Моя единственная надежда

Глава 2

– Ну и как? Тебе понравилось? Ты рад, что я заставила тебя пойти?

Райдер крепче прижал телефон к уху, чтобы лучше слышать Сэм, и заткнул пальцем другое, стараясь отгородиться от шума строительной площадки.

– Это было… – Мучительно. Жарко. На грани экстрима. Он надвинул на лоб защитный шлем. – Все прошло замечательно.

– Я же говорила. А какая классная студия? А потолки. Я знала, что потолки тебе понравятся.

К чему тут лукавить! Потолочные балки действительно выглядели потрясающе. Старая школа. Та самая, ради освоения которой его периодически подмывало продать душу. Райдер оглянулся на окружавшие его современные металлические штыри и холодные бетонные плиты, основание того, что через несколько месяцев станет серебристым сверкающим небоскребом.

Прораб помахал ему фонарем в знак того, что люди, с которыми он должен встретиться, наконец прибыли. Райдер кивнул в ответ и поднял вверх один палец, показывая, что будет через минуту.

– Она была танцовщицей, – говорила Сэм. – Самой настоящей. В шоу «Скай Хай».

С трудом представляя себе страстную Надю Кент в розовой пачке, Райдер спросил:

– Разве Надя балерина?

Пауза.

– Не-е-т. Я же тебе говорю, «Скай Хай».

– Сэм, ради бога, обращайся ко мне как к австралийцу мужского пола, говорящему на примитивном английском.

– Чувак, тебе надо почаще куда-нибудь ходить. «Скай Хай» – это что-то обалденное. Фантастические танцы. Это бурлеск вперемешку с «Берн зе Флор» и «Цирк дю Солей». Совершенно невероятные спецэффекты и суперталантливые танцоры. Они выступают в Лас-Вегасе!

Райдер все больше сосредотачивался, пока не отключился от всего, кроме голоса сестры.

– Сэм, ты хочешь сказать, что наняла шоугёрлз, чтобы обучать танцам тех, кто придет к тебе на свадьбу?

– Да успокойся ты. Она же не стриптизерша.

И все же представить себе Надю на высоких каблуках, в сетке и павлиньих перьях было совсем не сложно. Ее светлая кожа, мерцающая в полумраке, растрепанные кудри, ниспадающие по голой спине, эти тонкие ласкающие руки… Он прижал к виску большой палец.

– Она такая грациозная, гибкая, – продолжала Сэм, не имея понятия о его внутренней борьбе. – Когда мы пришли в прошлый раз, она разогревалась. Она может так высоко поднять перед собой прямую ногу, что касается ею собственного носа!

Райдер резко раскрыл глаза, подыскивая способ, как можно быстрее прекратить этот разговор.

– Ладно, хватит, – сказал он так громко, что на него обернулось несколько человек. Кое-кто из его рабочих засмеялся, прежде чем снова вернуться к своим делам. Сделав паузу, Райдер произнес: – Она тебе нравится. Вот и прекрасно. Я беру уроки, как ты хотела. И хватит об этом.

Сэм, возможно, не поняла смысла его молчания, но он точно знал, о чем она думала. Понизив голос на октаву, она сказала:

– Знаешь, а у нее никого нет.

– Мне надо идти! – рявкнул Райдер. – Прораб так активно показывает пальцем на часы, что вот-вот его сломает.

С этими словами он отключил телефон и уставился на него с таким видом, будто никак не мог вспомнить, в какой карман его надо положить.

Никаких сомнений в том, что происходит, не могло быть. Этот ребенок пытался его пристроить. Все пошло совсем не так, как надо.

Для Сэм он был нерушимой скалой. Краеугольным камнем ее мироздания. Именно поэтому он так тщательно разделял свою личную жизнь и свою жизнь с ней. И все ради того, чтобы у нее не сложилось впечатления, будто все мужчины себялюбивые животные, как их отец.

Проклятье! Времена менялись, быстрее, чем ему хотелось. Так, что он уже не поспевал. Чтобы вернуться к реальности, Райдер посмотрел вверх на окружавшие его грязные бетонные стены и представил себе, что в один прекрасный день все это станет сверкающей высоткой, фантастическим произведением искусства, пронзающим небо над Мельбурном. Проектом, к которому он шел больше десяти лет.

