На расстоянии поцелуя

3

Лорд Томас Сэсил Огастес Пэддингтон, граф Холиуэй сидел на низеньком диванчике в своем лондонском клубе с послеобеденной чашкой кофе и размышлял о бренности бытия. На философствование единственного сына покойного сэра Бенджамина и леди Маргарет подвигли две вещи: ужасающее состояние его финансов и несчастная любовь.

Графу Холиуэй летом исполнилось двадцать восемь лет. Он обладал всеми плюсами и минусами молодого английского аристократа. От благородных предков он унаследовал изысканную красоту черт и прекрасное телосложение. Лорд Пэддингтон обучался в Итоне и Оксфорде, говорил на французском и итальянском и был знатоком английской литературы. Он немного боксировал и увлекался греблей.

Лорд Сэсил был рожден, чтобы управлять огромным поместьем и жить в наследном замке Холиуэй, представляя собой частичку того избранного круга, который зовется английской знатью и является предметом зависти всех стран.

Граф осознавал свое предназначение и избранность. Он презрительно кривил губы, когда речь заходила о новоиспеченных дворянах или нуворишах из Америки, которые стремились во чтобы то ни стало завоевать мир, издавна принадлежавший истинным аристократам. Однако реалии жизни были таковы, что ему не всегда удавалось сохранить высокомерность. Мир бизнеса и денег беспощадно вторгался в жизнь лорда Сэсила, заставляя его безмерно страдать.

Увы, семья лорда Томаса Сэсила Огастеса Пэддингтона, графа Холиуэя была до неприличия бедна. Фамильный замок дошел до такой степени разрушения еще при жизни отца молодого лорда, что семья была вынуждена переехать в поместье Болтонрок, которое входило в приданое леди Маргарет. Средств даже на косметический ремонт замка Холиуэй не было, и Сэсил предпочитал не ездить туда, чтобы лишний раз не расстраиваться.

После смерти лорда Бенджамина дела пошли особенно худо. Маргарет еле сводила концы с концами, лорду Сэсилу пришлось умерить свои аристократические аппетиты и искать работу. Но, увы, знания, полученные им за годы учебы, оказались невостребованными, и все, что мог предложить мир амбициозному лорду – это место преподавателя. Что ни в коем случае не устраивало Сэсила.

Он стал помогать матери с поместьем и благодаря его усилиям оно держалось на плаву. Конечно, пришлось отказаться от дорогостоящей светской жизни и забыть на время о Лондоне с его шумными развлечениями. Но лорд Сэсил не жаловался. Со свойственным юности энтузиазмом он брался за любое дело и за четыре года жизни с матерью в Болтонроке узнал о жизни в десять лет больше, чем за все время учебы в стенах Итона и Оксфорда.

Лорд Сэсил постепенно привязался к Болтонроку и Чиппелу, небольшому городишке в пяти милях от имения. Когда он скакал на своей гнедой кобыле в Чиппел и смотрел на колосящиеся поля арендаторов, то казался себе почтенным землевладельцем, настоящим хозяином края эпохи Генри Восьмого, которого обожествляют простые крестьяне. А жители видели перед собой молодого человека с открытым привлекательным лицом и юношеским задором в глазах и относились к нему соответственно. Юный лорд пришелся по вкусу обитателям Чиппела и его окрестностей.

Жизнь лорда Сэсила текла размеренно и неторопливо, не балуя его событиями. Пока однажды он не встретил леди Джейн Камиллу Максел и не влюбился без памяти.

Макселы были соседями Пэддингтонов. Их усадьба находилась к юго-востоку от Чиппела, далеко от Болтонрока, и этим объясняется тот факт, что Сэсил и Джейн познакомились не сразу. Но когда это все-таки произошло, все в округе поняли – свершилось эпохальное событие.

Леди Джейн была воплощением всевозможных женских добродетелей. Кроткие голубые глаза, длинные белокурые волосы, немного вздернутый носик и фарфоровая кожа пленили лорда Сэсила с первого взгляда. Как и подобает благовоспитанной девице, леди Джейн была строга со всеми молодыми людьми, не позволяла себе ничего лишнего, постоянно цитировала Шекспира и порой забывала, что живет в двадцатом веке, а не в восемнадцатом.

Граф Холиуэй обожествлял это небесное создание. Он забрасывал любимую цветами, безжалостно сорванными со скудных клумб Болтонрока, и часами слагал сонеты в ее честь. По едва заметным признакам лорд догадывался, что его усилия не пропали зря – девица была настроена к нему весьма и весьма благосклонно.

Чего нельзя было сказать о ее родителях.

Нет, они ничего не имели против молодого графа Холиуэя лично. Их устраивало его происхождение (куда знатнее их собственного), его воспитание и внешний вид. О лучшем муже для малютки Джейн можно было и не мечтать. Но помимо Джейн, таких малюток у сэра Максела было еще пять, и отцу семейства приходилось думать о более прозаичных вещах, чем розы на щеках лорда Пэддингтона.

С помощью старшей Джейн, самой привлекательной из сестер Максел, семья надеялась значительно улучшить свое материальное положение, которое, увы, оставляло желать лучшего. Влюбленному лорду намекнули, что пока он не найдет способа быстро разбогатеть и предложить Джейн что-нибудь посущественнее развалин фамильного замка, ему не стоит даже смотреть в ее сторону.

Граф был в отчаянии. Никогда в жизни он еще не вожделел презренного металла с такой силой. Но о том, чтобы быстро разбогатеть не могло быть и речи, и Сэсилу пришлось смириться с тем, что надежда на счастье разбилась о столь прозаичную преграду.

