Моя единственная

Глава 5

Довольный тем, что ему удалось лишить строптивую креольскую красавицу дара речи, Хью вернулся домой в самом прекрасном расположении духа. Ее растерянное лицо то и дело возникало перед его мысленным взором. И эти приятные воспоминания чуть не стоили ему жизни.

Вечером с Джаспером он отправился в одно из игорных заведений. Там уже на правах завсегдатаев обретались Франсуа, Жан и Ален Хассон. Все трое держались с Хью подчеркнуто холодно. Было очевидно, что Хассон тоже уведомлен о его отказе продать акции и целиком на стороне Дюпре. Естественно, это не добавляло спокойствия и в без того напряженную обстановку игры в фаро. Хью в конце концов оставил Джаспера за карточным столом и, подумав, что свежий воздух пойдет ему на пользу, отправился домой пешком. Улицу освещали многочисленные фонари, но кое-где ночная тьма сгущалась почти до непроницаемости. В одном из таких мест, совсем недалеко от дома Джаспера, все и произошло. Хью в очередной раз вспоминал подробности сегодняшней встречи с Микаэлой и ничего не замечал вокруг.

Лишь по счастливой случайности он боковым зрением уловил тень от занесенной над ним дубины. Почти автоматически он резко прыгнул вперед, хватаясь за короткую шпагу, которая, как и у каждого желающего не отстать от моды жителя Нового Орлеана, висела у него на боку. Дубина прошла в дюйме от головы. Развернувшись, он уже с оружием в руках предстал перед нападающими. Их оказалось трое. Покачивая дубинками, они, подобно стае волков, пытались взять его в кольцо. Хью стало не по себе. С одним или двумя он справился бы. А вот с тремя?

К счастью, несмотря на численное превосходство, нападающие не сразу бросились в атаку. Какое-то время они топтались на месте, подбадривая себя грозными выкриками и жестами. Но постепенно становились смелее и подходили все ближе.

Один из них, судя по всему, главарь, сплюнул и прошипел достаточно внятно:

— Давайте же, ребята! Нам не заплатят, если мы его как следует не поколотим. Вперед!

Все трое одновременно рванулись к Хью. Он, быстро орудуя шпагой, медленно отступал, отбиваясь то от одного, то от другого противника. Со стороны это напоминало танец. Только любое ошибочное па грозило его исполнителю смертью. Хью удалось задеть клинком руку врага, нападавшего справа, затем ударить в предплечье еще одного. Крик боли прозвучал в его ушах, как сладкая музыка. Но и сам он тут же поплатился. На правое плечо обрушился сильный удар дубины.

С губ Хью сорвался приглушенный стон. Рука, сжимающая шпагу, на какой-то момент буквально онемела. Усилием воли он сумел справиться с болью, сделал отчаянный выпад, выпрямился и нанес удар сверху. Клинок со свистом опустился на голову ближайшего бандита, и тот, оглушенный, попятился назад. Это дало Хью возможность, прикрываясь шпагой, отступить и немного перевести дух, уперевшись спиной в стену дома.

Он стоял лицом к тяжело дышащим, разъяренным негодяям, не зная, сумеет ли отбить еще одну атаку. Но к счастью, нового нападения не последовало. Послышался звук шагов по деревянной мостовой, а еще через секунду в призрачном свете ближайшего фонаря показалась фигура Джаспера.

— Сюда! — закричал Хью, уворачиваясь от занесенной дубины. — Au secours [7]!

Чтобы оценить ситуацию, Джасперу потребовалось менее секунды. Через мгновение он обнажил шпагу. Негодяи с проклятиями растворились в темноте.

— Ты не ранен? — спросил запыхавшийся Джаспер, осматривая друга. — Diantre! [8] Кажется, тебя угораздило встретиться с нашими лихими разбойничками.

Хью отрицательно покачал головой и поморщился.

— Пустяки. Слегка поцарапали. Но это были не разбойники. Их кто-то нанял специально, чтобы напасть на меня.

— Mon Dieu! He может быть! Ты уверен? Хью спокойно кивнул.

— Абсолютно. Один из них сам сказал об этом, когда подбадривал других.

