Мужчина нарасхват

- Что произошло утром у тебя в квартире, Джокко? - тихо спросила она.

Зная, что у меня не много времени перед тем, как она начнет свой танец жизни, я рассказал ей все так быстро, как только мог - ту же самую историю, которую излагал окружному прокурору.

- Тебе лучше быть поосторожнее, Джокко, - промолвила она, когда я закончил свой рассказ. Затем, посмеиваясь: - Нэн похвасталась мне сегодня утром, как славно ты провел время с ними этой ночью.

- А я знаю одну квартирную хозяйку, которая слишком много болтает, рассмеялся я в ответ. - Если я когда-нибудь поменяю свою профессию и стану высокооплачиваемым жеребцом, то, пожалуй, возьму тебя пресс-секретарем. Ты их и в самом деле видела?

- Нэн велела предупредить тебя - они уезжают сегодня утром на уик-энд, но когда вернутся, будут опять тебя ждать. Если... - Она внезапно замолчала. - Сильнее, Джокко, - прошептала она спустя минуту. - Сильнее.

Крепко обхватив её за бедра, я сделал движение вперед как можно глубже и в это время глубокий, сотрясающий душу звук "ооооххммм" сорвался с её губ - она достигла своего пика. Хотя судить об этом было трудно - она только ошалело водила головой из стороны в сторону.

Иногда раздавались какие-то тихие звуки, но они никак не отражали бушующей у неё внутри бури. И когда этот шторм начал утихать, и я уже не опасался помешать её наслаждению, я начал движения в убыстряющемся ритме, уже для своего собственного удовольствия. Элла оставалась совершенно неподвижной в течение целой минуты, пока я бурно содрогался, изливаясь в нее, и крепко сжимая её бедра, чтобы она не упала.

- Никто никогда не сравнится с тобой, Джокко Рэм, - сказала она нежно, когда я, поцеловав её в шею, направился в ванную.

* * *

Когда я вернулся, она лежала, вытянувшись на спине, глаза её слипались.

- Ты ещё не трахнул эту девицу, которая поселилась у тебя в квартире? - спросила она, когда я начал одеваться. - Рени Стил.

Я помотал головой и сказал:

- Она слишком юна... и слишком невинна.

- Но кто-то же должен впервые устранить это препятствие. Лучше, если это сделаешь ты. Только поаккуратнее, не то разорвешь её пополам.

Когда я уходил, она уже спала.

Я пересек лестничную клетку и отомкнул дверь своей квартиры. Франс одевалась в спальне. Есть девушки хорошенькие, есть прелестные, есть смазливенькие, бывают восхитительные, но некоторые настолько прекрасны, что просто не поддаются описанию. Когда впервые видишь одну из них, то чувствуешь себя так, будто тебя ударили тяжелым молотом прямо под дых. Когда Франс вышла из спальни, я почувствовал примерно такой удар.

Дыхание у меня перехватило, в ушах зашумело и внутри все сжалось несмотря на то, что я только что вернулся, излив свою страсть в упругое лоно Эллы Гизелл. Думаю, что выглядел полным идиотом, пока стоял, уставившись на Франс, как приезжий из глухой провинции впервые в жизни пялится на небоскреб. Она была воплощением мечты, в облегающих брюках и элегантном болеро. Не знаю, что она с собой сделала, но это было прекрасно. Ее ресницы казались длиннее, губы мягче и теплее.

- Тебе нравится? - спросила она, изящно повернувшись, чтобы я мог лучше её рассмотреть. Не получив ответа, она направилась ко мне. - В чем дело, Джокко? Ты себя плохо чувствуешь?

- Все в порядке, - проквакал я, судорожно сглотнув.

- А в чем дело?

- Ни в чем. Просто мне показалось, что ты выглядишь как-то странно.

- Катись к черту, - прорычал я, сам не зная, почему, и в ту же секунду Франс порхнула через всю комнату прямо в мои объятья.

- Дорогой, с тобой действительно что-то не так. - Ее прелестное лицо выражало глубокую озабоченность. Сквозь ткань одежды тепло её тела опалило меня, как раскаленное железо, её острые юные грудки упирались в мою грудь, её стройные бедра тесно прижались к моим. Мой зверек предательски затрепетал и начал выпрямляться. Прежде чем я успел остановить её, она поднялась на цыпочки и приблизила свои пухленькие нетерпеливые губки к моим губам, застигнутым врасплох. Я прижал её к себе, упиваясь её щедростью и ненавидя себя в то же время. Трезвый голос моего подсознания твердил мне, что я трижды дурак. И я грубо оттолкнул её, не обращая внимания на выражение обиженного удивления на лице девочки. Я не мог допустить, чтобы это далеко зашло. В мои планы не входило серьезное увлечение кем-то. А особенно Франс Лоран, которая - если я правильно её понял - отдаст все, отдаст от чистого сердца и навсегда. Мона и Нэн, Фэй, Дэррис и Элла - вот это были женщины для меня. Женщины, которые довольствуются короткими встречами, на одну ночь, случайными партнерами. Но не такая девушка, как Франс Лоран.

- Сядь, - резко сказал я ей. - Нам с тобой нужно кое о чем поговорить.

- О, - произнесла она тоном маленькой девочки.

Но она не могла меня обмануть. Лучше, чем кто-либо другой я знал, что она не была больше маленькой девочкой. Ее поцелуй сказал мне об этом. Она была взрослой женщиной и её желания были желаниями взрослой женщины. Хотя, как явствовало из сцены, случившейся в конторе окружного прокурора, она и была девственницей.

Франс села на кушетку около приемника, поджав под себя ноги, а я начал мерить шагами комнату. Не знаю, почему, но мне лучше думается, когда я хожу. Она не проронила ни звука с тех пор, как я оттолкнул её - просто сидела и пожирала меня глазами.

Наконец она сказала:

- Но, Джокко, я ведь уже женщина. - В её голосе я уловил легкое лукавство.

- Послушай, - сказал я, как будто не слыша её, - с тех пор, как я нашел тебя под дождем прошлой ночью, я убил четверых, в меня стреляли и у меня на шее висит окружной прокурор. Может быть я не слишком умен, но логика подсказывает мне, что прежде всего должна быть причина, почему тебя похитили. - Я ударил кулаком по своей ладони. - Это как пить дать.

- Я не могу представить, какая может быть причина, Джокко, - ответила она серьезно. - У меня нет врагов.

- Если у тебя нет врагов, то я, пожалуй, не хотел бы встретиться с твоими друзьями. Эти парни прошлой ночью оказались на улице не ради своего удовольствия. Это была их работа. Убийство людей - вот их главный способ зарабатывать себе на хлеб и на виски. Скорее всего сюда пришлют новую команду, и на этот раз за нами обоими. Но у меня есть план...возможно. Как бы то ни было, это только начало. Ты мне поможешь?

- Что нужно делать? - выражение её лица ничуть не изменилось.

- Как ты собираешься уладить свои дела в больнице? Они очень строго следят за дисциплиной своего персонала.

- Я позаботилась об этом, пока ты уходил куда-то. Я позвонила Самуэлю Гинсбергу в Нью-Йорк. Это мой адвокат. И попросила его сообщить в больницу, что умерла моя тетя и я уехала на несколько дней.

- Они в это поверят?

- Я не знаю. - Она пожала плечами. - Я не уверена, что останусь там работать. - Она подалась ко мне. - Мне кажется, я нашла кое-что поинтереснее.

Я пропустил её реплику мимо ушей, понимая, что она имела в виду.

- Вот что я придумал, - сказал я ей. - Ты не побоишься снова пойти в тот дом к Анджело Фатиззо?

- Одна? - спросила она, глаза её широко раскрылись.

- Конечно, нет. Я пойду с тобой как твой приятель. Он поверит? Ведь у нас такая разница в возрасте...

- Кстати, а сколько тебе лет? - спросила она. Когда я ответил, она слегка нахмурилась. - Ты старше меня на каких-то четырнадцать лет. И я не вижу, почему он не поверит. Он намного старше Лолы, а она лишь на два года старше меня. А кроме того, он и Эл одного возраста.

- Кто такой Эл? - Она опустила глаза и взрогнула, затем посмотрела мне прямо в лицо и с неприязнью в голосе ответила: - Он что-то вроде телохранителя Анджело. По-крайней мере, он так говорит.

- Хорошо, котенок, выкладывай. Что из себя представляет этот Эл?

- Ну, в общем так. Анджело - это приятель Лолы, а Гресис - приятель Мэри, и он... я тогда не знала, но меня пригласили, чтобы я подружилась с Элом. Он... он... - Франс снова вздрогнула. - Мне хотелось каждый раз вымыться после того, как он прикасался ко мне.

- Ты уверена, что никогда не видела никого из тех парней, которых я убил прошлой ночью? Никто из них не околачивался раньше около дома Фатиззо?

Франс покачала головой.

- Куда они тебя повезли, чтобы заняться тобой?

- Они ездили по каким-то темным улицам. - Она замолчала и глубоко вздохнула. - Что я должна сделать, Джокко? Если ты со мной, то мне абсолютно все равно. Я согласна на все.

- Тогда свяжись с Лолой или Мэри и выясни, когда они будут у Фатиззо. Напросись на приглашение. Расскажи им обо всем, что произошло прошлой ночью и скажи им обо мне. Поняла?

- Я попрошу Лолу принести мои вещи к Анджело и мы сможем там их забрать, - сказала она, идя к телефону.

Пока она разговаривала по телефону, я достал из холодильника два ломтя вырезки, положил их на решетку, затем засунул разогреваться в духовку пакетик картофеля-фри, размышляя при этом о том, что мне нужно посетить миссис Джон Л. Стоун, чтобы отыскать её сына Родни, иначе Старик в Вашингтоне подумает, что я совсем забросил свою работу. К тому времени, когда Франс закончила разговаривать по телефону, еда была уже на столе.

- Я разговаривала с Лолой, - сказала Франс, с большим аппетитом налегая на бифштекс. - Она беспокоилась обо мне, и Мэри тоже. Очевидно, консьержка нашего общежития не рассказала им о моей бедной умершей тете. Лола никому не проболтается, что я здесь, а впрочем, мне все равно, если и проболтается.

- Когда мы пойдем к Фатиззо?

- Сегодня днем. Лола будет там. Я сказала ей, что мы тоже зайдем.

Я растянулся на кушетке, слушая пластинку, наполнявшую комнату нежными мелодичными звуками, когда Франс пришла из кухни с передником вокруг пояса и с посудным полотенцем в руке.

- Да, однако, - я с улыбкой посмотрел на нее. - Взгляните только, кто у меня в роли домработницы. В моей жизни случалось всякое, но мультимиллионерша занимается у меня домашним хозяйством, безусловно, впервые.

Франс присела на пол, опершись рукой о кушетку, её лицо было очень серьезно.

- Я потому убежала из дома, что не могу вести себя там так, как я хочу, Джокко, - сказала она тихо. - Ты знаешь, один раз, когда я убежала из дома, я работала официанткой в ресторане в Вашингтоне, просто, чтобы почувствовать себя полезной, потому что хотела делать что-то сама. Опекунский Совет, управляющий моим капиталом, кажется, считает меня общественным достоянием - из-за того, что я Франс Лоран, я должна быть членом какого-то клуба или принадлежать к какому-то комитету, всегда быть на виду и на слуху. Это как компенсация за то, что я богата - из-за этого я полностью лишена личной жизни. - Она со злостью стукнула своим маленьким кулачком по коленке. - Я не хочу так жить! Все, чего я хочу от жизни - это чтобы меня оставили в покое. Я сказала Гинзбергу, что если он не оставит меня в покое, то в день, когда я вступлю во владение своим капиталом, я потрачу все до единого цента на то, чтобы разорить его и пустить по миру всех членов Опекунского Совета. Вот почему они меня теперь не трогают. Они знают, что я это сделаю. - Выражение её лица снова изменилось, и на этот раз оно было какое-то торжественное и даже одухотворенное. - Ты знаешь, чего я в действительности хочу от жизни, Джокко Рэм? Я хочу любить человека, который будет любить меня, и обзавестись детьми. - Она близко наклонилась ко мне, так близко, что я чувствовал её легкое дыхание на своей щеке. - Ты не знаешь, что это такое. Я была единственным ребенком и росла одна. Я не желаю такой же участи никому из детей. Я собираюсь завести по крайней мере восемь детей - четыре мальчика и четыре девочки.

Она замолчала и сидела не двигаясь. Ее близость, её нежный девичий запах, это было уже слишком - любой нормальный мужчина. Моя кровь горячей волной начала медленно подниматься от шеи к лицу. Внутри снова все напряглось и мне стало трудно дышать.

- Ну, - я попытался, чтобы мой голос звучал равнодушно, - ты скоро встретишь какого-нибудь парня, с которым обретешь счастье. - Чтобы не смотреть на нее, я повернулся на спину, сцепив руки за головой, и уставился в потолок. - Ты ещё так юна. У тебя все впереди.

Никто из нас больше не проронил ни слова, звуки вальса Штрауса медленно заполняли комнату, то усиливаясь, то затихая вокруг нас.

- Джокко... - начала она.

- Выбрось меня из головы, киска. Ничего не получится. Может быть у двух других так и было бы, но не у нас.

- Но ты ведь сам чувствуешь. Ты знаешь, что что-то случилось между нами.

- Я этого не говорил, но даже, если это и так, все равно ничего не выйдет.

