Моя двойная жизнь

Глава 17

Полет был долгим, и он казался еще дольше от того, что люди в аэропорту смотрели на меня и перешептывались. Несколько людей подошли и попросили автограф.

— Я не Кари Кингсли, — сказала я им. — Я её сестра.

Я не объясняла блестки у меня в волосах. Я подумала, что они решат, что это семейная черта. Мы все блестели, как Каллены в «Сумерках».

Странно, но они все равно хотели автограф.

— Это так круто, — сказал один. — Ты ездишь с ней в турне и встречаешься со звездами и все такое?

Тогда я поняла, что вернуться к жизни Алексии Гарсия может быть сложнее, чем просто перекрасить обратно волосы. Я не хотела посвящать их в свою жизнь, поэтому сказала:

— Иногда.

Во время полета я волновалась, что, возможно, бабуля не смогла сообщить маме номер рейса и мне придется ехать домой на такси, но когда я прибыла в аэропорт, мама стояла и ждала у ленты с багажом. Я увидела как тревожные морщинки прорезали её лицо, пока она искала меня в толпе, и потом её глаза широко открылись, когда она узнала меня. Она подбежала и обняла меня.

— У тебя такие длинные волосы, только посмотри на себя! Ты…

— В точности как Кари, я знаю.

— Я хотела сказать выглядишь старше, — она держала меня на расстоянии вытянутой руки, оглядывая с ног до головы. — И еще… я не знаю, как утонченная дама.

— Это из-за одежды.

Мы прошли несколько шагов, чтобы встать в стороне от толпы.

— Расскажи мне всё. Ты смогла встретиться с ним?

— Я встретилась с ним прямо перед отъездом. Он был действительно милым.

— Правда? — спросила она, но, казалось, она больше встревожена, чем обрадована. — Ты снова увидишь его?

Я пожала плечами.

— Он сказал, что позвонить мне, поэтому, надеюсь, что да.

— Он сказал, что позвонит тебе? — слова упали с её губ с недоверием и я поняла, о чем она думает. Он ей тоже говорил, что позвонит.

— Мама, он оставил твой телефон в кармане джинсов и случайно отправил их в стирку. У него не было другого способа связаться с тобой. И его менеджер не сказал ему о твоем звонке. Он не знал о твоей беременности.

Она несколько раз моргнула, как будто не знала, как отнестись к моим словам, как будто не могла осознать их. Годы, проведенные без отца, снова предстали передо мной и на этот раз я не была уверена в том, кому из нас хуже — мне или маме. Возможно, я не должна была говорить это, но я добавила:

— Почему ты снова не попыталась связаться с ним? Тебе не пришлось бы говорить мне, что он отверг нас. Почему ты по меньшей мере не попробовала?

Она оторвала от меня взгляд и с трудом сглотнула. Она смотрела на ленту с багажом несколько секунд и потом снова повернулась ко мне.

— Я всегда говорила себе, что скрывала от тебя правду, потому что не хотела, чтобы ты страдала, но когда я увидела как ты сейчас идешь и выглядишь так, как будто ты из Беверли Хиллз, я поняла, что есть еще причины. Я не могу соревноваться с ним, Лекси. Он может купить тебе всё, что угодно и отвезти куда угодно. Какой ребенок захочет жить с бедной, с трудом сводящей концы матерью, когда он может жить с богатым и знаменитым отцом? Ты — вся моя жизнь. Я не хотела, чтобы он пришел и забрал тебя.

Её глаза наполнились слезами и я притянула её в объятия.

— Я бы не… — начала я, но не смогла договорить. «Я бы не бросила тебя из-за денег». Вплоть до поездки в Калифорнию я была зациклена на недостатке денег, на потрепанной одежде и маленьком доме. Я так хотела заработать кучу денег, став дублером Кари. Если бы мои отец и мать совместно заботились обо мне всё время, не было бы мне стыдно жить с матерью?

— Деньги не имеют значения, — сказала я. — Никто не любил меня так сильно, как ты. Этого ничто не изменит.

Она обняла меня крепче, положила голову мне на плечо и расплакалась.

На следующий день мама отвела меня в салон, чтобы перекрасить волосы обратно. Я почувствовала укол вины за то, что разрушаю шедевр Питера из Венгрии. Я была готова снова стать брюнеткой. Я решила, что хочу длинные волосы.

Я ожидала, что, когда мои волосы станут темными, я буду выглядеть так, как до Калифорнии. Меня не было всего два месяца. Но когда я взглянула в зеркало, я не увидела старую Алексию. Мама была права. Я казалась старше. Или может быть так случилось потому, что я чувствовала себя по-другому.

Весь день я находила блестки, разбросанные по дому. Они обнаруживались в ванной и на кухонном столе как подарки фей. Сейчас они меня не очень беспокоили. Я знала, что это не надолго.