Оставшийся путь до дома они прошли в угрюмом молчании. Только окончательно убедившись, что друг не ранен, Джаспер немного успокоился. Он сам принес бутылку портвейна в кабинет Хью и, протянув ему бокал, удобно расположился в кресле.

— Вообще-то тебе повезло, — заметил он, — все могло кончиться гораздо хуже.

— Понимаю. Не окажись тебя поблизости… — произнес, поднимая бокал, Хью и улыбнулся. — За тебя, мой друг. Возможно, ты спас мне жизнь и уж наверняка избавил от жестоких побоев.

Ничего особенного, — пожал плечами Джаспер. — Я твой друг и не сомневаюсь, что ты на моем месте сделал бы то же самое.

Хью кивнул.

— Но, — спокойно сказал он, и серые глаза его угрожающе блеснули, — в этом городе, как теперь совершенно ясно, у меня есть и враг. Кто он, я обязательно выясню.

Ночью Хью долго не мог заснуть. Он ворочался в постели, думая то о Микаэле, то о неожиданном нападении. Ясно пока было одно — события развиваются совсем не так, как ему представлялось до приезда сюда. В Натчезе будущее казалось простым и определенным: он переезжает в Новый Орлеан, быстро решает проблемы “Галланд, Ланкастер и Дюпре”, через некоторое время женится на Алисе Саммерфилд и начинает спокойную жизнь семейного человека. Он не сомневался, что станет хорошим отцом и любящим мужем, сумеет обеспечить надежное будущее своей семье и не будет тяготиться брачными узами. Хью был уверен, что все будет именно так, еще сегодня утром, до встречи с Микаэлой Дюпре. И вдруг оказалось, что он страстно желает обладать ею и готов на весьма безрассудные поступки, даже в коммерции. Открытие ошеломило его. А потом это нападение. Где-то рядом находится человек, одержимый столь сильной ненавистью, что нанял каких-то бандитов, чтобы те зверски избили его. Поступок столь же бесстыдный, сколь и загадочный для Хью. Что стоит за ним? Дюпре выместили таким образом свою обиду за отказ принять их предложение? Или здесь кроется нечто более зловещее, пока неизвестное ему?

Поняв, что уснуть он не сможет, Хью поднялся с кровати и, молча ругаясь на двух языках, натянул голубой шелковый халат. В гостиной он достал из буфета графин с виски и плеснул янтарную жидкость в бокал.

Один в большой комнате, хмуро вглядываясь в темноту, он потягивал виски, почти не ощущая вкуса напитка. Размышления о драке успокоения не приносили, и он разрешил себе подумать о Микаэле, тем более что воспоминания о ней все равно не отступали. Если рассуждать здраво, не принимая в расчет данное им безумное обязательство продать акции в обмен на ее руку, мысль о женитьбе на ней не столь уж абсурдна. Наоборот, такой брак имеет ряд достоинств. Он породнится с одной из самых уважаемых аристократических семей Нового Орлеана. И, Хью улыбнулся, Джаспер будет просто счастлив. Конечно, управление компанией перейдет к партнерам. Зато Микаэла будет принадлежать ему. Перед мысленным взором всплыли сладострастные картины…

Но с Другой стороны, осадил себя Хью, женитьба на Микаэле чревата множеством новых проблем, особенно если его подозрения подтвердятся и к махинациям в компании окажутся причастны Жан, Франсуа или оба сразу. Что тогда делать? Брата и родного дядю собственной жены крайне неловко обвинять в воровстве. А нанимать кого-то, чтобы как следует их поколотили, совсем не в его правилах. Конечно, он выступит против них открыто. На мгновение он представил разгневанное лицо Микаэлы… Еще неизвестно, хватит ли у него решимости…