- Почему, Джокко? Почему у нас ничего не получится? - Мне показалось, в её голосе послышались слезы.

- Для этого есть две причины, - сказал я медленно и отчетливо, чтобы она поняла каждое мое слово. - Во-первых: я знаю, что не смогу долго оставаться с какой-то одной женщиной, какой бы замечательной она ни была. Мне нужно разнообразие. Случайные связи, назови их так, если хочешь. Я не могу привязаться к какой-то одной женщине. Для других мужчин это нормально, но не для меня. Я не хочу этого. Вторая причина заключается в том, что у нас с тобой разные жизни. Ты всегда жила, как за каменной стеной, а я... ты сама видела, как я провел последние два дня. За небольшими исключениями это моя обычная жизнь.

Ни один мускул не дрогнул у неё на лице, когда я замолчал - она просто сидела неподвижно и крупные слезы катились у неё по щекам.

- Ты привел очень убедительные доводы, - сказала она наконец, шмыгая носом. - Получается, что ты прав. Я никогда раньше не была влюблена. Мне казалось, что я влюбилась однажды - когда работала официанткой - но он совсем не обращал на меня внимания. А теперь мне показалось, что я встретила свое счастье.

- Это все пройдет, киска. - Я старался говорить равнодушно. - Дай только время. Обещаю - ты забудешь обо мне.

- Я вижу, - сказала она. - И я понимаю. - Слезы внезапно прекратились, и её голос лишь слегка дрожал. - Если бы я была проституткой или одной из этих доступных девок, которые всегда готовы повеселиться с тобой, тогда я была бы нужна тебе. Разве это не так, Джокко?

Следи за собой, сказал я себе. Она может так же легко обвести тебя вокруг пальца, как и окружного прокурора сегодня утром.

- Ты близка к истине, но это не совсем так.

- Тогда, что ты имеешь в виду? - Я не ответил и она снова спросила: Разве ты не это имел в виду? Я буду больше тебе нравиться, если устроюсь в какой-нибудь отель, чтобы предложить свои услуги в качестве девушки по вызову, а потом вернусь к тебе? Тогда твое отношение изменится? Тогда я буду больше подходить тебе?

Она потрясла меня до глубины души. Сразила насмерть. Уложила наповал. Почему? Просто потому, что я знал: она и вправду способна сделать то, о чем говорила. К тому же, она была в отчаянии.

- Послушай, все слишком необычно для нас обоих. Я не хочу иметь восемь детей и маленький коттедж с белым палисадником. Ты же мечтаешь о семейном счастье. Но никто не мешает нам попробовать, что у нас могло бы получиться. Давай поиграем в такую жизнь. Может быть, мне и понравится, а может - нет. Но в любом случае - никаких обязательств. Ничем себя не связывать. Поняла?

По-крайней мере, это не даст ей превратиться в девушку по вызову.

- Я поняла, Джокко. Когда мы начнем играть?

- Прямо сейчас, киска. Иди сюда. - Я повернулся к ней, но она уже ждала меня. Ее губы были мягкими, как летний ветерок - мягкими и зовущими, такими мягкими, свежими и упоительными, каких я не знал никогда в жизни. Ее лицо светилось каким-то внутренним светом, когда мы прервали наш поцелуй, от этого сияния выражение её лица изменилось, оно не было больше унылым, а безмятежно счастливым. От одного взгляда на неё я почувствовал себя совершенно умиротворенным.

Она вздохнула и с такой же радостью в голосе сказала:

- О, Джокко, подумать только, что такое могло случиться со мной, пусть даже мы и разыгрываем представление.

- Да, - сказал я, и так как в ту минуту я больше ни о чем не мог думать, я повторил. - Да.

Она весело засмеялась и дразня меня, спросила:

- И теперь я стану твоей женщиной?

- Это вряд ли, - сказал я, принимая серьезный вид. - Очень сомневаюсь, даже если бы мы и не играли.

- Почему? - Она вскочила на ноги и встала около меня, расставив ноги и уперев свои маленькие кулачки в бедра. Голова её была наклонена в одну сторону, как у прислушивающейся птички, на лице появилось озорное выражение. - Сейчас же скажи мне - почему, Джокко Рэм!

Для убедительности она топнула ножкой.

- Ты не способна стать моей женщиной, вот почему.

Мое заявление выбило её из колеи. Она явно не поняла, что я имел в виду. Она сосредоточенно наморщила брови, затем подскочила к зеркалу около двери и стала рассматривать себя, поворачиваясь так и эдак, все ещё подперев бока руками, тщетно пытаясь найти ответ.

Я рассмеялся, потому что не мог больше вынести этого. Но, главным образом, я смеялся потому, что мне было хорошо. Я все ещё продолжал смеяться, когда она оторвалась от зеркала и подбежала ко мне, на её прелестном личике было выражение шутливой решимости.

- Джокко Рэм! Объясни мне сейчас же, над чем ты смеешься, или я... я...

- Да? - я с трудом перевел дух, мой смех заглушал звуки музыки в комнате.

- Я буду щекотать тебя! - воскликнула она и набросилась на меня.

- Перестань, - крикнул я, хватая её за руки.

- Ты! - наскакивала она в притворной ярости. - Ах, ты! - Затем она стала жалобно канючить. - Пожалуйста. скажи мне, что ты имел в виду.

- Хм, - сказал я, переставая смеяться. - Пойди и спроси у медэксперта, с которым мы встречались у окружного прокурора сегодня утром.

Ее лицо абсолютно ничего не выражало, пока значение моих слов не дошло до нее. Затем она смущенно хихикнула, яркая краска залила её шею и лицо. Внезапно она перестала смеяться и почти с идиотским выражением уставилась на меня, а потом вдруг прыснула. И громко, уже совсем в открытую захохотала.

- Но я всегда думала, что это считается ценным качеством.

Несколько минут мы молчали, потом я ответил:

- Киска, невинность является одним из самых бесполезных качеств на свете. И не спрашивай меня, почему. Если ты до сих пор этого не знаешь, то нет смысла тебе говорить об этом.

Франс спокойно посмотрела на меня; в прекрасных глазах светился вызов:

- Даже если мы только играем, тебе некого винить, кроме себя, в том, что мой статус остается без изменений.

- Ничего, - сказал я ей, садясь на кушетку, - игра может заходить очень далеко. За маленьким исключением, она становится реальностью. Пойдем - надо подготовиться к встрече с Анджело Фатиззо и его приятелями.

Глава 5

Белокаменный особняк Фатиззо был большим, но невысоким, со множеством окон, закрытых жалюзи. Он высился вдали от дороги, окруженный с одной стороны большим изумрудно-зеленым садом. В нем росли обычные деревья и кустарники. В центре торчала неухоженная цветочная клумба. Когда мы выходили из машины, я разглядел сквозь высокую ограду плавательный бассейн овальной формы в дальнем углу сада. Фатиззо и в самом деле не бедствовал.

Высокая стройная девушка, открывшая дверь на звонок Франс, выглядела просто сногсшибательно: темные волосы, забранные наверх, черные глаза, оливковая кожа, пышная грудь и узкие бедра. За исключением цвета волос и глаз она напоминала мне Мону. Увидев мою спутницу, красавица радостно взвизгнула.

- Ты напугала меня до смерти, - накинулась она на Франс. - Где ты пропадала?

Девушки кинулись друг другу в объятия и стояли так до тех пор, пока я не принялся так громко покашливать, что меня можно было услышать с другой стороны улицы.

- О, Джокко. Извини. - Франс повернулась ко мне. - Это Лола, моя соседка по комнате в общежитии, я тебе о ней рассказывала.

Лола лучезарно улыбнулась, внимательно разглядывая мою физиономию, сделала легкий реверанс, затем взглянула на Франс:

- Вы тот самый, кто... это он, Рени? Газеты полны сообщений об убийстве. Они называют это убийством гангстеров, но ваши имена нигде не упоминаются.

- Это он самый, - ответила ей Франс. - В её голосе слышалась гордость.

- Что же вы, входите, - воскликнула Лола. - Не стойте в дверях. - Мы вошли в дом, а она продолжала: - После твоего исчезновения, Рени, я на неделю отпросилась из больницы и даже не приходила на вечернюю проверку. Я здесь сейчас совсем одна. Анджело с друзьями на пару часов поехали в город потренироваться в тире. Они вернутся с минуты на минуту.

Гостиная была обставлена роскошной мебелью из дуба и липы, пол устилали пушистые персидские ковры; прекрасные стереомагнитофон и телевизор дополняли картину общего великолепия.

- Расскажи мне обо всем, что произошло, - попросила Лола, обращаясь к Франс.

- О прошлой ночи?

Темноволосая девушка кивнула, и Франс начала рассказывать. И пока она рассказывала, я сидел как болван, а Лола все охала да ахала. Когда Франс закончила, Лола снова заметила, что наши имена не упоминались в газетах. Я подумал, что это Эд Уоррик пытался защитить нас.

- Подумать только, - сказала Лола, - они похитили тебя прямо здесь, около бассейна, и никто из нас ничего не знал об этом. Я подумала, что ты вернулась в больницу, но когда ты не явилась на вечернюю проверку, я сразу начала беспокоиться.

Бывает, что стоит только увидеть такую рожу, и ты уже знаешь, что будешь бить его, и знаешь также, что будешь лупить по своим правилам разбивать вдребезги мерзкую рожу и отделывать его по всем правилам уличного боя. Я понял это, как только этот ублюдок появился в дверях. Лола представила его как Эла, и я понял, почему Франс хотелось каждый раз вымыться после его прикосновения.

Это был настоящий гигант - не менее шести футов с четвертью - и весил, по-крайней мере, двести пятьдесят фунтов, широкоплечий, с длинными, нелепо свисающими вниз руками. В этом не было бы ничего необычного, если бы не его голова, которая была под стать телу. Она была гладкой, как бильярдный шар, и вытянутой, как яйцо. Да, именно так - как яйцо. Но даже и это не так бросалось бы в глаза, если бы не его физиономия, грубо налепленная на переднюю часть головы. У него были отвислые, темно-красные губы, огромный приплюснутый нос и крохотные поросячьи глазки; подбородок вообще отсутствовал.

Франс ничего не сказала и даже не взглянула на него, когда Лола представляла его мне.

- Привет, - сказал я, не потрудившись встать.

Он что-то промычал и посмотрел на Франс, идиотская восхищенная ухмылка появилась на его роже.

- Привет, куколка, - пророкотал он.

Я сидел в кресле у окна, выходящего в сад. Лола и Франс болтали на кушетке, лицом к телевизору. Они сидели там, пока Франс пересказывала события прошлой ночи. Эл бесцеремонно плюхнулся между ними и потянулся к Франс. Он сграбастал обе её руки в свою огромную лапищу и хотел другой рукой обнять её за плечи и притянуть к себе.

- Прекрати! Вставай оттуда, свинья! Не сметь лапать моих женщин, прорычал я, поднимаясь на ноги.

Громила посмотрел на меня, как на инфузорию, будто и не подозревал, что я здесь нахожусь.

- О Господи! - взволнованно воскликнула Лола. Затем обратилась к Франс, шепча в отчаянии: - Рени, останови их! Эл убьет его.

Франс ничего не ответила и я почувствовал на себе её взгляд. Идиотская ухмылка снова появилась на свинячьей морде Эла, только теперь в ней отражалось и горячее нетерпение.

- Супермен, - сказал он, его усмешка стала ещё шире. - Супермен хочет, чтобы ему преподнесли урок.

Он поднялся на ноги и приблизился ко мне. Мне это начинало нравиться и я громко рассмеялся, чувствуя, как внутри у меня разливается приятное тепло. Мне всегда нравится смотреть, как эти недоумки, которых я собираюсь проучить, начинают заводиться. Я отступил на шаг, чтобы отвести его подальше от девушек, и он попался на крючок, как голодная форель. Отвратительный запах вырвался из его пасти, когда я нанес сокрушительный удар правой ему под дых. Его глаза бешено завращались и он стал сгибаться пополам, теряя сознание. Но я не хотел, чтобы этот подонок так легко отделался. Без сознания он не почувствует боли, а я хотел, чтобы ему было очень больно. Очень! Я хотел, чтобы он страдал. Как следует страдал. Я вмазал ему снизу прямо под скошенный подбородок.

Он резко выпрямился и издал звук, вроде "Гаа...!" Затем попытался дотянуться до меня. Какие же идиоты бывают на свете. На этот раз я сломал ему четыре пальца на правой руке. Когда он ринулся на меня, его пальцы были растопырены. Я тоже расставил пальцы на своей правой руке, переплел их с его пальцами, сжал его запястье левой рукой, затем резко рванул правую руку назад и вниз. Послышался хруст костей и его дикий вопль от невыносимой боли.

"Супермен", вспомнил я, снова рассмеявшись. "Супермена нужно проучить". Ха!

Он придерживал свою сломанную кисть левой рукой, я подошел ближе и резко ударил ребром ладони по голове сначала с одной стороны, потом с другой. Громила жалобно всхлипнул, а я усмехнулся. Мне приятно было смотреть на содеянное. В следующий раз он дважды подумает, прежде, чем класть свои грязные лапы туда, куда не следует. Надеюсь, я преподал ему хороший урок, ему же на пользу.

