Моя жизнь в руинах

Глава 1

Они сказали, что я, возможно, больше никогда не вернусь домой.

А еще они сказали – ни одно место не сравнится с домом. И теперь, когда моя жизнь лежит в руинах, подобные заявления ранят меня особенно сильно.

Сейчас, с чемоданом в руке, я стою напротив родительского дома, в котором провела все свое детство. Падают редкие снежинки, и мои длинные волосы выглядят так, словно кто-то просыпал на них блестки. В огромном эркерном окне я вижу гигантскую, великолепно украшенную рождественскую елку. Каждый год ее неизменно устанавливают на одном и том же месте. Такси уехало, оставив позади себя лишь клубы выхлопного газа, и я стою на улице совсем одна.

Здесь все так не похоже на Нью-Йорк. Не спорю, пригород Филадельфии – тоже вполне приличное место, заслуживающее уважения, но я уже скучаю по толкотне и суете огромного города, в котором никому ни до кого нет дела.

Сейчас мне особенно хочется, чтобы никому не было дела до меня.

Я делаю глубокий вдох и осторожно ступаю по дорожке, ведущей к дому. Наверняка отец уже тысячу раз прошелся по ней лопатой и посыпал ее песком, но моя походка неуверенная – я никогда не отличалась особой устойчивостью, даже когда надевала обувь с широкими каблуками, – поэтому я двигаюсь нарочито медленно.

Входная дверь так богато украшена рождественскими гирляндами, что мне потребовалось время найти свободное место, куда можно постучать. Пока я его искала, дверь открылась.

– Ри-Ри! – прокричала моя старшая сестра Энджи. Она бросилась ко мне, и я утонула в ее крепких объятиях. Вслед за ними меня окутал аромат имбирного печенья, которое каждый год на Рождество готовит мама. – Ты все-таки приехала!

– Ри-Ри! – повторила вслед за Энджи ее пятилетняя дочка Тэбби, появившись из-за ног своей мамы и протягивая ко мне свои пальчики в ожидании объятий.

Я бросила на пол чемодан и присела на корточки. Тэбби с ее блестящими светлыми кудряшками просто великолепна, она такая же красавица, как и ее мама, которая очень переживает, что однажды цвет волос этого белокурого ангела может потемнеть.

– Как поживаешь, Пэгги Сью?[1]– спросила я.

– Меня зовут Табита, – ответила она, наморщив носик. – Почему ты все время называешь меня Пэгги Сью?

– Не переживай, – сказала я и крепко ее обняла. – Ты рада тому, что скоро наступит Рождество? Сегодня ночью придет Санта.

– Я надеялась, что ты Санта.

– Ну… знаешь, вообще-то он не входит в дом через переднюю дверь.

– Если бы вы оставили ему ключи, он смог бы это сделать.

Улыбнувшись в ответ на ее слова, я распрямилась и заметила папу с мамой, уже успевших присоединиться к нашему незапланированному собранию в коридоре.

Они одновременно подошли ко мне.

Отец протянул руки и сердечно сказал:

– Детка, я так рад тебя видеть.

Моя мама, всем своим видом выражая крайнюю степень сочувствия склоненной набок головой и сложенными на груди руками, заявила:

– Ты выглядишь такой уставшей.

Ну разумеется, я выгляжу уставшей. Всю прошлую неделю я только и делала, что посыпала голову пеплом, нервничала и без остановки рыдала. Хотя, зная свою маму, я не должна удивляться ее словам: она обожает добивать тебя именно в те моменты, когда и так хреново.

Окинув взглядом мою фигуру, она с нотками гордости в голосе выдала:

– Зато ты похудела.

Я проигнорировала ее слова и просто обняла папу. Он всегда был очень щедр на объятия.

– Валери, я считаю, что ты прекрасно выглядишь, – нежно сказал он. С возрастом отец стал более чувствительным к тому, что говорит мама, не то что во времена моей юности. – Я рад, что ты приехала. Входи. Хочешь пунша?