Хью отхлебнул виски и раздраженно потряс головой, отгоняя наваждение. Что за глупость! Неужели он всерьез думает о женитьбе на Микаэле Дюпре! Она даже не скрывает своего отношения к нему. Нужно быть последним дураком, чтобы жениться на женщине, которая тебя совершенно не любит. Кроме скандалов и проблем, такой брак ничего принести не может. Он не дурак и не любитель семейных скандалов. Да, этой девушке удалось расшевелить его чувства. Это так. Но вряд ли речь идет о чем-то серьезном. Пара ночей в объятиях опытной куртизанки, вне всяких сомнений, развеет чары мадемуазель Дюпре! Пройдет несколько недель, в крайнем случае месяц, и он сам будет удивляться, что мог так увлечься этой девушкой. Впрочем, надо признать, она весьма обольстительна. Принадлежи она к определенному сорту женщин, он бы, ни минуты не колеблясь, сделал ее своей любовницей. Но жениться? Смешно! Ну а что касается тех головорезов, которые напали на него… Он улыбнулся, напоминая уверенного в своих силах и готового броситься на врага тигра. Он преподаст этим негодяям урок, который они запомнят надолго.

Решив таким образом мучившие его задачи, Хью допил виски и отправился в спальню. Уснуть удалось почти сразу. Но снились ему блестящие черные глаза и зовущие, похожие на спелую красную вишню губы.

Уверенный, что сумел избавиться от кратковременного помрачения рассудка, Хью в последующие дни упорно отгонял любую мысль о Микаэле и целиком сосредоточился на делах “Галланд, Ланкастер и Дюпре”. Нападений на него больше не было, и он уже начал сомневаться в том, что правильно понял слова главаря.

Время шло, начался апрель, а он, несмотря на все старания, так и не напал на следы ни расхитителей, ни головорезов и даже не смог выяснить причину нападения. Двадцать первого марта он послал письмо руководителям сотрудничающей с “Галланд, Ланкастер и Дюпре” европейской компании с просьбой прислать полные копии подозрительных накладных. Зачем ему это понадобилось, он не сообщал, но просил направить бумаги лично ему на адрес Джаспера. В самой “Галланд, Ланкастер и Дюпре” ничего подозрительного не произошло. Возможно, пока.

Решив не терять времени, Хью углубился в детальное изучение занятий каждого сотрудника компании. Он составил список всех имеющих дело с накладными и по мере ознакомления аккуратно вычеркивал имена тех, кто не мог, совершить подлог. Через несколько недель в списке, помимо Жана, Франсуа и Алена Хассона, осталось только четыре фамилии. Организовать нападение на него, как он вначале думал, мог также кто-то из служащих компании, но не Дюпре. Однако пока это была только версия.

Фамилия Хассон среди имен подозреваемых появилась последней. Поначалу Хью вообще не брал его в расчет. Но чем больше узнавал об этом человеке и его отношениях с Франсуа, тем больше убеждался, что может подозревать и его. Настораживало уже хотя бы то, что “Галланд, Ланкастер и Дюпре” стала нести убытки практически сразу же после того, как Ален выиграл акции у Кристофа. Правда, то же самое можно сказать и о Джаспере. Но сама мысль о причастности друга к кражам была совершенно нелепой. А вот Хассон…

Ален Хассон, конечно, весьма состоятельный человек, но, как удалось выяснить Хью, страстный игрок. Наверное, такой же, как и Франсуа, невесело подумал Хью, когда ему рассказали об этом. Но, в отличие от молодого Дюпре, Ален гораздо чаще выигрывал, а не проигрывал. Говорили, что благоразумные люди вообще редко рискуют с ним играть. Некоторые знакомые американцы заявили даже, что выиграть у Хассона невозможно. Но еще интереснее было то, что этот креол, по слухам, всегда ухитрялся полностью взыскивать долги с проигравших. Шептались о том, что тот, кто отказывался по каким-то причинам платить ему, рисковал не только репутацией. С такими людьми почти всегда случались какие-то неприятные вещи. Например, попадали в случайную потасовку и в результате оказывались с переломанными носами и ногами. У кого-то из должников сгорели дома, а заодно и посадки сахарного тростника, у других странным образом пропадал скот. Практически всем отказывали в займах. Это невольно наводило на мысль о том, что удачливый игрок мог организовать нападение на него самого. Уж очень похож этот случай на те, которые связывали с именем Хассона.