Он схватился за голову и снова стал сгибаться пополам, на этот раз ему бы это удалось, если бы я не врезал ему коленом прямо в лицо. Это заставило его распрямиться, и я нанес рубящий удар ребром ладони по его широкому приплюснутому носу. Я почувствовал, как хрустнули кости. Теперь его нос станет совсем плоским. Кровь струилась из разбитого рта и сломанного носа, и слабые булькающие звуки вылетали из горла. Я с силой ребрами ладоней рубанул сверху по шее, там, где она соединяется с телом. Это окончательно добило его. Руки повисли, а он стоял, качаясь, заливаясь кровью и всхлипывая.

Прежде, чем он смог очухаться, я отвел назад правую ногу и нанес ему страшный удар по яйцам. Эл заревел, как смертельно раненый бык, а я в довершениое вмазал ему справа в ухо, а затем швырнул безвольно обмякшее тело на пол девушкам под ноги.

- Боже милосердный! - задыхаясь, промолвила Лола, громко всхлипывая. Она не смогла скрыть восхищения, когда посмотрела на меня. - Ты убил его! Ты убил его! - произнесла она все с тем же нескрываемым восхищением.

- Он будет жить, - сказал я, с усмешкой глядя на громилу, безжизненно распростершегося на полу. Я испытывал приятное чувство, сродни блаженству. - Он останется живой и когда придет в себя, будет меня благодарить за то, что я так мягко с ним обошелся.

Я поправлял галстук в ванной, когда входная дверь открылась во второй раз. Я едва услышал звук открываемой двери из-за громких стонов, доносившихся из комнаты.

- Джокко, это Анджело Фатиззо, - сказала Франс, когда я вошел в гостиную.

Все встали, кроме Эла - он теперь не скоро сможет даже сидеть, не только стоять. Фатиззо был крупным мужчиной, довольно полным, со смуглой кожей, невыразительным, малоподвижным лицом и черными кудрявыми волосами. С выражением замешательства на лице он стоял, глядя вниз на своего несчастного телохранителя.

- Что с ним случилось? - наконец спросил он таким тоном, будто не верил своим глазам.

- Он попытался дерзко вести себя с Рени, - ответила Лола, глядя на меня почти с обожанием, - и мистер Рэм остановил его.

- Остановил его? - повторил Фатиззо. - Остановил его? Глядя на него, я сперва подумал, что кто-то пытался прошибить его безмозглой башкой брешь в бетонной стене. Кто этот мистер Рэм?

- Рени только что представила его тебе, дорогой, - заискивающе сказала Лола. - Мистер Рэм, это Анджело Фатиззо, мой жених.

Мы обменялись рукопожатием. В глазах у него застыл вопрос, который он так и не смог задать.

- Да, - сказал я ему, - это мне пришлось задать ему трепку. Он посмел дотронуться своими грязными лапами до моей женщины.

Краешком глаза я заметил, как Франс гордо выпрямилась. Радостная, с трудом сдерживаемая улыбка чуть искривила её чувственные губы

- Чем ты его так отделал? - спросил Фатиззо, все ещё не веря своим глазам. - Бейсбольной битой?

- Руками, - ответил я, видя, как недоверие на его лице сменилось выражением крайнего удивления.

- Понимаю, - наконец произнес он задумчиво. Затем он улыбнулся. - Ну, что же, добро пожаловать во владения Анджело. Не каждый гость устраивает здесь такой погром. - Чарли, - крикнул он через плечо одному из своих людей, оставшихся снаружи. - Забери его, отнеси в машину и отвези в больницу. Скажи там, что он упал с крыши. - Затем он обратился к нам: Пойдемте на кухню и приготовим что-нибудь выпить.

Несколько минут спустя мы снова сидели в гостиной. Эла увезли и кровь вытерли. Лола и Франс все ещё взволнованно шептались друг с другом. Фатиззо и я уже настолько освоились, что называли друг друга Джокко и Анджело.

- Итак, ты частный детектив, хм? Знаешь, ты первый филер, которого я вижу воочию, а не на экране телевизора. Должно быть, это интересная работа.

- Я зарабатываю себе на жизнь, - скромно ответил я, пожимая плечами.

- И много зарабатываешь?

Он внимательно смотрел на меня.

- Мне хватает.

Начинается, подумал я. Старая песня.

- Скажи, Джокко, - он наклонился вперед в кресле, - ты никогда не думал перейти на работу с настоящим окладом?

- Иногда. Но это слишком ограничивает свободу, ставит в слишком тесные рамки.

- Я мог бы хорошо тебе платить, - сказал он с воодушевлением.

- У тебя есть Эл, - ответил я и усменулся.

Он грубо выругался.

- Этот тупица? Я бы давно его выгнал, но он слишком долго был со мной. Он неплохой парень до тех пор, пока кто-то за него шевелит мозгами. Что касается его умственных способностей, это пропащее дело.

- Я дорого стою, - ответил я спокойно.

Фатиззо охотно заглатывал наживку.

- Сколько?

- Двести пятьдесят в день, плюс расходы.

Он протяжно и громко свистнул.

- Да, парень, - сказал он, - ты действительно дорого стоишь!

- Я знаю свое дело и действую так, как сам считаю нужным. Ты встречал ещё кого-нибудь, кто бы смог в считанные минуты вывести Эла из строя голыми руками?

Он долго смотрел на меня, потом медленно произнес:

- Нет. Думаю, что никого.

- Скажи мне, - продолжил я, - ты имеешь хоть какое-то представление, почему Рени похитили прошлой ночью около твоего бассейна?

Он отрицательно покачал головой.

- Лола рассказала мне по телефону сегодня утром о том, что случилось с Рени. У меня есть враги, - он выразительно взмахнул руками, - но как может навредить мне её убийство? Она была только гостьей в моем доме.

Я так и думал, но не стал говорить ему об этом.

- А что у тебя за враги?

- Просто враги. Некоторым хотелось бы сунуть свой нос в мои дела. Я полагаю, Рени рассказала тебе, чем я занимаюсь. - Она упоминала о каких-то газетных статьях, где говорилось, что ты связан с игорным бизнесом.

Фатиззо кивнул.

- Я владею несколькими заведениями в городе. Я предпочитаю называть их восстановительными центрами. Люди приходят туда расслабиться и делать деньги.

Я был почти уверен, что полностью раскусил этого парня, но мне хотелось быть уверенным до конца. Изобразив интерес во взгляде и восхищение в голосе, я сказал:

- Теперь я вспомнил. Как только я тебя увидел, я все время старался вспомнить, где я видел твою фотографию. В газетах. И в хвалебных статьях. Их было полно, хоть пруд пруди.

Моя лесть попала прямо в точку. Он нежился под моим взглядом, как щенок на солнышке. Итак, я все-таки оказался прав. Передо мной сидел бесконечно самовлюбленный тип. Я был готов держать пари, что где-то у себя в доме он бережно хранит кипу газетных вырезок со всеми статьями и фотографиями, когда-либо напечатанными о легендарном Анджело Фатиззо.

- Пойдем, - нетерпеливо сказал он. - Я покажу тебе кое-что. - Я прошел за ним из гостиной через небольшой холл в огромную спальню в торце дома, где две противоположные стены представляли собой сплошные стеклянные окна с жалюзи. Для человека, нуждающегося в телохранителе, он слишком много себе позволял.

В течение следующего часа мы были поглощены изучением трех пачек газетных вырезок и огромного количества фотографий, на которых был изображен он и только он, Анджело Фатиззо, и я исправно издавал все надлежащие восклицания и выражал знаки глубокого восхищения. Фатиззо проглотил мою наживку. Заодно заглотал и леску, и крючок и грузило.

В конце этого занятия он был настолько опьянен своим величием, что предложил мне:

- Поработай у меня хотя бы один месяц. После этого, если тебе не понравится, мы расстанемся по-хорошему. Что ты на это скажешь?

Я ждал этого. Это было то, на что я надеялся, чего хотел, но для правдоподобия немного поломался.

- Я не знаю, - сказал я горящему от нетерпения Фатиззо. - У меня ещё есть обязательства перед другими клиентами.

- Когда ты будешь знать? Когда ты сможешь освободиться?

- Не раньше конца следующей недели.

- Хорошо! Очень, очень хорошо. - Он подбежал к шкафу с одеждой в другом конце комнаты, отодвинул в сторону несколько костюмов и стал суетливо набирать шифр в стенном сейфе. Когда он вынырнул из-под одежды, в кулаке его была зажата целая пачка зеленых хрустящих банкнот. Он протянул их мне.

- Возьми, - умоляюще произнес он, - и в конце следующей недели ты мой.

Я взял деньги, но этот чудак не все знал. Я никогда не буду принадлежать ему. Он попался на мою удочку. Его, вероятно, хватил бы удар, если бы он узнал, что я согласился на его предложение только потому, что оно давало мне возможность околачиваться вокруг его дома и быть в курсе его дел. Я хотел доказать самому себе, что он ничего не знал о похищении Франс.

Я заикнулся насчет расписки, но он не дал мне договорить.

- Мне не нужна расписка, - рассмеялся он. - Мы понимаем друг друга. Когда мы вернулись в гостиную, Франс и Лола присоединились к нам.

Фатиззо был так возбужден тем, что, как он думал, заполучил такого "парня", что едва мог сдерживать себя. Ему не терпелось рассказать об этом девушкам. Франс посмотрела на меня долгим изучающим взглядом, но ничего не сказала.

- Я думаю, это просто замечательно, - сказала Лола с тем же выражением в глазах, которое я заметил раньше.

- Если ты взяла на неделю отпуск в больнице, - обратился я к Лоле, помня о пустой квартире наверху, принадлежащей Нэн и Дэррис, - не могла бы ты сегодня переночевать вместе с Рени? Мне нужно будет уйти и я бы чувствовал себя спокойнее, если бы она была не одна. Ты не возражаешь, Анджело?

- Я не против, - с готовностью согласился он.

Итак, мы договорились, что Лола приедет позже, на своей машине. Спустя некоторое время, с трудом преодолев возражения Фатиззо - мне даже показалось, что он не отпустит нас совсем, - мы уехали. Всю первую половину пути Франс молчала.

- Ты и вправду произвел впечатление на Анджело, - наконец сухо заметила она. - Мне редко доводилось видеть кого-нибудь таким взволнованным.

- Может быть он не так прост, как кажется, - ответил я. - Я думаю, он притворяется. Я сунул ей в руку пачку банкнот, которые мне дал Фатиззо.

- Я сыграл свою роль. И я ещё не понял, хочет ли он меня купить или хочет держать поближе к себе на тот случай, если мне будет известно слишком много.

- О? - Это было все, что она сказала, глаза её были широко раскрыты.

- А что еще? - Я вспомнил две стены из сплошного стекла в спальне. Ему так же нужен телохранитель, как мне дырка в голове. И ты помнишь, как быстро он согласился, чтобы Лола осталась с тобой сегодня?

- Я заметила. Но зачем ты пригласил её, Джокко? Я буду в безопасности с тобой.

- Я думал, ты поняла. Меня не будет сегодня ночью.

- Почему? - спросила она довольно подозрительным тоном.

- Дела.

- Это правда, Джокко?

- Я в этом так же уверен, как и в том, что Эл больше никогда не дотронется до тебя. И выбрось это из головы, хорошо? Ты начинаешь вести себя, как будто ты моя жена.

Мы проехали ещё немного, затем она снова заговорила:

- Ты всегда дерешься так грубо и жестоко, Джокко?

Она приподнялась и тесно прижалась ко мне. - И твой дикий, нечеловеческий смех. - Она помолчала, потом слегка поежилась, не отнимая ладонь от моей руки. - Когда ты во второй раз засмеялся, избивая Эла, я видела, что Лола побледнела как смерть.

- Я только хотел победить, киска. Каждый раз, когда я имею дело с мерзавцами, кому-то становится больно. Те шутники, которые пишут всякий вздор о настоящем спорте и честной игре, лишают проигрывающего возможности драться в полную силу. Поэтому я никогда не интересовался спортом. Какой смысл в соревновании, если ты не можешь использовать все, на что ты способен, чтобы победить. Я предпочел уйти. Так проще.

- Ты очень прямолинейный, да, Джокко?

- Прямолинейный? - Я не понял её. - Как это - прямолинейный?

- Для тебя существует либо да, либо нет, так ведь?

- Как и для каждого.

- Да нет, так бывает не у всех - но я рада, что ты такой.

- Все-таки, о чем ты? - спросил я, не понимая её.

- Ну, - попыталась она объяснить, подбирая нужные слова, - ты очень хорошо разбираешься в том, что хорошо, а что плохо. Ты живешь по своим собственным понятиям, и переубедить тебя очень трудно. Я права?

- Права. Поведение человека обусловлено его убеждениями. А если он не может следовать своим убеждениям, он просто ничтожество.

- Я рада, что ты такой, Джокко. - Она прижалась ко мне ещё теснее и счастливо вздохнула. - Очень, очень рада.

- Почему? - спросил я, все ещё не понимая, к чему она клонит.

- Потому что мне не надо беспокоиться из-за твоих... девиц, ведь я теперь твоя женщина.

- Подожди-ка минутку, - сказал я, притормаживая, и посмотрел на нее.

- Мы только играем, ты помнишь? И кто сказал, что ты моя женщина?

- Ты сказал, глупый, - она радостно улыбнулась. Ты сказал Анджело, что избил Эла потому, что он положил свои грязные лапы на твою женщину. - Она снова счастливо вздохнула. - А это я. Ведь именно на меня он положил свои лапы.

- Минуточку, - сказал я почти серьезно. - Ты, может быть, и не притворяешься, как мы договорились, но я притворяюсь. - Во всяком случае, я покосился на нее, - какой лошади понравится ночевать в одном и том же стойле каждую ночь.

