Глава восьмая

Мэр устроил прием в банкетном зале отеля «Жан Лафитт» во Французском квартале. Кажется, приглашены были все, чьи имена хоть что-то значили в штате Луизиана. Лорелей представили политическим деятелям, лучшим представителям интеллигенции, нескольким профессиональным футболистам и еще двум людям, которых она немедленно узнала.

Поскольку Роман Фолконер был одним из ее любимых писателей, к тому же бывшим соседом, она была рада встретиться с ним. Но в данный момент ее, честно говоря, больше интересовала его жена – комментатор местного телевидения Дезирей Дюпре Фолконер.

– Какой приятный сюрприз! – Лорелей улыбнулась писателю. – Я купила вашу новую книгу, но никак не ожидала, что встречу вас здесь.

– Королева вампиров совершает путешествие в мир книг, – произнес Роман с улыбкой, которая никак не вязалась с его темным, грубо высеченным лицом. – В последнюю минуту мэр вспомнил и обо мне.

– Не верю. Ваши книги очень популярны. Особенно две. О серийном насильнике и убийце. После них меня несколько недель преследовали ночные кошмары.

– Меня тоже, – просто сказал он и обменялся быстрым взглядом с женой.

– Я смотрела сегодня ваши новости, пока собиралась, – обратилась Лорелей к Дезирей. – Вы мне очень понравились.

– Спасибо. – Улыбка Дезирей была искренней, но довольно сдержанной. Эта женщина, которая когда-то состояла в близких отношениях с Майклом, оценивающе разглядывала ее. У самой Дезирей были светлые волосы и яркие глаза янтарного цвета. Отметив это, Лорелей посчитала себя слишком бледной и замученной. – Я тоже всегда восхищалась вашей работой. – Прежде чем Лорелей успела ответить, Дезирей перевела взгляд на Майкла. – Привет. – На этот раз теплая улыбка засияла в ее глазах.

– Привет, красавица. – Майкл заключил Дезирей в объятия, которые, на взгляд Лорелей, были слишком продолжительными.

Обе пары помолчали. Дезирей бросила на Лорелей еще один спокойный оценивающий взгляд.

– Знаете, – сказал Роман, покачиваясь на каблуках, – очень трудно поверить в то, что маленькая девочка, которая каталась на велосипеде по лужайке моих родителей, выросла и стала кинозвездой.

Лорелей была готова расцеловать Романа за то, что он нарушил затянувшееся неловкое молчание.

– Вы все еще помните об этом.

– Следы от колес того велосипеда сводили с ума нашего садовника. – Роман перевел взгляд с Лорелей на свою жену. – Если бы твоя бабушка не отправила тебя после смерти родителей в пансион, – сказал он, обращаясь к Дезирей, – вы с Лорелей могли бы учиться в одном классе.

– Мир тесен, – проговорила Дезирей и взглянула на Майкла.

Все четверо снова на время замолчали.

– Итак, – Роман вновь попытался разрядить возникшее напряжение, – сколько же вы собираетесь пробыть дома?

– Если погода будет нам все так же благоприятствовать, то еще неделю.

– Как я понимаю, вы чудовищно заняты, – сказала Дезирей. – Но, может быть, пока вы здесь, в городе, мы все сходим куда-нибудь поужинать?

– Прекрасная мысль, – согласился Майкл прежде, чем Лорелей успела отказаться, сославшись на плотное расписание съемок.

– Значит, договорились. – Роман бросил взгляд на толпу. – О-о! Кажется, мы отнимаем вас у ваших поклонников.

Лорелей проследила за его взглядом.

– Это не поклонница, – уныло сказала она. – Это моя мама. – Зная, что у нее нет другого выбора, Лорелей начала протискиваться сквозь толпу богатых людей и местных знаменитостей. – Пожалуйста, – тихо попросила она Майкла, – не говори маме, что тебе платят за то, чтобы ты меня охраняешь.

– Мне это и в голову не приходило. – Майклу, пожалуй, даже нравилось делать вид, что он просто сопровождает Лорелей на этот вечер. Особенно после всего того, что ему пришлось пережить из-за Морин Лонгстрит много лет назад.

Когда он, будто собственник, положил широкую ладонь на талию Лорелей, ее охватило теплое чувство, хотя она знала, что этот жест предназначался исключительно для ее матери. Лорелей не забыла, как ужасно относилась к Майклу ее мать в те далекие дни их юношеского романа.

