

Но не сажусь в машину.

Иду к пешеходному переходу. 

К бару "Пурга".

ОНА

- Я же говорила, надо переодеться, - шепчет Кристина, когда мы усаживаемся за барную стойку.

На нас все смотрят.

Тоже оглядываю себя. Зря так психанула, но до чего же бесят, сначала Марк, за ним Кирилл, зачем я приехала?

Осталась бы с папой, все каникулы просидела дома, в компании его домоправительницы, которую я тайком зову Фрекен Бок, как в мультике.

И это было бы лучше. 

- Что для вас? - по ту сторону стойки вырастает парень с колечком в ухе и татуировкой, заползающей на висок.

Представляю Марка, его элегантные гвоздики в ушах, это совсем не мужское украшение, но ему почему-то идёт, может, потому, что в мужественности Марка не возникает сомнений? 

- Что будешь пить, Аня? - толкает меня локтем Кристина. 

Смотрю на батарею разнокалиберных бутылок на полках, знаю лишь, как выглядит папин бурбон, но здесь его нет, цены гораздо доступнее тех, к которым привык отец.

- Что-то покрепче, - заказываю обтекаемо. - Чтобы сразу в нокаут. 

- Водку? - бармен окидывает меня изучающим взглядом. Хмыкает. 

И я знаю, что не похожа на завсегдатая подобных заведений, меня скорее в театре можно встретить или на премьере нашумевшего фильма, ибо это престижно, как заверяет папа. 

Но вздергиваю подбородок и киваю:

- Да, водку. 

- Аня, ты рехнулась, - Кристина по-детски крутит пальцем у виска. - Давайте нам два мартини со спрайтом. 

Глава 3

ОН

В самой сладкой женщине есть ещё горькое. 

Это правда. Ведь когда я не рассчитав силу наклоняюсь и встряхиваю ее за плечи, она резко подаётся вперёд и губами впечатывается в мои. 

А я уже открыл рот, чтобы спросить эту идиотку о чем она думает, голая почти, босая, хмельна, но вместо вопроса языком по ее губам скольжу, горечь спиртного слизываю.

Она отшатывается, и я тоже. 

Ее взгляд плывет по моему лицу, и мой в расфокусе, но с неловкостью я справляюсь первым.

- Аня, - вытираю рот. - На досуге выдели время и посмотри в зеркало. 

- В плане? - она заторможенно повторяет мое движение, трогает губы. 

- В плане ты на ведьму похожа, - даю больше информации, но смягчаю, на языке совсем другое слово вертится, без цензуры.

- А ты что, следишь за мной? - она ведёт руками по растрепанным волосам в попытках пригладить. - Тебя не спрашивали, на кого я похожа. Я же тебе не говорю, что ты...что-то я...- туго соображает, оглядывается по сторонам с таким видом, словно с парашютом прыгнула и в другом городе приземлилась, местности не узнает. 

И ведь я видел, как она порцию за порцией ассортимент бара изучала. Сидел там, за столиком у стены. На нее смотрел. 

Надо было забить и уйти. Так и хотел. Пока не услышал о грандиозных планах про парней и ночной клуб.

- Ладно, - делаю шаг навстречу, сжимаю ее локоть. - Поехали. 

Разворачиваюсь. Натыкаюсь на ее подругу.

Она затягивается сигаретой, ловит мой взгляд и давится дымом. 

- Моя машина там, - глазами показываю через дорогу. Сухо поясняю. - Отвезу вас домой. 

- Мы домой не поедем, - Аня вырывается. Хлопает ладонью по черной глянцевой крыше. - И я сама на машине.

- Поведешь тоже сама?

- Нет, поведут парни.

- Какие еще парни, Аня, - подхожу вплотную, из ее пальцев вырываю ключи. - Ты босиком и непонятно во что одета. Не знаешь, что в клубах происходит с такими, как ты, а я знаю. Слушай, что я тебе говорю. И иди в мою машину.

Она морщит лоб.

Ещё и думает. 

Вредная, просто бесит, у меня зубы скрипят, когда смотрю на нее.

Пушистые ресницы, чуть вздернутый нос, капризные губы и светлые волосы лёгкими волнами, едва достают до плеч. Маленькая девочка, глупая, комнатное растение, с настоящей жизнью не сталкивалась еще.

- В машину идите, - повторяю ее подруге. Закрываю авто, подталкиваю их в спину. - Девочки.

Шагаю следом, смотрю вниз на ее ноги, узкие стопы, пальчики. И ногти, намазанные розовым лаком. 

- Где обувь, Анна? 

Переходим дорогу. Она не отвечает. Отзывается ее подруга.

- Я ей предлагала переодеться, и кроссовки хотела дать, она не захотела. Ань, слушай, - останавливаемся у моей машины, ее подруга опасливо косится на меня. - Тебя отвезут домой, а я тогда поеду, я же договорилась, неудобно получится...ладно? - она тараторит, делает паузы, пятится. 

Аня с изумлением на нее смотрит, как на Иуду, как на преступницу, нарушающую миропорядок.

А я открываю авто и кошусь на Аню. Ветром доносит запах, от нее сейчас как от меня пахнет после корпоратива.

В таком виде домой - наверное, будет скандал. 

Тру лицо, замечаю цифры, нацарапанные на моей ладони синей пастой и принимаю решение, даже не осмыслив, не взвесив, уже говорю, это вылетает само:

- Давай садись, здесь пять минут ходу. 

Аня неожиданно послушно рассаживается на пассажирском. 

Хлопаю дверью.

И перемещаюсь за руль. 

Она уже вовсю хозяйничает, включила магнитолу, переключает радиостанции. 

- А у меня в машине сломалась, - сообщает, когда я сворачиваю во дворы. - Папин водитель сломал. Я слушала песню. Ему не нравилась. А, вот она. 

- Нам сегодня было харашоу, - играет в колонках. 

Усмехаюсь.

Харашоу ей было, конечно.

Я бы показал, как это, когда хорошо.

Боковым зрением слежу за ней, она вертится кресле. Забирается с ногами. Утыкается подбородком в коленки. И я вижу, светлую кожу и красное, припухлое пятно, как у детей, когда они падают, с велика или качели, набивают шишки.

Ещё и ударилась где-то, будет синяк.

- Ну почему я просто не пошел домой, - подпевает она. Качает головой. - Зачем сказал ей, что сегодня холостой. 

Музыкально. И голос трезвый, может, кривляется, как обычно?

- Зацепила меня, - поют радио и она. 

А я опять смотрю на нее, неотрывно. Что происходит - не знаю, впервые ее вижу такой, себя не контролирует, не язвит и не морщится, похожа на обычную девчонку, и я оторваться не могу.

- Ослепила меня, - Аня поворачивается.

И, с длинной заминкой, отворачиваюсь я.

Дьявол, отец мой, помыслы мои чернее ночи.

- До порога довела, а любви не дала.

На этой грустной ноте я торможу возле гостиницы. 

Аня вглядывается в сине-белое здание, вопросительно кивает мне. Киваю в ответ, подтверждаю.

- Приехали, - выключаю музыку. - Пойдем. Нам сюда.

ОНА

Гостиница. 

В голове туман, но не настолько, знаю, как вилку держать, как ходить, разговаривать, и чем занимаются в номерах мужчина и женщина - знаю тоже. 

- Отвези меня домой, - прошу. Сгребаю волосы назад с горячего лица, когда он открывает для меня дверь. 

Он стоит на улице. Темнеет. И снаружи все смазано слегка, как обычно бывает в сумерках, но его фигуру я вижу четко. 

- Если бы я знала, что ты такой, - ерзаю по сиденью, тело ватное, - то я бы вообще с тобой никуда не поехала. 

- Ты и так со мной ехать никуда не хотела.

Его лицо приближается, он нагнулся. Встречает мой взгляд, улыбается. Или мне мерещится в темноте эта улыбка, странная, запускающая дрожь, будто он на кнопку нажал какую-то. На его рот смотрю и теряюсь, как мы тут оказались, мы собирались в клуб...но отпечаток его губ на моих в подкорку врезался, я ещё ни разу не целовалась.

Глава 4

ОН

Зацепила меня - крутится в голове припев той идиотской песни, пока я, весь разум растеряв, в рабстве инстинктов нахожусь, втягиваю в рот мягкие податливые губы, толкаюсь языком глубже, ее лицо сжимаю в ладонях и вдавливаю в дверь ее тело с такой силой, что переломать могу, и даже это не останавливает меня.

Она кусается, жадно ловит мой язык, словно торопится, в секунды хочет годы уложить, как можно больше получить, и я понимаю - целоваться она не умеет совсем, может, это первый раз.

Со мной.

И она пьяна.

Эта мысль хуже всего, пробивает виски, молотками по черепу, крошит, крошит. Ладонью упираюсь в дверь, с трудом отрываюсь от алчного рта, а ее магнитом следом за мной тянет, впечатывает. Она прикусывает мою нижнюю губу, не отпускает, и я этой горячности противиться не могу.

- Маленькая.

Толкаю ее обратно к двери, наваливаюсь сверху. В пальцах пропускаю ее волосы, запах вдыхаю, шоколад и яблоки. Она сама не знает, что делает со мной, когда виснет на мне, когда так цепко хватается за плечи, ногтями-крючками под кожу мне лезет, давно заснувшие чувства вспарывает до мяса.

Ощущаю давление в брюках, я так долго не протяну, я взрослый мужчина, мне мало игривых поцелуев, если не остановлюсь - возьму все, прямо здесь у двери, разверну ее и пробью, до дна безумия в нее вколачиваться буду.

Сдерживаю волны ярости, челюсть стискиваю и грубо отрываю ее от себя.

- Все, Аня, - встряхиваю за плечи. - Все, соображай. Надо принять душ и лечь спать.

- Зачем? - по глазам вижу - не соображает. - Я не хочу.

Ее ладонь на моей груди, губы даже в темноте красные, истерзанные, глаза горят желанием, больным огнем. Беззащитна передо мной, наивна, отзывчива, и подчиняется, скажу, чтобы на колени встала - встанет.

Эта картинка кратко вспыхивает перед глазами - где я в расстегнутых брюках, и она на коленях. Случайная мысль крепнет, разрастается и сознание мое захватывает, с такой силой стихия города рушит, эта же сила сейчас владеет мной, я контроль теряю, надавливаю на ее плечи и шепчу:

- Спустись ниже, Аня.

Она держится за мои руки, за рубашку, за бедра и брюки, и спускается. На светлой макушке фиолетовые отблески, спиной она опирается на дверь. Чуть поднимает голову, ладонями касается лица, прерывисто дышит.

Она моя.

Краткий вжик молнии, я сдергиваю брюки. Не отрываю от нее взгляда, от нетерпения руки ходуном ходят, когда стягиваю трусы и обхватываю член, его болезненно ломит. Я морщусь.

- Открой рот, Анюта, - сгребаю ее волосы, влажной головкой толкаюсь в распухшие губы. - Только попробуем.

Чувствую жар ее дыхания.

Она послушно распахивает губы.

И я скольжу к ней в рот, и дергаюсь, ладонью бьюсь в дверь, и тормоза отказывают, вперед несет, до упора толкаюсь в нее, одним рывком ей в горло.

И тут же взрываюсь, словно эта энергия до встречи с ней копилась, и сразу вырвалась, матерюсь и изливаюсь в ее рот, тяну ее за волосы, еще несколькими глубокими толчками выплескиваю в нее свое ожидание, желание, нетерпение.

