Надбавка за вредность

Умылась холодной водой, улыбнулась себе в зеркале – и даже синяк на лбу, казалось, не выглядел столь ужасно. Обработав его мазью, сладко потянулась. Так–так–так, завтракать, собираться и вперед – соскучилась я по Мишке. А ведь еще сегодня Света, знакомая, с чьими лошадьми я занималась столько времени, обещала вручить мне свой подарок – долгожданную фотосессию.

С предвкушением потерла лапки. Итак, кого бы мне изображать? Принцессу? Амазонку? Эльфийскую лучницу? Нет, все не то. Недовольно сжав губы, перебирала вещи в шкафу.

– Нашла, – довольно расцвела я, доставая легкий, воздушный кремово–белый сарафан. Длина – в пол, удобно будет сесть верхом, подол красиво ляжет на спину Мишке. Хочется создать нежный образ.

Перед выездом набрала Свете, узнала, в силе ли договоренности. Бодрый голос знакомой заверил, что я могу приезжать, собирать коня, а сама Светка скоро подъедет.

Летела на конюшню, как на крыльях. Привычно поздоровалась с охраной на въезде – шлагбаум поднялся, пропуская в мой мир. На самом деле, если бы не ряд случайностей, я никогда бы не смогла себе позволить заниматься в «Легионе». Комплекс был выстроен одним состоятельным бизнесменом ради любимой жены. А уж потом стало ясно, что правильно раскрученный конный клуб может приносить деньги. На базе «Легиона» стали проводиться соревнования областного, всероссийского и даже международного уровня. Условия, как для лошадей, так и для людей – действительно шикарные. Но за удобство нужно платить. Я даже боялась вспоминать, сколько стоит одна тренировка в этом фешенебельном месте.

А мне просто повезло. В школе я познакомилась с девочкой, мама которой держала лошадь в «Легионе». Пару раз напросилась на поездки, а уже здесь встретила Свету – она согласилась обучать меня за помощь с ее спортивными четвероногими напарниками.

Мишка встретил меня довольным гугуканием.

– Ах ты ж моя сладость, – привычно приласкала буланого и угостила кусочком морковки. Золотистая морда доверчиво ткнулась в руку, шевеля бархатными губами и выпрашивая добавки.

– Нет, хитрюга. Сначала работа, потом угощухи.

На самом деле Мишка Мишкой–то и не был. Полная кличка чистокровного ахалтекинского жеребца – Михмалли–Гели – звучала жутко пафосно. Потому золотистый, сверкающий на солнце, тонконогий и изящный, словно фарфоровая статуэтка, восточный жеребец с оленьей шеей, аккуратной чуть горбоносой головой и ореховыми глазами, Михмалли, превратился в обычного русского парня Мишку.

Ахалтекинцев в спорте не очень любили из–за свободолюбивого нрава и горячей натуры. С ними нужно было договариваться. Заставить их что–то сделать было невозможно. Только сотрудничество. Они требовали считаться с их мнением. Но Мишка стал первой лошадью Светы, и любила она его искренне, потому как солнечный текинец был мечтой. Мечтой, ставшей явью. Хотя звезд она с ним не хватала, но на любительском уровне ехала вполне прилично. А характер у жеребца был несмотря на все суеверия и предрассудки золотой.

Почистила отливающую металлическим блеском шкурку Мишки, разобрала пальцами черные, как смоль, редкую гриву и хвост. Как раз подъехала Света.

– Кирюш, ну привет! Смотрю, вы уже готовы. Выбрала, в чем будешь?

– Ага, в раздевалке лежит, – лыбясь, ответила я.

– Беги, переодевайся. Мы тебя ждем. Оксана, фотограф, уже здесь.

Сменить наряд сумела очень быстро. Учитывая, что для законченного образа предполагалась не надевать на Мишу седло, пришлось под сарафан нацепить шорты. Покрутилась перед зеркалом – красота! Длинный сарафан красиво ниспадает практически до пола. Распущенные темно–русые волосы укрывают нежнейшим плащом. Макияж сделала еще дома – только скрыла синяк и подкрасила ресницы. Естественность – девиз сегодняшнего дня!

Обув белые балетки, полетела обратно в конюшню. Выводили мы гордого Мишу вместе. Пока проходили через территорию, заметила, как из здания администрации вышли несколько представительных мужчин. Одного узнала сразу – владелец клуба. А вот двое остались неузнанными. Первый – низенький, с покрытыми сединой волосами, но держащийся так уверенно, что и язык не повернется назвать его старым. Второй – молодой, высокий, внушительный, с довольно длинными русыми волосами, зачесанными к затылку.

И именно в тот момент, когда мы приблизились к мужчинам на расстоянии пары шагов, Мишка решил огласить округу громким ржанием и затанцевать на месте. Все внимание сразу же обратилось на нас.

– Мишка! – строго одернула жеребца Света.

– Чшшш, – привычно протянула я, укорачивая длинную корду, за которую вела ахалтекинца.

– А это наша золотая гордость, – расплылся в улыбке Левин, хозяин комплекса. – Девушки, позвольте гостям полюбоваться на живой слиток золота.

И правда – в солнечных лучах шкурка Мишки переливалась, играла бликами не хуже драгоценного металла. Особенность ахалтекинцев – многие из них имели такой металлический блеск.

– Очень красивый жеребец, – серьезно произнес высокий мужчина, – можно погладить? – и обошел Мишку, чтобы огладить его по морде.

– Аккуратно, может укусить, – привычно предупредила я.

– Не стоит за меня волноваться, – зеленовато–голубые глаза незнакомца смеялись.

Он не был красивым в привычном понимании этого слова – скорее, симпатичный, мужественный, с внушительным разворотом плеч. Но глаза со смешинками подкупали.

– Я просто предупредила, – повела плечом и убрала упавший на глаза локон. Когда вновь посмотрела на мужчину, то заметила, что он не сводит с меня взгляда.

– Красивый, только вредный, – Света, как обычно, не стала расхваливать Мишку. – Владимир Семенович, мы пойдем. У нас с Кирой фотосессия намечается.

– Конечно–конечно, – кивнул Левин. – Господа, давайте продолжим нашу экскурсию.

Покинув общество мужчин в строгих костюмах, вдруг поняла, что раз сам хозяин перед ними расшаркивается, то спутники – не самые последние люди. Впрочем, все мысли вылетели из головы, когда подошла фотограф и устроила для нас с Михмалли настоящую пытку.

Ковер зеленой, с ярко–желтыми пятнами одуванчиков, травы манил ощутить кожей мягкость. Голубое небо с редкими белесыми облачками и слепящим солнцем кружило голову. Намаявшись исполнять указания Оксаны с земли, благодаря подбросившей меня за коленку Свете села верхом, подобрав повод.

Мишка привычно подобрался, изогнул оленью шею и потянулся к моей ноге.

– Вот! Отлично! Коснись гривы! Да–да, так! А сможешь волосы перекинуть на одно плечо?

И пусть от советов фотографа кипела голова, но магия прекрасного коня и бескрайних полей захватила с первых мгновений.

– А на свечку поднять сможешь? – вдруг с загоревшимися глазами вопросила Оксана.

– Можно попробовать, – неуверенно посмотрела на Свету, но та кивнула:

– Давай, он умеет. Ты же знаешь.

– Ну ладно, – выдохнула я.

Послушный воле всадника Мишка золотым росчерком пронзил голубые небеса. Черная грива и мои волосы синхронно взметнулись вверх, и ветер тут же подхватил их.

– Охренеть! – услышала восторженный возглас Светки.

Мягко опустившийся на четыре ноги Михмалли тут же повернул ко мне голову, хитро кося ореховым глазом – мол, хвали! заслужил!

– Не боитесь?

И как давно они здесь стоят? Троица мужчин с легкими улыбками на губах наблюдала за бесплатным спектаклем.

– Нисколечки, – честно призналась я, раскидывая руки в стороны и подставляя лицо лучам солнца.

– Теперь в движении? – Оксана оторвалась от своей техники и вопросительно переводила взгляд с меня на Свету.

– Давай. Я его разомну только немножко, – согласилась я.

Через некоторое время Мишка со мной на спине беззвучно летел по краю горизонта, едва касаясь копытами бренной земли. Что еще нужно для счастья? Только лишь стремительный полет и щемящее сердце чувство истинного, искреннего восторга. Ведь мы разучились радоваться простым вещам. Не видим их за сутолокой будней, бесконечных проблем. А всего–то нужно позволить себе вкусить жизнь сполна и испить будоражащего кровь напитка свободы!

Успокаивала разгоряченного Мишку долго. Но после фырчащий жеребец то и дело норовил вырвать пучок травы и забрызгать белый сарафан зелеными слюнями. Я смеялась и отпихивала голову коня. Игра для двоих и ни для кого больше. И именно в этот момент я была счастлива.

– Вы шикарно смотритесь вместе, Кира, – подошел со спины мужчина.

– Вы нам льстите, – усмехнулась я.

– Да нет, я чрезвычайно серьезен.

Мишка в очередной раз совершил попытку обмуслякать ткань, но я беспардонно отпихнула его подальше и от меня, и от шедшего рядом мужчины. Почему–то на душе было спокойно. Впрочем, это совсем не странно. На конюшне я всегда была сама собой, без глупой скромности и смущения. Моя зона комфорта, и этим все сказано.

– Не боитесь, что заляпаете костюм? – прищурила один глаз я.

– Нисколечки, – передразнил меня незнакомец. – Ваш жеребец же понимает, что я мужчина, и на меня эти его знаки внимания не подействуют.

– Это не знаки внимания, – хихикнула я.

– Это вы так думаете. Мне–то лучше знать.

– Ну если та–а–а–ак, – протянула я и, сорвав одуванчик, предложила жеребцу. Тот не преминул жадно вырвать его из рук.

– Какое кощунство! Кира, вам не жалко бедные цветы? – он вовсю флиртовал. А как иначе можно объяснить, что сейчас этот молодой человек в строгом костюме за бешеные бабки и в дорогих туфлях топает со мной по полю?

– Нет, меня гораздо больше волнует, что Мишка считает их вкусными.

– Мишка, – хохотнул мужчина и, сняв пиджак, перекинул его за спину. – Неужели это его настоящее имя?

– Как вы могли о таком подумать? Истинное имя золотого сокровища Михмалли–Гели. А как же вас величают, уважаемый? – близость лошади вселяла уверенность, да и, признаться, мне нравился наш слегка сумбурный разговор.

– Максим, – весело отозвался собеседник.

– А дальше? – подозрительно прищурилась я.

– Сначала вы, – тут же выкрутился Максим.

– Я так не согласна, – усмехнулась.

Пора бы уже возвращаться домой. Дел – вагон и маленькая тележка.

– Как хотите, – пожал плечами Максим. – Кира, позволишь пригласить тебя сегодня на ужин?

– А когда мы перешли на «ты»?

– Только что, – нагло заявил мужчина.

Я придирчиво оглядела статную фигуру в кофейного цвета рубашке и светлых молочно–бежевых брюках. Наверное, со стороны мы отлично гармонировали. Почему–то сравнила Максима с Воронцовым. Казалось, что между двумя столь непохожими друг на друга молодыми людьми была какая–то общая черта. Вот только какая? Она неуловимо ускользала, и я даже закусила нижнюю губу, пытаясь поймать мысль за хвост. Но, увы, единственное, что пока могла сказать – они оба ходили в деловых костюмах. Не густо.

– Я не могу принять ваше, – сделала акцент на обращении,– предложение.

Максим недовольно поджал губы, сверкнув зеленовато–голубыми глазами. Цвет напомнил мне турмалин в маминых сережках. И правда, практически точь–в–точь. Однако, тень неудовольствия, омрачавшая загорелое лицо мужчины, исчезла быстро, сменившись предвкушающей улыбкой.

Ой дура–а–а. Какая же я дура. Сама же сделала себе хуже – ну что мне стоило сказать «я подумаю»? Как же сразу не догадалась, что Максим – из того типа мужчин, что обожают охоту. Весь смак в процессе. И как бы ты ни убегала, хищник всегда настигнет. Не остановится. Просто потому, что погоня доставляет удовольствие. Многое мне рассказывала Настасья о таком типаже. Но никогда не думала, что сама наткнусь на мужчину с подобными «наклонностями».

