Музыка любви

Глава 8

Когда Джулиан поравнялся со столиком, Никола улыбнулась ему и не смогла скрыть своего волнения. Не успела она произнести и слова, как он отрывисто спросил:

— Я не видел вас на репетиции. Вы там были?

— Нет. Мне дали несколько свободных дней, потому что в Лондон приехали мои родители. Хотите с ними познакомиться?

Только после этого Джулиан обратил внимание на присутствовавших за столиком. Он приветливо улыбнулся им, и миссис Денби вся расцвела.

— Как прошла репетиция? — поинтересовалась Никола.

— Отлично. У нас отличная, слаженная команда, и все полны энтузиазма. Естественно, Торелли превосходна.

— Никола говорит, что вы прекрасный дирижер, — заметила миссис Денби с такой наивной искренностью, что, прежде чем ответить, Джулиан с улыбкой посмотрел на нее.

— Никола слишком добра. Надеюсь, вы сможете прийти в пятницу?

— Да, обязательно. Ведь мой муж — деверь мадам Торелли. Это будет своего рода воссоединение семьи. Питер Денби, муж мадам Торелли, вернется в Лондон…

— Он уже вернулся, — заметил Джулиан. — Он приехал сегодня утром после репетиции.

— Правда?! — вскричала Никола. — А Лизетт мне ничего не сказала! Как же, наверное, счастлива Джина.

— Уверен в этом, — улыбнулся дирижер. Внезапно у дверей, ресторана возникло какое-то движение, он обернулся и сказал: — Похоже, это место сегодня вечером все выбирают для встреч. Там мадам Торелли и ее муж.

Никола немедленно обернулась, а ее родители вытянули шеи, чтобы лучше видеть. Торелли их заметила, сердечно и вместе с тем величественно помахала им и немедленно направилась к их столику в сопровождении высокого, худого загорелого мужчины, в котором Никола узнала своего дядю Питера.

Последовали приветствия и поздравления, и Джулиан собрался уйти. Но Торелли, которая выглядела счастливей, чем прежде, удержала его:

— Нет, Джулиан, оставайтесь с нами. После сегодняшнего представления вы один из нас. Я не хочу, чтобы вы ужинали в одиночестве. А теперь, мои дорогие… — взмахом руки Торелли будто бы обняла совершенно очарованную миссис Денби и удивленного доктора Денби, — мы должны попросить поставить сюда еще один столик. Уверена, вам с Питером есть о чем поговорить.

Вспомнив неразговорчивость своего дяди, Никола засомневалась в правоте этих слов. На самом деле Торелли имела в виду, что ей есть, что сказать всем тем людям, которых она с удовольствием называла своей семьей. По мановению руки к Торелли уже бежали метрдотель и его помощник. Был поставлен еще один столик, все расселись по местам, и Никола оказалась между дядей и Джулианом.

Слегка потрясенная близостью дирижера, она повернулась к дяде, который глуховатым, но приятным голосом произнес:

— Джина сказала мне, что ты ей очень помогаешь.

— Я рада, если это так. Для меня это незабываемый опыт. Я ее по-настоящему люблю, — искренне ответила Никола.

— Я тоже, — последовал неожиданный ответ. — Конечно, она невозможна, но неотразима.

После этого дядя занялся меню, а Никола, подавив смешок, обернулась к Джулиану, который, слегка склонив голову, со снисходительной улыбкой слушал Торелли.

— Вы согласны со мной? — с вызовом спросила она.

— Конечно.

— Что значит «конечно»? Я не люблю, когда люди соглашаются только потому, что не могут спорить со мной, — заметила Торелли.

— Дорогая мадам! Я просто хотел сказать, что когда речь заходит о пении, то другого мнения быть не может, — ответил Джулиан. — Если бы я не согласился с вами, то был бы не прав.

Певица посмотрела на него и засмеялась, ее прекрасные темные глаза повеселели.

— Вы быстро учитесь, — произнесла она. — Сначала вы были очень высокомерны. А теперь, похоже, выучили все вежливые слова?

— Это были не просто вежливые слова. Я говорил от всего сердца.

— Верю. Вы хороший человек, как я уже и говорила. Я посоветовала Николе выйти за вас замуж.

— И что ответила Никола?

— А, она опять завела эту старую песню о несчастье в Канаде. Очень глупо! Есть время помнить и время забывать. Питер, мы начнем с устриц или сейчас не сезон? Я всегда это забываю, а устрица еще более темпераментное существо, чем примадонна. Сама выбирает свое время или становится ядовитой.

