Моя. По закону мести

Глава 3

Дуня пыталась не дрожать. За последний час ее дважды похитили. Дважды!

И если в первый раз на испуг у нее толком не было времени, да и похитители не вызывали такого ужаса, а вся ситуация воспринималась скорее, как фарс.

То сейчас, сидя в салоне автомобиля Ирбиса, Дуня понимала, что без последствий выбраться не получится.

Не верилось до сих пор, что она ударила Георгия Ирбиса лопатой.

Лопатой!

Девушка сцепила руки в замок, чтобы унять дрожь. Каждой клеточкой тела, Короткова ощущала негодование и злость мужчины. И боялась даже дышать.

Георгия Матвеевича Ирбиса девушка встретила две недели назад. Именно тогда город гремел невероятными событиями. Никто лишний раз не выходил ночью на улицу, а дворы патрулировали доблестные органы правопорядка.

Говорили разное. Кто-то считал, что лютуют криминальные авторитеты. Кто-то склонялся к тому, что управление города делит между собой власть. Дуня предпочитала не вникать в криминальные подробности всех событий. Ей хватило неожиданно всплывших подробностей о собственном отце. В криминальных новостях вышел целый выпуск, посвященный Короткову А.А. Репортеры в картинках и подробностях описали всю подпольную деятельность криминального авторитета. И теперь, как сообщали анонимные источники, бизнесмен подался в бега.

Андрей Коротков никогда не был образцовым родителем. Скорее, он вообще не был родителем. А Дуню вырастила мама. Изредка отец все же присылал какие-то деньги, но мать никогда их не тратила. Убирала подальше со словами, что кровавые деньги их семье не нужны.

И только теперь, когда Дуня столкнулась с Георгиев Матвеевичем, то поняла истинный смысл слов мамы.

Ирбис оказался первым воротилой, которого Дуня увидела вживую. Не по телевизору, или в кино. А вот так, на расстоянии двух метров.

Первая встреча с Ирбисом была короткой. Мужчина молчал. Говорил его помощник, привлекательный молодой мужчина по имени Тамерлан. Он улыбался, вежливо уточнял, нет ли у Дуни каналов, по которым можно было бы связаться с ее отцом.

У Дуни не было ни каналов, ни желания их искать. Ей хватило потрепанной фотографии, на которой был изображен Андрей Коротков. На этом все.

После первого визита Ирбиса и его людей, Евдокия поняла, что за ней следят, сопровождают повсюду. С работы, домой, и даже в театр, куда девушка ходила по пятницам, потому что подруга Анна, начинающая артистка, подарила ей абонемент.

Вот и сегодня Дуня, сидя в кресле и глядя в зал, чувствовала, как затылок режет острый взгляд.

Короткова не хотела оборачиваться и высматривать владельца этого взгляда. Интуитивно чувствовала, кому именно он принадлежит. Ведь его ни с кем не спутать. И боялась убедиться в этом. Предпочитала считать, что всему виной нервы и живое воображение.

А теперь, сидя непозволительно близко с опасным и пугавшим ее до сердечного приступа мужчиной, Дуня захлебывалась от той силы, с которой он морально давил на нее.

Боже, зачем только она взяла лопату?! Но было поздно анализировать поступки. Теперь нужно как-то выбираться из той ловушки, в которой оказалась Дуня.

Машина остановилась перед массивными воротами. Охрана, вооруженная автоматами, пропустила автомобиль Ирбиса. Дуня плотнее вжалась спиной в сиденье.

Все. Теперь придется выйти на улицу. А Дуня не хотела. Совсем!

– Отпустите меня, пожалуйста, – негромко произнесла Короткова. – Мне честно очень жаль! Я не специально.

– Молчать! – шикнул Ирбис и рывком, не дождавшись, пока охранник придержит для него дверь, выскочил из салона автомобиля.

Дуню силком вытащили следом. Здоровенный амбал, совсем не ласково и нежно, схватил ее за локоть и вел следом за Ирбисом.

И вдруг мужчина бросил короткий взор назад. Застыл, будто налетел на стену.

