На врагах тоже женятся

Глава 7

к/ф Служебный роман 'У природы нет плохой погоды'

Какая‑то часть меня понимала что задерживаться на одном месте нельзя, но ноги отказывались слушаться здравого смысла и как будто приросли к земле. За моей спиной остался замок, впереди сплошной лес, я осталась одна в незнакомом мне мире… Блеск. Всю жизнь мечтала умереть в неизвестном мне месте от голода или обморожения.

Собрав остатки храбрости в кулак, я заставила себя идти вперед. От обилия снега глаза начали болеть, примерно через полчаса ходьбы по сугробам, ноги уже еле слушались, мышцы болели, да и мороз был на порядок выше, чем в моем мире. Сугробы были выше колена и вскоре в сапоги забилось столько снега, что ноги окоченели и промокли. Кажется, простуда мне обеспечена, если мне удастся выжить и найти хоть какое‑нибудь место для ночлега.

Спустя еще час ходьбы по непроходимым сугробам я перестала чувствовать тело. Только мысль о том, что если я остановлюсь, то свалюсь и не встану ни когда — подгоняла меня вперед. Попытки хотя бы согреть руки дыханием не увенчались успехом.

Стало быстро темнеть, а на горизонте так и не было видно ни деревни, ни хоть какого‑нибудь одинокого дома или хотя бы конюшни. Ужасно хотелось есть и обмороженный организм требовал продолжительного сна. Ноги уже давно перестали слушаться, я споткнулась об какую‑то корягу и полетела с неизвестно откуда взявшегося на моем пути склона вниз. Снег забился в рот и горло стало болеть, жуткий холод окутал тело. Сознание стало уплывать и затуманенный мозг решил отключиться.

Сознание возвращаться не хотело. Зачем? Ведь это так замечательно не чувствовать ничего. Мне не холодно, не жарко, ничего не болит, ничего не хочется. Мной овладела апатия. Захотелось плакать, но такую роскошь я себе позволить не могла. Поэтому дав себе мысленный подзатыльник и, заставив забыть о жалости к себе любимой, я открыла глаза.

Ну что же, довольно уютно. Как оказалось, я лежала на узкой лавке завернутая в одеяло, спиной к нагретой печке. В комнате был добротный дубовый стол и пара стульев. Окна были занавешены, похоже, за окном уже глубокая ночь, так как свет исходил только от одинокой свечи на столе.

Я попыталась встать и вдруг обнаружила, что на мне совсем нет одежды. Осмотрев комнату еще раз заметила висящие на одном из стульев вещи. Закутавшись в одеяло, сползла с лавки и направилась к столу. Нога на что‑то наступила и я, поскользнувшись, пропахала носом пол.

— Аккуратней горемычная! — пропищало где‑то в области правого уха.

— А? — я попыталась разглядеть в потемках, кто со мной говорит.

— Вот тебе и 'а'. Чуть из меня коврик не сделала! Под ноги смотреть надо.

— А — а-а…

— Ты что говорить членораздельно не умеешь?

Пока я пыталась встать с пола мой незримый собеседник прошмыгнул под стол. Я с трудом встала запутавшись в одеяле и схватила свои вещи. Спиной отошла обратно на лавку не сводя взгляда со стола.

— Ну чего зависла? Одевайся быстрее. Сейчас хозяйка придет, а ты в непотребном виде. Срамота то какая, — проворчал стол.

Два раза повторять не пришлось и я быстро натянула на себя штаны и рубашку. Видно голова нормально работать отказывалась, раз со мной стала мебель разговаривать. Поднявшись со своего ложа я подошла к столу и встав на колени наклонилась почти к самому полу, чтобы разглядеть своего невидимку. В потемках показались две бусинки маленьких глазок.

— Ну чего уставилась горемычная?

— А…

— Б!

— К — к-к — рыса — а-а!!!

Как я оказалась на столе не помню. Страх перед грызунами у меня с самого детства. Помню как‑то Илья, то есть Ирон, принес домой мышь и стал гонять меня по всей квартире. Тети тогда дома как всегда не было и он остался за старшего, хотя ему на тот момент было пятнадцать и особым умом он не блистал. В итоге, он засунул мне мышь за шиворот и я от страха заметалась по комнате и влетела в шкаф. Да так сильно что потеряла сознание. Может это и показалось моему нерадивому брату смешным, а вот у меня страх остался и вцепился в меня клещами. Вот и сейчас я визжала на всю мощь своих легких.