– Увы, Кира, я не приму отказ.

– Так зачем спрашивали? – тут же задала вопрос, стараясь не смотреть на Максима. С деланным усердием изучала элегантную голову Мишки с по–человечески выразительными глазами и темными ресницами. Даже остановилась на секунду, чтобы чмокнуть бархатный нос меж ноздрей и почесать завитки шерсти на лбу.

– Ты бессердечная девушка. Я чувствую себя лишним – так нежиться с лошадью, когда мужчина приглашает провести вечер в его компании!

Фраза, брошенная с усмешкой, заставила резко оглянуться на Максима. Нет, ну каков наглец?

– Я вас не держу, – четко выговаривая каждое слово, резко огрызнулась я.

Терпеть не могла, когда мне говорили что–то подобное. Нет уж, мне Данила хватило. Больше я не собираюсь жертвовать тем, что мне дорого, в угоду кому–либо.

Потянув за собой ахалтекинца, стремительно зашагала к конюшне. Опять. Я опять сделала эту ошибку! Нет, а как прикажете мне себя вести? Поощрять? Соглашаться?

– Кира, постой!

– Извините, Максим, у меня очень много дел, – отмахнулась я и припустила со всех ног. Мишка порысил рядом, игриво вытягивая шею.

Мне повезло – мы вышли как раз к заасфальтированной парковке, и от преследователя спас заезжающий на территорию пикап с коневозом. Вот и ладушки! Вряд ли Максим найдет из трех огромных конюшен ту, в которой я исчезла.

Света встретила меня у денника Михмалли, скрестив руки на груди и гаденько улыбаясь.

– Ну как поговорили?

– Никак, – недовольно выдохнула я. – Предательница!

– Ой да брось, Кирюш. Ты чего такая неприступная? Смотри, неплохой вариант. Я сразу заметила, что он заинтересовался!

– Никакой он не вариант. Я побегу, Свет. Ты завтра будешь? – угостила Михмалли обещанной морковкой.

– Не, я с мужем уезжаю. Слушай, раз ты приедешь, то позанимайся нормально с Мишкой? А то берейтор его назавтра отпросилась.

– Без проблем. Давай, пока!

– Удачи. И подумай над тем, что я тебе сказала!

Я закатила глаза и посеменила в сторону раздевалки. Никогда так не спешила и не собиралась, как будто на пожар. Вряд ли бы успела за время, пока горит спичка, но и то хлеб. Только уже покинув здание, подумала: а чего, собственно, я переполошилась? Ведь обещала Лене вести себя, как адекватная девушка. А сама чего?

– Дурочка ты, Ржевская, – хохотнула я, усаживаясь в японку. И какой еще охотник? Не увидитесь вы больше. А то забила голову дурью. Как малолетка, серьезно. Выехала с территории клуба, на автомате взглянув в зеркало заднего вида – следом за мной чуть на отдалении держался сапфирово–синий паркетник «Инфинити». Но ничего странного в этом я не видела – клуб элитный, люди ездят обеспеченные, а раз суббота, то и поток посетителей большой.

«Легион» располагался в ближайшем пригороде, и к нему вела отличная ровная дорога, чему я раньше удивлялась. Зато теперь, мурча и подпевая мелодиям из динамиков, поднажала на педальку – коротко рывкнув, белая ласточка ускорилась.

Переживать я начала в тот момент, когда поняла, что несмотря на огромное количество развилок и поворотов, ведущих к городу, «финик» все также не отставал и сохранял небольшую дистанцию. Если разгонялась я – то он догонял, если замедлялась – он притормаживал.

Заметив эту фишку, мне надо было вернуться домой, но я–то ведь ехала на дачу к родителям! Отказываться от своих намерений не собиралась. Недалеко тут – километров двадцать, не больше. И машин, как назло, нет. С широкого шоссе я уже давно свернула на узенькую дорожку, где едва разъедутся встречные автомобили. Улепетывать от паркетника – поздно. Дорога извилистая, а вдруг с управлением не справлюсь? Вот и напряглась, постоянно поглядывая в зеркало, как будто проверяя: уехал или нет? Нет.

Сглотнула вязкий ком в горле. И ведь никому не сказала, что уехала за город. Даже родителям. Хотела сюрприз сделать. На свой страх добавила газу, надвинув на нос кепку.

Преследователь среагировал практически сразу: сапфировый паркетник моргнул дальним светом и показал правый поворотник.

– Ага, щас, – хмыкнула я. Я пока еще в своем уме, чтобы не прижиматься к обочине по требованиям неизвестного подозрительного субъекта. Пришлось поменять свое мнение, когда автомобиль практически прижался к заднему бамперу. И водителя не видно! Стекла тонированные в хлам.

Рванула вперед, чувствуя, как по позвоночнику поползли мурашки. Не нравилось мне происходящее. Ой, как не нравилось.

– Черт! – выругалась, заметив огромную выбоину на дороге. Пришлось резко повернуть руль, правыми колесами заезжая на обочину. «Инфинити» стремительно обошел меня слева и прижал, окончательно сталкивая на гравий.

Сдаваться я не собиралась. Врубила заднюю и японка, рванувшись, зарылась в землю, обдав приземистый паркетник градом камней и песка из–под передних колес. Мой план был прост – либо, если получится, развернуться, и полететь в обратном направлении, либо повторить маневр «Инфинити» и опередить автомобиль слева.

«Селику» было жалко – низкое купе никак не предназначалось для таких лихачеств по обочинам. Но если быть честной, даже, услышь я треск бамперов, не остановилась бы. Жизнь важнее. Однако все вышло совсем не так, как я ожидала.

Да, я умудрилась отъехать назад. Но попытка опередить синий паркетник провалилась. Тот не пускал, и моя ласточка прижалась к нему практически вплотную. Резко затормозила, чтобы на повороте уйти в сторону, но реакция водителя Инфинити была гораздо быстрее. Он успел замедлиться, и теперь мы ехали бок о бок.

– Ты что делаешь? – гневно завопила я, когда паркетник снова стал прижимать меня к обочине. Нервы ни к черту – я потеряла контроль над своими действиями и не успевала реагировать. Как результат – меня снова прижали к обочине. Окончательно испугавшись, вздрогнула и случайно бросила сцепление – японка заглохла.

Заметила, как открылась дверь автомобиля, и ко мне стремительно подошел… Максим?

Истерично хохотнула, чувствуя, как отлегло от сердца. Резко откинулась на сидение, приложившись затылком о подголовник.

– Кира! Сильно испугалась? – его голос был полон сожаления.

Снова хихикнула, разглядывая взволнованного мужчину. Начинавшаяся истерика отступила, и теперь, обретя контроль над собственным телом и разумом, подняла дверь Тойоты, стремительно вылетая из нее.

– Вы в своем уме? – взбеленилась я, подходя к Максиму вплотную. Задрала подбородок, чтобы придать себе уверенности, сжала кулаки и уставилась снизу вверх в наглые глазища русоволосого. – Вы отдаете отчет своим действиям? Вы ненормальный!

– Прости, Кира. Я не хотел тебя напугать. Откуда я знал, что ты начнешь улепетывать на своей ракете?

Гневно раздула ноздри.

– А что мне нужно было делать, а? Молча прижаться к обочине и ждать, пока меня будут грабить, насиловать, убивать?

Максим смутился. Похоже, он действительно не подумал, как могут выглядеть его действия.

– Кирочка, пожалуйста, – выдохнул мужчина, сжав пальцами переносицу и зажмурившись. – Я полный идиот! Ты так быстро исчезла. Когда увидел, как садишься в машину, не придумал ничего лучше, кроме как поехать следом. Хотел посмотреть, где живешь, но ты так и не свернула в город. А дальше дачные поселки, многие из них с охраной. Побоялся, что потеряю тебя из вида. Вот и пришлось прижать к обочине. Видел же, что водишь хорошо, а, значит, ничего не случится.

Сжала зубы, потирая виски. Обреченно вздохнула.

– Ладно. Но впредь думайте, чем могут обернуться ваши действия. Скажите спасибо, что машина у меня хорошая, и я ее прекрасно чувствую. Иначе вы были бы довольны, если бы я размоталась о какое–нибудь дерево?

– Что за чушь? – процедил сквозь зубы Максим, зло взглянув на меня. От выражения его лица вся моя храбрость куда–то испарилась. Заметив, что я сдулась, он уже спокойно продолжил. – Я приношу искренние извинения. Но я действительно действовал на инстинктах! Прости, а?

Отвернулась от Максима, стянула кепку, позволяя волосам рассыпаться по плечам и спине. Совсем мужским жестом, доставшимся от отца, потерла затылок. На инстинктах, говоришь? Как хищник? Если убегает, значит, нужно догонять?

– Забыли, – обреченно признала я, снова повернувшись лицом к мужчине. – Что вы хотели? Мне не нравится стоять на пустынной дороге с незнакомым человеком. И я еду к родителям, они уже давно меня ждут.

– Твой номер телефона и переход на «ты». Пока это все. Раз ты так враждебно ко мне настроена, то придется поумерить свой пыл.

– Что–то многовато, – нахмурилась, сведя брови к переносице.

Но раз утвердилась в мысли, что Максим охотник, то лучшим выходом будет пойти ему навстречу. Может, добившись своего и признав очередную победу, он отстанет? Хотя… задумалась. А почему бы не воспользоваться ситуацией? Чего я и правда, как ханжа?

– И все-таки? – хитро улыбнулся Максим.

– Записывайте… записывай, – выдавила из себя.

Мужчина довольно извлек из кармана брюк дорогой смартфон с эмблемой откушенного яблока, на что я страдальчески закатила глаза.

– Что–то не так?

Покачала головой. Статус, чтоб его! Продиктовала номер. Максим вдруг нагнулся ко мне и, опаляя горячим дыханием шею, чуть ли не мурлыча, прошептал:

– Спасибо, красавица.

Почувствовала себя мышью перед удавом. Сожрет и не подавится. Застыла, не шевелясь, словно очарованная.

Пользуясь моментом, мужчина нагло отодвинул завесу волос и, нарочито медленно приблизившись, оставил на обнаженной шее легкий, мимолетный поцелуй. Меня, как током прошибло. Дернулась, замахиваясь рукой, но Максим уверенно перехватил ладонь своей, осторожно сжал.

– Лучше не надо. Пожалеешь, – потемневший взгляд охотника, наслаждающегося игрой с добычей. Чем больше сопротивления – тем веселее хищнику.

Прищурилась и постаралась выдернуть ладонь из цепких пальцев – не отпустил. Только рассмеялся довольно так, чуть ли не мурча, как сытый кот.

– Я позвоню, – и только тогда отпустил руку и, не оборачиваясь, с хищной грацией вернулся в паркетник. Моргнул «аварийкой», развернул «Инфинити» и с визгом шин умчался в сторону города.

– Попала ты, Кирочка, – только и выдала я, понимая, что, черт побери, мне понравилось. Хотя такое откровенное хамство нравиться не должно. Кривила душой – всегда обожала, когда Данил вел себя властно, поступая так, как ему хочется, не слушая моих слабых отговорок и лишая возможности сопротивляться.

Села в японку, уперлась лбом в руль. Спокойствие, только спокойствие. Понадобилось несколько минут, чтобы выровнять дыхание и отойти от пережитого. Пожалею я, что дала телефон, ой, как пожалею. Минутное помешательство еще аукнется мне. Как бы и совсем хреново не было – женская интуиция это не хухры–мухры.

Глава четвертая

Первым знакомое урчание двигателя услышал Трон. Белоснежный швейцарский «овчар» заливался лаем, ломясь в хлипкую сетчатую калитку. Овчар был подарком отца на мамин юбилей – мама всегда о таком мечтала.

– Троша–Трошенька, – довольно приговаривала я. Закрыла машину и отворила дверь, едва успевая отпрыгнуть от вставшего на задние лапы пса. – Не прыгай!

Присела на корточки, поглаживая Трона по умной морде.

– Давно не виделись, да, целых несколько дней. Где там твоя хозяйка? Ма–ам?

На деревянное крыльцо небольшого, старенького, но добротного домика вышла мама.

– Кира! А мы тебя и не ждали, – развела она руками. – Папашка твой с мужиками еще с утра на рыбалку ушел.