Энджи забрала мой чемодан и поставила в угол, в то время как папа поволок меня на кухню. Там на полированной мраморной столешнице стояла чаша для пунша и чашки, на которых были изображены олени. Эти чашки папа купил сто лет назад, вдохновившись после просмотра фильма «Рождественские каникулы». Я думаю, он до сих пор воображает себя Кларком Гризвольдом.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросила меня мама, облокотившись на столешницу и постукивая по ней своими ногтями с идеальным маникюром, выполненным в красном цвете. Я думаю, в маникюрном салоне она специально попросила покрыть ногти лаком с особым (рождественским!) оттенком красного.

– Ей не нужно ни о чем говорить, – ответил вместо меня папа, наливая в чашку пунш. В этот момент я заметила, что на нем надет неизменный задорный галстук со снеговиком, который он носит каждое Рождество. – Держи свой пунш, дорогая.

– Спасибо, – ответила я и сделала небольшой глоток. Напиток на основе рома с ароматом мускатного ореха обжег мне горло. – Папа, ничего себе! Очень крепкий!

– Это как раз то, что тебе сейчас нужно, – ответил он. – Печенье хочешь?

Он развернулся, чтобы принести поднос с имбирными человечками, которых только что извлекли из духовки, но мама покачала головой.

– Ей не следует есть печенье, – сказала она и одарила меня нежной улыбкой.

– Эй, она может есть все, что хочет, – строго ответил ей папа, сурово прищурив глаза.

– Ну хорошо, хорошо. Я не голодная, – ответила я и отмахнулась от подноса с печеньем. По правде говоря, у меня совсем не было аппетита. Раньше я не раздумывая вгрызлась бы в это печенье, но сейчас мне совершенно его не хотелось. Одно радует, мне не придется подсчитывать калории и сгорать от стыда из-за своего обжорства.

– А где Сандра? – спросила я, пытаясь перевести предмет разговора с печенья на мою вторую сестру.

– Она на вечеринке с друзьями, – ответила мама, и, клянусь вам, в ее голосе прозвучала насмешка, словно она опять бросила камень в мой огород.

В юности я была необщительным ботаником всего с парой близких друзей. В отличие от меня Сандра всегда была очень компанейской и тусовочной. Вдобавок ко всему она не забывает обид. Каждый раз, когда Сандра приезжает в город на выходные или семейные торжества, она обязательно посещает все забегаловки, чтобы покрасоваться перед местными. Сейчас весь мир знает ее как Кассандру Стивенс, знаменитую актрису, получившую признание на «IMDB»[2], и она просто обожает демонстрировать свой успех тем, кто когда-то в ней сомневался. Я ее за это нисколько не осуждаю. Я сама часто мечтаю о том, что когда-нибудь смогу сделать то же самое, смогу ткнуть лицом в свой успех тех, кто в юности обзывал меня уродиной.

– Могу я сказать лишь одну вещь? – спросила Энджи, появившись у нас за спиной с бокалом вина в руке.

– Энджи, – предостерегающе произнес папа. Все мы прекрасно знали, что одной вещью Энджи никогда не ограничивается, и это, что бы она ни собиралась сказать, наверняка будет что-нибудь обидное. Это качество Энджи унаследовала от нашей мамы. Я уже напряглась в ожидании ее слов.

– Нет, я действительно должна это сказать, – продолжила Энджи.

Я вздохнула:

– Что, Энджи?

То, что происходило сейчас, было неизбежно. Мне ничего не оставалось, как просто смириться и терпеливо ждать, когда все закончится.

– Я знала, что он плохой парень, – сказала она. – Я поняла это с самого начала, как только ты с ним познакомилась. Послушай, его зовут Коул Мастерс. Так зовут только самых отвратительных говнюков в телевизионных шоу.

– Говнюк! – закричала Тэбби. Я уверена, она понятия не имела, что означает это слово.

– Энджи, следи за своим языком, – сказала мама. Она очень не любит грубые слова. И ее в первую очередь волнует собственный комфорт, а не то, что грубое слово услышала и повторила внучка. – Твое положение не предполагает употребление подобных слов.