Нельзя сказать, что Райдер всегда стремился создавать здания, уходящие в небо. В первый год своей стажировки он провел потрясающее лето на берегу моря в Сорренто со специалистом по реставрации по имени Том Кемпбелл, который занимался тем, что возвращал большим зданиям Апеннин их былое величие. Работа была тяжелой, изматывающей, но пьянящий запах природных материалов заставлял его с небывалой силой грезить о матери с ее скульптурами из брошенных вещей, чего с ним не случалось с самого детства.

Пока однажды не появился его отец, прогуливающийся с хозяином дома, над которым в это время работал Кемпбелл. Фиц даже не пытался сделать вид, что это случайность. Презрительная улыбка не сходила с его лица, если он замечал Райдера с молотком в руке.

– Никаких амбиций, – буркнул он своему приятелю, не удосужившись даже поздороваться с сыном, которого не видел два года. – Этот малый всегда был лопухом. Идеалист. Мать художница, чего же еще ждать?

Будь они прокляты эти балки, снова всколыхнувшие все это! Потому что, независимо от того, как он к этому пришел, та работа, которой теперь занимался Райдер, была для него важна и жизненно необходима. Но как быть с женщиной, которая всколыхнула другие стороны его натуры?

Нет, не важно, какие изменения поджидают его в жизни, никто не собьет его с намеченного пути. А значит, он должен быть осторожным, как никогда.

Сосредоточившись на этой аксиоме, Райдер отправился на поиски менеджера проекта, прораба, главного инженера, члена совета и представителя профсоюза, а также радостной группы клиентов, упрямо надеясь, что эта задача ему по зубам.

Долгий день близился к концу. Все утро она провела в классе «Тини Тотс». После ланча была акробатика для взрослых, вечером – сальса для среднего уровня. Неудивительно, что Надя с радостью восприняла возможность передохнуть.

Она села у окна студии, машинально перебирая пальцами тяжелый хулахуп. По оконному стеклу струился дождь, отчего темная улица напоминала кадр из старого французского фильма.

Ливень, не прекращавшийся весь день, нисколько не облегчил мучительную жару. Одежда Нади прилипла к телу, на спине выступила испарина, кудри приклеились к шее.

Вот только суставам это не сильно помогало. Она растянула лодыжку, и та уже начала напоминать о себе, пока Надя работала в тренажерном зале. Временами возникали боли, то от жары, то от холода, то просто сами по себе. Так же вели себя колени, запястья и бедра. Не сказать, чтобы это ее останавливало. Ее мать прославилась высказыванием: «Если танцор приходит домой не хромая, значит, он недостаточно хорошо поработал».

Но не тело сбивало ее с толку, отвлекая от танца, что было бы гораздо хуже, если не сказать трагичнее. Однажды она уже была свидетелем того, как блестящий молодой танцор сошел со сцены из-за перегрузок.

Оглядываясь назад, Надя жалела, что воспринимала многие вещи неправильно. После того как она выяснила, что ее партнер и бойфренд бросил ее, подцепив другую танцовщицу из их шоу, и привел ее к себе в квартиру, одним ударом лишив Надю работы, парня и дома, она повела себя как ни в чем не бывало и просто ушла. Разве что стукнула его в самое чувствительное место. Но что бы она ни испытывала: потрясение, шок, просто бессилие физическое и психологическое, – она ушла.

Единственное, что она сделала правильно, – это то, что поехала прямо к матери. Она сказала, что Надя должна пересилить себя и вернуться к работе, и это было именно то, что нужно.

Надя начала работать над другой лодыжкой и застонала наполовину от боли, наполовину от наслаждения. Она снова танцует. А значит, приближается к осуществлению мечты всей своей жизни.

Однако сейчас, прежде чем она сможет охладиться, ей предстоял еще один урок – дуэт с Райдером Фицджеральдом. Надя оценивала вероятность того, что он придет, как пятьдесят на пятьдесят.

Наконец, за минуту до начала урока, из-за угла появилась его обтекаемая черная машина. Надя сквозь дождь увидела, как она аккуратно остановилась ровно в одном футе от двери. Райдер вышел из машины, как в прошлый раз, облаченный в деловой костюм. Он полностью проигнорировал ее совет.

Райдер посмотрел вверх.

Надя поспешила спрятаться в тени. Меньше всего ей хотелось, чтобы мистер Тестостерон подумал, что она ждала его, затаив дыхание и дрожа от нетерпения. Со вздохом соскользнув с подоконника, она пошла к двери, прокрутила хулахуп в одну сторону, потом в другую, подцепила его одним пальцем и подбросила в воздух, а затем, сделав простой пируэт, снова поймала.