Очевидно, Джина была в превосходном настроении и искренне верила, что именно она блистает за столом. Когда Никола заметила вопросительный взгляд своей матери, она шепотом обратилась к Джулиану:

— Иногда Джина говорит всякие глупости. Я научилась не воспринимать ее слова всерьез. Надеюсь, вы тоже.

— Вовсе нет, — последовал холодный ответ. — Наоборот, мне кажется, что она говорит в шутку именно то, что считает серьезным.

Не успела Никола возразить, как мать заметила:

— Дорогая, дядя Питер говорит, что твоя тетя хочет, чтобы ты была с ней в день представления — в пятницу. Конечно, мы с отцом справимся без тебя.

— Это правда, Джина? — обратилась Никола к Торелли, надеясь, что ее не рассердило фамильярное упоминание миссис Денби о родственниках.

— Конечно, милая. Ты мне всегда нужна, — последовал выразительный ответ.

— Тогда я останусь. — Никола была тронута и польщена. — Я думала, что вы с дядей Питером…

— Дитя мое, он будет всегда рядом. Но естественно, у него есть свои дела, — объяснила Торелли таким покорным тоном, что все перестали разговаривать и с восхищением посмотрели на нее.

— Не говори глупостей, — прервал ее муж. — Ты же знаешь: я буду там, где ты хочешь.

Торелли была счастлива, как девчонка.

Позже мать Николы объявила, что это был самый интересный и незабываемый вечер в ее жизни.

— Конечно, твоя тетя — очень необычная женщина. Нельзя сказать, что она очаровательна, в ней много эксцентричности, но я уверена, что в душе она добрая.

— Не всегда, — не удержалась Никола. Но мать посмотрела на нее с таким ужасом, что она поспешила добавить: — Как и все артисты и люди, которые постоянно живут на нервах, она довольно эгоцентрична и непредсказуема.

— Да, этого у нее не отнять, — снисходительно согласилась миссис Денби. — В конце концов, это неестественная жизнь. В этом молодом дирижере мне понравилось, что, несмотря на его талант, он выглядел очень приятным и вполне нормальным. Я заметила, что он ушел с этой рыжеволосой девушкой.

— Я тоже это заметила, — ответила ее дочь с меньшим энтузиазмом. Когда вечер подошел к концу и родители собрались идти в театр, Никола видела, как Джулиан присоединился к Мишель.

— Я была так рада, — задумчиво продолжала миссис Денби. — Мне было ее очень жаль. Пока мы веселились, бедняжка сидела совсем одна. Пару раз я чуть было не предложила пригласить ее. Но Джина, по-видимому, считала, что она одна должна распоряжаться, так что я решила, что это плохая мысль.

— Верно, — согласилась Никола.

В пятницу утром, несмотря на всю любовь к родителям, Никола не могла не ощутить прилив бодрости и радостное предчувствие, подходя к квартире тети. Она уже успела соскучиться по непредсказуемой, напряженной атмосфере, окружавшей Торелли. Конечно, сложно было быть связующим звеном между примадонной и простыми смертными, но зато не скучно.

Нужно было заняться перепиской и телефонными звонками, чем Никола и занималась, пока не появился дядя. Выглядел он совершенно спокойно, коротко кивнул ей и приступил к просмотру документов.

— Думаю, — с улыбкой спросила Никола, — вы так привыкли к премьерам, что совсем не волнуетесь?

— Напротив, я всегда переживаю за Джину, — ответил он, перелистывая бумаги.

— Переживаете, дядя? Не могу поверить.

— Но это так. Конечно, я этого никогда не показываю, да и ты тоже, как я заметил.

— Пытаюсь. Мне кажется, это прерогатива Джины переживать и быть на нервах.

— Верно. Наше дело — создавать спокойную обстановку. Нельзя винить больного лихорадкой в том, что он излишне возбужден. Точно так же мы не можем винить артиста в том, что он излишне взвинчен и требователен в день представления. Жаль, что она хочет встретиться с этой Ларо.

— Она хочет увидеть Мишель? Сегодня?

— Утром. Лучше бы не волновать ни себя, ни девушку перед премьерой. Но с Джиной невозможно спорить.

— Когда она придет? — Мысль о Мишель слегка обеспокоила Николу.