ОНА

Бегу в ванную и склоняюсь над раковиной, плююсь и фыркаю, во рту тепло и вязко, солоновато, я не поняла, что произошло.

Жадно глотаю воду из-под крана, захлебываюсь и пью, ладонью рот вытираю и смотрю в зеркало.

Там отражается кто-то другой, это не я. Кто-то новый, незнакомый мне, меня пугает эта девушка растрепанная, с блестящими голубыми глазами, они почти синие, такие яркие.

И губы не мои, огромные, пухлые, красные.

Слышу, как хлопает дверь и вздрагиваю.

Он ушел.

Здесь, при свете, то, что там в полумраке случилось сном кажется, нереальностью, в этом мире, где живу я, такого случиться не могло, не так, ничего не было, это мой отравленный в баре мозг подсовывает мне галлюцинации.

Выключаю воду.

Покачиваясь, выхожу в комнату, смотрю на дверь.

Там, возле нее, я на коленях сидела пять минут назад, перед ним.

А он...

Он же не хотел, он бы такого себе не позволил. И еще и сбежал.

Трогаю губы и поверх покрывала валюсь на кровать, в потолке фиолетовые точки светильника, смазанными пятнами, как мои мысли.

С трудом переворачиваюсь на бок и двигаю по тумбочке часы.

Полночь.

Раньше я в это время уже спала. Дергаю покрывало из-под себя, пытаюсь натянуть на озябшие ноги, голова раскалывается напополам, и я даже слышу хлопок.

И спустя секунду, по легкому сквозняку понимаю, что это не во мне что-то лопнуло, это открылась и закрылась дверь.

Поднимаю глаза и вижу его.

В руках поблескивает стекло бутылки, звякает стакан.

Затаив дыхание слежу, как спокойно он приближается, ставит все на тумбочку. Спускается на корточки перед кроватью и смотрит мне в лицо.

Тикают часы, он сидит.

- Зачем вернулся? - хрипло спрашиваю. В груди сердце заходится, я на эту кровать легла и не ждала его, глаза на мокром месте, разбить на стоп-кадры это время что мы вместе провели и каждый рассмотреть хотела, прочувствовать.

Такими вещами не занимаются спонтанно у двери, в отеле, сразу после первого настоящего поцелуя. Мной азарт владел, я в беспамятстве была, мне голову вскружило, но ведь он...должен был все понимать, это у него не впервые.

- Я не должен был этого делать, - его голос тоже хриплый, его рука касается моих волос, он между пальцев пропускает прядку. - Ты же еще такая маленькая.

Завороженно смотрю на него.

А перед глазами снова и снова, его спущенные вместе с трусами брюки, гладкий и твердый налитый орган, большой и толстый, его рука, обхватившая член у основания.

"Только попробуем" - сказал он.

И я сама открыла рот, я хотела, жар кожи, горьковатый привкус геля, смешанного с его парфюмом, и как он заполняет меня, перекрывая дыхание, по-настоящему, не в моих фантазиях о взрослых отношениях и сексе, а в реальности.

Глава 5

ОН

Выхожу из номера и прикрываю дверь.

Бурбон не помогает, не расслабляет, я последняя скотина, в одном помещении с ней находиться не могу.

У нее до сих пор взгляд плавает, она утром хоть что-то будет помнить? И как на меня посмотрит, когда в себя придет?

Я лишь забрать ее хотел, чтобы не вляпалась никуда. Подруга, ночной клуб и парни, сценарий банален и стар, как мир.

Я спас ее. И бедствием для нее стал сам.

В ресторане заказываю крепкий чай. Барабаню пальцами по стойке, смотрю на часы. Она выпьет чай, уснет, я уеду и...

Что дальше.

Чертово слово "завтра" сверлит мозг. Бросаю взгляд за окно, там темно, еще несколько часов до рассвета.

И если провести это время с ней, не уезжать. Несколько часов -  у меня же целая вечность в запасе, гораздо больше, чем было, душная синяя ночь, и в воздухе что-то вязкое, плетется, путает, тянет туда, к ней. Ведь так говорится, кто сильно страдает, тому завидует дьявол, и выдворяет его - на небо.

Пальцами давлю переносицу.

Я не хочу уезжать. Разобьюсь по дороге, точно, я знаю, я думать ни о чем, кроме нее не могу, я заболел.

И это смертельно.

Забираю чашку с чаем, разворачиваюсь.

- Вау, как неожиданно. Ты пришел, - на пути вырастает Наташа, как елочная гирлянда светится. Ловит меня за руку, смотрит на ладонь с полустертой надписью, в какой номер я должен был зарулить.

Ведь была же подсказка.

Бывшая коллега, нормальная женщина, взрослая, о которой забыл бы сразу, как кончил.

Но я выбрал другую. Босую, с синяком на коленке, подпевающую радио.

Во времени отматываю, и серая усталось наваливается, черная скука, взворваться готов, смотрю на Наташу и хочу сделать ей больно, за волосы в туалет, заткнуть рот и отыметь, как шлюху, она же напрашивается, а мне нужно лекарство.

Чтобы не возвращаться туда.

Высвобождаю руку и шагаю между столиками.

- Интересно, - ее каблуки стучат рядом. - Я думала, мы вина выпьем, зачем чай?

- Это не тебе, - выхожу из ресторана, двигаю челюстью. - Я не один здесь.

- А с кем? 

- Наташа, - останавливаюсь, носом медленно втягиваю воздух. - Потеряйся.

Ее брови в изумлении поднимаются, она открывает рот.

Считаю секунды, равняю дыхание, эта дура что, не видит, не замечает, ей надо пропеллер в задницу и уматывать от меня нахрен, я не в себе, с ума схожу, у меня горячка.

В таком состоянии люди с катушек слетают. Прыгают с крыши, уходят жить в пустыни, познают вкус убийства.

Наташа истерит под ухом.

Не слушаю. Наблюдаю, как Аня за перила держится, по лестнице спускается. Не пошла она в душ, как я ей сказал, она сбегает, двенадцать, золушка, все такое.

Стряхиваю руку, удерживающую мой локоть, шагаю по ступенькам, с чаем наверх, навстречу к ней.

- Аня, разворачивайся, - преграждаю ей дорогу. - Вот чай.

- Я не хочу.

- Куда ты пошла?

- К Кристине поеду.

- Я подвезу.

- Я сама.

- Одна не поедешь.

- Чего ты ко мне пристал! В няньку играешь! Делаешь вид, что не было ничего, со своим сраным чаем таскаешься! - со слезами выкрикивает она и бьет меня по руке.

Кружка опрокидывается, меня шпарит кипятком.

Швыряю чашку в сторону, она брякает по лестнице, раскалывается. За голову притягиваю Аню к себе, носом втягиваю воздух возле губ, на ней столько запахов смешано, но бурбон мой не пила, кажется, во мне надежда живет, что она протрезвела, понимает, что между нами происходит.

Она не двигается.

Я тоже замираю и смотрю.

Приоткрытый пухлый рот, рваное дыхание, краешки белых резцов, которыми она кусала меня, как наяву ощущаю и сразу все вокруг черным закрашивается, лишь губы красным горят, и я шаг делаю на ступеньку выше, впечатываюсь в нее.

Она отвечает, с той же горячностью целует в ответ, руками обвивает мою шею и жар, ноющая боль с ошпаренной кисти по нервным центрам расходится, сжимаю узкую талию и медленно, вслепую, тяну свою добычу обратно на второй этаж.

ОНА

Он долго тычет картой в ручку, не попадает, а я не отпускаю, не даю посмотреть, наваливаемся на дверь и целуемся, прямо в коридоре, нет сил оторваться. Я ошиблась.

Одной дозы мне мало, надо еще и еще.

- Аня, - он уворачивается, улыбается. Совсем рядом раздаются шаги, и я разжимаю руки.

Он поправляет брюки, с невозмутимым видом открывает дверь. Успеваю заметить в коридоре двух постоялиц, и он затягивает меня в номер.

Хлопает дверью.

- Иди сюда, - тут же подхватывает на руки, пересекает комнату и заходит в ванную. 

Включает воду.

Мутным разочарованным взглядом окидываю небольшую квадратную ванну, мне даже на пять минут прерываться опасно, все во мне требует и я цепляюсь за его воротничок, когда он пытается поставить меня.

- Перестань, - его губы скользят по шее, всасывают кожу. - Это же быстро.

Я не слушаю. И вздрагиваю, сама спрыгиваю с его рук, когда он направляет в меня прохладный душ.

Он чуть слышно усмехается.

- Раздевайся, - быстро рвет одноразовую упаковку с гелем, а я стою и мокну в вязаном кардигане, неотрывно смотрю на него и медленно поворачиваю душ в его сторону.

Упругие струи воды врезаются в его рубашку.

- Сам раздевайся.

Он поднимает глаза, встречается с моими. На секунду в них мелькает то прежнее, знакомое мне темное выражение, от которого я пячусь в угол ванны и спиной упираюсь в зеркальную стену.

Сердце пропускает удар.

А он улыбается, неприкрыто, нагло, по-хищному, и подходит вплотную.

Задирает кардиган, мокрыми руками сжимает мои голые бедра, и я всхлипываю ему в рот, его хватка так откровенна, здесь он не трогал еще. Его пальцы смещаются на ягодицы, проникают под мокрые трусики, он с глухим выдохом впивается зубами в мое плечо, стягивает мокрый воротник, целует ключицу.

Глава 6

ОН

 Я сам себя калечу, отдаю в рабство. Самому себе вру, потому, что правда муторна, паршива.

Пью бурбон, на кровати рядом с ней сижу, смотрю. У нее глаза слипаются, мутно-голубые, она моргает, потягивается на постели.

- Почему ты никогда не слушаешь? Я же сказал. Надо выпить чаю и лечь спать.

Сказал. И сам помешал.

- Я не хочу чай, - привычно повторяет она. Трогает мокрые спутанные волосы. - Я хочу тебя. А ты меня. Чай тут третий лишний.

Всматриваюсь в ее лицо. И подозреваю, что она меня не может узнать. Кого-то другого на моем месте представляет. Хотя бы того хорошего парня, с которым ее подруга познакомить обещала.

Она ведь по имени меня ни разу не назвала.

Что у нее сейчас в голове происходит, я бы влез, если бы мог.

- Спи, Аня, - выше натягиваю покрывало. 

- Ложись со мной.

У меня дергается щека.

Там, в ванной, у нее был такой взгляд. Потемневший, затянутый страстью, но безумный, одержимый.

И я безумец. Она девочка совсем, домашняя, неискушенная. Не соображает, что делает, а я завез ее в гостиницу под надуманным предлогом.

Не чтобы позаботиться, не дать в клубе найти приключений, о которых она пожалеет на утро - нет.

Разглядываю очертания голого тела под покрывалом и уверяюсь - да, подсознательно я этого и хотел, когда ехал сюда с ней, сексом заняться.

Лучше со мной, чем с каким-то левым засранцем.

За нее решил.

И вот моя кара.

- Как меня зовут, Аня? - наклоняюсь к ее лицу.

- Странный вопрос.

- Скажи.

Она улыбается, тонкими руками обвивает мою шею, тянет к себе.

- Это не игра, - выворачиваюсь.

- Я знаю, - она не отстает, пальцами скользит по моей руке, вдоль вен.

Сажусь вполоборота. И отбрасываю в сторону покрывало.

