На крючке

Глава 12

В шкафу творится апокалипсис; на полу валяются кучи одежды. Я со стоном смотрю на эти горы тряпок. Как это возможно – иметь столько шмоток и не найти тот единственный комплект, который можно надеть?

По спине бегут мурашки, когда я смотрю на часы и понимаю, что до встречи с Джеймсом в «Ванильном стручке» осталось всего полчаса.

Дьявол.

Да, можно было попросить его подъехать к дому, но от одной только мысли, что он увидит особняк, у меня сводит живот. Он начнет удивляться, расспрашивать, а учитывая, что он первый человек в моей жизни, который обратил внимание на меня, а не на кошелек моего отца, я надеюсь избегать этого разговора как можно дольше.

Путь к моему сердцу пытались проложить множество мужчин, однако все они улыбались мне неспроста. Хотя глаза у них и были добрыми, они никогда не сияли в моем присутствии так ярко, как это происходило в присутствии моего отца. Да и я никогда в них не влюблялась. Еще в юном возрасте, в шесть лет, если быть точнее, я поняла, что людей интересую не я, а исключительно польза, которую я могу принести. Даже дети понимают, что такое одиночество, и когда умерла моя мать, все люди, на которых я так полагалась, сразу же отвернулись, как будто я превратилась в проблему, а мое горе стало для них невыносимым.

И, возможно, именно поэтому меня так тянет к Джеймсу. Потому что впервые в моей жизни кто-то хочет меня, а не все это дерьмо, которое идет в придачу.

Вздохнув, я останавливаю выбор на черном платье, достаточно облегающем, чтобы продемонстрировать мои формы, но довольно простом, чтобы не сделать вывод о моем стремлении понравиться.

Наконец я заканчиваю сборы и спускаюсь по лестнице. Джон сидит в гостиной, разложив на журнальном столике сотню деталей от модели самолета.

Я плюхаюсь в кресло напротив него.

Брат поднимает глаза, и они тут же округляются:

– Отпадно выглядишь. Неужели свидание?

– Спасибо. Да, так и есть, – я улыбаюсь, в груди теплеет от его комплимента.

– Круто, – он улыбается. – А я планирую позаниматься.

Его слова меня ранят, опускаясь на грудь тяжким грузом. Я ведь так и не рассказала ему о школе-интернате. Вообще, мне кажется неправильным знать и молчать, но папа обещал вернуться домой. Это он должен смотреть в глаза Джону, рассказывая о его отъезде из дома.

Я оглядываюсь, отмечая готовые модели самолетов, расставленные в разных местах. Джон всегда ими увлекался, но с момента переезда он заполонил ими весь дом.

– Как ты справляешься? – интересуюсь я.

– Смотря что ты имеешь в виду, – прищурившись, Джон наклоняет голову и внимательно рассматривает детали, которые склеивает.

– Ну… все. Переезд и прочее. У тебя все хорошо?

– Да, все нормально. Было бы здорово навсегда остаться в этом доме и больше никогда не переезжать, – брат пожимает плечами.

Меня гложет чувство вины. Может, есть еще время отговорить папу от этой дурацкой затеи с интернатом? Но опять же, насколько это полезно для здоровья ребенка: сидеть целыми днями дома в компании старшей сестры?

– Серьезно, Венди, все нормально. Ты слишком обо мне печешься, – Джон потирает нос.

– Кто-то ведь должен.

– Иди уже на свидание, – отмахивается он.

– Хочешь, я отменю свидание? Побудем вместе, – покусывая щеку, я тереблю пальцы.

Взгляд Джона наконец отрывается от самолета и перемещается на меня, и, судя по круглым глазам, моя идея ему не пришла по вкусу.

– Ладно, ладно. Не стоит так реагировать, – я тяжело вздыхаю.

Он улыбается, и от вида этих ямочек на щеках сердце пронзает боль: они так похожи на ямочки нашей матери.

– Так и быть. Увидимся позже, – я поднимаюсь со стула и собираюсь уходить.

– Не делай ничего такого, чего бы не сделал я.

– Ты ничего не делаешь, – щурюсь я.

– Вот именно, – хихикает брат.

На долю секунды я даже задумываюсь об отмене встречи с Джеймсом: он выглядит устрашающе, всепоглощающе – рядом с таким человеком невольно сводит живот, а разум затуманивается. Но как только эта мысль приходит мне в голову, я ее тут же отбрасываю, зная, что ни за что на свете не откажусь от свидания.

Внимание Джеймса – это огонек, мерцающий в сердце и освещающий все на своем пути. А еще где-то в самых темных уголках моего сознания живет надежда, что если мой отец узнает об этих встречах с Джеймсом, с парнем, который немного старше и намного сильнее меня, то он, наконец, вернется домой.