- Ах, ты - чертов распутник! - Она повысила голос, притворяясь разгневанной, и толкнула меня локтем под ребро. - Я научу тебя, как надо относиться к моим чувствам.

Чтобы сменить тему разговора, я сказал:

- Мне казалось, ты хотела попросить Лолу принести твои вещи из больницы.

- Она принесла. Мы положили чемодан в багажник, пока ты разговаривал с Анджело. - Она оглянулась назад. - Все стекло разбито от того выстрела прошлой ночью. Да, твою жизнь не назовешь скучной, Джокко!

В этот момент я остановил машину напротив своего дома. Взяв чемодан, я последовал за Франс в дом, поставил чемодан около кровати и переоделся в пуловер и слаксы. С небрежным равнодушием, как будто мы много лет прожили вместе, Франс разделась догола, даже не взглянув в мою сторону, взяла полотенце с полки и пошла в ванную.

У меня перехватило в горле и зашумело в ушах, когда её по-мальчишески стройное тело исчезло за дверью. Я так и остался сидеть на софе с огромным стаканом "Джека Дэниельса" в руке, когда её завернутая в полотенце головка высунулась из-за двери.

- Джокко, - позвала она так же небрежно, как и раздевалась передо мной десять минут назад, - потри мне спину, пожалуйста.

Самая обычная просьба, с которой любая жена обращается к мужу. Она стояла под душем, когда я вошел в ванную. Пять минут спустя я снова сидел на софе, но стакан с виски был пуст. Кровь горячей волной стучала в моем сердце, во рту пересохло, шум в ушах стал просто невыносимым. Затем, как будто меня окатили ушатом холодной воды, я понял, что она делала. Она играла и в то же время надеялась, что я клюну на её удочку насчет восьми детей и белого палисадничка.

Я налил ещё один стакан виски, на этот раз даже полнее прежнего, и постепенно успокоился. Я не мог понять, почему Франс Лоран действовала на меня таким образом. С любой другой женщиной я был главным, и хотел верховодить и с ней, этой девушкой. Мы можем вдвоем сыграть в её игру. Я залпом осушил свой стакан, налил ещё один и затем отнес бутылку на кухню, плеснул добрых пять унций виски в пустый стакан, выдавил туда сок из четырех лимонов, как прошлой ночью, размешал сахар и поставил на стол около кушетки, в это время Франс вышла из ванной. Капли воды стекали с её прекрасного обнаженного тела.

- Подойди сюда, Франс, - сказал я уже спокойным голосом, допивая свои виски, и протянул девушке её стакан. - Выпей все до капли.

- Хорошо, Джокко, - ответила она, поднося стакан к губам и не отнимала его, пока не выпила все до дна.

Если Франс и понимала, до чего меня довела, по её лицу этого не было видно. Когда она протянула мне стакан обратно, она стояла так близко ко мне, что её колени упирались в кушетку между моими коленями. Какое-то время я позволил ей так стоять, затем обхватил руками её упругие ягодицы, прижал её к себе изо всех сил и стал исступленно целовать её нежные девичьи грудки. Как только мои губы прикоснулись к её прохладной влажной коже, Франс только вздрогнула - и все. Да, надо отдать девчонке должное - она прекрасно держала себя в руках.

- Ложись сюда, - сказал я, поднявшись на ноги и показав рукой на кушетку.

Послушно, без возражений она вытянулась на кушетке во весь рост, сведя ноги вместе и закрыв руками лицо. Я усмехнулся. Я покажу ей, как давить на меня. Я подошел к проигрывателю и неспешно поставил на него долгоиграющую пластинку, выжидая, пока виски начнет действовать, прежде чем за дело примусь я.

Прошлой ночью, протирая её тело спиртом, я однажды, как бы случайно, прикоснулся к её груди. Теперь же, усевшись на кушетку рядом с неподвижной Франс, я проделал то же самое, только не один, а несколько раз. И каждый раз её бедра раздвигались чуточку шире. Ее грудь приподнялась, будто она глубоко вдохнула воздух в легкие, а бедра и ягодицы непроизвольно содрогнулись. Я наблюдал за этими признаками приближающегося экстаза, и когда её плоский живот начал выгибаться дугой, я отнял руку и губы от её плоти и, не говоря ни слова, поднялся с кушетки и направился в ванную.

- Что ты за чудовище? - с негодованием крикнула она мне, когда я вернулся в гостиную. Она стояла посреди комнаты, широко расставив ноги, уперев свои кулачки в бедра, и её обнаженное тело было слегка наклонено вперед. Ее лицо горело от негодования. - Почему ты не закончил то, что начал?

Виски уже явно возымело свое действие.

- Просто я такой человек, киска, который не потерпит, чтобы женщина, даже такая хорошенькая, как ты, заставила меня плясать под её дудку.

- Заставила тебя? - яростно воскликнула она. - Ты же сам придумал, что мы будем играть! - Она была вне себя от гнева.

- Я также сказал, что игра не должна заходить слишком далеко, ответил я ей. - Иначе она превращается в реальность. - Я пошел в спальню и набрал служебный номер Эда Уоррика, надеясь, что он не ушел на весь день. Пока я ждал, когда меня соединят, Франс вошла в комнату, открыла чемодан и принялась выбрасывать из него на кровать свои вещи.

- Отдел убийств, - послышался голос Эда. - Капитан Уоррик.

- Это Джокко, Эд. Мне нужны сведения о некоем Анджело Фатиззо. Слышал когда-нибудь о таком?

Эд давно уже не отказывал мне в подобных просьбах, так как знал, что я все равно каким-нибудь образом разузнаю то, что меня интересует. Правда он не подозревал, что я добывал информацию через Центральное Агентство. Просто Эд мог сделать это быстрее, вот и все.

- Я много раз слышал об этом парне, Джокко. По правде говоря, он у нас как бельмо на глазу. Или был таким. А в чем дело?

Я рассказал ему о своем посещении особняка Фатиззо, описав все подробно, включая стычку с Элом, и напоследок полюбопытствовал:

- Как ему удается держать свои заведения открытыми, несмотря на государственные законы, запрещающие игорный бизнес?

- У него есть информатор в конторе окружного прокурора. Сначала мы думали, что это кто-нибудь из наших ребят, но мы проверяли каждого всеми возможными способами. Конечно, все делалось тайно. Когда мы не нашли никого среди наших ребят, стало ясно, что этот человек из команды О. П. Это Хенсон. Ты видел его сегодня утром. У нас полно данных на него и на Фатиззо, даже если Фатиззо закроет все свои заведения в течение часа.

- Значит, о Фатиззо можно не беспокоиться? - спросил я.

- Абсолютно, Джокко. - Эд помолчал немного, затем продолжил: - Между прочим, звонила Эдит, и просила передать, что ждет тебя к ужину сегодня. Ты сможешь придти?

- Ты знаешь, что смогу, - сказал я, посмотрев на часы. - Но не смогу остаться надолго. Увидимся часов в шесть.

Франс все ещё продолжала вышвыривать свои вещи из чемодана, когда я положил трубку на рычаг. Заметив её слегка неуверенные движения, я понял, что лошадиная порция коктейля, которую я заставил её выпить, здорово на неё подействовала, тогда как на меня он только начинал оказывать действие.

- Что ты вытворяешь? - спросил я её, пока она носилась по комнате.

- Не твое дело, - огрызнулась она. - Но, если хочешь знать, я ухожу. И я начинаю сомневаться в тебе. Что подумают твои друзья, если узнают, что великий Джокко Рэм никуда не годный мужчина.

- Не годный на что? - спросил я, чувствуя, как горячая волна гнева вскипает у меня внутри.

- На что? - переспросила она в свою очередь. Потом подняла руки высоко над головой, быстро покрутила бедрами несколько раз, словно исполняя танец живота, затем стала покачивать ими взад и вперед.

- Вот на что!

Одним взмахом руки я сбросил с кровати все её вещи. Через несколько секунд моя одежда лежала у ног. Крепко, обеими руками я схватил её за бедра и бросил на кровать, а сам навалился сверху.

Не настоящий мужчина! Ха! Я и мистер Джек Дэниельс покажут этой чертовке, на что они способны. Если она так хочет, она свое получит. Джокко Рэм - мастер исполнять желания женщины.

Оглушительное действие огромной порции виски, которую она выпила, плюс неожиданный поворот событий, настолько её ошеломили, что Франс не сопротивлялась и не проронила ни слова, пока я устраивался поудобнее. Лицо Франс напряглось от боли и приглушенный стон сорвался с её губ, когда я с силой надавил на тонкую плеву, и наконечник копья нашел свою цель. Выгнув спину, я надавил ещё сильнее и мое оружие погрузилось на добрую четверть длины.

- Нет, Джокко, - внезапно сказала Франс спокойно, хотя и не вполне трезвым голосом; боль, очевидно, уже прошла. - Я сейчас слишком пьяная. Я хочу подождать, когда опьянение пройдет, и не хочу, чтобы все произошло таким вот образом. Пожалуйста, Джокко. Я хочу это запомнить навсегда.

Я нехотя остановился, обдумывая своим затуманенным от алкоголя сознанием её слова. Франс была настолько пьяна, что даже не шелохнулась, когда я слез с неё и, шатаясь, направился в ванную. Когда я вернулся, почти совершенно протрезвевший после ледяного душа, Франс лежала все так же неподвижно. Я стоял около кровати, глядя на её нежное, прекрасное юное тело, его мягкие линии и изгибы, и неистовое желание, вспыхнувшее во мне, было непреодолимо даже для меня. Должно быть, любой человек в какой-то момент своей жизни может проявить слабость. Со мной это случилось здесь и сейчас.

Молча и быстро я вернулся в ванную, достал из аптечки маленький тюбик с кремом и обильно смазал им своего изголодавшегося зверя. Франс Лоран все ещё не шевелилась, когда я вернулся в спальню. Медленно, с превеликой осторожностью я просунул руку ей под ноги и согнул их в коленях, затем приподнялся на обеих вытянутых руках и посмотрел вниз...

Когда я улегся рядом с ней, то был мокрый от пота и дрожал, как осиновый лист. Я лежал так несколько минут, а потом отправился принять душ. Выйдя из ванной, я оделся и накинул простыню на Франс.

Она выглядела такой маленькой и беспомощной, что я едва сдержался, чтобы не взять её на руки и не покачать, как ребенка. Я не мог понять, почему кому-то было нужно уничтожить такое прелестное создание. Но, может быть, я пойму, когда выясню, кто стоял за всем этим. И я узнаю, кто посягнул на мою нимфу, даже если мне придется при этом уничтожить половину преступного мира.

Глава 6

Я все ещё стоял около кровати, пялясь на спящую Франс, когда послышался стук в дверь. Я открыл и впустил Лолу. В одной руке она держала маленькую сумочку, а в другой сжимала несколько журналов.

- А где Рени? - спросила она, положив сумку и журналы на столик в дальнем углу комнаты.

- Боюсь, что Рени в данную минуту пьяна в стельку, - ответил я, усмехаясь. - Мы оба хватили лишнего, когда вернулись от Фатиззо, но я оказался немного покрепче, чем она.

- Ты хочешь сказать, что она совсем отключилась? Неужто она настолько нализалась? - спросила Лола и улыбка озарила её лицо.

- В стельку. Если её не трогать, она не очнется до самого утра.

- Ты уверен? - Ее черные глаза вспыхнули от волнения. - Я спрашиваю, ты абсолютно уверен?

- Конечно, уверен. Я сам наливал ей виски. - Я не мог понять, что её так волнует, пока Лола не подошла ко мне вплотную. Прижавшись ко мне всем телом, она обвила руками мою шею и подставила губы для поцелуя.

- Ну, а если она никогда не узнает об этом - тогда ты хочешь меня?

Ее рука скользнула вниз. В тот же миг челюсть её отвисла.

- Ого! - только и пролепетала она. Потом её губы растянулись в счастливой улыбке. Когда мы оторвались друг от друга, я подошел к бару и приготовил коктейль. Я предложил Лоле выпить со мной, но она отказалась и спросила:

- Хм, интересно, и что же будет дальше?

- Теперь ты удостоверилась, что я тебя хочу? - спросил я, усмехнувшись, и почувствовал, как виски горячей волной разливаются по моему телу.

- Я предпочла бы удостовериться по-другому, - хихикнула Лола, направляясь в спальню, чтобы взглянуть на спящую Франс.

- По-моему, ты уже готова, - сказал я, с восхищением любуясь её пышными бедрами, затянутыми в длинную ситцевую юбку с оборками.

Плутовская улыбка мелькнула на её лице, когда она обернулась ко мне.

- Я готова, - сказала она, задирая вверх юбку и направляясь ко мне. Под юбкой ничего не было. Ничего. Роскошный треугольник в перекрестье её бедер был такого же черного цвета, как и волосы у неё на голове.

- А ты готов?

- Подожди минутку, - рассмеялся я. - Я сейчас вернусь.

Элла Гизелл открыла дверь на мой стук. Вкратце я объяснил ей, что мне нужна квартира Нэн и Дэррис на одну ночь, так как у меня ожидаются гости, а спальных мест не хватает.

Элла взяла двадцатку, которую я ей протянул, засунула её в бюстгальтер, улыбнулась мне и сказала:

- Это интересно. А когда я получу вознаграждение?

