На горизонте – твоя любовь

Глава 6

ТЕЯ

Каждый раз, когда у меня возникают сомнения о моем возвращении сюда, я ловлю себя на мысли и шлепаю по щекам, надеясь вернуться к реальности. Но каждый раз мой мозг бросает вызов моему сердцу, как будто пытаясь доказать, что я слабая и не справлюсь с трудностями.

В такие моменты мне кажется, что вместо крови в жилах течет вода, которую сердце посылает в мозг, сообщая, что я – глупенькая Тея, которая затеяла нечто настолько грандиозное, что может быть мне не под силу.

Уже ближе к выходным, когда пришло время выезжать в Малибу, я начинаю задумываться о том, не слишком ли далеко я решила бросить свою «удочку» с целью поймать «крупную рыбу»? Ведь прямо перед моим носом плавает огромная «белая акула», которая сожрет меня и не подавится, если я сделаю шаг ей навстречу.

Почему я допускаю мысль, что я совсем не против быть съеденной этим хищником? Особенно, когда знаю, насколько умело он проводит языком по телу, показывает свои острые зубы в самый подходящий момент, желая сделать приятно, прижимает к своему телу и шепчет, как хочет этого… Идиотка.

Несколько раз покачав головой, надеясь избавиться от слишком навязчивого образа в своем воображении, я снимаю полотенце с волос и тянусь за феном. Обдувая теплым воздухом кожу, я внимательно разглядываю свое отражение и непроизвольно вспоминаю события годичной давности. День, когда Хантер появился в номере в тот момент, когда я была лишь в трусах. День, когда он делал со мной и моей грудью невообразимые вещи. Почему я думаю об этом сейчас? Почему в прошлые сотни раз, когда я высушивала волосы, ничего подобного не всплывало в памяти?

Я бросаю фен на столик у раковины и решаю завязать волосы в хвост, желая не тратить на них больше времени и «случайно» не вспомнить еще какие-то моменты, которые заставят меня сменить белье.

Далее приступаю к нанесению макияжа, решаю сделать его как можно более естественным: слегка подкрашиваю ресницы, а на губы наношу едва заметные штрихи карандаша. Из одежды выбираю легкий сарафан мятного цвета с принтом из белых мелких ромашек, а из обуви останавливаюсь на белых босоножках на низком каблуке.

Я оставляю у двери заранее собранную сумку с необходимыми вещами на пару дней. Надеваю очки, вставляю один наушник в ухо и хватаю пакет с мусором, решив перед отъездом выбросить его. Если я не сделаю это сегодня, то к моему возвращению мне придется вызывать службу, которая всеми возможными средствами будет вытравливать вонь из квартиры.

Выхожу на улицу, собираясь направиться в сторону мусорных баков, но успеваю сделать всего пять шагов, прежде чем мысленно скатываюсь кубарем со ступенек, бьюсь головой о бетон и пытаюсь осознать: это реальность или мое утреннее воображение продолжает шалить?

Несколько раз моргаю, но картинка остается прежней: он стоит у черного автомобиля, прислонившись задницей к двери.

Автомобиль, кстати, у него тот, который, как он утверждал, был куплен для того, чтобы возить меня на занятия. Но ездили мы на нем всего один раз, и именно тогда он оставил в моей памяти прекрасный отпечаток. Но вот его владелец… Он тоже оставил внутри меня как боль, так и очень приятные воспоминания.

Я делаю глубокий вдох, оставляю пакет с мусором на земле и направляюсь в его сторону, неотрывно смотря на него. Глаза в глаза. Душой в душу. Израненным сердцем в черствое сердце.

– Почему ты здесь? —спрашиваю я вместо приветствия, складывая руки на груди.

– И тебе доброе утро, Дейенерис. – Он делает акцент на обращении ко мне, растягивая губы в довольной улыбке. – Решаю твое «я сама найду способ добраться», – отвечает он на мой вопрос.

– Теперь оно перестало быть добрым, – едко цежу, склонив голову набок. – И я не просила твоей помощи.

– А тебе и не нужно меня просить, – сообщает он, наклоняясь к моему лицу.

– Я поеду на такси, – я не лгу, ведь на самом деле собираюсь воспользоваться услугами такси.

– Дейенерис, давай ты не будешь возмущаться и устраивать сцен, – произносит он тоном, от которого мне хочется ущипнуть его за язык. – Не я придумал эту чушь с поездкой, а ты. Так что, будь так добра, садись в машину и не беси меня.

– Вот поэтому мне лучше поехать на такси, мистер Каттанео, – спокойно отвечаю я, желая отвязаться от него как можно скорее.

– Или ты садишься сюда, – диктует условие, не переставая смотреть на меня, и одной рукой открывает дверь, – или я что-нибудь сломаю таксисту или любому другому, кого ты сюда вызовешь. Выбор за тобой.

– Ты псих, – констатирую факт, который мне кажется самым верным в отношении Хантера.

– Иногда даже самые здравомыслящие люди способны на безумные поступки.

– Вряд ли ты к ним относишься, – парирую я, стараясь сохранить невозмутимость на лице, и разворачиваюсь, желая уйти. Но тут же оказываюсь утянутой за руку обратно, а затем и вовсе прижатой к его машине. Сцена, которая напоминает мне нашу первую встречу, когда мы с ним «весело» болтали, не зная, что нас ждет впереди.

