Бывший муж сестры

Глава 1

 —  Дамы и господа! Говорит командир корабля. Наш полет завершен. От имени всего экипажа благодарю за то, что выбрали нашу авиакомпанию. Желаю всем хорошего дня!

Уже можно выдохнуть и отпустить страх, который держал в напряжении весь полет. 

Отстегиваю ремень. 

 —  Давайте я вам помогу,  —  слышу за спиной голос стюардессы.

 —  Да, спасибо вам. 

Я поднимаюсь с кресла, а девушка мне помогает достать с полки багаж.

 —  Будьте осторожны! Сегодня очень жарко на улице. Берегите себя! 

Я только успеваю сказать ей короткое «спасибо», как девушка мило улыбается и переключает свое внимание на следующего пассажира, которому, по ее мнению, тоже нужна помощь.

Стоило только выйти из прохлады, которая царила в лайнере, на улицу, как меня сразу же обдает жаром. Моментально заболела голова. Виски сдавило, и на миг потемнело в глазах.

Самолет  —  это явно не мой вид транспорта. Огромные перепады давления пагубно влияют на мой организм. 

На груди в кенгурятнике шевелится Алиса. Я на мгновение отвлекаюсь от головной боли и целую малышку в макушку. 

 —  Просыпайся, крошка. Сейчас мама найдет нам с тобой укромное местечко и накормит тебя. 

В отличие от меня дочка перенесла полет легко. Моя умничка справилась лучше мамы. Малышка всю дорогу спала и теперь явно проголодалась. Надеюсь, в аэропорту есть комнаты для мам?

Спустившись по трапу и ступив на пышущий жаром асфальт, я чувствую неожиданную дрожь в коленках. Делаю несколько шагов ватными ногами к зданию.

Жаркое солнце нещадно жжет голову, и я даже чувствую, как в черепной коробке начинает плавиться мозг.

Но самое противное во всей этой ситуации то, что я почти сразу понимаю, что мое разбитое состояние связано не только с перелетом, но и с тем, что мне рано или поздно снова придется увидеть ЕГО.

Мысленно пытаюсь поставить барьер. Забить кляпом появившуюся в памяти брешь в прошлом. Не хочу ничего вспоминать. Не хочу о нем думать. Только не сейчас, когда на повестке дня назрели проблемы покрупнее, а я даже не знаю, как смогу выпутаться из этого адского круга неудач, в который меня втянул друг моего бывшего начальника. 

И, если бы не угроза жизни моей дочери, я бы никогда не вернулась домой, заведомо понимая, что непременно встречу того, кто два года назад разрушил мою жизнь, растоптал ее своими дорогими ботинками. Оставил умирать. 

Если бы не рождение Алисы, не знаю, смогла бы я выжить после такого предательства. 

Голова немного остывает, когда оказывается в прохладных бетонных стенах аэропорта.

Поискав глазами указатели, таки нахожу комнату матери и ребенка. Алиса к тому времени окончательно просыпается и уже начинает капризничать, требуя к себе большего внимания.

Добравшись до пункта назначения, удобно устраиваюсь с малышкой на кушетке и начинаю ее кормить. Вдруг вспоминаю, что забыла забрать сумку с вещами из приемника.

От досады сжимаю сильнее челюсть.

Надеюсь, сумка никуда не пропадет!

Алиса, будто чувствуя мое волнение, никак не хочет кушать, и мне приходится целых двадцать минут убить на то, чтобы ее покормить.

Усадив обратно малышку в кенгурятник, спешно покидаю комнату и направляюсь к стойке администратора, чтобы узнать судьбу наших вещей.

– Здравствуйте, чем могу помочь? – растянула в приветливой улыбке губы работница аэропорта.

– Я забыла забрать свою сумку. Дочка раскапризничалась, и у меня совсем вылетело все из головы. Подскажите, где мне теперь ее найти?

Девушка понимающе посмотрела на меня.

– Вам теперь необходимо будет обратиться в бюро находок. Как давно вы прибыли?

Посмотрела на часы.

– Мне кажется, минут тридцать назад, – пожала плечами.

Девушка быстро заклацали ноготочками по клавиатуре.

– Подождите минутку. Я узнаю. Возможно, ваша сумка все еще находится на пункте выдачи.

– Спасибо вам большое! – я сразу почувствовала облегчение.

Чмокнув Алису в носик, с довольной улыбкой поворачиваюсь к залу, и мое тело простреливает разряд молнии.

В нескольких метрах от нас с дочкой стоит ОН.

Его острый взгляд полосует меня презрением, заставляя задыхаться от переизбытка чувств к тому, чье имя я даже в мыслях стараюсь не произносить.

– Надя! – слышу голос сестры и отвожу глаза первой.

Поднимаю руку в ответ.

– Господи! Надя! Столько времени прошло! – сестра подбегает ко мне, хватает за плечи, крутит меня, как куклу, рассматривает со всех сторон. – Глеб! А ты говорил, что это не Надя! Смотри, какой красавицей стала. Повзрослела-то как! Ой! - случайно дотрагивается до Алисы и отдергивает руку, непонимающе глядя на меня. - Надя, ты же не замужем, чей это ребенок? – дрожащим голосом спрашивает она. – Девочка?

Глава 2

Я делаю над собой неимоверное усилие, чтобы сдержать эмоции, бьющие через край. Намеренно иду медленнее, чтобы дать себе передышку.

Через огромные стеклянные окна аэропорта смотрю вслед парню, который уже покинул зал и теперь направляется к машине. Взглядом пытаюсь найти его Бугатти, но вместо элитного спорткара вижу чуть менее дорогой внедорожник черного цвета.

Глеб, уже закинув сумку на заднее сиденье, занимает место водителя, не дождавшись меня. В мою сторону он больше не смотрит, только вперед. Он даже не выходит из машины, чтобы помочь занять своей жене место рядом.

Я смотрю на профиль Глеба и понимаю, что он сильно изменился за эти годы. Повзрослел. Его черты заострились, став жестче. Больше нет огонька в глазах. Больше не чувствуется мягкость и забота. А самое главное — больше не чувствуется интерес ко мне.

Мне кажется, я шла невыносимо долго. Но всем словно наплевать. Глеб, уткнувшись в телефон, что-то там изучает, а сестра поправляет макияж в зеркале.

Но стоит мне подойти к машине и взяться за ручку, как молодой человек реагирует мгновенно.

Выйдя из машины, он решает мне помочь забраться на высокий порог, придержав за локоть. Но стоит ему дотронуться до меня, как мое тело, будто почувствовав угрозу, вытягивается в струнку и напрягается. Мышцы каменеют так, что даже ногу трудно согнуть.

— Не нужно, — дергаю рукой, — я сама.

Едва могу сдержать рвущуюся наружу панику.

— Как скажешь.

Мой затылок обдает его горячим дыханием, и меня тут же окутывает мятный аромат, погружая в прошлое.

Голова начинает кружиться от нахлынувших воспоминаний, но я, вовремя ухватившись за ручку, сильно сжимаю ее и, подтянувшись, забираюсь внутрь, отгоняя от себя его близость. И, только усевшись на сиденье, хочу захлопнуть дверь, но Глеб опережает меня, уже закрывая ее.

Я наблюдаю за ним через тонированное стекло. Сжатые плотной линией губы и немного сведенные брови говорят о том, что он раздосадован; но в глазах его абсолютная пустота.

— Все в порядке?

Вздрагиваю от голоса сестры и сразу же перевожу на нее взгляд.

— Да, — скупо отвечаю ей, — а что?

Вера смотрит на меня с раздражением, и я, наверное, догадываюсь почему. Но ответить она не успевает, так как в машину садится Глеб.

