Мужчина без слабостей

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Кэссиди в панике пробудилась от крепкого сна. Со времени родов прошло три недели. Они с Донованом и малышом приехали в его дом прямо из больницы.

Она взглянула на часы. Уже почти девять. И Донован-младший, или просто Вэн, как решили его называть, ее не разбудил. Она вскочила с постели и по пути к двери схватила халат. Кэсси бежала по мраморному полу к детской. Дверь была закрыта. Кто ее закрыл? Сыну нет еще и месяца, она никогда не закрывала дверь в его комнату.

Толкнув створку, Кэсси резко остановилась. Колыбелька Вэна пустовала. На столике для пеленания валялась его пижамка. А где ребенок?

Она выскочила в холл и спустилась вниз. Услышав, что Донован с кем-то разговаривает, она вошла в его кабинет и остановилась на пороге. Донован держал на руках Вэна, одетого в ползунки и рубашечку из хлопчатобумажной рогожки. В таком наряде он очень напоминал Донована-старшего в миниатюре. Если не считать того, что сын спал и во сне пускал пузыри.

При виде этой сцены у Кэссиди замерло сердце. Она не могла оторвать от них взгляда. Вид Донована с сыном на руках — это то, о чем она мечтала.

Он прекрасно смотрелся дома, с сыном. Покачивая малыша на плече, Донован расхаживал по кабинету и разговаривал по громкой связи.

— Джозеф просит о специальном собрании совета для обсуждения вопроса о Вэне.

— Он созывает совет по первой же своей прихоти. Пока совет не соберется официально, никаких изменений быть не может.

— Он хочет определиться в совете. До голосования осталось всего три месяца. И я должен сообщить, что слышал кое-что, неприятное для тебя.

— Ладно, Сэм, о своем положении я сам позабочусь. Я то же самое слышал о тебе. Марселле, например, не очень нравится, как ты управляешь канадской группой.

— А ты с трудом вытащил Западное побережье из недавних неприятностей.

— Но ведь вытащил! И совет это учтет.

— Ты же знаешь, деда уже нет, и стравливать нас некому.

— Он оставил нам последнее испытание, Сэм.

— И ты думаешь, что победишь?

— Разумеется, — Донован повернулся и вдруг поймал взгляд Кэссиди.

Она сделала еще один шаг в комнату.

— Я перезвоню, Сэм, — он нажал кнопку на телефонном аппарате.

— О чем он говорил? Почему совет должен обсуждать Вэна?

— Тебе не о чем беспокоиться. Хорошо спала?

— Да, хотя немного испугалась, когда проснулась так поздно и не нашла его в кроватке.

— У тебя сегодня ленч с Эммой и Полом, а я весь день могу провести с Вэном, — сказал Донован.

— Замечательно!

Она подошла к Доновану и поцеловала Вэна в лобик. Кэсси и не знала, что можно кого-то любить так, как она любит сына. Не было на свете важнее заботы, чем забота о нем. Ее очень расстроило, когда выяснилось, что придется отказаться от кормления грудью. Зато это дало возможность Доновану проявлять еще больше заботы.

— Ты уверен, что с ним все в порядке?

— Конечно.

Опять зазвонил его сотовый, он взглянул на экран и повернулся к Кэссиди.

— Тебе надо поговорить по телефону?

Он покачал головой.

— Хорошо, тогда я хочу поговорить с тобой о Сэме и «Толли-Паттерсон». До Эммы дошли кое-какие слухи о странном условии в завещании деда…

— Это конфиденциальная информация.

— Она не знает подробностей, просто кое-что слышала на вечеринке с коктейлями.

Кэссиди уже несколько раз пыталась поднять тему завещания, но она так устала после рождения сына и от забот о нем, что до сих пор у нее не было ни сил, ни времени выяснить наконец, что к чему.

— От кого?

— От адвокатов из фирмы ее отца. Эмма упомянула об этом, потому что…

— Что она все время мешается между нами?

— Дорогой, я в самом деле тебе верю. Просто опасаюсь, что Сэм постарается навести какую-нибудь тень на плетень. А только что услышанное заставляет меня смотреть на него еще более косо.

Донован свободной рукой обнял Кэссиди и поцеловал ее:

— Не волнуйся, крошка. Все, что мне нужно, у меня уже есть.

— Правда? — Она боялась верить ему, когда он так говорил.

— Да.

Кэссиди привстала на цыпочки и поцеловала мужа, а он отпустил руку и отступил, оставив ее в неловком положении. Со времени свадьбы они с Донованом еще никуда не выходили, тем более что он много работал. По сути дела, с тех пор как она приехала из больницы, сегодня было их первое совместное утро. Таким образом вполне можно было бы растить Вэна, не оформляя брака и даже не живя вместе.

