Мужчины не плачут

– Мы не распускаем, – в один голос ответили они и рассмеялись.

– Медведя притащили, – баба Тоня осуждающе посмотрела на Лику. – Зачем, спрашивается? Полон дом этих медведей! Только пылюку собирают!

– Для гармоничного развития ребенку нужны игрушки, – начала оправдываться Лика.

– А сладости? – баба Тоня кивнула на выпавшее из пакета печенье. – Сладости тоже нужны для гармоничного развития?

– Это не сладости, – заступилась за подругу Маша.

– А что это такое? Самые что ни на есть сладости!

– Это печенье. Специальное детское печенье. С витаминами и минералами.

– С витаминами и минералами! – баба Тоня презрительно поджала тонкие губы. – Все необходимые дитю витамины и минералы есть в манной каше, а это ваше печенье – химия! Хи-ми-я! Вот так! – Не говоря больше ни слова, она скрылась за кухонной дверью.

Лика сочувственно посмотрела на Машу.

– Не обращай внимания, – шепотом сказала та. – С ней такое бывает.

– Особенно, когда я прихожу.

– И без тебя тоже.

– Что вы там шушукаетесь? – подозрительно спросила баба Тоня из-за закрытой двери. – Небось косточки мои перемываете?

– Ничего мы не перемываем! – Маша подхватила сына на руки, перешагнула через Тая и вошла на кухню. За ее спиной зашуршала пакетом Лика.

Баба Тоня с обиженным лицом стояла посреди кухни. Маша тяжело вздохнула – иногда на вновь обретенную родственницу находило. Она уже привыкла к приступам подозрительности и мнительности, случавшимися с бабой Тоней с удивительной регулярностью, просто ей было страшно неловко перед Ликой. Как точно подметила подруга, эти приступы совпадали с ее визитами. Счастье еще, что Лика не страдает повышенной обидчивостью. Любая другая на ее месте давно бы высказала едкой старушке все, что о ней думает, и тогда случилась бы беда. А у Лики просто ангельское терпение…

– Баба Тоня… – Маша обошла растекшуюся по полу лужу из манной каши, дело Ванькиных шкодливых ручек, поцеловала старушку в сухую щеку.

– Ну что – баба Тоня?! Как что, так сразу баба Тоня! – проворчала та. – А баба Тоня, между прочим, жизнь получше вашего знает и опыт кой-какой имеет. Жаль только, что нынешняя молодежь, – она бросила на Машу укоризненный взгляд, – не приучена стариков уважать.

– Мы приучены, – сказала та с максимально возможным смирением.

– Я вижу! Не слепая! – Баба Тоня не спешила идти на мировую.

– Ну простите нас!

Обычно после волшебного слова «простите» баба Тоня оттаивала и сменяла гнев на милость. Было в этом слове что-то магическое.

– Да ладно уж. – Старушка позволила себе сдержанно улыбнуться. – Сегодня прощаю вас, непутевых, – она посмотрела на нерешительно топчущуюся в дверях Лику. – Ты-то что на пороге мнешься? Заноси сюда ваши деликатесы. Небось всякой ерунды понакупили?!

– Так ведь повод есть, – улыбнулась Маша.

– Повод – это хорошо. – Баба Тоня посмотрела сначала на застывающую на полу манку, потом на перепачканного все той же манкой Ваньку.

– Значит, кутить будем? – спросила неожиданно озорным тоном.

– Будем. – Лика и Маша согласно закивали.

– Тогда чего стали как принцессы? Машка, давай мне мальца, я его переодену. Сама пока кухню в порядок приведи. А ты, – она с сомнением посмотрела на Ликин костюм из натурального шелка, – ишь, вырядилась, – проворчала уже беззлобно, – мечи на стол свои деликатесы. Гулять так гулять.

Маша была на работе без двадцати семь. Конечно, можно было прийти к семи, как велено, но она решила перестраховаться, чтобы освоиться до прихода Его Княжества, поэтому проснулась ни свет ни заря, торопливо выпила чашку кофе, выгуляла Тайсона.

– Да что они, с ума посходили в этой твоей конторе?! – бурчала баба Тоня, пока Маша металась по квартире в поисках запропастившейся куда-то туфли. – Все начинают работать в девять, ну самое раннее – в восемь, а ты – в семь! Можно подумать, что этот твой компьютерный отдел – стратегический объект! Можно подумать, там необходимо круглосуточное дежурство! Что за блажь?! Да сядь ты, Машка, поешь нормально! Я тебе яичницу пожарю.

– Некогда. – Маша выудила туфлю из-под дивана.

– Странная какая-то работа, – не унималась баба Тоня.

В ответ Маша лишь виновато пожала плечами, сняла с вешалки поводок Тая. У нее так и не хватило духу рассказать бабе Тоне, что она никакая не сотрудница компьютерного отдела, а всего лишь секретарша. В рейтинге ужасных профессий «целомудренной девушки» бабы Тони, профессия секретарши стояла рядом с профессией проститутки. Непонятно, что именно послужило причиной этой твердой убежденности, но факт оставался фактом. Секретарша – значит проститутка, продажная женщина, исполняющая все прихоти своего начальника. Переубеждать бабу Тоню, которая предавала анафеме даже платья с короткими рукавами, было себе дороже, и Маша решилась на обман, вполне невинный, но все равно легший на ее плечи тяжким грузом.

Ввиду ограниченного времени прогулка с Таем была сокращена до минимума. Пес обиженно скулил, терся о подол Машиной юбки, заглядывал в глаза. К чувству стыда теперь добавилось еще и чувство вины. За то, что Тай не догулял своих положенных двадцати минут, за то, что Ванька проснется, а мамы нет…

Вчерашний охранник проводил ее равнодушным взглядом. Похоже, ранний приход на работу в этой конторе был нормой и никого не удивлял. Маша не стала вызывать лифт – не старушка же она, в самом деле. Пусть олигарх с его искусственной патиной ездит на лифте.

Дверь в приемную была распахнута настежь. Маша переступила порог, огляделась. Со вчерашнего дня ничего не изменилось. Разве что цветы в вазе богемского стекла слегка поникли. Интересно, цветы в приемной Его Княжества – это система или случайность? И если все-таки система, то где их брать, эти цветы?

Маша села за компьютер, задумалась. Его Княжество желал, чтобы она была исполнительной. Слишком расплывчатое определение. Что именно она должна исполнять? Менять цветы в вазе богемского стекла, отвечать на телефонные звонки, регистрировать входящую и исходящую документацию, варить шефу кофе, смахивать пыль с его рабочего стола?

Надо признать, ее познания в этой области весьма ограниченны. Причем, из всего вышеперечисленного она умеет лишь менять цветы (при условии, что их ей кто-нибудь принесет), стирать пыль и варить кофе. С телефонными звонками, входящей и исходящей документацией могли возникнуть определенные трудности.

Маша посмотрела на часы – до начала рабочего дня оставалось еще пятнадцать минут. Этого должно хватить, чтобы смахнуть пыль с рабочего стола Его Княжества и заодно осмотреться в логове врага. Воровато оглядываясь, Маша подошла к двери, ведущей в княжеский кабинет. Она была почти уверена, что дверь окажется запертой, но та неожиданно легко открылась.