Мой палач. Реквием (СИ)

Глава 17

Я сижу в этой чертовой комнате до самого вечера, и зверь не приходит. Будто специально игнорирует, тогда как с каждым часом мне почему-то становится хуже. У меня болит голова, меня тошнит и очень хочется пить. Я выпиваю всю воду из графина, но это вообще не спасает. Только хуже становится, каждую минуту!

Постепенно меня бросает в жар, будто я заболела, и вот к ночи я уже лежу на полу. Ощущение такое, что все тело ломает. Что это такое…Господи, он что меня убивает?

Внезапно хлопает дверь, загорается яркий свет, и я вижу черные ботинки прямо перед носом.

Усмехаюсь.

Дьявол вернулся проверить свою суку.

— Прохлаждаешься?

Строго чеканит Бес, смотря на меня сверху вниз, а я даже встать не могу. Так сильно я в жизни не болела.

— Мне плохо…Что ты мне в воду подмешал, яд?

Смотрю в глаза его серебристые, увенчанные черными ресницами. Бес смуглый, а рваный шрам на лице делает его еще более хищным.

Когда-то я любила эти глаза, но не теперь. Теперь сердце разрывается от боли, когда смотрю на палача.

— Конечно, яд. Вижу он действует, судя по тому, как ты валяешься тут полутрупом.

Говорит прямо, а у меня кулаки от злости сжимаются.

— Не тяни. Убей меня сейчас!

— А кто тебе сказал, что ты умрешь, мотылек? Неет, ты моя теперь, и я буду делать с тобой, что захочу.

— Провались ты пропадом, дьявол! Аай!

Вскрикиваю, когда Бес резко наклоняется, и за волосы меня хватает. С силой сжимает, заставляя посмотреть себе в глаза.

— Мы вместе провалимся. Я и тебя с собой утащу!

Чеканит зло, а я в лицо его смотрю. Вот он настоящий. Дикий, жестокий зверь. Ошибалась я, когда думала, что Бес хоть немного любит меня. Не любит, и никогда не любил!

Палач резко отпускает меня, и я падаю на пол к его ногам. Слабая, немощная, жалкая сама для себя уже. Забираюсь на кровать. Попробую иначе. С ним нужно быть хитрее, потому как он меня просто насквозь видит.

— Тимур…сумку мою верни. Пожалуйста.

Цежу ему сквозь зубы, на что дьявол громко смеется, показывая белоснежные зубы и хищную улыбку.

— Тимур? Серьезно?! За какую-то дрянь ты меня даже по имени назвать готова?

— Дай мне порошок, демон, мне плохо!

Рычу на него, ругаюсь, злюсь, тогда как Бес смотрит на меня, сложив сильные руки на груди.

— Встань на колени и попроси. Я подумаю тогда.

— Ах, ты дьявол, убийца! Будь ты проклят, гори в аду, понял?!

— Понял.

Чеканит Бес, строго смотря на меня.

Провожу ладонями по лицу. Все тело будто горит, мне очень жарко, словно лихорадка или что…не пойму уже. С каждой минутой становится хуже, и это не проходит совершенно.

Что же со мной…Мне и правда очень плохо. Аж колотит всю, руки трясутся, дышать сложно.

Мне нужен тот порошок, иначе я не успокоюсь.

Внезапно все тело ледяной волной обдает, когда в следующий миг Бес заходит в ванную и через минуту выходит…с тазиком в руках. Схватив меня за руку, он с легкостью меня спускает с кровати на пол, и я тут же падаю к его ногам, но напасть на него Бес, конечно, не позволяет.

Этот демон силен, и мигом ставит меня на колени.

— Ааа! Ааа!

Вскрикиваю истошно, когда чувствую просто адский холод! Все тело дрожит, когда Бес одним махом обливает меня ледяной водой из тазика! Прямо так, с головы до ног, от чего я начинаю крупно дрожать.

Теперь мне не жарко вовсе, теперь мне холодно. Как же холодно!

Вздрагиваю, когда в следующий миг Бес буквально за шкирку меня хватает, и от пола открывает, заставляя посмотреть прямо ему в страшные красивые глаза.

— Не н…надо!

— Остыла? А теперь слушай меня внимательно, кошка. Ты на наркоте сидишь и крепко зависима от нее, поэтому успокойся и будь пай-девочкой снова!