– Да ничего, – улыбнулась я, поднимаясь к матери. Трон путался под ногами, норовя потереться о меня белой шерстью.

Небольшой дачный домик с прилагающимися к нему пятью сотками принадлежал еще бабушке с дедом. Они вложили в него всю свою любовь, и мама продолжала лелеять их наследие. Участок всегда был ухожен, никогда не запускался, а «избушка», как любил выражаться папа, постоянно подновлялась.

– Рассказывай, как работа? – мать разлила чай с листиками мяты по кружкам.

– Мне нравится, – честно призналась. – Непривычно, начальник строгий, но о большем я мечтать и не могла. Воронцов, мой шеф, – очень талантливый юрист. Под его руководством я получу гораздо больше полезных навыков, чем если буду сидеть помощником в обычном отделе.

– Смотри сама, Кирюш, – сморщила аккуратный носик мама. – Зарплата–то хорошая?

– Достойная, – с готовностью отозвалась я, ожидая этот вопрос.

– Вот и хорошо. Не всё же лошадям хвосты крутить.

– Ну, мам!

Мое увлечение родители поощряли, хотя иногда и любили подшучивать. Но я–то понимала, что они всегда меня поддержат. Они молча приняли меня обратно домой, когда я заявилась с вещами. Пытались расспрашивать, но я молчала не хуже партизана. Поэтому отступили, хотя и испытывали симпатию к Данилу.

– Что хочешь на день рождения?

Я сделала глоток обжигающего чая.

– Ничего. Я тебе уже говорила.

– Так нельзя! – возмутилась она, упирая тоненькие изящные руки в талию. – Ты моя дочь. Единственная, между прочим.

– Я и так живу с вами и обременяю…

– Так, Кира Георгиевна, сейчас же прекрати нести чушь. Чтобы я таких слов больше от тебя не слышала! Обременяет она нас. Уж не думала, что мы с отцом такую дурынду вырастили.

Вздохнула. И так всегда. Оно и понятно: никогда родители не признают, что я их стесняю. А ведь в нашей двушке тесновато для трех взрослых и не менее взрослого и огромного белого пса.

– Все нормально, Кирочка. Мы ведь все с папой понимаем. И в школе я не просто так кружок взяла – может и поднакопим чего. Выкрутимся.

В этом вся моя мама.

Отец вернулся вечером с садком, полным окуней да красноперок. Зычно заулюлюкал, увидев меня. Ну правда, как будто год не виделись! Миниатюрная мама рядом с высоким и чуть грузным папой смотрелась, как нежный цветок, прижавшийся к огромному дереву.

Родители упросили меня остаться на ужин – не смогла отказаться, и поэтому возвращалась в город уже затемно. Особенностью дачного поселка Леменево и дороги, ведущей от него к городу, было практически полное отсутствие сотовой связи – «ловил» всего один сотовый оператор.

Поэтому когда я оказалась на связи, телефон чуть не задохнулся от приходивших и приходивших сообщений. Было даже несколько пропущенных вызовов – один от Лены, два от Настасьи и еще два от незнакомых номеров. Причем, разных. Первый – часов в пять вечера, а второй – всего десять минут назад.

– И какой же из них твой, Максим? – задумчиво протянула я.

А может вообще не отвечать на телефон от незнакомых абонентов? Вряд ли будет что–то срочное. А если и будет, то от людей, которых я знаю.

Перезвонив Насте, узнала, что она уже вернулась в квартиру – Славик позвал ее в воскресенье вечером в ресторан. А на подготовку подруга тратила баснословное количество времени. Коротко похихикивая над вчерашним нашим состоянием, договорились утром встретиться.

После набрала Лене. Та ошарашила.

– Значит так, Ржевская. Я всю ночь думала – нельзя тебе спуску давать. А потому будем менять твою жизнь.

– И что же конкретно тебе не нравится?

– Да все, – бескомпромиссно заявила подруга. – Я взяла твое личное дело. У тебя во вторник день рождения, а ты молчишь!

– Не такое большое событие, – отмахнулась я.

– Кира, – я как будто даже видела, что Лена закатила глаза. – Не хочу с тобой сегодня спорить. Но! Я решила сделать тебе подарок.

– Только не это, – мрачно просипела я.

– Это–это! Так что слушай сюда. Завтра с самого утра идем в салон. Будем делать из тебя другого человека. Чтобы ты думать больше не смела о своей, – Лена смешно изменила голос, – психологической травме.

– Отказ не примешь? – понимая, что грозит, попробовала отнекаться я.

– Нет, – что–то мне это напоминает. Второй раз за один тот же день – перебор. – Кстати, Кира. Тебе какой цвет больше нравится?

– Э–э–э? – замычала я, не понимая, к чему клонит Лена.

– Так мне стилисту какую краску для волос заказывать? Платиновый блонд или пшеничный?

Кажется, я потеряла дар речи.

– Леночка, с тобой все хорошо? – наконец, отмерла я.

– Со мной – да. А с тобой – нет. Так какой?

– Никакой, – покачала головой. – Я не буду красить волосы! Во–первых, это дико дорого – ты в курсе, что они у меня до копчика?! Во–вторых, я столько лет их отращивала, чтобы испортить? И, в–третьих, я не хочу постоянно подкрашивать корни!

– И это все доводы? – скучающим голосом вопросила Лена, даже зевнула в трубку.

– А этого мало? – чуть ли не зашипела я.

– Конечно, мало! Смотри – про твое гипотетическое дорого. Это же подарок, помнишь? Об этом даже не думай. Сочтемся. Длина – хорошая, ага, но зато представь, как шикарно будут выглядеть твои волосы, переливающиеся на солнце золотыми и серебряными прядками? И краски сейчас без аммиака есть, щадящие! Не ной, не выпадут. Корни… ну тут, милочка, красота требует жертв.

– Нет, – все так же стояла на своем.

– А давай спросим твою Настю? Что она ответит?

Я и так знала, что Настасья встанет на сторону Елены. Она давно меня пихала – но только не красить, а обстричь их. Но и кардинальное изменение цвета поддержит – уверена.

– Не будем мы спрашивать Настасью.

– Вот и перестань упираться рогами, как баран. Хуже не будет. Не понравится – снова покрасишь, вернешь естественный цвет.

– А не выпадут ли они от постоянных покрасок?

– Пф, – усмехнулась Лена. – Волосы – не зубы, вырастут. Так уж и быть, на парик я тебе деньжат подкину.

– Юмористка. Тебе бы в «Камеди Клаб» выступать, или как там его.

– Отлично! Я знала, что ты согласишься.

– Стой! Я не соглашалась.

– Нет, согласилась.

– Пошла ты к черту, Леденникова, – устала бороться я. – Какой мне больше подойдет?

– Умная девочка. У тебя глаза какие?

– Серо–буро–малиновые в крапинку, – огрызнулась.

– В Камеди вместе пойдем!

– Дура, – уже беззлобно продолжила подначивать я. – Да фиг знает. Вроде как серые. Но и голубые, и зеленые бывают. Когда как. Но основной цвет серый.

– Тогда платиновый. Ну все, Кирюш, я побежала. Завтра сможешь заехать за мной часикам хм… к десяти? И Настюшку свою возьми! Веселее будет.

И подруга отключилась. Похоже у кого–то батарейки Энерджайзер в пятой точке. Или Дюрасел? Хотя, один фиг. Нужно было предупредить Настю, что к нашей компании добавилась еще одна неугомонная девица.

Ионова внимательно меня выслушала и… полностью встала на сторону Лены.

– Конечно, тебе надо соглашаться! Такой шанс! Терять тебе нечего, – Наста была уверена в своих словах, и по ее голосу это чувствовалось. – Я уже жажду познакомиться с этой Леной. Она заранее мне нравится.

– Я этого и боялась.

– Так, во сколько, говоришь, ты заедешь?

– К девяти. Блин, я с этими поездками совсем на мели останусь, – тяжко вздохнула я.

– Засада, – согласилась Настя. – А когда зарплата?

Я расхохоталась.

– Не спрашивай.

– Ясно. Хм. Я знаю, что у меня ты денег не возьмешь.

– Не возьму, – упрямо заявила.

– Тогда я вручу тебе подарок раньше времени. И немного не в том виде, в каком хотела.

– Это в каком же?

– В наличном!

– Сбрендила. Я не возьму.

– Возьмешь, как миленькая. Или ты меня обидеть хочешь?

Мне кажется, или все сегодня мной манипулируют?

– Настенька, солнце. Пойми, – как с ребенком, начала разговаривать я. – Мне очень стыдно и неудобно.

– Неудобно спать на потолке – одеяло сваливается, – отрезала подруга. – Всё, я спать. Устала, как собака. Жду тебя. До завтра.

– Они издеваются, – подвела итог сегодняшнего дня я.

***

Ровно в девять я сидела в автомобиле, ожидая, пока соизволит спуститься Настасья. Подруга не торопилась – был у нее маленький грешок, но идеальных людей не существует. Во всем остальном Анастасия Ионова меня полностью устраивала. Девушка лучезарно улыбнулась, заметив мою хмурую физиономию.

– Ты чего такая?

– Садись, Лену заберем и расскажу.

Благо хоть Елена оказалась пунктуальна – она ждала нас на красивой деревянной скамье, полностью погруженная в телефон.

– Ленка, – окрикнула подругу я.

Девушка подняла на нас глаза, зажмурилась от яркого солнышка, ослепившего ее.

– А можно я поеду на заднем сидении?

Ну все, сердце Насти оказалось растоплено, и Ионова теперь всю жизнь будет очарована Леночкой. Потому что ездила Настя только спереди и терпеть не могла, когда ее отправляли назад. Пока мы усаживались в автомобиль, представила девчонок. Обе смерили друг друга внимательными, оценивающими взглядами и расхохотались. Контакт найден. Проблем не будет. Луноход–1 успешно состыковался с Луноходом–2.

– Куда ехать? – вопросила я, выруливая со двора.

– Салон на Чкалова знаешь?

– Не–а, – покачала головой.

– Там еще магазин раньше рядом был, книжный. Вспомнила?

– Теперь да, – согласилась я, перестраиваясь в правый ряд на поворот.

– Так что ты там хотела рассказать? – не выдержала Настасья.

– Короче… вчера я была у Мишки.

– Мишки? – тут же перебила Лена.

– А, расслабься. Это лошадь так зовут, – расстроила шатенку светловолосая.

– Так вот. Света подарила мне фотосессию с Мишкой. Пока шли на поле, то встретили директора комплекса с двумя мужчинами. Один – постарше, а второй молодой.

– И–и–и? – тут же правильно распознали суть разговора обе девушки.

– Что и–и–и? Флиртовал он со мной. Я сбежала.

– Ну и дура, – опять синхронно фыркнули подруги.

– Ага, если бы. Он меня приглашал, я ему отказала. Так знаете, что он сделал?

И я рассказала им все события вчерашнего дня. Не забыла упомянуть, как Максим чуть не угробил меня на пустынной дороге и как потом поцеловал. Девчонки слушали, затаив дыхание, как будто я рассказывала сказку, а не реально произошедшие события. Услышав про то, что не брала трубку, когда в час ночи опять раздался звонок с неизвестного номера, принялись меня отчитывать. По началу. Но потом я напомнила про Данила.

– Чем–то напоминает, да, – согласилась Настя. – Конечно, чести ему поступок на дороге не делает. Но а вдруг ты правда ему понравилась?

– Этот не отступит, – подтвердила Лена. – Пока своего не добьется, прохода не даст. Красивый хоть?

– Ну как сказать, – задумалась я. – Не мечта для глянцевой обложки. Мужественный, чуть грубоватый. Харизматичный я бы сказала.

– А зовут–то как?

– Максим.

– Просто Максим? – не поверила Лена.

– Ага. Не сказал полное имя. И даже свой номер не дал. Мне вот вечером два незнакомых звонили – и даже не знаю, какой его.

– Точно! – воскликнула Ленка. – Один запиши, который на три семерки заканчивается. Это Воронцов.

Открыла рот и поймала довольную ухмылку подруги в зеркале заднего вида. Значит, он звонил мне. Вопрос: зачем?

– А что ему нужно было?

– Ну ты как дитя малое, чесслово, – понесло Лену. – Номер начальника в записной книжке – вещь из разряда «маст хэв». А Кирилл звонил, чтобы его номер у тебя определился. Только ты вне зоны была. Он мне набрал, спрашивал, куда ты делась. Заметил уже, что мы снюхались.