Она лежит возле меня, голая. Жадно смотрю на небольшую, аккуратную грудь с темными сосками, плоский живот, узкие бедра и стройные ноги, на гладкий лобок и светлый пушок волос в промежности.

Рычать хочется, ладонью втискиваюсь между ее ног, накрываю складки. К ней наклоняюсь и втягиваю в рот измученные мной губы. Она отвечает стоном, шире разводит ноги. Пальцами цепляется в мои плечи, пытается опрокинуть меня на себя, а я малодушно поддаюсь, накрываю своим телом.

Член твердый, как кол, упирается в нее, по смазке скользит, мне мозг раздирает на части.

- Еще хочу, - говорит она шепотом и поднимает бедра. - Скорее.

- А что было в ванной ты помнишь? - обхватываю член у основания, прижимаю к складкам. В ушах шумит, так хочу внутрь, но медлю, ответа жду.

Она не слышала вопроса, самозабвенно целует мое плечо, шею, сжимает меня ногами, торопит, дрожит подо мной, требует...

- Аня, как меня зовут?

Долгая пауза. И я стряхиваю с себя ее руки. Отжимаюсь, падаю рядом. Смотрю в потолок на размытые фиолетовые пятна светильника. Так и бывает, внезапно, кто-то свыше берет и пускает титры.

Так и со мной. Я встрял, влип, увяз по уши, у нас есть лишь часы до рассвета, а дальше как, она решит утром, что я ее трахнуть хотел, и будет права.

Только я так и не трахнул.

И не смогу.

Усмехаюсь такой подставе от собственного сердца, которое, я думал, кровь качает, живым меня делает, всё, я никогда не влюблялся, уверен.

Никогда до неё.

ОНА

Просыпаюсь от солнца, что прямо в лицо бьет, верчусь в постели и с головой накрываюсь одеялом. 

У соседей ремонт, аж в висках трещит, лезу под подушку, чтобы уши прикрыть, сглатываю, и чувствую, что умру, если воды не выпью, в горле будто наждачка.

Опираюсь на руки, зеваю и щурюсь. Покачиваясь, сажусь в кровати и медленно моргаю.

Тру ресницы.

Оглядываюсь.

Кровать огромная и комната чужая, как супружеская спальня, но нежилая, только на тумбочке стоит стакан воды и лежит упаковка таблеток.

Радостно тянусь туда, большими глотками расправляюсь с водой. И морщусь от резкой музыки звонка, телефон орет, разрывается в рюкзаке. Подхватываю его, вижу номер мамы на экране и машинально кручу перстень, в волнении принимаю вызов.

- Да? - неуверенно отзываюсь.

- Где ты, - не здороваясь, сухо бросает мама. Не давая ответить продолжает. - Отец водителя за тобой прислал, Гоша ждет у подъезда. Поторопиться советую. 

- А что случилось? - сползаю с кровати, ерошу спутанные волосы. Смотрю на часы на тумбочке и ахаю - полдень. - Подожди, - прошу в трубку, заметив рядом со стаканом магнитный ключ.

Я в гостинице?

- Некогда ждать, Аня, - рявкает мама. - Ты бы слышала, как он орал на меня!

- Кто? - глупо переспрашиваю. Останавливаюсь перед зеркалом. 

Я голая.

- Папаша твой, кто еще! - бросает она. - Что я за тобой не уследила, стоило на один день тебя отпустить - и ты уже по клубам шляешься, позоришь честь пансиона, семьи, да все, - она словно рукой машет. - В общем, забирает тебя обратно. Я с ним разговаривать не могу, ты знаешь, сразу начинаю сердечное пить.

- С чего он взял? - в недоумении изгибаю брови и натягиваю белье. - Что я по клубам шляюсь и...

Осекаюсь и оглядываюсь, я ведь в гостинице, голая, морщу лоб и вспоминаю, как сюда попала.

- Подруга твоя позвонила, нажаловалась, - неодобрительно хмыкает мама.

- Кристина? - поражаюсь.

- А что у тебя десять подруг? - в ее голосе столько яда, она просто в бешенстве. - Аня, чтобы через полчаса была здесь.

Она бросает трубку.

Влезаю в кардиган и приглаживаю волосы. Выскакиваю из номера и на ходу набираю Кристине. Слушаю механический голос про недоступного абонента, и изумлению моему нет предела.

С чего вдруг Кристине про меня такое говорить? Еще и папе? Да мы с детства дружим, и даже когда меня в пансион запихнули дружить не перестали, я ей как себе доверяю, она бы не стала.

Глава 7

"В любви всегда есть немного безумия, маленькая" - светится на экране. 

Бросаю быстрый взгляд на сообщение, а потом бам - руль в руках дёргается, машина подскакивает на кочке, вырубается магнитола, а снизу раздается скрежет металла. 

Мотор урчит, фыркает ещё пару раз, и глохнет. 

И так постоянно, стоит чуть отвлечься, наехать на ямку или кочку. 

Корю себя. 

И снова отвлекаюсь на сообщение:

"Но и в безумии всегда есть немного разума".

Цокаю. 

Мы с этим мужчиной даже не виделись, а он говорит мне о любви, ее безумии, цитирует немецкого философа.  

Так необычно, так чувственно. 

Пытаюсь себя убедить, что его сообщения лишь разновидность банального "может, вечером приедешь ко мне?", пытаюсь и не могу, и переписываюсь с человеком, присвоившим титул Виконт все утро. 

Виконт. 

Снаружи сигналят, и я вздрагиваю. 

Так, машина. 

Гашу экран и выбираюсь на улицу. Открываю капот и смотрю внутрь. 

Двигатель давно не мыла. 

А другой проблемы не вижу, но все обычно открывают капот, попробовать стоило. 

Оглядываюсь по сторонам. 

Кольцевая дорога, мост, мимо плавно катят авто, и до меня на обочине дела никому нет. 

Пару раз взмахиваю рукой в надежде словить помощника. 

И бросаю эту затею. 

"С чего ты взял, что я маленькая? Может, мне тридцать, сорок, пятьдесят? " - отправляю незнакомцу и набираю номер мамы. 

Прохаживаюсь вдоль машины и глупо улыбаюсь, это его "маленькая" так приятно, никто меня так ещё не называл, может, только в детстве. 

А с Виконтом вышла случайность. Он ошибся номером, а я ответила. 

И меня затянуло. 

И я рада. 

- Алло, дорогая, я пропустил свой поворот, - говорю, когда мама снимает трубку. 

Маме шутка не нравится. Там на фоне гул голосов, рабочий день в разгаре, у некоторых еще сессия не кончилась. 

Зачёты, зачёты, зачёты, а она строгий профессор, шугает студентов. 

- Аня, мне некогда, говори в двух словах, - рявкает она, словно я прогульщица и клянчу оценку.  

- Я встала, - в двух словах, так в двух словах. 

- Что? - раздражается трубка. 

- На кольце сломалась, - добавляю ещё три слова. - заглохла, - ещё слово. - Что делать? - еще два. 

- Как невовремя, - оценивает она мою беду. - А там никто не может помочь? Вот почему я этим должна заниматься? - она почти причитает. - Ты едешь от отца, он что не мог машину проверить? 

Смешно. 

- У папы появилась дама сердца. Кудрявая блондинка, старше меня на четыре года, так что нет, он не мог, - докладываю. - Рассказать, чем они занимаются?

- Скинь мне адрес, где ты, - сворачивает мои сплетни мама. - Придумаю что нибудь. 

Она отключается, я закрываю капот и усаживаюсь сверху. Дышу выхлопными газами, лопаю пузыри жевательной резинки. 

Принятым сообщением пиликает телефон:

"По твоему общению несложно догадаться, что ты ещё очень юная. Неопытная. Чиста душой. И совсем не разбираешься в людях".

Хмурюсь на такую оценку, а потом хихикаю, прикинув, что нарвалась на Люцифера и следующим его сообщением будет предложение продать ему душу. 

Но это льстит, когда тобой интересуются. И любопытсво побеждает. 

"А ещё что можешь обо мне сказать? Так, навскидку" - печатаю и морщу лоб. В моей душе такие глухие потёмки, что черт сломит ногу, и темень эта очень давно, так что Виконт зря начал рассуждать.

Сейчас напишет, мол, ещё ты красивая, я представляю, как целую твои розовые мягкие губы и возбуждаюсь, дымлюсь, у меня колом стоит, приезжай.

И я его заблокирую. 

Жду его ответа, подошвой постукиваю по кузову, собеседник молчит. 

Июнь теплый, небо синее, лёгкий ветер теребит свободное платье и развевает волосы, они лезут в глаза.

Прокручиваю на пальце позолоченный перстень - памятный подарок от пансиона, где я училась. Сняла бы давно сувенир, с содроганием тот кошмар вспоминаю, но отец запретил, считает, что это как отличительный признак для знающий людей.

Проверяю телефон. 

И в ту же секунду экран вспыхивает принятым сообщением:

"А ещё тебя давно держат под контролем, не дают свободы, каждый твой шаг отслеживают. Но жёсткие рамки вредны. Ограничения спровоцируют, и не сегодня-завтра тебе сорвёт крышу. Бросишься во все тяжкие".

Нога замирает в воздухе, перечитываю сообщение и с трудом сглатываю. 

О чем это он? 

Что за шутки?

По спине пробирается пот. 

Ведь все так и есть, сначала интернат для девушек, а теперь два года под надзором домоправительницы отца. 

Я только на каникулы и вырываюсь. А завтра у брата выпускной, и я рассчитываю на праздник, но если Виконт предложит увидеться...

Выберу его, да. 

Поеду, хотя бы посмотреть на него, такого умного. 

Но правоту его не признаю, печатаю:

"Ты психолог? Или экстрасенс? Если да - то я никогда не бросаюсь в крайности, а тебе зря платят зарплату, мистер Нострадамус".

Запрокидываю голову, смотрю на проносящиеся машины. Ерзаю на капоте, в нетерпении проверяю сообщения, и уже хочу опять набрать маму, оторвать ее от суперважных дел, но тут на дисплее высвечивается конвертик от Виконта.

"Я никогда не ошибаюсь, маленькая. Кстати, у меня есть предложение".

Предложение. 

Это не про руку и сердце, какая глупость, но понимаю, что он хочет назначить встречу, и дух захватывает, то в холод, то в жар бросает, трепещу. 

И не успеваю повторно пробежать глазами послание, как рядом тормозит серебристая ауди-кабриолет. 

Смотрю сначала на телефон, затем перевожу взгляд на водителя. 

Тот поднимает на макушку солнечные очки и растягивает губы в голливудской улыбке. 

И у меня где-то внутри противно екает, отголосок памяти, которую я из себя вытравливала.

Глава 8

"Пункт первый - соблазнить меня сложно, пункт второй- я не маленькая. Возраст у тебя больная тема? Тебе самому, наверное, двадцать шесть? И до сих пор подрабатываешь экстрасенсом. " - отправляю Виконту возраст Марка и захожу в лифт. 

И через минуту читаю ответ:

"Президент Трамп в двадцать шесть лет руководил компанией, занимающейся недвижимостью. Стив Джобс уже стал миллионером. Джоан Роулинг писала свою первую книгу о "Гарри Поттере". Не будь так категорична. Маленькая."

Качаю головой. 

Какой умный Виконт. 