«Почему мне нравится, когда он так делает? Почему я хочу чувствовать его силу и прикосновения к себе? Почему я не могу зарядить ему между ног или ударить головой? Вместо этого я просто стою, вдыхая его запах и рассматривая его глаза сквозь свои очки. Точно идиотка неуравновешенная».

– Хочешь проверить все ли в порядке с моим здоровьем? – спрашивает он шепотом, прижимаясь к моей груди своей, подавляя меня своей силой, но я не поддамся ей. – С какой части желаешь начать?

– С той, где ты идешь к черту, – огрызаюсь я, пытаясь отстраниться, но он лишь шире улыбается, смеясь в ответ на мой отпор.

– С возвращением, ангел.

Я начинаю слегка нервничать, осознавая, что чем больше борюсь, тем больше попадаюсь в ловушку из слов и эмоций. Кажется, это не остановится никогда, как и наши нескончаемые словесные дуэли. Ну и ладно. Я вроде бы еще в состоянии красноречиво «кусаться» в ответ.

– Я больше не твой ангел, теперь я – твой личный дьявол, Хантер, – говорю тихо, но с таким напором, будто каждое мое слово – выстрел.

Я вижу, как он замирает, как выражение его лица меняется, и это мгновение оцепенения придает силу моим словам. Он ведь специально это делает, нарочно играет на моих нервах, зная, каким образом можно вывести меня из равновесия.

Эти несколько дней в его компании обещают быть пыткой, настоящим испытанием для меня. Не из-за собственных чувств, которые продолжают пылать, как неукротимый огонь.

Снова ложь… Да, именно из-за этого. Я не хочу подпускать его ближе к себе. И я не позволю ему проникнуть еще глубже в свое сердце. В этот раз я нацелена верно, и этот чертов охотник, возможно, ни за что не простит мне то, что я собираюсь сделать.

– Садись. В. Машину, – он произносит каждое слово раздельно, подчеркивая каждую букву, как будто пытается вложить в них весь вес своего намерения, а потом добавляет: – мой личный дьявол.

– Попробуй. Заставить. Меня, – отвечаю ему в тон, почти в губы, приподнявшись на носочки.

Его губы изгибаются в тонкую усмешку, и я вижу в его глазах нечто, что заставляет меня затаить дыхание. Он не торопится со словесным ответом, решив использовать физический.

Он медленно поднимает руку, касаясь моей шеи, плавно скользит вниз, точно маркируя свой путь, и затем мягко останавливается на нежной коже груди. Его прикосновения обжигает меня, как холодный огонь, оставляя после себя белые, будто нарисованные, следы.

– Твои предпочтения не меняются, да? – интересуется он, не сводя с меня взгляда. – Ангел, я не буду принуждать тебя, пока ты сама этого не захочешь. А ты обязательно захочешь, я знаю. Сейчас, пожалуйста, садись в эту чертову тачку, и мы поедем туда, куда ты решила вывезти всех сотрудников в выходные.

– Раз ты сказал «пожалуйста», то ладно, – соглашаюсь я, иронично пожав плечами. – Только мне нужно отвезти Себастьяна кое-куда, – добавляю я, замечая на его лице странную эмоцию, похожую на удивление и легкое любопытство.

– Себастьян? – повторяет он, словно не услышал меня.

– Угу, – киваю, стараясь сдержать улыбку, которая неумолимо стремится появиться на моих губах.

Я боюсь представить, что у него сейчас творится в голове. Меня не было год, мы ни разу не предохранялись, и вот есть какой-то Себастьян, которого нужно куда-то отвезти. Признаюсь, очень весело наблюдать за его недоумевающим выражением лица.

«У-у-у, злая ты, Тея, очень злая женщина. Ты только представь, о чем он мог подумать?!»

– Себастьян, это… кто? – наконец, решается он спросить. В его голосе звучат нотки искреннего интереса, но я решаю потянуть время, помучить его мозг.

– Себастьян… это… это мой малыш, – отвечаю я, загадочно улыбаясь, – но тебя не должно это волновать! Я сказала, что найду способ добраться, а ты поезжай на своей машине, в гордом одиночестве.

Я упираюсь ладонями в его грудь, отталкиваю от себя и ухожу, отмечая удивленное выражение лица, которое подтверждает мои догадки о его мыслях.

– Мы можем отвезти его вместе, – предлагает он, когда я уже стою с пакетом мусора в руках. – Я бы не против познакомиться с твоим малышом, Тея.

– Я думаю, он не будет рад вашему знакомству, – продолжаю играть, оборачиваясь к нему.

– Я уверен, что ты ошибаешься, ангел, – уверенно говорит он, решительно направляясь ко мне и, выхватив пакет из моих рук, добавляет: – Иди за малышом, а я выброшу мусор.

– Ты не отвалишь? – интересуюсь я, понимая, что мне не удастся прогнать его.

– Нет, – произносит он, отрицательно качая головой.

– И даже если я тебя ударю, не отвалишь? – слегка прищурившись, делаю еще одну попытку отвязаться.

