Мы всегда были вместе

Гром средь ясного неба

Римма отложила в сторону вышивку — она так устала, что все перед глазами начало расплываться и мелкие крестики на ткани уже сливались в одно целое пестрое пятно. Работать на заказ не так уж и просто, как кажется. Блузку нужно вышить в срок, указанный заказчиком, и никого не волнует, что орнамент плывет перед глазами, ноет спина от сидения в одной позе, согнувшись. До прихода новогодних праздников остались считаные дни, а работы еще на пару дней. Римма засмотрелась в окно. Она знала, что нужно переключить зрение на отдаленные предметы и таким образом дать возможность глазам отдохнуть. С высоты третьего этажа она наблюдала за детворой, которая на детской площадке как-то вяло каталась на скрипучих каруселях и качелях. Снег так и не смог удержаться на земле, хотя выпадал несколько раз: шли дожди и он быстро сходил.

«Скорее всего, Новый год будет без снега, — думала женщина, рассматривая девчонку, которая почему-то стояла в сторонке и не решалась подойти к детворе. — Новенькая, что ли?» — мелькнула у Риммы мысль.

Наконец девочка набралась решимости и подошла к детям. Она что-то сказала, мальчик, который нехотя раскручивал карусель, притормозил ее, и все повернулись в сторону новенькой. Уже через пять минут девочка сидела на карусели вместе с другими детьми.

«Как быстро дети находят общий язык, — подумала Римма. — Взрослые учат жизни детей, но иногда им самим стоит поучиться у детей, например быстро заводить дружбу, уметь прощать обиды и вообще смотреть на этот мир проще, не усложняя его».

На столике отозвался любимой мелодией мобильник. Римма взглянула на светящееся табло телефона — звонила ее подруга Люба.

— Привет, Любаня! — ответила Римма на приветствие подруги.

— Ты уже сходила к врачу? — поинтересовалась Люба.

— Фу ты! Совсем забыла, что мне сегодня надо идти за результатами обследования!

— Ну ты даешь, подруга! Выходит, что я больше тебя волнуюсь! Тебе совсем наплевать на свое здоровье?

— Сейчас я себя нормально чувствую, — оправдывалась Римма. — Если бы что болело, то не забыла бы, а так…

— Ничего себе заявочки! — говорила Люба слишком эмоционально. — Два раза грохнуться в обморок, и это ты считаешь нормальным?! Да я на твоем месте бежала бы к врачам, спотыкаясь, а она сидит дома и совсем забыла, где сегодня должна быть! В общем так, ты сейчас немедленно откладываешь в сторону свою вышивку, собираешься, а я буду у тебя через десять минут! — сказала Люба тоном, не терпящим возражений.

— Зачем?

— Не тупи, Римка! Силком потяну тебя за руку в больницу.

— Да не надо, Любаня, — возразила Римма. — Я сама схожу.

— Сегодня?

— Да.

— Точно?

— Обещаю, — вздохнула Римма.

Женщина-эмоция, вулкан, взрывная женщина — так Римма называла про себя подругу. Они были полной противоположностью. Римма — спокойная, немного даже медлительная, а Люба как взрыв на планете: быстрая, легкая на подъем, эмоциональная, у нее за один день настроение может поменяться сто раз. Любаня была способна на решительные действия, часто принимала импульсивные решения, могла расплакаться из-за мелочи и спокойно пережить разрыв отношений с человеком, без которого, как она недавно уверяла, не может жить. Ее нельзя было назвать ветреной, и ее жизненная энергия придавала Римме сил, а Люба, в свою очередь, старалась быть спокойной и рассудительной, как Римма. Они познакомились давно, почти двадцать лет назад. Тогда у Любы был маленький Антон, у Риммы — первенец Женя и они встретились у дома, прогуливаясь с детскими колясками, разговорились. Оказалось, что Люба живет в доме напротив и что она училась в одном классе с Игорем, мужем Риммы. С тех пор они дружили, хотя по непонятным причинам Люба недолюбливала Игоря и не скрывала этого. Римма решила, что, возможно, она была тайно влюблена в ее Игоря в школьные годы и, не получив взаимности, затаила на него обиду.

