Мятеж

Глава 2

Кассия была в ярости на саму себя.

Она стояла перед проходом в живой изгороди – тем, что вел в розарий, – почти три минуты, размахивая перед ним руками, словно и вправду ждала, что он выполнит ее приказ.

Но этого не произошло бы.

Джаспер выбрал для нее именно это упражнение, потому что намерение, стоящее за чарами, было ясным и понятным: сделать проход невидимым. Сделать так, чтобы живая изгородь выглядела как одна сплошная стена свежей весенней зелени. И ей не должно было быть сложно представить это.

Но проблема была не в ее намерении.

– О чем ты просишь магию? – спросил стоящий у нее за спиной Джаспер. Его голос был мягок. Кассия слышала, как он несколько раз набирал в грудь воздуха, чтобы заговорить, прежде чем решился задать вопрос. – Ты правильно делаешь, что говоришь о намерении шепотом, это дает хороший контроль, но все же скажи мне точную формулировку.

В знак поражения она опустила руки по бокам.

– Скрой проход.

– Хорошо.

Его тон был слишком позитивным; голос оказался настолько пропитан похвалой, что недовольство Кассии собой, вероятно, стало очевидным.

– Твое намерение совершенно. Оно не могло бы быть проще.

Кассия вздрогнула от выбранных им слов. На плечи легла тяжесть. Все это действительно выглядело проще некуда.

Джаспер, как всегда, всего лишь пытался помочь. На самом деле он был одним из лучших учителей, которые когда-либо были у Кассии. Он никогда не выказывал удивления по поводу того, насколько примитивными были ее навыки, ведь знал, что она провела большую часть своего детства за пределами лондонского квартала чародеев, лишенная общества своих соплеменников. И он был терпелив, в отличие от ее последнего наставника – пожилого мужчины, который, когда она в очередной раз потерпела неудачу, пригрозил ей ремнем.

Но в то же время учеба с Джаспером походила на пытку. Ему было восемнадцать – всего на год больше, чем ей, – и все же его уверенность в своей магии была так же сильна, как срывающиеся с его губ заклинания. По словам дедушки Кассии, он был жемчужиной в короне Общества молодых одаренных чародеев.

Общества, которое отказало Кассии во вступлении год назад, и через три дня эта участь грозит снова ее постичь.

Уже не в первый раз она пожалела, что вообще родилась чародейкой. Магия метаморфов – способность менять форму – наверняка была не такой сложной. Технически и в магии оракулов невозможно было потерпеть неудачу; они видели прошлое, настоящее и будущее почти бесконтрольно. Их первые уроки магии заключались в том, чтобы просто блокировать эти видения. Призраки могли проходить сквозь твердые объекты, но их необыкновенные физические способности приходили к ним естественным путем, как и способность телепатов читать мысли. А силой мастеров душ был психокинез – способность силой мысли перемещать объекты и управлять ими. Кассия точно не знала, как они этому обучались, и, вероятно, это было и вправду очень сложно, но все равно это один-единственный навык – как если бы чародей овладевал всего одним заклинанием.

Она могла бы относиться к любому из шести воплощений магии, но принадлежала к тем, кто направлял и укрощал самую неподатливую силу. К тем, кто сформировал нечто более сильное и своенравное, чем они сами, и придал форму чему-то бесформенному. Магия чародеев была самой сложной из шести, и это хорошо известный факт. И Кассия начинала беспокоиться, что просто недостаточно талантлива, чтобы овладеть ею.

Она невольно подняла глаза на возвышающийся над ними дом, опасаясь, что ее прогресс – точнее его отсутствие – заметят изнутри. Но она никогда не узнает, наблюдала ли ее мать за уроками и оценивала ли успехи, поскольку каждое стекло в каждом окне было зачаровано так, чтобы независимо от погоды или времени суток отражать прекрасный розовый закат. Это было одним из самых тонких магических украшений на их улице. Дом слева от них исчезал под определенным углом зрения. У того, что справа, на месте крыши раскинулась крона гигантского дуба. По утрам, когда Кассия просыпалась от снов о гигантских волках и вырастающих крыльях – атрибутах совершенно другого магического детства, – все, что ей требовалось сделать, это выглянуть в окно, чтобы напомнить себе, что теперь она находится в квартале чародеев.

Как будто она могла забыть об этом хоть на секунду.

– Проблема не в намерении, – сказала она, сердито глядя на брешь в изгороди.

– Я уверен, что ты права.