— М — да…дева ты чего орешь? Да я крыса но это не повод лезть на стол!

— Уйди глюк!

— Кто глюк? Я глюк? Дева ты совсем головушку поморозила?

— А — А-А!!!

— Нет ну с ней бесполезно разговаривать… — в этот момент дверь открылась и в комнату вплыла хозяйка приютившего меня дома.

Визжать я перестала, отметив что горло стало саднить, как бы голоса не лишиться. Хозяйка дома оказалась довольно молодой, красивой женщиной с копной золотистых волос, которые доходили ей до талии. Необычайно красивые большие глаза голубого цвета смотрели участливо и озабочено.

— Феликс, что происходит? — спросила хозяйка. А голос у нее мелодичный, нежный… как у мамы, которая разговаривает с маленьким ребенком.

— А я что? Арона она ненормальная! Она на меня наступила, разоралась и глюком обозвала!

— Спокойно! — в голосе послышались властные нотки.

Пока хозяйка разговаривала с моим глюком я сидела на столе и пыталась вспомнить — где я уже слышала имя Арона. Кто‑то при мне уже называл это имя и оно было очень важно.

— Я спокоен! Спокойней меня только упырь из соседней деревни, — пробурчав это, крыс проскочил мимо хозяйки, и залез по занавеске на подоконник.

— Девочка успокойся, мы не причиним тебе вреда, — мне показалось или она со мной как с умалишенной говорит?

— Я спокойна, просто в первый раз вижу говорящую крысу, — пробурчала я, спускаясь со стола, чего очень не хотелось, на нем как‑то я себя увереннее чувствовала.

— Феликс болтлив это да, но здесь это не редкость. Как твое самочувствие?

— Жить буду…

— Ну и славно, — Арона улыбнулась и на душе стало теплее, ей хотелось доверится и поделиться самым сокровенным. Она определенно мне нравилась. — Сейчас ужинать будем, ты наверное проголодалась.

Арона прошла к печке и зашумела посудой. Я же вызвалась ей помочь и в четыре руки мы по быстрому сварганили незамысловатый ужин, состоящий из вареной картошки с квашеной капустой и чай на неизвестных мне травах.

— Арона, а как я у вас оказалась? — ужин конечно был вкусный, но моя голова просто взрывалась от обилия вопросов.

— Я ходила в деревню за припасами и на обратном пути обнаружила тебя. Ты была без сознания и обморозила все что можно. Тебе повезло, что у нас с тобой общая стихия. Земля дает жизнь, вот я тебе ее и дала. Но если бы ты находилась за гранью помочь я была бы уже не в силах. Ты провела без сознания три дня, все это время я потихоньку вливала в тебя свою силу, дальше уже все зависело о тебя и от твоего желания жить. Первый день я вообще сомневалась что ты очнешься.

— Но сила просто так работать не будет, мне говорили, что это возможно только…

— С кольцом стихии? Да. Но если маг очень силен и черпает силу не только из своих запасов, то кольцо ему не нужно.

— Как понимать 'не только из своих запасов'?

— Ну, к примеру, если два мага сочетаются узами брака или добровольно соглашаются на то, что их силой будет пользоваться еще кто‑то. При неравном браке, когда сила стихии только у одного, второй забирает часть силы себе, естественно с разрешения первого. Я в свое время являлась одной из сильнейших магесс в государстве. Да и если у мага довольно большой резерв силы, то и в этом случае кольцо не обязательно, правда это редко встречается.

Мысль о том, что я могу быть одной из сильнейших стихийников, плотно засела в моей голове. Узами брака ведь я сочетаться не успела? И ни какого артефакта при мне нет. Значит… И тут я кое что вспомнила, что заставило меня забыть о том, о чем я еще секунду назад думала.

— Арона… — и тут меня осенило. Ну как я могла забыть! Я конечно по истории не была ботаном, но забыть это имя, а точнее его носителя. Вот правду Вольный сказал 'синдром тупой блондинки'. — Ты королева!

— Девочка успокойся. Ну королева… была когда‑то, — столько грусти и печали было в ее голосе, что сердце защемило. Что она здесь делает? Как оказалась здесь, вдали от мужа? Эти вопросы я ей и задала в надежде получить развернутый ответ.