- Попозже, - ответил я, улыбаясь ей в ответ. - Мне нужно покончить с кое-какими делами. Потом, когда я отблагодарю тебя, ты целую неделю не сможешь ходить.

- О, Боже! - воскликнула она, поежившись. - Ради этого стоит подождать!

Вернувшись к себе, я только кивнул Лоле, чтобы она следовала за мной, запер за нами дверь и мы поднялись наверх.

Я не испытывал особого желания после недавно закончившегося одностороннего поединка с маленькой Франс, но Лола горела от нетерпения и, к тому же, она была близка с Анджело Фатиззо, и главное, Лола должна была иметь необходимую для меня информацию, о которой даже полиции ничего не было известно. Поэтому Лола получит то, что она хочет, и более того, она получит все, чего только захочет. Если я, конечно, не кончу первым, чего со мной никогда не случалось с тех пор, как я овладел секретными методами Билла Эванса в колледже.

Лола раздевалась на ходу, разбрасывая одежду направо и налево по пути в спальню. Я задержался перед дверью, чтобы раздеться, и кинул одежду на кушетку перед телевизором. Когда я вошел в спальню, Лола сидела совершенно голая на краю кровати. Она взвизгнула от восторга, увидев меня вблизи.

- Этого просто не может быть. Таких ведь не бывает! - Она вздохнула от счастья, пристально рассматривая меня и сжимая. - Ах, какая прелесть! - она задохнулась от восторга. - Ну и везуха!

Я устроился на кровати рядом с ней, но Лола внезапно вскочила и сказала:

- Здесь слишком темно. Я включу свет. - Когда яркий свет залил комнату, мы оба застыли в изумлении, вытаращив глаза и открыв рот. Кроме огромной кровати, двух маленьких тумбочек по бокам и большого стола в центре, в спальне ничего больше не было. Но не это вызвало наше изумление. Вся спальня с пола до потолка была отделана зеркалами! В ней не было окон.

В течение следующих пяти минут Лола вертелась перед зеркалами, прихорашиваясь и рассматривая себя со всех сторон, веселясь, как девчонка сначала у одной стены, потом у другой - наклоняясь, поворачиваясь, вытягиваясь и подпрыгивая, разглядывая себя со всех сторон и во всех мыслимых ракурсах; её тяжелые груди игриво подрагивали. Когда я впервые увидел её у Фатиззо, то подумал, что она напоминает мне Мону, а теперь понял - чем именно. У неё была такая же тонкая талия и широкие бедра, переходящие в длинные стройные ноги.

- Доктор в больнице говорил мне, - сказала она, любовно поглаживая свои бока, - что с такими бедрами, как у меня, легко рожать детей.

- Тогда чего же ты ждешь? Давай начнем прямо сейчас. - Я засмеялся и бросил взгляд на часы. У меня было в запасе почти два часа, а поездка к Эду и Эдит за город займет немного времени.

- Ух, ты! - воскликнула она, порхнув через комнату и опустившись на кровать рядом со мной. - Посмотри вон туда. - Она показала на огромное зеркало, укрепленное на потолке. Я уже видел в нем себя самого, но теперь смотрел на нас обоих. Все ещё смотря вверх, она потянулась ко мне. - Боже мой! - с изумлением воскликнула она. - Я даже не могу обхватить его рукой. Нет, такому красавчику недостает только моторчика...

Позже, когда мы лежали на спине, смотря на свое отражение в огромном зеркале над головой, она повернулась ко мне со слезами счастья на глазах.

- Я даже не ожидала, что будет нечто подобное, Джокко, - сказала она. - Я снова чувствую себя женщиной.

- На первый взгляд, - промолвил я, - Фатиззо должен быть мастером в этом деле.

- Я не знаю, в чем он мастер, - ответила она со злостью. - Но знаю, только, что не в постели. Он напоил меня однажды ночью и изнасиловал чертов ублюдок! Но я не останусь с ним. Он - свинья! Я продолжала терпеть его после той ночи, потому что девчонки в больнице считали, что у меня отличный любовник, и мне было стыдно признаться, что это не так. Я ушла от него сегодня днем. Он ещё не знает об этом, но я никогда больше к нему не вернусь. Вот почему он пытался изнасиловать Рени, я...

- Он - что пытался?

- Я не хотела спать с ним и он попытался изнасиловать Рени. Он бы её трахнул, если бы я не застала его врасплох. Гаденыш пытался обратить это в шутку, но я его раскусила сразу. Это случилось прошлой ночью. Рени вышла из дома, пытаясь от него скрыться, и тогда её похитили.

- Кто ещё был там прошлой ночью, - спросил я, затаив дыхание.

Внутри меня охватило приятное чувство. Теперь у меня был хороший повод, чтобы взяться за Фатиззо. А маленькая Франс, господь благослови её, не обмолвилась об этом ни словом.

- В основном, люди Анджело, Гарис, Мери Сли и ещё один, которого я никогда раньше не видела. Он остановился в маленькой комнате на задней веранде - в комнате для гостей - и Анджело три или четыре раза посылал ему туда выпить. Они проговорили целых полчаса, пока он был там.

- Ты не слышала, о чем они говорили? - спросил я, сдерживая дыхание, чувствуя, что наступает ответственный момент.

- Нет, - ответила Лола. - Только одно. Анджело рассердился на что-то и сказал: "если это дельце стоит целых двадцать кусков, скажи Максу, что я хочу свою долю." Вот и все.

Услышав её слова, я почувствовал, как ладони мои вспотели, а горлу подкатил ком. Итак, Фатиззо знал что-то о похищении Франс. Я был рад, что Макс, о котором упомянула Лола, оказался тем самым Джерри Максом, которого я убил сегодня утром. Я дышал глубоко, приятное чувство внутри нарастало. Я собирался нанести Фатиззо визит, который он не забудет до конца своей жизни, и я решил, что сделаю это прежде, чем к нему заявятся полицейские. Я хотел побыть с этим парнем некоторое время наедине.

- Папочка Джокко, - произнесла Лола неожиданно тоненьким голоском, мы ещё не кончили нашу игру, нет? Мамочка снова готова.

- Как Мамочка хочет на этот раз? - спросил я, усмехаясь.

- Вот так, - сказала она, переворачиваясь и встав на колени. Затем наклонилась вперед, выгнув спину, и опустила лицо на руки, глядя на зеркальную стену. - Я хочу наблюдать, как это происходит.

- Тогда подвинься к краю, - сказал я ей, - так, чтобы я мог стоять на полу. Так будет удобнее для нас обоих.

Только когда я вернулся и закончил одеваться, она пошевелилась и вытянулась на животе во весь рост. Я потратил целых десять минут, помогая ей хоть как-то одеться, чтобы спуститься вниз, в мою квартиру. Оказавшись, наконец, в своей спальне, я снял с полуспящей Лолы туфли и положил её рядом с Франс, затем выпрямился и оглядел комнату. В ней царил абсолютный беспорядок.

Вещи Франс были разбросаны по всей комнате. Сама девушка лежала почти в том же положении, в котором я её оставил, уйдя с Лолой наверх. Я уже собирался выйти из спальни, когда заметил среди разбросанного на полу белья фотографию. Не сразу сообразив, я поднял её, надеясь, что это фотография Франс. Это была она, но не одна. И сначала я с трудом узнал её.

Она была во втором ряду, одетая в новенькую форму официантки. Сама фотография была посвящена некоему событию в небольшрм ресторане, наверное, какой-то годовщине, так как позади Франс и её коллег был натянут плакат, на котором большими буквами объявлялось о празднике. В углу, с краю был виден расплывчатый профиль молодого человека в темной униформе.

На обратной стороне фотографии кто-то написал четким аккуратным женским почерком: "Это - самый опасный бандит в мире."

Я бросил фотографию обратно на пол и вышел из комнаты. Обе девушки будут спать ещё очень долго, подумал я, запирая дверь и выходя на улицу.

Я вырулил на главную магистраль с очень оживленным в этот час движением и покатил на окраину города к маленькому коттеджу Эда и Эдит. Воспоминания нахлынули на меня потоком. Даже не столько воспоминания, сколько размышления - и все об Эдит Уоррик, сестре моего лучшего друга. Эдит была влюблена в меня. Эд знал об этом, и я тоже. Эдит вовсе и не скрывала своего чувства. Она была влюблена в меня с того самого дня в школе, когда я как следует отделал одного хулигана, пристававшего к ней. Это со мной у неё были и первое свидание и первый поцелуй. И это со мной она впервые познала плотскую любовь однажды чудесным лунным вечером, когда мы удрали с выпускного бала в старшем классе.

Если мне и суждено было полюбить какую-нибудь одну единственную женщину, то это была бы Эдит Уоррик, потому что она была не только изумительно, хотя и неброско красива, но и имела самый блестящий ум, который я когда-либо встречал у женщины. За свои выдающиеся умственные способности ей было присвоено звание профессора высшей математики Кордельского физического Университета.

Эдит не скрывала своих чувств ко мне, хотя и не очень их афишировала. Много раз за годы, прошедшие после того памятного вечера после выпускного бала, мы были вместе - однажды даже целый месяц, когда Эд посещал школу ФБР в Вашингтоне. Я снял небольшой коттедж в пригороде и мы жили там, как муж и жена.

- Мы с тобой муж и жена, Джокко, - не раз говорила Эдит. - Мы состоим в браке. Я, по-крайней мере. В моем сердце я - твоя жена, и то, что мы не зарегистрированы официально, меня нисколько не волнует. Любовь связывает людей, а не слова и церемонии.

Я не мог спорить против такой железной логики, и давно уже для себя решил никогда не пытаться состязаться в уме с Эдит Уоррик.

Я свернул на подъездную аллею и позвонил в дверь. Эдит открыла почти мгновенно. Она была натуральной блондинкой с волосами цвета меда, с большими голубыми глазами и дерзким, слегка вздернутым носиком над широким ртом с сочными пухлыми губами. Эти губы она и подставила мне для поцелуя, как только я вошел.

- Так приятно, Джокко, дорогой, - прошептала она, - чувствовать себя снова в твоих объятиях. Я не видела тебя целую вечность.

Я был согласен с ней, крепко прижимая её к себе; воспоминания о всех других женщинах, которых я знал, включая даже маленькую Франс Лоран, мигом отодвинулись на задний план. Я и не сожалел об этом. Быть с Эдит, вот что мне было нужно.

- У вас есть свободная спальня, мадам? - нараспев спросил я, с улыбкой глядя на поднятое ко мне лицо. - Насколько я знаю, вы профессор математики, а мне нужно решить одну задачку.

Она мягко рассмеялась и прижалась ещё теснее. Это была наша, понятная только нам, шутка.

- Мне бы очень хотелось, чтобы ты решил свою задачу, - ответила она, потеревшись носом о мой нос. - Но Эд должен вернуться уже с минуты на минуту. Боюсь, нам не хватит времени.

Уоррики жили в небольшом уютном доме с тремя спальнями, в тихом районе города, и из-за того, что Эд редко бывал дома, а Эдит проводила много времени в Университете, гостей они принимали нечасто. Я был, наверное, единственным, кто посещал их, особенно во время учебы, и каждый раз, когда я появлялся, Эдит делала все возможное, чтобы превратить мой приезд в праздник, приготавливая мои любимые блюда, а после еды подавала сливянку венгерское сливовое бренди, которое мне очень нравилось.

- Я приготовлю что-нибудь выпить, пока мы ждем Эда, дорогой, - сказала Эдит, отпуская меня из своих объятий, и направляясь к небольшому бару в углу комнаты.

Я любовался её изящной фигуркой, пока она шла через комнату, и чувствовал, как старая, знакомая боль подкатила мне к горлу. Я находился в отличной форме, так как не расстратил себя до конца с Лолой, и страстно желал Эдит, поэтому мне нужно было немного побыть одному.

Зазвонил телефон, как будто исполняя мое желание.

- Это Эд - сказала она, протягивая мне стакан с "Джеком Дэниельсом" и телефон одновременно; в уголках её рта играла улыбка. - Он не может придти к ужину. Он будет занят час или два.

- Привет, Эд! - сказал я в трубку.

- Извини, я не смогу быть вовремя, Джокко, - произнес он, а затем добавил, посмеиваясь. - Но я уверен, что вы не будете скучать без меня, в любом случае. - Затем уже серьезным тоном продолжил: - Один из патрульных полицейских в юго-западном районе обнаружил мертвого молодого парня, сидящего за рулем своей машины. Похоже, кто-то, сидевший рядом с ним, приставил пистолет ему под руку и трижды спустил курок. Пули прошили грудную клетку и угодили прямо в сердце. Он так и не понял, как его убили.

- Личность установили?

- Нет, пока ещё не знаем. Его документы исчезли, но мы сейчас работает в картотеке. Если его отпечатки пальцев имеются в этой стране, мы это узнаем через пару часов. Но я не об этом хотел поговорить с тобой, Джокко. Буквально несколько минут назад я узнал, что ребята, которые забрали тело Джерри Макса из твоей квартиры сегодня утром, не нашли его пистолета.

Прежде, чем ответить, я в течение нескольких секунд обдумал в голове его слова, пытаясь понять, что бы это значило. Наконец, я ответил:

- В таком случае они либо лгут, либо слишком тупы, чтобы выполнять свою работу. Пистолет должен быть там. Кроме нас двоих и Рени Стил, там никого не было, а девчонка валялась в глубоком обмороке.

