На бешеной скорости

Глава 4

Дядю Женю, папиного школьного друга, я знала с рождения. Он часто приезжал к нам в гости с тетей Катей и с дочкой Аришкой, моей подружкой. Когда-то они с папой даже вместе работали, но потом дядя Женя переквалифицировался в бизнесмена. И все пытался уговорить папу бросить службу, рассказывая о перспективах вольной и богатой жизни.

– Игорех, ну ты подумай серьезно, вон и Наташка не против. С меня доля в бизнесе, ты знаешь, я только рад буду такому партнеру, будешь моей правой рукой. Захочешь, потом свое дело откроешь, ты же голова! Если ты у черта на куличках из богом забытых застав умудряешься образцово-показательные части сделать, то в бизнесе быстро попрешь. Кирюша с Тёмой друзей постоянных заведут, девчонки в одном классе учиться будут. Тёмыч в нормальную спортивную секцию на постоянку пойдет, Кирюшка перестанет скакать с одних танцев на другие. А мы как в старые добрые времена будем на рыбалку ездить, в кино нашим табором ходить. В любой момент, как приспичит, возьмем билет на самолет – и рванем с семьей на отдых. Или просто в любой момент, когда кости погреть захочется.

Дядя Женя знал, на какие педали давить, ведь если с самолетами-перелетами в нашей семье нехватки не было, то с отпусками была напряженка, а уж с заграницей тем более.

– Жека, отстань, сам все знаю. Не трави душу. Вон, Наталья сейчас кипятком писать от твоих речей начнет. Не могу я бросить службу. Знаю, что дурак. Я, знаешь, все еще верю в свою профессию, в российскую армию, в дух воинства и честь защищать Родину. Но кто если не я поможет сохранить былую мощь нашей оборонки? Мало сейчас здесь рук и мозгов. Я когда приезжаю на новое место, рыдать охота от увиденного, руки так и чешутся все переделать, я хочу, чтоб молодые пацаны гордились своей страной и не только защищать ее умели, но, и чтобы служили по-человечески. Без дедовщины и разрухи. Я как представлю, что мой сын попадет служить к самодурам и у него крыша в казарме рухнет, так кровь закипает. Не брошу. По крайней мере не сейчас.

– Тёме служить не обязательно, ты же знаешь. С твоими связями, да моими деньгами, все чин-чинарем сделаем. Игорь, ну дурака не валяй. Мужиками не только в армии становятся, ты-то знаешь. Ты уже давно долг Родине и за себя, и за него, и за внуков будущих отдал.

– Я заставлять не буду. Захочет – пойдет в армию. Не захочет, я настаивать не буду, помогу. Не в этом дело. Я не геройничаю, я правда люблю свою работу и знаю, что многое могу сделать. Вот меня и кидают из части в часть, воспитывать не только солдат, но и будущих офицеров, чтобы видели, что армия – она как женщина, если ты к ней с любовью и пониманием, ответственностью, она ответит тем же.

– Да после всего дерьма, что ты видел, ты еще в это веришь?

– Верю, Жень, верю. Закрыли тему. Давай, рассказывай, че там у тебя за приключения, ты говорил у тебя там “война и немцы” в твоем расчудесном бизнесе.

Мы с мамой, тетей Катей и Ариной ушли, чтобы не мешать мужским разговорам, пошли погулять в город, поесть мороженое, да по магазинам. На следующий день наши гости уехали. И это был последний раз, когда я видела тетю Катю и Арину.

4.1

Они погибли спустя месяц. Мама плакала на кухне, когда папа что-то говорил о рисках бизнеса, больших деньгах, бандитских разборках и что нужно срочно спасать дядю Женю, иначе он с ума сойдет от горя. Я не знала подробностей, о таком не очень-то хочется расспрашивать. Я стала плохо спать, бояться всего на свете, мне все время казалось, что я тоже могу вот так раз – и умереть. Сколько себя помню, я и риск стали параллельными вселенными, которые никогда не пересекаются.

Папа тогда взял отпуск на целый месяц. Его не хотели отпускать, но он пригрозил, что уйдет в отставку и начальство пошло навстречу. Нас он с собой не взял, только спустя неделю после похорон купил билеты и нам.

Мы приехали к дяде Жене и не узнали его. Он постарел, осунулся, даже ростом как будто стал меньше. Словно воздуха в нем почти не осталось. В квартире стоял невыносимый запах сигарет и пьяных мужиков. У меня аж голова закружилась, я начала закашливаться и меня вырвало прямо посередине коридора.

– Ничего, Кир, мы сейчас все проветрим и порядок наведем, – сказала мне мама, глядя на папу с другом, сдерживая слезы. – Тёма, отодвигай чемоданы, проходи, чего встал на дороге. Игорь, что ты истуканом стоишь, вы тут на пару бороды решили отрастить и в Робинзон Крузо превратиться? Я сейчас приготовлю нормальной еды, а вы пока быстро в душ и бриться, а то смотреть страшно. Оба. Быстро, кому говорю. Женя, не пойдешь сам, я тебя как маленького ребенка сама искупаю, ты меня знаешь, я не шучу и потом сам будешь разбираться с моим мужем, что я тебя голым видела. Понял?

Мы три недели жили у дяди Жени. Но он упорно отказывался нормально есть, выходить из дома и возвращаться к жизни, только все листал семейный фотоальбом и беззвучно плакал. Сухими слезами. Я такого никогда не видела и сама, глядя на это, садилась рядом, прижималась к нему и плакала. Мне тоже не хватало подружки, и я не могла понять, как вообще такое возможно, чтобы ребенка и ее маму убили. Через неделю после нашего приезда я не выдержала и сказала, что теперь лично им займусь и начну кормить его с ложки. Или вместе с ним объявлю голодовку, демонстративно отодвинув мамину домашнюю лапшу, а она ну очень вкусная и ароматная была и от одного вида куриного навара у меня слюни весь рот заполонили. Но я была полна решимости. Мама с папой переглянулись и ждали, что будет дальше. Дядя Женя странно на меня посмотрел и попытался улыбнуться. Потом кормить его было моей почетной обязанностью, мне нравилось. Мне казалось, что Аришка, глядя на нас с облачка, наверняка этому радовалась.

Когда мы уезжали, дядя Женя было видно держался, чтобы не заплакать, даже шутить пытался. Помню, как он с папой вел меня за руку на паспортный контроль, обнял меня крепко и сказал:

– Кирюш, ты не против, если у тебя будет два папки? Мне без дочки нельзя. Мне надо о комт-то заботиться. Я смотрю на тебя и Аришку вижу.

– Не против. Если вы есть будете нормально. Я за вами буду следить. Будете мне каждый день звонить и рассказывать, как день прошел, что ели. Идет?

– Идет, мой генерал. Игорех, не знаю, когда увидимся, я сейчас себя в руки возьму и займусь делами. Никто безнаказанным не останется. Я такую империю построю, что ни одна шавка не сможет рот разинуть ни на меня, ни на… Ну, всех кто у меня остался. На вас получается… Больше у меня никого нет.

Первые несколько лет мы действительно созванивались каждый день. Потом реже. Но я знала, что дядя Женя всегда будет рядом, что наша семья и его тоже. И что я всегда могу на него рассчитывать. Ведь он же мне как второй папа.