– Что подставить? Лицо? Живот? Пах? – предлагает варианты, не отрывая своего взгляда от моего лица.

– Неинтересно, – грустно вздохнув, я разворачиваюсь и направляюсь обратно в свою квартиру за малышом и своими вещами.

В тот день, когда я решила устроить эту поездку, один из главных вопросов, который нужно было решить – что делать с Себастьяном? Оставить его на два дня одного? Это слишком жестоко, и я никогда в жизни бы не оставила питомца, за которого несу ответственность, в одиночестве на такое долгое время. Одно дело, когда я отсутствую полдня на работе, а другое – свалить на двое суток. Поэтому я заранее договорилась с Эви, которая согласилась мне помочь и присмотреть за ним.

– Малыш, ты готов поехать к нашей тете? – спрашиваю я, открывая переноску и приглашая туда кота.

Он удобно располагается на мягкой ткани и смотрит на меня, ожидая чего-то. Я вспоминаю, что забыла положить его игрушку: игрушечного маленького кролика с запахом лаванды, который всегда успокаивал его в поездках. Быстро нахожу игрушку и кладу ее в переноску рядом с котом. Закрыв дверцу переноски, проверяю, все ли готово, и беру ее в руки вместе с сумкой со своими вещами.

Добравшись до входной двери, я несколько раз толкаю ее своим плечом.

«Ну да, Тея, ты ведь не можешь поставить переноску и открыть дверь рукой…»

Толкаю дверь еще раз, и она с легкостью открывается. А я, тем временем, лечу на кого-то, кто уверенно обхватывает меня за талию, из-за чего роняю свою сумку. Хорошо, что я крепко держу Себастьяна, не хватало мне еще угробить своего питомца.

– А если бы это был какой-то пожилой мужчина, ты так же крепко прижал бы его к себе? – спрашиваю я, повернув голову в его сторону.

– Я знал, что это ты. Я чувствую тебя, даже когда ты этого не хочешь, – говорит он, продолжая держать меня в своих руках. – Где малыш?

«Что ж, Хантер, вот так произойдет твое знакомство с моим малышом, который всего-навсего кот, а не тот, о ком, ты мог подумать».

– Знакомься, Себастьян, это злой охотник. – Отталкиваюсь от Хантера, поворачиваюсь к нему всем корпусом и поднимаю переноску прямо перед его лицом, позволяя лучше рассмотреть кота.

– Так вот ты какой, малыш.

Опустив переноску немного ниже, у меня появляется возможность лучше разглядеть лицо Хантера. Его наигранная улыбка, казалось, устремляется вверх, но глаза выдают совершенно другие эмоции. В них больше нет ни капли удивления. Вместо этого я замечаю искорку, отражающую, казалось бы, сложную гамму чувств.

Мне становится интересно: испытывает ли он облегчение от того, что в переноске оказался всего лишь кот, а не что-то более серьезное? Или, возможно, в глубине души он испытывает легкую грусть из-за этого?

«Или это твоя светлая головушка, Тея, начинает строить необдуманные теории, которые тебя, вообще-то, даже не должны беспокоить? И что с того, что он может испытать от этого облегчение? Возможно, в этом облегчении скрыто нечто личное, к чему ты не имеешь никакого отношение».

– Интересный выбор, – подмечает он, рассматривая пятнистого сфинкса.

– Рада, что ты оценил, – с сарказмом произношу я, выдавив на лицо такую же улыбку, как у него, но потом прячу ее: – но мне плевать.

– Давай его сюда, – говорит он, протягивая руки к переноске.

– Он не любит чужих людей, – я делаю акцент на предпоследнем слове, намериваясь напомнить ему о границах между нами.

– А кто здесь чужой? – удивленно спрашивает, обернувшись, чтобы убедиться в том, что мы здесь одни. – По-моему, для тебя я далеко не чужой человек, Тея.

«Черт возьми, ну и зачем ты говоришь мне все это? Для чего? Чтобы что? Чтобы я растеклась лужей? Хренушки, охотник. Галатея Спенсер не из тех, кто будет течь перед тобой… Опустим мое утреннее влаговыделение от мыслей о совместном прошлом».

– Малыш, укуси плохого охотника, – остудив пылающие мысли, я все-таки протягиваю переноску, и он осторожно принимает ее из моих рук.

– Не стоит, малыш, мы с тобой подружимся, – отвечает Хантер, взглянув сначала на меня, а потом на Себастьяна. Затем он поднимает упавшую ранее сумку и поворачивается к своей машине.

Я следую за ним и останавливаюсь у пассажирской двери, наблюдая за его дальнейшими действиями. Он аккуратно ставит переноску на крышу автомобиля, затем неспешно открывает багажник и помещает туда мои вещи. Меня удивляет его спокойствие и непринужденность в этот момент.

После этого он деловито перемещается к задней двери. С абсолютным профессионализмом и ловкостью открывает ее, бережно берет переноску с Себастьяном и помещает ее на заднее сиденье. Его действия настолько уверенные, будто он делает это ежедневно. Обернув ремень безопасности вокруг переноски, он умело защелкивает его за специальные крючки, тщательно проверяя крепления.