— Примерно через полчаса. Думаю, это какая-то ерунда. Но послушаешь Джину, и станет казаться, что от этого зависит судьба всей оперы. Но насчет этой девушки я не стану вмешиваться. Я бы вмешался, будь на ее месте кто-нибудь другой.

— Вам не нравится Мишель? — с любопытством спросила Никола.

— Нет.

— Почему, дядя?

— Это долгая история. — Он сложил документы и вышел из комнаты.

В течение нескольких минут Никола сидела за столом, не в силах сосредоточиться. Мысли о Мишель затмили все остальное. Именно Мишель маячила на фоне драгоценных воспоминаний о Брайане, а теперь она стояла между Николой и чем-то еще более дорогим. Никола поспешила себя уверить, что для нее нет ничего дороже мыслей о Брайане. Но она была не в состоянии думать об этом и занялась работой. Правда, она все же услышала шум, говоривший о приходе Мишель.

Вероятно, встреча носила исключительно профессиональный характер, поскольку Николу не пригласили в гостиную, и вскоре она услышала, как два голоса исполняют отрывок из оперы. Эти волшебные звуки слышались несколько минут, после чего последовало обсуждение. Потом Никола услышала звук открывающейся двери и ясный голос своей тети:

— Я уверена, вам так больше понравится. На репетиции я несколько беспокоилась за вас. Найдете выход? Отлично, тогда до вечера.

Дверь в гостиную снова закрылась.

Никола поспешно повернулась к пишущей машинке, но тут без стука отворилась дверь, и раздался холодный голос Мишель:

— Могу я войти на минуту?

— Конечно. — Никола повернулась к ней и попыталась изобразить на лице теплую улыбку. — Присаживайтесь.

— Не стоит. Я могу сказать это и стоя. — Несомненно, теперь Мишель была настроена далеко не дружелюбно. — Это насчет прошлой ночи.

— Насчет прошлой ночи? — удивленно переспросила Никола.

— Да, и вашей бесстыдной попытке завладеть Джулианом и испортить мой вечер. Надо же было его так позвать и навязать ему своих родителей! Странно, что вы не постыдились. И позволить этой Торелли превратить все в семейный праздник. Если бы у вас…

— Я не понимаю, о чем вы говорите. — Голос Николы был как лед, и сама Торелли могла бы позавидовать ее спокойствию. — Я не подзывала Джулиана к нашему столику. Он подошел сам. Да, сам! — в гневе воскликнула она, потому что Мишель рассмеялась в ответ. — Думаете, я стала бы представлять его родителям после того, что он сделал с Брайаном? Но поскольку он сам заговорил со мной, что мне еще оставалось?

— Мне это не показалось просто данью вежливости.

Это была правда. Никола была счастлива представить Джулиана родителям, и воспоминание об этом больно кольнуло ее.

— В любом случае это не ваше дело. Я буду разговаривать, с кем хочу, и представлять того, кого хочу. Если Джулиан хотел познакомиться с моими родителями…

— Он не хотел, — прервала ее Мишель. — Позже, когда мы смогли остаться одни, он мне сказал, что это его смутило, но…

— Он не был смущен! — в бешенстве вскричала Никола.

— Он сам так сказал. Ему виднее. — Мишель пожала плечами и рассмеялась, полностью владея ситуацией. — Достаточно того, что вы прибежали в его гримерную и высказали ему свои глупые комплименты. Конечно, он не возражал против этого, потому что все артисты любят лесть. Мы над этим только посмеялись во время обеда. Но пытаться сделать из него друга семьи…

— Уйдите, пожалуйста! — Никола встала и на какое-то мгновение ей показалось, что она готова убить эту девушку, которая выглядела сейчас такой бесстыдно-красивой. — Но прежде чем уйти, поймите одну вещь: то, что случилось прошлой ночью, случилось не по моему желанию. Он сам подошел к нашему столику, и я была вынуждена представить ему своих родителей. Если…

— А как насчет того, что вы пригласили к столу моих гостей?

— Это было решение мадам Торелли. Я ничего не могла поделать.

— Очень удобно иметь родственника, который делает все, что пожелает, — засмеялась Мишель.

— Он мог бы отказаться…

— Он пытался. Но вы прекрасно знаете, что она не признает отказов. Ей было приятно оставить меня в одиночестве, пока вы…

— Не говорите глупостей! Если бы Джулиан хотел пригласить вас, ему стоило только сказать.