Его дикий, безумный взор задержался на ладони охранника. Дуня кривилась от боли, но молчала. Амбал сжимал пальцы так сильно, что наутро появятся синяки. Дуня это знала наверняка.

– Руки, млять! – рыкнул Ирбис, а Дуня вздрогнула.

Амбал тут же отдернул руку от девушки, пробормотав слова извинения, исчез, оставив девушку наедине с шефом.

Короткова не уловила молниеносного выпада со стороны Ирбиса. Огромный бугай, а передвигался почти неслышно.

Дуня, негромко вскрикнув, закрыла лицо ладонями. Наверное, ждала, что ей прилетит мощный удар от хозяина особняка, куда ее притащили без согласия.

Но ничего не происходило. Выдохнув, Дуня осторожно убрала ладони от лица.

Зря.

Ирбис нависал над ней всей массой своего огромного тела. Дуне казалось, что она нереально крошечная в сравнении с этим мужчиной. Но больше всего пугали не габариты Георгия Матвеевича, а его взгляд.

Такими глазами, наверное, смотрит маньяк на свою жертву. Или оголодавший зверь на пойманную к ужину добычу.

– В дом! Живо! – рявкнул Ирбис.

Дуня вздрогнула и, бочком-бочком, обошла рассерженного бандита. Поворачиваться к нему спиной не хотелось. Но пришлось. Иначе Дуня споткнулась бы на ступенях крыльца. А затылок горел от тяжелого и негодующего взгляда.

Гоша со всей силы сжимал и разжимал кулаки. До хруста, до натянутых звенящих жил. А мужчина едва держался, чтобы не отдать приказ своим людям о полной зачистке шестерок Югры.

Ирбис даже ночью в свете уличного фонаря прекрасно подметил ссадины и кровоподтеки на спине девушки, видневшейся в глубоком вырезе платья.

Две кровавые царапины, перечеркнувшие острые косточки позвонков.

Видел следы похищения и бесился. Сам не понимал причины, по которой так озверел.

Вернее, прекрасно понимал. Успел разобраться в своих желаниях и потребностях за те полчаса, пока они с парнями ехали в особняк.

Да нет. Еще раньше. Когда наблюдал за Коротковой, не приближаясь, на протяжении чертовых двух недель.

И от этого зверел еще больше.

За Дуней закрылась входная дверь. А Гоша понял, что уже стоит на крыльце. И как успел потянуться, пойти за девчонкой? Не знал.

А щелчок замка вывел его из ступора.

С размаху Гоша впечатал кулак в стену, оставляя небольшую вмятину на фасаде особняка.

Острая боль привела Ирбиса в чувства. Мужчина тряхнул головой и вошел в свой дом.

Дуня стояла в центре холла и смотрела на Гошу так, словно он только что выполз прямиком из ада.

По сути, так и было. С одной лишь разницей. Ад только начинался. И не одному ему, Ирбису, страдать.

Тяжелый взгляд задержался на хрупкой фигурке. Короткова обхватила себя тонкими руками за плечи. Чувство страха и неприязни заполнило пространство между ним и Дуней.

– Помогите нашей гостье устроиться, – отчеканил Ирбис экономке, застывшей в ожидании распоряжений.

Выплюнув приказ, Георгий отвернулся. Не мог больше видеть, как трясет девчонку. Ушел в кабинет, где его ждали неотложные вопросы.

Георгий предпочитал старательно отодвигать мысль о том, что на втором этаже его особняка находилась Дуня.

Она – дочь врага. Дочь Короткова. Дочь человека, ударившего в спину. А предательство Гоша никому и никогда не прощал.

А под закрытыми веками словно намертво впечаталась тонкая девичья спина, острые плечи, испуганные глаза.

Георгий хотел бы вытравить из памяти ее образ. Но все еще казалось, чудилось, что она смотрела на него. Закрывалась руками, точно считала его монстром.

По сути, он и есть монстр.

Рывком Гоша стянул галстук. Он удавкой душил Ирбиса, перекрывая кислород.

– Твою мать! – вполголоса выругался Георгий.