Моя больная сторона, да, именно та, которая скандирует имя «Хантер» в моей голове каждый раз, когда я его вижу, начинает подкидывать мне варианты нашего несостоявшегося будущего, где Хантер усаживает нашего сына в автокресло, проверяя удобно ли ему там. А сын, в свою очередь, дергает его за волосы и кричит свои первые непроизвольные слоги: «па-па».

– Тея, ты зависла? – до моих ушей доносится его голос, и я понимаю, что реально зависла, думая о том, что с нами никогда не произойдет.

– Я могла бы подержать его на своих коленях, – отвечаю я, несколько раз моргнув, чтобы прийти в себя.

– Ангел, безопасность превыше всего, – подмечает он, а я снова окунаюсь в воспоминания прошлого года.

Самолет. Ремень безопасности. Мои ладони в руках Хантера. Он сидит передо мной на коленях, смотрит в мои глаза, а я тону в нем.

Очередной раз качнув головой, я тянусь к дверной ручке, но она не поддается.

– Ты передумал? – начинаю улыбаться, думая, что мне все-таки удастся побыть несколько часов без этого наваждения.

– Конечно же нет. Или ты думала, что я тебя повезу? – спрашивает он, продолжая держать дверь со стороны водителя открытой.

– Помнится, что минут десять назад ты открывал мне пассажирскую дверь, соответственно, это подразумевает то, что ты меня повезешь, – пытаюсь выстроить логическую цепочку из фактов, которые у меня есть.

– За это время многое изменилось, Тея. Например, ты упомянула наличие у тебя малыша, которого тебе нужно отвезти куда-то, и…

– Я не сяду за руль твоей тачки, – перебиваю его, включая ту самую недовольную всем стерву.

– Я не знаю дорогу в то место, куда ты хочешь отвезти Себастьяна, – резко отвечает он, сцепляя зубы вместе. – А выслушивать то, как ты пытаешься запудрить мне мозги с ложными поворотами на перекрестках, лишь бы я психанул и высадил тебя непонятно где, – так себе затея. Так что, хватит строить из себя эдакую королеву драм и садись в чертову тачку, – выпаливает он, разжигая огонь злости внутри меня все сильнее и сильнее.

«Хочешь, чтобы я стала водителем? Окей, Хантер».

Я делаю глубокий вдох вместе с первым шагом в его сторону и думаю о том, почему бы мне не провернуть снова что-то очень интересное с его машиной… Например, почему бы мне не свалить отсюда, окатив его густым слоем пыли?

Мысленно улыбнувшись своим мыслям, я подхожу к нему, бросаю на него ненавистный взгляд и послушно сажусь за руль. Жду, пока он закроет дверь и отойдет. И когда он это делает, я тянусь к кнопке запуска двигателя, следя за ним через лобовое стекло. Несколько раз нажимаю, и…

И ничего. Ничего не происходит.

– Блять, – негромко ругаюсь себе под нос, чувствуя внутреннее кипение, а затем слышу щелчок, после которого Хантер удобно усаживается на пассажирское сиденье и поворачивается ко мне.

– Что-то не так? Что-то не получается, Дейенерис? – интересуется он, наблюдая за моей рукой, которой я плавно провожу по бедру, слегка задирая край сарафана, чтобы отогнать его мысли о моем неудачном побеге.

– Нет, – спокойно отвечаю и нажимаю на кнопку запуска двигателя, который на этот раз реагирует на мое прикосновение.

Включаю поворотник и осторожно выезжаю в сторону дома Эви. Я уверена в том, что наша поездка не будет тихой и спокойной, потому что меня волнует, как минимум, один вопрос, который я все же решаюсь задать:

– Откуда ты знаешь мой адрес?

– Ангел, мы работаем в одной компании, и очевидно, что…

– Ты следил за мной? – перебиваю его, поскольку знаю, что в документах указан совершенно другой адрес.

– Да, – открыто отвечает, не делая попытки уйти от правды.

– Зачем? Зачем ты это делаешь?

– По-моему, ты знаешь ответ на этот вопрос.

– Напомни, пожалуйста, ты псих? – интересуюсь я, нахмурив брови и повернувшись к нему на долю секунды. – Хотя нет, точно, я ведь уже знаю ответ на этот вопрос.

– Если одержимость тобой считается психическим расстройством, ангел, то да, – сообщает он, а я пытаюсь как можно сильнее вцепиться и в руль, и в здравые мысли, которые теряются в моей голове среди облаков из его слов.

– Тебе дать номер врача? – решаю отшутиться максимально серьезным тоном. – Может, он вылечит твою больную голову…

– Ее может вылечить только один человек, – признается он, а я по-прежнему пытаюсь сконцентрировать свое внимание только на дороге.

– Боже, Хантер, что за ванильные признания? – я невольно начинаю смеяться от осознания странности этого диалога. Кажется, что бы я ни спросила, он обернет все таким образом, что, по его мнению, нам лучше быть вместе.

– Я знаю, что ты такое любишь.

«Совсем не знаешь. Ты совсем не знаешь меня, Хантер».

Я сконцентрирована на дороге, когда замечаю, как он небрежно кладет руку на подлокотник. Пальцы лишь слегка касаются моего бедра, но этого едва ощутимого прикосновения хватает, чтобы через меня прошел разряд, заставивший мою ногу непроизвольно нажать на газ. Машина резко ускоряется, а сердце начинает колотиться быстрее.