— Ненавижу…ненавижу тебя!

Захлебываясь слезами, шепчу ему, но Бес лишь зло усмехается. Он даже не слушает меня. Не понимает, не хочет понимать!

Мокрую как ворону, дрожащую и невероятную злую этот дьявол просто оставляет меня на полу, выходя из комнаты.

Под телом все булькает, а у меня даже одежды на сменку нет. Нет ничего! В шкафах тоже оказывается пусто, будто Бес все это время даже не жил тут, поэтому обхватив себя руками, я просто плачу. От горя, ненависти и боли.

***

Одежда не высыхает, и я очень быстро начинаю замерзать, поэтому мне все же приходится раздеться до белья. Обхватываю себя руками. Все равно холодно, и я уже не знаю, что со мной такое.

Бес про зависимость говорил, и кажется, это чистая правда. С таким состоянием, как сейчас у меня, я умру даже быстрее, чем демон этого хочет.

Моей смерти, вот чего он добивается, а я…снова слабая. Не могу даже убить его. Совсем не получается.

Полотенца нет тут нигде, поэтому сбросив с себя платье, я вытираю им макияж и промакиваю волосы, однако мне все равно плохо. Этот яд…боже он не выводится из меня, и я не знаю, откуда вообще эта боль идет.

И тело и душа болит, но хуже всего то, что я снова про Амели думаю. Снова вспоминаю то, чего уже не могу вспоминать.

Мое сердце раскалывается при этом от горя каждый раз, а он…ему все равно. Бесу просто все равно на это! Как он смотрел на меня сегодня. Разочарованно, брезгливо, с неприкрытой злобой и отвращением.

Да, я уже не та девочка Ася, которая боялась зверя. Я другой стала, темной, дикой, словно бы чужой для себя. Эта маска, которую я надевала последние два года, защищала меня от всех, однако теперь я больше не могу ею прикрываться от Беса.

Он знает меня лучше всех, всегда словно насквозь смотрит и ненавидит. Снова. Хотя, кажется, его ненависть никуда и не проходила, я просто придумала себе его любовь, глупая наивная Ася! Не было любви, был только жестокий зверь и дура, посмевшая его полюбить.

В какой-то момент мне становится еще хуже, и сквозь лихорадку я снова вижу его. Моего черного демона, моего красивого страшного палача, который вернулся, чтобы убить меня. Он держит что-то в руках, наверняка ту самую цепь, которой тогда меня к стене приковывал.

Машинально тяну руки к шее. Там все еще есть следы от шрамов. Бледные, но все же есть. Это последствия нашей с ним первой близости, после которой я начала заикаться от ужаса. И вот снова Бес пришел, чтобы сделать это, чтобы повторить, я знаю, знаю…

— Не надо…Не надо, Бес.

Шепчу ему, но демон близко, и не отходит от меня ни на шаг. Он наклоняется, чтобы ударить, я знаю, кажется.

Не вижу почти ничего в этой темноте. Мне очень больно. Ощущение такое, словно каждая мышца в теле кислотой просто обливается.

Сквозь мое затуманенное сознание какой-то грубый голос прорывается, но я не двигаюсь. Мне больно. Амели, прости меня! Я слишком слабой оказалась, слишком…

— Вставай. Ася, поднимайся, я сказал!

Кто-то тормошит меня, пульс зачем-то проверяет, а после я чувствую, как меня отрывают от пола. В руке что-то жжет. Кажется, он снова вводит этот проклятый яд. Прямо в вену, чтобы сдохла уже поскорее. Голая. Я почти голая сейчас, но мне так плохо, что даже пошевелится не могу, чтобы прикрыться.

Кто-то очень горячий держит меня на руках, прижимая к себе. Он хорошо пахнет, я когда-то обожала этот запах, запах моего палача. Меня куда-то несут, не знаю куда, наверное в могилу, но я не упираюсь. Тело не слушается, мне очень плохо, будто лихорадка моя умножилась в несколько раз, и теперь заживо меня съедает.

— Болит…мне больно.

Шепчу сухими губами. Не знаю, кто это, кто рядом со мной стоит, не понимаю уже, но чувствую только, как мое дрожащее тело туго в одеяло заматывают, а после я оказываюсь на кровати. Вокруг темно, и снова хлопает дверь, но теперь, закутанная до подбородка, я очень быстро согреваюсь.