В нос снова ударяет такой любимый и давно забытый аромат, и мне резко становится тяжело дышать. Мои легкие мгновенно заполняются только им. Глаза щиплет от нахлынувших чувств. Я невольно перевожу взгляд в зеркало заднего вида, и … дыхание совсем останавливается. ОН смотрит на меня так, что хочется одновременно провалиться сквозь землю и взмыть в небеса.

Я резко одергиваю себя и мысленно вспоминаю все, из-за чего он никогда не получит моего прощения. После того, что он сделал, единственное, чего он достоин, — это моего презрения и … ненависти. Так почему же со мной не согласно исстрадавшееся сердце? Почему оно первое предает меня?

— Глеб, — врывается в наш немой разговор сестра, и я ей даже благодарна за это, потому как получается выдохнуть.

Я отвожу взгляд и утыкаюсь носом в макушку Алисы, вдыхаю ее запах. Радостная, что наконец-то мамочка обратила на нее внимание, дочка начинает лопотать и активно пробовать выбраться из кенгуру.

— Немножко потерпи, малышка, — шепчу ей тихо-тихо, — домой приедем, а там будет тебе раздолье.

Глеб выворачивает на дорогу и медленное едет по парковке.

— Ну? — слышу его голос, обращенный к Вере; украдкой наблюдаю за ними с заднего сиденья.

— Я хотела спросить, мы будем в магазин заезжать? Наде нужно сразу купить еды…

— Она поедет с нами.

— Нет! — вырывается у Веры.

А меня его слова как обух по голове стукнули.

— Ой, я хотела сказать... — тут же оправдывается сестра.

— Вер, тебя пока никто не спрашивает. Так что можешь ничего не говорить, — обрывает ее Глеб, и мне становится даже немного обидно за нее.

— Отвезите меня домой. Я устала, — прошу я.

Если Вера не имеет права голоса, то это ее дело, но на меня это не распространяется. И если сестра не хочет, чтобы я ехала к ней домой, — я не поеду. У меня все-таки есть гордость. И помыкать собой я не дам.

— Куда тебя отвезти? — саркастично интересуется Глеб. — Там голые стены и не на чем спать.

Я молчу в ответ.

— Можно надуть матрас, — тут же предлагает сестра.

Я кидаю на нее недоумевающий взгляд. Интересно, за что она меня так ненавидит?

— Вер, мозг иногда включать надо! — рявкает на нее Глеб. — Девочка, по-твоему, тоже будет спать на матрасе?

— Так там можно Колину кроватку собрать, — насупившись, отвечает сестра.

А я продолжаю хранить молчание. Обида сдавливает горло.

— Вер, я уже все сказал! Несколько дней Надя с дочкой поживут с вами, пока квартиру не приведут в должный образ.

Глава 3

— Заходи, — недовольно кидает Вера через плечо, толкая вторую входную дверь вовнутрь. Бросает сумку на пол, даже не задумываясь о том, что там могут быть хрупкие вещи.

Алиса ерзает на руках и начинает хныкать.

— Как же я устала! — стонет сестра и, не разуваясь, проходит вглубь квартиры. 

— Сейчас, моя хорошая. — Отвлекаюсь от малышки и скидываю кеды у входа.

Подхватываю брошенную Верой сумку, так как там у меня лежат пюрешки для дочки, и  прохожу вслед за сестрой.

Оглядываюсь по сторонам. От впечатляющего дизайна квартиры захватывает дух; она оказывается настолько шикарной, что я на время забываю о распрях и просто рассматриваю ту роскошь, в которой живет Вера.

— Что, нравится? — язвительным голосом интересуется сестра.

— Ну, как тебе сказать… — я делаю выразительную паузу, — … теперь я понимаю, почему ты не хотела меня сюда приглашать. Думаешь, денег теперь у тебя буду просить? Глеб тебе явно ни в чем не отказывает. Шикарно устроилась. 

Я стараюсь сдержать в голосе обиду. Мне так не повезло. Но ведь я сама сделала выбор, когда решила уехать. Я точно в тот миг понимала, что жить рядом с сестрой и Глебом не смогу. Будет слишком больно. 

— Да, не жалуюсь, — цинично отвечает Вера. — Ты проходи, что застыла. Вон стульчик детский. Можешь в нем покормить свою дочку.

Я охватываю взглядом просторную кухню; в нашей квартире она в два, а то и в три раза меньше. Подойдя к стульчику, пересаживаю в него Алису и наконец-то освобождаю вспотевшее под кенгурятником тело. Дочка тут же отзывается на мои действия, барабаня по столику кулачками.

— Ням-ням-ням! — лопочет она.

— Господи! Что же она у тебя такая шумная?! — вздыхает сестра, глядя на нас с Алисой с таким презрением, с каким смотрят на бездомных котят.

— Твой Коля, Вер, был таким же, — резко отвечаю ей, и у нее меняется лицо, превращаясь в надменную маску. — Кстати, где он? И где Соня? 

— В Караганде, — зло бросает она, — Коля в школе. Сейчас у него продленка, а Соня в яслях. 

Я удивленно смотрю на сестру. 

— Ты вернулась на работу? На фабрику? — Это известие почему-то неприятно колет по сердцу.

— Нет, — цедит сквозь зубы (и откуда в ней столько злости и агрессии?) — Глеб меня не взял. 

Вот так новость! То есть он не взял свою жену на работу? Удивительно!

— А что же так? Могла бы и подлизаться к мужу, — не глядя на Веру, комментирую я, а сама распаковываю баночку с пюре.

— Тебя не спросила, ага! — фыркает сестра. — Не стоит лезть в чужую постель, Надя. 

Я молчу, тихо посапывая. Вера права. Мне эта тема крайне неприятна. Меньше всего хочется знать, что у них происходит в интимном плане.

— Просто Глеб, когда ты уехала, сразу же привез себе секретаря-помощника из Москвы. Представляешь?! — сестру, видимо, так задевает этот факт, что она, плюнув на отношение ко мне, решает поделиться. — Я сначала думала, что это так, ненадолго. Что просто придерживает место за мной. Но … это казалось не так. Глеб меня не взял на работу.

— Соболезную тебе. Так бы ты хоть следила за ним и сразу пресекала все поползновение в сторону его… — красноречиво сделав паузу, смотрю на нее, — … ну ты поняла. Ой, извини, Вер! Я не хотела тебя обидеть! — с сарказмом в голосе отвечаю сестре.

Мне не хочется с ней ссориться, но она своим тоном просто наглым образом провоцирует меня на это.

— Какая же ты, Надь, язва! Завидуешь, что мне с Глебом повезло? Так нужно было выбирать тщательнее папашу, — она кивает на Алису. — Кто отец? Ты так и не сказала.

Девушка включает чайник и достает с полки кружки. Решила все-таки проявить любезность и напоить меня. 

— А ты мне тоже не сказала, Вер, когда ты успела стать такой стервой? Что Глеб сделал с тобой? Или твой мозг сдавила корона?

Я точно знаю, что раньше сестре нравилось рассказывать о себе, отвечая на вопросы. Интересно в ней эта черта сохранилась? 

— Глеб со мной ничего не сделал. Хотя нет. Он сделал меня счастливой, Надь! Он подарил мне и моим детям заботу и защиту. Знаешь, я наконец-то перестала считать дни до пособия и до твоей зарплаты. Да и не экономить ни на чем я тоже научилась. Глеб очень щедрый мужчина. Любит меня! Ценит! 

Я стою к Вере в профиль, поэтому сестра не может видеть, какую боль причиняет своими словами. Зато мою одиноко скатившуюся по щеке слезинку видит дочка. Я тихо шмыгаю носом. 