Ирбис намеренно загрузил себя делами, которые по сути легко можно было бы отодвинуть на утро. Но вызвонил Тахирова и Толика Флакса с отчетом. Парни, очевидно, чуяли хреновое настроение Ирбиса, примчались моментально.

Под утро Гоша отпустил ребят, а сам пошел в подвал, где был оборудован спортзал. Чертовы мысли крутились в мозгах. И вместо того, чтобы идти спать, Ирбис зверел еще больше.

Тупиковая ситуация. Тупиковая.

– Да пошло оно все! – прорычал Ирбис, со всей дури впечатал кулак в грушу, развернулся и зашагал к лестнице.

Гоша поддался соблазну. Не станет он жалеть девку. Не станет! Она в его доме, пусть привыкает к мысли, что придется за все платить!

Не успел преодолеть все ступени, как на пути замаячила экономка.

– Георгий Матвеевич! Беда! – заполошно причитала женщина, а Гоша застыл.

Чуйка взбунтовалась. Ирбис затылком ощущал, что-то, мать его, реально стряслось.

– Ваша гостья…. Я не знала, что у нее… на клубнику… хотела повкуснее…, – причитала сквозь слезы экономка.

– Где? – рыкнул Ирбис, а сам интуитивно понесся в столовую.

Шесть утра на часах. Если девчонка привыкла вставать на работу так рано, то уже, скорее всего, спустилась на завтрак.

Гоша не ошибся. Ворвался в комнату. Девчонка хрипела так, что у Ирбиса отказали тормоза. Ломанулся к ней, на ходу вынимая мобилу из кармана спортивных брюк.

Рукой собрал волосы в кулак, чтобы не мешали. Картина была жуткой. Хорошенькие черты лица девушки искажал отек и красные пятна.

– Дока притащи! Живо! – взревел Ирбис. – И «скорую»! Или нет, долго. Сам отвезу! Пусть док торчит в тачке.

Макс не стал задавать вопросов. Выполнил, как было велено. Гоша, убрав телефон, схватил девушку в охапку и рванул на улицу.

На заднем сиденье маячил старик Ефимыч, отставной военный врач. Георгий устроил Дуню рядом с доктором, а сам прыгнул за руль.

– Аллергическая реакция, – прокомментировал Ефимыч, а Ирбис то и дело поглядывал через плечо на Дуню. – Укол поставлю. Поможет. Но в больничке нужно отлежаться.

– Делай, – хмуро кивнул Гоша.

Девчонка выглядела хреново. А у Ирбиса марево перед глазами. Не думал он, что способен вот так прочувствовать и бояться за кого-то. Он же толстокожий. Бесчувственный. Башкой может гвозди заколачивать. А тут … за девчонку испугался.

– Организуй прием в клинике. Пусть ждут, – скомандовал Гоша, набрав номер начбеза.

Все протоколы к херам. Понимал, что вот так, без толковой охраны, он как на ладони. Себя подставляет. Но это все по боку! Главное, показать Дуню спецам.

Короткова на все реагировала вяло. Эмоционально она была выжата. Сил не осталось даже на то, чтобы говорить.

В физическом плане девушка была здорова. Вот только покидать стены больничной палаты не хотелось. Там, за дверью, стояли два охранника. Контролировали каждый шаг. Сканировали весь медперсонал, входящий и выходящий из палаты. И Дуня поняла, что без разрешения Ирбиса из клиники ее не выпустят.

Хорошо, что Коротковой выдали телефон. Новенький гаджет, пустой, без контактов, еще в упаковке.

Взглянув на мобильник, девушка поняла, что аппарат стоит очень дорого. Дуня даже прикасаться к нему не хотела. Но понимала, что подруга будет тревожиться. А потому по памяти набрала знакомый номер.

– Ты куда пропала?! – начала возмущаться Нюра. – Ты в курсе, что я на уши подняла все руководство на работе? Вахтер до сих пор заикается! Дуня! Где ты сейчас? Я приеду!

– Не нужно, Анют, – Дуня прервала поток Анькиной речи и, понизив голос, проговорила: – Меня забрал Ирбис.