- Ты знаком с лейтенантом Сэмом Пиблзом из отдела убийств, - сказал Эд, - и мы оба хорошо знаем, что он нашел бы пистолет, если бы он там был. У него нет причин лгать и мы знаем, что он не тупица. Он был на дежурстве, когда я уходил из твоей квартиры утром, и доложил обо всем окружному прокурору.

- Тогда здесь что-то не так. Что ты об этом думаешь?

- Пока не знаю. Я только узнал об этом и мне нужно подумать. Я пытался дозвониться тебе домой, но попал на Рени Стил. Она тоже ничего об этом не знает.

- Не понимаю, как она могла тебе ответить, - сказал я. - Она была мертвецки пьяная.

Должно быть Франс Лоран очень сильная натура, если она смогла ответить по телефону, и я задумался над этим, повесив трубку.

- Эдит, - позвал я, - где ты?

Ее не было в гостиной, и я заглянул на кухню и в столовую.

- Я здесь, глупый, - послышался её веселый голос из спальни. - Я помню, ты говорил что-то насчет задачки, которую тебе надо решить. - Она лежала в своей постели. Покрывало было откинуто, а простыню она натянула до самого подбородка, её прелестное лицо освещала нежная улыбка, голубые глаза сияли.

- Да, - сказал я, торопливо раздеваясь, в горле у меня снова пересохло. - Да, - повторил я, залезая под простыню и обнимая её.

- Джокко, дорогой, муж мой, - нежно прошептала она. - Пожалуйста, скорее!

И затем наш мир превратился в маленький кокон, тесный уютный мирок для двоих.

- О, Джокко, - прошептала она с радостным удивлением, когда мы, удовлетворенные и насытившиеся, тихо лежали бок о бок. - Родной мой, Джокко.

Потом мы снова взмыли ввысь, в бесконечную вечность, и опустились в безбрежные волны. И снова, и снова.

- Не понимаю, почему человек может испытывать боль оттого, что он слишком счастлив, Джокко, - сказала она, когда мы отправились под душ.

Я смотрел на нее, стоящую в тусклом свете надвигающихся сумерек, проникающем через окно ванной, вспоминая её страстное желание, её мягкость и нежность, и знал, что её прекрасный образ сохранится в моей памяти, даже, если я проживу ещё сто лет.

- Странно, - размышляла она вслух позже, когда мы сидели за столом. У меня есть все, чего я хочу в жизни, кроме фамилии человека, которого я люблю. Ты знаешь, Джокко, я никогда не занималась любовью с другими мужчинами. Только с тобой.

- Я знаю.

- Откуда? - спросила она нежно. У меня могут быть новые любовники каждую ночь, если я захочу. Мне всего двадцать шесть, и знаю, что нравлюсь мужчинам. Недели не проходит в Университете, чтобы я не получила, по-крайней мере, дюжину приглашений. Как же ты можешь знать, что я никогда не занималась любовью ни с кем, кроме тебя?

- В моем деле, - сказал я ей, - если не разбираешься в людях, то долго не проживешь. Стоит ошибиться один раз, и ты покойник. Ты никогда не позволишь другому мужчине лечь с тобой в постель. Ты лучше умрешь.

- Я вижу, что ты и впрямь очень хорошо меня знаешь, Джокко, - она грустно вздохнула. - И, поскольку ты не из тех, кто женится, думаю, мне придется довольствоваться теми крохами, которые ты мне бросаешь, до тех пор, пока однажды ты станешь ни на что не годным, и никая другая женщина не захочет иметь с тобой дела.

Это потрясло меня. Не то, что я буду ни на что не годен, а то, что она получает приглашения каждую неделю. Я знал, что такое случается, или, по-крайней мере, предполагал, что это возможно, но услышать это из её уст было уже слишком. Кроме того, я никогда не представлял Эдит в объятиях другого мужчины, а теперь, когда представил, мне это очень не понравилось. Хотя больше всего меня поразило то, что Эдит за все годы после нашей первой близости в школе никогда не заводила разговор о замужестве. Ни разу. Даже никогда не намекала. Она знала, что я не из тех, кто женится, как леопард не может изменить пятна на своей шкуре. Хотя некоторые и пытаются.

Я быстро встал и обойдя вокруг стола, подошел к ней и поставил её на ноги.

- Ты никогда не говорила мне об этом раньше, - сказал я ей. - Почему сказала именно сейчас?

- Я не знаю, - неуверенно произнесла она. - Не обращай внимания. Мне не следовало ничего говорить. Я должна была оставаться спокойной, как всегда, и молчать. - Она взглянула на меня и попыталась улыбнуться. Поцелуй меня, и я принесу сливянку.

- Хм-м, - ответил я. - Я тебя поцелую, но ты оставайся здесь. Я думаю.

- О чем?

- О том, каково это быть твоим мужем.

Я скорее почувствовал, чем услышал её легкий вздох, и она замерла в моих объятиях, едва дыша.

- Но для тебя это будет ад, а не замужество, - продолжал я, подумав, что скажет Старик в Вашингтоне, если мой рассудок примет за меня такое решение, - какое чудовищное испытание я должен буду выдержать.

- Я и сейчас в таком положении, - сказала Эдит. - Я всегда чувствовала себя как жена, когда у тебя выдавалось свободное время. - Затем весь смысл моих слов внезапно дошел до нее, и она откинула голову назад и посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. - О, Джокко, - выдохнула она, - ты знаешь, что ты только что сделал мне предложение?

- Да. - Я улыбнулся ей, мне хотелось смеяться, петь и танцевать в одно и то же время. - Да, я абсолютно уверен, что сделал тебе предложение. Но я пока не слышу ответа.

- Тебе незачем его слышать, - сказала она, теснее прижавшись ко мне. Ты очень давно знаешь, что я могу тебе ответить.

- Даже с той ночи после выпускного бала?

- Даже раньше. - Эдит откинулась назад, обнимая меня руками за талию. - Я понимаю, что происходит, Джокко, но не могу в это поверить. Я так долго молилась об этом. Мне кажется, я сейчас заплачу.

Она повернулась и села на стул , закрыв лицо руками.

- Успокойся! - сказал я строго. - Давай не будем принимать это так близко к сердцу. В конце концов, люди женятся с давних пор.

- Ты прав, Джокко, - сказала она, не отнимая рук от лица, смеясь и плача одновременно. - Но не мы.

Я подошел к телефону и набрал номер конторы Эда, надеясь, что он ещё там. Он был там. Где-то в глубине души Эд Уоррик, вне всякого сомнения, знал, что я никогда не женюсь. Он слышал, как я говорил это очень много раз. Мое постоянное холостяцкое существование было фактом. Незыблемым фактом.

- Эд? Это Джокко.

- Да, Джокко. Ужин вам понравился?

- Замечательный, - ответил я. - Просто замечательный. Как ты относишься к тому, чтобы быть шафером на свадьбе?

- С удовольствием, - ответил он с легким оттенком осторожности в голосе. - А когда произойдет сие достойное событие?

- Завтра. Эдит и я решили пожениться.

Целых полминуты телефон безмолвствовал, затем:

- Какого черта? - взревел Эд. - Ты знаешь, какое ждет наказание тех, кто разыгрывает по телефону? Я брошу тебя за решетку! Я скормлю тебя акулам! Кто это на самом деле?

- Это Джокко, ты, тупой болван. - Я засмеялся. - Изекиал Обади Рэм.

Это сразило его. Он уронил телефон. Я слышал, как тот стукнулся об пол и загремел. Эд поднял его и снова уронил. Когда, наконец, он сумел поднести трубку к уху, то не мог произнести ни слова. Он шипел, заикался, задыхался и сопел, а я стоял, усмехаясь, и ждал, как буйвол, жующий свою солому.

Когда он, наконец, немного пришел в себя, то сумел только выговорить:

- Так это правда? Ты серьезно?

- Очень, - ответил я ему. - И Эдит тоже.

- Черт побери! - воскликнул Эд. - Это ты мог бы и не говорить мне. Она положила на тебя глаз с тех самых пор, как ты проучил того хулигана, Салли Бима, в пятом классе. Ты знаешь это так же хорошо, как и я.

- Когда ты приедешь? - спросил я его. - Надо отметить это.

- Я скоро буду! - Эд почти кричал в трубку. - Я скоро буду!

- Дай мне один час, - сказал я ему. - Возможно, полтора. Мне нужно побывать в одном месте в Гленвудском районе. Я вернусь сразу, как закончу там свои дела.

- Дай трубку Эдит, - сказал Эд почти благоговейно. - Мне нужно поговорить с ней одну минутку.

Я стоял рядом пока Эдит, все ещё сквозь смех и слезы, разговаривала с Эдом, как могут разговаривать только очень любящие друг друга брат и сестра. Положив трубку на рычаг, она повернулась ко мне.

- Он считает, что я должна тебе сказать, - обратилась она ко мне. - Я не хотела тебе говорить, но раз мы собираемся пожениться... ну, я должна была уехать. Я уже получила годичный отпуск в университете. Видишь ли, - у меня будет ребенок.

Когда она произнесла это, маленькое, испуганное лицо Франс Лоран мелькнуло у меня перед глазами. Я отбросил это видение и притянул к себе Эдит, думая, каким же дураком я был. Не зная об этом ничего, я уже связал себя обязательствами, дав ей слово в порыве чувств. И она ждет от меня ребенка. Теперь уж точно отступать было некуда.

Глава 7

Двадцать минут спустя я подъехал к усадьбе Миссис Джон Л. Стоун и остановился перед массивными железными воротами. Сколько я ни встречал раньше привратников, все они были обычно людьми пожилыми - отставные военные, бывшие полицейские и тому подобное, - но вот здесь оказалось по-другому.

- Да? - спросил он, высовывая голову из маленького кирпичного строения. Затем на свет выползло и остальное его тело, могучее, широкоплечее. - Что вы хотите?

Покинув каменную будку, могучий привратник открыл маленькую стальную укрепленную дверь рядом с воротами и приблизился к машине.

- Мне нужно видеть миссис Стоун, - сказал я ему.

Он не был похож на пьяного и не производил впечатления законченного идиота, поэтому я решил, что он просто решил немного повредничать. Что ж, на сей раз я был готов его ублажить. Выйдя из машины, я протянул ему свою визитную карточку.

- Джокко Рэм? Первый раз слышу, - проворчал он, разглядывая карточку. Затем рассмеялся, довольный своим собственным остроумием. - Чем вы занимаетесь? Объезжаете лошадей, или продаете клюшки для гольфа?

Возможно, не находись я в таком возбужденном состоянии, я бы не сделал этого. Но позади у меня был недавний визит к Эдит Уоррик и мой разговор с Эдом, да ещё мое довольно поспешное решение жениться, не говоря уже об известии о том, что я стану отцом. И ко всему этому лицо Франс Лоран, возвращавшееся ко мне снова и снова, как бы я ни хотел избавиться от него. Я запутался. Очень запутался. Да, безмозглый кретин у ворот не имел ни малейшего понятия о том, что со мной происходит, но тем хуже для него. Когда я нахожусь в таком состоянии, я становлюсь чертовски опасен. Тяжелый случай, мистер Орангутан.

Я помянул его маму грубым словом и ухмыльнулся, когда его рука юркнула в кобуру за пистолетом. Мне вдруг стало очень хорошо. Легко и просто, так можно сказать. Я даже зашел так далеко, что позволил ему вытащить пистолет из кобуры, прежде чем ударить его. Схватив верзилу за уши, я от души вмазал его лбом в нос, и в то же время нанес сокрушительный удар коленом в солнечное сплетение.

- Это тебе вместо клюшки для гольфа, козел, - сказал я с ухмылкой, не давая ему упасть на посыпанную гравием дорожку.

Его широкоскулая жестокая рожа напомнила мне одного знакомого с детства мерзавца, который любил обливать бензином котят иль щенят и поджигать их, а сам покатывался со смеху, глядя как корчатся и вопят несчастные твари, сгорая заживо.

Все ещё держа его за уши, я снова дернул его голову к себе и с силой рубанул по кадыку. Когда я отпер ворота, он крутился и извивался на земле, как змея с отрубленной головой.

Я припарковал машину у подъезда огромного с высокими колоннами особняка из коричневого кирпича, являвшегося родовым владением Стоунов. При этом я мысленно перебирал в уме информацию, полученную в Управлении службы безопасности. То, что там выяснили при проверке происхождения и благонадежности Родни Стоуна. Так как в нашей стране, слава Богу, существует демократия, прошлое матери не влияет на репутацию её сына. Иначе, молодой Родни никогда бы не сделал свою карьеру.

Могучий великан в ливрее дворецкого открыл дверь на мой звонок. Миссис Джон Л., похоже, обожала окружать себя подходящей охраной. Если, конечно, это чудовище и тот, у ворот, были её представителями.

- Да? - рявкнул великан, свирепо смотря на меня сверху вниз.

И если я говорю, сверху вниз, я именно это имел в виду. У меня рост шесть футов с четвертью, а этот верзила был на целых пять дюймов выше.

- К Миссис Джон Л. Стоун. Джокко Рэм , - кротко сказал я.

- Как вы прошли через ворота?

- Спросите лучше привратника, - спокойно ответил я, глядя ему прямо в глаза, - но сначала вызовите скорую помощь. По-моему, он сейчас неважно себя чувствует. Жить, правда, будет, но крайне нуждается в срочной пластической операции.

Он долго смотрел на меня, прежде, чем ответить, и я не знаю, поверил он мне или нет. Мне было наплевать.