А вот я полностью согласна со своей сестрой, назвавшей говнюком моего бывшего жениха. Еще месяц назад я бы вступилась за него, но сейчас и не подумаю этого делать.

– Знаю, – ответила я. Мне было так тяжело выносить все это. Мне было непросто признать правоту Энджи, ведь с самого начала моих отношений с Коулом она предостерегала меня от общения с ним.

Я познакомилась со своим женихом (хорошо, со своим бывшим женихом) год назад.

Мы вместе оказались на вечеринке в честь дня рождения нашего общего друга, который жил в Бруклине.

Коул очень хорош собой, и этим все сказано. Он красив, как голливудская кинозвезда. Даже Сандра сказала, что ему нужно сниматься в кино. Но Коула интересовали только деньги, которые можно заработать в Нью-Йорке, и ему удалось добиться поразительного успеха, когда он запустил проект по разработке и продаже приложений для смартфонов. И теперь, в возрасте двадцати семи лет, он уже управлял собственной компанией.

А еще он был таким загадочным и таинственным, что я очень быстро попалась ему на крючок. Я была поражена, когда узнала, что он заинтересовался мной. Я простая и ничем не примечательная журналистка с неидеальной фигурой, тогда как он мог бы заполучить любую из тех стройных красоток с накачанными губами, которые размещают свои фотографии в «Инстаграме» и сами готовы броситься ему на шею. Но, несмотря на все это, степень нашего притяжения друг к другу была одинаковой. По крайней мере мне так казалось.

Наш роман начался стремительно и был похож на ураган, который превратился в торнадо и всего лишь через шесть месяцев отношений закончился помолвкой.

А ровно неделю назад Коул усадил меня на диван нашей общей квартиры в Бруклине и сообщил, что хочет разорвать помолвку. По его словам, он не был полностью уверен в том, что решение пожениться было правильным, но при этом и отношений со мной прекращать не хотел. Он предложил мне отменить помолвку, но сохранить наши отношения.

Я ответила ему, что подумаю. Я вышла на улицу и долго гуляла по набережным вдоль реки.

Мне удалось собрать всю свою волю в кулак, и впервые за последний год я ощутила, что у меня тоже есть чувство собственного достоинства.

Я заявила ему, что если он не хочет жениться на мне сейчас, то, скорее всего, и потом он тоже этого не захочет. И кстати, да, я согласна с тем, что мы обручились слишком быстро, но не собираюсь застревать в бесперспективных отношениях, если он не воспринимает меня всерьез.

Поскольку решение о разрыве было моим, именно мне пришлось съехать с квартиры и последние дни провести на диване у моей подруги Бриель, страдая от чувства вины. Я обвиняла себя в том, что из-за своей глупости потеряла мужчину, которого любила.

Ведь я его любила по-настоящему. Может быть, мне стоило остаться с ним, несмотря на то что он не хотел связывать себя никакими обязательствами?

Я уже ни в чем не была уверена.

Но Энджи, похоже, разбиралась в этой ситуации лучше меня. У нее было такое особое выражение лица, и дело тут не только в раскрасневшихся из-за вина щеках.

– Послушай, мне действительно очень жаль, что все так вышло, – сказала она, а папа только фыркнул, услышав эти слова. Она одарила его испепеляющим взглядом. – Мне правда очень жаль.

– Ты так это произнесла, словно это я тебя заставил, – сказал он, прежде чем сделать большой глоток пунша. Капли напитка остались на его усах.

– Ну конечно же, нет, – ответила она, закатив глаза, хотя все мы понимали, что все обстоит именно так, как говорит папа. – Я просто отлично знакома с этим типом мужчин, к которому принадлежит Коул. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Коул точно такой, как Эндрю.

Мама покачала головой. Похоже, слова Энджи ее ничуть не удивили. Она ненавидела любое упоминание о бывшем муже Энджи. Думаю, в ее глазах Эндрю был гораздо хуже Коула. Хотя не вижу смысла в том, чтобы сравнивать, чей именно бывший оказался бо́льшим говнюком.