— И получить резкий отказ? Должна сказать, это было бы отличное унижение для нас обоих!

— Но если он уже договорился поужинать с вами, как вы говорите, то ничто не могло ему помешать это сказать и настоять на том, чтобы вы присоединились к нам. Почему бы и нет?

— Потому что никто из нас не мог поссориться с Торелли перед премьерой. Мы знаем, что пока не можем себе позволить рассердить ее. И мы знаем, что она хочет поженить вас. Но…

— Джулиан вам сказал? — изумленно спросила Никола, а Мишель странно посмотрела на нее и кивнула:

— Да, он мне сказал. И должна добавить, что это показалось ему столь же нелепым и дерзким, как и мне. Но он твердо решил не ввязываться ни в какие ссоры до сегодняшней премьеры. Я решила по-другому. Я хотела все вам высказать. И к счастью, она послала за мной. В этом не было нужды, но это уже не важно. У меня появился шанс встретиться с вами. Если у вас есть гордость, вы согласитесь со мной. Если нет…

— Прошу вас, уйдите. — Никола схватилась за спинку стула. Мишель повиновалась.

«Поделом мне! — шепотом произнесла Никола. — Я была так неверна Брайану, что позволила себе увлечься человеком, ответственным за его гибель».

Она похолодела от ужаса, отвращения и вновь и вновь вспоминала унизительные слова Мишель. Она сгорала от стыда при мысли о том, как могла решиться пойти в гримерную Джулиана и сказать ему, как ей понравилась его игра. А он, казалось, был приятно удивлен. Да, удивлен, вне всякого сомнения! Он притворялся. Он даже поцеловал ее. А она-то решила, что это самый прекрасный миг в ее жизни. А для него это был всего лишь смешной эпизод.

Гордость, самолюбие, все, что прикрывает человеческие мысли и чувства, было сорвано с нее, словно плащ. И в тот момент Никола ненавидела Джулиана так же, как когда впервые узнала, что он виноват в смерти Брайана. Теперь она не могла понять, как позабыла об этом. Если бы она постоянно помнила о том, что он принес Брайана в жертву своему тщеславию, все было бы хорошо. Вместо этого она позволила увлечься его талантом и обаянием и тоже пала жертвой его амбиций. И тут Никола решила, что этого нельзя так оставить. Пусть он тоже узнает правду. Пусть его гордость и чувства тоже будут уязвлены. И если это сломит его перед премьерой, тем лучше. Почти твердой рукой Никола набрала его номер. Она знала, что в день представления он будет в номере. Но когда в трубке послышался знакомый голос, она почти жалела, что он не ушел. Однако Никола взяла себя в руки и холодно произнесла:

— Это Никола Денби.

— Никола!

— Я просто хотела прояснить кое-что, произошедшее прошлой ночью. — Она удивилась своему спокойствию. — Хочу, чтобы вы поняли, что не по своему желанию я представила вас родителям. Это была простая вежливость. А пригласить вас за стол решила Джина. Я к этому не имею никакого отношения. Я бы предпочла, чтобы вас не было.

Последовало долгое молчание, и потом он спросил:

— Почему вы мне это говорите?

— Я подумала, что у вас могло сложиться ложное впечатление. Впечатление, что я хотела быть с вами дружелюбной. Ничего подобного.

— И вы решили именно сегодня сообщить мне это?

— Сегодня такой же день, как и все другие.

— Если вы хотели по-настоящему оскорбить меня, то сегодня самый подходящий день, — тихо ответил он. — Вы об этом подумали?

— На самом деле я не думала о вас, — небрежно ответила Никола. — Я думала о Брайане.

— У вас совершенно нет сердца, — сказал он и повесил трубку.

Никола чувствовала себя полностью опустошенной. Она решила, что Брайан наверняка не одобрил бы ее поступка. «Я сделала это для тебя», — прошептала она, но в глубине души знала, что это неправда. Она сделала это, чтобы успокоить свое задетое самолюбие. «Я не могу идти сегодня в театр, — решила Никола. — Не хочу идти. Не смогу вынести его триумфа. И не смогу вынести его поражения. Что я наделала?»

Она сидела, обхватив голову руками, когда в комнату вошел дядя. Не взглянув на нее, он занялся документами, но потом неподвижная фигура в комнате, видимо, привлекла его внимание, и он обернулся:

— В чем дело, Никола?