Я тоже когда-нибудь стану знаменитым человеком, как надеется папа, а если провалюсь, то он купит мне диплом, чтобы было, чем хвастаться перед сослуживцами. 

Набираю маму. 

- Твой муж на работе? - спрашиваю, когда она снимает трубку. Топчусь под дверью, сжимаю в кулаке ключи и не решаюсь войти. 

- Да, Аня, и я на работе, в чем дело? - торопит она. 

- Уже ни в чем, - выдыхаю свободнее, отчима дома нет - это прекрасная новость. Решительно тычу ключом в замок. - Я приехала. Обязательно надо было посылать за мной Марка? 

- Ты ещё и недовольна? - она поражается. - Доченька, запросы свои сбавь, Марк отличный молодой человек, прекрасная партия. 

- Никто не выходит замуж в двадцать лет, - отпираю замки и вваливаюсь в прихожую, сбрасываю с плеча сумку. - Тем более, это сватовство уже несколько устарело, нет?

- Вспомни, во сколько я тебя родила, - спорит она. - И чем плохо иметь надёжное плечо? Смотри, Аня, время упустишь. 

- То есть на тебя надо равняться? Поэтому вы с папой...

- Надо прекращать капризы. И учится самостоятельности. 

Ага, я и учусь. С Виконтом вот. Ставлю на громкую связь и параллельно маминому голосу печатаю ему сообщение:

"Ты уверен, что меня легко соблазнить. Это твоя цель?"

Оступаюсь и налетаю на стену, что-то падает с подзеркальника. 

 - Ты пришла? - оживляется на том конце мама. - Аня, не в службу, а в дружбу, пока не разделась - съезди до брата. Он на работе, боюсь, что голодный. 

- Антон не маленький уже, - хмыкаю и поднимаю флакончик духов, ставлю на полочку. Поправляю перед зеркалом растрепавшуюся прическу.

Светлые волосы, некрупные локоны, стрижка каре, точь в точь, как у утонченной Виктории Бекхэм - жены знаменитого футболиста. 

Я и похожа на нее, будь я брюнеткой, вот только немного рост подкачал, зато даже на каблуках миниатюрна. 

- Аня, ты слышала? - врезается в мысли мамин голос. - Съезди к брату на работу.  

- Так у меня машина сломалась. 

- Есть очень удобная альтернатива, называется - общественный транспорт, - отрезает она и бросает трубку, уверенная, что я не ослушаюсь. 

А я, вообще-то, сама не против поесть, только приехала. 

Швыряю телефон на тумбочку. Смотрю в зеркало. 

Нельзя разводить сырость, у меня тушь потечёт. 

Осторожно промокаю глаза.

Я тоже мечтала учиться в школе, как брат, и в семнадцать лет работать на автомойке, но пансионат для девушек кадетского типа, куда они меня запихнули после развода мечту мою обломал. 

Увольнение раз в месяц с девяти утра до шести вечера, регулярные экскурсии в музеи и театры, стойкий патриотизм, светские манеры и материнские навыки, что они прививали в своей казарме - это ад, это мрак. 

А половое воспитание и встречи на несколько часов с парнями из кадетского училища под надзором воспитателей - ненавижу, ненавижу, не могу, Виконт прав, это психическая травма. 

Кошусь на ненавистный перстень, который мне вручили вместе с дипломом.

Все хорошо, два года прошло. Рядом нет папы и его жуткой домоправительницы, я в гостях у мамы, у меня каникулы, могу ходить куда хочу. 

И когда хочу. 

Пиликает телефон. 

Подхватываю рюкзак и выхожу обратно. Читаю сообщение Виконта:

"Мне ты можешь доверять. У меня нет дурных намерений и недостатка в женщинах тоже".

Хлопаю дверью. Ощущаю нечто сродни гневу, пальцы летают по клавиатуре:

"А чего ты тогда от меня хочешь? Мы о женщинах твоих будем разговаривать или о нас?" 

Спускаюсь вниз и верчу перстень. 

Меня бы за такое сообщение из интерната выгнали. 

Но я это сделала. 

Обозначила, что других женщин не надо. И намекнула что соглашусь на свидание. Хотя бы посмотреть на этого мужчину, ведь он может оказаться кем угодно. Начитанным пенсионером, или как мой отец - в разводе, с взрослыми детьми, и выяснится потом, что дочь моего Виконта старше меня. 

Или это какой-нибудь закомплексованный ботаник-школьник. 

Жду ответа. И ловлю маршрутку. 

"Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасностей и игры, - приходит от него цитата, когда я выхожу из маршрутки на остановке. 

Интересно.

Иду и морщу лоб над ответом. 

По пути заруливаю в шашлычную и набиваю пакет контейнерами с салатами и мясом. 

Опасность и игра. Хочется попробовать и то, и другое, и настоящего мужчину тоже. 

Перехожу дорогу и полыхаю от этой мысли, нет, конечно, не сразу попробовать мужчину, не сегодня, но в перспективе...

Мне уже двадцать. У меня каникулы. Я свободна. 

А Виконт мне нравится, очень. 

Шагаю к яркой вывеске автомойки в тени деревьев. Ворота открыты, и я прохожу внутрь. 

Машин нет, Антона тоже не видно. 

Ему скоро стукнет восемнадцать. Завтра прощается со школой. Родители его любят, ведь он младший, а ещё самостоятельный, сам зарабатывает на жизнь.  

Но я не ревную, я и сама его люблю, хоть мы и не близки, он живёт с мамой, а я с отцом, я к нему на праздник и приехала. 

Иду по мокрому цеху, в сливы стекает грязная вода. Сыро, освещение яркое, заваленный тряпками кран кап-кап на пол. 

Трогаю телефон в кармане, от мыслей о Виконте избавиться не могу. 

"Ты хочешь играть?" - спрашиваю. 

Быстрей бы уже написал, я ведь жду. 

Глава 9

"Я никогда не был влюблен, я никогда не дарил цветы, я никогда не прощу лжи" - перечитываю печатные строчки на экране и поднимаюсь по лестнице. 

Игра в "я никогда не" и сам Виконт мне все больше нравятся. 

Заношу палец над экраном и кусаю губы, думаю над ответом. 

Я тоже никогда не была влюблена, не считая детской привязанности к Марку. 

А ещё я никогда не пробовала бурбон, который вечерами и не только, стаканами глушит папа. 

А ещё...

Нашариваю ключи и тихонько отпираю дверь. Вхожу и осторожно щёлкаю выключателем. 

В прихожей вся обувь расставлена по линеечке, словно ее замеряли специально, аккуратно, это напоминает детство и швы в плитке, на которые нельзя наступать.

Мамин муж в своем репертуаре. 

Прикидываю третий пункт "никогда не".

Не выйду замуж. Не была в зоопарке. 

Печатаю и вздрагиваю от обманчиво-спокойного тона над головой:

- Ну и где ты была?

От этого вкрадчивого голоса, которым с пациентами разговаривают меня потряхивает.

Поднимаю глаза на Кирилла. 

Он так бесшумно подкрался, руками опирается на идиотскую дизайнерскую скульптуру из каких-то сплошных то ли перил, то ли брусьев, и смотрит на меня. 

Дергаю плечом. 

Какое ему дело, где я была. 

Уехала с автомойки и гуляла, и переписывалась с Виконтом, конечно. 

Но маминому мужу совать нос в мою личную жизнь необязательно. 

Бросаю взгляд на экран, на открытое сообщение. 

- Я была на гей-параде, на площади шествие развернулось, аж перекрыли дороги, тебя не приглашали? - скидываю кроссовки, не заботясь о идеальном порядке и пытаюсь прошмыгнуть мимо Кирилла. 

Дерзко это было. Намекнуть, какого я о нем мнения. 

Но он не обращает внимания, гнет свое. 

- Время двенадцать, - Кирилл сдвигается в сторону, не даёт мне пройти. Смотрит на пол, на мои раскиданные кроссовки, и поднимает взгляд на меня. - Кривляться прекращай. Ты же знаешь правила этого дома, Аня.

Я знаю. 

Смотрю на него в ответ и злюсь, но сделать ничего не могу, ведь это его дом. 

Семь комнат, три ванные, пол с подогревом и отделка под белый кирпич. 

Раздражает эта квартира, как и сам мамин муж, но я приехала к брату, да и идти мне некуда, отец мягко намекнул, что у них с его новой дамой на уик-энд планируется что-то типа медового месяца. 

- Мне двадцать лет, и даже отец не указывает возращаться домой раньше полуночи, - вру и задираю подбородок. - Я тебе не золушка. 

Кирилл усмехается. 

Он выше сантиметров на десять, хотя и я не баскетболистка, макушкой в небо не стремлюсь. 

Просто он такой - не долговязый дядя Степа, он обычный, коренастый, с темной растительностью на руках и черной порослью на лице, опасение внушает одним взглядом - бледно-голубой, прозрачный прищур, в его глазах отражаешься, словно в зеркале, даже глубже, как под рентгеном, он будто видит нечто внутри, вытягивает. 

Так смотрят лишь психиатры.

И мне безумно жаль его пациентов. 

- Дай пройти, - бормочу и протискиваюсь мимо. - Где мама? 

- Сначала прибери, Аня, - он не двигается, кивает мне за спину, на мою обувь. 

- Вот нравится тебе докапываться, да? - и шагу не сделаю, буду стоять на своем. 

- Да, - он вдруг выдирает у меня телефон, которым я размахивала. 

Не успеваю возразить, как Кирилл пробегает глазами мое неотправленное сообщение для Виконта, как-то неуловимо, меняется в лице, словно тень пробегает.

Он гасит экран. 

- Ты...не много себе позволяешь? - мой голос садится от злости.

- А ты? - он смотрит на мою протянутую руку, но телефон не отдает. - Обувь, Аня. 

Играем в гляделки, и он побеждает, мне воли не хватает справиться с этим нечитаемым ледяным взглядом, будто ему безразлично, и он хоть до утра готов стоять здесь в коридоре, воспитывать меня. 

- Мудак, - говорю шепотом и наклоняюсь, дергаю дверь тумбы и утрамбовываю туда кроссовки. Выпрямляюсь. - Всё, надзиратель, я свободна? 

- Ремнем тебя давно не пороли, - сухо отвечает Кирилл и сует мне телефон. Разворачивается, двигается вглубь коридора. 

Пораженно хмыкаю ему в спину. 

Мне двадцать, а маме тридцать восемь, а самому Кириллу года тридцать три, что за бесячие замашки воспитателя?

Пусть идёт к черту.

А эта его ненормальная озабоченность чистотой и порядком - какой из него врач, ему самому лечиться надо. 

На него посмотришь - и жить не хочется, его даже внешность не спасает. 

Мою руки и захожу в комнату, щёлкаю выключателем. 

Осматриваюсь. 

Приезжаю сюда лишь на каникулы, но здесь ничего не меняют, большая кровать, шкаф, телевизор и шведская стенка, раньше комната принадлежала брату, но он переехал в соседнюю, там есть балкон. 

Замечаю свою сумку на полу и сажусь рядом, вытряхиваю вещи на ковер. 

Ворошу их и вздыхаю, разбирать не хочется. Лезу в телефон и замечаю новое принятое сообщение.

В нетерпении открываю переписку:

"Давай угадаю. Ты никогда не видела морских котиков".

Взгляд с экрана врезается в закрытую дверь. Вглядываюсь, словно просветить ее могу до коридора. 

Кручу перстень. 