Он попытался воззвать к чувствам самой леди Джейн, но та трусливо избегала откровенно разговора. Сэр Сэсил сделал правильный вывод о том, что она полностью согласна со своими родителями, и обиделся. Он не показывался у Макселов целый месяц, что стоило ему невероятных мучений. Однако, выяснилось, что страдал он совершенно напрасно – Джейн и не думала горевать о незадачливом поклоннике. Наоборот, она напропалую кокетничала с неким Робертом Ливзом, сыном чиппельского мэра, который не отличался ни привлекательной внешностью, ни аристократическим происхождением, но зато обладал кругленькой суммой в банке, так как его отец одно время очень успешно занимался бизнесом.

Пораженный в самое сердце подобным предательством со стороны той, кого он считал образцом женщины, Ромео двадцатого века уехал в Лондон, чтобы в пучине столичных развлечений промотать скопленные за последние четыре года деньги и постараться забыть неверную.

Друзья встретили молодого лорда Пэддингтона с радостью. Они не ожидали, что он когда-нибудь покинет свою провинцию и навестит их. По случаю такой встречи была устроена пирушка в их любимом клубе, и Сэсил с удовольствием окунулся в полузабытую атмосферу компании молодых холостяков.

Однако он больше не был беззаботным студентом и не мог веселиться так, как раньше. Постоянная мысль о безденежье и разбитое сердце не давали ему покоя.

Как-то раз, обедая в небольшом ресторанчике в Сохо с самыми близкими друзьями, лорд Пэддингтон поведал им историю своих злоключений. Выпитое вино сделало обычно сдержанного Сэсила разговорчивым, и он живописал красоту и вероломство леди Джейн

– Тебе надо отомстить ей, Сэсил, – немедленно последовал совет друзей. – Ты должен доказать, что графа Холиуэя нельзя отвергнуть как заурядного торговца.

Сэсил лишь пожимал плечами. Уязвленное самолюбие ныло не меньше, чем рана, нанесенная его сердцу. Но что он мог поделать?

– Погоди, – заплетающимся языком произнес Эндрю Кармайкл, весьма преуспевающий молодой человек, имеющий обширные связи во всех уголках земного шара. – У меня есть идея. Один мой американский приятель, миллиардер, между прочим, ищет мужа для своей кузины, или сестры, не помню точно.

– А причем тут я? – поинтересовался Сэсил. Его передернуло при одном только упоминании об американских девицах. Он был знаком с некоторыми и совершенно не понимал, как можно испытывать к подобным женщинам что-нибудь, кроме презрения.

Нет, его сердце всецело принадлежало нежным и робким созданиям, которые не гонятся за правами и политикой, а просто позволяют себя любить и собой восхищаться.

– Успокойся, Сэсил, – поморщился Эндрю. Склонность Сэсила к девушкам, далеким от реалий сегодняшней жизни, была хорошо известна его друзьям.

– Эта сестрица, как я понял, не совсем нормальная или что-то в этом роде. Семья ждет не дождется, пока кто-нибудь не избавит их от нее. А за это, – Эндрю обвел притихших слушателей триумфальным взглядом, – они готовы предоставить солидное вознаграждение…

– Жениться ради денег??? Никогда. – Сэсил вскочил. – Я никогда не опущусь до такого. К тому же, эта девица, скорее всего, невероятно страшна, раз они не могут пристроить ее на родине.

– Вовсе нет, – ответил Эндрю. Он видел, что Сэсил в негодовании, но, в конце концов, кто только что просил о помощи? – Просто ее семье нужно, чтобы она находилась в надежных руках как можно дальше от Америки. Все-таки они любят девочку, и не хотят, чтобы она попала в лапы какого-нибудь негодяя…

– Условия брачного контракта очень выгодные, – продолжал Эндрю, видя, что Сэсил начал колебаться. – Совершенно не стыдно жениться из-за денег, пора тебе забыть о своих старомодных понятиях, граф Холиуэй. С тем капиталом, который тебе передадут в придачу к невесте, ты сможешь открыть собственное дело и заработать еще кучу денег или вообще ничего не делать и наслаждаться жизнью. Твоя Джейн будет кусать локти.

– Но я не представляю, как я буду жить с незнакомой жуткой девицей в одном доме, – вскричал расстроенный Сэсил. – Спать с ней… Брр.

– Если ты настолько щепетилен, – усмехнулся Эндрю, – то в контракт можно включить любые пункты. Ты всего лишь обговоришь это с их юристом, и дело в шляпе. Девушка тоже заинтересована в том, чтобы сбежать из дома на волю. У вас будут обычные партнерские отношения. Согласись, за восемь миллионов долларов можно…

– Сколько? – переспросил Сэсил, не веря собственным ушам. – Восемь миллионов долларов?

– Да, – спокойно кивнул головой Эндрю. – А я разве еще не сказал об этом?

Через две недели после этого памятного разговора в Лондон прилетел Стивен Шепперд с готовым брачным контрактом, уже подписанным Айрин. Взвесив все за и против, проведя несколько бессонных ночей, лорд Томас Сэсил Огастес Пэддингтон, граф Холиуэй, решился опозорить имя предков и предать собственные моральные убеждения. Он поставил свою подпись на документе, согласно которому некая Айрин Шепперд должна будет стать его женой. Счастье с Джейн Максел откладывалось на неопределенный период времени.