Очевидно, что Ален — из тех людей, с которыми опасно шутить. А Франсуа задолжал ему, как выяснил Хью, очень крупную сумму. Причем долг этот постоянно увеличивался, и молодой Дюпре был не в состоянии его вернуть. Не исключено, что когда Ален потребовал расплатиться, Франсуа не нашел иного выхода, как похитить деньги в собственной компании. Ален и Франсуа к тому же были друзьями, они вполне могли и сговориться. Кому из них при этом первому пришла в голову преступная идея, собственно, не имеет большого значения. Главное, что вмешательство в дела компании американского партнера им мешало.

Все это были пока лишь предположения, а нужны более веские доказательства. Хью решил подождать до прибытия новой крупной партии товаров из Европы или получения копий заинтересовавших его накладных. Поиски расхитителя и организатора нападения, таким образом, приостановились, ухаживание за Алисой Саммерфилд не особенно развлекало, и Хью ощутил какую-то вызывавшую раздражение пустоту. Чтобы как-то отвлечься, он принялся подыскивать себе дом и земельный участок. И то и другое было ему нужно, но поездки и осмотры продающихся имений не доставляли ожидаемого удовольствия. Ему было скучно, постоянно казалось, что в жизни отсутствует нечто важное. Как-то незаметно наступил май. Дни стали длиннее и теплее, люди на улицах — наряднее и веселее. Но его настроение не улучшалось. Наоборот, ощущение тоски и неустроенности усилилось. Ничто не развлекало. Даже шутки жизнерадостного Джаспера не могли его расшевелить. Хью был ко всему равнодушен, и характер его на глазах портился.

Вывести его из такого состояния могло нечто необычное. Таким сюрпризом и оказалось приглашение провести несколько дней в Ривербенде. Прочитав письмо Лизетт, Хью испытал двоякое чувство. Сердце сжалось от какого-то тревожного предчувствия, но в то же самое время на душе потеплело. Настроение заметно улучшилось. Впервые за последние недели ему было приятно думать о предстоящем событии. Он решил, что связано это было с перспективой побывать наконец за городом и полюбоваться красотой весенних пейзажей сельской Луизианы. Микаэла, естественно, здесь совершенно ни при чем. Совершенно!

Когда он узнал, что гостей в загородном доме Дюпре будет много, в том числе и Джаспер, тревожные мысли окончательно исчезли. Только известие о том, что в число приглашенных входит и Алиса Саммерфилд, заставило его слегка нахмуриться. Вспомнилось внимание, которое проявлял к ней Франсуа. Что же все-таки замыслил этот щенок, черт бы его побрал? Неужто и вправду решил отбить у него невесту? Хью хмыкнул. Что ж, пусть попробует!

Выяснилось, что в Ривербенд приглашены также Хассоны. Правда, как и другие соседи, они будут приезжать для участия в различных увеселениях, а на ночь возвращаться домой. Так сказал Джаспер, и это обрадовало Хью. Почему, он и сам не знал.

Когда Жан за ужином в один из вечеров предложил Лизетт пригласить гостей, Микаэла слегка вздрогнула. Стараясь угадать причину столь неожиданной инициативы, она внимательно посмотрела на дядю. Но лицо его было совершенно спокойно и бесстрастно. Задать какой-нибудь уточняющий вопрос девушка не успела. При следующих словах Жана она замерла, широко раскрыв от удивления глаза, — дядя сказал, что намерен в число приглашенных включить и Хью Ланкастера. Вот это новость! Неужели ее дядюшка вдруг изменил свое отношение к американцам? Похоже, что так — среди гостей будут еще и Саммерфилды!

Микаэла взглянула на сидящего напротив подозрительно побледневшего Франсуа. Она прекрасно помнила, что именно брат во время последней поездки в Новый Орлеан представил ее и маму Саммерфилдам. Ей еще тогда захотелось выяснить причину его интереса к этому американскому семейству. Конечно, мадемуазель Алиса весьма мила. Но не может же Франсуа…

Прищурив глаза, она внимательно посмотрела на брата. Неужели он подумывает о женитьбе? На американке? Нет, вряд ли! Это так же невероятно, как то, что она сама может стать любовницей Хью или женой Алена.