Морских котиков я не видела, в зоопарке ведь не была, это и хотела написать Виконту. 

А Кирилл мое неотправленное сообщение видел, когда телефон отобрал?

От этой мысли громко смеюсь.

Сухарь Кирилл и обаятельный Виконт - небо и земля. 

Я просто устала, мне нужно поспать. Завтра важный день, выпускной Антона, не хочется выглядеть вареной селёдкой.  

Сгребаю с пола одежду и забрасываю в шкаф. 

И гашу свет.

❤️❤️❤️

- И про первую любовь школьный парк напомнит вновь, - орет радио, и дальше тараторит заводной голос ди-джея. - Сегодня во всех школах страны выпускные. Оставайтесь с нами, будем вместе прощаться со школой, и мой вам совет выпускники...

Глава 10

Забираюсь на парапет, оглядываюсь назад, как бы не свалиться, не бултыхнуться в реку. 

И прижимаю к себе фотоаппарат, жмурюсь на один глаз и захватываю изображение. 

Девушки в строгой чёрно-белой одежде, парни в костюмах, у всех красные ленточки с золотистыми подписями, мол, выпускники. 

Делаю несколько кадров и опускаю фотоаппарат, сползаю на парапет и сажусь. 

Стучу подошвой, проверяю телефон. 

Сообщений нет, и я морщусь, так быстро привыкла, почему же он молчит. 

"Что делаешь?" - не выдерживаю и отправляю сама. 

Гмпнотизирую экран. 

Виконт не отвечает. И я всерьез паникую, может, он несвободен, в этом причина? 

Занят с женщиной. Они обедают жареной картошкой и курицей, едят салат, друг другу улыбаются, а рядом дети, семейная идиллия.

- Ты потом с нами поедешь? - рядом вырастает Антон, хватает фотоаппарат. - Мы на площадь, гулять, на фонтан и в кафе. 

От разрязаженных, столпившихся стайками одиннадцатиклассников во все стороны разлетаются взрывы смеха, и я качаю головой, мне с ними немного грустно, и теперь больше с Виконтом хочется встретиться, чем к брату в школу идти. 

- С мамой договорились только на набережную, - проверяю время и нервно кручу перстень, уже двадцать минут двенадцатого, о чем думает Виконт, где его инструкции? 

Взглядом выискиваю Влада. 

Парня сложно не заметить, он меньше всего похож на выпускника - белая шелковая рубашка, черный костюм, блестящие туфли. Высокий, улыбчивый, в окружении девушек и друзей, душа компании и привык к вниманию, лениво поддерживает разговоры, знает, что красавчик, такой самоуверенный, что я невольно щурюсь и прикидываю - мне назначили встречу в торговом центре у набережной, где гуляют выпускники. 

Это совпадение или это потому, что так было удобнее?

- Фотоаппарат профессиональный, ты фотограф? - он появляется рядом, и я вздрагиваю, у него платок в нагрудном кармашке, и ромашка. Ромашку он выхватывает жестом фокусника, протягивает мне.

Машинально тяну руку за цветком, и он отодвигается. 

- Это смешно по-твоему? - хмурюсь и спрыгиваю на асфальт. 

- Да я просто пошутил, Анна, - Влад смеётся. Кладет ромашку на фотоаппарат. - Держи, она твоя.

- Не надо мне, - стряхиваю цветок в воду. 

- К букетам привыкла? - он щурится на солнце. 

В голове вертится строчка из сообщения "я никогда не дарил цветы". 

С ромашкой это тоже не считается, наверное, сорвал с клумбы. 

- Девочкам своим предложи, - разворачиваюсь, хочу отступить. - Зачем подошёл?

- Потому, что ты смотрела, - его рука касается моего запястья, удерживает. - А девочки у меня нет, если тебя это волнует. Я люблю женщин, а они любят меня. 

И тут же, словно в насмешку, сбоку на его плечо вешается длинногая девица.

- Владик, куда пропал, - тянет она низким, грудным голосом. 

Окидываю их взглядом. 

Они хорошо вместе смотрятся, оба высокие, но меня раздражает, она изучает меня сверху вниз, настороженно, словно соперницу, а я вижу, как его рука привычно скользит на ее талию, так же привычно, как пару секунд назад мое запястье держала, а до меня очень редко дотрагиваются, касаются, и кожу зудит. 

- Владику скучно стало, - с потрохами его сдаю и беру фотоаппарат. - Щёлкнуть вас на память? 

- Влад. 

Ему кто-то сует пластиковый белый стаканчик с шипучкой, хлопает его по плечу и гогочет над ухом, что этот выпускной они никогда не забудут. 

Отхожу в сторону, свешиваюсь вниз и смотрю на воду. Пахнет водорослями, ветер развевает волосы, за спиной уже вовсю веселятся, а у меня настроение испортилось, Виконт не отвечает, и я, не справившись с обидой, печатаю сама:

"Инструкции ты так и не прислал, играй теперь сам с собой". 

Открываю рюкзак и бросаю туда телефон. 

И экран тут же пиликает, загорается. 

Быстро достаю сотовый и читаю:

"Что за нетерпение, маленькая? В полдень, на втором этаже, возле чайной лавки". 

Чайной лавки - повторяю про себя и пишу:

"Почему не отвечал?"

От него приходит:

"Занят был. Ты всегда такая капризная?"

Чем, интересно, он был занят, случайно не той долговязей девицей с красной ленточкой выпускницы на платье? 

- Антон, я пошла, - поздываю брата. - К четырем часам приеду в школу. Развлекайтесь, - говорю и заставляю себя не смотреть по сторонам, у меня ведь нет причин подозревать Влада, Виконт кажется взрослым и мудрым, никак не вчерашним школьником. 

Чайная лавка. 

Он будет там, сейчас? И мы увидимся? 

Перехожу дорогу, пересекаю парковку, вплываю в двери торгового центра. 

Встаю на эскалатор, проверяю время.

Успеваю. 

Но вокруг полно народа, как я его узнаю?

Выхожу на втором этаже. 

И налетаю на Марка. 

- Прекрасная сегодня погода, - светски здоровается Марк, тонкая золотая оправа очков поблескивает, как всегда в улыбке сверкают белоснежные зубы. - Гуляешь, Анюта? - он держит перед собой розовый кокетливый мешочек, явно с подарком. 

Молча смотрю на него. 

И задыхаюсь от возмущения. 

Все таки он.

Не говоря ни слова выхватываю пакет у него из рук, перегибаюсь через перила и швыряю подарочек на первый этаж. 

- Спасибо.

- В смысле. Успокойся, - он удерживает меня за руку, косится на прогуливающегося неподалеку охранника. - Ты что устраиваешь? - спрашивает строго, и смотрит на меня так, словно ему стыдно за меня. 

В горле ворочается ком обиды, пытаюсь сглотнуть, и не получается, в мыслях его сообщения прокручиваю, и мне...жаль, кажется, что он разочарован, ведь мы общались, как взрослые, а сейчас опять я выгляжу капризным ребенком. 

Но он если он Виконт...

- Забирай свои подарки и катись, - меня снова берет злость. 

- Это не тебе подарок, - Марк морщится и смотрит вниз, на глянцевый пол, на бумажный розовый пакет. - Аня. У моей сестры выпускной, если ты забыла, - напоминает он, и резко отпускает меня. 

Глава 11. Разве жизнь не слишком коротка, чтобы скучать?

Если верить Ницше, то женщина - вторая ошибка Бога. 

А если эта женщина маленькая врунья к тому же - ее нужно исправить. 

Вот это я бы сказал со сцены на улице в тени деревьев в школьном парке. 

Но моя вступительная речь по отношению к Ане не то, что сейчас нужно выпускникам, поэтому вместо меня там у микрофона стоит директриса и соловьём разливается, мол, вы уже все стали взрослыми, птички, сегодня улетаете в настоящую жизнь.

Все птички и гости пропускают мимо ушей эту напыщенную чушь и держат ладони наготове, чтобы быстрее похлопать, торжественная часть - смертная скука. 

Высматриваю Аню. 

Сидит на складном стуле в седьмом ряду и единственная, наверное, внимательно слушает.

Ей тоже хотелось два года назад почетную ленточку выпускницы, но она получила перстень, который постоянно крутит на пальце, словно хочет снять и не решается. По-своему бунтует против правил и язвит, доказывает, что взрослая, а сама наивная, доверчивая, в человека с именем Виконт влюбилась уже. 

Достаю телефон и набираю сообщение:

"Был занят, маленькая".

Слежу за ней. Как она вздрагивает, достает из кармана телефон, за ухо убирает кудрявую светлую прядку и читает. 

Сжимает телефон и смотрит на сцену. 

Не отвечает. 

Обиделась. 

А я ведь, правда, собирался в торговом центре ей всё объяснить. 

Сам на нервах, и это ново, что у чувства нет дна, и кажется, мир рухнет, если дальше без нее, над нами одно небо - и это повод. 

Быть вместе. 

Ведь, как говорится: то, что делается ради любви - происходит вне сферы добра и зла. 

Тогда зачем сдерживаться, это изнутри разъедает давно. 

Играет музыка. 

Ещё чуть-чуть, и вручение дипломов ради которого все терпят посиделки в школьном парке, а директриса никак не смолкнет, со сцены вещает про счастливых птичек.

Набираю сообщение:

"Ты с мужчиной, маленькая? Как я и думал, крышу сорвало?"

Она смотрит на экран. И на провокацию ведётся, быстро печатает.

Читаю ответ:

"Нет, я не с мужчиной. Зато, похоже, ты с женщиной, раз так надолго пропадаешь. Телефон от нее прячешь?"

Улыбаюсь. Точно, влюбилась, сидит и ревнует. 

Печатаю:

"Где ты?"

"Дома" - отвечает она, и я смотрю на нее, расселась на стуле, на ветру приглаживает растрёпанные волосы, смотрит на сцену и врёт мне, а ведь я же сказал, что так нельзя. 

Играет музыка, называют фамилии, хвалят, вручают дипломы, в конце мы все поднимаемся с мест и толпа медленным потоком тянется в сторону школы, в актовый зал на банкет. 

Ничего особенного, скоро в полном составе выдвигаемся на базу отдыха, поэтому шведский стол, закуски и фрукты, шампанское и соки, из колонок играет FM-радио. 

Антон принимает поздравления. Его на месте подбрасывает, он пританцовывает в такт музыке, болтает растрёпанной головой. 

Аня топчется возле него и проверяет телефон. Меня ждёт, рассчитывает, пока не уехали получить приглашение встретиться и нервно крутит перстень, не знает, что я рядом стою, и смотрю на нее. 

- Развлекаешься? - беру со стола бутылку шампанского и раскручиваю железку на крышке. 

- Да. Сейчас залезу на стол и буду танцевать, - цедит она не поворачиваясь. Злится. 

Улыбаюсь. 

Достаю телефон. В двух шагах от нее стою и набираю сообщение. Она даже внимания не обращает, гипнотизирует экран, и я ей ещё шанс даю, правду сказать. Отправляю:

"Чем дома занята?"

Пиликает ее телефон. Тонкие пальцы быстро летают по клавиатуре, и мне приходит новое вранье: 

"С подругой сижу".

Сверлю ее взглядом и убираю сотовый в карман.

Мало ей было намека про плётку? 

- Антоша, поздравляю, - у стола вырастает директриса, нахваливает его красный диплом и выясняет, куда он собирается поступать. 

- Ко мне в институт, - Лиза манерно поправляет волосы. 