– Если бы я намеревалась бросить все это и взамен выпить чашечку чая, как ты думаешь, мне повезло бы больше?

Джаспер ухмыльнулся.

– Не в мою смену. Опиши, как себя чувствуешь. Твоя магия отвечает, когда ты взываешь к ней?

– Да.

Просто чтобы убедиться, Кассия попробовала еще раз. Это заняло не больше секунды, и она почувствовала, как магия расцветает где-то в ее груди, сильная и нетерпеливая.

Джаспер колебался.

– И ты устремляешь ее по направлению к горлу?

– Да, – отрезала Кассия. Она спохватилась, встретившись с пронзительными голубыми глазами Джаспера, и добавила, словно извиняясь: – Я знаю, как накладывать чары.

Магия могла быть направлена одним из нескольких способов: через тело, через объект или субстанцию, через слова. Поскольку сейчас чары должны были лишь подействовать на объект, а не наполнить его магией, намерение основывалось на последнем, а для этого чародеи направляли свою силу в горло.

Даже пятилетние дети знали эти принципы и понимали, как творить магию. Это первое, чему учился чародей, и гораздо важнее грамоты и арифметики. Кассия училась всему сама. Она огорчалась каждый раз, когда кто-то из наставников, которые были у нее за последние два года, задавал ей вопросы по магической теории.

К счастью, Джаспер этого не делал, но Кассия и так знала, о чем он думает. Ее понимание магии чародеев было прочным, ее намерения безупречными. И что же было не так?

Она не всегда была такой безнадежной. Прежде чем вернуться в Харт – так назывался квартал чародеев в Лондоне – Кассия более или менее свободно владела заклинаниями. В этом не было ничего сложного, хоть она и не была должным образом обучена; родители годами нанимали ей учителей, но Кассия практиковалась неохотно и добилась очень небольшого прогресса. А с тех пор, как началось настоящее обучение, казалось, что чем глубже она изучала теорию, тем меньше проявлялась ее магия. Временами она все еще могла без особых усилий сотворить заклинание, но, как только нужно было это продемонстрировать, Кассия вдруг становилась бессильной. И она понятия не имела, что делает не так.

– Не мог бы ты просто… отвернуться? – спросила она. – Я чувствую, что ты наблюдаешь за мной.

Джаспер улыбнулся и склонил голову набок.

– Конечно, я наблюдаю за тобой. Я твой наставник.

– Я знаю, но это отвлекает. Пожалуйста.

Джаспер приподнял бровь, но отвернулся.

– Не подглядывать.

– Клянусь.

Кассия мгновение наблюдала за ним, чтобы проверить, бросит ли он украдкой взгляд, а затем снова обратила свое внимание на изгородь. Она подняла руки, направив раскрытые ладони на ведущий в розовый сад проход. Магия должна была действовать на изгородь не через ее руки, но это помогало устремить заклинание в правильном направлении.

Она глубоко вздохнула и прогнала свое предыдущее разочарование, а затем воззвала к своей магии. Та послушно подчинилась, собираясь чуть ниже ее ребер, готовясь быть направленной туда, куда Кассия пожелает. Пока все шло хорошо. Держа в голове намерение «скрой проход», она поощряла теплую, шипучую силу подниматься через ее грудь прямо к горлу.

Не подведи меня на этот раз.

Когда губы Кассии произносили заклинание, она почувствовала некоторое сопротивление, но преодолела его, сосредоточившись на ощущениях, и начала бормотать слова.

– Скрой проход, – говорили ее губы. «Сделай это, сделай это, сделай это», умолял ее разум.

Магия сорвалась с губ, но заклинание прозвучало тоньше и медленнее, чем она надеялась. Нет. Она начала размахивать руками, но потом вспомнила, что это бесполезно. Под тяжестью тревоги намерение ускользнуло; в ее сознании промелькнул четкий образ цельной, блестящей живой изгороди, но затем совсем другая картина пробила себе дорогу.

«Я не могу снова потерпеть неудачу», – взмолилась она, но ее магия не обратила на это внимания. Оставив во рту смутно мстительный привкус, магия начала творить чары. Проход замерцал. Мертвые, черные лозы, усеянные шипами, протянулись поперек него и сразу же начали осыпаться. Когда Кассия опустила руки, ее поразила ничем не обоснованная уверенность в том, что Джаспер расскажет об этом своим собратьям по Обществу. О том, какой слабой она была.

– Теперь ты можешь повернуться, – тихо сказала Кассия.