Он ее ценит. Здорово. Вера, наверное, этого заслуживает. Добилась этого всего. Она молодец. Видимо, так женщины завоевывают сердца мужчин. 

Одергиваю себя. Как? Как у нее это получилось? 

— Ты молодец, Вер. Я рада, что у тебя получилось завоевать Глеба. Ведь это сколько же ты приложила сил, чтобы превратить фиктивный брак в настоящий? — подавленным голосом то ли спрашиваю, то ли констатирую я. 

В любом случае ответа я не жду.

— Тебе даже и не снилось, Надя. Поэтому я не позволю никому, и даже тебе, разрушить его, — с уверенностью говорит Вера. — Глеб мой!

Глава 4

Я медленно двигаюсь вглубь квартиры. И не могу сдержать восхищения. Даже уставшая Алиса, которая висит на моей шее тяжелым грузом, больше не тянет меня книзу.

Теперь я понимаю слова соседки насчёт действий Глеба. И становятся объяснимы ее опасения по поводу того, что просто так парень столько бы в квартиру не вложил. И, зная его, мне кажется, отчасти она права. Я почему-то уверена, что молодой человек явно на что-то надеялся, раз сделал тут такой ремонт.

Алиса сжимает мою шею сильнее. И я, опустив взгляд на нее, тихо вздыхаю. Дочка спит.

С грустью заглядываю в кухню — она пустая. Даже присесть не на что. Захожу в зал, и меня пробирает нервная дрожь: посредине комнаты стоит запакованная в картон детская кроватка, а рядом с ней лежит надувной матрас.  

По ногам разливается дикая слабость. Я медленно переступаю, боясь упасть. Подхожу к обновке и тихо опускаюсь на колени, поддерживая Алису под спинку.

Непрошено на глазах наворачиваются слезы. Глеб купил это для нас?! Но зачем? 

Перекладываю дочку на руку и прижимаю к себе. 

Зачем он это сделал? Ведь у него же на лице было написано, что он раздражен моим приездом! А еще мне показалось, парень сильно расстроился, когда увидел меня с Алисой на руках. Мне трудно было разгадать его.

Но ясно одно, Глеб явно не желал пускать меня в квартиру. Если бы не соседка, преподнесшая на блюдечке мое вранье, так я бы вообще к двери близко не подошла.

Мне кажется, я теперь понимаю почему. Глеб не хотел, чтобы я знала, что это он купил кроватку. Если бы я приехала позже, я бы точно подумала, что Вера замотивировала мужа помчаться в магазин и купить все, лишь бы избавиться от нас побыстрее.

Но ведь я точно знаю, что сестра еще не в курсе, что меня нет в квартире, а Глеб был уверен в том, что я с ней. Тогда для меня вопрос остается снова открытым. Зачем Глеб это сделал для меня? Может, у него проснулась совесть? Хотя вряд ли у таких, как он, она есть. Возможно, тоже хотел, чтобы я побыстрее покинула их любовное гнездышко? Этот вариант подходит больше всего.

Грудь сдавливает застрявший выдох разочарования. Не нужно строить пустых мечтаний и лишних иллюзий на счет Глеба. Он мне чужой. Он тот, кто предал меня и выкинул из своей жизни два года назад, о чем, как я сейчас вижу, ни капли не пожалел.

Видимо, как и для Димы с Верой, я здесь тоже являюсь помехой.

Отбросив в сторону крышку картона, достаю матрас и комплект белья. 

Смотрю на кроватку. Да она стоит чуть меньше, чем у меня сейчас лежит в сумке! Я не смогу Глебу столько отдать! Мысленно ругаюсь на него. Он так сделал, чтобы я чувствовала себя ему обязанной? Не дождется!

С усилием поднимаюсь на ноги. Сонная Алиса обмякла на моих руках и теперь по ощущениям весит примерно в два раза больше. Я иду к двери и, подхватив сумку, возвращаюсь обратно. Стаскиваю в сторону матрасик и, достав из сумки пеленку, расстилаю ее поверх защитной клеенки. И только теперь кладу на матрасик Алису. Дочка, недовольная тем, что ее потревожили, приоткрывает глазки, но, увидев меня рядом, снова засыпает. Я с облегчением выдыхаю. Что ж, теперь смогу спокойно разобрать то, что оставил Глеб.

Но стоит мне начать распаковывать надувной матрас, как раздается звонок в дверь.

— Черт! — бурчу под нос и, вскочив на ноги, бегу открывать. 

Звук оказывается таким громким и навязчивым, что он вот-вот разбудит Алису. Кого там принесло? Наверное, это соседка тетя Лиля все не успокоится, пока не вручит мне тот пакет!

Я, не взглянув в глазок, распахиваю дверь, и меня в который раз от неожиданности хватает нервный паралич.

— Ты знаешь, так и недолго меня в могилу свести. Будешь тогда дочку сам воспитывать! — говорю, и, увидев, как вытягивается лицо Глеба, понимаю, где ошиблась. 

Меня пробирает крупная дрожь.

— Мою дочку, Глеб, — быстро уточняю.

Мы несколько минут стоим, уставившись друг на друга.  

— Пустишь? — хрипло спрашивает он.

Я сверлю его глазами, а Глеб смотрит на меня немигающим, проницательным взглядом. 

И я сдаюсь. Не знаю почему! Это выше моих сил и моего понимания! Просто, как будто под гипнозом, отступаю в сторону, пропуская его внутрь.

Закрывая дверь, прижимаюсь к ней спиной, потому как Глеб поворачивается ко мне лицом и делает шаг в мою сторону. Потом еще один... И еще…

Нависает надо мной... Расставляет руки по обе стороны от моей головы и наклоняется к моему лицу так близко, что могу увидеть все крошечные морщинки вокруг его глаз.

— Ты, правда, вдова? — его голос такой низкий, что его вибрация волной отдается в моем теле.

У меня перехватывает дыхание, и я ничего не могу сказать.

— Отвечай! — требовательно выдыхает в губы, обжигая горячим дыханием.

Я сильно зажмуриваю глаза.

— Нет, — срывается с моих губ полустон-полушепот.

По моей коже проходится легкий морозец. До сознания медленно доходит, что парень отстранился слишком резко. Это бьет по самолюбию, однако.

Глава 5

Ночью спала просто ужасно. Несмотря на дикую усталость, да еще и нервное истощение от событий прошлого дня, заснуть мне удалось далеко не сразу. 

Во-первых, как я и ожидала Алиса проснулась в тот момент,когда я готова была вот-вот провалиться в сон. 

Переместившись с дочкой на надувной матрас, развлекала Алису добрых минут сорок, прежде чем она снова заснула.

И как я уже успела отметить: чем малышка становилась старше, тем больше с ней было хлопот. Теперь понятно, отчего в последнее время на лице тети Вари: у которой я снимала комнату, – все чаще видела следы усталости, когда возвращалась домой с работы. 

Женщине на прямую мне было видимо неудобно сказать, что ей тяжело, а я погрузившись в рабочую атмосферу, ничего не замечала вокруг. А в выходные была только рада, понянчиться с дочкой.

Во-вторых, у меня от надувного матраса все тело болело и ломило.

Стараясь не разбудить дочку, перекатилась ближе к краю и встав с матраса, направилась на кухню.

Жуть, как хотелось выпить горячего чаю, но у меня кроме воды ничего не было. Чайник я не догадалась вчера в попыхах купить. Налив стакан воды, достала телефон. Включила. На экране высветился пропущенный звонок от моей Варвары. 

Сразу же набираю обратный вызов. В Новосибирске уже одиннадцать утра. Значит тетя Варя ждем моего звонка. Волнуется.

– Тетя Варя, здравствуй, – полушепотом отвечаю женщине.