Аня громко хмыкает. Ее в институт к матери никто не звал, отец сам выбрал, куда она после пансиона отправится. 

- А это...- директор переводит глаза на Аню. 

- Я подруга Лизы, - говорит она почему-то и нагло хлопает мать по плечу. - Учились вместе. Теперь вот работаем. 

Разница в возрасте между ними очевидна, и директриса вежливо кивает, отступает, по пути ловит повара, а Лиза с перекошенным лицом хватает со стола бокал шампанского, едва я успеваю разлить шипучую жидкость и смотрит на Аню. 

- Что? - та встряхивает волосами. - Сама просила называть тебя Лиза. У меня спросили кто я, отмалчиваться было невежливо, нет? 

- Дома поговорим, Аня. 

- Тогда это случится завтра, - она проверяет телефон и с ожесточением толкает его в карман рюкзака. Рваные движения, поджатые губы, расстроилась. - Мы же на базу едем? Когда? Здесь скучно. 

- Разве жизнь не слишком коротка, чтобы скучать? - говорю, и она оборачивается, резко, лёгким ветром приподнимаются волосы и падают обратно на шею. 

Протягиваю ей бокал. Она машинально берет. Смотрим друг на друга, она хлопает длинными ресницами. 

Она ведь понимает, что это значит. 

Я больше суток сыплю изречения Ницше в наших переписках.

И сейчас тоже прозвучала его цитата. 

❤️❤️❤️

Свежий воздух, природа, комары и красота.

Трёхэтажные бревенчатые домики, русская баня с омолаживающей купелью под открытым небом, беседка с мангалом, пруд. 

Или речка, я не видела. 

В воздухе висит запах шашлыка, жарятся первые порции. Вдыхаю аромат специй и сижу на лавке.

Беседка крытая, крыша треугольником, красно-белая, как шапочка у мухомора. 

- А мы тут все поместимся? - суетятся родители, таскают тарелки на стол, приборы, расставляют салаты.

Хмыкаю в стакан с соком. 

Беседка огромная, столы длинные, да тут свадьбу можно закатить. 

При желании.

Глава 12

"Мы знакомы?" - в лоб задаю волнующий меня вопрос.

Жду ответа и гуляю по базе, в соседних домиках семьи с детьми, и на нас уже косятся недобро, неудачный уик-энд они для отдыха выбрали, соседство с выпускниками, которые визжат, смеются и поют всех раздражает.

Но шуметь, вроде как, до одиннадцати можно, и замечаний никто не делает.

"А ты как думаешь?" - приходит сообщение от Виконта. - "Ты бы запомнила, по буквам, по вопросам, узнала меня?"

Морщу лоб и разворачиваюсь, шагаю в обратном направлении. 

Что значит - запомнила бы?

Я и не знакомлюсь ни с кем, мне негде. Институт-дом, иногда выбраться в ресторан или театр с папой - вот и вся моя жизнь.

А в последнее время, когда папа встретил якобы любовь - я обнаружила, что превратилась в пустое место.

"Отвечай правду или я с тобой переписываться не буду"  - отправляю Виконту угрозу и вытираю вспотевшие ладони о платье.

Что я творю.

Буду, все равно, я так заинтригована, что думать ни о ком другом не могу, представляю, какой он, переживаю.

Он для меня сейчас самый близкий человек, как бы ни было это смешно и грустно.

И почему-то хочется, чтобы он был красивый.

Хотя, не может быть непривлекательным внешне мужчина, который так умело, искусно одними лишь сообщениями привязывает к себе.

"А ты сама со мной честна, маленькая?"- пиликает сообщение от него.

Кручу перстень. Я ему за нашу переписку наврала, и не раз, но это же ерунда. А Виконт, если врет, то по-крупному, ведь он может находиться здесь, на базе.

Иду мимо наших домиков и оглядываюсь по сторонам.

Кирилл все еще готовит мясо, последние порции. Влад с Антоном потерялись в шумной толпе выпускников, рассевшихся в траве, они там играют во что-то, в "фанты", кажется, у всех на лоб наклеены бумажки.

А Марк...

Замечаю его в той же качельке. Широкая сидушка, удобная спинка, он откинулся на нее, светлыми туфлями отталкивается от земли, покачивается.

А рядом с ним пристроилась русоволосая девица. Было бы классно, будь она страшной, но нет. Натуральный цвет, простая укладка, на лице минимум косметики, платье черное, почти до колен.

Такие девушки как раз во вкусе Марка. Естественные, без лишнего тюнинга. Милые, но строгие. Недотроги, с выражением легкого выскомерия на лице.

Ясно с ним все.

Достаю телефон и печатаю сообщение.

"Сегодня увидимся? И плетку можешь захватить, если думаешь, что я врунья " - отправляю и наблюдаю за Марком.

Он мило беседует с девушкой, в карман за сотовым не лезет, а ведь мое предложение доставлено.

Хмурюсь.

Может, я просто выдумываю - любить Ницше не только мамины знакомые могут, это, вообще, так себе улика.

Иду мимо их качельки, и у Марка внезапно обостряется зрение, заметил меня, встает и зовет:

- Анюта, подожди.

Анюта.

Знает же, как бесит, и продолжает меня этим именем дурацким называть.

- Ты куда рванула? - он нагоняет меня, ловит за руку. - Там еще ничего не готово, - кивает на столы, которые стремительно заполняют тарелками родители. - Пойдем в тенечке посидим, есть разговор.

- С той девицей не наболтался? - кисло улыбаюсь, когда она, сообразив, что Марк не вернется, поджимает губы и встает с качели.

- А, там, - Марк смотрит на нее и небрежно жмет плечом. - Сестры моей одноклассница. Советовалась, куда лучше поступить.

- Прям таки про учебу разговаривали, - шагаю с ним рядом и поражаюсь, откуда эта странная ревность взялась, я ведь еще год назад решила, что Марк остается в прошлом.

Марк - вредная привычка, когда с дества вдалбливают, что вы созданы друг для друга, очень сложно отвыкнуть.

- Про учебу, Аня, что за недоверие? - Марк подходит к плетеной лавочке под дубом и кивает. - Присаживайся.

- Постою.

- Тебе лишь бы поперек сделать, да, Ань? - он улыбается. Садится сам. 

- Что хотел? - стою напротив, сверху вниз изучаю его. 

Он даже время в своем плотном графике нашел на базу выбраться. Белая футболка, светлые брюки, солнечные очки-капельки на макушке, знакомый, родной запах.

Я так увлечена мыслями, что вздрагиваю, когда он вдруг хватает меня за бедра и тянет к себе, заставляя сесть на него верхом.

- Марк, - растерянно держусь за его плечи, смотрю ему в глаза и как в омут прыгаю, он же не любит на людях чувства проявлять, это неприлично, Аня, говорил он всегда, когда я за руку его хотела взять и вместе идти.

- Я не к сестре на выпускной приехал, я из-за тебя здесь, - говорит он и сжимает мою талию. - И на счёт подарка, - он удерживает меня одной рукой, другой лезет в карман брюк.

Не дышу, слежу за его действиями, жду, что он достанет, но посмотреть не успеваю. За спиной звучит голос маминого мужа, в суховато-приказном тоне он выговаривает:

- Иди за стол, Аня, всё готово. 

Поспешно встаю, поправляю платье. В такой позе меня застукали, щеки горят, чувствую, что он смотрит. 

А Кирилл смотрит. И выговаривает:

- И не сиди больше так, ты не на шесте. Здесь дети кругом.

Его ладонь касается моей спины. И он подталкивает меня к беседке.

❤️❤️❤️

Ем два кусочка шашлыка, салат, запиваю это дело зеленым пивом, прямо из баночки. Это и не пиво даже, а ирландский эль.

И очень красивая баночка. С изображением старухи с косой, а на обратной стороне краткая легенда про Святого Патрика, мол, он сотворил так много чудес, что человеческий разум просто не способен запомнить количество добра, которое он совершил на земле.

Играет музыка. И вечер перетекает в сумерки, вокруг не смолкают разговоры, смех, веселье, выпускники пьют шампаснкое, а родители, своим отдельным столом, что-то крепкое.

Напротив сидит Марк, он не ест почти, остраненно наблюдает за праздником, ему тут скучно.

Вожу вилкой по тарелке  и гадаю, что он мне хотел подарить, какой подарок поместится в карман?

Глава 13. В любви всегда есть немного безумия

Никогда больше не пойду в лес одна. 

Спотыкаюсь на кочке и чуть не падаю, хватаюсь за дерево. 

Небо освещается яркой вспышкой, и совсем рядом грохочет гром. 

Задираю голову, всматриваюсь в тучи и смеюсь.

Ливень - это просто отлично, вокруг сосны и ёлки, кривые тропки, а база отдыха где-то в двух шагах, мне даже музыка слышна, клубная, заводная - одиннадцатиклассники празднуют выпускной. 

"Любовь - это не утешение. Это свет" - вместе с блямканьем телефона высвечивается принятое сообщение. 

Громко хмыкаю. Опять он забалтывает цитатами, вместо того, чтобы признаться. 

"Мог бы сказать сразу, что у тебя есть женщина" - с ожесточением выплевываю печатную строчку. 

По кустам пробираюсь к свету, кажется, вон там огни базы, либо это снова молния слепит, не разберёшь. 

"Про женщину ты сама придумала, маленькая. Ты ревнуешь?" - приходит сообщение от него. 

Отмахиваюсь от комара. 

Да, ревную. И это странно, ведь мы даже не виделись, чуть больше суток общаемся по смс, а я уже голову теряю. 

Ничего не отвечаю, по лесу иду на огни. 

"Какого цвета на тебе белье?" - высвечивается на экране.

Недоверчиво кошусь на вопрос. 

Да ладно, белье. 

Быть не может, чтобы он так написал. Но наглая строчка висит перед глазами, мешает думать, а я даже не знаю, что на такое можно ответить, я вспоминаю. 

Какого цвета белье. 

И покрываюсь мурашками. 

"Никакого, я сейчас голая" - злюсь на себя, что ведусь на такой примитив, печатаю и подтягиваю платье. 

Подсвечиваю себе телефоном, бросаю взгляд на экран и открытую переписку и вздыхаю. 

Какой же он все таки гад.

Называет себя Виконт, как в старом французском романе про опасные связи, что влекут, в этом нечто запретное скрыто, когда ты лица его не видишь, это так волнует. 

Он ненавязчив, осторожен, галантен, умен - был.

Посколько вот уже начались сомнительные вопросы. 

Какое на тебе нижнее белье, чего бы тебе хотелось от секса, скинь фотку - такое могут написать лишь скучные мужчины, ленивые, а мой Виконт казался другим. 

Небанальным и интригующим. 

Но либо у него кончилась фантазия, либо ему уже на мозг давит похоть.

Вскидываю голову. 

И ладно. 

Мне не до расстройств, ведь я в лесу, заблудилась, и вот-вот пойдет дождь. 

Зачем я психанула и одна поперлась на озеро по темноте?

Платьем цепляюсь за ветки, петляю узкими тропинками. Где-то рядом костер, куча народу, а я как слепой странник, устала, уже час пытаюсь добраться обратно и от бессилия пробивает на слезы.

- Эй! - кричу во все горло. - Помогите!

От эха собственного голоса, что разлетается по лесу, становится чуть жутко. Снова грохочет гром, прямо над самым ухом, и я вжимаю голову в плечи. 