- Миссис Стоун сейчас наверху, в гимнастическом зале на крыше, сказал он, широко открывая дверь. - Она занимается йогой - так, кажется, это называется. Я передам ей, что вы здесь.

Он отправился доложить, а я вошел в дом.

- Скажи ей, - крикнул я ему вслед, - что я хочу поговорить с ней о её сыне Родни.

Минут пять спустя верзила вернулся.

- Поднимитесь на лифте, - сказал он мне, грузно облокотившись на перила лестницы и ковыряя в зубах указательным пальцем. - Он там.

Он махнул рукой в направлении лифта в дальнем углу холла. Я уже вошел в маленькую кабину лифта, когда слабоумный гигант добавил:

- Не делайте там глупостей. На этот раз вы имеете дело не с таким идиотом, как привратник.

- Пошел ты в жопу, - ответил я ему. Приятное чувство снова возвратилось ко мне. - В самую сраную.

Прежде чем до смысл сказанного мной дошел до его крохотного мозга, я нажал на кнопку и был таков.

Крыша особняка Стоунов была покрыта, как ковром, толстым слоем зеленой травы, растущей из мягкого грунта, который утопал у меня под ногами, когда я вышел из лифта. И прямо на траве были расставлены все типы гимнастических снарядов, какие только существуют на свете.

Женщина, которая решительным шагом направлялась ко мне, была высокого роста. Не худая и не костлявая. Просто высокая. Все выпуклости были у неё на нужных местах, да и соблазнительными изгибами природа её не обделила. А вот из одежды на ней были только черные трусики-бикини и крохотный бюстгальтер, причем мне почему-то показалось, что она надела их только что.

- Вы хотели меня видеть, Мистер Рэм, - улыбнулась она, протягивая мне руку. - Насчет Родни?

- Где он, Миссис Стоун?

- Не имею ни малейшего представления, - не колеблясь ответила она. Мне самой хотелось бы это знать.

- Вы должны это знать, Проказница, - сказал я, назвав её по имени, под которым она была известна, когда отплясывала в кабаре много лет назад, в промежутке между замужествами.

- Как... кто вам сказал об этом? - задыхаясь, спросила она; глаза её расширились от испуга. Она не могла знать, что я пользовался информацией, взятой из её досье в Управлении службы безопасности.

- Помните того светловолосого паренька, который дал вам сотню долларов той ночью, когда вас выгнали из этого дешевого цирка в Биг-Лейке, что в штате Миннесота?

Долгое время она молчала, смотря прямо мне в лицо, губы её беззвучно шевелились.

- Это были вы? - наконец с трудом выговорила она.

Я кивнул. На самом деле того славного паренька звали Свен Бьергсон, но она никогда этого не узнает.

- Что... что... как... - Она была поражена, совершенно ошарашена. Затем как-то сникла и повесила голову. - Но не после стольких лет... всхлипывала она с отчаянием. - Что я скажу Родни?

- Прекратите, - огрызнулся я.

- Сколько вы хотите, мистер Рэм? - спросила она вдруг очень холодным и сдержанным тоном.

Я не стал продолжать, потому что не хотел мучить её. Что-то подсказывало мне, что эта женщина много страдала. Ее голова дернулась, когда я мягко повернул её к себе.

- Мне не нужны деньги, Проказница, - сказал я ей как можно спокойнее. Затем, глядя на эту отчаявшуюся женщину, многострадальную мать, я и сам не заметил, как слова вылетели у меня изо рта: - Я пытаюсь спасти жизнь вашему сыну.

- Вы хотите сказать - она задохнулась от ужаса, - Большой Сид Вомак назначил за его голову цену?

- Я временно работаю на Государственный департамент, - ответил я.

Ей это ни о чем не говорило.

- Если я вскоре не найду Родни, будет слишком поздно.

- О, боже! - выдохнула она. - Значит, он все-таки сделал, что обещал. Я дала ему двадцать тысяч долларов, но ему этого мало.

- Кто это Большой Сид Вомак? - спросил я, с силой тряхнув её за плечи.

- Я знала его в старые времена. Он был отъявленным негодяем, но он выжил и сейчас процветает.

- А почему вы дали ему двадцать тысяч долларов?

- Родни влип в историю с одной девкой - молоденькой проституткой стервой, которая собиралась сообщить об этом его начальству, если он не женится на ней. Она сказала, что беременна и Родни испугался и прибежал ко мне.

- Значит, он здесь?

- Нет, - ответила она, - не здесь. Но в городе.

- Где именно?

- Нет, - простонала она, падая мне на грудь. - Я не могу.

- Скажите мне, - приказал я, снова тряся её за плечи.

Я услышал, как лифт стал спускаться вниз, на первый этаж, замер там на мгновение, и начал подниматься.

- Если вы не скажете, считайте, что он уже мертв.

- О, боже, - зарыдала она. - И все из-за какой-то маленькой официантки по имени Салли Блейк! Хорошо, я скажу! Он находится в отеле "Эксельсиор", в номере триста двадцать. Только не проболтайтесь - нельзя, чтобы Большой Сид узнал об этом.

- Не беспокойтесь, - пообещал я, и в это время лифт остановился и двери его с шумом распахнулись.

- Кто это? - спросил я, указывая на высоченного мускулистого парня, который, набычившись, топал к нам.

- Женщине необходимо мужское общество... - начала она.

- Это моя баба, приятель, - обратился ко мне детина, остановившись в десяти футах от меня со сжатыми кулаками.

- Неужели? - усмехнулся я, а сам обеими руками потянул за бантики на её бикини. Бантики развязались, я одним рывком сдернул с неё трусики и прижал её к себе. - Теперь ты лишился своей собственности. Что скажешь?

Привратник только раздразнил мой аппетит. А, расправившись с этим великорослым подонком я уже заморю червячка. Верзила, бешено оскалившись, кинулся на меня, а я отпихнул Проказницу в сторону - пусть подождет. Как только он налетел на меня, я резко ударил его по руке ребром ладони, сломав ему предплечье. Я ухмыльнулся, и, не знаю, что он прочитал на моем лице, но это заставило его побледнеть даже раньше, чем он почувствовал боль. Отчаянно взвыв от боли, он прижимал свою сломанную клешню здоровой рукой. Этот парень был большой чудак. Он имел один недостаток, как и большинство здоровенных и сильных субъектов. Он полагался на свой вес и силу в борьбе с противником и при этом совершенно игнорировал скорость и ловкость.

Когда, скорчившись от боли, он наклонился вперед, его красная мясистая шея представилась для меня отличной мишенью. Ребром ладони я нанес ещё один сокрушительный рубящий удар, а затем, размахнувшись правой, я резко ударил его в живот. Это согнуло его пополам. Сомкнув пальцы, я добил его, вонзив их в его кадык. Любовник рухнул, как подкошенный. И больше не двигался.

- Я согласен с вами, Проказница, - сказал я с улыбкой, поправляя свой галстук. - Женщине нужен мужчина. - Но вот это, - я пнул ногой в неподвижную тушу у моих ног и грубо выругался. - Это не мужчина. Лучше вызовите скорую помощь. Или ассенизаторскую машину - от него воняет.

- О, - все, что она могла сказать. На ней ничего не было, кроме бюстгальтера, в широко раскрытых глазах застыл ужас. Я почти подошел к лифту, когда Проказница стряхнула с себя оцепенение и зашагала за мной.

- Куда вы идете, мистер Рэм?

- Если вы собираетесь и дальше оставаться в таком виде, как сейчас, то я никуда не пойду, - рассмеялся я. - Вы не разучились исполнять танец живота?

- Я все ещё могу исполнять танец живота, - ответила она, разглаживая правой рукой свой лобок. В следующий миг её лицо внезапно осветилось улыбкой. Мы вместе вошли в маленькую кабинку лифта и поехали вниз. Затем она сказала:

- Послушайте, вы отделали Джо до полусмерти! Вы всегда так деретесь?

- Просто я люблю побеждать, - ответил я, выходя следом за ней из лифта.

Она подошла к длинному бару в углу комнаты и стала готовить коктейли.

- Не забудьте вызвать скорую помощь, - напомнил я ей и рассказал ещё и о привратнике.

- Что вы собираетесь предпринять насчет Родни? - спросила она.

- Ничего, - ответил я, принимая из её рук стакан. - Ему ничего не угрожает. Я просто хотел узнать, почему он так внезапно исчез.

- Но я же объяснила причину, - напомнила она. - Он обрюхатил какую-то молоденькую официантку, а она угрожала разоблачить его перед начальством, если он не женится на ней. Родни испугался и скрылся. Конечно, он клянется, что не дотрагивался до нее, но я сомневаюсь, чтобы какая-нибудь девушка стала утверждать подобное, не имея на то веской причины.

- И как зовут эту официантку?

- Блейк. Салли Блейк. - Затем она помолчала, отпила большой глоток из своего стакана и сказала: - Думаю, мне следует также рассказать и все остальное... Я сама наняла Большого Сида Вомака, чтобы он увез её из страны и оставил где-нибудь. Может быть в Мексике, Южной Америке - где угодно, просто, чтобы она не портила карьеру Родни в Государственном департаменте.

С каждой минутой мне становилось все более интересно.

- И он сделал это?

- Должен был сделать. Я дала ему двадцать тысяч долларов.

- А теперь, - глухо сказал я, глядя на неё поверх стакана, - он требует еще. Я прав?

- Она жалобно кивнула и ответила:

- Да. А когда я отказалась, он угрожал навредить Родни.

- Сомневаюсь, что он сделает это, - ответил я. - Я не знаю, что собой представляет Большой Сид, но даже если у него мозгов не больше, чем у головастика, он дважды подумает, прежде, чем связываться с Государственным департаментом. Вот, - я протянул ей свое удостоверение, - в следующий раз, когда он обратится к вам, скажите ему, чтобы он связался со мной.

Направляясь к двери, я услышал её вздох облегчения.

Глава 8

Долларовая банкнота помогла мне попасть в триста двадцатый номер отеля "Эксельсиор", но я не нашел там Родни Стоуна. Его там не было. Единственным свидетельством того, что номер был обитаем, служил открытый чемодан, стоявший на стуле около кровати. В нем лежали рубашки, носки, несколько смен нижнего белья и маленький несессер с бритвенными принадлежностями. Ничего больше - кроме письма во внутреннем кармане на крышке чемодана. Оно содержало страстную мольбу некой Салли Блейк, которая призывала Родни жениться на ней. Письмо было длинным и нудным, с повторяющимися просьбами об одном и том же.

Я стоял в пустом номере и читал это письмо и вдруг почувствовал, как по спине у меня поползли мурашки. Мое сознание подсказывало мне, что мне грозит какая-то неведомая опасность.

Выйдя из номера, я закрыл за собой дверь, вышел в слабо освещенный холл, прошагал к телефону-автомату, трясущимися пальцами опустил в щель монету и набрал домашний номер Уоррика.

- Привет, Эдит, - сказал я в трубку, - позови, пожалуйста, Эда.

- Да, Джокко? - пробасил Эд.

- Я насчет этого молодого парня, труп которого патрульный нашел сегодня утром, - сказал я. - Его ведь звали Родни Стоун?

Эд казался пораженным.

- Откуда, черт побери, ты узнал?

Я бросил трубку. У меня не было времени на пустые разговоры. Следующим я набрал номер Моны.

- Я думала, ты никогда не позвонишь, - капризно промолвила она в трубку. - Я ждала твоего звонка целый день. Когда я велел, чтобы она взяла такси и катила ко мне домой на вечеринку, Мона радостно взвизгнула.

- А что за вечеринка? - поинтересовалась она.

- Ты просто приезжай ко мне, детка, и не одевай на себя ничего такого, чего ты не сможешь быстро снять.

Когда я добрался до своего дома, то сначала зашел к Элле Гизелл, не потрудившись постучать в дверь. Эллы нигде не было видно, но я услышал звук льющейся воды. В следующий миг Элла в чем мать родила вышла из ванной, свежая, розовая, искрящаяся здоровьем.

- О! - она радостно улыбнулась. - Ты так скоро пришел вернуть свой долг? Я не успела даже истратить те двадцать долларов.

- Не так скоро, - сдержанно ответил я. Увидев мою застывшую физиономию, Элла заметно встревожилась.

- Что случилось, Джокко? - спросила она, подходя ко мне вплтную. - У тебя неприятности? Между прочим, ты знаешь, что Нэн и Дэррис вернулись? А Фэй решила остаться у них до конца недели.

- Послушай, - я взял её за плечи, - ты видела, чтобы прошлой ночью кто-нибудь ещё входил в дом, кроме меня и девушки, которую я нашел? Кто угодно! Подумай внимательно, прямо сейчас.

- Ты имеешь в виду - до или после того, как вы с девушкой пришли?

- После.

- Нет. Мне, правда, показалось, что я видела, как в дом вошел кто-то в халате, но, когда я вышла, там никого не было. Ты помнишь, дождь лил как из ведра всю ночь, а освещение снаружи очень слабое. Скажи мне, Джокко, что случилось?

- Ничего особенного, - ответил я. - Ничего, с чем бы я не смог справиться. Не беспокойся понапрасну.

Я поднял трубку и позвонил Нэн.

- Да?

Я узнал голос Нэн.

- Привет, секс-бомбочка, - сказал я, ухмыляясь в трубку. - Это твой сосед с нижнего этажа. Как насчет вечеринки у меня сегодня вечером?

- Ууу! - радостно завизжала она. Я услышал, как она передала мое приглашение своей сестре, а затем ответила: - Мы придем, Джокко, с фанфарами и литаврами.