– Наденька, дорогая, ну как вы там? Как тебя встретила сестра? Как отреагировала на Алису? 

Я втянула в себя побольше воздуха. 

Придется соврать тети Вари, что все у меня с Верой так, как мы с ней и рассчитывали. Что сестра встретила меня с радостью и на время пока я буду решать свои проблемы, заберет Алису к себе.

– Все хорошо, моя дорогая, – голос срывается на вранье, – Вера была безумно рада. Вру: иначе изведется вся. 

– Ну, и слава Богу, деточка. Я так рада, что твоя Верочка все поняла…

– Нет, тетя Варя. Я Вере не сказала, кто отец ребенка. 

– Почему? Что-то не так? – встревоженным голосом спрашивает женщина.

– Потому что Вера за ним замужем до сих пор, – ответила ей.

В трубке повисло молчание.

Но мне и не нужно было ничего слышать, я знала о чем думает моя Варвара. Я думала вчера о том же, когда увидела Веру с Глебом: “Не может, быть” – пронеслось первое в голове, а следом все стало и вовсе запутанно. 

Но пока я не разобралась сама, тете Варе незачем знать, что здесь происходит.

– То есть ты ему ничего не сказала? 

– Нет, тетя Варя. Пока нет,  – произношу тихо, – но что мы все обо мне тетя Варя. Ты расскажи, как там у тебя? Что происходит? Никто к тебе не приходил больше?

– Этих головорезов не видела Надь. Мне кажется они каким-то образом пронюхали, что ты уехала. Сегодня из дому пока не выходила. Но на парковке еще с ночи, стоит какой-то черный автомобиль: большой, тонированный. Точно бандитский, – зашептала она мне в трубку.

– Чертова стерва. Решила взять измором? Но у нее ничего не получится, – твердо отвечаю женщине, – ты потерпи немножко, теть Варь. Я как устрою Алису, сразу вернусь. И тогда Елене Андреевне, будет точно не поздоровится.

– Надюш, ты за меня не переживай. Я буду ждать сколько нужно. Да и если бы не я, ты бы никогда не вляпалась в эту чудовищную историю, – плаксиво проговорила женщина.

Возможно, – подумала про себя. Если бы не моя Варвара, я бы никогда не устроилась на работать к самому влиятельному бизнесмену Новосибирска. И не познакомилась с его деловой партнершей Еленой Андреевной, которая по чистой случайности захотела подсидеть его, подсунув через меня, моему Боссу, какие-то фальшивые документы. А моя интуиция в тот день как назло молчала, собака. Оттого я и допустила фатальную для меня ошибку. И как только о ней стало известно Боссу, мне пришлось бежать. Потому как под угрой оказалась не только моя жизнь, но и жизнь моей дочки.

– Тетя Варя, не смей себя винить. Слышишь. Ты для меня сделала-то, что я никогда не забуду.

“Перед глазами мелькнула картинка: я заплаканная, в чужом незнакомом городе. До сих пор спрашиваю себя, почему выбрала Новосибирск? И до сих пор не дам на него точного ответа. Видимо судьбой мне была предначертана роковая встреча с мое Варварой. Помню, как моего плеча легко коснулись и я вздрогнув подняла взгляд. – Ты потерялась? – спросила меня как будто маленькую. Я рассмеялась. – Что вы?! Нет, конечно, – качнула головой. – А что тогда ты плачешь? – женщина присела рядышком со мной. – Я не плачу, – отрицаю. – А твои слезы, говорят о другом, – нежно улыбается она… Вот так и произошло наше знакомство. Слово за слово и я уже через полчаса рыдала на плече моей Варвары. Посвятив ее во все свои горести и беды. Женщина позвала меня жить к себе сразу же. Но спустя время я поняла, почему она это сделала. Моя Варвара испугалась, что я могу наделать глупостей и избавиться от неродившегося ребенка. Но смогла бы я сделать это тогда? Незнаю. Только оказавшись рядом с Варварой, которая окружила меня заботой и любовью, я поняла, что смогу справится со всеми трудностями, которые мне уготовила судьба. Но спустя год, я поняла, что трудности бывают разными.”

Глава 6

Возвращаюсь в квартиру, только убедившись, что лифт доехал до низу.

Открываю дверь. Сжимаю челюсть. Вера совсем охерела! Вижу, как она отскакивает в сторону, жмется к стене.

— Глеб. Я правда не хотела! — начинает выламывать пальцы Вера. — Я даже не знаю, что на меня нашло. Но… я не хотела, правда!

Вмиг оказываюсь перед ней, хватаю ее руки и дергаю их вниз. Это наигранное смущение бесит!

— Перестань вести себя так! — рычу ей в лицо.

— Как? — спрашивает Вера, невинно хлопая ресницами.

— Как дрянь последняя! Она же твоя сестра! Что ты на нее кидаешься? Она что-то тебе сделала? Что за цирк ты устроила?! Ты хоть понимаешь, что напугала Алису? 

Стоит упомянуть про девочку, как Вера тут же вся подбирается и, скрестив руки на груди, ядовито интересуется:

— А что ты так о ней печешься, Глеб? Тебе что, Сони мало?

— При чем здесь вообще она? — дергаю бровью вверх. — У Сони есть отец…

— Отцом является тот, кто воспитывает, Глеб, — тут же перебивает меня девушка.

— Послушай меня, Верунь. Мне кажется, ты перегибаешь палку. Переигрываешь, — подсказываю я.

— Ничего я не перегибаю! — злится Вера и, обогнув меня, проходит в зал. — Вот, смотри, это кто все накупил? Ты? — Она указывает на покупки. — Почему покупаешь все это ты, Глеб, а не отец Алисы? Или ты думаешь, я не заметила, как Надя по приезде сразу начала строить из себя жертву? Ты разве не понимаешь, что она нацелилась на тебя? Хочет тебя забрать у меня?

Вера подходит ко мне вплотную, встает на носочки. Заглядывает в глаза.

— Глеб, ты теперь бросишь меня?

Я кладу руки ей на плечи, отстраняюсь.

— Вер, я еще ничего не решил.

— А как же Соня, Глеб? — хрипло спрашивает девушка. — Она же считает тебя своим отцом! А как же я? Кто о нас будет заботиться?!

Твою мать! Только не это.

— Вер, ты знала, что это рано или поздно закончится, — скупо отвечаю ей, поворачиваюсь спиной. Не хочу видеть это наивно-детское лицо с огромными слезящимися глазами. Меня это уже не трогает. 

— Я надеялась, что ты привык ко мне.

Чувствую, как девушка подходит и обнимает меня сзади.

— Вер, — медленно выдыхаю и расцепляю ее холодные пальцы, — ты делаешь хуже только себе. Все давно в прошлом. Да и о какой привычке ты говоришь? Я с тобой до сих пор нянчусь только из-за Сони! Если бы не этот гребаный диагноз…  

Замолкаю. Обижать Верку не хочется. Не она виновата в том, что, когда Надя неожиданно свалили по-тихому, я нервы все растратил в попытках найти ее. 

— Глеб. Я же все понимаю. Она один раз тебя предала. Разве хочешь еще раз? — Этот вкрадчивый голос въедается в мозг, пронзает его так остро, словно шипы.

— Все это в прошлом, Вер. И я больше не хочу вспоминать о том времени. Понятно?

Снова начинаю злиться. Зачем напоминать о том, что я с таким трудом похоронил под пеплом лет?

— Тогда зачем ты здесь, Глеб? — не отступает Вера. — Надька этого не стоит. Притащила вон в подоле! Не особо верной-то тебе была. Залетела, видимо, от босса своего и приперлась домой, когда тот ее к черту послал вместе с приплодом!