Римма, вздохнув, взглянула на блузку и быстро оделась. Нужно сходить к врачу и узнать результаты своего обследования и анализов, а то Люба не отцепится. Римма никогда не жаловалась на здоровье, но несколько месяцев назад почувствовала общее недомогание, а потом умудрилась два раза потерять сознание прямо на улице. Пока Игорь не вернулся из командировки, Римма поддалась на уговоры подруги пройти обследование и пошла в больницу к своему знакомому врачу, бывшему однокласснику Валерке, который уже давно стал уважаемым и заслуженным врачом Валерием Павловичем.

Римма ехала в старом гремящем трамвае и думала о том, что только потеряла время, проходя дорогостоящее обследование, и вот теперь снова работа отложена в сторону часа на два — это точно. Скорее всего, у нее просто недомогание от авитаминоза и переутомление от того, что, выполняя заказы на дому, мало бывает на свежем воздухе. Она уже жалела о том, что так легко согласилась с подругой, и теперь придется работать по вечерам, когда глаза устают еще больше.

Римма заняла очередь под кабинетом доктора и, когда пришел ее черед, постучала в дверь.

— Можно? — спросила она, заглянув в кабинет.

— А! Римма? Проходи, — приветливо сказал Валерий.

— Здравствуй…те, Валерий Павлович! — произнесла женщина, заходя в кабинет. — Я проходила у вас обследование… — начала она.

— Знаю, знаю, — перебил ее доктор и пригласил сесть. «Надеюсь, что у меня все нормально», — подумала Римма, заметив, что доктор перестал улыбаться, надолго остановив свой взгляд на развернутой карточке пациентки.

У Риммы от волнения закружилась голова, зашумело, зазвенело в ушах, и она сделала несколько глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание прямо здесь, в присутствии врача. Смутное предчувствие надвигающейся беды парализовало ее сознание, и она дрогнувшим, упавшим голосом выдавила из себя:

— У меня… все нормально?

— Не совсем, Римма, — произнес Валерий. — Должен сказать, что тебе надо было обратиться к врачам раньше, гораздо раньше…

— Надеюсь, что… что-то не очень серьезное? — спросила она, чувствуя, что шум в голове усилился и запульсировало в висках.

То, что говорил ей доктор, Римма полностью не осознавала. Сознание воспринимало лишь отрывки его фраз:

— Онкология… Поздно обратилась… Опоздала с лечением… Саркома… Сделаем все возможное… Мы не боги…

— Я все поняла! — Римма резко поднялась, и ее шатнуло. Она устояла на ногах, схватила сумочку. — Спасибо… Мне пора!

— Женщина, куда вы?! — услышала она голос медсестры уже у двери.

— Римма, не делай глупостей! — Голос Валерия прозвучал как из-под воды.

Она побежала по коридору, словно спасаясь от внезапно нагрянувшей беды, в раздевалке схватила пальто, выскочила на улицу, вдохнула полную грудь свежего воздуха. Услышанное казалось ей страшным сном. Вот-вот она проснется в своей спальне и вздохнет с облегчением, поняв, что ей приснился кошмар. Римма поспешила уйти подальше от больничных корпусов, как от чего-то страшного, несущего беду, вышла на широкий проспект. Здесь были люди, отзывались звуками клаксонов автомобили, громыхали грузовые машины, пролетавшие по дороге.

— Бред! Этого не может быть! Не может быть — и точка! — шептали губы женщины, которая растерянно смотрела вокруг себя невидящими глазами. — Он ошибся! Не может быть!

Сколько времени и куда Римма шла, она не помнила. Когда осмотрелась вокруг, то поняла, что зашла довольно далеко от того места, где ей вынесли страшный приговор.

«Может быть, я перепугалась и не так все поняла? — размышляла она, направляясь к остановке трамвая. — Нет, я четко услышала: онкология, саркома».