Я провела большую часть воскресенья, сидя на нашем потрепанном шатком диване и рассказывая маме и бабуле, что произошло. Мне нравилось быть дома. Вместо того, чтобы стыдиться нашей тесной кухоньки и семейных фотографий, висевших в дешевых рамках на стенах, я обнаружила, что не хочу ничего менять. Было удобно и уютно, скромно и тепло, как мама и бабуля.

Единственный раз в своей жизни бабуле было интересно слушать, а не говорить. Ей понравилось, как я сказала Алексу Кингсли о том, что он мой отец, после того, как он прочитал мне лекцию о совести. Им обоим было жаль Кари. Маме было жалко Кари потому, что у неё была такая тяжелая жизнь, а бабушке было жалко Кари, потому что её жизнь была слишком лёгкой. Мама сказала, что будет упоминать её в молитвах. Бабушка предложила научить её испанскому.

Когда я рассмеялась, бабуля выпрямилась и сказала:

— И почему я не должна учить её испанскому? Если она твоя сестра, то она — часть нашей семьи. Она наполовину моя внучка.

Мне стало интересно, что бы подумала Кари о таком изменении состава семьи. И потом я подумала, знает ли она правду. Когда он ей расскажет? Будет ли она счастлива или в ужасе?

Еще я подумала, сказал ли мой отец обо мне Гранту. Насколько он будет расстроен, что я лгала ему о том, кто я? Попытается ли он связаться со мной, или будет рад тому, что я исчезла?

Зазвонил телефон. Мы с мамой посмотрели на него и переглянулись.

— Возьми, — сказала я маме.

Она не сдвинулась с места.

— Если это твой отец, то он звонить, чтобы поговорить с тобой, а не со мной. Ты возьми.

— Мама, он сказал, что хочет поговорить с тобой. Ты должна взять.

— Я не собираюсь отвечать.

Бабуля встала.

— Я возьму. У меня есть что сказать этому человеку.

Это заставило нас с мамой одновременно прыгнуть к телефону. Я первая добралась до него, ответив шепотом «Да?»

Это не был ни отец, ни Грант. Мужской голос, которого я не узнала, попросил маму. Через несколько секунд я поняла, что это адвокат отца. Он хотел узнать, как зовут маминого адвоката, как будто он у нас был. Что-то имеющее отношение к алиментам. Эта тема очевидно заставила маму смутиться, и она начала ходить по кухне, всё еще разговаривая. Повесив трубку, она сказала бабуле:

— Я не знаю, что с этим делать. Я вырастила дочь не потому, что думала, что однажды он мне заплатит.

— Не смотри дареному чеку в зубы, — сказала бабуля. — Тебе всё еще нужно отправить Лекси в колледж, — бабуля стряхнула нитку со своего платья. И если у нас останется достаточно, чтобы поехать в круиз, bueno. Кто сказал, что мы этого не заслужили?

Я ждала, что телефон снова зазвонит. И я знала, хотя она этого не говорила, что мама тоже ждала. Конечно, если адвокат отца сегодня позвонил, то отец тоже позвонит. Он позвонит, чтобы поговорить о деньгах с мамой или убедиться, что я хорошо добралась до дома. Что-нибудь.

В тот вечер пришла Лори. Ей понравились мои новые длинные волосы. Всё же, я не назвала ей имен. Это изменит то, как все ко мне относятся, и я всё еще привыкала к мысли о том, что они моя семья. Кроме того, это был не только мой секрет, но и моей матери, и, может быть, она не хотела, чтобы об этом узнал весь город.

— Так тебе лучше от того, что ты познакомилась с отцом? — спросила Лори. — Ты чувствуешь себя более цельной?

— Мне действительно лучше, — сказала я, но возможно потому, что это заставило меня понять, что я с самого начала была цельной. Знание о том, кто он, совсем не меняет того, кто я такая.

Лори приняла это замечание, как будто это было само собой разумеющееся, и, возможно, для неё так и было.

— Ты встретила симпатичных парней?

— Одного.

— И? — подсказала она.

— И теперь я вероятно не смогу ни с кем встречаться остаток жизни. Никто не сможет с ним сравниться.

Она наклонилась ко мне.

— Интересно. Какой он?

— Привлекательный, милый, талантливый. Он написал для меня песню, и когда он её пел… — я вздохнула. У меня не было слов, чтобы это описать. — У него самый красивый голос.

— Так ты поддерживаешь с ним связь?

Я покачала головой.

— Ничего не получилось бы. Мы из разных миров.

Она, должно быть, увидела, как мне больно было это произнести. Она сразу же переключилась в режим верной подруги.