И потом — она не понимала, что у Донована на уме. Он жалеет, что женился на ней?

— Что?

— Ничего.

— Нет, не ничего. Ты смотришь на меня так, будто хочешь что-то сказать.

Она хотела спросить его: почему с тех пор, как она родила, он больше не находит ее привлекательной? Но как об этом спрашивать?

— Просто хочется довести до конца наши планы на день. Ты уверен, что можешь забрать сегодня Вэна?

— Конечно, могу.

Она смотрела на Донована и думала о том, что любит его еще сильнее. Ей очень хотелось, чтоб он стал ей тем мужем, о котором она мечтала. И он поступал именно так, чтобы она продолжала в него верить. Но иногда вдруг как бы отстранялся от нее. И тогда Кэсси думала, что все-таки их брак основан не на любви, а на обстоятельствах и необходимости.

Донован не считал себя семейным человеком. И даже то, что сегодня он принес в рабочий кабинет Вэна, не изменило его мнения о себе. Когда в зале заседаний совета директоров он поставил на стол автомобильное детское сиденье с Вэном, все секретарши сразу заквохтали, заворковали, а мужчины неловко сгрудились у одной стороны стола.

— Не слишком рано заниматься подготовкой следующего поколения? — спросил Маркус, входя в помещение.

Донован рассмеялся:

— Это кредо деда. Мои самые ранние воспоминания — мы с Сэмом играем на полу в его кабинете.

— И теперь ты перенес это на… Никогда не сказал бы, что ты из тех, кто таскает детей даже с собой на работу.

Донован тоже не сказал бы. Он до сих пор не был уверен, что его можно назвать хорошим отцом. Да и вообще, подходит ли он на эту роль? То ли дело офис, тут он действовал решительно, энергично и безошибочно. Здесь он всегда знал, что и как делать. А вот дома, с Кэссиди, Донован постоянно попадал в неловкое положение со своими мечтами о ней. Он мечтал, но не мог заниматься с ней любовью. Ее телу надо еще восстановиться после родов, он это знал и все равно, оказываясь рядом с ней, неизменно волновался.

Сегодня утром он опять проснулся от возбуждения и уже начал ласкать ее, когда заплакал Вэн…

— Давайте начнем совещание. Неизвестно, сколько он еще проспит.

— У вас что, нет няни?

— Нет пока. Кэссиди еще не выбрала.

Про себя Донован подумал, что Маркуса это не касается и что у него, Донована, есть полное право видеть своего сына в своем же офисе.

Маркус приподнял бровь и покачал головой.

— Ты изменился. Последи за собой, — сказал он, показывая на сиденье Вэна, которое Донован поставил прямо рядом с ним. — Ты теперь все время будешь отвлекаться.

Доновану это не понравилось, он беспокойно взглянул на Вэна. Вэн — его будущее… И ему хотелось, чтобы сын с самого начала знал, что его любят и дорожат им. Доновану было важно, чтобы Вэн ощущал себя в кабинетах «Толли-Паттерсон» как у себя дома, чтобы он не чувствовал себя обязанным бороться с кем-то за право находиться здесь.

— Садись, Маркус.

— Да, сэр, — Маркус сел, стали рассаживаться и остальные.

Донован переставил креслице Вэна на стоявший у стены столик. Со своего места он мог наблюдать за сыном, а проходящее совещание младенца не побеспокоит.

Как и полагается, он вел совещание, но мозг его только наполовину участвовал в деле. Другая половина была сосредоточена на Вэне. Малыш был всего лишь орудием победы над Сэмом за приз, которым перед кузенами размахивал их покойный дед. Но сейчас, наблюдая, как спит его сын, Донован понимал, что ребенок ему намного важнее. Важнее всего.

Маркус был совершенно прав, когда сказал, что Донован изменился. Как это произошло? Он словно стал совсем другим человеком. Разве может человек так измениться всего за несколько недель?

— Донован?

— Да?

— Мы обсуждаем бюджет на следующий квартал… Или ты думаешь, что нам нужны дополнительные трудности на Западном побережье?

Донован, хоть и с трудом, отодвинул в сторону мысли о Вэне и вернулся к действительности. Стараясь сосредоточиться на делах, он вдруг обнаружил, что его мысли занимает не только Вэн, но и Кэссиди. Он вспомнил, как она его поцеловала и как он еле удержался, чтобы не обнять ее…

Доновану даже думать о ней было трудно, так он ее желал. Но он знал, что должно пройти еще несколько недель, прежде чем можно будет к ней прикоснуться. Правда, кажется, его телу на это наплевать. Муж желал свою жену. Ему требовались доказательства совместной жизни, их слияния в единое целое.