— Я не хочу сегодня идти в театр, — сдавленным голосом произнесла она. — Ради бога, дядя, извинитесь за меня. Джина вас послушает. Я не могу идти.

— Почему? Ты заболела?

Никола покачала головой, но потом поняла, что это хорошее оправдание, и произнесла:

— Да, я заболела.

— Ты сама знаешь, что это не так. — Дядя подошел к ней. — Ты просто расстроена. Кто тебя обидел? Джина?

— Нет! — Только теперь Никола поняла, как сильно любит Джину, так же, как ненавидит себя.

— Тогда Мишель? — внезапно спросил дядя.

— Откуда вы знаете?

— Только она приходила сегодня утром. Не надо быть ясновидящим, чтобы догадаться. Что она натворила?

Какую-то минуту Никола молчала, нервно сжимая руки. Потом дядя пододвинул к ней стул, накрыл ее дрожащие руки своей ладонью и спокойно произнес:

— Лучше расскажи мне.

— Она пришла и устроила скандал насчет прошлого вечера. Она рассердилась, потому что решила, что я нарочно увела Джулиана Эветта. Когда я сидела с родителями, он сам подошел ко мне, и я их представила. А потом появились вы с Джиной и подсели к нам. Мишель решила, что это мои происки.

— Неужели это действительно так расстроило тебя?

— Нет. Она сказала, что я влюблена в Джулиана и пытаюсь отнять его у нее.

— А это правда?

Никола покачала низко опущенной головой, не заметив улыбки на лице своего дяди.

— Вполне понятно, если бы ты была влюблена в него. Он очень приятный человек. А отнять его у Мишель ты не можешь по той простой причине, что он никогда ей не принадлежал.

— Теперь он ее любит, — глухо произнесла Никола.

— Чушь! У него есть причины ее презирать. И она тоже затаила на него обиду.

— Дядя! — Никола подняла широко раскрытые глаза. — Почему вы так говорите?

— Это для тебя важно?

— Ужасно важно! — вскричала она с такой пылкостью, что дядя тихо вздохнул и вновь произнес:

— Это долгая история.

Никола знала, что дядя не любит долгие истории, но все равно умоляющим тоном попросила:

— Пожалуйста, расскажите мне, дядя. Это намного важнее, чем вы думаете.

— Хорошо, Никола. Это началось много месяцев назад во время фестиваля в Канаде. Я был там с Джиной, а Джулиан выступал в крупных городах, в том числе в Монреале. В составе участников одного из оркестров был чрезвычайно одаренный молодой альтист Брайан Кавердейл, с которым Джулиан подружился. Думаю, они много беседовали о своих планах и мечтах. Джулиан знал, что Кавердейл помолвлен с одной симпатичной девушкой в Англии. Что ты сказала?

— Ничего. Просто я подумала, откуда вам все это известно?

— Мне всегда нравился Джулиан, и я верил в его будущее. Мы часто беседовали с ним, как дядя с племянником. Конечно, Джина не знала. Ее не интересуют восходящие звезды. Она предпочитает замечать только состоявшихся.

— Знаю, — слабо улыбнулась Никола. — Но причем тут Мишель?

— Мишель пела в Монреале. Оперы и сольные концерты. Она было положила глаз на Джулиана, но без особого успеха. Поэтому она обратила внимание на Брайана Кавердейла, который тоже был привлекательным и одаренным молодым человеком, хотя и не казался такой выгодной партией, как талантливый дирижер. Она совершенно очаровала его…

— Дядя! Вы уверены? Брайан Кавердейл увлекся Мишель?

— С ума сходил. Некоторые мужчины не могут устоять перед подобным типом женщин. Он зашел так далеко, что когда перед отъездом в Торонто простудился, то убедил всех в серьезности своей болезни, чтобы остаться в Монреале.

— Джулиан очень рассердился?

— Он был вне себя от гнева.

— Потому что это испортило бы его концерты в Торонто?

— Думаю, это его тоже огорчало. Но больше его злило совершенно безответственное поведение Кавердейла, как музыканта и еще мысли о той девушке в Англии.

— Он, правда, думал о ней? — слабым голосом спросила Никола.

— В таких делах он ведет себя по-донкихотски, — с улыбкой произнес дядя. — Конечно, лучше дать людям возможность самим решать. Теперь он это понимает, бедняга. Но очевидно, Брайан много рассказывал ему о своей невесте до появления Ларо. Он говорил мне, что видел ее фотографию и решил, что она особенная. Его злило, что Брайан так с ней обошелся.