По дороге в кафе тревога нарастает, как штормовая волна. Я иду к входной двери, вспотевшими руками поправляя платье, и глубоко дышу, чтобы успокоить нервы.

О чем я думала, соглашаясь на это?

Я специально приехала немного пораньше, чтобы у меня было время, но как только я захожу внутрь, я вижу его. Одетый в идеально подогнанный по фигуре костюм, он болтает с Энджи, как будто они старые друзья. Интересно, как бы он выглядел в джинсах или старой запятнанной футболке? Складывается ощущение, что он всегда одет с иголочки.

С колотящимся сердцем я осматриваюсь. Сегодня в кофейне довольно многолюдно, и Джеймс пока что меня не заметил. Идти к нему – все равно что нырять в глубокую воду, не умея плавать, но я не останавливаюсь, а, наоборот, ускоряю шаг: странное чувство возбуждения толкает меня вперед, чтобы я узнала, насколько глубоки эти воды.

Сначала меня замечает Энджи, и я сразу отмечаю, как блестят ее глаза.

– Эй, крошка, посмотри-ка, кто-то пришел раньше тебя! Кто-то высокий, темноволосый и привлекательный.

Джеймс поворачивается, и от одного его взгляда, словно от скачка напряжения, тело начинает искрится, а волоски приподниматься.

– Привет, – улыбаюсь я.

Расправив плечи, он подходит ко мне и легонько прикасается губами к моей щеке. Его тепло порождает мурашки, почти лишая меня дыхания. Кончики его пальцев скользят по моей руке, и он отступает, глядя на меня томными, раздевающими догола глазами. Пьянящее ощущение растет в глубине живота и оседает у меня между ног.

– Прекрасная, – произносит он.

Вроде бы одно только слово, но оно ласкает меня, как бархат, и дарит незабываемые ощущения внутри живота.

– Ты тоже. Он улыбается.

– Ты находишь меня красивым? – его игривый тон разжигает во мне тот странный огонь, который вспыхнул в момент нашей первой встречи.

В момент, когда я задавалась вопросом, каково это – быть другой Венди.

– А ты думаешь, что мужчина не может быть красивым? – я выгибаю бровь.

– Мужчина может обладать многими качествами, дорогая, – он подходит ближе. – Но единственная красота, которую я сегодня надеюсь лицезреть, – это твоя.

Живот сводит, бабочки вспархивают.

– Твой язык нужно запретить законом, – бормочу я. – Ну так что, куда ты меня приглашаешь?

Энджи смеется.

– Какая разница, крошка? Просто иди, – она отмахивается от меня.

Джеймс, бросив взгляд в сторону Энджи, обнимает меня за талию.

– Твоя подруга права. Расслабься и позволь мне тебя как следует накормить, – он наклоняется и прикасается губами к моему уху. – А если ты будешь хорошей девочкой, тогда, возможно, я покажу тебе истинную причину, по которой мой язык следует держать под замком.

Меня накрывает тепло, проникая в самые глубины души и пульсируя между ног.

– Очень самонадеянно, – с удивленным вздохом я упираюсь пальцами в его грудь.

С блеском в глазах он провожает меня к двери, по-прежнему обнимая за талию.

– Ты ведь должна знать, какие блюда представлены в меню.

Мы выходим на улицу, и Джеймс ведет меня к тонированной Ауди. Подойдя к машине, я тянусь к ручке, но не успеваю и дотронуться, как он уже тут как тут – помогает мне открыть дверь и сесть внутрь.

Сердце замирает. Вроде бы такой простой жест, но я начинаю чувствовать себя особенной. Чувствовать, что обо мне заботятся.

– Мне следовало бы обидеться, – подмечаю я, когда он забирается на водительское сиденье.

С улыбкой Джейсон заводит машину, но с места не трогается.

– Почему? – он поворачивается ко мне.

– Ты только что велел мне быть хорошей девочкой, и ты… ну, ты понял.

– Я не уверен, что понял, – он вскидывает бровь.

Быстрым движением он наклоняется, прижимая меня спиной к сиденью, и проводит носом по моей шее. От этого прикосновения у меня сводит живот и сбивается дыхание.

– Потому что я хочу прижаться к твоим губам? – его губы скользят от моего уха вниз по челюсти, пока не оказываются над моими.

Сердце бьется о грудную клетку. Я чувствую себя не в своей тарелке.

– Я обещаю, тебе понравится, – шепчет он.

И на этом тепло его тела исчезает. Он возвращается на сиденье и задним ходом выезжает с парковки.