Потом ленивым движением она бросила его на пол в общую кучу, достала из-за спинки бархатной розовой кушетки туфли на каблуке и длинную черную юбку и надела ее так, чтобы скрыть облегающее сетчатое трико и принять более подходящий для предстоящих занятий вид. Ей не хотелось, чтобы у этого типа сложилось неверное впечатление.

Хотя… Он был первым за долгое время, на кого ей хотелось бы произвести неверное впечатление…

– Черт! – воскликнула она, тряхнув головой, стараясь избавиться от пугающего желания, стучавшего в ее венах. Идти по этому пути означало бы играть с огнем. Вся ее карьера зависела от того, что она сделает в следующие два месяца, и она не желала рисковать.

Сделав глубокий вдох, Надя выпрямилась, отвела плечи назад и поставила ноги в первую позицию. Она быстро провела рукой по конскому хвосту и изобразила на лице ничего не значащую улыбку. Дверь со скрипом открылась, и мужчина вошел в студию.

– Неужели это мистер Фицджеральд? Я заключила сама с собой пари, что вы не придете. Похоже, я выиграла.

Он поднял глаза вверх. Его кожа блестела, мокрые волосы стали черными, как ночь, а дождь и жара лишь усиливали впечатление.

Надя сглотнула и сказала:

– Мы чуточку намокли, да?

Он по-собачьи тряхнул мокрыми волосами, отчего брызги полетели во все стороны.

– Это Мельбурн. Тропики.

Надя обошла его кругом, старательно избегая мокрых мест на полу, взяла полотенце из шкафа возле входной двери. Потом повернулась и повесила его на согнутый палец.

Райдер криво усмехнулся. Он сделал три шага вперед и, взяв полотенце, по-мужски грубо и небрежно вытер им лицо и голову. Когда он с закрытыми глазами повесил полотенце себе на шею и поднял голову, Надя сложила руки перед собой и ущипнула нежную кожу у основания большого пальца, чтобы не застонать.

Должно быть, она все же издала какой-то звук, потому что Райдер перестал тереть шею и посмотрел на нее. По сравнению с белым полотенцем его светло-карие глаза казались темными. Глаза, которые все понимали. Жгучие и упорные. Он нарочито медленно протянул вперед полотенце, показывая, что на этот раз она должна подойти к нему.

Приподняв бровь, Надя подошла ровно настолько, чтобы смахнуть полотенце с руки Райдера, и тут же ощутила его острый горячий запах. Уронив полотенце на пол, она принялась тщательно тереть пол.

Райдер негромко рассмеялся, словно точно знал, что творится у нее в голове.

Надя винила во всем дождь. Дождь сводил людей с ума. Этим утром на последнем уроке в «Тини Тотс» все дети буквально взбесились, раскачиваясь на турниках, как стая обезьян.

Подцепив полотенце каблуком, она взяла его в руки.

– Теперь, когда все в порядке, думаю, нам надо вернуться назад.

– Куда и откуда? – спросил он своим низким голосом.

– К тому, как надо стоять, прежде чем начать двигаться. Сегодня мы поработаем над вашей осанкой.

– А что в ней плохого?

Абсолютно ничего.

– Это процесс, Райдер. Путешествие, в которое мы отправляемся вдвоем. Путешествие, в котором я делюсь с вами своими премудростями, а вы делаете то, что вам говорят.

– И что конкретно вы хотите, чтобы я сделал?

Надя посмотрела на него: руки в карманах, ноги вместе, пиджак дает свободу движений не многим больше смирительной рубашки. И прежде чем она успела себя остановить, у нее вырвалось:

– Раздеться.

Ответ последовал со скоростью молнии:

– Только после вас.

Она постаралась скрыть свою реакцию.

– В отличие от вас, я одета соответственно. Разве вы не видите мою спину, ровную постановку бедер, подтянутый живот?

Глаза Райдера заскользили по ее шее, ключицам, груди, ребрам и животу, не задерживаясь на каком-то определенном месте, отчего напряжение только усиливалось.

«Подсчитывает плюсы и минусы», – с сожалением подумала она и, положив руки на бедра, стала ждать, когда он снова посмотрит ей в глаза.

– Снимите пиджак, мистер Фицджеральд. И галстук. И рубашку тоже, если у вас хватит пороху. Мне просто надо понять, откуда идет ваша скованность.

Глядя Наде прямо в глаза, Райдер снял пиджак и галстук. Затем он вытащил рубашку из брюк, стянул ее с плеч и аккуратно положил на кушетку рядом с остальной одеждой. Когда он это сделал, Надя обнаружила, что майки на нем нет. А когда она снова посмотрела ему в лицо, то увидела вызов в его глазах.