Дядя замолчал, и Никола попросила:

— Пожалуйста, продолжайте.

— Итак, Кавердейл добился своего. Он не поехал с оркестром в Торонто, а остался в Монреале. Но когда дело дошло до второго концерта, Джулиан не хотел слышать никаких объяснений. Он позвонил и отчитал Кавердейла, сказав ему, что привлечет его к суду за нарушение контракта, если тот не появится. Он заявил, что ему известно, что всему виной Мишель, и сказал, что Брайан подло поступает по отношению к своей девушке в Англии.

— Он опять заговорил о ней?

— Да, хотя вообще-то это было не его дело. Брайан сел на самолет, прилетел и играл просто фантастически. Правда, Джулиан не знал, что на этот раз его болезнь была настоящей. Сразу после концерта Кавердейл слег с воспалением легких и на следующий день умер. Конечно, Джулиан остался с чувством вины, а Мишель не могла его простить.

— Но ведь он действовал из лучших побуждений? — с усилием спросила Никола.

— Лучшие побуждения тебе не помогут, если ты совершил что-то, о чем вынужден сожалеть всю жизнь, — сухо ответил дядя. — Джулиану просто не повезло, что он принял первый отказ Брайана, который был обманом, и отверг его объяснения во второй раз.

— Но он думал о девушке из Англии, — медленно произнесла Никола.

— Странно, но мне кажется, что это было для него очень важно. Не могу сказать, что он стоял на своем лишь из-за нее. Конечно, там были и профессиональные моменты. Но, по-моему, он возомнил себя Богом, который вырывает Брайана из цепких когтей Мишель Ларо и возвращает его невесте. Довольно нелепо. В настоящей жизни все совсем не так. Лучшие побуждения часто наносят решающий удар.

— Но, дядя, вам не кажется, что он действовал из своих интересов? Ведь он в основном думал о концерте? — умоляюще спросила Никола.

— Милая моя, все всегда действуют из смешанных побуждений. Джулиану это известно лучше других. Но никто не может сказать, о чем он больше думал тогда; о Брайане, о себе или о той неизвестной девушке из Англии. Но зато теперь он слишком сурово осуждает себя. Возможно, больше, чем кто-либо другой.

— Кроме, пожалуй, той девушки.

— Она-то менее всего, — коротко возразил дядя. — Она так и не узнала правду. Джулиан сам мне сказал, что решил найти ее и сделать все, чтобы не омрачить ее воспоминаний о Брайане.

— Он так сказал? — в смятении вскричала Никола.

— Да. И, зная Джулиана, я уверен, что так он и поступил, чего бы ему это ни стоило.

— Вам он очень нравится, дядя? — с трудом спросила Никола.

— Да. Не могу сказать, что я когда-либо жалел, что у меня нет сына. Если ты женишься на Джине Торелли, то должен забыть о семейной жизни. Но если бы у меня был сын, я хотел бы, чтобы он был похож на Джулиана Эветта.

— Правда, дядя?

— Странно, но прошлым вечером Джина сказала мне, то же самое, — добавил он.

— Джина? Я знала, что он ей нравится, хотя с самого начала было по-другому. Но я понятия не имела, что у нее такие мысли.

— Я уверен, это временно, — трезво заметил дядя. — Но я все равно рад, что они сработались. С Джиной, как ты знаешь, может быть очень сложно. Сегодняшняя премьера очень важна для Джулиана, и было бы ужасно, если бы произошла какая-нибудь неприятность.

— Но ведь это не может быть так важно? Он всегда выглядит таким спокойным, таким уверенным в себе.

— Под этой маской скрывается чувствительный и уязвимый человек, как и большинство людей искусства. Кроме того, у него появилась, я бы сказал, навязчивая идея насчет этого случая с Кавердейлом. Он считает, что поскольку виноват в его смерти, то никогда не добьется большого успеха.

— Но ведь это же глупо!

— Конечно. Однако с таким убеждением не поспоришь. Поэтому мы все так желаем, чтобы он добился успеха сегодня вечером.

— Но этого не будет! — вскричала Никола. — У него не будет успеха! Я нанесла ему такой сильный удар. Напомнила о Брайане. Что я наделала!

Никола в отчаянии разрыдалась. В эту минуту дверь открылась, и в комнате появилась Торелли.