До утра едва доживаю, но все же периодически прихожу в себя. Меня тошнит, но я ничего не ела, поэтому из желудка ничего, кроме спазмов не выходит.

Дрожащей рукой воду только на тумбочке нащупываю, и выпиваю все до капли. Кажется, от нее мне легче, но длится это недолго, так как яд снова начинает действовать.

Кажется, Бес дал мне новую порцию этой отравы, так как тело снова начинает болеть. Чертов подонок! Уж лучше бы сразу убил, чем так…медленно лишать меня жизни, наслаждаясь.

***

Утром я просыпаюсь на кровати, завернутая в одеяло. Откинув его, с ужасом понимаю, что на мне нет совсем ничего, даже трусов! Кто раздел меня, как посмел притронуться…

Не помню, ночь была такой тяжелой, что я совсем не запоминаю даже как оказываюсь на кровати. Мне было больно, я пыталась согреться на полу, так как даже подняться самостоятельно сил не было.

Окидываю комнату взглядом. Я в тюрьме у зверя и кажется, выпускать он меня не собирается.

Накинув на себя одеяло, подхожу к двери, и начинаю тарабанить по ней кулаками, что есть сил.

— Открой дверь! Выпусти меня отсюда!

Кажется, я скоро дыру в этой двери проломлю, и к счастью, это работает. Дверь вскоре открывается, а в ней Маргарита стоит. Та самая домработница. Она окидывает меня строгим взглядом, качая головой.

— Здравствуй, Асенька.

— Дайте мне уйти. Пожалуйста!

Порываюсь выскочить от сюда, но Маргарита успешно преграждает мне дорогу.

— Нельзя. Господин Бесаев приказал тебя не выпускать, пока тебе не станет лучше.

— Мне уже лучше! И я другое приказываю! Дайте пройти мне!

Едва ли с ног не сбиваю Маргариту, и вылетаю за дверь, но тут же врезаюсь в грудь Беса, который с легкостью заталкивает меня обратно, с силой сжав мою руку.

— Я что велел тебе делать, Маргарита?

— Извините, Тимур. Асенька выглядела такой бледной, я не думала, что она попытается…

— Пусти, пусти меня!

Шиплю на Беса, но он не отпускает меня, только дальше в комнату заталкивает. Через секунду дверь захлопывается, и я снова оказываюсь наедине с монстром.

— Мне больно! Да чего ты хочешь, пусти меня, сволочь!

Шиплю на него, и Бес наконец отпускает. При этом он бросает на меня какой-то злой дикий взгляд, и я с ужасом обнаруживаю, что от трепыханий мое одеяло сползло, и прямо сейчас Тимур отлично может видеть мою голую грудь!

При этом взгляд его мгновенно темнеет, и я быстро натягиваю одеяло обратно.

— Не смей смотреть на меня, подонок!

— Ты где таких слов набралась, а? Пианистка, блядь.

— Не твое дело!

Отворачиваюсь от него, кутаясь в одеяло. Знаю прекрасно, что оно вообще не спасет меня, если Бес захочет большего.

— Вижу, ты уже ожила. Отлично. Пора прекращать твой кайфовый рай.

Меня аж передергивает от этого заявления. Боже, как можно быть таким камнем, неужели он вообще не понимает, насколько больно сделал мне?! Оборачиваюсь, и с глазами серебристыми встречаюсь. Обида душит меня, и я едва сдерживаю слезы, когда выкрикиваю палачу прямо в лицо:

— Рай?! Да я в аду жила все это время! В аду, в который ты меня опустил!

Бес усмехается, однако это больше похоже на волчий оскал. Дикий, жестокий, разъяренный просто.

— В каком аду? Купаясь в аплодисментах, виляя жопой перед фотографами или глотая наркоту ты в аду была, а мотылек?

Бес берет мой локон волос, и на палец его наматывает. Так нежно, он когда-то целовал мои волосы и мне нравилось, но теперь даже такое его прикосновение заливает кислоту мне в вены.

Больно. Как же болит!

С силой локон свой вырываю с его ладони, обжигаясь о горячую кожу. Не смей Ася! Даже не думай поддаваться. Ни после всего.