– Вы этого добивались? – спросил Райдер. Он упер руки в бока, отчего вздулись бицепсы.

Надя только кивнула и торопливо направилась в угол, чтобы бросить грязное полотенце в пластиковый бак. Опершись на него рукой, она попыталась успокоить колотящееся сердце.

Мужчины в ее мире отличались стройностью. На их поджарых телах не было ни грамма жира. Их лица выглядели почти изможденными, а все остальное покрывали плоские мышцы, в отчаянии липшие к костям.

Райдер Фицджеральд с его широченными плечами, большими, перекатывающимися под кожей мускулами, грудью, покрытой темной курчавой порослью, и рельефным животом казался существом совершенно иного рода. В нем все было крупнее. Сильнее. Здоровее. Каждый дюйм его тела дышал отменным здоровьем.

В самой глубине ее существа раздался мощный первобытный зов.

Надя оглянулась, чтобы удостовериться, что он реален, и обнаружила, что он даже не смотрит на нее. В то время как она была охвачена мощнейшей волной желания, он разглядывал чертовы потолочные балки!

– Отлично, – сказала она, взяв себя в руки. – Давайте займемся делом.

Райдер повернулся, в серебристых лунных отблесках и золотом свете бра его кожа сияла, особенно ярко подчеркивая холмы и долины его мускулатуры. Если бы этот мужчина действительно научился танцевать, его гонорары оставили бы Патрика Суэйзи далеко позади.

С каждым ударом каблука по старому дереву пола возбуждение Нади росло все больше и больше. Но здесь танцкласс. Для парных танцев. Не прикасаясь к нему, она только привлекала бы его внимание к своему нелепому состоянию. Она положила руку ему на плечо.

На ощупь его кожа оказалась шелковой и горячей. Искра, вспыхнувшая от ее прикосновения, обернулась живой субстанцией, разящей и подчинявшей их себе, наполнявшей просторную студию трескучей энергией, жаждавшей разрядки.

У Нади едва хватило времени осознать все это, потому что Райдер не стал дожидаться указаний. Его рука сомкнулась вокруг ее правого запястья, другая легла ей на талию. Он придвинулся совсем близко.

Ее глаза оказались на уровне ключиц Райдера, и ее окутал запах его тела – смесь дождя, жары и чего-то острого и терпкого. В смущении Надя не могла поднять на него глаза.

– А музыка? – негромко спросил он глубоким низким голосом.

Наде потребовалось полсекунды, чтобы сообразить, что она так и не включила чертов плеер. Стряхнув тяжелый туман, сковавший мозг, она чуть слышно выругалась, выдернула из-за пояса трико пульт и ткнула на кнопку.

Из динамиков полился теплый и страстный голос Норы Джонс. Надя хотела было сменить музыку, но рука Райдера легла поверх ее руки.

– По-моему, эта мелодия не хуже любой другой, – сказал он. Его взгляд говорил: Ты добилась своего, и что ты теперь будешь со мной делать?

Чего Надя точно не собиралась делать, так это объяснять ему, что эта песня звучит слишком интимно, на ее вкус, заставляя думать об утопавших в сигаретном дыму джаз-барах, ищущих руках, жарких губах, горячем теле…

Она подняла подбородок и твердо накрыла руку Райдера ладонью.

– Начнем с ног. Встаньте твердо. Так, чтобы почувствовать мышцы. Теперь освободите колени. Как будто они у вас вот-вот подогнутся, но не сгибайте их. Распрямите торс, как будто у вас из головы выходит стропа и кто-то тянет ее к потолку. Подбородок вверх, лопатки назад и вниз и…

– Дышать можно? – сдавленным голосом спросил Райдер.

В ответ на тихий смех Нади он наградил ее легкой улыбкой.

– Это на пользу.

И только когда она почувствовала всем своим существом, понимавшим танец лучше, чем саму жизнь, что они стоят так, как надо, Надя начала покачиваться. Крепко держа его руку в своей, прижав ноги к его ногам, она прислонилась бедрами к его бедрам, пока он не начал двигаться с ней в такт.

– Чувствуете? – спросила она через несколько аккордов.

– Кое-что чувствую, – пробурчал он.

– Сегодня вы уже не так зажаты, – пояснила Надя.

Райдер стиснул зубы и пробормотал что-то о том, что чем лучше он выучит шаги танца, тем меньше уроков ему придется брать.

– Неужели? – искренне удивившись, сказала Надя. – Ну хорошо.