Римма вспомнила разговоры всезнающих старушек у подъезда, которые говорили, что рак лечится, а саркома — нет. Она не знала, правда это или нет, но слово «саркома» пугало ее, приводило в ужас, а сознание не могло принять то, что это заболевание зацепило ее, никогда не жалующуюся на здоровье. Чем она болела? Только простудными заболеваниями, как и все. И вдруг такое!

— Нет, не может быть! — произнесла она вслух, заходя в салон трамвая.

— Вы что-то сказали? — спросил парень впереди нее.

— Нет… Да… Простите, — рассеянно пролепетала Римма.

Парень удивленно посмотрел на странную женщину и отошел в сторону. Римма вернулась домой, бросила пальто на тумбочку в коридоре, не заметив, как оно медленно сползло с нее, распласталось бесформенным пятном на полу. Женщина тяжело опустилась на диван и замерла. Ей нужно было успокоиться и понять, что же все-таки происходит. Откинув голову, она уставилась в потолок.

«Нужно сегодняшний день прокрутить с самого начала, — решила она. — Я позавтракала, помыла посуду и принялась за работу. Вышивала эти крестики до тех пор, пока они не начали сливаться в одно пятно. Потом я смотрела в окно, наблюдала за детворой. Далее — позвонила Люба, напомнила о визите к врачу. Я поехала. Там был Валера. Он сказал, что я слишком поздно обратилась к врачам и у меня саркома».

Она смотрела в потолок невидящими глазами, мысленно повторяя, словно мантру, много-много раз: «У меня саркома. У меня саркома».

— Почему?! Почему именно у меня?! — закричала Римма, словно проснувшись от страшного сна. — Почему именно я?! Ну почему?!

Она упала на диван лицом вниз и долго плакала навзрыд, все еще не до конца воспринимая страшную новость. Женщина билась в истерике, заламывала руки, до боли вцепившись в диванную подушку, не слыша голоса мобильного телефона. Римма потеряла счет времени, а когда слезы иссякли, наступило полное отупение. Она ходила из комнаты в комнату, бесцельно, не осознавая, где она и кто она, затем зашла на кухню, открыла кран, набрала чашку воды, залпом выпила, потом другую, третью… Ее стошнило, и она вырвала. Римма умылась холодной водой, устало опустилась на стул.

— Это конец, — выдохнула она. — Мне только сорок лет, и я умру.

Страх снова сковал все ее тело, и она замерла в одной позе. Без устали трезвонил телефон, но Римма не хотела никого слышать.

«Мне надо побыть одной», — подумала она и отключила мобильник.

До самого утра женщина, убитая горем, не сомкнула глаз. Когда забрезжил рассвет, она чувствовала себя полностью разбитой и опустошенной. Ей казалось, что по всему телу расползаются страшные метастазы в виде щупалец кальмара. Римма чувствовала их на физическом уровне. Вот они шевелятся внутри нее, добираются до горла, сдавливают, начинают душить, ей уже нечем дышать… Римма подбежала к окну, распахнула его, жадно ловя ртом свежий прохладный воздух. Стало немного легче дышать. Она закрыла окно, заварила себе кофе. Горячий, крепкий и сладкий напиток с каждым глотком возвращал ее в реальность. Отставив чашку в сторону, Римма поняла, что ей надо с кем-то поговорить, иначе она сойдет с ума. Женщина долго искала мобильник. Он упал на пол со столика и там лежал отключенный. Римма включила его, было двадцать два пропущенных звонка от Любы.

— Приходи ко мне, — незнакомым хриплым голосом произнесла она в трубку и, не дожидаясь ответа подруги, нажала красную кнопку.

Люба зашла в квартиру, в коридоре бросила на тумбочку шубку, сапожки — в угол, сумочку и какие-то газеты — на стол в комнате. В этом была вся ее подруга. Она уделяла внимание только главному, упуская из виду второстепенное. Сейчас для нее было важно узнать, что с Риммой, а где разбросаны ее вещи — это просто мелочь. Люба плюхнулась на диван, попросила пить. Римма принесла ей чашку с водой, и подруга залпом ее выпила.