– А ты чего?

– Ничего. Сказала, что ты в запое. С горя.

– ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?! – зарычала я, резко нажимая на тормоза. Благо хоть машины за нами не ехали, потому что японка застыла на месте так, будто никуда и не ехала.

– Эй, Кирюш, ты чего? Это шутка! – переполошилась Лена.

– Ты так не шути, она девушка нервная, – отчитала Настасья.

– Да ничего криминального, правда. Сказала, что не знаю. Выходные, как–никак, а ты птица вольная, отчитываться ни передо мной, ни перед ним, тем более, не обязана.

– А он?

– Недовольно пробубнил что–то там про то, что его ассистент всегда должен быть на связи в любое время дня и ночи, и отключился.

– Трындец, – хохотнула Настя.

– Да расслабьтесь. Ничего страшного. Вот он завтра нашу Кирочку увидит и…

– Помрет от счастья, – перебила Лену светловолосая.

– Помирать не надо. Он мой дядя, хоть и двоюродный. Живой нужен. Пускай просто удивится. Этого вполне хватит.

– Ага, – мрачно заявила я. – Наверное, Воронцов всегда мечтал иметь в секретаршах блондинку.

– Бредни это все, – отмахнулась Настя. – Тебе же краску не в мозг закачивать будут. Ничего с твоим умом не случится. И тебе проще будет – с блондинок спрос меньше.

– Подтверждаю, – хихикнула Лена.

Все–таки зря я их познакомила.

Несколько часов как будто выпали из моей жизни. Я старалась не думать ни о чем серьезном, не переживать, расслабиться и довериться умелым рукам стилиста. Девушка оказалась хорошей знакомой Елены, потому, как заверяли меня подруги, волноваться не о чем. Легко им говорить! Это не они сейчас будут кардинально менять внешность. Никогда не могла представить себя блондинкой. И оттого было страшно, хотя и дико интересно.

После, казалось бы, бесконечных процедур покраски, смывки и простого ожидания с завернутыми во что–то волосами, ощущала себя выжатой досуха. Не физически, нет, морально.

– Ну чего ты трясешься, как осиновый лист? – укоряли меня девчонки. А я вздыхала, закрывала глаза и пыталась представить, что мне все снится и этот ужас происходит не со мной.

Особо неудобно мне было, когда мастер мыла мои волосы, сушила феном и обрабатывала жидким шелком. Никогда не ходила по салонам – если только остричь длину или кончики подровнять. А сейчас развернулась целая эпопея! «Война и мир» нервно курит в сторонке.

– Готово! – торжественно произнесла девушка и повернула меня лицом к зеркалу.

– Так, Ржевская. Ты издеваешься? – гневно наехала на меня Лена.

Замотала головой. Подумаешь, сижу с закрытыми глазами – боюсь открыть и увидеть себя. По ощущениям, волосы на месте. Не облысела. А вдруг там тихий ужас? Пакля или солома?

– Открой глаза! – присоединилась к Лене Настя. – Полюбуйся на себя, роковая красотка. Правда тебе очень идет!

Ну раз так, то… медленно приоткрыла один глаз, затем второй. Да так и застыла с приоткрытым ртом.

– И совсем не страшно, правда ведь?

Правда. Здорово. Нет, я серьезно. Цвет оказался очень красивым – благородным, действительно платиновым. Не таким белым, каким я боялась его увидеть. Назвала бы его серебристым с легким золотым отливом. Не хуже Мишки теперь – так же сверкать под солнечными лучами буду. Я даже пожалела, что фотосессия была проведена вчера.

Со светлыми волосами я выглядела… моложе внешне, как будто бы свежее, но при этом, что даже странно, серьезнее и представительнее. Благороднее.

– Не молчи, Кира! Скажи уже что–нибудь? Неужели не нравится? – Настя сгорала от нетерпения. Тихое сопение Лены вторило ее речи. Чувствовала я, что Лена переживала.

– Нравится! Девчонки, правда. Не подумала бы никогда, но здорово!

– Слава богу, – выдохнули все трое, включая стилиста.

Интересно, а как отреагируют родители? Надо бы запастись валерьяночкой.

На обратном пути сначала завезла Настасью, а потом уже Лену. Насте–то ведь спешить нужно было. Время – обед, а она еще не готова к вечернему походу в ресторан. Елена предложила зайти к ней пообедать. Пересилила себя – согласилась.

– Лен, а сколько ты заплатила? Только честно.

– Сколько бы не заплатила, все мои. И это был подарок. Надо же тебя из раковины вытаскивать.

– Спасибо, – искренне улыбнулась я, не понимая, за что мне такое счастье в виде Леденниковой привалило. Видимо Небеса надо мной сжалились.

– Слушай, а расскажи–ка мне о Максиме подробнее. Что еще знаешь о нем? Может, мы с ним работали? Раз ты говоришь, что выглядел представительно, то тут одно из двух: либо бизнесмен, либо политик.

– Да не знаю. Я его особо–то не разглядывала. Про внешность сказала – не очень яркая, но почему–то притягивает. Хотя и холодинка есть какая–то.

– А ездит на чем?

– Ярко–синий «Инфинити», паркетник.

– Не, – качнула головой Лена, – никого на Инфинити не знаю. Но если звонить будет, ты фамилию узнай. Пробьем, – глаза подруги загорелись. – Сразу всю подноготную нароем.

– Договорились, – хмыкнула я, хотя знала точно, что на звонок от Максима отвечать не буду. – Спасибо, Ленусь. Я в «Легион» поеду, обещала Мишку взять.

– Давай, до завтра, Кира! И чтоб в юбке пришла!

Я закатила глаза. Вот же заноза!

Оказавшись на конюшне, первым делом переоделась – любимые бежевые «конные» бриджи с темно–коричневой замшевой леей, шоколадную футболку и добротные сапоги, купленные еще в период моих выступлений на соревнованиях. Волосы заплела в косу и завернула "шишечкой", закрепив кучей шпилек. А на голову, конечно, шлем – после последних падений приучилась носить его на каждом занятии. Не знаю, что заставило сделать крюк – обойти конюшни с торца, пройдя рядом с плацами.

Один из них был занят только одной парой – видимо, начинающим всадником–мужчиной и незнакомым мне тренером–женщиной. Что–то меня в них смущало. Может, джинсы и кроссовки на всаднике, или некоторая нервозность лошади. И в момент, когда тренер как раз отошла к ограде, чтобы поговорить с еще одной женщиной, раздался грохот. И гнедая, взвизгнув, резко припустила с места.

– Ну твою ж дивизию! – процедила сквозь зубы я, понимая, что долго мужчине не усидеть. Как это еще он удержался–то? Поднырнула под ограждением и бросилась на плац. Ну идиоты! Кто же берет для новичка Баттерфляй? Она же хуже дикого кролика – до того пугливая.

Мужчине повезло – я довольно долго работала Батти и знала, как успокоить нервную кобылу.

– Батти, на–на! – выставила вперед руку с лакомством – раньше всегда срабатывало. Больше чем пугаться, кобыла обожала только лакомства. Повернув ко мне уши, Баттерфляй уже целенаправленно бежала в мою сторону. Поймала за повод испуганную кобылу, облегченно выдохнув. Ну слава богу! Пронесло.

– Ох, извините, пожалуйста! – принялась извиняться перед мужчиной я. И пускай вины на мне не лежало, но стоило заранее сгладить острые углы. Конфликты и проблемы клубу не нужны. Тут и подбежала тренер – видимо, новенькая, молоденькая. Может, даже и не тренер, а так помощница. Не удержалась – грубо огрызнулась на нее и отправила вон – позвать того, кто назначил ее на это занятие.

– Не стоит извинений, – знакомым голосом заявил мужчина. Да не может быть? Посмотрела на всадника – слепившее солнце не давало разглядеть лицо. Пришлось прищуриться. – Мне даже понравилось.

– Максим? – выдохнула я, когда всадник снял шлем.

– Неожиданная встреча, Кира. Неожиданная, но приятная. Учитывая, что ты игнорируешь мои звонки.

Громко фыркнула и неожиданно для самой себя заявила:

– Не надо было ловить Батти. Знала бы, что это ты, так…

– Это месть, Кирюш? – резко выдохнул Максим.

Как раз подошли девушка и знакомая мне тренер. Я угадала – та девушка была помощницей. С тренером мы были во вполне хороших отношениях, и потому я не преминула высказать все, что думаю по этой ситуации. Конечно, после того, как Максиму помогли спешиться, а Батти отправили шагать. Зацепила меня эта ситуация. А уж, как человек, предотвративший травму клиента, право имела возмущаться.

Разобравшись с ситуацией, сжав кулаки, подошла к Максиму.

– Никакая это не месть, – огрызнулась. – Я только что спасла твою задницу.

– Не будь такой грубой. Я же извинился за вчерашнее!

– Засунь ты свои извинения в кхм… – не договорив и развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошагала в конюшню.

На этот раз Максим несколько задержался – что же это он делал у меня за спиной? Заминка оказалась недолгой – далеко уйти не успела, мужчина быстро догнал.

– Да ладно тебе, Кир! Я ведь тебе теперь должен. И ты не можешь не принять моей благодарности.

– Для человека, которого впервые в жизни понесла лошадь, ты слишком спокоен! – высказала все, что думаю.

– Ну и что бы со мной было? Грунт, как вы говорите, мягкий. На голове – шлем. А падать в случае чего я умею. Я даже сам удивлен, что удержался, когда лошадь испугалась.

Я недоверчиво остановилась.

– Ты вообще не боялся? – глупо, конечно, жить без страха нельзя. Но только за свою уверенность Максим достоин уважения. Не каждый мужчина спокойно переживет такое потрясение. Упасть и свернуть шею – легче легкого.

– Боялся, конечно, но что сделаешь–то? Батти не виновата. Испугалась. Вот и все.

Раздражение, поднявшееся в душе, улеглось. Ну хоть это он понимает. Радует. Один «плюсик» Максим заработал.

– Так почему ты не отвечала на звонок? – чуть недовольно задал вопрос Максим.

– Некогда было, – уже спокойно пожала плечами. Не говорить же, что и не собиралась?

– И ночью? – как–то двусмысленно произнес мужчина.

– А ночью, уважаемый, я сплю, – заявила я. – Слушай, если ты собрался отвлекать меня, то не стоит. Правда. Меня Мишка заждался. Ты же, наверное, торопишься, да?

– Нет, – хмыкнул Максим. – Как раз сегодня я никуда не тороплюсь. Тем более что Судьба снова свела нас вместе. Ты же будешь не против, если я посмотрю на тебя?

Я открыла рот, чтобы ответить, но оказалась грубо прервана:

– Я знал, что ты не откажешь, – и снова эта самодовольная улыбка.

Не сказала ни слова, недовольно поджав губы. А, к черту его! Все равно не отвяжется. Пускай смотрит, мне не жалко. Может, и правда интересно? А там гляди и втянется – сам ездить начнет.

Пока чистила и седлала Михмалли, русоволосый все время находился рядом. Все спрашивал, интересовался, даже попросил позволить помочь ему. Отказать я не смогла. Мне показалось, что увлеченность Максима была искренней.

Рассказывала о статях и экстерьере лошади, используя ахалтекинца, как живой пример. Как–то незаметно для себя расслабилась в обществе нового знакомого. Он улыбался, смеялся над моими историями. Смахивать мягкой щеткой лошадиный бок у Максима не получалось – неуклюжие движения заставили расхохотаться.

– Ну что ты машешь, как мельница крыльями? Дай сюда и иди ко мне, – без задней мысли решила преподать мастер–класс я.

Мужчина встал мне за спину и я, увеличив ремешок щетки, продела в него руку:

– Давай, суй руку, клади на мою. И расслабь! Почувствуй мои движения. Не думай ни о чем. Просто чувствуй. Это легко!

Поняла, что сказанное прозвучало двусмысленно… и вообще не стоило настолько погружаться в процесс, лишь тогда, когда Максим прижался к моей спине и уткнулся носом в шею. Его ладонь сжала сильнее, чем нужно, мою руку. Мужское дыхание щекотало нежную кожу.