По мнению ее родителей, Майкл О'Мэлли – несмотря на его знаменитого отца – был не пара их дочери. Они предпочитали видеть на его месте какого-нибудь юношу из более привилегированного круга, который унаследовал бы состояние, был бы вхож в высшее общество и родословная которого не уходила бы корнями в луизианские болота.

Увидев рядом с дочерью человека, перед которым когда-то закрыла двери своего дома, к ее чести, Морин лишь высоко подняла тонкие брови. Она безукоризненно выглядела в черном платье для коктейлей. Светло-пепельные волосы, значительно темнее, чем у дочери, были зачесаны кверху, отчего острые скулы Морин Лонгстрит выглядели так, словно ими можно было резать стекло. Тонкий аромат восточных садов исходил от ее гладкой бледной кожи, которой словно никогда не касались лучи южного солнца.

– Привет, мама.

Морин подставила дочери для поцелуя напудренную щеку.

– Привет, дорогая. – Ее пронзительный взгляд упал на Майкла, возвышавшегося над ее дочерью. – Привет, Майкл.

– Добрый вечер, миссис Лонгстрит. Вы прекрасно выглядите.

– Да и ты тоже, – с явным удивлением ответила она. Ее глаза, цвета болотной зелени, слегка задержались на темно-синем костюме. – Мне кажется, в газетах писали о том, что ты ушел из полиции. Это так?

– Да, мэм.

– И теперь ты – частный детектив? Майкл решил, что ради Лорелей оставит без внимания неодобрительный оттенок, который уловил в тоне миссис Лонгстрит.

– Да, мэм.

– И твоя работа – одни сумасшедшие гонки и стрельба, как показывают по телевизору?

– Не совсем. Поскольку мы имеем дело с личной безопасностью…

Женщина встрепенулась при этих словах, как сиамский кот при виде жирной мыши.

– С личной безопасностью?

Черт! Майкл готов был застрелиться. И зачем он так разоткровенничался с этой женщиной? Обычно он был более осмотрительным. Ему на помощь пришла Лорелей:

– Папа здесь?

– К сожалению, твой отец на медицинской конференции в Сан-Франциско. – Облегчение, которое Майкл испытал оттого, что ему не придется встречаться с доктором Лонгстритом, было недолгим. – Он возвращается в пятницу вечером. Разумеется, мы ждем тебя к ужину, – добавила Морин.

– Майкл и я с удовольствием придем, – сказала Лорелей с милой заученной улыбкой.

Майкл, злорадствуя, отметил, как на аристократическое лицо Морин Лонгстрит набежала тень.

– Ну, тогда договорились. Мы будем ждать вас. – Ее холодный взгляд встретился со взглядом Майкла. – Обоих.

Сказав это, она повернулась и отошла.

– Знаешь, – задумчиво проговорил Майкл, – при ней я чувствую себя так, как будто мне восемнадцать лет.

– Она совсем не смотрела на тебя как на подростка, – успокоила его Лорелей. – Мне даже кажется, что она нашла тебя довольно интересным, Майкл.

– По-моему, ты неправильно истолковала ее реакцию.

– Да нет, – протянула она, – не думаю. – Не обращая внимания на людей вокруг, Лорелей приложила руку к его груди. – Ты правда очень красивый сегодня, Майкл. Я подозреваю, что ты произвел на мою маму довольно сильное впечатление.

Он что-то проворчал в ответ, возражая ей. Но когда сам взглянул на Лорелей долгим взглядом, от нее не укрылось вспыхнувшее желание в его глазах.

Ее пальцы жгли его через пиджак и накрахмаленную рубашку. Майкл понимал, что они привлекают к себе внимание, но чувства взяли верх: он поднял руку и сплел свои пальцы с ее пальцами.

– Сколько ты собираешься еще торчать здесь?

Его ставший хриплым голос придал ей уверенности.

– По-моему, я свою миссию выполнила. – Лорелей улыбнулась, приняв приглашение, которое услышала в его голосе, увидела в бездонных глазах. – К тому же у меня завтра рано съемки. Было бы неплохо вернуться в отель и лечь в постель.

– Тебе нужно выспаться, – согласился он.