– К тому же он учился в Гарварде, – добавила Энджи. – И в этом тоже нет ничего хорошего.

– Ты тоже училась в Гарварде, – напомнила ей я.

– И именно там я познакомилась с Эндрю, – подчеркнула она. – Поверь мне, у этих парней из Гарварда эго раздуто до небес. – Она замолчала. – Даже не верится, что мне удалось сохранить свою природную скромность.

Мы с папой обменялись мрачными взглядами, и я произнесла:

– Слушайте, сегодня Рождество. У меня нет никакого желания думать о том, почему моя жизнь разбилась вдребезги. Давайте просто выпьем пунша и будем подкалывать Сандру, когда она вернется домой.

Но к тому моменту, когда Сандра наконец-то вернулась после своих проделок в местных забегаловках, мы уже успели съесть рождественскую утку, которую приготовила на ужин мама. Родители отправились отдыхать в свою комнату, Тэбби крепко спала в своей, а мы с Энджи сидели в гостиной, заставленной бутылками из-под вина.

– Валери! – закричала Сандра, переступив порог. Она чуть не упала, когда рванула ко мне на своих высоченных каблуках.

– Осторожно! – вскрикнула Энджи, но Сандра, пробираясь ко мне виляющей походкой, рухнула на диван в приступе пьяного смеха. При этом она умудрилась обхватить меня руками и принялась раскачивать в разные стороны.

– Я так по тебе скучала.

Я погладила ее по рукам, намазанным каким-то лосьоном с блестками, и блестки сразу же прилипли ко мне.

– Я тоже по тебе скучала, но ты, когда была в Нью-Йорке в прошлый раз, мне даже не позвонила, – не удержалась я.

– Я знаю, и мне так стыдно, – ответила она, повиснув на мне и спрятав лицо в моих волосах. На секунду мне показалось, что она заснула, но тут она внезапно посмотрела на меня стеклянными глазами. – У меня было всего несколько дней, и у меня постоянно были встречи. Я знала, что ты войдешь в мое положение.

И я отлично вошла в ее положение. Хоть сейчас у Сандры была лишь роль второго плана в детективном сериале (она играла девушку главного героя), с каждым днем ее популярность росла, из-за чего ей приходилось постоянно путешествовать и встречаться с разными людьми. В большинстве случаев эти встречи были ни чем иным, как просто общением в барах и ресторанах, но я прекрасно понимала, почему она не хочет появляться там со своей странноватой младшей сестрой.

– Не принимай на свой счет, – сказала мне Энджи. – Она дважды приезжала в Чикаго и со мной тоже не встретилась.

– Именно поэтому мы едем в Ирландию! – парировала Сандра. – Примерно через четыре дня. Обещаю, что за время нашей поездки я тебе надоем так, что ты будешь мечтать от меня отделаться.

– Не сомневаюсь в этом, – с улыбкой сказала Энджи и сделала глоток вина.

– А ты почему не едешь? – спросила меня Сандра и ткнула локтем в бок.

– О господи, Сандра, ты меня чуть не проколола своим локтем! – Клянусь, она еще больше похудела, и все благодаря Голливуду. Или благодаря нашей маме.

– Ну правда, тебе тоже нужно поехать, – не унималась она и потянулась вперед, чтобы схватить стоявшую на кофейном столике бутылку вина.

– Не могу, – ответила я.

– Если я не ошибаюсь, раньше ты не могла поехать из-за того, что Коул был против. Или я что-то путаю? – спросила Энджи.

Я вздохнула и забрала у Сандры бутылку вина прежде, чем она начала пить из горлышка. Я налила вино в бокал и ответила:

– Не важно.

По правде говоря, Коул предложил мне отметить Рождество и Новый год в поместье своих родителей, у которых была собственная винодельня, и я безумно хотела туда поехать. Коул происходил из очень старого и уважаемого рода. Мои родители тоже были людьми довольно обеспеченными, но у его семьи капиталы были нажиты очень давно. Если вы читали роман «Великий Гэтсби», то понимаете, что я имею в виду.