— Заткнись, Вера!

Хватаю ее за хрупкую шею и сжимаю...

Через секунду прихожу. Сам не ожидал, что могу быть настолько груб.

— Не говори так, поняла?! — рычу на нее.

— А что, Глеб, давай, задуши меня или ударь, если хочешь! — Из глаз девушки льются слезы. — Сделай уже хоть что-то! Покажи, что не безразлична тебе!

Эти жалкие попытки вызвать во мне эмоции только еще больше отталкивают. Неожиданно для самого себя понимаю, что с появлением Нади Вера меня начинает раздражать. Ее навязчивость становится до невыносимого обременительной.

Разжимаю пальцы, отступаю на шаг. 

— Собирайся, отвезу тебя домой, — коротко бросаю и прохожу к выходу. — И чтобы больше возле Нади и Алисы не видел тебя. 

Слышу, как Вера начинает дышать чаще.

— Значит, ты решил бросить меня?! — истерично вопит она и вцепляется мне в руку. — Решил?! Ну, говори! 

— Решил, Вер! — Сбрасываю ее руку с себя.

— Какой же ты подонок, Глеб! Я столько на тебя времени потратила! Столько из-за тебя слез пролила! А ты вот так со мной! Как с котенком. Вышвырнул, когда стала не нужна! 

— Не переигрывай. У нас с тобой брачный договор. Там все четко прописано. — Мой голос холоден и сух, чтобы она поняла, что все ее старания бесполезны.

— Да к черту пошел этот договор! Разве у тебя совсем нигде ничего не екает? — истерит девушка.

— Нет, Вер. Уже нет. — Открываю дверь и киваю головой. — Пошли.

— Дрянь! Ненавижу ее! Ну, ничего, Глеб. Я терпеливая. Веришь? — Останавливается напротив и заглядывает мне в глаза. — Я подожду, когда она снова наставит тебе рога и ты прибежишь ко мне…

Глава 7

Смотрю, как у Глеба вытягивается лицо после моих слов; он на несколько секунд задумывается над услышанным. Его взгляд неожиданно меняется: он становится холодным и отстраненным. 

— Идёт. Самое главное, чтобы ты из-за обид на меня не делала дочери хуже. — Парень резко разворачивается, выходит в коридор и оттуда уже командует: — Собирай вещи, а я пока коляску спущу и ходунки. Знал же, что не нужно было тебя оставлять. Теперь этот говнюк от тебя не отстанет.

— Игнат мне не желает зла. Можешь не распаляться, Глеб. И не тебе мне указывать, с кем общаться, а с кем нет! — возмущенно бросаю ему в спину. — Я девочка взрослая, сама решу.

Вижу, как он замирает на месте. Вижу, как плечи его напрягаются. И чувствую, что вот-вот он повернется ко мне, и с его языка точно сорвется какая-нибудь колкость…

Но нет, мои ожидания не оправдываются. Глеб спустя секундную заминку начинает собирать коляску. За ней следом идут ходунки. Равнодушно говорит, не поднимая головы.

— Я через пять минут поднимусь. Будь готова.

Передергиваю плечами. 

Я знаю, что делаю все правильно. Не подпускать к себе Глеба близко — это верное решение. Пока достаточно того, что я рассказала ему про Алису. Теперь мне просить помощи придется только у него. Вере не доверю дочку это точно…

Вдруг грудь заполняет необъяснимое чувство тревоги. В воспаленном мозгу возникает вопрос: а можно ли положиться на Глеба? Его настойчивость меня пугает. Он только узнал о дочери и сразу начал диктовать свои условия.  

Вдруг узнав о моих проблемах, он решит, что я плохая мать? А что если пока я буду решать вопросы и доказывать свою невиновность о непричастности к махинации в Новосибирске, Глеб попытается каким-то образом отнять у меня Алису? Кто знает, что у него в голове?

Да и с боссом Борисом Ивановичем, все очень непонятно. Он вроде мужчина разумный, но как поведет себя, если явлюсь к нему с объяснениями, не знаю. Поверит ли мне на слово, без доказательств, в то, что не я, а его партнерша хотела присвоить часть капитала себе?

Тугой ком паники застревает в горле. Мне кажется, что еще чуть-чуть, и мир расколется, уйдет из-под ног, и я останусь парить в пространстве. На душе стало невыносимо одиноко! Хорошо, что Глеб вышел и не видит моего состояния. Он не должен догадаться, насколько я уязвима сейчас. 

Мне нужно обо всем подумать. И самое время уже начать искать того человека, которому смогу доверить Алису. Я уже и так на целых два дня выпала из обзора бритоголовых бандитов, которых подослала Елена Андреевна, для слежки за мной. Боюсь, как бы не начали они действовать…

— Надь, ты собралась?

Вздрогнув от неожиданности, смотрю на Глеба.

— Да, сейчас!

Начинаю суетливо бегать по комнате, собирая детские вещи. Меня так подгрузили мысли о том, как мне действовать дальше, что выпала на некоторое время из реальности. И вот теперь приходится носиться, будто у меня пропеллер за спиной!

— Я же просил собираться, — раздраженно говорит Глеб. Наверное, наблюдая за мной, он закатил глаза. — Мне, между прочим, еще нужно себе ночлег найти. Из-за твоей прихоти, — недовольно бормочет он уже тише.

— Извини, Глеб. Ты сам предложил, я не навязывалась. Да и вообще, зачем что-то искать, мог бы и здесь переночевать. — Мне бы помолчать, а я зачем-то продолжаю говорить: — На матрасе пару дней вполне можно переспать.

— Спасибо за совет, Надя, — бесцветным голосом отвечает парень.

Я искоса бросаю на него взгляд; интересные в нем произошли перемены за десять минут. Может, что-то случилось?

— Обращайся, если нужно. Чем смогу, помогу, — бросила ему в ответ. 

— Давай я понесу сумку, а ты возьмешь Алису. Не хочу, чтобы она вдруг испугалась, если проснется и увидит незнакомое лицо. — Глеб, протянув руку, забирает ношу.

Он выглядит отстраненным. Мне показалось, что в его глазах скользнуло разочарование, но ведь это мне могло привидеться, тем более он на меня так и не взглянул.

Да и в чем он мог разочароваться так быстро? Если только ему никто не позвонил…Может, Вера? Сестра вряд ли успокоится и так быстро сдаться. Она теперь чувствует во мне угрозу номер один.

— У тебя все нормально?

— А ты как думаешь, Надя? — Глеб резко останавливается прямо на выходе из-за зала, и я, не ожидая такого поворота, налетаю на него с размаху.

— Ну что ж такое! — растираю ушибленный лоб ладонью. — Ты хоть бы предупреждал, что хочешь остановиться, ˗˗ недовольно бормочу под нос  и тут же отшатываюсь от парня, когда тот стремительно поворачивается ко мне лицом и впивается в меня, горящим взглядом.

Чувствую, что от переполняющего волнения, меня начинает потряхивать.

— Ты знаешь, Надя. Я сегодня уже от одной полоумной наслушался. Так что давай обойдемся без лишних слов, — цедит сквозь зубы Глеб. — Будь любезна, сделай это как можно быстрее, то о чем прошу. Иначе не ручаюсь за свой самоконтроль. 

Я сжимаю челюсти. Смотрю на него сердито. 

— Глеб, ты чего злишься? Я вообще-то и дома могу остаться, раз ты так раздражен. Я не знаю, что там у вас происходит с Верой, но на меня не нужно выливать негатив. Я не заслужила этого! — отвечаю парню в таком же тоне. 

Глава 8

— Ну, вот ваши бумаги, Глеб Андреевич. — Юрист отдает мне проект соглашения о расторжении брачного договора.