Не выпуская ее руки, он проворно вел Лорелей через толпу. Пока они пробирались к широким дверям в конце зала, Лорелей успело остановить немало гостей, представлявших верхушку общества Нового Орлеана. И все они открыто признавались ей в том, что были ее поклонниками.

– А ты популярная личность, – сказал Майкл, когда они подъехали к отелю.

– Пожалуй, я – героиня этого месяца… – согласилась Лорелей. – Возможно, даже года. Но слава, как ртуть – трудно поймать и еще труднее удержать.

– А слава – важная вещь для тебя. – Это был не вопрос. Это было утверждение.

– Представь себе, нет. Ты же знаешь, что я всегда мечтала об одном – играть. К сожалению, такие вещи, как сегодняшний прием, неизбежное следствие.

– Благодаря приемам, вроде сегодняшнего, такие типы, как твой преследователь, обретают уверенность в себе.

– Я не совсем поняла тебя. Не хочешь ли ты обвинить меня в том, что я его поощряю?

– Непреднамеренно. Но ты слишком доступна.

– Я не позволю какому-то мерзкому типу загнать меня в клетку. Я хочу жить нормальной жизнью, насколько это возможно.

– Дорогая, да, увидев тебя в таком платье, любой мужчина захочет немедленно затащить тебя в постель. – Майкл не думал ни о чем другом с тех пор, как она вышла из спальни в отеле. – Впрочем, моя точка зрения заключается в том, что преследованию подвергаются звезды, которые слишком раскованны. Доступны.

– Неужели я действительно доступна?

– Именно. Хотя, честно говоря, твое появление на сегодняшнем банкете мало что меняет. Поскольку мы уже пришли к выводу, что подозреваемый работает в съемочной группе, ясно, что твой преследователь знает твой характер. И тебе поздно радикально пересматривать свое поведение.

Нахмурившись, Майкл подумал о том, что подозревать следует кого-то из трех мужчин, которые присутствовали на сегодняшнем банкете. Тейлор, Уайлдер и Нелсон. Первые два явно проявили свое восхищение в ту же минуту, как Лорелей вошла в банкетный зал. Тот факт, что Нелсон никак не отреагировал, только доказывал, что он был голубым. Впрочем, последнее обстоятельство совсем не исключало его из числа возможных преследователей – даже учитывая сексуальный характер писем.

Одно смущало Майкла. Преследователи, как правило, бывают людьми со слабо развитым чувством собственного достоинства… Чего никак нельзя сказать об этой троице.

– Не хочу, чтобы ты подумала, что я интересуюсь из чистого любопытства, – проговорил Майкл, – но я должен тебя спросить, не было ли у тебя связи с Тейлором или Уайлдером.

– Связи? Другими словами, романа?

– Или, может быть, одной веселенькой ночки?

Лорелей бросила на него негодующий взгляд.

– Веселенькие ночки не по моей части!

По ее сухому тону Майкл понял, что она говорит правду.

– Ну и отлично. А роман?..

– Конечно, нет. Мы друзья, и ничего больше. Скорее, даже просто добрые знакомые.

– Некоторые адресованные тебе высказывания Уайлдера предполагают больше, чем просто добрые отношения.

Лорелей почувствовала, что краснеет.

– Брайан флиртует. Он считает, что слава одного из самых модных голливудских сценаристов делает его неотразимым в глазах женщин.

– Некоторые актрисы, наверное, готовы переспать с ним, чтобы он написал для них роль?

– Наверное. Но он никогда не предлагал такого мне, а я, естественно, никогда не проявляла желания. У нас взаимовыгодные отношения. Он получит больше денег за свой сценарий, если я соглашусь сниматься. С другой стороны, участие в фильме Уайлдера повышает мою популярность. Ни один из нас не поставит на карту успех ради ерунды.

– Очень деловой подход.

– Может быть, производство фильмов со стороны кажется приятным занятием, но на самом деле речь идет о бизнесе. И выживают в нем только те, кто об этом помнит.

– Хорошая мысль. – Майкл взглянул на нее. – А если бы ты не работала с Уайлдером, он был бы привлекательным для тебя?

Уж не ревнует ли он ее? Лорелей с удивлением подумала, что ей было бы приятно.

– Ты спрашиваешь как частный детектив?