– Я понял, – низким хриплым голосом заявил новый знакомый. – Теперь расслабься ты. Проверь, правильно ли я делаю?

Левая рука мужчины вдруг оказалась на моей талии. А правой он действительно начал легко смахивать пыль, как будто делал это тысячу раз. Стоп. Так это он притворялся, чтобы, извините, прижаться ко мне?

– Максим! – зашипела я. – Отойди от меня.

– А то что? – промурлыкал мужчина, как ни в чем не бывало, продолжая управлять моей рукой и чистить бок ахалтекинца.

– Мишку натравлю, – гаркнула я, чувствуя, что происходящее переходит все рамки. Слишком… интимно. И слишком откровенно, хотя ничего такого Максим и не делал. Михмалли как раз недовольно топнул ногой, отгоняя мух.

– Боюсь–боюсь, – рассмеялся этот гад и отстранился.

Дальнейшую чистку закончила я сама. Больше мужчина не вмешивался. Только спиной чувствовала его внимательный изучающий взгляд. Ведь стоило догадаться, что хищник продолжает охоту и вовсе не стал послушным ручным котенком.

Когда выходили на улицу, Максим следовал за мной тенью, как будто делая вид, что его здесь нет. Легко заскочив в седло, отправила жеребца шагать по периметру плаца. К сожалению, кроме нас занималось еще две пары. Мы умело разъезжались друг с другом большую часть времени, пока молоденькая всадница резко не вывернула перед носом Михмалли, подставив круп своей кобылы.

– Осторожно! Предупредила же, что жеребец! – не сдержалась я, осадив буланого. Почувствовала, как золотой конь подо мной напрягся, подобно сжатой пружине. – Ну все, начинается.

Довольно спокойный до этого и полностью контролируемый Мишка вдруг понял, что он не мерин. Он Жеребец. Именно так, с большой буквы. Гортанно заржал и, прижав голову к груди, загарцевал. Конец спокойной тренировке. Чем уж понравилась конкретно эта кобыла Мишке, я не поняла. Но от этого не легче – приходилось постоянно перебирать пальцами повод, привлекая внимание взбудораженного ахалтекинца.

Сидеть на нем стало невыносимо – несмотря на природные мягкие движения, он начал двигаться резко, рывками, накручивая себя, горячась и нервничая.

– Кира! – услышала голос Максима. – У него тут хм… хозяйство встало, – голос у мужчины был странным.

Несмотря на невеселую ситуацию, не смогла не съехидничать:

– Что, завидно?

Не видела реакции Максима, но чуяла, что мне еще аукнется. Впрочем, наплевать. Важнее было успокоить возбужденного донельзя ахалтекинца. А что успокаивает? Правильно! Работа мозга. Вот и заставляла буланого выписываться разные загогулины, менять направление, то замедляться, то ускоряться. Чем больше начинал думать Мишка, тем мягче становились его движения. Успокаивается, выдохнула я. И кобыла – виновница всего – к счастью, покинула плац. Стало повеселее. Я даже смогла сделать несколько кругов спокойного галопа.

Задал же он мне жару. Вот не был бы жеребцом, цены бы ему не было! Но Мишка – конь не простой, а племенной, класса «элита», и Света ни в какую не соглашалась сделать из будущего производителя спортивного мерина.

Посмотрела на наручные часы – два часа! Этот золотой хмырь мурыжил меня два часа! То–то я не чувствую спины и ягодиц… Неужели Максим все еще сидит на трибунах? Обернулась – и правда, сидит, смотрит. Неужели так интересно?

На плацу мы остались одни, и я даже вынула ноги из стремян, болтая ими в воздухе.

– Кира, сядь нормально. Пожалуйста, – напряженно выдал Максим, сжимая челюсти. Да так, что даже желваки выступили.

– Успокойся. Все нормально, – правильно расценила я причину сказанной фразы. Переживает, что жеребец снова начнет ерепениться.

– Мне не нравится, что…

– Макс! – неожиданно для себя сократила имя. – Не начинай, хорошо? Я лучше знаю, что мне можно, а что нет. И вообще. Кто ты такой, чтобы ставить мне условия?

Мужчина одарил меня ледяным взглядом. Угу, задела я его самолюбие. Настойчивость начинала раздражать – ведь я заметила, как сильно Максим походил на Данила. Тоже пытается все контролировать. А я больше так не хочу. Спасибо.

В конюшню топали в тишине. Закончив с Мишкой, пошла в раздевалку. Максим – за мной. Зашли вместе. А что? Пускай, мне не жалко. Все равно переодеваться я была не в состоянии, потому просто решила собрать в сумку чистые вещи. Сняла шлем, распустила волосы, довольно тряхнув светлой гривой и помассировав кожу головы.

– Что у тебя с волосами? – втянув носом воздух, совсем по–змеиному прошипел Максим. – Ты что, рехнулась?

Ну вот. Не понравилось. Только меня это почему–то обрадовало. Может, так и интерес ко мне потеряет? Небрежно повела плечом.

– Не нравится? – задала провокационный вопрос, встав вполоборота к этому змеелюду. Хорошо шипит! Видимо опыт большой.

– Нет, тебе идет, – пошел на попятную русоволосый. – Но зачем? У тебя и так были очень красивые длинные волосы. Кто надоумил тебя перекраситься? Назови мне имя, Кира.

– И что будет? – спросила не без интереса.

– Мозги прочищу этому умнику. Надо же! Испортить такую красоту.

– Ах, испортить? – почему–то обиделась я. – Максим, уйди, пожалуйста. От греха подальше, а. Ну что тебе от меня надо? Чего ты ко мне привязался?

– Черт, Кира, извини, вылетело. Нет, правда, тебе очень идет. Ты изменилась. Но русая была как–то домашнее, милее, нежнее.

Зря он это сказал. Домашнее? А разве можно быть более домашней, чем была я? Значит, не выгляжу сейчас такой «уютной»? Ну и здорово! Это именно тот эффект, которого я хотела добиться!

– А я не хочу быть домашней, – скривилась я. – Спасибо, хватило.

Максим задумчиво хмыкнул, будто делая для себя какие–то выводы. А потом вдруг вышел из раздевалки, кинув:

– Переодевайся скорее и поехали. Я отвезу тебя домой.

– У меня есть машина!

– Есть, – уже через двери согласился он. – Но у тебя спущены колеса. Все четыре.

Простите?

И о каком переодевании могла идти речь? Я вылетела из раздевалки, как ошпаренная, проносясь мимо удивленного Максима, не успевшего остановить меня. На стоянке оказалась быстро – белая японка сиротливо скребла днищем асфальт.

– Ёшкин кот, – едва сдерживая слезы, простонала я. Если мне порезали резину, это будет катастрофой – у меня нет денег на новую. Нервно присела к переднему колесу, вглядываясь, пытаясь найти причину спущенного воздуха.

– Ну слава богу, – уже облегченно добавила, заметив, что с ниппеля скручен колпачок. Видимо отжали острым предметом. На трех других колесах – такая же ерунда. Даже не верилось, что обошлось. Но ошибки быть не могло – колеса спустили специально. Вопрос: кому я перешла дорогу и когда они это сделали?

– Ты чего рванулась? – не торопясь, подошел Максим, чуя, что никуда я от него не денусь. – Всего лишь колеса. Я же сказал, что отвезу тебя.

– Всего лишь колеса? – резко обернулась к нему. – Может, для тебя купить новую резину, как за сигаретами сбегать. Но извини, у меня нет таких денег.

Мужчина вглядывался в мое лицо, как будто не веря, что я говорю правду.

– Тогда я тебя не понимаю, – хохотнул он. – Занимаешься в дорогом конном клубе, но купить новую резину не в состоянии.

– Ах вот ты о чем, – довольно изрекла я.– Ты ошибся, Максим. Я не из этих, – и повела плечом, как будто была уверена, что он меня поймет. – Я не твоего круга. И деньги я не плачу, а всего лишь помогаю знакомой с Мишкой.

Напряженно сжатая челюсть Максима меня не удивила. Ошибся, с кем не бывает? Подумал, что я тоже деньги пачками штампую, а тут оказалось, что перед ним не птица высокого полета. Так, воробей, по забору скачущий.

– Возникает закономерный вопрос: откуда у тебя такая машина? – вызывающе поднятая бровь заставила подавить нервный смешок.

– От верблюда, – хмыкнула.

Меня больше занимал вопрос поиска того поганца, что спустил мне колеса. С тем фактом, что Максим откуда–то узнал об этом, хотя вроде не уходил с трибун, и «по случайности» предложил подвезти, решила разобраться позже.

– Куда ты? – не дал уйти мне далеко мужчина. Вот чего он привязался–то?

– Смотреть запись с камер, – не оборачиваясь, бросила ему в ответ.

– Идем вместе, – мое мнение было Максиму по боку.

– Нет, я иду одна. А ты едешь домой или куда ты там хочешь.

– Я обещал тебя отвезти, Кира, – Максим легонько, но крепко обхватил мою руку своей ладонью, заставляя остановиться. – Я всегда исполняю обещания.

– Отпусти. Руку, – медленно выдала, буравя мужчину взглядом. Но пальцы только крепче сжались на запястье.

– Нет, – ответил он мне точно таким же уверенным взглядом. И долго мы будем играть в гляделки? Грубостью этого парня не отвадить. Значит, надо пытаться действовать мягче.

– Максим, пожалуйста, – прикрыв глаза, прошептала. – Мне больно.

Смотри–ка, подействовала. Максим медленно высвободил мою конечность из своих цепких лап.

– Спасибо, – кивнула я.– Я сейчас посмотрю записи, накачаю колеса и поеду домой. Сама. На своей машине. Одна.

Вот что он опять так удивился? Неужели я и правда создаю впечатление такой кисейной барышни? Или для него понятия «девушка» и «автомобиль» – взаимоисключающие? Должен же был понять, что я не из тех девочек, которые капот с багажником перепутать могут.

– С тобой сложно, Кира, – спустя секунду молчания выдал Максим. – Упертая. Я переживаю за тебя. Помочь мне не сложно.

– Только помощь? – не поверила я.

– Да. Только помощь. И ничего больше. Пока, – легкая улыбка на губах мужчины противоречила сказанным словам. Но ведь понимала, что не отвяжется. Хочет помочь? Пускай. Что–то большее? Нет, не дождется.

К охране заходила, дрожа от нетерпения. Должен же это козленыш был попасться на камеру! Меня выслушали, кивнули, даже признали, что сами не углядели, но клятвенно попросили не оповещать начальство, чтобы им по шапке не попало – все–таки уровень комплекса обязывает. Согласилась – ребята не виноваты. Не уследить же им за всем. Хотя пускай и ответственность они несут. За это даже усадили на стул и всучили в руку кружку с чаем – успокоить нервишки. Вдохнула аромат зеленого травяного напитка и вперилась в экран.

Итак, пакостник великолепно справился. Даже крупным планом на видео попал! Молоденький парнишка, лет пятнадцать, в красной кепке, серой футболке и модных нынче «рваных» джинсах. Украдкой перевела взгляд на Максима – он так же, как и я, внимательно следил за происходящим. Лицо напряжено, задумчив – не похоже, что он причастен.

Парнишка по очереди спустил колеса, отжимая клапан ниппеля перочинным ножичком. Почему его не видели? Как раз вся стоянка была заставлена машинами. А вот камера висела на столбе под таким углом, что дала прекрасный обзор.

– Я его знаю, – вдруг выдал один из охранников.

Мы с Максимом одновременно повернулись к говорившему.

– Этот парнишка вроде как с новой помощницей тренера пришел. С темненькой такой. Он у меня еще спрашивал, когда я на обходе был, что это за машина такая. Извините, Кира Георгиевна, виноват.

– Не виноват, – покачала головой. – Откуда вам знать было, что он не из праздного любопытства интересуется?

– Так это же я подтвердил, что на ней девушка ездит, когда он спросил.

– Вы виноваты, с этим я согласен, – вдруг серьезно выдал Максим. – Но ситуация нестандартная. Вы прежде всего отвечаете за то, чтобы на территорию не проникли посторонние. А то, что кто–то из местных, мог решиться на порчу чужого имущества – даже мне бы в голову не пришло.

Охранник покачал головой.

– Так как вы говорите? С помощницей тренера? Сможете на камере показать?