Вспомнив об Алене Хассоне, девушка нахмурилась. Уже после их последней поездки в город он несколько раз приезжал к ним в Ривербенд. Его недвусмысленные намеки и настойчивое ухаживание совершенно измучили ее. Он не замечал ее подчеркнутой холодности и вел себя так, будто не знал, что она говорила о нем дяде и брату. Похоже, что придется говорить “нет” ему самому, если у него хватит глупости сделать предложение.

В оставшиеся до объявленного сбора гостей дни Ален стал приезжать особенно часто. Микаэла вела себя с ним все резче, с трудом удерживаясь от того, чтобы открыто не нагрубить. Но неприязнь молодой хозяйки его совершенно не смущала. Он с радостью принимал регулярные приглашения Франсуа пообедать с ними, а иногда оставался и на ужин.

Так было и этим вечером. После ужина Ален, как обычно, предложил немного погулять. Микаэла сделала кислую мину, но правила приличия требовали принять приглашение гостя. Разделить их компанию никто не захотел, и они вдвоем вышли в сад. Вечер был тихий и теплый. Но девушке было не до прогулок. Хотелось скорее вернуться домой. Она шла быстро по извилистой тропинке, проложенной через довольно густые заросли. Не прошли они и нескольких шагов, как Ален заговорил обычным своим напыщенным тоном.

— Стоит ли так торопиться, радость моя? Посмотри, как прекрасна эта ночь. Почти так же прекрасна, как ты…

Микаэла хмыкнула и бросила на спутника сердитый взгляд.

— Прости, но я должна опять напомнить тебе, что мне совсем не нравятся твои комплименты. И, если уж быть совсем откровенной, еще меньше мне по душе твоя настойчивость. Я просила тебя, даже умоляла обратить свое красноречие на какую-нибудь другую женщину, чтобы оно не пропадало даром. Но ты не хочешь меня слушать.

— О, моя красавица, — улыбнулся Ален, — я же понимаю, что ты говорила это совсем не для того, чтобы я тебя послушался. Ты же знаешь, как я увлечен тобою, и все наши родственники с нетерпением ждут, что.., что мы вот-вот объявим о решении обвенчаться. — Ален взял ее руку, и на его красивом лице появилось самодовольное выражение. — Возможно, — прошептал он, — я был излишне сдержан и робок, ухаживая за тобой. Наверное, ты ждала более явных проявлений моей любви…

Неожиданно он обнял Микаэлу и, повернув к себе, склонился, пытаясь поцеловать в губы. Сначала девушка растерялась. Но когда рука Алена нагло легла на ее грудь, она буквально взорвалась от гнева. Микаэла замотала головой, не давая его горячим липким губам прикоснуться к своей коже, и что было силы рванулась из его объятий. Она брыкалась и извивалась всем телом, и Ален в конце концов был вынужден ослабить объятия. Грудь Микаэлы вздымалась от возмущения и обиды. Ален смотрел на нее, чуть улыбаясь, с выражением превосходства на лице. Девушка обожгла его гневным взглядом и залепила звонкую пощечину.

— Я никогда, — чуть хриплым от возмущения голосом выпалила она, — запомни, никогда не выйду замуж за человека, который способен так вести себя. Наглец! Как ты осмелился!

В глазах Хассона мелькнуло нечто, заставившее ее сделать шаг назад.

— Приблизишься хоть на дюйм, я закричу, — предупредила Микаэла.

— Думаешь, дядя и брат тут же бросятся тебе на помощь? — холодно спросил он. — Ты просто маленькая глупенькая девочка, моя дорогая. Впрочем, колебания девушки перед замужеством вполне естественны и даже нравятся мне.

— Колебания? — взорвалась Микаэла. — Так знай: я не выйду за тебя ни при каких обстоятельствах! Казалось, что Ален вот-вот рассмеется.

— Так уж и ни при каких? Хочешь, поспорим, что ты ошибаешься?

— Да с тобой просто бесполезно разговаривать! — Микаэла не скрывала негодования. — Уезжай домой, Ален. Ради давней дружбы наших семей я постараюсь забыть о сегодняшнем происшествии. Будем надеяться, что к следующей нашей встрече ты будешь мыслить более здраво.

В прежней уверенной манере Ален чуть склонил голову в поклоне и с достоинством удалился.