— Фух! — выдохнула она. — Наконец-то добралась! Только вышла из офиса купить свежие газетки, а тут ты звонишь. Взяла газетки с объявлениями, может, попадется путевая работа… Римма, да что с тобой?! На тебе лица нет! Ты была в больнице? И зачем отключила телефон? — посыпались вопросы.

Римма с нетерпением ждала, когда подруга умолкнет, а дождавшись, поняла, что даже ей тяжело сознаться в случившемся. Она села рядом на диван, поджала ноги и обхватила их руками.

— Я была у врача, — тихо произнесла Римма. — У меня онкология.

— Что-о-о?! — выпучила глаза подруга.

— Ты не ослышалась. У меня рак.

— Какой рак? Что ты несешь? Я в стране Непонимания. Этого не может быть… Это, наверное, ошибка, врачебная ошибка. Такое часто бывает, — встревоженно говорила Люба.

— Хотелось бы, чтобы диагноз оказался ошибкой. — Римма грустно улыбнулась уголками губ. — Мне хотелось бы оказаться в стране Ошибок, как ты часто говоришь, но, увы, я в стране Страшной Реальности.

— Погоди пороть горячку! Начнем сначала. Ты поехала в клинику.

— Да.

— К своему однокласснику… Как там его?

— Валерий Павлович.

— И что тебе сказал этот твой Валерий Павлович?

— Что я поздно обратилась и у меня саркома.

— Так, — протянула Люба и почесала переносицу. — Сейчас я в стране Раздумий.

Люба встала и начала ходить по комнате, словно меряя шагами ее длину и ширину.

— Не маячь перед глазами, — несколько нервно произнесла Римма.

Люба остановилась и посмотрела на подругу. Римма сидела в той же позе, обхватив колени и уставившись в одну точку на ковре.

— Это тебе сказал твой одноклассник? — спросила она еще раз.

— Да! Да! Да! И какая разница, кто он мне?!

— Он мог ошибиться! Ты об этом не подумала? У тебя есть номер его мобильника? — возбужденно произнесла Люба. — Конечно же есть! Где твой телефон? Ага, вот он! Бери и звони ему!

— Чтобы еще раз услышать, что у меня саркома? Нет уж, извольте! Сама с ним говори! — сказала Римма и набрала номер Валерия. — Можешь говорить? — спросила она. — Моя лучшая подруга хочет у тебя что-то спросить. — И она протянула Любе мобильный телефон.

— Добрый день, Валерий Павлович! Это Люба, подруга Риммы, — затарахтела та в трубку. — Скажите, пожалуйста, не может ли быть в диагнозе ошибки?.. Может быть, стоит еще раз пройти обследование?.. А если в другой клинике?.. Это точно?.. Я вас поняла, спасибо. До свидания.

— Убедилась? — грустно произнесла Римма.

— Он просит тебя прийти на прием. Говорит, что ты сбежала.

— Что он еще сказал? Может быть ошибка?

— Так врачи тебе и признают свою ошибку!

— Люба, говори правду, не юли, — попросила Римма.

— Говорит, что ошибки быть не может. При желании можешь пройти обследование в другой клинике, выкинув на ветер кучу денег, — это не мои, его слова, — уже грустно добавила Люба. — Собирайся, сейчас поедем.

— Куда еще?!

— Туда же! Онкология — это только диагноз, но не приговор! Сейчас такие заболевания лечатся, и очень даже успешно, а то распустила сопли… Чего сидим? Кого ждем? Одеваемся, вызываем такси, и вперед! Надеюсь, ты своим еще не сообщила?

— Нет, конечно. Ты была первой, кого я «обрадовала». Такси быстро доставило их к зданию клиники. Люба подбадривала подругу, и у Риммы появилась надежда.

— Сама зайдешь или вдвоем? — спросила Люба у кабинета врача.

— Я сама, — ответила Римма и решительно перешагнула порог.

— Римма, куда ты сбежала? Не дослушала до конца и умчалась. — Валерий улыбнулся, предложил присесть. — Как ребенок, честное слово!

— Я испугалась. Одно слово «саркома» привело меня в ужас, — созналась Римма. — Немного пришла в себя и поняла, что нам нужно продолжить беседу. Первое. Ты мне должен отвечать честно, ничего не утаивая.