— Не трогай меня! Чудовище. Лучше бы ты меня убил, меня, а не ее!

Бес серьезно смотрит на меня, а я опускаю глаза. Смотреть не могу в ответ. Мое сердце разрывается от боли. Как он мог… как мог сотворить с нами такое.

— Что ты несешь, девочка, у тебя галлюцинации уже?

Он хватает меня за руки, а у меня дрожь по всему телу от этого прикосновения дьявола. Дышать становится труднее, и я начинаю вырываться, но Бес сильнее, и держит так крепко, невозможно.

— Не надо, не трогай! Я ненавижу тебя! Как ты жил все это время, Бес? Как спал по ночам, нормально?!

— А я не спал. Из-за тебя, суки! Глаз сомкнуть не мог.

Рычит, резко отпускает меня, и я сваливаюсь на пол.

Дышать тяжело, я быстро закрываю лицо руками, чтобы Бес не видел моих слез. Я дочери сильной быть обещала, но рядом с ним…меня на куски просто рвет.

Обхватываю колени руками. Все же плачу при нем, хоть и отвернувшись спиной. Покачиваюсь, пытаясь успокоится, и не получается. Совсем ничего не выходит.

— Я знаю, ты меня ненавидишь, но прошу, отведи меня на могилу. Пожалуйста! Я рядом с Амели хочу быть. Я там сама умру, просто рядом хочу быть в последний миг. С ней.

Говорю это тихо, но Бес все слышит прекрасно, и я улавливаю его тяжелое дыхание, однако в следующий миг он буквально отрывает меня от пола, с силой хватая за плечи:

— На какую блядь, могилу, Ася?! Ну, что ты несешь, что?!

Он встряхивает меня сильно, а я только грудь голую ладонями пытаюсь прикрыть. Одеяло под ногам лежит, а зверь смотрит на меня просто ошалело, дико, голодно и так строго, как еще никогда до этого.

— К ней. Тимур, пожалуйста, я к Амели моей на могилу хочу.

Шепчу ему, роняя слезы, и тогда Бес рывком меня к себе прижимает. В волосы руками зарывается, и я прямо чувствую, как он почему-то дрожит. Демон. Жестокий страшный палач. Он тоже меня убьет, я знаю.

— Девочка моя…Черт, Ася. Приди в себя, ну же! Ася, очнись!

Его голос сбивается. Никогда еще таким Беса не видела. Палач крепко меня к себе прижимает, я чувствую жар его тела, его запах, и не могу! Простить такое не могу, я лучше сдохну.

С силой вырываюсь, и толкаю Беса в грудь чувствуя, что еще немного, и я просто лишусь жизни. Мое сердце не выдержит. Так долго…без Амели.

— Это ты очнись! Хватит мучать меня, Тимур! Я к дочери хочу! Убей меня тоже, как и ее, убей!

Ору на него, заливаясь слезами, и вижу только, как Бес проводит рукой по лицу, тяжело выдыхая.

— Если ты не успокоишься сейчас, я вызову врача, раз ты вообще не в адеквате.

Бес чеканит строго, и я прикладываю ладонь ко рту, пытаясь заглушить рыдания.

Я не понимаю его…он что, не верит мне? Бес реагирует так, будто впервые про дочь слышит, и мне не верит. Совсем.

***

— Ну, как там Ася? Отходит потихоньку?

Виктор дает закурить. Я выхожу из комнаты Аси полудохлым. Не могу смотреть уже на нее такую. Злую, расстроенную, абсолютно зависимую от наркоты и неадекватную.

— Нет. Ни хуя. Уже третьи сутки, и ничего! Ее не отпускает, хуже только становится. Мало того, что кидается на меня, так еще и бред начала нести.

Закуриваю, затягиваясь сигаретой, тогда как Виктор лишь головой качает. Усмехаюсь. Как я мечтал, что наказывать Аську буду за побег, ага блядь, наказал уже. Она себя сама наказала и так жестко, что отойти теперь от этого не может.

— Что врачи говорят?

— Время нужно, чтобы эта хрень из нее вывелась. Еще хоть двое суток, чтоб отошла, плюс я колю ей препараты, но она даже не реагирует на меня в бреду. Ася часто не понимает, что это я рядом, а не кто-то другой. Демон. Ее демон. Когда не узнает меня, ревет, обнимает, а когда в себя приходит, бросается, истерит.