Я убираю файл в папку. Довольный быстрым исходом дела, поднимаюсь с кресла и протягиваю руку на прощание.

— Спасибо, Лев Александрович, за оперативность и за понимание.  

— Да всегда пожалуйста, Глеб Андреевич! Я тебя уже и так заждался, если честно, — улыбается юрист. — Год назад еще ждал, а ты только созрел. Или решил продолжить без этой бумаги? — кивает на папку с документами.

Я, секунду помолчав, все же решаюсь ответить. Лавров — это тот человек, которому можно доверить все и даже больше. Все наши сделки, юридическое сопровождение — все проходит через него. Поэтому этот брачный контракт, что мы заключили с Верой, был для него не тайной.

— Ты прав, Лев Александрович, я немного подвис в этом состоянии, но надо выбираться. Надеюсь, проблем не будет. Еще в ЗАГС нужно заехать, на развод бумажку написать.

— Насчет этого даже не заморачивайся, Глеб Андреевич. Если нужно, могу позвонить, сделают все в лучшем виде при условии, что у вас там не наплодились общие дети…

— Да нет, конечно, ты что такое говоришь?! — мысленно содрогнувшись, с улыбкой отмахиваюсь от мужчины.

— Ну, вот и отлично. Мнение супруги тебя, я так понимаю, не сильно волнует. В суд подать может? — вскидывает бровь Лев Александрович.

Судя по последним высказываниям Веры, я понимаю, что она может подать куда угодно, и просто так мне от нее отделаться не получится. Но вслух лишь уклончиво произношу:

— Я думаю, там будет все сложно.

— Значит, зря ты задерживался, Глеб Андреевич. Видать, девке-то понравилось за твоей благополучной спиной.

— Думаю, да. 

— Я тебя понял, — кивает юрист, а сам, уже уткнувшись в записную книгу, начинает там что-то активно искать. — Но ты не расстраивайся. Свободу мы тебе вернем, да и капиталы твои не пострадают.

— Я в тебя верю, Лев Александрович!

Подхватываю папку, в которой, кроме соглашения о расторжении брака, у меня лежит в файле распечатанный результат ДНК и выхожу из кабинета Лаврова. Размашистым шагом направляюсь к выходу. Усаживаюсь в любимый внедорожник, выезжаю с парковки и, оказавшись на основном шоссе, мчусь в сторону Королева. Надеюсь, Вера отреагирует адекватно на наш развод.

Дорога кажется бесконечной. В разрешенных местах я еду на максимальной скорости, но из-за пробок время в пути увеличивается с возрастающей прогрессией.

В голове то  и дело вплывает разговор с Надей. Она сильно обижена на меня,  и вряд ли ее в этом можно винить. Да еще я с этим тестом ДНК — нахрен бы он мне сдался! — но… не могу перебороть себя. Внутри  ерзает гребаный червь сомнения. Я должен сделать все, чтобы начать отношения с Надей с чистого листа и больше никогда не возвращаться к этому вопросу.

Смотрю на экран телефона, и неожиданно в пальцах начинает зудеть желание включить приложение домашнего видеонаблюдения. Мне до жути хочется глянуть, что там делает Надя. Стало ли ей интересно, как я живу, чем дышу? И если да… то девочка попала. Тогда она уже от меня не отвертится, а все ее «фи» будут лукавством.

Тянусь пальцем в экран, когда тот внезапно оживает: на экране появляется фотография Веры. Несколько секунд раздумья, и я принимаю вызов.

— Глеб! — слышу всхлип в трубке.

— Что случилось? — Чувствую, как в груди неприятно печет.

— Глеб, я в растерянности! Не знаю, что делать! Сонечка упала и разбила лоб. Сказали, нужно везти ее к врачу. Глеб! — причитает Вера, часто дыша в трубку.

«Твою … мать!» — раздраженно восклицаю про себя, разумом понимая, что просто так эта женщина меня точно не отпустит: привыкла к тому, что все проблемы решаются за нее. И в этом я виноват сам.

— Ты скорую вызвала? — сухо спрашиваю у нее.

— Да. Они сейчас приедут. Мы с Соней в детском саду. У нее все лицо в крови. Господи, Глеб, это так страшно! У меня все валится из рук! — визгливо произносит Вера.

— Я постараюсь успеть. Если скорая приедет раньше, наберешь. Я подъеду в больницу. — Отключаюсь прежде, чем получаю ответ.

Взглядом скольжу по папке на водительском сиденье. Видимо, сама судьба против того, чтобы Вера сегодня узнала неприятные для нее новости!  

Как и думал, в детский сад я не успеваю: скорая забрала Соню раньше. Когда  узнаю, в какую больницу ее увезли, направляюсь туда сразу же. 

Спустя двадцать минут я уже сижу под дверьми хирургического кабинета, где находятся Вера с Соней.

Вот что я слышу у стойки администратора: малышка неудачно оступилась, ударилась об угол стола и рассекла лоб. Ничего криминального, но мамочка-паникерша, конечно же, из этого подняла переполох. М-да, это очень похоже на Веру, но она мать, ей виднее.

— А вот и дядя Глеб! — Выдергивает меня из размышлений голос Веры, и я резко поворачиваюсь к ней лицом.

Первое, что бросается в глаза — так это кусок лейкопластыря, прикрепленный на половину лба Сони, и ее заплаканные глазки.

— Иди ко мне, моя хорошая!

Глава 9

Подскакиваю на кровати от того, что мне в голову настойчиво лезут посторонние голоса. От испуга по спине ползают колючие мурашки. 

Опускаю ноги на пол, прислушиваюсь. За дверью и правда голоса. А один из них я знаю очень хорошо. Не помню имя, но это друг Глеба.

Меня прошибает пот. Оглядываюсь через плечо: Алиса, мерно посасывая соску, спит.

Я, затаив дыхание, приоткрываю маленькую щелочку в двери и выглядываю наружу.

Что они тут делают? Может, нужно позвонить Глебу? Спросить? 

Но развернувшаяся передо мной картина отвечает сразу на все вопросы и расставляет все по местам, удерживая Глеба под мышки, двое друзей пытаются разуть совсем не державшееся на ногах тело. 

У меня в груди тут же вспыхивают досада и злость. Я решительно выхожу из спальни и плотно прикрываю за собой дверь. 

 —  Здрасти,  —  сдерживая раздражение, кидаю парням.

Те, повернув голову в мою сторону, замирают, уставившись на меня в недоумении.

 —  Эм, и тебе не хворать,  —  выпрямляется тот, что сидел на корточках и снимал ботинки Глебу.  —  Я что-то не припомню, а разве Глеб говорил, что она здесь?  —  обращается он ко второму.

 —  Да я не припомню,  —  пожимает тот плечами.

 —  Слушай.  —  Первый снова поворачивается ко мне. —  А что ты тут делаешь? 

Скрещиваю руки на груди, насупившись.

 —  Как видишь, живу. А разве он,  —  киваю на Глеба, —  вам не сказал, что сегодня ночует в другом месте? Зачем вы его приперли сюда? Да еще и в таком состоянии? 

Я откровенно начинаю злиться. Даже представить себе не могла, что мне придется ночевать с пьяным Глебом под одной крышей!  Я на это не подписывалась.

 —  Кир, сам справишься?  —  не обращая внимания на меня, спрашивает второй.

 —  А то, не в первый же раз. Ты куда?  

 —  А я профбеседу хочу кое с кем провести,  —  отвечает он.

И в тот же миг оказывается рядом со мной. Я даже глазом моргнуть не успеваю, так он это сделал быстро. Видимо, еще не до конца проснулась.

Но, когда вижу парня вблизи, узнаю в нем того самого Тимофея.