Показал. Вот же…! Мало того, что клиента чуть не угробила, так еще и решила отомстить за позор. Братца, видимо, своего подначила. Жаль, что они уже уехали. Но раз, фактически, дело рук персонала, то администрацию нужно подключать обязательно. Охрана обещала поставить в известность Левина.

Максим сдержал слово – помог. Точнее, попытался. Я не дала ему и прикоснуться к любимой машине – сама подключила компрессор к прикуривателю, накачала колеса. Жаль, что красивые колпачки с ниппеля утащили – они радужные были, как будто бензиновая лужа. Мужчина сначала сопротивлялся, пытался отобрать компрессор. Мне пришлось даже совсем по–детски убегать от него по стоянке! Практически поймал – но в последний момент я успела ускользнуть из объятий.

Поставив японку на колеса, все–таки сказала:

– Спасибо, Максим. Ты мог быть уже дома.

Русоволосый хмыкнул:

– Сначала спроваживала, а сейчас благодаришь? Странная ты, Кира.

Но надо признать, что Максим так и щурился от удовольствия – льстила ему благодарность.

– Кир, давай будем вести себя как взрослые люди, – сказал он, когда я уже села в машину и завела мотор.

Ожидающе посмотрела на него.

– Ответь, когда я буду звонить. Тебе несложно, мне приятно.

– Посмотрим, – понимая, что пока в самом выгодном положении нахожусь именно я, протянула безразлично. А затем, вторя его вчерашней выходке, резко сорвалась с места, с пробуксовкой и визгом шин.

Посмотрела в боковое зеркало – отскочивший от автомобиля мужчина, сложил руки на груди и провожал меня взглядом.

Один – один, Максим. Может, у тебя создалось обо мне неверное впечатление, но придется тебе считаться и с моим мнением.

Глава пятая

Понедельник – день тяжелый. Особенно в моем случае. После вчерашних выкрутасов Мишки чувствовала себя настоящей клячей. На работу пришлось ехать на автобусе. Загоревшийся значок бензоколонки на приборной панели японки навевал грусть. Хмурилась и погода. Теплые и солнечные выходные сменились промозглыми и дождливыми буднями.

Торопливо шагала в сторону бизнес–центра, то и дело обходя или перепрыгивая лужи. Дождь, ливший всю ночь, превратил город в огромное болото. Ливневые канализации не справлялись, и стремительно пролетающие по проезжей части автомобили норовили обрызгать прохожих с ног до головы.

Проснувшись утром, выглянула в распахнутое настежь окно и глубоко вдохнула свежий пьянящий воздух. Вкусно! Всегда любила аромат озона после дождя.

Облачаться в юбку не стала. Вместо этого натянула прямые, чуть суженные брюки со стрелками, в них заправила белоснежную рубашку с коротким рукавом. Всегда любила интересные элементы в одежде – и в этот раз с блаженной улыбкой накинула на плечи подтяжки от брюк, на шею – женский тоненький галстук. Придирчиво оглядела себя в зеркале – так одеваться с темными волосами почему–то не решалась, а вот в новом образе я выглядела вполне строго, официально и… дразняще. Немного подумав, дополнила картинку свободным пиджаком с рукавами до локтя.

Собиралась долго – видимо изменение цвета волос заставило пересмотреть некоторые моменты собственной внешности, хотелось выглядеть по–особенному, не так, как обычно. Воронцов придраться не должен – костюм темный, рубашка белая, с воротничком, декольте не наблюдается. А то, что расстегнутый пиджак акцентирует внимание на черном галстуке, приковывая взгляд к груди, и ремешках подтяжек – не катастрофа, не так ли? И все равно я выглядела как–то не так. Но как – объяснить не могла.

Каблуки стучали по темному, пропитанному водой асфальту. Волосы, затянутые в конский хвост чуть выше затылка, спускались до талии. Но мне отчаянно хотелось их распустить, укрываясь самым уютным в мире плащом, защищающем от промозглой сырости. За столько лет с длинной гривой отвыкла от обнаженной шеи. Налетающий и касающийся нежной кожи ветер вызывал дрожь и мурашки, скользившие от затылка вдоль по позвоночнику.

Зонт не взяла – и потому, поглядывая на затянутое серой хмарью небо, задумчиво прикусывала губу. Лишь бы снова не ливануло. Не нравились и громовые раскаты, сначала тихие, едва слышные, а теперь играющие только им известную мелодию. Когда закрапали первые капли, я уже юркнула в золотую высотку, высящуюся, словно маяк, указывающий путь кораблям в беснующемся море. Город и правда напоминал полотна Айвазовского.

Маринистов любила моя мама и еще с детства вырезала репродукции их картин с журналов, складывая в особенную папку. Лично мне удалось лишь один раз лицезреть те самые вырезки – для матери они были настоящим сокровищем.

Сквозь прозрачное желтое стекло смотреть на дождь было одно удовольствие.

– Доброе утро, – улыбнулась представителям службы безопасности.

– Вы рано, – поднял на меня глаза секьюрити. – С «Немезиса», да?

– Угадали, – даже не были удивлена я. Я ведь не первая секретарша, которую Воронцов просит приходить пораньше? – Удачного дня вам.

– И вам того же.

В затерянном среди дождей городе каждая частичка тепла на счету. Поднявшись на тридцатый, поняла, что Воронцова еще нет. Иначе бы створка окна возле лифта была бы открыта – в прошлый раз шеф, когда мы оказались в офисе, первым делом сделал именно это.

Интересно, на ночь закрываются ли помещения? Или охраны и камер видео-наблюдения достаточно? Почему–то мне казалось, что нет, не закрываются. Но легкая доступность офисов могла оказаться заблуждением. Иначе вряд ли бы квадратные метры в таких бизнес–центрах стоили бешеные деньги.

Оказавшись в приемной, включила ноутбук. Глазами пробежала ряд разноцветных папок – на корешках наклеена фамилия клиента. Папки расставлены невпопад – еще в первый день заметила, что никакой логики в их стройном ряду нет. Почему бы не разобрать?

Всего – восемь рядов, самый верхний на уровне моей головы. Решила начать с него. Всегда в детстве любила играть в «пятнашки». Вот и сейчас не стала опускать все на пол – заниматься постройками разноцветных хлипких башен или устраивать цветной кавардак на полу не хотела. Действовала проще: меняла папки местами, позабыв о времени.

Недовольное «кхм» застало меня на том моменте, когда я, открыв одно из дел, увлеченно вчитывалась в документы. Не успела обернуться, Воронцов заговорил с такой интонацией, что захотелось провалиться под землю.

– У меня к вам два вопроса: кто вы и что вам здесь надо? – низкий, рокочущий, с гневными нотками голос, от которого из живота поднялась волна страха. Неужели не узнал? – Верните документы на полку.

Послушно поставила папку и, сглотнув вязкую слюну, повернулась к начальнику.

Расширившиеся от удивления серые глаза Воронцова стали мне самой лучшей наградой.

– Кира? Это вы? – Кирилл Романович, напряженно замерший на входе, словно почуявший добычу охотничий пёс, тут же расслабился и откинул черный пиджак на кресло.

– Я, – коротко кивнула, продолжая вполоборота стоять у стеллажей и полок.

– Не ожидал. Кажется, у вас был другой цвет волос.

– Был, – согласилась.

– Хм, – многозначительно выдал начальник и, стоило мне встать ровно, обвел мою фигуру внимательным, долгим взглядом. – Вы сегодня прекрасно выглядите.

Это точно Воронцов?

– Спасибо, – улыбнулась я, откидывая платиновый хвост с плеча за спину.

– Не думал, что у вас такие длинные волосы, – продолжил шокировать меня мужчина.

Я улыбнулась. Происходящее все больше напоминало фарс. Нужно было что–то делать, пока я окончательно не утвердилась в мысли, что моего шефа в выходные украли инопланетяне.

– Кирилл Романович, вы не против? Я начала разбирать папки, расставляя в алфавитном порядке?

– Отличная идея, Кира, – и он стремительно направился к кабинету.

– Кофе? – предложила я.

– Кхм… нет, не надо, – и скрылся у себя, громко хлопнув дверью.

И что сейчас было? Черный пиджак так и остался сиротливо откинутым. Долго смотрела на темную ткань, пытаясь определиться: отнести или не отнести? Воронцов повел себя, мягко говоря, странно. Если его первоначальная реакция, когда он увидел незнакомого человека, роющегося в документах, казалась мне адекватной и закономерной… то вот относительно дальнейшей я и не знала, что подумать. Решила дать время начальнику, чтобы тот привел свои мысли в порядок. А пока снова занялась папками.

Старалась больше в них не заглядывать, хотя было жутко интересно. Там же всё: и процессуальные документы, и копии договоров, и протоколы… Настоящее сокровище!

Перебирая папки, долго продержаться не смогла – дорогой пиджак все время попадал в поле зрения.

– Черти чё и с боку бантик, – неожиданно даже для самой себя пробубнила и осторожно подняла вещь с кресла. А ткань какая мягкая – понятно, за что платят, покупая такие вещи. Пиджак пах Воронцовым. Тем самым парфюмом, который несколько дней назад вскружил мне голову. Интересно, если Кирилл Романович вдруг не найдет вещь на кресле, сильно расстроится? Тихонько рассмеялась от бредовых мыслей, посетивших голову. Нет, нужно бы избавляться от вещички – а то действует она на меня, как наркотик. Опьяняет, кружит голову. А ведь Воронцов – мой начальник, и испытывать никаких желаний – даже прижаться носом к шее и вдыхать его запах – я не должна.

С замирающим сердцем подошла к двери в кабинет Воронцова. Постучалась, чувствуя подкатывающий к горлу ком. Ответа не последовало. Может, что–то случилось? Ведь наверняка с Кириллом Романовичем что–то не то. Может поэтому он и вел себя странно.

Тихонько приоткрыла дверь и заглянула. Кресло за рабочим столом пустовало. Шеф обнаружился на огромном кожаном кресле с высокими подлокотниками, стоящем в левом углу кабинета. Мужчина уютно расположился, утопая в дутой спинке роскошной мебели. Ноги широко расставлены; одна рука небрежно лежит на подлокотнике, вторая – на пряжке ремня. Воронцов спал, чуть повернув голову и прижимаясь щекой к креслу.

Улыбнулась. Не я одна сплю на рабочем месте. Мышцы лица расслаблены, губы чуть приоткрыты. На ангелочка начальник не смахивал, скорее на чертенка, замученного ежедневными пакостями. Странно было видеть строгого Воронцова в таком беззащитном состоянии. У животных совместный сон – показатель доверия. Лошадь никогда не ляжет в присутствии человека, если не доверяет ему. У людей… у людей, пожалуй, тоже.

Стараясь сильно не шуметь, повесила пиджак на спинку офисного кресла и, еще раз обернувшись на притихшего мужчину, тихо претворила за собой дверь. Скорее всего, проснется Воронцов не скоро. Поэтому решила сходить к Лене. Судя по времени, она уже на рабочем месте.

– Приве–е–ет, красотка, – присвистнула подруга, едва заметив меня. – Выглядишь – огонь!

– Да брось, – усмехнулась я. Приятно, черт возьми.

– Город Грехов отдыхает, – подмигнула Лена. – Горячо, чертовски горячо! Воронцов уже видел?

– Видел, – хихикнула. – Он меня не узнал.

Рассказ об утреннем происшествии из моих уст звучал как дешевая пьеска. Но подруга оценила. Делиться тем, что начальник спит, не стала. Я же вообще не должна была это увидеть.

– Кирилл вечером на мальчишник ходил, друг его лучший женится. Так что сегодня сильно зверствовать не будет.

Так вот, в чем дело. Но что–то Ленка скрывает. Слишком уж личико у нее хитрое и глаза сверкают.

– А чего это ты так гаденько ухмыляешься? – облокотилась о ее стол я.

– Знаешь, какая тема мальчишника была? Ты же в курсе, что сейчас у народа бзик на тематические свадьбы и прочую мишуру.

– И? – не выдержала я.

– Чикаго тридцатых годов, Кира.

Я нахмурилась. Что–то знакомое…

– Дремучая! – подмигнула Лена и, нагнувшись, с придыханием прошептала: – Мафия. Гангстеры. Брюки с подтяжками.