Пылающая гневом и обидой, Микаэла отправилась на поиски дяди. Жан сидел с какими-то бумагами в своем кабинете, расположенном в небольшом здании, стоявшем позади главного дома усадьбы. Прямо с порога она выпалила обо всем, что произошло. Но, к ее удивлению, тот выслушал сбивчивый рассказ довольно равнодушно. Может, он не понял, как далеко зашел Ален?

— Он поцеловал меня, дядя… — пробормотала она, заливаясь краской, — трогал меня.., неприличным образом.

Жан лениво прищурил глаза и спокойно посмотрел на племянницу.

— По-моему, ты зря так расстраиваешься. Ален молод и любит тебя. Ну, может, слегка погорячился. А вообще-то он очень достойный молодой человек, и будет совсем неплохо, если он станет членом нашей семьи.

Глаза Микаэлы гневно сверкнули.

— Я говорила тебе, что не собираюсь выходить за него замуж! То, что вы поощряете его визиты, нечестно по отношению ко мне. Мне совсем не нравится постоянно видеть его рядом и.., и уж тем более возмутительно, что он хватает меня, когда никого нет поблизости.

— Но он же любит тебя, как ты не поймешь. Как еще должен вести себя горячий креол со своей невестой? Постоянно держать его на расстоянии довольно жестоко с твоей стороны.

— В общем, ты не собираешься ничего предпринимать, правильно я поняла? Более того, твоя цель — заставить меня выйти за него! — крикнула Микаэла, презрительно прищурив глаза, а затем пристально поглядела на дядю.

— Заставить, дорогая? — отвел взгляд Жан. — Кажется, это начинает напоминать истерику.

— И ты, конечно, уже устал от нее! — огрызнулась девушка. Дядя покачал головой.

— Ты же знаешь, как твое согласие на брак с Хассоном важно для пашей семьи, особенно для твоего брата, — стараясь держаться как можно более спокойно, произнес он. — Советую тебе все-таки еще раз подумать и изменить свое решение. — Что бы там ни было, — в голосе его послышались язвительные потки, — а остаться до конца жизни незамужней тетушкой детей Франсуа не для тебя, малышка. Ты слишком хороша, чтобы прожить старой девой. Твой отказ Алену, поверь мне, выглядит глупо и очень смахивает на обычное упрямство.

— Так ты не намерен пресечь недостойное поведение Алена? — спросила Микаэла, сжимая от волнения кулачки.

— Я же сказал, малышка, — заставил себя улыбнуться Жан, — мне кажется, что ты принимаешь все слишком близко к сердцу. Ален — человек порывистый. Допускаю, что, думая о тебе как о будущей жене, он слегка переступил границы дозволенного. Тебя это рассердило. Твое сопротивление и твой гнев вполне естественны. Но, — улыбка стала шире, — боюсь, это только подольет масла в огонь. Самое мудрое сейчас — принять его предложение… Пока выбор еще зависит от тебя.

— Что ты этим хочешь сказать?

Жан вздохнул.

— Порою… — начал он, стараясь подобрать верные слова, — как поступать человеку, диктуют обстоятельства. Советую тебе помнить об этом, когда встретишься в следующий раз с Аденом.

Микаэла была слишком возбуждена, чтобы уловить скрытую угрозу, прозвучавшую в последних словах дяди. Гораздо больше ее занимало его нежелание заступиться за нее. Лицо ее пылало, глаза буквально искрились гневом.

— А тебе советую помнить, что я ни за что не выйду замуж за человека, который мне отвратителен! — выпалила она и выскочила из комнаты.

От дяди, как ей стало ясно, помощи не дождешься! Есть еще Франсуа. Он дружит с Аленом. Но возможно, он поймет ее, если ему все рассказать? Нет. Микаэла отбросила пришедшую в голову мысль, с горечью отметив, что разговор с братом будет еще более бесполезным. Ведь именно он, а точнее, его карточный долг, и есть главная причина того, что Алена навязывают ей в мужья. Но один человек, который выслушает и поймет ее, все-таки имеется. Микаэла бросилась вверх по лестнице с намерением как можно быстрее увидеть маму. Она наверняка поддержит ее и заставит мужчин прислушаться к доводам разума. Однако на полпути к комнате Лизетт девушка замедлила шаги, а затем и вовсе остановилась.