— Римма, ну я же врач, а не женатый любовник на свидании с замужней женщиной. Спрашивай, что тебя интересует.

— Ошибка может быть? Возможно, мне стоит дообсле-доваться или пройти обследование в другой клинике? Я понимаю, что каждый кулик свое болото хвалит, и все-таки?

— Пройти повторное обследование в другом месте, конечно же, можно, и ты имеешь на это право, но я тебе гарантирую, что результат будет тот же, — сказал он, внимательно глядя на женщину. — Мой совет: не трать деньги понапрасну, они тебе еще пригодятся.

— Зачем?

— На лечение.

— Ты же сам сказал, что я обратилась поздно, — напомнила ему Римма.

— Да, слишком поздно, — подтвердил врач, — но нужно лечиться.

— Есть гарантия на излечение? — Римма с надеждой посмотрела прямо ему в глаза.

Валерий Павлович отвел взгляд в сторону, остановил его на больничной карточке, зачем-то стал листать ее. Сколько раз ему ставили такие вопросы! И как невыносимо трудно говорить в таких случаях правду. Как-то он подслушал разговор больных, которые говорили, что врачи привыкли к смертям и относятся к ним спокойно и безразлично, но это была неправда. Каждый человек имеет одну жизнь, и когда понимаешь, что ему уже нельзя помочь, становится жутко, а сказать о том, что он обречен, — ужасно. Сейчас был такой случай. Он должен сообщить эту новость Римме, красивой, рыжеволосой, еще цветущей женщине, которая быстро превратится в высохшую живую мумию и от боли не будет хотеть жить, так что смерть станет для нее избавлением от мук. Разве можно к этому привыкнуть? Ему нужно жить с тем, что на его глазах уходят из жизни не только старики, но и молодые, которые безумно хотят жить. И ради того, чтобы спасать тех, у кого еще есть надежда, он здесь.

Римма ждала ответа. Затянувшаяся пауза не предвещала ничего хорошего, и женщина замерла в ожидании.

— Может, мне нужна химиотерапия или операция? — осторожно спросила она. — Я согласна на все.

— Римма, я уже говорил, что ты обратилась к врачам слишком поздно, — медленно произнес он.

Конечно же он должен будет сказать ей это, но он оттягивал время, словно какие-то минуты могли спасти эту красивую женщину от смерти, а его — от пытки это произнести.

— Поздно оперировать… или что-то еще делать, — произнес Валерий тихо, но четко выговаривая каждое слово.

Римма окаменела. Она сидела напротив него с широко открытыми от ужаса глазами. Он знал, что сюда она шла за надеждой, а он ее добивает своими словами.

«Иначе нельзя, — пытался он себя оправдать, — она должна знать правду».

— Римма, но это еще не конец. Ты можешь лечь к нам в отделение, мы будем поддерживать твой организм, помогать ему…

— Продлить мою жизнь? — спросила она дрогнувшим голосом.

— Да! Именно так, но ты будешь жить!

— На сколько продлить?

— Этого никто не знает, кроме Всевышнего, — ушел он от прямого ответа.

— Тогда, Валера, скажи мне прямо, сколько мне осталось? Без этой поддержки организма?

Она поставила прямой и самый тяжелый вопрос. Он должен сейчас дать на него ответ. В такие минуты Валерий Павлович ненавидел себя за то, что решил стать врачом. Когда шел учиться в медицинский, то были радужные мечты о спасении больных, однако реальность оказалась гораздо страшнее — он должен не только лечить, но и сообщать страшные вести.

— Я не могу точно сказать, — сказал он.

— Тогда скажи «от» и «до», — попросила Римма.

Женщина была настроена решительно, и он обязан быть с ней честным. Валерий поинтересовался, не сможет ли к нему прийти ее муж, но Римма была против этого, она сама хотела знать всю правду.

— От двух до трех, — сказал он.

— Лет?

— Месяцев, Римма, месяцев! Но если ты будешь у нас, то еще прибавится время! — сказал врач.

Он не мог дальше м…