Я прижала ладонь к губам, сдерживая смех. Да не может быть!

– Девочки–стриптизерши тоже были с подтяжками. Сначала. Прямо, как ты сейчас.

Сказанное дошло не сразу. А когда дошло… Твою ж… Я испуганно распахнула глаза и тут же засмеялась, хотя нет, заржала. Стыдно–то как! Понятно, почему Воронцов так отреагировал.

– Боже. Мой, – умудрилась выдавить сквозь смех.

– Именно так. У тебя сегодня очень подходящий наряд.

Наш дружный смех привлекал внимание приходящих сотрудников. Волновало ли это нас? Нисколько.

Когда шла к себе, на губах блуждала предвкушающая улыбка. Да–а–а, господин Воронцов, представляю, что вы испытали. Выдержите ли вы этот день? Вот, в чем вопрос.

Я поняла, что спящий шеф – это удобно, когда допивала вторую чашку кофе. Переделала все дела – даже расписание на следующие недели накидала. Позвонила назначенным клиентам, оповестила их о времени встреч и даже еще позанималась папками. Чувствовала себя пчелкой Майей. И самое приятное из всего этого – я могла сама выбирать, чем мне заняться. А выполнив все необходимое, можно было немножко забыть о том, что ты на работе.

Вот я и потягивала кофе, калякая морду Мишки на листе бумаги. Выходило откровенно плохо – никогда не умела рисовать. Но что странно, глаза получались хорошие – живые, с той самой присущей ахалтекинцу хитринкой. Добавив смешной морде залихватский высунутый язык, довольно откинулась на спинку стула. Красота! Хоть сейчас на деннике Михмалли вешай.

Еще через пять минут поняла, что мне стало скучно. Решила позвонить Светке, пожаловаться на Мишку. Ответила на звонок Света после второго гудка.

– Кира, привет! Только собиралась тебе звонить, но подумала, что не стоит.

– Привет, Свет! Вот я и решила тебе набрать, – перекинула волосы на плечо и стала наматывать локон на палец.

– Рассказывай, как вчера съездила?

– Не спрашивай, серьезно, – в моем голосе послышалась обида.

– Что случилось? – тут же посерьезнела Света. – Что–то с тобой? Или с Мишей?

– Со мной. Миша твой – настоящий жеребец!

Знакомая звонко рассмеялась.

– Ты только это поняла?

– Угу. Представляешь, два часа, Света, два гребаных часа я пыталась его успокоить! Такое ощущение, будто он неделю стоял и только сейчас смог напряжение выпустить!

– Так сильно жеребцовал?

– Не просто сильно. Он двигался, как ненормальный. Ты бы знала, как я себя сейчас дерьмово чувствую. Спина и поясница адски ноют, а задница… он отбил мне всю задницу, – доказывая свои слова, чуть застонала.

– Понимаю, Кирусь, – вздохнула Света где–то там. – Но тебе же не привыкать. Ты сколько уже со мной и Мишкой? Не меньше шести лет, так это точно.

Я потянулась, как кошка, изогнув больную поясницу. На самом деле я немного преувеличила – пятую точку отбила не так уж и сильно, но мы давно играли со Светой в игру: кто кого пережалобит.

– Так что в следующий раз я выберу Витю! Сама будешь с Мишей мучиться!

Витя – это второй конь Светы. На этот раз не мечта детства, а серьезное спортивное приобретение. Винтеркайзер – огромный добродушный голландский теплокровный мерин – был привезен Светой из Европы и являлся ее основной лошадью. Именно на нем она прыгала конкура и занимала призовые места, выезжая на соревнования высокого уровня.

– Неее, – протянула Света. – Мишка – твой. Ладно, я побежала, дел – умотаться.

– Давай, пока, – хихикнула я и посмотрела в зеркало, висящее на противоположной стене.

Да так и застыла – в отражении, привалившись к дверному косяку, стоял Воронцов. Смотрел на меня таким странным взглядом – смесь удивления, отвращения и неверия. Скривил губы с легким намеком на ухмылку, а глаза серьезные–серьезные.

Мамочки… а как давно он тут стоит? И главное, сколько он услышал? Ведь разговор двух женщин–конников – это вещь своеобразная. Непосвященным слышатся очень пошлые и непотребные вещи. И судя по начальнику, слышал он весь разговор.

– Кира, – и голос такой проникновенный. – Будьте добры, кофе в мой кабинет. И зайдите сами.

По ощущениям сердце опустилось в пятки. И стучит так гулко–гулко, часто–часто. По телу то ли жар расплылся, то ли холодок пробежал, а может все вместе и одновременно.

– Сейчас, Кирилл Романович, – сухо кивнула я, не разрывая контакта с глазами Воронцова в отражении.

Дождавшись моего кивка, начальник вернулся к себе. Что ты разволновалась, Кирочка, не съест же он тебя. В самом–то деле! Ну, услышал разговор. И что с того? Главное, чтобы сильно не придирался и зарплату платил исправно. А все остальное – мелочи, пережить можно. Встала, оправив брюки на бедрах. Может, снять галстук и подтяжки? Нет, плохая идея. Это будет означать, что я в курсе веселого вечера Воронцова. Попадет Лене за сплетни в офисе. А потому пришлось взять себя в руки.

Кофе–машина выделывалась. Кнопка, отвечающая за количество сахара, перестала срабатывать еще тогда, когда я делала напиток себе. И потому сейчас даже не обратила на нее внимания – все равно Воронцов его без сахара хлещет. Никогда не понимала, как так можно?

Минуты две стояла, держа кулачок практически в миллиметре от двери начальника. Не могла решиться.

– Ни пуха, ни пера, – тихонько прошептала себе под нос и сама же ответила: – К черту!

Тут–тук–тук. Кто там? Это я, почтальон Печкин. Всплывшие в памяти строчки прибавили уверенности.

Подождала несколько мгновений после стука и, нажав ручку, толкнула дверь. Та бесшумно распахнулась, явив мне Воронцова, присевшего на письменный стол и сложившего на груди руки. Начальник снова был в пиджаке. Нет, все–таки надо было оставить сей элегантный и приятно пахнущий предмет гардероба у себя. Замешкалась, чем вызвала неудовольствие шефа.

– Проходите, Кира. Я не кусаюсь, – недовольно закатил глаза Воронцов. – Вы что–то натворили?

Я тут же насупилась и переступила порог, позабыв о собственных сомнениях:

– Нет, с чего вы взяли?

– Так почему идете ко мне, как на эшафот?

– Я не… – вскинулась я.

– Нет, вы выглядите так, как будто я заставлю вас встать на колени, – Воронцов сделал легкую паузу, – и положить голову на пень.

– Зачем? – вылетело раньше, чем я смогла захлопнуть рот. Язык мой – враг мой.

– Чтобы я обезглавил вас, Кира. Это же эшафот.

Хуже того, что я не понимала, шутит он или нет – на лице нет ни намека на смех. Смотрит серьезно, словно действительно приговор выносит. И все–таки я была благодарна за то, что Воронцов умело отвлек меня от снедающих мыслей. Как будто чувствовал, что в голове у меня черт ногу сломит. Решительно подошла к рабочему столу и встала напротив мужчины.

– Вы просили кофе, – напомнила я.

– Просил, – согласился начальник.

Тяжко вздохнула, перевела взгляд с шефа на стол и обратно.

– Можно я поставлю поднос?

– Ставьте, Кира, – хмыкнул Воронцов и чуть–чуть пододвинулся в сторону.

Даже при таком раскладе мне пришлось практически вплотную приблизиться к мужчине. Стол был узким, как будто бы старинным, темно–вишневого цвета. Пыталась посчитать, сколько раз его лакировали, пока находилась в «зоне поражения». Парфюм Воронцова окутывал приятной томной дымкой, но я стоически задерживала дыхание. Выставила чашку на столешницу и забрала поднос, собираясь его унести, но начальник остановил меня, покачав головой.

– Сначала поговорим.

Раз начальство настаивает… Прижала к груди столь необходимую сейчас вещь на манер щита – ладно хоть поднос чистый, а то не хватало еще пятно на блузку посадить. Сесть не предложил. Потому отошла на пару шагов, прижавшись лодыжками к креслу, на котором некоторое время назад сладко спал Воронцов.

– Скажите, Кира. «Немезис» – ваше единственное место работы?

Нахмурилась, не понимая, к чему ведет начальник, но послушно кивнула. А он посмотрел так, как будто не поверил.

– Точно нигде больше не подрабатываете?

– Нет, – сжала губы.

– Обманываете? Стыдитесь?

– Да нет же! – вспылила я, чувствуя, как в груди тлеет уголек злости. О чем он вообще? Я–то думала, что за разговоры по телефону в рабочее время отчитывать будет.

– Хорошо, поставлю вопрос по–другому. Где вы были вчера вечером?

Это еще что за допрос?

– Дома, – мило улыбнулась, до того приторно, что аж у самой зубы свело.

– Всю ночь?

– Кирилл Романович! Я понимаю, что вы мой работодатель. Но в данный момент вы слегка перешли границы разумного, – до последнего старалась сохранить спокойствие.

– А как тогда понимать ваш внешний вид?

Словно обухом по голове ударили. Так вот он чем! Он что, подумал, будто я как–то связана с теми… стриптизершами? Не верит в совпадения, или повеселился не просто отлично, а лучше некуда? В смысле с продолжением банкета.

– Вы сейчас о волосах? – перекинула их на грудь и случайно провела рукой по всей длине хвоста. Воронцов неотрывно проследил за движением моей ладони и резко поднял на меня глаза. – Или об одежде?

Видимо сейчас до сосредоточенного мужчины стало доходить, что он попал в весьма неприятную ситуацию. И к вчерашним девушкам я не имею никакого отношения. Шумно втянул носом воздух, зажмурился и потер лоб.

– Извините, Кира. Прошу меня простить за бестактность. Я неважно себя чувствую.

– Выпейте кофе, остынет, – подсказала я. – Я могу идти?

– Идите. В кабинет к Евгению Васильевичу.

– Хорошо, – пожала плечами и направилась выполнять поручение. Мне как раз осталось разобрать совсем немного вещей.

Уже практически вышла в приемную, когда Воронцов окликнул меня снова. Остановилась и обернулась в ожидании. Неужели решился?

– Да, Кирилл Романович?

– При всем моем уважении, Кира, я не желаю знать подробности вашей интимной жизни и попрошу воздержаться от ее обсуждения в моем присутствии.

Не удержала улыбку, нагло скользнувшую по губам. Так и знала! Почему–то страх сменился игривым предвкушением. Ну разве ли не забавно? Безмятежно спал столько времени и подошел как раз в тот момент, когда я беседовала со Светой!

– Я не обсуждала свою.., – замялась, – интимную жизнь.

– Кира, сколько вам лет?

Заметила, что Воронцов – любитель задавать неудобные вопросы. Нет, а какой адекватный мужчина спросит женщину о ее возрасте? И все–таки мне стало интересно, к чему клонит начальник. Да и в личном деле он посмотрит без особых сложностей. Хранить столь стратегически важные сведения в тайне нет смысла.

– Двадцать два.

Судя по расширившимся глазам, для Воронцова это стало новостью. А сколько он думал?

– Я не хотел говорить то, что собираюсь. Но учитывая ваш возраст… Вы еще очень молоды, Кира. Мне нравится, как вы работаете, и потому промолчать я не могу несмотря на некоторую специфичность данной темы. Подумайте, к чему вы придете. Молодой девушке не стоит вести себя подобным образом. Вы можете сломать себе всю жизнь, если, – Воронцов как–то нервно усмехнулся, – будете настолько бездумно относиться к партнерам. Кроме того, следует ограничивать их порывы. Если вам дорого ваше здоровье, конечно.

Боже мой… Неужели он правда говорит это? Смущение накрыло с головой. Захотелось закрыть руками пылающее лицо, но чертов поднос мешается. Если честно, я и представить не могла, что Кирилл Романович пустится в наставления. Не видела я его невинным барашком. Но это..?

– Кирилл Романович! – застонала я. Вот бы распустить волосы – они бы скрыли меня от всепоглощающего чувства стыда. И вроде бы я девушка взрослая, но, когда начальник отчитывает, считая тебя распущенной особой, невольно начнешь ратовать за нравственность.