- Хм-м, - произнес я. - Только не вздумайте хоть что-нибудь надеть.

Я не был уверен, что задуманное выгорит, но попытаться стоило. Как бы то ни было, это было лучшее, что я мог сходу придумать за такое короткое время.

- Джокко, - позвала Элла. Отступив на шаг, она призывно приподняла руками свои груди и потрясла ими передо мной, широко улыбаясь. - О какой вечеринке ты говорил?

- Тебя я тоже приглашаю, - сказал я ей, ставя телефон на место. Компанию тебе составят шесть девушек - и я.

- Ха-ха, - хмыкнула она, покачав своей хорошенькой головкой. - Я подумаю - может быть я приду попозже.

Я прижал её к себе, обхватив руками за ягодицы, поцеловал на прощание и отправился к себе, оставив её стоять голой посреди комнаты.

Франс и Лола оставались почти в таком же состоянии, в котором я их оставил, когда ушел, правда Лола нашла в себе силы раздеться и снова лечь в постель. Франс по-прежнему была в забытьи, и меня это удивляло, потому что Эд сказал, что разговаривал с ней по телефону. Правда, он говорил, что она долго не отвечала на звонки. Я включил проигрыватель, поставил пластинку Монтавани, разделся догола и, подойдя к бару, налил себе большую порцию "Джека Дэниельса".

Сидя на кушетке, я потягивал виски и размышлял. Как раз в это же время прошлой ночью я нашел Франс Лоран на темной улице под дождем. Очень много всего произошло с тех пор. Слишком много.

Утром я сообщу в центральное бюро Службы Безопасности, что Родни Стоун больше никогда не будет их беспокоить. Эд Уоррик говорил, что кто-то был с ним в машине, приставил ему пистолет под правую руку и три раза спустил курок. А ведь ещё нужно было разобраться с пропавшим пистолетом тридцать восьмого калибра с глушителем, из которого Джерри Макс хотел застрелить меня, Эда и Франс.

И ещё был кто-то, кого Элла Гизелл видела прошлой ночью под дождем, в домашнем халате. То, что она и впрямь кого-то видела, сомнений у меня не вызывало. Можно легко принять движущиеся тени за фигуру человека, но не разглядеть домашний халат. Почему именно халат, а не смокинг? Или космический скафандр?

Более того, кто-то ведь ещё стрелял в меня, когда я выводил Франс из дома вчера утром. Очень может быть, что стрелял сообщник Джерри Макса, поджидавший на улице. Но ключом ко всем загадкам оказался мой визит в пустой номер Родни Стоуна. А также встреча с его матерью.

Теперь я знал, почему избили Франс. И я знал, кто убил Родни Стоуна. Одна мысль об этом вызывала у меня тошноту, и я сделал большой глоток виски, чтобы заглушить её.

Глава 9

Мона примчалась первой, запыхавшаяся от нетерпения, с горящими глазищами. На ней были зеленые слаксы и блузка, прекрасно сочетавшиеся с её рыжими волосами и голубыми глазами. Увидев, что я её встречаю в чем мать родила, она сразу же начала раздеваться. Я подобрал её вещи с пола и понес их в спальню. Мона последовала за мной.

- А где остальные, Джокко? Ты сказал по телефону, что устраиваешь вечеринку. Я думала, придет ещё кто-то.

- Двое уже здесь, в постели, - сказал я ей, указывая на Франс и Лолу. - Остальные ожидаются с минуты на минуту.

- И мы все будем голыми?

- У тебя есть какие-нибудь возражения?

- Нет, конечно!

Она улыбнулась, поеживаясь от удовольствия.

- А нам с тобой обязательно ждать остальных?

- Что ты имеешь в виду?

Она властно сграбастала меня и увлекла к кушетке.

- Послушай! - хихикнула она. - Мне кажется, он ещё больше вырос после вчерашнего. Кстати, чем ты сегодня занимался?

- Ничем, - ответил я. - Ничем особенным.

- О, неужели мы должны ждать остальных? - спросила Мона дрожащим от нетерпения голосом.

- Да, - ответил я. - На этот раз придется. Потом больше никогда никого ждать не будем, но сегодня нужно дождаться, пока соберутся все.

Мона, тяжело вздохнув, опустилась на колени и принялась ласкать меня. От неожиданности я едва не задохнулся, но уже в следующую секунду спохватился и начал лихорадочно умножать 37 на 69.

В дверь легонько постучали. Мона недовольно хрюкнула, но оторвалась от меня и встала. Я тоже поднялся с кушетки, поставил стакан на столик и пошел открывать. Дэррис Дюваль буквально бросилась в мои объятия, ища губами мои губы. Позади неё стояла Нэн, которая весело захихикала, увидев, в каком я состоянии. На обеих были накинуты только халатики, от которых они поспешили избавиться ещё пока я знакомил их с Моной.

Дэррис и Мона направились к бару, чтобы заняться коктейлями, а я крепко прижал к себе теплое, прелестное тело Нэн.

- Подумать только, - прошептала она, уткнувшись мне в грудь, - а мы хотели остаться до конца недели в том старом доме.

- Почему Фэй не вернулась с вами? - спросил я её.

- Она ждет там звонка из дома, - ответила Нэн. - Она решила не возвращаться домой в Кению и этот звонок для неё очень важен.

Зазвонил телефон. Я отпустил Нэн и снял трубку. Услышав мой голос, Эд заорал в трубку, как сумасшедший - бродяга уже каким-то образом понял, что мне известен убийца Родни Стоуна.

- Дай мне десять минут, Эд, - спокойно сказал я ему, когда мне, наконец, удалось вставить слово. - Дай мне десять минут и тогда приходи сюда. Я вручу тебе убийцу.

Положив трубку, я жестом подозвал девушек подойти поближе. Они внимательно слушали, пока я говорил по телефону.

- В наших планах произошли изменения, - спокойно сказал я им, поднимая руки, чтобы остановить их возражения. - Просто мы перенесем нашу вечеринку наверх.

Я быстро прошел в спальню, поднял на руки обнаженную Лолу, вынес её в гостиную и поставил на ноги.

- Приветик, - сказала она, широко улыбаясь при виде нашей нудистской компании. - Какой приятный способ пробуждения. Что это вы тут затеяли, кстати говоря?

- Отведи всех к себе наверх, Нэн. Я присоединюсь к вам через полчаса, не позже.

- Ты уверен, Джокко? - поинтересовалась Мона. - Если ты не придешь, мы вернемся сюда.

- Приду, - твердо пообещал я. - Положитесь на меня. Неужели вы думаете, что я такой идиот, чтобы пропустить подобную вечеринку?

- Лучше не надувай нас, - игриво пригрозила Дэррис.

Когда они ушли, я натянул на себя брюки и слегка приоткрыл входную дверь, чтобы Эд, оставаясь за ней, мог видеть и слышать все происходящее. Войдя в спальню, я остановился около кровати и посмотрел на маленькое, спокойное личико Франс Лоран. Очень многого, связанного с этим делом, я не узнаю никогда, но тем не менее, знал я достаточно. Даже более, чем достаточно.

Я наклонился, чтобы поднять с пола фотографию - фотографию, которую уже видел раньше. Другой рукой я сдернул простыню, накрывавшую Франс.

Лишних движений она не делала - только открыла глаза и подняла руку, вытянув её в мою сторону. В руке она сжимала рукоятку пропавшего пистолета Джерри Макса. На стволе все ещё был навинчен глушитель.

- Почему ты это сделал, Джокко? - спросила она капризным тоном маленькой девочки. - Мы могли бы быть так счастливы вместе. - Взмахнув пистолетом, она велела мне отойти на несколько шагов назад, а сама встала с постели. - И как ты все узнал?

- Я не был уверен вплоть до самой последней минуты, - ответил я, отворачиваясь и выходя в соседнюю комнату. Но я перестал сомневаться после того, как нашел фотографию, на которой ты запечатлена с коллегами из ресторана в Вашингтоне. Потом я нашел письмо от Салли Блейк в номере Родни Стоуна. Оно было написано тем же почерком, что и надпись на обратной стороне фотографии.

Я повернулся и взглянул ей в лицо. Она стояла в нескольких футах от меня; черный зрачок пистолета был нацелен мне в грудь.

Я спросил:

- Этот не совсем четко получившийся молодой человек в углу фотографии - это Стоун, да?

Франс утвердительно кивнула.

- Ты говорила мне, - продолжал я, - что находишься здесь уже несколько месяцев. Это вранье. Медсестрой ты проработала всего три или четыре дня. Сюда ты приехала, чтобы найти Родни Стоуна. Я ведь прав?

- Пожалуйста, Джокко, - захныкала она, - не заставляй меня это делать.

- Из какого оружия ты застрелила Стоуна? - спросил я. - Макс не появлялся до сегодняшнего утра, а ты тайком улизнула отсюда прошлой ночью, пока я был наверху. Элла Гизелл видела, как ты возвратилась. Где ты взяла оружие?

- У тебя, - сказала она неожиданно твердым голосом, из чего я заключил, что минуты мои были сочтены. - Твой карабин. Частное сыскное агентство в Вашингтоне выяснило для меня местонахождение Родни. Я позвонила ему прошлой ночью, когда ты ушел. Я взяла твою машину и попросила Родни встретиться со мной. Карабин я спрятала под халатом. Мне нужно было обязательно успеть вернуться до твоего возвращения.

Она стояла передо мной нагая и прекрасная, так что соблазнительные изгибы её юного тела навсегда запечатлелись в моей памяти.

- И теперь ты собираешся убить меня, потому что я все знаю? - спросил я. - Это так?

Я стоял, уперев руки в бедра.

- Я вынуждена, Джокко. Разве ты не понимаешь? - Ее юное личико было сосредоточено. - У меня нет другого выхода. В противном случае, меня ждет электрический стул, а я ещё слишком молода, чтобы умереть.

- Кстати, сколько тебе лет, киска? - спросил я, подбираясь для решительных действий.

- Позавчера мне исполнился уже двадцать один год. О, меня казнят, это как пить дать. Никакие деньги не помогут снять с меня обвинение в преднамеренном убийстве. Самое лучшее, на что я могу рассчитывать, это провести остаток жизни в тюрьме или в сумасшедшем доме, но даже смерть покажется лучше этого.

- Последний вопрос, котенок, прежде чем ты нажмешь на этот курок.

- Да, Джокко?

- Почему все-таки ты это сделала? Что именно заставило тебя убить Стоуна?

- Почему, Джокко? - Тонкая морщинка пересекла её прелестное лицо. Думаю, ты слышал старую поговорку о том, что отвергнутая женщина страшнее черта. Да, он отверг меня. Отверг с презрением. Он даже смеялся надо мной, когда я рассказала ему, кто я на самом деле. Он решил, что я нарочно это придумала, чтобы поймать его на крючок - а ведь мне было нужно не так уж и много - всего лишь свой дом и дети. Но нет, он предпочел свое положение в Вашингтоне и заботы о карьере. Одна мысль о том, что он может жениться на простой официантке, приводила его в исступление. - Затем она повторила медленно, как лунатик: - А ведь мне было нужно не так уж и много...

- А ты думаешь, что они у тебя когда-нибудь будут, котенок?

- Да, Джокко. Когда-нибудь, но не от тебя. - Она помолчала, снова нахмурившись. - Я надеялась, что мы с тобой... - Франс осеклась. - Нет! решительно воскликнула она и протянула руку вперед, готовая выстрелить.

Я был уже к этому готов. Негромкий хлопок - и мимо моего уха просвистела пуля тридцать восьмого калибра. Резко присев, я выхватил из заднего кармана нож и - серебряная молния, мелькнув в воздухе, вонзилось по самую рукоятку между бугорками её грудей. Пистолет с громким стуком выпал из её бесчувственной руки, а сама Франс умерла ещё прежде, чем её обнаженное юное тело коснулось пола. Глаза её были открыты, а на прекрасном лице навеки застыло изумленное выражение.

- Что-то ты не слишком торопился! - рявкнул я на Эда Уоррика, который, распахнув дверь, неспешно входил в комнату.

- Я стоял за дверью две или три минуты, - сказал он, усмехаясь. - И понял, что ты отлично можешь сам о себе позаботиться.

- Значит, ты слышал, как она призналась в убийстве Родни Стоуна? И почему.

- Да, - сухо ответил Эд. Улыбка исчезла с его лица. Налив себе большую порцию виски, он произнес: - И это "почему" просто убивает меня. Чего только не делают некоторые женщины, чтобы затащить мужчину к себе в постель на законном основании. Взять, например, Эдит. Я думаю, её тоже занесло, когда она сказала тебе, что беременна. - Он залпом осушил стакан. - Как бы то ни было, она просила передать, что очень сожалеет об этом. Она улетела в Канаду совсем недавно. На год.

Какое-то время я стоял молча, не глядя на него. Мне не хотелось, чтобы он заметил выражение облегчения на моем лице.

Когда я смог говорить, то спросил:

- Ты сможешь позаботиться здесь обо всем? - Я указал рукой на Франс.

- Да, - кивнул Эд. - Приходи утром в управление и подпиши протокол.

- Хорошо.

Затем, вспомнив о Моне, Лоле, Дэррис и Нэн, нетерпеливо ждавших меня наверху, я ухмыльнулся и, немного подумав, добавил:

- Если, конечно, буду в состоянии передвигаться.

Ram (англ.) - гидравлический таран.