Моя долгожданная

Глава 20

- Привет, - Миша, стоит за дверью опираясь плечом на стену.

- Здравствуй.

Смотрю на него уставшим взглядом. В квартиру не приглашаю.

- Я войду?

Обреченно вздыхаю, делая шаг в сторону, освобождаю проход. Без цветов, уже хорошо. Может по делу?

Калинин перешагивает порог.

- Ты одна? - интересуется, разуваясь.

- Сейчас да. Но с минуты на минуту, - делаю вид, что смотрю на часы, - у меня будут гости.

- Гости? - с вопросительной интонацией.

- Гость, - выдавливаю из себя вынужденную улыбку.

- Значит это правда? - проходит в гостиную.

- Что именно?

- Ты трахаешься с тем пацаном?

- С которым? - скрестив руки на груди откидываюсь спиной на стену в прихожей не желая следовать за ним.

Миша делает вид, что пропускает мимо ушей мой вопрос.

- Прямо здесь?

- Ты пьяный? - его взгляд сверкает хмельным блеском.

- Яяя? Нееет, - возвращается обратно, встает напротив меня.

От его пристального взгляда становится не по себе. Вжимаюсь спиной в прохладную стену, словно стараюсь слиться с ней. Миша стоит на расстоянии полуметра. Сверлит меня взглядом. На лице ни единой эмоции. Мне становится жутко. Всеми силами стараюсь не показать ему своего страха. Примерно такое же ощущение я испытала при первой встрече с Давидом.

- А как же твой любимый Андрей, который даже после смерти никак не сгинет?! - Калинин ударяет ладонью об стену рядом с моим лицом. Вжимаю голову в плечи.

Боже… Да, почему я такая трусиха?

«Вытолкай его за дверь», - говорю сама себе, но на деле даже пошевелиться не смею.

- И как, теперь уже нормально таскать мужиков в его дом? Ничего не коробит? - делает шаг в сторону спальни, распахивает дверь. Оборачивается.

В углу комнаты на напольной вешалке висит китель Андрея. Я несколько раз пыталась убрать его в шкаф. Но возвращала на место почти сразу. Без него комната казалась совсем пустой и неуютной.

- Пошел вон, - шепчу перехваченными немотой связками.

- Сука! Как же я тебя ненавижу, - шипит он мне в лицо, пригвождая к стене мои плечи. Стискивает их ладонями. Встряхивает мое непослушное тело. Ударяюсь затылком об стену.

- Отпусти, - произношу так же сипло. Голоса по-прежнему нет. - Не трогай меня…

Миша продолжает пристально всматриваться в мои глаза.

- Ведь это не правда? - отдирает меня от стены, обнимает, прижимая к себе.

Упираюсь подбородком в его плечо, пытаюсь дернуться, но он держит меня слишком крепко.

- Пусти! - наконец выворачиваюсь, и что есть силы толкаю его в грудь.

Он слегка отшатывается, ловит мою ладонь.

- Юль, хватит. Пожалуйста, хватит, - смотрит на меня совершенно другими глазами.

Я не собираюсь его жалеть, но сердце все равно сжимается легким спазмом.

- Ты за рулем? - голос возвращается, страх отступает.

Он отрицательно качает головой.

- Пешком пришел, - теперь шепчет он.

- Я вызову тебе такси, - протягиваю руку к телефону.

- Можно я останусь?

- Нет.

- Давай поговорим?

- Мы много раз с тобой говорили. Я устала.

Он уходит, оставляя на сердце горький осадок. В душе мне жаль его. Но я не тот человек, который станет жертвовать собой ради счастья другого. Наверное, я для него как болезнь. Мне очень хочется, чтобы он наконец нашел лекарство. Я не собираюсь его лечить. Ведь я болею той же болезнью.

Мне кажется, каждая вторая девчонка, имеющая старшего брата, хотя бы раз в жизни влюблялась в его лучшего друга. Я не стала нарушать данную традицию и тоже влюбилась. Это было так давно, что кажется, что прошла уже далеко не одна жизнь.

Мишка был старше на четыре года. Красивый, высокий, спортивный. Он был одним из немногих парней в нашей школе, которым все прощалось и многое позволялось, лишь только за смазливое лицо и родительские связи. Которыми он почему-то пренебрёг в более старшем возрасте. Наверное, хотел что-то доказать отцу, имевшему чин и завидную должность, и решил пойти своим путем, не ступая по стопам родителя.

Он смотрел на меня как на ребенка, поддевая кончик моего носа и щипая за тогда еще пухлые щеки. Трепал мою кудрявую шевелюру называя меня одуваном, постоянно напоминая о том, что я маленькая. Маленькой я была до шестнадцати лет. Сашка к тому времени съехал на квартиру и Калинин, соответственно, больше не появлялся у нас дома. Живя в небольшом городе мы умудрились ни разу не пересечься за целых два года. Увиделись мы на Сашкином двадцатилетии. Родители тогда закатили пир на весь мир.

К тому времени я уже избавилась от детской пухлости, подросла на целых пятнадцать сантиметров и обзавелась довольно приличной фигурой. В тот же вечер Миша выхватил от именинника по физиономии, за то, что слишком пристально пялился на меня, и слишком близко прижимался ко мне в танце. Я была на седьмом небе от счастья, а мой подвыпивший братец испортил мне всю малину.

Но ведь лучшие друзья на то и лучшие, что дорожат дружбой куда больше, чем мимолетными симпатиями, поэтому Миша решил не лезть на рожон и снова испарился. Я продолжала лелеять в сердце свою детскую любовь к нему, всеми правдами и неправдами, пытаясь лишний раз попасться ему на глаза. Встречаться по-настоящему мы начали через год. Я оканчивала одиннадцатый класс и на выпускном у меня уже был взрослый парень. Не сопливый одноклассник, а студент третьего курса. Все девчонки завидовали мне, кроме одной. Настя Резникова, девочка из неблагополучной семьи, которую я по доброте душевной взяла под свое крыло еще в классе седьмом, посвятила меня в свою тайну.

Однажды, возвращаясь домой достаточно поздно, Настя наткнулась на нетрезвую компанию. Парни преградили ей путь. А потом случилось страшное…

Настя рассказывала мне об этом рыдая и заламывая пальцы. Я не поверила ей. Рассказала все ему. И по его реакции поняла, что она не лгала.

Его аргументы, начиная от: «Я был пьян и ничего не помню.», до: «Да, на ней клейма негде ставить! Нашла кому верить!», полностью убили во мне все чувства к нему.

Родителям Насти хорошо заплатили, она умоляла никому не рассказывать об этом, и я не рассказала.

Выдергиваю пробку из ванной. Смотрю в прозрачную остывшую воду, пока она не закручивается воронкой убегая в слив. В теплый летний вечер мне становится зябко. Я иду в спальню и надеваю китель мужа. Кутаюсь в него укладываясь на постель. В душе пусто и холодно. Засыпаю с мыслями, что в моей жизни был только один настоящий мужчина, пусть так и останется.