– У меня ощущение, будто я герой фильма и вы собираетесь спросить, не соглашусь ли я стать вашим партнером на танцевальном конкурсе, – проворчал он.

Она снова засмеялась, на этот раз ей действительно стало смешно.

– Не пытайтесь прыгнуть выше головы, солнце мое. Вам за мной не успеть, как бы вы ни старались.

– Нет? – Райдер без предупреждения взял ее за руку и заставил кружиться на своей вытянутой руке.

Годы тренировок сделали свое, она остановилась, используя свой вес, и начала вращаться назад, где Райдер поймал ее, прижимая к себе, отчего у нее перехватило дыхание.

Райдер отпустил ее гораздо более нежно, чем она ожидала, и они встали нога к ноге, бедро к бедру в свободной танцевальной позе.

– Ну и как? – спросил он, передвинувшись так, что Надя оказалась чуть ближе. Достаточно близко, чтобы видеть золотые крапинки в его карих глазах.

– Над этим надо еще поработать.

– За это я вам и плачу.

Своевременное замечание. Надя отодвинулась в сторону и стала давить на кнопки пульта, пока не нашла нечто менее… Классический фокстрот, заезженный донельзя, самая несексуальная мелодия на планете.

– Встаньте ближе, сейчас мы поработаем над вашими ногами.

Час закончился быстро. От пота кожа Райдера стала блестеть еще больше, а в запахе начал сильнее чувствоваться мускус.

– О’кей, – сказала Надя, проведя рукой по влажным волосам. – Над ногами еще поработаем на следующей неделе. Скажите, есть ли у вас еще пожелания в отношении следующего занятия.

Когда Надя пошла к кушетке, чтобы собрать свои вещи, Райдер остановил ее, сжав запястье. Она обернулась, надеясь, что он не заметит, как участился ее пульс.

– Я думал, это что-то в воздухе, но это вы, верно?

– Простите?

– Этот запах. – Он наклонился к ней, проведя носом по ее волосам, и глубоко вдохнул. – Я и на прошлой неделе замечал его, но подумал, что это из окна.

Надя открыла рот, чтобы сказать… кто бы знал что. У нее сдавило горло, все тело застыло, скованное его пристальным вниманием и опьяняющим жаром мужского тела, смешавшимся с ее собственным жаром.

– О каком запахе вы говорите? – наконец выдавила она. Ее слова прозвучали глухо, как будто она говорила с набитым ртом.

– Он пряный и сладковатый. Как у бренди.

Надя вдохнула и догадалась:

– А-а, это мой лак для волос. Он сильный, профессиональный.

Райдер перевел взгляд на ее волосы, спадавшие беспорядочной копной, как обычно в конце дня, посвященного танцам.

– Я не использую его для волос. Только когда выступаю на сцене.

Его брови почти слились с линией волос.

– Тогда откуда пахнет?

– Он не дает задираться моему трико, – сказала она, проведя рукой по ногам.

А потом она отошла, но не смогла удержаться, чтобы не обернуться и не увидеть, как он смотрит ей в спину. Схватив свой черный кардиган с запахом, Надя завязала его концы.

Как и в прошлый раз, Райдер подождал, пока она запрет дверь, и пошел следом за ней вниз по лестнице. Когда они вышли на улицу, Райдер двинулся к машине, винтажные очертания которой отражались в темных окнах.

– Могу я подвезти вас?

Надя перекинула свою большую сумку через плечо.

– Спасибо, нет. Я живу буквально за углом. И с удовольствием пройдусь. К тому же у меня хороший удар.

Она подняла руки, как в боксерской стойке, и попятилась от соблазнительной прохлады машины и ее обладателя.

Райдер не сводил с нее глаз.

– Тогда, может, выпьем кофе?

– Спасибо, нет. Я его терпеть не могу. От него человек перестает расти. Разве вы не знаете? Увидимся на следующей неделе.

Не говоря больше ни слова, она повернулась и пошла домой, спиной ощущая, что он смотрит ей вслед.

Кровь отчаянно пульсировала.

Ей снова пришлось спросить себя: правильно ли она сделала, сказав «нет»? Не стоило абсолютно исключать возможность развлечься.

Нет, только не с Райдером.

Этот человек слишком явно доказал, что способен сбить ее с пути. А в преддверии самых важных в жизни просмотров, Надя должна была полностью контролировать свои чувства. И все остальное тоже. Проблемы постоянно возникали у нее на пути, и, следуя судьбе Кентов, расплачиваться всегда приходилось ей.