 —  Что тебе?  —  Икнув, вжимаюсь в стену.

 —  Пойдем, хочу поговорить с тобой.

Парень сжимает мой локоть и тащит на кухню.

 —  Эй, полегче! — возмущаюсь я, буксуя ногами.

 —  Ребенок, как я понимаю, тоже здесь? 

Я молча перебираю ногами, оставляя его вопрос без ответа. Но, как только мы оказываемся на кухне, а Тимофей закрывает за спиной дверь, тут же, ожесточившись, встаю в позу.

 —  А тебе то что? Какое тебе дело до этого?  —  сжимаю челюсть, цежу сквозь зубы.

 —  Мне как раз до этого есть самое прямое дело. Ты зачем вернулась, Наденька? Чего ему мозги пудришь? Глебу и сестры твоей достаточно, слава Богу, ума хватило наконец-то послать ее нахер!  —  В его голосе чувствуется пренебрежение и даже скорее презрение. Тимофей достает из-за спины свернутую в трубку папку и кидает ее на стол.  —  Видимо, за ум взялся, а тут ты появилась. Не лезь к нему, девочка,  —  предупреждает он.

Я судорожно глотаю воздух от обиды. Тимофей уже один раз послужил раздором в наших отношениях. Больше я ему не позволю этого сделать. И теперь я не поведусь на его провокационные слова! Если Глеб захочет, чтобы я ушла, пусть мне сам об этом скажет.

 —  Так, может, у друга своего спросишь, кто к кому лезет?  —  выпячиваю упрямо вперед подбородок.  —  Я его не трогала. И даже в мыслях не было общаться с ним. Так что не делай поспешных выводов, Тимофей.

Парень прожигает меня взглядом.

Мне становится до жути страшно, когда он внезапно начинает наступать на меня.

 —  Не подходи.  —  Осторожно делаю несколько шагов назад, прячась за стол.

 —  Лучше отвали от него, малая. По-хорошему прошу.  —  Тимофей упирается в стол и, облокотившись об него, припечатывает к полу требовательным взглядом. 

—  Или запугиваешь?  

Меня пробирает озноб, и я обхватываю себя за плечи ладонями.

 —  У тебя связь между мозгом и языком присутствует?  —  язвит он. —  Думай, что говоришь!  

Он разворачивается и идет к выходу, но, задержавшись на пороге, поворачивается ко мне снова лицом.

 —  И подумай еще над тем, что тебе придется оставить Глеба в покое. У нас на носу большой проект, и он должен вложиться в него на все сто процентов. А ты и твой ребенок  —  для нас помеха. Усвоила, малая? Так что сделай нам всем милость. Свали в туман.

После этих слов Тимофей выходит, а я так и остаюсь стоять неподвижно, будто вросла ногами в пол. Обида, боль от несправедливости сказанных им слов: все внутри смешалось в отравляющий душу коктейль. 

Лишь только когда снова слышу громкие голоса в коридоре, сбрасываю с себя оцепенение и, подойдя к дверному проему, прислоняюсь к стене.

— Что ты там ей сказал? — это говорит Кирилл.

— Правду, — отмахивается Тимофей. 

По их отдаляющимся голосам я прихожу к выводу, что они уже возле входной двери.

— Не переборщил? — уточняет Кирилл.

— А даже если и так, что с того?

— Второго раза нам Глеб не простит. Серьезно тебе говорю. Надеюсь, такого дерьма, как в прошлый раз, больше не повторится.

За парнями захлопывается дверь, и я наконец-то облегченно вздыхаю. Этот Тимофей просто откровенный козел! 

И если я раньше думала, что люди меняются… то Тимофей — явное доказательство того, что люди действительно меняются, только в худшую сторону.

С досады ударяю ладонью о стену. Завтра же выскажу Глебу все, что он заслуживает. Сам сказал, что ему нужно два дня, чтобы разобраться с делами в моей квартире, а вместо этого напился до свинячего состояния.

От переживаний пересохло в горле. Я, развернувшись на пятках, подхожу к фильтру, наливаю стакан воды и нечаянно цепляюсь взглядом за папку на столе, которую бросил Тимофей.

Что он там сказал? Что Глеб за ум взялся? 

Выпиваю стакан воды залпом и медленно подхожу к столу, затаив дыхание… В голове мелькает мысль, что, возможно, мне не стоит лезть туда, куда не просят, но она тут же пропадает, когда, открыв первую страницу, вижу слово «расторжение».

Глава 10

Так хреново мне, по-моему, еще никогда не было.

Хотя как давно я так пил?! И не вспомнить даже.

Оторвать чугунную голову от подушки получается только после несколько неудачных попыток. Шум в ушах и гул в черепной коробке никак не дают сосредоточиться и вспомнить, что произошло минувшей ночью.

Но мне ясно только одно: я нахожусь сейчас там, где не должен был. Я обещал Наде и не сдержал своего обещания.

Путь в ванную мне кажется дорогой в ад. Вертолеты перед глазами крутят своими лопастями, не переставая. И если это не прекратится сейчас же, то моему желудку придется не сладко.

Залезаю под контрастный душ сразу же, как только мне удается переступить порог в ванной. Прохладная вода бодрит. Горячая заставляет напрячься. 

Только спустя двадцать минут я немного прихожу в себя. Выбираюсь из душа, подхватываю с тумбы шорты, натягиваю их  и направляюсь на кухню. Сейчас мне нужна минералка и … объяснение с Надей. 

По дороге заглядываю к девочкам в спальню, которая оказывается пустой, но по звукам, доносящимся из кухни, я сразу догадываюсь, где они есть. 

Но каким же оказывается мое удивление, когда вижу там домработницу, которая раскладывает что-то в ящиках.

— Доброе утро, Мария Ивановна, — здороваюсь на пути к холодильнику.

— Ой, Глеб Андреич, здравствуйте! — Женщина на несколько секунд задерживает на мне взгляд, и я мгновенно жалею о том, что не натянул на себя футболку.

Но, как только она понимает, что я заметил ее внимание, тут же смущается и отводит глаза.

А я в свою очередь открываю дверцу холодильника и наслаждаюсь прохладой некоторое время. Достаю минералку и, не задерживаясь на кухне, покидаю ее.

Черт! Куда делась Надя? Обвожу взглядом холл. Коляска на месте. Ходунки тоже притаились в углу, так куда же она могла деться?

Надо было бы спросить у домработницы, но смущать женщину своим видом мне не хочется, поэтому поочередно открываю одну за другой двери квартиры, заглядывая внутрь.

             Надя с Алисой оказываются там, куда доступ посторонним строго запрещен.  

Захожу в комнату. Плотно закрываю дверь за спиной. Я думал, что меня разорвет на части от ярости: ведь Надя ступила туда, куда ей никто не разрешал, но... видя, как девушка осторожничает с растениями и не позволяет Алисе устроить разгром в оранжерее, у меня, наоборот, в груди разливается тепло, которое просачивается в кровь, растекается жаром по венам.

Я стою и наблюдаю за Надей до тех пор, пока она меня не замечает. И, как только наши взгляды цепляются друг за друга, с ее лица тут же сходит безмятежность и веселье, сменяясь на тревогу и мрачность. Взгляд становится подозрительным.

Я делаю шаг в сторону девушки, а она, подхватив Алису на руки, направляется ко мне и выходит из стеклянных дверей прежде, чем мне удается дойти до них.

— Привет, — натягиваю на губы улыбку.

— Привет, — бурчит под нос Надя; настроение у нее явно паршивое, впрочем, как и у меня. 

— Я вижу, вы облюбовали мое потайное убежище? — добродушно говорю я, зажимая под мышкой бутылку с минералкой.