— Я чувствую, что тебе можно доверять, поэтому рассажу все, что тебя интересует. Итак, с чего бы начать… Пожалуй, если ты знаешь кто я, то и история моей пропажи для тебя не новость. Но меня никто не похищал, я сбежала.

— Сбежали? Но почему?

— Не перебивай… Фарен всегда был мне верен и прислушивался ко мне. До определенного момента. Я не сразу узнала, что у него появилась фаворитка, он ведь клялся мне, что ни когда не посмотрит на другую. Как же я была глупа, что верила ему. Он перестал мне доверять, перестал слышать то, что я ему говорю, пропадал постоянно на своей охоте или на очередном 'совещании'. Я не узнавала своего любимого мужа, — сказав это, Арона трясущейся рукой стерла с лица пару слезинок. — В тот день он неожиданно предложил мне сопровождать его на охоте. Все мои возражения не возымели эффекта, он не слышал меня. Во время охоты муж остался со мной наедине на пару минут и заговорил о том, что мне нужно покинуть замок и переехать в резиденцию к сыну. Он объяснял это тем, что так я буду ближе к нему (сыну), ведь он постоянно пропадал на своих походах и военных действиях. Но Фарен не смог меня обмануть, он просто хотел чтобы я не мешала ему наслаждаться жизнью. Я не стала больше медлить и попросила нашего советника Мирэля помочь мне сбежать. Это не составило особого труда, накинув на меня полог невидимости, он погнал свою лошадь за мнимой добычей, все последовали за ним, а я направила своего коня в другую сторону.

— Арона это не правда! Он не мог тебя предать, поверь! Он искал тебя, годами искал!

— А что же ему мешало меня найти? Я не так далеко от замка, а он не видит ничего дальше своего носа.

— Ты ведь не хотела, чтобы он тебя нашел? Вот он и не нашел, может тебе стихия помогла скрыться?

— Вполне может быть, но…

— Арона он искал тебя! Весь замок в трауре находится все это время.

— В трауре?! — глаза королевы стали еще больше из‑за чего казались просто огромными. У меня же все красноречия иссякло и я просто кивнула. — Но почему? Он же сам хотел чтобы я не мешала…

— Может его кто‑то или что‑то заставило это сделать? Я не могу поверить в то что Фарен мог променять тебя на кого‑то другого…

— О девочка, ты мне льстишь, — лицо Ароны озарила мягкая улыбка.

— Я просто говорю очевидные вещи. В любом случае, ты все равно не узнаешь, если не спросишь его об этом лично.

— Я не могу там появиться, столько лет прошло, он уже и забыл наверно…

— И перекрасил замок в черный цвет, ну — ну…

— Даже черный?!

— Ну да, а какой?

— Черный цвет — это цвет вечного траура.

— Э — э-э… это что, теперь он всегда такой будет?!

— Он снимается только после смерти того, кто в трауре.

— Офигеть…

— Арона хозяюшка, не пора ли спать ложиться? — крысу кажется наш разговор надоел.

— Замолчи Феликс — аппетитные кусочки, — да я злая на эту мышь — переростка, потому что нельзя так людей пугать.

— Хозяюшка вот видишь, она первая начинает!

— Ябеда — корябеда — турецкий барабан!

— Это я то барабан?! Да я тебя сейчас покусаю!

— Прекратите! Как дети малые.

Ну разве можно с ней спорить? Истинная королева: справедливая, строгая, красивая… Мне такой ни когда не быть. Как не хотелось признавать, но Феликс был прав, пора было отправляться на боковую. Я разместилась на своей импровизированной кровати, королева же забралась на печь. Рассказать кому, не поверят.

Сон ко мне идти не желал, покрутившись с боку на бок и поняв, что толку от моих потуг ноль, я встала. Стараясь не шуметь быстро натянула свои вещи и прихватив плащ вышла из дома. В лицо ударил морозный ветер и в носу защипало. Сплошной лес плотной стеной скрывал избушку от посторонних глаз, не удивительно что я ничего вокруг не видела когда сбежала из замка. Я стояла у входа в дом, плотно закутавшись в теплый плащ. Как сложится моя жизнь дальше и что мне делать? Вечно просидеть в этой избушке я не могу, не хотелось становиться обузой Ароне. Да и нужно заставить ее поговорить с королем, но как это сделать, оставшись не замеченной? Сколько я так простояла не знаю, но небо стало постепенно светлеть, значит скоро рассвет. Я ни когда не понимала людей, которые меняю удобства цивилизации на маленький домик в какой‑нибудь далекой деревне. Зачем лишать себя всех благ цивилизации? Ради чего? Теперь я, кажется, начинаю понимать — ради душевного спокойствия. За всем шумом и суетой городов мы перестает замечать естественную красоту природы, нам становится интересней мишура вывесок на магазинах, на мир мы смотрим через плазму телевизора и тратим на это годы жизни. А для чего? Наверное, мне стоило попасть сюда и почти умереть, чтобы понять, что я столько времени тратила впустую.