Он с трудом сдерживался, когда представлял себе, как она отвечает на его поцелуи, когда ощущал ее теплое тело рядом…

Может быть, поэтому он так рассеян? Потому что пока не может быть в близких отношениях со своей женой? Он почесал затылок: очень трудно разобраться в собственных ощущениях. И ничего не помогает — ни холодный душ, ни массаж. Да уж, у него сейчас одна проблема — Кэссиди. Ему хотелось быть с ней каждую минуту. Вот и сюда она просочилась, в помещение, где он ведет совещание. Как ей это удается?

Через полчаса совещание закончилось, и Донован, забрав Вэна, отправился в свой кабинет.

— Вас ждет Тео, — сообщила Карин, когда он появился на пороге офиса.

— Разве он записывался на сегодня?

— Нет, но он ничего и слышать не хочет. Говорит, что это очень, очень важно перед предстоящим советом.

— Хорошо. Что-нибудь еще?

— Несколько сообщений, я оставила их на вашем автоответчике. И Сэм просит пять минут, чтобы обсудить Канаду.

— Я уже говорил с ним утром. Когда он звонил?

— Двадцать минут назад.

— Очень хорошо. Я ему перезвоню, когда уйдет Тео.

— Хотите, я послежу за Вэном, пока вы разговариваете с Тео?

Донован поставил сиденьице с Вэном на стол Карин и рядом положил сумку с одноразовыми пеленками:

— Не возражаете?

— Совсем нет, моим уже по десять, и я скучаю по маленьким.

Он оставил Вэна с Карин и вошел в кабинет. Там в углу стояла скульптура, которую отец притащил сюда для него, когда сына выдвинули на должность вице-президента.

— Добрый день, дядя Тео.

Тео временно исполнял обязанности исполнительного директора. Потом это место должен будет занять Сэм или Донован. Тео, довольно равнодушный человек, и сам одно время подумывал занять этот пост, но дед объявил, что его преемником станет либо Сэм, либо Донован, и Тео отказался от своих притязаний.

— Я здесь не для болтовни, Донован.

— А зачем? — Донован уселся в кожаное кресло и взглянул на снимок. Их, всех троих, Эмма сфотографировала прямо в больнице. Кэссиди просто светится. Даже сейчас Донован почувствовал стеснение в груди — такой счастливой казалась глядевшая на сына Кэссиди.

Они прекрасно смотрелись на этом снимке, как полная жизни семья, подарившая миру самого лучшего ребенка на свете. Только Донован знал правду: их совместная жизнь покоится на лжи.

— Совет недоволен твоей помолвкой с Кэссиди.

— Помолвкой?

Конечно, к этому времени его мать сообщила членам совета, что они с Кэссиди женаты. Никогда прежде она ничего не скрывала от совета. И хотя он говорил ей, что не будет объявлять о женитьбе, но на хранении тайны не настаивал.

— Да. Мы понимаем, что ты хочешь на ней жениться ради Вэна, но мы настоятельно рекомендуем тебе прервать все отношения с Кэссиди Франзоне и найти более подходящую женщину.

Сегодня Кэссиди за ленчем встретилась с Эммой и Полом. Глядя на то, как они сидят рядышком, Кэссиди еще острее чувствовала расстояние между собой и Донованом. Она чувствовала, что в их с мужем отношениях чего-то не хватает.

— Ну и как тебе материнство? — поинтересовалась Эмма, когда Пол ушел за машиной и они остались одни.

— Хорошо. Немного устаю, но хорошо.

— А как брак?

— Хм…

— Не очень? В чем дело?

— Да, в общем-то, ни в чем. Только я Донована совсем не вижу. А когда он наконец является домой, так я уже как выжатый лимон.

— Этого следовало ожидать, если учесть, как скоропалительно вы женились. А ночью… в постели?

— К его приходу я обычно уже сплю. А если и не сплю, так он просто отворачивается от меня.

— Может быть, он боится трогать тебя с тех пор, как у вас появился Вэн. Многие мужчины не знают, когда можно начинать вновь заниматься любовью.

— Но это же Донован. Он все знает о… он обо всем знает.

Эмма достала из сумочки губную помаду, пудреницу и подкрасила губы:

— Не знаю, что и сказать. Вы с ним говорили об этом?

— Нет.

Еще когда они с Донованом только начали встречаться, он говорил, что ему нравится ее тело, что прежде всего он обратил внимание на ее стройную фигуру. Теперь Кэссиди боялась, что после беременности он потерял к ней всякий интерес. Как только разрешил врач, она занялась гимнастикой, но все же живот казался ей немного отвисшим.