— Не волнуйся. Я обещаю, что ты еще будешь встречаться с парнями, — она наклонилась и игриво взяла прядь моих волос. — Ты отлично выглядишь, прическа, макияж, и… я не знаю, ты просто излучаешь уверенность. Это так… я не могу понять, как.

Я могла. Это было так похоже на Кари Кингсли, но я этого не сказала.

— Эй, держу пари, Тереза бросит Тревора на следующий день после экзаменов, — сказала Лори. — Думаю, она встречается с ним только потому, что он умный. Ну знаешь, ботаник. Он будет готов к тому, чтобы его очаровали.

Я улыбнулась ей, но правда, мысль о Треворе совсем меня не трогала.

В конце концов стало поздно и Лори уехала, а я стала ложиться спать. Я задержалась дольше, чем должна была. Я всё еще жила по Калифорнийскому времени. Это не имело отношения к звонкам, которых не было.

Понедельник оказался угнетающим. Во-первых, я была усталой. Во-вторых, он был серым и дождливым, и я все еще не отвыкла от голубого неба Калифорнии. В-третьих, вместо водителя мне пришлось взять свой старый зонт со сломанной спицей и перепрыгивать через лужи и ручьи на тротуаре, добираясь до школы. Потом мне пришлось объяснять администрации, что я вернулась на остаток учебного года.

Увидев меня, Гектор помахал, но не сделал ничего странного, и я заключила, что он снова стал нормальным.

Кроме нескольких друзей, никто даже не замутил, что меня так долго не было. Мне должно было быть приятно быть невидимой для разнообразия, но я этого не чувствовала. Я почти обрадовалась, когда Тереза осмотрела меня с ног до головы после третьего урока и сказала:

— Ты вернулась. Теперь нам нужно быть осторожными с летающими книгами в библиотеке.

Зои, одна из её подружек, сказала:

— Тереза, лучше присматривай за Тревором. У Алексии тяжелый случай соблазнительных волос. Может быть, она попытается увести его.

Тереза рассмеялась и сказала:

— Что ты сделала с волосами? Я имею в виду, на самом деле.

Я не обратила на неё внимания, радуясь, что вызвала зависть. После Питера и салона моя прическа все еще отлично выглядела. Я так же не обратила внимания на Тревора, когда он попытался заговорить со мной на физике. Он практически лег на мой стол, но я подумала, что если он мог бросить меня без объяснений перед Сейди Хоукинс, то мне не обязательно отвечать на его флирт. И кроме того, что за парень флиртовал со мной, пока встречался с Терезой? Они стоили друг друга.

Во время обеда Тревор сидел за столом Терезы, оба смотрели на меня, говорили приглушенными голосами и смеялись.

С подобными вещами мне пришлось бы иметь дело до выпуска. Не смотря на то, что я пыталась бороться с этим, мой мозг проигрывал воспоминания о Гранте. Как сверкали его глаза, когда он смеялся. Его улыбку, когда он видел меня.

Было что-то угнетающее в том, что в самые счастливые минуты своей жизни ты притворялась кем-то другим.

Я боялась последнего урока, когда мне пришлось бы увидеть Тревора на мировой истории, но в конце пятого урока через динамики секретарь объявил общешкольное собрание. Мы должны были немедленно пойти в спортзал.

— И я предупреждаю вас, чтобы вы это не пропустили, — поверьте мне, вы этого не хотите.

Это показывало, насколько школьная администрация не понимала учеников, потому что я ни разу не была на собрании, которое не стоило бы того, чтобы его пропустить. Однако, я обнаружила Лори и полетела в спортзал с остальными учениками.

Вдоль стен стояли скамейки, но центр комнаты был отделен матами, поставленными на ребро, чтобы создать ширму. Их держали учителя, чтобы никто не мог заглянуть внутрь. Единственным намёком на их содержимое было несколько электрических шнуров, которые извивались по полу. Ребята, сидящие впереди, делали предположения о том, о чем будет собрание.

— Определенно наркотики, — сказал один. — Нам расскажут как мы умрем без гроша, истощенные и покрытые ранами в каком-нибудь притоне, если когда-нибудь их попробуем.

— Безопасное вождение, — сказал кто-то другой. — Спорю, что какой-то идиот попал в аварию в обед и теперь мы выслушаем лекцию и ремнях безопасности.

Я открыла тетрадь по дифференциальному счислению и сосредоточилась на домашней работе. Я решила две задачи, когда начались крики.

Сначала я подумала, что что-то случилось. Может быть, трибуны падают или в зале начался пожар. Потом я увидела то, на что все смотрели с раскрытыми ртами. Учителя убрали маты, и за ними обнаружилась барабанная установка, два парня с электрическими гитарами, парень за клавишами и, впереди них, рок-сенсация Грант Делрей.