Мольба в голосе сыграла со мной злую шутку – Воронцов вдруг вздрогнул и резко встал. Сжал ладони в кулаки и принялся мерить кабинет шагами.

– Кира. Я говорю серьезные вещи.

– Вы сами мне только что сказали, что не желаете слушать ничего о моей личной жизни, – я специально заменила слово. Какая, к черту, интимная жизнь? Вот бы Мишка посмеялся, если бы мог понимать человеческую речь.

– Сказал, – остановился прямо напротив меня начальник. – Но это касается уже не только вас.

– Простите? – облизнув пересохшие губы, недоверчиво вопросила я. Он понимает, что говорит?

– Репутацию «Немезиса» создают сотрудники. Учитывая вашу неразборчивость и свободные нравы, пострадать может и наша фирма. Пятно на вашей репутации – это пятно и на моей.

Воронцов буравил меня взглядом. Проще с ним согласиться, чем спорить. Все равно он будет стоять на своем. Ведь прекрасно слышал мои реплики… понятно, что он не имеет ни малейшего понятия, что речь шла о лошадях. И все–таки я сделала последнюю попытку.

– Мишка – жеребец, – уверенно повторила я, посмев установить зрительный контакт с Воронцовым. Что я несу?! – Ой, ну в смысле он…

– Да мне нет дело до вашего Мишки! И до Витька, или как там этого второго зовут! – вскипел мужчина. – Я вам уже все сказал, Кира. Я надеюсь, что вы меня услышали и поняли. Идите уже. У вас много работы!

– Как вам угодно, Кирилл Романович, – сквозь зубы процедила я.

Он ведь даже не захотел выслушать меня. Напыщенный индюк! Вот не зря говорят: слышу звон да не знаю, где он. Кабинет покидала, гордо выпрямившись и чеканя шаг. От прожигающего спину взгляда не загорелась, хотя вполне могла. И даже не споткнулась.

В коридоре наткнулась на Лену, мило беседующую с Димой.

Оба уставились на меня, как бараны на новые ворота.

– Кирусь? С тобой что?

– А, – махнула я головой. – Пошел он к… демонам.

И, не останавливаясь, прошла дальше, в кабинет Евгения Васильевича, хлопнув дверью. Ну что за цирк? Вот и как реагировать: смеяться или плакать? Многострадальный поднос со звоном выпал из рук. Не обратила внимание. Подкатила офисный стул на колесиках к стеклянной стене и села, уставившись в золотистые дали. Ситуация получалась весьма щекотливой. И надо было как–то выйти сухой из воды. С Воронцова станется уволить меня с мотивировкой в духе «за осквернение репутации в виду неразборчивости в выборе сексуальных партнеров». Тьфу ты. На себя бы посмотрел. Мачо–мучачо. Вспомнив, с каким выражением, говорил эту забавную фразочку курьер Серега, хихикнула. Нет, правда. Если серьезно. Почему ему можно, а мне нельзя?

Спокойно высидела минут пять, не больше. Но за это время в голову пришла очень интересная мысль: а зачем мне, собственно, разубеждать Воронцова? Мне с ним чаи не пить, детей не крестить. Захочет уволить – тогда уже будем разбираться. Но унижаться, пытаясь добиться внимания от упертого начальника – дело неблагодарное и бесполезное.

Во внезапном порыве трудолюбия, налетевшем от абсурдности происшедшего, активно собирала вещи. Вторая коробка оказалась забита документами, папками, множеством ручек, какими–то ежедневниками и прочим канцелярским хламом. Интересно, а владелец этого кабинета понимает, что, если отдаст все пишущие принадлежности, которые лежали в ящике стола, он сможет обеспечить несколько классов средней школы?

Хоть и, как таковой, физической работы было не особо много, отключенный кондиционер давал о себе знать. Духота душила. Извините за каламбур. Не выдержала – сняла пиджак, аккуратно повесив его на разлапистую вешалку. Туда же отправился галстук. Расстегнула пуговицы до груди – все равно ведь никто не зайдет?

Некому сюда заходить. Воронцов злится, хотя я понятия не имела, чего он так завелся. Вряд ли он каждого сотрудника наставляет на путь истинный. А ко мне привязался! Вот, что я ему сделала? Пускай опыта мало, но я действительно стараюсь. Ведь и хвалил меня, а тут, как с цепи сорвался. Или влияет то, что я человек, непосредственно к нему приближенный? Тогда и правда – с меня спрос больше.

Настолько погрузилась в трудовую деятельность, что пришла в себя нескоро. Поглядела на циферблат часов – время, отведенное на обед, прошло. А вот подкрепиться бы не помешало… но идти к Воронцову и просить отпустить на перерыв не хотелось. Если честно, до меня дошло, что я перегнула палку. Все–таки он мой босс, надо соблюдать субординацию.

Возможно, так бы сделала старая Кира. Но новая… новая вдруг поняла, что себе надо знать цену. И пойми я это сразу же после знакомства с Данилом – избежала бы многих ошибок, а жизнь моя сложилась бы по–другому.

Да и поведение Максима всколыхнуло воспоминания, что тоже повлияло на мои дальнейшие планы и эмоциональные установки. Пресмыкаться снова, уверяя себя же, что просто подстраиваешься под мужчину ради своего же блага? Не хочу, до рези в желудке не хочу. Вкусив свободу, терять ее не захочешь.

– Кажется, все, – я с материнской гордостью оглядывала пустой кабинет с кучей коробок посреди пола. Коробки даже подписала – где и что, мало ли. Следующий на очереди кабинет Воронцова. Оставаться здесь больше не было смысла. А потому вновь нацепила галстук. перекинула через руку пиджак и пошла к себе.

Ставшая уже родной приемная встретила глухим гулом вибрации телефона, лежащего на столе. Торопливо взяла смартфон в руки, глядя на экран. Неизвестный номер. Нет уж, хватит с меня разговоров на сегодня. Сурово провела пальцем влево, сбрасывая вызов.

Только отложила чудо техники, как оно завибрировало снова. Но на этот раз коротко – значит, сообщение.

«Кира, ты так и будешь меня игнорировать? Предупреждаю, мне не составит труда выяснить твой адрес. И тогда жди в гости. Поверь, одним свиданием в таком случае ты не отделаешься».

Максим в своем репертуаре. Раз гора не идет к Магомету, то Магомет пойдет к горе.

Быстро порхая пальцами по экрану, набрала ответ.

«Киры нет. Я за нее».

И минуты не прошло, как Максим продолжил переписку.

«Кира, хватит издеваться надо мной. Я начинаю считать, что ты получаешь от этого удовольствие».

Надо же какой догадливый!

«Я не получаю удовольствие» – коротко набрала я.

«Хочешь я это исправлю? Только попроси».

Что? Это он о чем? Перечитав переписку, расхохоталась. Какой же он предсказуемый! Так увлеченно печатала ответ, что неожиданно прозвучавший голос Воронцова испугал. Вздрогнула и, по привычке быстро отвернув экран, посмотрела на начальника.

– Кира, я вел себя бестактно. Прошу простить за допрос. Просто вы напомнили мне кое–кого… В общем, я хотел сказать, что ценю вас, как работника. Вы выполнили мои поручения. Я уже посмотрел безупречно составленное расписание. Также я уже в курсе, что вы заходили в кабинет. Пиджак был на стуле, и мне неприятно, что вы увидели своего начальника в таком состоянии. Ночь выдалась бессонной, все изучал документы, присланные Медведевым.

Зачем он это говорит? Извиняясь, он так похож на хорошего, нормального человека, с которым хочется общаться. Я припомнила, как Кирилл Романович объяснял мне основы ведения работы с клиентом – ведь мы понимали друг друга практически с полуслова! И взгляды, которых придерживается Воронцов, мне близки…

Смотрела на начальника и понимала, что не врет. Правда работал с документами. А как же тогда мальчишник? Неужели ушел раньше времени, хотя не хотел?

– Я все понимаю, Кирилл Романович, – не кривила душой я. Правда понимала. Я отлично знала значение слова «надо». Когда все «хочу» уходят на задний план.

– Вы обедали?

Моргнула. Он серьезно?

– Вижу, что нет. Кира, признаться честно, не хотел ставить вас в неловкое положение. И мои слова, сказанные в кабинете, были слишком резки, – надо же, не сказал, что ошибочны. Слишком резки. Надо запомнить. – Я заказал обед из кафе на пятом этаже с доставкой. Пожалуйста, примите мои извинения и не отказывайтесь.

Начальник криво улыбнулся.

– Но даже несмотря на то, что я вам сейчас сказал, знайте, что спуску я вам не дам. Тем более сейчас, когда «ЮрИнвестКомпани» дышит в спину. Поэтому просто заберите у доставщика пакеты и забудьте, что я к вам сейчас подходил.

Договорив, Воронцов зашел в кабинет и через несколько мгновений вышел из него с дипломатом.

– Я вам не сказал, но переговоры было решено провести раньше. Сегодня я больше не вернусь в офис.

– Хорошо, Кирилл Романович, – заученно отозвалась я.

– И кстати, Кира. Спасибо.

– За что? – непонимающе склонила голову.

– Кофе был отвратительным. Но столовая ложка сахара, которую вы туда добавили, помогла взбодриться.

Сахар? Едва сдерживая смех, проводила Воронцова вымученной улыбкой и расхохоталась. Нет, иначе, чем везение, это не назовешь! Обед, кстати, действительно принесли и оставили на ресепшене. Лена позвонила по рабочему телефону и оповестила о сим приятном «сюрпризе». Наверное, впервые за сегодняшний день я была искренне благодарна Воронцову – никакой подлянки не оказалось. И, слава Богу, он заказал обычную еду, а не экстравагантные суши, которые я терпеть не могла.

Лена отдавала мне обед со странным выражением прищуренных глаз, будто уверенная, что я что–то скрываю.

– Этот изверг над тобой издевается! Ты теперь даже в кафе со мной сходить не можешь. Вот, Воронцов, а. Не–е–е, на улице я ему все выскажу!

– А почему на улице? – с ленивым интересом подняла глаза на Елену.

– На работе мы не родственники, – гордо вздернула нос она. – Видела когда–нибудь, чтобы так легко рвались родственные связи?

Я хихикнула.

– Закономерно. Вряд ли бы Кирилл Романович как–то выделял тебя.

– Он скорее девку свою очередную генеральной назначит, чем меня по службе продвигать будет, – пожала плечами Елена.

Я и не моргнула глазом. Мне–то какая разница, кто там у него?

– А теперь колись, чего там у вас произошло.

Пришлось рассказать. Лена долго сохраняла серьезное выражение лица, силясь не расхохотаться. Но когда дело дошло до нравоучения Воронцова, она выпучила глаза, и плотину прорвало. Случайно проходившие сотрудники спешили поскорее избавиться от нашего общества – подозрительно косились и ускоряли шаг.

– Я не могу! У–у–у, – Лена откровенно выла, утирая слезы из глаз. – Ну ты даешь, Ржевская! Я так давно не смеялась!

– Леночка, солнце, успокойся, – приговаривала я, сама едва сдерживая смех от вида подруги.

– Не могу, – продолжала ржать Леденникова. – То–то он из кабинета почти не выходит сегодня. Бедненький.

– Лена, хватит! Не смешно!

– Не смешно? – подруга шмыгнула носом в манере, никак не подобающей леди. – Это уржаться, как смешно. Вы оба друг друга стоите!

Я прижала руку к лицу в популярном в сети жесте. Нет, я не могу это больше терпеть.

– Все, я пошла.

– Куда? – попыталась сделать серьезное лицо Лена.

– Туда.

– Куда туда?

– К себе, – закатила глаза. Это же меня в блондинку выкрасили, а не ее. А такое ощущение создается, что Лена экзекуции подвергалась.

– Иди, – лыбясь, заявила Елена. – Вечером подбросишь? Понравилась мне твоя ласточка.

– Я на автобусе.

– Э–э–э?

– Машинка хочет кушать, – развела я руками. – Денежек тю–тю. Зарплата–то еще неизвестно когда.

Превращение хохочущей Леночки в серьезную Елену произвело на меня впечатление. Подруга подобралась, сморгнула выступившие в краешках глаз слезы и грозно взглянула на меня.

– А чего ты раньше не сказала? Пошли в бухгалтерию. Аванс пускай выписывают.