– Какой Ирбис? Тот самый Ирбис??? Как забрал? Ты что, пакет молока, или картошки мешок??? – возмутилась эмоциональная Аня. – Говори, где ты! Я приеду!

– Не нужно, Аня, – возразила Дуня, прикинув, что деятельная подруга может нарваться на неприятности. И не факт, что Ирбис вообще разрешит кому-то видеться с Дуней. Четко же указал на то, в каком статусе она.

– Не нужно твоей подруге приезжать, – раздался вдруг отрывистый голос того, кого Дуня видеть совершенно не хотела. – И к ментам идти не советую.

Дуня вздрогнула, когда Георгий вошел в палату. Бесшумно, как хищник, загоняя ее, жертву, в угол.

Короткова вжалась спиной в стену. Больничные тапочки и сорочка, казалось, рассыпались под тяжелым взглядом Ирбиса. И Дуня почувствовала себя голой.

– Мне пора, Ань. Все в порядке, правда, – торопливо заверила подругу девушка и разорвала связь.

– Собирайся, – рыкнул Ирбис и, окинув Дуню нечитаемым взглядом, развернулся и вышел из палаты.

Тут же вошел охранник и поставил на постель два огромных бумажных пакета с логотипом известной линейки женской одежды.

– Поторопитесь, Евдокия Андреевна, – сухо обронил мужчина и закрыл за собой дверь палаты.

Приказ был ясен. Ирбис не станет ждать, раз уж собственной персоной заявился в клинику.

Новая одежда села идеально, будто сшита на заказ. В пакете были удобный спортивный костюм, футболка, кроссовки. Даже носки и белье.

Дуня нервно хохотнула, представив, как Ирбис ковыряется в витрине с женскими трусами. Хотя, навряд ли Георгий Матвеевич покупал это все лично. Наверняка отдал приказ, ожидая беспрекословного повиновения.

Собрав волосы в косу, Дуня вышла из палаты. За дверью стоял ее похититель и о чем-то негромко беседовал с главврачом. От верзилы в пиджаке и при галстуке веяло силой и агрессией. Он давил на всех своим присутствием, молчанием, цепким взглядом.

А Дуня хотела бы провалиться сквозь землю, только бы не встречаться глазами с ним.

Доктор откланялся и ушел. Ирбис развернулся и направился к лифтам. А Дуне вежливо подсказали, что идти нужно вслед за шефом. Подсказали с какой скоростью нужно идти, куда встать в кабинке лифта. Кажется, охранник подсказал бы Дуне, с какой периодичностью делать вдохи, если бы не отвлекся на короткую беседу по телефону.

Дуне захотелось послать все к чертям. Просто взять и сбежать. Ведь она ничего не сделала. С отцом она не общалась. Не знала, где он и чем занимается. Короткова была уверена на тысячу процентов, что отцу она не нужна. Раз уж за двадцать три года биологический папочка не объявился, то и сейчас вряд ли почтит дочь своим присутствием.

А потому побег казался Дуне вполне приемлемым выходом из ситуации. Осталось продумать мелочи.

– Не стоит, – негромко произнес вдруг Ирбис, когда охрана образовала коридор от машины к самому крыльцу. Никто больше не слышал этого убийственно спокойного голоса. Слова предназначались только для ушей Дуни. – Они уложат тебя при попытке к бегству. А не уложат, прикончу я.

Дуня похолодела от страха. Вот так, значит. Убьет?

– Не трясись ты так, Евдокия Андреевна, – хмыкнул Ирбис и даже не скрывал, насколько ему нравится видеть страх девушки. – Явится твой папаша, отпущу. А не явится…

Ирбис намеренно не закончил фразу. Дуня сглотнула вязкую слюну. Руки стали ледяными, а пальцы неподвижными. Да и сама девушка застыла, словно одеревенело все тело.

Охранник по имени Макс усадил ее в кресло и закрыл дверь. Ирбис устроился рядом.

Куда они ехали – Дуня не знала. Прокручивала в памяти жестокие слова головореза. И понимала, что выхода больше нет. Да, сбежать ей не позволят. Остается только надеяться, что отец действительно появится. Но эта надежда увядала, пусть медленно, но верно.