"Ты уже не ребенок, чтобы при малейшем затруднении жаловаться мамочке, — одернула она себя. — Ты взрослый человек”.

В конце концов, никакой трагедии не произошло. Она попала в неприятную ситуацию. Да. Но не более того. Выход достаточно прост — следует всячески избегать Алена, а на все намеки о замужестве отвечать решительным “нет”. Естественно, она будет вести себя более осторожно и не допустит повторения сегодняшнего. Микаэла чуть заметно улыбнулась. В конце концов даже самые упорные поклонники отступают, если все их усилия вызывают лишь равнодушное пожатие плеч и холодный взгляд.

Время летело быстро. Приближался день, назначенный для сбора гостей. К радости Микаэлы, Ален у них с того памятного вечера больше не появлялся. Она успокоилась и решила, что дядя все-таки поговорил с ним. А может, Ален сам наконец понял, что, отказывая ему, она не кокетничает? Впрочем, какими бы ни были причины, главное, что визиты его прекратились.

Наступил вторник. Утром все еще были заняты последними приготовлениями. Устав от суеты, Микаэла зашла передохнуть в свою любимую беседку, из которой открывался прекрасный вид на реку. Она представила, как через несколько часов дом заполнится гостями, для которых они приготовили целую программу развлечений. Завтра с утра — осмотр имения, а затем обед на свежем воздухе, в саду. В четверг днем намечено катание на лодках по реке, а в пятницу все отправятся на верховую прогулку по окрестностям, устроив к середине дня привал в излюбленном месте Дюпре — возвышающемся над Миссисипи холме, поросшем огромными ветвистыми дубами. Туда еще с вечера приедут слуги со всем необходимым для того, чтобы вкусно накормить уставших всадников. В субботу вечером Лизетт устраивает грандиозный бал, на который соберутся все соседи. Задуманы и другие развлечения. А кроме того, мужчины, естественно, смогут в любой момент поохотиться или просто поскакать верхом, а дамы погулять по окружающему усадьбу парку и прекрасному саду.

Прибытия Хью Микаэла ждала и в то же время побаивалась. Смущало странное желание обязательно сделать что-то наперекор ему. Только тем, что Хью американец, вынуждена была признаться себе она, это не объяснишь. К другим американцам, к Саммерфилдам, например, не было у нее никакого враждебного чувства и желания позлить их не возникало. Но стоит появиться Хью, как из нежной, спокойной девушки она превращается в язвительное существо, старающееся побольнее ужалить. Ей было стыдно за это, но, как ни странно, она испытывала приятное возбуждение при таком общении. Наверное, подумала Микаэла, подобные ощущения испытывает человек, дергающий за усы спящего тигра.

Хью, приехавшего днем, если и можно было сравнить с тигром, то уж никак не со спящим. Легко спрыгнув с крупной гнедой лошади, он пружинистым шагом подошел к широким ступенькам крыльца, на котором встречали гостей Дюпре. Стоящая рядом с дядей и матерью Микаэла в очередной раз призналась себе, что ни один мужчина до него не казался ей таким мужественным и привлекательным. Один небрежный взгляд прищуренных серых глаз — и сердце ее затрепетало. Она ощутила нечто новое, незнакомое прежде. Просыпалось ее женское естество. Но девушка не понимала этого, трепет собственного сердца и прокатившаяся по телу теплая волна пугали и раздражали ее. Когда пришла ее очередь приветствовать гостя, она решила сделать это холодно и сухо.

— Мсье Ланкастер, как это приятно, что.., о, что вы сумели оторваться от ваших неотложных дел в “Галланд, Ланкастер и Дюпре” и приняли скромное приглашение моего дяди провести несколько дней с нами.

Держа руку Микаэлы в своей, Хью посмотрел ей в глаза и улыбнулся, чувствуя, как возбуждают его сами звуки ее голоса.

"Маленькая злючка! Будь мы сейчас одни, я бы сумел Проучить тебя за дерзкий язычок, — подумал он. — Я бы показал, что его можно использовать для гораздо более приятных вещей”.