– Что такое, ангел? Ты нервничаешь? – его голос звучит мягко, но с ноткой игривого вызова. Я натягиваю на лицо маску безмятежности, стараясь отвлечь внимание от того, что самоконтроль начинает давать сбои.

– Нет, просто вспомнила кое-что… – отвечаю, продолжая двигаться на прежней скорости.

– Что?

И все было бы более-менее нормальным, если бы после его вопроса последовал мой ответ. Но вместо этого его любопытство пробирается сквозь все преграды не только в мою голову, но и в другие места.

Он позволяет своей руке скользнуть выше, под легкий материал моего сарафана, и вырисовывать кончиками пальцев безболезненные, но такие ощутимо приятные ожоги на моей коже. Я вцепляюсь в руль, словно это единственное, что может удержать меня в равновесии, но продолжаю испытывать ощущение нестабильности во всем теле.

Горячие пальцы продолжают свое путешествие по бугристой коже, вызванной этими прикосновениями. Они тянутся к резинке трусиков сбоку и чуть оттягивают тонкую ткань, посылая по телу новую порцию жара, которая охватывает и сжимает все внутри так, что кажется, будто я нахожусь в эпицентре пламени, способного за секунду превратить все мысли в тлеющий пепел. Это сравнимо с тем, если бы меня бросили в самый жаркий костер, а затем окатили ледяной водой, вызывая желание вспыхивать с новой, пугающей силой.

Он проводит рукой дальше, изучает то, что ему запрещено изучать, трогает то, что ему нельзя трогать. Но я почему-то разрешаю. И только когда его рука оказывается между ног, в тесной близости с тем местом, которое готово уже взорваться от пульсации и напряжения, мне удается вернуть себе обладание и сжать их вместе с такой силой, чтобы не позволить ему сделать чуть больше лишнего, чем я уже позволила.

«Прием, Тея, прекрати таять, сейчас же! Ты не Олаф из «Холодного сердца», оказавшийся у камина».

– Снова пользуешься фиолетовым дружком? – с издевкой спрашивает, прекратив любые движения своими пальцами. Вместо этого он просто выравнивает ладонь и обхватывает внутреннюю сторону бедра одной ноги.

– С моим мужем мне не нужны никакие «фиолетовые дружки», – вру, бросив на него самоуверенный взгляд.

С моим мужем у меня никогда ничего не было. Никогда. О каком интиме вообще может идти речь, если мои мозги заняты совершенно другим?

Я даже допустила мысль, что после Хантера я потеряла способность подпускать к себе других. Он делал со мной такое, что я не испытывала раньше ни с кем, а шанс встретить еще такого же до боли сумасшедшего человека, как я, приравнивается практически к нулю. Поэтому я надела на себя одежду монашки и целый год избегала малейшего контакта даже с самой собой. Именно по этой причине мне так тяжело находиться сейчас рядом с Хантером и его горячей ладонью между моих ног.

– Кажется, твои влажные трусы сейчас свидетельствуют о том, что ты лжешь, – говорит он, сжимая мое бедро и вызывая тяжелый вздох из моей груди, который невозможно удержать в себе.

Как мне хочется сейчас сорваться. Остановить эту чертову машину на ближайшей обочине. Отстегнуть ремень безопасности. Перелезть через подлокотник. Оседлать его. И делать все, что только заблагорассудится моему затуманенному желанием сознанию.

– Я же сказала, что вспомнила кое-что, – сглотнув слюну, чтобы избавиться от сухости во рту, готовлюсь выдумывать очередную чушь.

– Раздвинь ноги, – просит он, и мои бедра уже на пути к тому, чтобы поклониться его руке, но я все еще держусь, продолжая крепко сжимать его руку.

– Нет, – отрицательно качаю головой, желая, как можно скорее подъехать к дому Эви.

– Ты ведь хочешь, ангел, – говорит он, наклоняясь к моей шее.

«Запрещенный прием, охотник. Нельзя так, не-а. Никаких губ на моей шее, с меня хватит твоей ладони».

– Не хочу, – отвечаю, продолжая смотреть на дорогу, которая уже начинает расплываться перед моими глазами. – Я не хочу тебя, Хантер. Больше никогда не захочу. У меня есть муж, которого я люблю и который меня полностью устраивает во всех смыслах этого слова. Если не понимаешь, могу перевести на какой-то особенный язык, – бросаю на него быстрый взгляд и, сделав вид, что задумываюсь, добавляю: – Хотя, прости, но мудацкий только ты понимаешь.

«Молодец, Тея. Все хорошо. Ты держишься. Осталось проехать совсем немного. Но потом придется ехать еще чуть-чуть, так что готовься к очередной обороне».

– Какая сладкая ложь, – произносит он и начинает смеяться, а я начинаю еще больше нервничать. – Ты это себе пытаешься доказать или мне? Постарайся лучше, потому что актриса из тебя так себе, если честно. Я не верю ни единому твоему слову, Дейенерис.

«Так себе актриса? Не веришь мне? Постараться лучше? Хочешь убедиться в моих словах? Окей. Билет куплен – ты в первом ряду, наслаждайся».