А еще Коул сказал, что будет сильно по мне скучать, если я все же решу поехать в Ирландию, а я наверняка влюблюсь там в какого-нибудь ирландца. И он неоднократно подчеркивал, как сильно члены его семьи хотели со мной познакомиться.

Вот поэтому мне пришлось отказать сестрам.

О чем сейчас я сожалею: получилась бы отличная поездка.

У меня была возможность очутиться в чудесной стране, а вместо этого придется спать на диване в квартире Бриель, чей кот каждое утро будет тереться о мое лицо.

– Но ты же можешь работать где угодно, не так ли? – спросила Сандра, ставя на место бутылку вина. – В смысле, тебе же не нужно торчать в офисе.

Я нахмурилась, наблюдая за тем, как она пьет из горлышка. Не могу даже предположить, где она нахваталась этих ужасных манер.

– У нас есть офис, – ответила я. – Мне просто не обязательно туда приходить. Если хочу, я могу работать из дома. Но поскольку у меня сейчас дома нет, то я, скорее всего, начну работать в офисе. Может быть, мне даже разрешат спать под столом.

– Боже ж ты мой, вы, молодежь, сейчас все такие модные, такие деловые с этой вашей концепцией «хочу, хожу в офис, хочу, не хожу», – вставила комментарий Энджи. – Это что, будущее журналистики?

Мне хотелось как-нибудь убедительно ей возразить, но она, по сути, была права. Спасибо и на том, что назвала меня журналистом.

Видите ли, я изучала журналистику в колледже в Колумбии, после чего несколько лет довольно успешно подрабатывала на фрилансе, параллельно находясь в поисках постоянной работы. В итоге, вскоре после знакомства с Коулом, мне удалось найти такую работу – я начала писать статьи об искусстве и развлечениях для одного новостного интернет-портала («Апворд»).

Без лишней скромности могу сказать, что нашла работу своей мечты. Зарплата, конечно, не так чтобы огромная, зато у меня появилась медицинская страховка; кроме того, сама работа была очень интересной и увлекательной, а я стала ощущать себя востребованной, ведь я занимаюсь действительно нужным и важным делом, которое выделяет меня из общей серой массы. Благодаря этой работе родители могли мной гордиться. Да и я сама была от себя в восторге.

Конечно, я не бросила подработку, потому что денег мне постоянно не хватает, но теперь у меня появилась постоянная работа, которая приносит удовольствие и позволяет оплачивать свои расходы.

Мои мысли прервал резкий храп. Я обернулась и увидела спящую Энджи. Она уснула сидя на стуле, откинув голову назад. Когда Энджи отключается, она отключается полностью.

Сандра захихикала:

– Да, похоже, она перебрала с вином.

– По правде говоря, мы с ней выпили по бутылке на каждую, – сказала я. – А перед этим она целый день развлекала Тэбби.

Сандра вздохнула и уставилась на меня своими пьяными глазами, обрамленными искусственными ресницами. Взгляд ее был одновременно и пьяным, и очень искренним.

– Мне действительно очень жаль, что я тебе не позвонила, когда была в Нью-Йорке в последний раз.

– Все в порядке.

– Нет, ничего не в порядке. Я очень жалею о том, что так редко вижусь с тобой и с Энджи. Мы встречаемся только на Рождество или на день рождения. Вот почему я так хочу, чтобы ты тоже поехала с нами в Ирландию. Это должно быть путешествие трех сестер. Сестры Стивенс покорят Ирландию. В конце концов, наша бабушка там родилась, а ты выглядишь как типичная ирландка.

Она взяла прядь моих волос, выкрашенных в темно-рыжий цвет, и подергала ее.

– Поехали, я все оплачу́.

Я пристально посмотрела на нее.

– Не нужно ни за что платить. У меня достаточно сбережений. Просто мне нужно работать. Сразу после Нового года я должна вернуться в офис. И вообще, мне завтра нужно сдать одну статью, и еще одну – послезавтра.