— Но, мадемуазель, — произнес он вслух, блеснув серыми глазами, — вам же известно, что возможность провести время в компании такой очаровательной девушки, как вы, может заставить даже меня забыть обо всех делах.

От неожиданного комплимента Микаэла растерянно захлопала ресницами и стала похожа на маленькую девочку. Восхитительную девочку, как отметил про себя Хью.

— Как это… — : стараясь справиться с волнением, Микаэла запнулась, — галантно с вашей стороны. Вы, оказывается, умеете делать комплименты.

Жан, прищурившись, хмуро наблюдал за обменом любезностями. На душе у него было нелегко. Мысли крутились между вмешательством Ланкастера в дела фирмы, настоятельными намеками Хассона на желание получить долг с Франсуа и упрямством племянницы, отказывающейся помочь ему. Не хватало только, чтобы все это еще больше запуталось из-за подобных дурацких комплиментов! Наконец женщины повели Хью в дом. Жан уныло поплелся следом, размышляя над только что услышанным и увиденным. Будет очень некстати, если за этой пикировкой стоит нечто большее, чем легкий флирт.

Позже, когда все гости приехали и готовились в выделенных для них комнатах к обеду, Жан решил поговорить с Франсуа в своем кабинете.

— Ты не заметил ничего необычного в отношениях твоей сестры и американца? — сразу перешел он к сути.

Развалившийся в кресле молодой человек удивленно взглянул в озабоченное лицо дяди.

— Микаэла и Ланкастер? Ты шутишь?

— Просто спрашиваю от скуки, — пожал плечами Жан. — Когда они сегодня разговаривали, мне показалось, что между ними что-то есть.

— У тебя слишком богатое воображение, — хмыкнул племянник. — Общеизвестно, что Ланкастера интересует лишь одна женщина — симпатичная американская блондинка.

— Именно поэтому в числе наших гостей и оказались Саммерфилды? Похоже, тебе тоже небезразлична эта юная леди, не так ли?

Франсуа рассмеялся, хитровато поблескивая глазами.

— Она очень мила, хоть и американка, согласись. А если я слегка ущипну за нос тигра, пофлиртовав с его невестой, тебя это, надеюсь, не очень огорчит. Тебе этот Хью тоже не очень нравится. Зачем же мне отказывать себе в таком удовольствии?

— Пощипать тигра за нос? Это действительно все, что тебе нужно?

— Конечно. Что еще меня может интересовать в этих американцах? — искренне удивился молодой человек. Жан почесал затылок.

— Нам сейчас особенно не нужны никакие проблемы. Помни это, — проворчал он.

— Но у нас их скоро и не останется, — в свою очередь, пожал плечами Франсуа, — разве не так? В ночь с пятницы на субботу все решится. Мой долг будет аннулирован, ты получишь деньги, которые хотел вложить в новую плантацию, а Хассон — Микаэлу.

— Все готово?

— Все, — кивнул Франсуа. — С Хассоном я обо всем договорился, и он рвется в бой. С моей помощью отделить Микаэлу от гостей ему будет просто. Я буду глух и слеп. В отношении их двоих, естественно, а не гостей. Этих-то я постараюсь увести побыстрее и подальше. А там наступит вечер, и в темноте вряд ли кто-то заметит их исчезновение. Так что, раньше чем на следующее утро искать не будут. — Он на секунду задумался и с неохотой продолжил:

— А тогда уже будет поздно, слишком поздно для Микаэлы. Во имя сохранения чести ей придется выйти за Хассона.

Франсуа опустил глаза. Несмотря на браваду, он испытывал острое чувство вины, тем более сильное, что понимал, из-за чего им приходится идти на постыдный сговор. Это он проиграл Алену и мог расплатиться только таким способом.

Жан тоже выглядел не лучшим образом.

— Если была бы хоть малейшая возможность найти другой выход, — пробормотал он, всем своим видом показывая, что таковой не существует. — К сожалению, обстоятельства сильнее нас. Отчаявшись справиться с ними по-другому, мы вынуждены осуществить этот бесчестный план. Мы, обязанные оберегать Микаэлу, приносим ее в жертву!