Подъехав к дому Эви, я резко выжимаю тормоз, останавливаюсь у обочины и делаю то, что совсем недавно ярко-красной вспышкой мигало в моей голове – снимаю с себя очки, перелезаю через рычаг переключения передач и удобно усаживаюсь на его бедрах, тесно прижимаясь нижней частью своего тела к идеальному, готовому к развратным действиям размеру.

Мое тело умоляет разорвать это чертово кружево, которое уже до зуда впивается в мою кожу, и впустить долгожданного посетителя к себе в гости, а, может быть, оставить на постоянное проживание.

Я хватаю его за голову и притягиваю к себе, жадно впиваясь в его губы, словно лакомлюсь тем самым мороженым, которое раньше обожала.

Я видела его губы во снах на разных участках моего тела, и теперь я снова ощущаю их по своему собственному желанию. Я целую его так, словно утоляю годовую жажду, приводившую меня в состояние, как если бы я была бездушным скелетом. Но сейчас я чувствую, как этот скелет, наполняясь и обрастая кусочками плоти, оживает.

Хантер забирается под сарафан и опускает руки на мою задницу, сильно сжимая ее и подтягивая меня ближе к своему члену, чтобы я осознала весь масштаб его желания, чтобы поняла, как он жаждет того, чего жаждет мой внутренний демон или больная сторона. Я уже не знаю, как завуалированно объяснить свои собственные прихоти.

Он слегка приподнимает меня, собираясь сделать то, чего я тоже очень хочу, но я убираю свои руки с его щек и отстраняюсь. Я стараюсь держать дыхание под контролем, но оно так сбивается и синхронизируется с ритмом моего сердца, что мне становится невыносимо трудно оставаться здесь, чувствовать его запах и витающую в машине атмосферу несостоявшегося секса.

Я поднимаю руку к губам и демонстративно вытираю их несколько раз. Натягиваю на лицо маску отвращения, собираясь покончить с этим точно так же, как однажды покончил он.

– Кое-что хотела проверить. И я была права. Неинтересно. Скучно. Пресно. Гадко, – выделяю каждое слово, неотрывно смотря в его потрясающего оттенка глаза, а в мыслях заменяю на: сладко, страстно, сильно, чувственно. – Теперь ты понял, что у меня нет на тебя никакого настроения, Хантер. Нет никаких чувств, нет влечения, нет желания, есть только отвращение, – продолжаю уверенно стелить дорожку из лжи и тянусь к дверной ручке, намереваясь как можно скорее свалить отсюда.

К сожалению, мои попытки уйти, отдышаться и подготовиться к следующему сражении оказываются неудачными.

Одной рукой он хватает меня за запястье, а другой нажимает на кнопку, которая опускает спинку сидения так, что я буквально падаю на груду стальных мышц, не успевая до конца понять, что вообще сейчас происходит.

Я вырываю руку из цепкой хватки и упираюсь ладонями о его грудную клетку, пытаясь подняться. Он, в свою очередь, запускает пальцы в мои короткие волосы, слегка оттягивает их и мягко массажирует ими кожу головы. Наверное, теперь они выглядят совсем не аккуратно собранными в хвост и больше напоминают результат вечеринки в клубе под тяжелую музыку, где я активно крутила головой в такт битов.

Он несколько секунд смотрит в мои глаза, не отрываясь от них, будто хочет увидеть там нечто большее, чем видит сейчас, и прижимается к моим губам своими.

Это соитие кожно-мышечных складок друг с другом невозможно назвать поцелуем. Потому что все, что он сейчас вытворяет своим языком, губами и зубами больше похоже на надругательство над ними, на жертвоприношение, а потом на ритуал воскрешения.

Он кусает, нет, он прям пожирает их – мои губы становятся его добычей, а его язык, скользящий по моему рту, вылизывая каждый уголок, становятся хищником. Мои губы, зубы, внутренние стороны щек, небо – ничто не проходит мимо его яростного внимания. Он снова и снова прикусывает мою нижнюю губу, затем верхнюю, оставляя свои следы. Все. Он помечает собой абсолютно все.

Он доказывает мне, что я принадлежу ему. Он делает все, чтобы убедить меня в этом. А я… А я, черт возьми, безуспешно сжимаю своими пальцами ткань его футболки, желая направить на нее всю свою злость, вместо того чтобы искусать его в ответ, а потом сделать очередную неуклюжую попытку отстраниться.

Мне кажется, еще немного и моя голова будет существовать отдельно от тела, потому что мое желание дать ему отпор выглядит настолько нелепо, что даже я себе не верю. И, скорее всего, в своей голове я от него все-таки отстраняюсь, а по факту – тону в его руках и полностью отдаюсь умелым движениям его языка.

Я чувствую, что запас кислорода в моих легких находится в красной зоне, и, если я сейчас же не сделаю желанный глоток воздуха, то есть вероятность, что Галатея Спенсер отключится, а внутренний демон переспит кое с кем прямо на переднем сиденье машины под мурлыканье Себастьяна.

Мне стоит потом поблагодарить Вселенную за то, что Хантер все-таки дает моему рту свободу и позволяет кислороду проникнуть в те места, которые уже планировали отойти на тот свет.