Она прищурилась, придвинулась так близко, что я почувствовала запах перегара, и принялась внимательно разглядывать меня, не переставая дергать за волосы.

– Бьюсь об заклад, ты мечтаешь поехать. И не надо придумывать отговорки.

– Ничего я не придумываю, – ответила я, освобождая свои волосы из ее рук. – Я хочу поехать, но не могу.

Сандра покачала головой:

– Все ты можешь. Ты просто не умеешь принимать спонтанные решения.

– Я умею принимать спонтанные решения, – почти закричала я в ответ.

– Нет, не умеешь. Ты всю жизнь стараешься делать только то, что правильно и предсказуемо. Ты слишком боишься нового.

– Нет, не боюсь, – возразила я, чувствуя, как под воздействием вина разгорается моя решительность. – Чего мне бояться?

– Ты очень боишься сделать что-нибудь не так, совершить ошибку, – сказала она. – Тебя очень волнует, что подумают или скажут люди. В особенности мама. Ты самый трудолюбивый человек из всех, кого я знаю, даже Энджи тебе в этом уступает, и еще ты очень требовательна к себе. Чересчур. Тебе нужно немного… расслабиться. Забей на все, отбрось свое беспокойство и хоть немного поживи по-настоящему.

Я открыла рот, чтобы ответить, но она жестом показала мне замолчать.

– Ты сейчас хочешь мне возразить, сказав, что живешь в Нью-Йорке полной жизнью, ничего не боишься и что вы с Коулом оба были дикими безумцами. Так вот – нет. Этому парню не дано совершать безумные поступки. Он расчетливый говнюк, начисто лишенный совести. Он из тех парней, которые уверены, что именно они управляют миром, как кукловод марионеткой, а на самом деле ему просто повезло родиться в богатой семье. Валери, когда я узнала, что ты послала этого придурка на все четыре стороны, я испытала огромное чувство гордости за тебя. И я считаю, что это был самый смелый поступок в твоей жизни.

– Если вдаваться в детали, то это он расторг нашу помолвку, – промямлила я. И если разрыв с Коулом был самым смелым поступком в моей жизни, то мне есть о чем задуматься.

– Это не имеет никакого значения, – сказала она. – Если бы ты была бесхребетной слабачкой, ты осталась бы с ним, тем более что после расставания тебе теперь негде жить. Но ты дала ему хороший пинок под зад. И я считаю, что этим поступком ты открыла для себя двери в мир, полный новых возможностей… включая поездку в Ирландию.

– Сейчас я не собираюсь ни в какую Ирландию. Зато я собираюсь отправиться спать, – ответила я. Мне больше не хотелось продолжать этот разговор. Я неуверенно поднялась на ноги и протянула руку, чтобы помочь Сандре, но она лишь отмахнулась.

– Я собираюсь еще немного потусить с Энджи, – сказала она, сделав глоток вина. – Может быть, пририсую ей усы…

Я взглянула на Энджи, которая храпела, открыв рот, развалившись на стуле.

– Договорились. Только не забудь о том, что ночью придет Санта. Если ты будешь плохо себя вести, он внесет тебя в черный список.

– Дорогуша, я уже давным-давно в его черном списке, – пробурчала Сандра. Похоже, она собиралась провести на диване всю ночь. – Спокойной ночи.

– И тебе спокойной ночи, – сказала я и замолчала, чтобы насладиться прекрасным видом, представшим перед глазами: мои сестры на фоне роскошной рождественской елки, обе счастливы, оттого что приехали домой, и в то же время обе переживают за меня.

Не хотелось верить в то, что слова Сандры напугали меня. Даже думать об этом не хотелось. Но ей удалось породить сомнение в моей голове.

Может быть, я действительно слишком всего боюсь?

Может быть, я действительно слишком сильно переживаю о том, что подумают люди? Да, так и есть, и я ничего не могу с этим поделать. Но я и предположить не могла, что это как-то мешает мне жить полной жизнью.

И вообще, что включает в себя эта полная жизнь?