Помню все эти истории про удар молнии в дерево, и как оно загорается. 

Ещё нехватало. 

Пробираюсь сквозь кустарники и в очередной раз набираю номер брата. 

Слушаю гудки. 

Конечно. Он там танцует и моих звонков не видит, и что же мне тогда делать? 

- Ау! - кричу снова. 

Телефон пиликает принятым сообщением:

"Ты обычно громко кричишь? В постели".

Вчитываюсь в печатные буквы. Ударяет гром, а я вздрагиваю, то ли от грохота, то ли от сообщения незнакомца. 

Такой быстрый переход на тему секса. Ещё и в тот самый момент, когда я правда кричала, звала на помощь. 

Но он не мог слышать, ведь его здесь нет. 

Или есть?

Оглядываюсь по сторонам. Вокруг темными стенами возвышается лес. Тихо, даже кузнечики стрекотать перестали, над ухом не жужат осы - а это к дождю, если верить учебнику биологии. 

Бр-р.

Топчусь на месте. 

Меня больше часа нет, почему меня никто не ищет? Где я, не пойму, свечу телефоном, и он вдруг тренькает в руке. 

"Маленькая, да ты потерялась".

На это сообщение от незнакомца смотрю с нарастающей паникой, даже торможу на секунду посреди кустов и деревьев, дыхание сбивается, идти не могу.

Прижимаю ладонь к груди. 

Все нормально. 

Это просто переписка. Которая меня раньше забавляла, а теперь перестала. 

Виконт ни имени моего не знает, и тем более, что я сейчас нахожусь на выпускном у брата. 

И потерялась в лесу.  

Пробираюсь по кустам. 

Пиликает телефон. 

"Ты наврала, что без белья, Аня. А ты знаешь - лжи я не прощаю. Тебя надо наказать".

Аня?

Три буквы моего имени барабанят по мозгам. 

Нет, неправда, он не может знать, откуда он...

Я ведь влюбилась почти. Или не почти. 

Что происходит, у меня уже мозг отключается. 

Аня? 

Он меня по имени назвал.

Сверкает молния. В последний раз ударяет гром, а потом дождь, он с неба обрушивается сплошной стальной стеной, резко и безжалостно, отрезая все посторонние звуки. 

Ловлю капли на ладонь и не двигаюсь, не понимаю, что теперь делать. 

Он не прощает лжи, а сам меня обманул, получается? Сказал, что ошибся номером, но наша переписка не случайность, не случайность - стучит в висках. 

Кто это, черт его возьми?

Даже музыки больше не слышу, на деревянных ногах упорно пру среди деревьев, ежусь. От ливня спасают густые кроны, но платье быстро мокнет, ткань неприятно липнет к телу. 

Обхватываю себя за плечи.

Пиликает телефон. 

Держу его возле самого уха, потому и слышу, и этот звук входящего сообщения кажется громким, будто воет сирена, сигнал тревоги, мне нужно бежать. 

Не хочу читать, кажется, там написано нечто такое, что мою жизнь с ног на голову перевернет. 

В одну секунду. 

Лишь только я открою конвертик на дисплее. 

Не хочу. Но против воли разворачиваю к себе светящийся экран, он в каплях дождя. Давлю пальцем, и черная строчка перед глазами плывет, с трудом вчитываюсь:

Глава 14

Купальники трусики скатываются по мокрым ногам, мужская рука тянет их вниз, до колен. Я или под холодным дождем трясусь, или под его руками, или от его слов.

Как меня зовут, прошлые каникулы, вспоминай - его глухой, разбитый громом голос набатом сучит в ушах.

В прошлые летние каникулы мы поругались с лучшей подругой, мы не общаемся до сих пор. Я лишь день провела в городе, была в баре, а утром проснулась в гостинице голая.

И я помню, музыку по радио, мужскую улыбку, душ, такой же холодный, как этот дождь и чай, кажется.

И вот Виконт...

Завожу руки назад, пытаюсь оттолкнуть от себя горячее тело, у меня кровь в венах бурлит, поток ее к сердцу несется, и серый провал в памяти окрашивается вдруг яркими красками, квадратная ванна в отеле, горит свет, я грудью вжимаюсь в зеркало, так же, как сейчас в дерево, и на отражения смотрю, мое и мужское...

Он рывком отрывает меня от дерева, разворачивает и толкает.

Падаю, ощущаю его руки, придерживающие мою спину, его тяжесть, когда он наваливается сверху, лежу на мокрой траве, его ладонь скользит под платьем, надавливает, заставляет шире раздвинуть ноги и бедрами его обнять.

Вспыхивает молния. Успеваю заметить подбородок, касающийся моих губ, он пахнет остро, веду по нему зубами, и снова темнота, а потом влажные губы на моих.

- Ты за этот год ни с кем не целовалась, - он не спрашивает, он знает, его язык проталкивается мне в рот.

Задыхаюсь от накативших чувств, руками обвиваю его шею, мокрая одежда, машинально тяну ткань, хочу от нее избавиться, и в поцелуй проваливаюсь, глубокий и нетерпеливый, жадный. Его пальцы сдавливают челюсть, и я шире рот открываю, вокруг беснуется дождь, и лес сплошь, нет просвета, и в мыслях мои черная жажда, этого мужчину хочу в себе.

Я даже не помню, было ли между нами что-то.

Как кружит голову.

- Что...было? - глотаю воздух, когда он отрывается от меня, сбрасывает мои руки ниже, и я ощущаю, как ткань натягивается под ладонями, ползет вверх, оголяет его поясницу и трогаю голую кожу, подушечками чувствую мурашки.

- Ничего не было, Аня. Почти, - его одежда мокрой тряпкой падает куда-то мне на ногу, веду ладонью по широкой обнаженной спине и захожусь от страха и восторга, поверить не могу, что это происходит со мной. Его губы касаются моих. - Сейчас будет.

Его рука ныряет между нами, в шелесте листвы и дождя не слышу что он делает, пальцами  спускаюсь на его бедра, ниже, и понимаю, что он приспускает брюки.

А я продолжаю обнимать его ногами, не выпускаю, в висках колотится мысль, что я этого и хотела, с мужчиной по переписке, я на это настраивалась, но...

Ощущаю, что в промежность тычется горячая плоть и вздрагиваю всем телом.

- Не сейчас, - мой голос садится, извиваюсь под ним, не давая меня касаться, я не вижу его, лишь дыхание слышу, тяжелое и отрывистое, я потеряна. Гостиница, он был там со мной, обрывки пытаюсь в картинку сложить, и не получается.

- Нет, сейчас, - между ног его пальцы, раздвигают складки. Он потирает бугорок, а тот так пульсирует, что во всем теле отдается, эта волна желания словно эпидемия разносится в каждую клеточку. 

В пояснице выгибаюсь и глухо стону, навстречу его пальцам двигаюсь, это что-то необычное, чужое и странное, но такое приятное, я как пьяная, в голове шумит. Ладонью шарю между нами и натыкаюсь на него.

Тяжелый, большой, гладкий, обхватываю и сжимаю руку у основания, всхлипываю, представив, как он вспарывает меня, гасит этот пожар, его пальцами вызванный, изнемогаю, по траве растекаюсь и сливаюсь с дождем, не соображаю ничего, выдавливаю из себя шепот:

- Давай.

Да.

Это случится сейчас.

По лицу барабанят капли, слизываю дождь с губ и не могу напиться, не верю его словам, что ничего не было, я ведь не помню, кажется, что все уже случилось.

Но ощущаю давление внизу, горячую плоть, медленно проникающую в меня, и понимаю, он не наврал, у мея внутри все натянуто, а он что-то огромное пытается протолкнуть, ногтями цепляюсь в его голые плечи и слышу его тяжелое дыхание.

- Уйди, - пошевелиться боюсь, и что он дальше толкнется, завизжать готова на весь лес, перекричать гром. - Уйдти, отпусти, не надо, - у меня кажется слезы, я так напугана, ладонями бью его по плечам.

Он замирает на мне, в темноте не вижу его, только чувствую, как напряглись мыщцы, между ног тянет и сводит, у меня тело с разумом не в ладах, чего хочу больше не знаю, чтобы он послушался, отпустил, или рот мне заткнул, продолжал.

- Аня, - мое имя звучит, как проклятье, адской музыкой, словно он среди этого грохота дьявола призывает.

Он отталкивается, и между ног сразу холодно, меня дождь колотит, сдвигаю бедра, но его руки настойчиво разводят их шире. 

Вверху черные ветки, и листья, и небо, а внизу по животу его поцелуи, заставляют сгребать пальцами траву и ждать. 

- Чего ты испугалась? - я даже не слышу, а угадываю слова, ощущаю его язык, влажную горячую дорожку по мокрой коже к лобку.

Эта нежность усспокивает, замедляет пульс, ласка усыппляет бдительность, и я шире развожу ноги.

Тяну руку вниз и ловлю его запястье, нащупываю пальцы и сжимаю, где-то на грани сознания помню, что совсем рядом выпускной, что ливень загнал всех в домики, а мы в лесу, вдвоем, и нет больше никого, будто мы во всем мире одни.

С его волос капает дождь, его язык спускается ниже, целует складки. Крепко держу мужскую руку, в этом единении задыхаюсь, от касаний дрожь мучает тело, мне нестерпимо, недопустимо, невозможно хочется еще.

Сама подаюсь бедрами навстречу его языку. Сжимаю его руку и всхлипываю, он целует, языком проникает в меня, гладит, сквозь гром его глухой голос звучит:

- Долг возвращаю, Аня.

Мысли разбегаются, не понимаю о чем он. Загребаю траву пальцами, и удар его языка по бугорку, как разряд тока, перед глазами стоит расплывчатая, смазанная картинка, там номер гостиницы, дверь, и я на коленях, гладкая влажная головка тычется мне в губы, а я открываю рот.

Глава 15

Сквозь грохот грома слышу, что кто-то меня по имени зовет, и вместе со вспышками молний темноту разрезают полосы света, будто бы от фонариков.

Как привет из реальности, в мой черный мир, и я сразу ощущаю холод дождя, и промокшее платье, и запах сырости от травы и земли.

И мужское тело, подмявшее меня под себя, отдаляется.

- Боже, - привстаю на локтях, я будто на качелях крутилась солнышком, внутри все с ног на голову перевернуто.

 - Вставай, Аня, - чувствую горячие губы на щеке, - Пойдем отсюда.

Ладонью веду по мокрому лицу, смахиваю капли, держусь за его руку, встаю. Лес снова разрезает крик, совсем близко, и я вздрагиваю, выпускаю теплые пальцы.

Это за мной, поисковый отряд, а кричали бы они на полчаса позже - и я стала бы женщиной, узнала, каково это, заниматься сексом. 

Размахиваю руками в темноте, ничего не вижу, не знаю, он еще здесь или нет, потерять друг друга вот так, это глупо, зачем нам помешали.

Боюсь подать голос, позвать его, что меня заметят боюсь, и ползком пробираюсь по земле. Ладонями шарю по траве, где-то у дерева остался мой телефон, если только его дождем не утопило.

Свет фонарика все ближе, и крики громче, либо это просто гром стихает, ветер разгоняет тучи.

Он же хотел уйти вдвоем.

Значит, он где-то здесь, тоже ищет меня.

Нащупываю ветки кустов и пробираюсь туда, я дождусь, губы щипет, меня потряхивает, не может все вот так закончиться, я даже спросить ничего не успела.