Я долго бы еще так стояла, если бы меня не отвлекло зеленоватое свечение за деревьями. Свечение слегка мерцало и как будто плыло по воздуху. Маня, подзывая следовать за ним. Любопытство победило в борьбе с чувством самосохранения, и я быстрым шагом пошла по направлению к свету. Казалось, что вот я уже совсем близко, но стоит подойти, как свет отдалялся и приходилось идти дальше. Избушка осталась далеко позади, но свет как будто меня загипнотизировал, и я не могла остановиться. Когда я уже совсем отчаялась достичь цели, свет стал ярче и замигал. Не смотря под ноги, я уже почти бежала и чуть не провалилась в, неизвестно как взявшийся под моими ногами, пруд. Ноги промокли но меня это не волновало, я продолжала смотреть на маленький светящийся ярким зеленым цветом шарик на середине озера. Мгновение, и он опустился в озеро, окрашивая его в изумрудный цвет.

Опустившись на корточки, я опустила руку в воду, она оказалась на удивление теплой, что было невозможно при таких морозах. Она была тягучей, как будто в ней разбавили крахмал. Внезапно что‑то дернуло мою руку и я оказалась под зеленой водой. Какая‑то неведомая сила тянула меня глубже. Начинающаяся паника не давала здраво оценить ситуацию, и я начала брыкаться. Воздух в легких заканчивался и желание глубоко вдохнуть становилось все сильнее.

Когда я уже совсем отчаялась, неведомая сила меня отпустила, и я зависла в воде. Сил почти не осталось и попыток подняться на поверхность я не предпринимала. Осознание того, что мое непослушное тело находится на самом дне, пришло тогда, когда ноги почувствовали опору. Опустив затуманенный взор вниз, я увидела маленькую изумрудную подвеску на серебряной цепочке. Рука сама собой потянулась к находке и стоило мне ее коснуться, сознание меня покинуло, и я провалилась в темноту.

Очнулась я от слепящего в глаза света. Приходить в себя желания не было совсем, но свечение стало нестерпимым и глаза все таки пришлось открыть. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны деревьев. Странно, я не заметила когда шла по лесу ни одного хвойного дерева, но над моей головой были могучие пышные шапки сосен и елей.

С трудом встав на негнущихся ногах, я осмотрелась. Мозг выдал картинки событий прошедшей ночи, и я вздрогнула. Последнее что я помню, это подвеску в своих руках. Опустив взгляд на руки заметила маленький камушек на цепочке сжатый в кулаке. Костяшки пальцев побелели, и пришлось приложить усилие, чтобы разжать их. Кровообращение тут же стало восстанавливаться, и по руке побежала стая иголочек.

Маленький изумруд был глубокого зеленого цвета, по краю камня шла изысканная окантовка. Тонкая цепочка светилась серебром на солнце, ничего лишнего, довольно простое украшение, но это не лишало его прелести. Не долго думая, я надела подвеску на шею и спрятала под рубашку. Потом разберусь, что это такое. Если со мной ничего не случилось, я жива и здорова и что удивительно сухая, хотя поплавала недавно в озере — то случиться ничего не должно.

Оглядевшись внимательнее по сторонам, озера я не обнаружила, повсюду были хвойные деревья, а под ногами хрустели разнообразные шишки. Мечта голодной белки. Выбрав направление по которому, как мне казалось надо идти, я направилась вглубь леса. Что‑то мне подсказывало, что нужно идти в этом направлении. Вскоре лес начал редеть и на смену хвойным деревьям, пришли знакомые моему взору березы и клены. Не то чтобы я елок ни когда не видела, видела конечно, просто в таком количестве с ними не сталкивалась. Примерно через час на горизонте показалась знакомая избушка, и я ускорила шаг. Задумываться над тем, откуда во мне проснулась такая сильная интуиция, не стала. Некогда. Не хватало еще над этим вопросом голову ломать.