Кажется, я забыла вообще все – как разговаривать, как реагировать на внешние раздражители, как моргать, как дышать. И чтобы я не сильно расслаблялась, он продолжает словесно доказывать свою гипотезу:

– Не верю ни единому твоему слову, ангел.

Поцелуй в нос.

– Еще раз вытрешь губы после меня, я сделаю так, что ты не оторвешь меня от них никогда.

Поцелуй в губы.

– Не сопротивляйся тому, что сидит внутри тебя.

Поцелуй в подбородок.

– Ты ведь знаешь, что это бесполезно.

Если я хотела поцеловать его и наглядно показать, что у меня нет к нему никаких чувств, то он… Он своим ответным поцелуем буквально взорвал все мои попытки в прах.

Он ярко продемонстрировал, что внутри него бушует необузданный пожар, который сжигает все до пепла, но затем, при моем малейшем приближении, разгорается вновь с неукротимой силой. Его чувства – это вулкан, который взрывается при одном моем прикосновении, свидетельствуя о том, что внутри у него все еще есть место для меня.

Я лгунья. Самая слабая и лживая личность, которая думает, что ей все нипочем. Я думаю, что со всем справлюсь, а по факту – разваливаюсь на мелкие кусочки от его прикосновений, слов и поступков. Сейчас я отчаянно напоминаю своей голове работать, призывая рассудок и здравость выйти на передний план, чтобы не поддаться соблазну целиком.

«Тея, сейчас тебе следовало бы что-то сделать, а не молча пялиться на его лицо и наслаждаться пульсирующей болью на губах от долгожданных поцелуев».

– Внутри меня к тебе сидит только ненависть, охотник, – резко выпаливаю я. Отталкиваюсь от него и, открыв дверь, вылетаю на свежий воздух. Однако этот воздух только сильнее душит меня, не позволяя вдохнуть полной грудью. Все, что я ощущаю и снаружи, и внутри – это исключительно он.

Я подхожу к задней двери и открываю ее, пытаясь освободить переноску с Себастьяном от ремня безопасности, но у меня ничего не получается. Как будто сегодня все настроено против меня, даже я сама.

Хантер продолжает сидеть на том же месте и наблюдать за моими тщетными попытками, но не долго. Он протягивает руку назад и легким движением отстегивает ремень, позволяя мне забрать Себастьяна.

– Слишком палишься, Тея, – говорю себе под нос, как только закрываю дверь и разворачиваюсь к дому Эви.

Я поднимаю руку с целью постучать и дождаться, когда на порог выйдет тетя, но дверь открывается раньше и передо мной предстает женщина с одним накрашенным глазом и тушью в руке. Ее взгляд заинтересованно скользит по моему внешнему виду, который, кажется, похож на вид девушки, которую только что очень хорошо оттрахали в машине.

– Ничего не говори! Я в порядке, – останавливаю ее желание поинтересоваться о том, что со мной произошло и прохожу в дом. Ставлю переноску на пол и открываю ее, позволяя Себастьяну изучить территорию.

– А я ничего и не собиралась говорить, снежинка, – говорит она, как-то слишком подозрительно улыбаясь и поглядывая в окно. – Ты одна?

– Ты видела? – спрашиваю ее, мысленно шлепнув себя по лицу за то, что делала в машине.

– Не все, но было очень занимательно, – произносит она, присаживаясь перед Себастьяном на колени и осторожно выманивая его наружу.

– Боже, Эви, прекрати, – прошу, закрывая лицо руками и расхаживая из стороны в сторону. – Я в порядке, правда.

– Я верю в тебя, Тея.

– Сквозит враньем, – закатив глаза, произношу и решаю сменить тему: – Ладно, Эви, по поводу Себастьяна: перед выходом я его покормила, через несколько часов желательно дать ему что-то мясное, а потом…

– Тея, я справлюсь, – перебивает она мягким тоном, поднимаясь на ноги и приближаясь ко мне. – Не нервничай, снежинка, держи себя в руках. – Она заключает меня в объятия, нежно поглаживая меня по спине, и я чувствую, как от ее слов и прикосновений мое сердце плавно возвращается к привычному ритму.

– Эви, я не думала, что это будет так невыносимо тяжело. Я борюсь сама с собой, чтобы не упасть в этот омут, – признаюсь я, зная, что она меня поймет.

– Падай, Тея. Если ты чувствуешь, что он – тот, кто тебе нужен, то падай в этот омут с головой.

– Я не хочу… Я знаю, что эта борьба не приведет ни к чему хорошему, но я дойду до конца. В этот раз я точно сделаю это.

– Помни, что ты всегда можешь остановиться, – говорит Эви и отстраняется. Она знает, что я упертая и несмотря ни на что буду действовать, пока не добьюсь всего, что мне нужно.

Немного успокоившись, я готовлюсь к тому, что дальше будет еще труднее, но я готова к этим трудностям. Наверное, готова.

Прощаюсь с Себастьяном и направляюсь в сторону выхода. Открываю дверь и вижу его, прислонившимся к перилам на ступеньках.

«Нет, он правда издевается надо мной».

– Ты не мог поваляться еще пару минут в машине? – выпаливаю я, наполняя свой вопрос гневом.