Я подожду.

И когда я уже почти успеваю спрятаться в кустах, в спину мне бьет свет, и раздается выкрик:

- Аня! Черт тебя возьми.

Оборачиваюсь и жмурюсь с непривычки, слабо различаю две фигуры, они стоят надо мной и смотрят.

А я сижу мокрая, грязная, в траве, и мое платье - оно порвано.

- Ты как? - ко мне наклоняется брат. - Это твой телефон? - замечает он брошенный у дерева смартфон и поднимает его. - Потерялась?

- Не свети в лицо, - отвожу его руку и, держась за дерево, встаю на ноги. - Я целый час по лесу бродила, пока ливень не начался, и никто меня не потерял.

- А потому что нечего одной шастать по незнакомым местам, - позади брата разносится громкий визгливый, почти неузнаваемый голос мамы. - Почему мы должны среди ночи, по дождю, бегать тебя искать? Мы отдыхать приехали, праздновать, или что делать? За руку тебя водить?

- Я не просила бегать за мной! - огрызаюсь и морщусь, - уберите фонарики!

- Давай шагай, - она тянет меня за руку, на тропинку. - Антон переполошился, всех на уши поставил. Мы думали, ты с Марком уехала.

- Марк уехал? - держу себя за плечи и дрожу, стучу зубами, ногами вяло переступаю по траве.

- Уехал, по работе.

По работе. Или в лес пошел?

За мной на речку.

Нас чуть не застукали, и есть в этом что-то от животных, прямо на траве, под дождем, любовью мы бы не занялись, кажется, это самая настоящая похоть была.

- А мой телефон работает? - оглядываюсь на шагающего позади брата.

- Дававй до базы дойдем, - Антон улыбается, понижает голос. - Ты одна здесь была?

- А что?

- В зеркало посмотри, как придешь.

- Туфли испорчены, - впереди ахает мама. - Я даже обувь другую не взяла, не думала, что придется по лесу бегать, пропажу искать.

Выходим к светящимся трехэтажным домикам, я, оказывается, совсем рядом была, дошла почти, но меня остановили. И дождь, и мужские руки, поцелуи, а еще где-то там остались купальные трусики, иду без белья.

И он до сих пор в лесу, наверное.

- Я еще кое-что потеряла, - разворачиваюсь и врезаюсь в грудь брата. - Сейчас вернусь, а вы пока идите в домик.

- Еще нехватало, - мамина рука цепко хватает меня за локоть. - Чтобы опять по кустам за тобой лазить? Марш в комнату.

Иду и оглядываюсь на черный лес, дождь стихает, вокруг огни, все, что там случилось, мне словно привиделось, как мираж, и сам Виконт фантом, но тело ноет, как наяву ощущаю мужскую тяжесть, и губы распухли, хочется еще поцелуев.

- Заходи, - меня подталкивают в дом.

Из гостиной доносятся хохот и выкрики, никто и не думал спать ложиться, все просто перебались в тепло.

Делаю шаг туда.

- На, - Антон сует мне телефон. - И в зеркало все таки посмотри.

Смотрю на маму, она поднимается на второй этаж, и похожа на мокрую курицу, а это она еще в траве не лежала.

Давлю кнопки телефона и тороплюсь в ванную, хватаю полотенце с крючка и вытираю гаджет, ему нельзя ломаться, мне нужна связь с ним, хотя бы по сообщениям.

Поднимаю взгляд к зеркалу.

И коротко охаю, наклоняюсь ближе к стеклу и ощупываю шею. Вся в красных пятнах засосов, он ведь так кусался, так жадно целовал, а я выгибалась, и в волосах застрял всякий мусор.

Антон даже в темноте разглядел. Поэтому и ухмылялся, у Ани появилась, наконец, личная жизнь, смешно ему.

Отодвигаю вазу и сажусь на тумбочку, тру телефон полотенцем, он обязательно сейчас заработает.

Я напишу Виконту.

И мы сначала поговорим.

А потом продолжим.

❤️❤️❤️

 Выхожу из душа, несу перед собой скомканное платье.

В комнате переодеваюсь в футболку и шорты, полотенцем сушу волосы, расчесываюсь и верчусь перед зеркалом на стене.

Эти красные пятна на шее, их только слепой не увидит. Трогаю кожу, и под подушечками пальцев оживают поцелуи, воспоминания гонят по телу приятную дрожь.

Но так ходить все же нельзя.

Из косметички достаю тюбик с тональным кремом и радуюсь, что не выложила, летом кожа должна отдыхать, и косметикой не пользуюсь почти, но вот сейчас очень кстати.

Замазываю шею и вижу, что получается паршиво, я словно заболела желтухой, кожа в неровных пятнах.

Но лучше так, чем всей параллели выпускников показывать, чем я ночью занималась.

Выхожу из комнаты и проверяю телефон, и вздыхаю, не просох и не включается, если сломался - это ужасно, я теперь без связи, как без воздуха.

Глава 16

"Как настроение, маленькая?"

Читаю сообщение, привычными буквами чернеет его имя - Виконт, это словно разные реальности, ведь в лесу под дождем он был со мной, а еще он клялся, что будем вместе, а потом потерялся, и у меня снова есть одни лишь буквы.

Сжаусь на ступеньки и сжимаю телефон, не буду я ничего отвечать, это надо заканчивать.

Пусть он выйдет, он же где-то здесь.

Оглядываюсь на двери, за которыми скрылся Марк и верчу перстень на пальце.

Это он.

Ногтями царапаю шею, раздираю засосы. Не удержавшись, печатаю:

"Ты сбежал, бросил меня там в лесу одну, "

Он молчит. Пялюсь в телефон и нагреваюсь, как чайник, закипаю, одергиваю платье и поднимаюсь, распахиваю дверь.

Представляю, как он лежит там в комнате, в уютной кровати и пялится в телефон, печатает мне свои писульки и решительно пересекаю коридор, взбегаю на второй этаж.

Его комната рядом, видела, как с сумкой туда заходил, толкаю дверь и заваливаюсь к нему.

И застываю на пороге. Шторы закрыты, но сквозь них пробивается утренний свет, а Марк стоит возле кровати, рядом на стуле аккуратно сложена одежда. 

Успеваю полюбоваться его широкой спиной, такие красивые лопатки...а голые крепкие ягодицы еще лучше.

Он оборачивается и слегка сводит брови. В руке держит телефон.

- Что ты тут делаешь, Аня? - Марк улыбается, и уже всем корпусом разворачивается ко мне.

Взгляд невольно скользит вниз, между ног ему, мысленно ужасаюсь увиденному, я даже в интернете нечасто половые органы разглядывала, а этот я еще и трогала, от стыда сгораю, смотрю в окно.

- Ты же не спишь, переписываешься вон, - обвиняю его и вздыхаю, снова бросаю взгляд вниз, на мужское хозяйство.

- Как раз ложусь, - он кидает телефон на постель, делает пару шагов ко мне. - Ты мне компанию хочешь составить?

- И не стыдно тебе, - изучаю его грудь, рельефный пресс, дорожку волос, сбегающую вниз, - хоть бы прикрылся.

- Это ведь ты ко мне в комнату ворвалась, Аня, - Марк подходит еще ближе. - Что хотела?

Я телефон сломаю, так крепко сжимаю его, голый Марк вблизи просто огромным кажется, вокруг светло, нет грома и леса, и весь мой запал исчезает куда-то, краснею и пячусь, все было бы по-другому, если бы ночь не оборвалась.

- Чем занимаетесь? - звучит за моей спиной насмешливый голос, а потом через мое плечо кто-то заглядывает в комнату и присвистывает.

Уши просто полыхают, хватаюсь за ручку и с силой хлопаю дверью, отрезая Марка. Поворачиваюсь на Влада.

Дурга брата оглядывает меня с дерзкой ухмылочкой, ладонью опирается на стену.

- Ты времени даром не теряешь, Анна.

- Какое тебе дело? - огрызаюсь и протискиваюсь мимо него к своей комнате.

- Он для тебя слишком взрослый, - заявляет Влад, идет рядом. - Сколько ему лет, тридцать скоро? Общих интересов ноль, поговорить не о чем, импотенция опять же, на горизонте маячит. Подумай, Анна. Что он там тебе обещает, вечную любовь? Врет.

- Это почему же? - хмуро кошусь на Влада, за ручку держусь и топчусь у своей комнаты.

- Чувства невольны, Анна, - говорит он и широко улыбается. - Обещать можно лишь действия. До старости остаться с тобой рядом - это одно. Навеки хотеть тебя - это утопия.

- Ну-ка хватит, - слышу в его словах рассуждения Ницше и бью его по руке. - Не вздумай больше при мне цитировать эту дурь, ясно тебе Влад?

Его взгляд из-под длинных ресниц серьезный, взрослый, мое лицо сканирует, словно у меня на лбу все мысли мои записаны, спускается к губам, задерживается на секунду, и ниже, на шею в желтых пятнах тонального крема.

- Спокойной ночи, - не могу терпеть большего пристального внимания и юркаю к себе в комнату.

- Уже утро, - доносится из-за двери смешок.

Снимаю блокировку с телефона, сажусь на кровать, ищу номер Виконта, я сейчас просто ему позвоню.

Да.

Но не успеваю вбить в журнал цифры, как от него приходит конвертик.

Кусаю губы и открываю.

"Как меня зовут, Аня?"

Встаю с кровати и тру лоб, шагами меряю комнату, скалдываю обрывки ночи в отеле в картинку, и не помню, не могу, в уме засел низкий вибрирующий голос, его просьба на колени перед ним спуститься, мягкий фиолетовый свет, его теплые ладони.

"Увидимся сейчас?" - ухожу от вопроса. - "Я в комнате".

Жду ответа, кручу перстень, везу в сторону шторку и выглядываю в окно, смотрю на беседку и неспящую компанию. Зеваю в кулак, торопливо открываю новый конвертик на экране и читаю:

"Ты вспомнила?"

Нет! Тихо рычу и и кидаю телефон на кровать, почему нельзя просто увидеться, я же прямым текстом предложила.

Снова хватаю смартфон.

И отключаю.

Все. Хватит с меня переписок, я так с ума сойду. Если хочет продолжения - пусть сам скажет.

Лично.

❤️❤️❤️

На соседнем участке в надувном бассейне купаются дети, визжат и смеются. И две женщины пристроились рядом на лежаках, следят.

Смотрю туда и вилкой тычу в тарелку, со вчера осталось много вкусностей. Дома у папы на завтрак можно только кашу и чай без сахара, зато сейчас отрываюсь, положила сразу несколько салатов, и с куриной грудкой, и с черносливом, и с яблоком.

- Давайте, быстрее доедайте, - торопит чья-то родительница. - И все вместе пойдем на речку.

Вижу, как выпускники морщат носы и зеваю в тарелку. Всех подняли в девять утра, когда мы легли только в семь, но мы сюда не спать приехали, так сказали родители, и вот мы сидим.

Завтракаем.

- Я думала они не будут за нами все время таскаться, - русоволосая девушка наклоняется к моему брату и с его тарелки крадет оливку. - Антон, придумай что-нибудь. Мы же на речку хотели еще шампанского взять.

На речку.

Жую салат, присматриваю себе еще канапе, оглядываюсь на лес.

Когда солнце светит и жарит, не кажется, что там сплошная черная стена, и заблудиться там невозможно, угораздило же меня.