— А нам другого ничего не остается делать, Глеб, — забавно морщится девушка. — Почему ты меня не предупредил, что у тебя есть домработница? 

— Извини, Надь. Забыл, — честно признаюсь ей. — Вылетело совсем из головы. Да и Мария Ивановна только три раза в неделю приходит. А сегодня, видимо, тот самый день. Обычно я вообще с ней не сталкиваюсь.

— А я столкнулась сегодня, представь.

Наезды с утра не радуют, а только портят все больше настроение.

— Надь, ну не придирайся. Бывает. Да и что тебе сделала плохого Мария Ивановна? Она тетка мировая! 

— Но явно не с чужими людьми. Ну, да Бог с ней. Все уже. Проехали, — дерзко отвечает она. Я уже хотел выдохнуть с облегчением, когда Надя грубо произносит: — У меня к тебе другой вопрос, Глеб. Какого черта ты здесь делаешь? Ты же обещал, что поживешь отдельно от нас. Зачем притащился? 

Такой агрессии в свой адрес от Нади не ожидал. Я вроде бы ей ничего плохого не делал? Чего она так завелась?

Внимательнее приглядываюсь к девушке. Да нет, все у нее на месте. Значит, не трогал ее. Правда, у нее небольшие круги под глазами. Не выспалась, наверное.

— Надь. Ты обороты сбавь. Все-таки на руках ребенок. Да и растения негатива не любят. Испортишь мне тут всю атмосферу. Как потом возмещать будешь? — иронично замечаю я, вкладывая, конечно, определенную долю шутки.

— Глеб, не смешно, — кривит губы в улыбке. — Ты чего добиваешься вот этим всем? 

Она охватывает взглядом меня всего. И я, признаться честно, снова жалею, что не надел футболку. Кожа горит под ее пристальным взглядом, и мне становится не по себе.

— Слушай, Надь. Давай сделаем так. Ты сейчас с Алисой пойдешь к себе в спальню. А я к себе. Через десять минут мы встретимся на кухне и все обсудим. Я, если честно, плохо соображаю, что с тобой случилось. Вот как раз у тебя будет повод все мне и высказать, но… — поднимаю палец вверх, прежде чем Надя успевает возразить, — … но для начала я хочу немного побыть один и прийти в себя. После такой тебя мне немного не по себе.  

Глава 11

Телефонная трель раздается сразу же, как только подключаю гаджет к зарядному устройству, оживив его. Принимаю вызов на громкой связи, одновременно выкручиваю руль, выезжая с подземной парковки.

— Глеб Андреевич, здрасте! — Голос охранника с фабрики взволнован, и мне это не нравится.

— И тебе здравия, Иван Макарович. Что-то произошло, раз ты мне в такую рань звонишь? 

Мельком смотрю на часы. Половина одиннадцатого, черт бы побрал вчерашнюю попойку! Я ничего не успеваю! 

— Ага, случилось, Глеб Андреевич. Я вам пытаюсь еще с зари дозвониться, а вы трубку не берете, — частит мужчина.

— Не суетись, Иван Макарович, что там у тебя? — Я с досадой сжимаю руль и, вместо того чтобы ехать в головной офис к пацанам, разворачиваю тачку и мчусь на фабрику. 

— Тут ночью пытались поджечь фабрику… — мямлит подчиненный. У меня сердце пропускает удар, делает кульбит и начинает прыгать в груди как будто на сумасшедшем аттракционе.

— Что значит «поджечь»? Кто посмел? — повышаю голос.

— Да кто-кто… Игнат, — в голосе мужчины слышится сожаление. — Вы это, Глеб Андреич, приехали б. Разобрались. А то в подсобке сидит. Буянить начинает.

Сжимаю зубы. Что этот оболтус себе надумал? Но я предполагаю, что им движет ревность, не больше. Ведь Игнат после смерти отца вообще фабрики никаким боком не касался. И я его не то чтобы не видел, но и не слышал. А возвращение Нади для всех, кто ее окружает, обозначился какими-то одними роковыми совпадениями. Все сошлось именно на ней и именно в её приезд, но это даже в какой-то степени расставило все точки над I. 

Полчаса спустя я уже переступаю порог фабрики; тут же меня  встречает помощник. Илья нервничает, второпях отчитывается по работе. Все четко, без запинки. Никаких сбоев и задержек выходка Игната за собой не повлекла, и это меня отчасти расслабляет, но не настолько, чтобы отпустить его с миром, лишь немного пожурив.

С Ильей мы доходим до комнаты охранника и, прежде чем зайти внутрь, я отпускаю парня. У него и так забот выше крыши. Нужно составить новое расписание, распланировать на всю следующую неделю встречи; на этой я уже вряд ли что-либо успею, потому что все оставшееся время я решил посвятить Наде и дочке.

Но новые каналы сбыта нужно отработать, закрепить. Продукция есть и ее нужно куда-то пристроить. У нас на примете с Ильей есть несколько хороших вариантов по сбыту, но в связи с произошедшими событиями я предпочитаю все это отложить: работать и вести дела нужно на трезвую  голову. Четко просчитывать и просматривать все подводные камни и скрытые ходы партнеров. А у меня сейчас голова забита только одним человеком — Надей.

— Еще один момент, Глеб Андреевич. У вас была на этой неделе запланирована встреча с компаньонами из головного офиса, ее в расписании оставлять? 

— Так, а что там у нас? — Задумавшись, роюсь в памяти, одновременно открывая дверь в кабинет.

— У вас там новый проект. И вас там явно будут ждать, — комментирует помощник.

— Хм, подождут, раз так необходим. Когда запланирована?

— На завтра. Там, насколько мне известно, будут присутствовать и инвесторы. Важная предстоит встреча.

Пропустив пятерню сквозь волосы, сжимаю их в кулак на затылке.

— Твою мать, как же все вовремя! — с досадой сжимаю челюсть. — Ладно, ты пока оставляй, Илья. Я посмотрю, что за сегодня успею сделать. Если что сам свяжусь с Владимиром.

— Глеб Андреевич. — Мне навстречу встает охранник, протягивает руку.

В ответ пожимаю. 

— Ну что, где он? — Перевожу взгляд на голубой экран монитора и вижу в подсобке томящегося Игната. 

— Я ушел тогда, Глеб Андреевич? — слышу голос Ильи у дверей. 

— Да, я еще зайду, — кратко бросаю помощнику и переключаю внимание снова на экран. — Он был один?  Где и что поджог-то?

— Да не успел он ничего сделать. Я бы его отпустил, — отвечает охранник, как будто предугадывая мой вопрос. — Но вы бы вряд ли сказали мне спасибо, если бы увидели это.

Мужчина переключает камеры, и передо мной открывается не очень приятная картина. Вся задняя стена подкопчена, а в тех местах, где огонь не успел до нее добраться, расписана отборными матерными словечками. И все они, естественно, направлены в мой адрес.

Потом картинка переключается, и я вижу темных тени. Хмурю брови, рассматривая затейников всего этого безобразия. Их всего трое, но в одном из этих придурков я узнаю Игната.

— А эти где? — ткнул пальцем в два темных силуэта возле стены. 

— Убежали. Видать, подростки какие-то, а Игнат в зюзю пьяный, еле ногами шевелит, — с каким-то теплом в голосе отзывается охранник.

— И тем не менее это ему никак не мешает уродовать стены здания, — отмечаю я. — Ладно, пошли. На месте уже разберемся.

***

— Иди ты к черту, пижон! — щурясь, выплевывает Игнат.

— Ну так сказал бы мне это в лицо, а не устраивал все это ребячество, — устало качаю головой. — Что тебя так задело, Игнат? Что Надю с тобой не отпустил?