– Я соскучился, – говорит он, улыбаясь и обращая внимание на Эви, которая вышла проводить меня. – Доброе утро, меня зовут Хантер, – представляется он, подходит к тете и протягивает ей руку.

– Приятно познакомиться, Хантер. Эвелин Хилл – тетя Теи, – отвечает Эви с такой же улыбкой, как на лице Хантера, и протягивает ему руку, которую он вместо того, чтобы просто пожать, осторожно целует.

Целует тыльную сторону ее ладони губами, которыми совсем недавно вытворял невообразимые вещи с моим лицом. Оно, кстати, до сих пор печет от его напора.

– И мне очень приятно, Эвелин, – говорит он, делая шаг назад. – Вы очень красивая, – сообщает Хантер, а я понимаю, что он начинает стелить красную дорожку к ее сердцу.

– Благодарю, – она улыбается, слегка смутившись, – но вы преувеличиваете. В нашей семье это звание уже занято Теей.

– Она не уступает вам, – он не останавливается, сохраняя дружелюбную улыбку, а затем переводит удивленный взгляд на меня: – Кстати, я даже не знал, что у тебя есть тетя.

– Мы никогда не были с тобой так близки, чтобы я знакомила тебя со своими родственниками, охотник, – приподняв бровь, отвечаю с ноткой холодности в голосе. Желая прекратить этот разговор, я подхожу к нему и подталкиваю его к выходу за территорию, но этот железный человек неподвижно стоит на том же месте.

– Позаботьтесь о нашем малыше, пока нас не будет, – говорит он Эви, а потом и вовсе подмигивает ей, прежде чем направиться к своей машине.

– Ты совсем придурок?! – спрашиваю, разозлившись на его фразу, и бью его кулаком в плечо. – Себастьян – мой кот, ты не имеешь к нему никакого отношения!

– Я имею отношение к тебе, а все что дорого тебе автоматически становится дорогим и для меня, ангел, – говорит он, поправляя двумя пальцами выбившуюся прядь моих волос за ухо.

– Хватит себя вести так, будто ты – пушистый зайчик, – выпаливаю, ударив его по руке.

– Мне больше нравится, когда ты называешь меня охотником, – шепчет, наклонившись к моему лицу.

– А мне больше нравится, когда ты молчишь, – спародировав его интонацию, придвигаюсь к его лицу, чувствуя бешеную энергию.

– Увы, с тобой, ангел, мой язык отказывается бездействовать, – говорит он с той ухмылкой, которая обещает больше, чем я готова принять.

Каждое его слово подобно брошенной спичке в бензобак. Я ощущаю, как растет напряжение, как оно пульсирует в воздухе, готовое вырваться наружу.

Закатив глаза, я направляюсь к двери. Задней двери. Сейчас у меня лишь одно желание – остаться в стороне от его наэлектризованного присутствия.

Я открываю дверь, но прежде, чем успеваю проникнуть внутрь, он захлопывает ее, почти касаясь моих пальцев.

– Бежишь от трудностей? – спрашивает, удерживая руку на стекле.

– Не хочу, чтобы какие-то уникальные персонажи меня отвлекали от дороги, – произношу на выдохе. – А с тобой это невозможно, поэтому, пожалуй, посижу сзади. А если ты против, то… то мне плевать. Или я сижу сзади или еду на такси. Твой ход, охотник, – бросаю на него уверенный взгляд и складываю руки на груди, ожидая его ответа.

– Так-то лучше, ангел, – говорит он, улыбаясь, и открывает для меня дверь, позволяя сесть на заднее сиденье, а сам занимает место водителя и запускает двигатель.

Находясь сзади него, я наслаждаюсь короткими взглядами в его сторону. Я рассматриваю, как крепкие руки уверенно обхватывают рулевое колесо, переключают передачи. При малейшем движении его мышцы красиво и сексуально переливаются.

Почему-то на месте этого руля я представляю свое тело, то, как он трогает, ласкает, изучает меня… Мое воображение так сильно разыгралось, что, кажется, с моего подбородка начинает стекать слюна.

Я смотрю в зеркало заднего вида, нахально разглядывая его сосредоточенное и немного нахмуренное, но при этом гипнотизирующе притягательное лицо. Он уверенно следит за дорогой, а его глаза быстро меняют фокус с боковых зеркал на трассу, дорожные знаки и встречные машины.

– Ты хочешь прожечь меня через зеркало? – спрашивает он с легкой иронией.

– Слежу за тем, чтобы ты не проехал нужный перекресток, – невозмутимо отвечаю, пытаясь выкрутиться.

– Было бы лучше, если бы ты следила за мной, сидя рядом. А то сейчас я могу подумать, что ты накинешься на меня и свернешь шею.

– Ты не моя цель, Хантер. Я не вижу смысла тратить на тебя силы, – отвечаю я, полагая, что на этом можно закончить наш диалог.

Я больше не хочу с ним разговаривать. Хотя бы эти оставшиеся сорок минут. Поэтому, продвинувшись через передние сиденья, я увеличиваю громкость музыки на пятьдесят процентов, желая оградить себя от его ауры. Затем откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза, надеясь погрузиться в сон, где его взгляд уже не сможет догнать меня.

Но я снова ошибаюсь…