— А я бы поговорила.

— Ты серьезно, Эмма? Разве сама не спускаешь все на тормозах, лишь бы мир сохранить?

— Шутишь? Да мы с Полом цапаемся по любому поводу.

Это Кэссиди знала. Характер у Эммы был немного жесткий. Она без оглядки высказывала все, что приходило ей в голову.

— А не пожалеешь, если брякнешь что-нибудь и Пол уйдет от тебя?

Эмма прикусила нижнюю губку:

— Честно, Кэссиди?

Кэссиди кивнула, достала из сумочки солнцезащитные очки и спряталась за ними.

— Пожалею. Наверное, я всегда была немного стервой, но-о… понимаешь, ненавижу неопределенность.

— Да. Я тоже. Все отношения с Донованом сошли на нет за такое короткое время. И я не думаю, что у меня был шанс как-то это урегулировать.

Ей самой очень не нравилось, что ее так волнует все связанное с Донованом. Прежде у них все было нормально, даже хорошо, в постели. Она это точно знала. А теперь… теперь просто ничего не было.

— Он, может быть, чувствует то же самое. Я думаю, он вернулся к тебе, чтобы попробовать все начать снова, и не чаял, что вдруг обретет жену и сына. Он уже привык к отцовству?

— Не знаю, не уверена. Сегодня утром он возился с Вэном, чтобы я поспала. И вообще, каждое утро он проводит с ним не меньше получаса, разговаривает с ним, гуляет с ним по дому, пока я занимаюсь собой.

— О чем разговаривает?

Кэссиди не знала. Ей не хотелось мешать общению Донована с сыном. То, что она, например, говорила Вэну, было сугубо личным, исполненным глубокой любви к малышу. А иногда она рассказывала малышу, как о нем мечтала…

— Ты знаешь? — подтолкнула ее Эмма.

— Не совсем. Но, кажется, он ради Вэна приходит вовремя. Я имею в виду, что Донован очень занят на работе, но если мне нужно, то он всегда здесь.

Эмма пожала ей руку.

— Кажется, он вовсе не такой, как я думала. Не знаю, что случилось за время вашей разлуки, но сейчас он совсем не такой, как прежде.

Кэссиди тоже постоянно твердила себе об этом, а верить боялась. Ей хотелось, чтобы у них с самого начала все сложилось хорошо, но она готовила себя и к тому, что может ничего не получиться. И именно эти мысли мешали ей быть просто счастливой. Может быть, из-за того, что она слишком долго настраивала себя на одинокую жизнь, ей и сейчас не верилось в осуществление давнишней мечты?

Подъехал Пол, но он был занят разговором по сотовому, и Эмма жестом показала ему, что освободится через минутку.

— Он всегда так громко разговаривает по мобильнику.

Кэссиди рассмеялась. Пол действительно почти орал в трубку.

— Ты спрашивала Донована о завещании Максвелла?

— Да. Он утверждает, что это пустяки. Ему уже известно обо всем, что говорил Сэм.

— Это все, что он сказал?

— Да. А что, ты слышала еще что-нибудь?

— Нет. Я спрашивала отца, но он считает, что это не мое дело.

— Ну что ж, он прав.

— Нет, не прав. Если это касается Донована, значит, касается и тебя. А мы с тобой подруги.

— Угу. Думаешь, это как-то повлияет на мнение твоего отца?

— Абсолютно не влияет. Но может расстроить, когда что-то идет не так, как надо. Помнишь, как он взвился, когда мы взяли покататься его «мерседес»?

И Кэссиди припомнила этот случай. Обеим девочкам было по тринадцать. Эрик, старший брат Эммы, расхвастался, как здорово он управляется с машиной. А Эмма взялась доказать, что справляется с рулем по меньшей мере не хуже. Честно говоря, это было верно. К сожалению, их отец обучением детей вождению не интересовался, его больше волновало, чтобы подростки вообще руля не касались.

Наконец Пол выключил телефон, и они расстались.

Кэссиди возвращалась со встречи немного ошеломленная. Неужели после примирения с Донованом в ней самой что-то изменилось? Что-то очень важное? Вот уж чего она никогда не боялась! С самой первой встречи с Донованом она знала, что хочет выйти за него замуж. Почему же теперь, став его женой, она позволяет чему-то мешать ее счастью?

Нужно что-то предпринять. Нечего больше ждать, чтобы Донован сделал шаг первым. Сегодня вечером, когда он придет с работы и Вэн уже заснет, она совратит мужа.