Джаспер обернулся. Она ожидала от него, как и всегда, терпеливого взгляда или намека на сочувствие, который заставил бы ее съежиться, но, прежде чем юноша смог сдержать себя, он рассмеялся.

В этот момент остатки магии, словно сердясь, покинули Кассию. Она почти готова была сказать, что никогда больше не вернется к этому занятию. Ее руки сжались в кулаки.

– Ну, ты наложила чары, – сказал Джаспер, перестав смеяться при виде выражения лица Кассии. – Это прогресс.

– Прогресс.

Она бросила на него быстрый взгляд.

– Ты, должно быть, так гордишься.

– Все не так уж плохо, – заверил Джаспер.

Он попытался прижать кончик указательного пальца к шипу и наблюдал, как тот проходит прямо сквозь него, явно не нанося никакого вреда. Хорошее заклинание было бы осязаемым. Творение Кассии оказалось всего лишь уродливым миражом.

– Ну, визуальное представление действительно довольно убедительно, если не обращать внимания на… осыпающиеся части.

– Джаспер, это могут быть самые смертоносные шипы, которые садовник когда-либо видел, и он все равно никогда бы не поверил, что это нечто большее, чем чары, – сказала Кассия, указывая на пышную зеленую изгородь по обе стороны. – Пожалуйста, давай попробуем что-нибудь еще. Может, ты научишь меня, как защитить этот розовый сад?

– Обереги?

Джаспер почесал свои рыжеватые волосы.

– Это, ах…

«Слишком сложно для тебя» – вот что он не решался говорить. И он, вероятно, был прав; обереги защищали от вторжения, вреда или магии или предупреждали заклинателя о чем-либо из вышеперечисленного. Если они не были прочными, то являлись бесполезными.

– Тогда не бери в голову, – тихо сказала Кассия.

– Но почему бы тебе вместо этого не попробовать снять чары? – поспешно сказал он. – Я думаю, ты сможешь это сделать.

Она не смогла. Джаспер объяснил правильное намерение для снятия чар и даже продемонстрировал это ей на сирени, которую он зачаровал стать ярко-оранжевой, но магия Кассии все еще отказывалась сотрудничать с ней. Прежде чем она смогла приложить хоть какую-то волю к месиву созданных ею же черных шипов, они окончательно рассыпались.

– Тогда давай назовем это твоим домашним заданием. На завтра.

Джаспер ободряюще улыбнулся ей, и единственная ямочка с одной стороны сморщила его бледную щеку.

– Как продвигается заклинание для твоего посвящения?

Тревога сдавила грудь Кассии. Ее вторая попытка пройти посвящение в Общество молодых одаренных чародеев будет предпринята через три дня. Ей и другим претендентам предстоит продемонстрировать выбранное ими заклинание перед всем собравшимся Обществом, которое, если чары произведут на них должное впечатление, примет своего нового члена голосованием «да». Те, чьи чары не приведут собравшихся в восторг, получат голоса «нет» и будут награждены детской книгой базовых заклинаний в качестве утешительного приза, а также приглашены попробовать еще раз через год.

Предполагалось, что все это должно происходить в атмосфере веселья, являясь своего рода посвящением для новых участников. Только вот если вы единственный член вашей семьи, который провалил свое первое посвящение, в этом нет ничего забавного.

Верховный чародей Фиск – повелитель Харта, конечно же, тоже будет там, потому что Кассии просто не могло повезти и потому что церемония посвящения в этом сезоне будет проходить в ту же ночь, когда Обществу предстоит голосовать за своего нового президента.

Чтобы не опозориться, она работала над собой изо всех сил. Кассия разработала прекрасное заклинание, простое по замыслу, но достаточно сложное при взгляде со стороны. Как говорил Джаспер, такими были все лучшие заклинания. Это должно стать интересным зрелищем для публики, фирменным знаком, который люди запомнят, увидев ее в общей комнате Странствующего Места, светского клуба.

Если это сработает.

Когда Кассия думала о ночи испытания, она видела, что все может пойти по одному из двух сценариев. В первом случае заклинание действует так, как планируется. Она вздыхает с облегчением, мягко, чтобы никто не догадался, что у нее когда-либо были сомнения, и улыбается своим новым братьям и сестрам, когда президент призывает их проголосовать и хор «да!» разносится по всему залу церемонии.