– Нет. – Майкл заехал в гараж, втиснул машину между другими, выключил двигатель и повернулся к ней. – Я спрашиваю как человек, который однажды предложил тебе выйти за него замуж.

Он не дотрагивался до нее. Почти нет. Его пальцы просто играли с концами ее волос. Но когда он слегка прикоснулся к ее обнаженным плечам, Лорелей почувствовала себя так, словно он поднес к ее коже бенгальский огонь.

Он наклонился к ней и заглянул прямо в глаза.

– Нет, – еле слышно сказала она дрожащим голосом. – Брайан привлекательный мужчина. Но мне больше нравятся высокие, темноволосые и опасные.

– Опасные? – Майкл удивленно поднял бровь.

– Опасные. – Она дотронулась до его щеки и почувствовала, как напряглись мышцы его лица под ее пальцами. – Опасные для спокойствия моего ума. И моего сердца. – Она скользнула пальцами по его подбородку, по шее. – И невероятно опасные для моего тела. – Свободной рукой Лорелей взяла его руку и приложила ее к левой стороне своей груди. – Посмотри, что ты со мной сделал, – сказала она глубоким теплым голосом. – По-моему, у меня начинается сердечный приступ.

Ощутив под своей рукой, как неистово бьется ее сердце, Майкл улыбнулся. В таком же сумасшедшем ритме колотилось и его собственное сердце.

– Не у тебя одной. – Он поднес их сцепленные руки к своим губам. – Я хочу тебя.

– Я знаю. – Ее улыбка, чуть дрожащая, напомнила Майклу о той юной наивной Лорелей, которую он когда-то знал. И любил. – И тебе не надо быть детективом, чтобы догадаться, что я тоже тебя хочу.

Ничего нет проще, подумал Майкл. Несколько шагов к лифту, еще несколько секунд, чтобы подняться на верхний этаж, – и…

А что потом? Что будет потом?..

Да ничего, черт побери.

– Есть тут одна проблема. – Он отпустил ее руку и взъерошил свои волосы нервным жестом, который был уже хорошо знаком Лорелей.

– Я не хочу думать о проблемах, – тихо сказала она. – Особенно сегодня.

– Лучше подумать о проблемах сегодня, чем завтра утром. – Майкл предвидел, что утром возненавидит самого себя. Но еще сильней он бы возненавидел себя, если бы поддался искушению. – Ты говорила насчет своего твердого правила во время съемок… во время работы… – Он помолчал. – Я всегда придерживался того же правила.

Лорелей посмотрела на Майкла долгим взглядом.

– Я почти верю, что ты говоришь мне правду.

Он открыл дверцу машины со своей стороны и вышел. Когда он подошел, чтобы открыть дверцу с той стороны, где сидела она, Лорелей, отвыкшая от таких джентльменских жестов, обычных на юге, подумала, что Майкл О'Мэлли все же больше, чем кто бы то ни было, соответствовал образу рыцаря в сверкающих доспехах.


Будь она проклята! Человек сидел в темноте. И наблюдал за тем, как Лорелей и ее телохранитель, держась за руки, пошли к лифту подземного гаража. Ее платье сияло в темноте. Считая ее самой безгрешной из всех голливудских актрис, он и остановил свой выбор на ней. Она, единственная из всех женщин, которых он встречал, могла притупить обжигающую боль в его груди и приглушить рев в голове. Он всегда думал, что она нетипична для Голливуда. Хорошая, чистая девушка с золотым сердцем.

Сначала он даже позволял себе считать ее непорочной. Непорочной девой, которая сохраняла себя для него одного.

Но с первого же момента своего появления в Новом Орлеане Лорелей показала, кто она на самом деле. Прежде она вела затворническую жизнь, как монашка. И вдруг, будто змея, сбросила красивую кожу. И открылось ее безобразное нутро. Женщина, которую он возводил на пьедестал, так сказать, его собственная непорочная дева оказалась еще одной обыкновенной голливудской дрянью.

Желчь подступила у него к горлу, когда в его мозг, как ядовитые змеи, вползли видения: Лорелей с детективом. Он открыл дверцу взятого напрокат автомобиля и бросил аппетитные бутерброды и бутылку шампанского на бетонный пол. Потом вставил ключ в замок зажигания. Выезжая из гаража, человек обдумывал план мщения.

Загрузка...