— Ты сам то как?

— Я нихера не понимаю, почему она ненавидит меня. Намного сильнее, чем тогда после казни. Чем после всего, блядь. Асе еще хуже будет, так что не вздумай выпускать. Ни на какие уговоры не ведись. Она та еще актриса, погорелого театра, блядь.

— Тимур, мне жаль, но она выкарабкается. Тут это…новости есть.

Перевожу взгляд на Виктора.

— Говори.

— Нашли мы торгаша нашего. Обычный барыга, только в более высоких кругах светится. Толкает дурь, как правило, подросткам. Я даже не знаю, кто навел его на Асю. Она не шаталась ни по каким барам, все по концертам только, а это значит, он осознанно ее искал, и нашел. Я уж не знаю, что там у нее стряслось, но она взяла у этого черта наркотики, и потом он начал Асю ими снабжать. Постоянно. Директор похоже, ее тоже был в курсе и молчал. Пока Ася выступала, он косил бабло, и ему было плевать на то, что она там уже загибается на сцене.

— Сука.

— Тимур, там похоже, все на мази было, сплошные договорняки. Они из Аси куклу рабочую сделали, и она работала практически без выходных.

— Как долго?

— Последние полтора года точно, но на наркоте она не больше месяца. Концерты тогда уже начала срывать.

Сжимаю зубы. Как я это упустил. Надо было раньше понять, что ей просто вскармливают эту дрянь. Я не верил, не мог просто просто поверить в такое. Я виноват, что не проконтролировал ее. Черт возьми.

— Кто навел барыгу на нее? Он же ее искал специально.

— Не признался.

— Виктор, мне учить тебя надо?

— Я старался, правда, но у крысеныша этого только две почки. Что делать с ним?

— Вали. Я такой хуйни никому не прощаю. И я так узнаю, кто его навел.

— А директор ее концертный?

— Я сам его найду.

И нахожу. В этот же день ее директор падает со сцены в оркестровую яму вниз головой, а я возвращаюсь домой. Этот хер выжил, но лучше мне не стало.

Выкидываю выкуренную до фильтра сигарету, выдыхая дым. Аська не выходит с головы. Такая красивая, но бледная, несчастная, дикая. Едва не кончил сегодня утром от одного только голого вида ее.

Ночью дрожала, нашел ее на полу. Завернул в одеяло и девчонка тут же носом мне в грудь уткнулась, застонала, руки потянула, словно и не было этих трех лет разлуки. Словно ничего не поменялось, и Ася все же любит меня, но едва кукла в себя пришла, мираж развеялся, и в глазах ее снова это дикое пламя начало плескаться. Лютая ненависть. Ко мне одному.

Зажигалка лопается в руке. Что ты сотворила с собой, девочка? Зачем? Раз уж сбежала, так живи, я же давал тебе время! Живи, сука, а не существуй, так нет. Ты по-другому решила. Чтобы мне было херово. Чтобы я сдыхал теперь, видя тебя такой сломленной и ненавидящей меня.

Ася за это время еще лучше стала, шикарная просто, и я едва сдерживаюсь сегодня, чтобы не ее тронуть, не провести по бледной коже пальцами, не коснутся этих ядовитых губ.

Усмехаюсь. Куда там. Эта змея шипит от одного только прикосновения к ее волосам! Таким шелковистым, пахнущим земляникой, как и раньше. Ничего в ней не меняется, только взгляд становится таким диким и обозленным на меня.

Аська так даже после казни не смотрела на меня. Боялась да, но не ненавидела настолько сильно как сейчас, и я блядь не знаю, что делать с этим.

Мы даже поговорить нормально не можем. Девчонка рычит, проклинает, бросается на меня, а после ревет. И так каждый, блядь, раз!

Я не понимаю, что случилось, какого черта происходит, но одно только вижу — ей больно. Каждую чертову минуту Асе болит, а я помочь не могу. Ничем.

Наркотик совсем ей разум затуманил, а у меня в груди жжет, когда вижу ее такой зная, что это я виноват.

Я ее тогда похитил, я искалечил, и я же в итоге сломал окончательно. Своими руками, старался, чтобы теперь вот такую Асю видеть! Сгорать по ней, ненавидеть за предательство, и не понимать ее ненависти к себе.