Во втором случае заклинание не срабатывает. Момент, когда она понимает, что все потеряно, тянется так долго, будто она застряла в нем навсегда. И в этот бесконечный миг, когда Кассия осознает, что потерпела неудачу, и все остальные вот-вот тоже это поймут, в зале воцаряется тишина. Становится так тихо, что она слышит, как кто-то нетерпеливо шаркает в глубине толпы, возле камина. И затем понимание просачивается сквозь наблюдающую толпу, как веселящий газ. Краем глаза она видит, как секретарь Общества Ян Ленникер что-то шепчет Айвану Гоффу, который прикрывает рот рукой, пытаясь безуспешно скрыть ухмылку. В ушах отдается стук сердца. К ее горячим щекам приливает кровь. Все, что они думали о ней, вдруг становится очевидной правдой.

Когда ее разум обращался к ночи испытания, то детали второго сценария всегда были более четкими, чувства – более убедительными. В конце концов, такое уже бывало прежде.

– Прекрасно, – солгала Кассия в ответ на вопрос Джаспера. – Заклинание продвигается просто отлично. На самом деле я думаю, что почти готова.

Джаспер выглядел неуверенным, и Кассия не могла винить его.

– Ты будешь великолепна, Кассия. Я полностью в тебе уверен. У тебя сильная магическая родословная.

Сильная магическая родословная, которая отослала ее, когда ей было пять. Она воспитывалась вдалеке от своего народа и не могла наслаждаться влиянием своей магической семьи. И хотя ее обучали учителя, которых посылала ей семья, этого обучения было недостаточно, чтобы компенсировать все прочее. Кассия отличалась от них и всегда ощущала дистанцию.

Джаспер, должно быть, понял по выражению ее лица, что сказал что-то не то.

– Послушай, – поспешно сказал он, – я не думаю, что здесь лучшее место для твоей практики. В Странствующем Месте есть комната, которая в какой-то момент превратилась в чулан для разного хлама. Там полно реквизита, оставшегося от игр, оборудования для летнего фестиваля и всего такого прочего. Несколько лет назад я расчистил там немного места и использую его как своего рода тренировочную площадку, когда пробую что-то новое. Никто никогда не беспокоил меня там. Это место абсолютно секретно.

Кассия покачала головой. Только членам Общества, известным как преемники, разрешалось входить внутрь, если только не было специального разрешения президента Общества.

– Но я не преемник.

– Пока.

– Но все же мне нельзя там находиться.

– Я могу незаметно провести тебя, – сказал он, и его кривая ухмылка стала шире. В этой улыбке чувствовался проблеск озорства, которого Кассия никогда раньше не замечала. Джаспер всегда сохранял совершенное благоразумие на их уроках, но, возможно, это было только потому, что он серьезно подходил к своей работе.

– Я думаю, тебе было бы полезно оставаться наедине с собой во время практик и чтобы рядом не ошивался настырный наставник, пытающийся не пялиться на тебя.

Кассия улыбнулась.

– Ты не настырный, Джаспер.

Она никак не прокомментировала слова о том, что он на нее пялится. Она беспокоилась, что он имел в виду именно то, что прозвучало.

Кассия была влюблена в Джаспера. Ей нравилось проводить с ним время на уроках, но она всегда подозревала, что когда он откликнулся на объявление ее матери о поиске репетитора, то руководствовался чем-то еще. Хотел ли он видеть ее чаще из-за того, что испытывал те же чувства к ней, что она к нему? Или все это было попыткой – второй попыткой – втереться в доверие к самой могущественной семье их фракции?

Она хотела, чтобы Джаспер был ее другом. Слишком многие из ее сверстников улыбались ей в лицо, а затем, когда думали, что она не смотрит, бросали косые взгляды.

Но Джаспер всегда оставался от них в стороне. Он проводил в Обществе столько времени, сколько должен был, но не более того. Он был прилежен и несколько одинок; о нем хорошо отзывались – когда о нем вообще говорили. Короче говоря, она никогда не заподозрила бы его в сплетнях, и это было для нее крайне важно. Кассия стала предметом такого количества сплетен, что опасалась, как бы не привыкнуть к этому.

Неужели она воображала, что то, как он смотрел на нее, грозило разрушить их дружбу? Если бы она дала ему достаточно уверенности, чтобы он мог сделать то, после чего не будет дороги назад, смогли бы они и дальше быть друзьями? Он назвал тот чулан секретным местом, его секретом, которым он поделился с ней. Это было что-то слишком… личное.

И все же очарование места, где можно практиковаться, не опасаясь, что за ней наблюдает мать, было слишком сильным, чтобы отказаться. Она улыбнулась в ответ.

– Звучит чудесно.