Надежда в подарок

Глава 2

Хасан застыл как вкопанный, не смея поверить в реальность происходящего. Своенравная девица из семейки Джексон выплеснула ему в лицо бокал с шампанским!

Он вытер остатки жидкости с обеих щек, краем глаза наблюдая за ошарашенным видом зрителей и слыша нарастающий гул удивления. Но у него не было желания объяснять произошедшее. Он был слишком занят видом соблазнительно покачивающихся ягодиц Синдереллы, обтянутых серебристым шелком вечернего платья, пока она стремительно удалялась по направлению к выходу на своих огромных каблуках.

Он заметил вопросительный взгляд телохранителя, но знаком приказал ему оставаться на месте.

Внезапно Хасана пронзил леденящий холод осознания. Как она посмела так унизить его? Если бы так поступил человек в его государстве, его немедленно бросили бы в тюрьму.

Криво усмехнувшись, он последовал за ней, постепенно прибавляя шаг. Он быстро очутился за ее спиной и смог отчетливо слышать гулкий звук ее каблуков на мраморном дворцовом полу. Он увидел, как она оглянулась, заметила его присутствие и слегка ускорила шаг, и это только разожгло его азарт.

Он преследовал ее в полном молчании и почувствовал злорадство, когда она, заколебавшись в выборе между двумя коридорами, направилась в более узкий. Она не имела ни малейшего представления, куда направляется, а он прекрасно знает систему коридорных лабиринтов, в которых они с Алексом все детство играли в прятки.

Только когда коридоры стали совсем узки и навстречу им перестали попадаться слуги, он решил обогнать ее. Она попыталась развернуться, но он зажал ее в угол. Ее непослушные кудри разметались по обнаженным плечам, она тяжело дышала. Хасан подумал, что никогда прежде не видел столь прекрасную амазонку.

– Попалась, – сказал он тоном победителя.

Элла молча смотрела ему в глаза. Ей было жарко и не хватало воздуха. Было глупо пытаться бежать на высоких каблуках: теперь ее ноги гудели от напряжения и усталости. О чем она думала, когда решила выплеснуть бокал с шампанским в лицо могущественного мужчины, который теперь возвышался над ней в яростной решительности, похожий на воплощение самого дьявола?

– Тебе меня не напугать! – выпалила она, понимая, насколько неубедительно прозвучали ее слова.

– Неужели? – Хасан наклонился слегка вперед. – Большинство людей в твоей ситуации были бы напуганы до смерти.

Он наблюдал за тем, как она тяжело дышит и как провокационно при этом сверкают бусины на ее серебристом корсете. Внезапно он почти забыл, почему рассердился на нее. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть себе способность снова говорить.

– Ты устроила там непозволительную сцену.

Элла попыталась убедить себя, что следует проявить осторожность, потому что она имеет дело с опасным человеком. Учитывая свой небогатый опыт общения с мужчинами, она даже не представляла, как нужно вести себя в подобных ситуациях. Голос рассудка призывал ее уладить конфликт, но она так и не смогла озвучить ожидаемого от нее извинения.

– Кому-то есть дело до сцен?

– Уверен, тебе на это плевать. Тебе нечего терять с твоей репутацией, я прав?

Это было не так. Ей стоило немалых трудов наладить собственный бизнес, благодаря которому она и существовала. Но по иронии судьбы, скандал с участием шейха привлечет к ней немало новых клиентов. Тот факт, что она вращается в королевских кругах, станет для нее лучшей рекламой. Небольшая скандальная история ей никогда не вредила. Более того, она не раз замечала, что, как только фотография ее отца появлялась на полосах газет, ее бизнес снова шел в гору, независимо от содержания статьи.

– А тебе, конечно, терять есть что?

– Конечно есть! – выкрикнул он. – Я – правитель пустынного королевства, мое слово закон. Я пишу законы.

– Ого! Мистер всемогущий!

Хасан почувствовал, что от напряжения у него сводит скулы, и, к немалому удивлению, напряжение он ощущал не только на лице.

– Люди равняются на меня, и им не понравится, если в газетах напишут, что мне в лицо выплеснула бокал с шампанским нахальная ничтожная англичанка!

– Я думала, люди привыкли к твоим интрижкам! – попыталась защититься Элла, и на мгновение ей показалось, что его губ коснулась чуть заметная улыбка. – В любом случае тебе следовало подумать о последствиях, прежде чем ты начал оскорблять мою семью.

– Говоря о вас правду?

– Это не…

– Пожалуйста, избавь меня от этого! Ты будешь отрицать, что твой отец постоянно судится со своими кредиторами? Или то, что ужасное пение твоей сестры заставило всех рыдать, и вовсе не от восторга? Или то, что наследный принц бросил свою давнюю подругу и невесту, чтобы жениться на твоей сестре?

Элла заскрипела зубами.

– Если бы рядом оказался официант, я бы опрокинула на тебя еще один бокал!

– Ты всегда прибегаешь к детсадовским тактикам?

– Только если приходится иметь дело с выходцами из яслей! – Элла смотрела на него с вызовом и враждебностью. Почему ее переполняет желание застучать кулаками по его могучей твердой груди? – Честно говоря, я совершаю такое в первый раз.

– Не может быть! Так ты сделала исключение для меня? – Он пристально смотрел на ее губы, думая о том, что бы почувствовал, если бы обрушился на них с поцелуем. И что было бы дальше. – И почему?

Высокомерный блеск его глаз заставил ее кожу запылать огнем.

– Потому что ты – невыносимый, самонадеянный и до смешного старомодный! Может, дело в этом? Ты забрасывал меня совершенно банальными комплиментами в стиле Дон Жуана, что спровоцировало мою неосознанно примитивную реакцию, совсем не характерную для меня. Ведь, совершенно очевидно, ты не имеешь ни малейшего представления об устройстве современного мира.

Он прищурился:

– Ты считаешь, я не знаком с современным миром?

Элле трудно было понять, что именно она считала. Мыслить логически становилось все труднее. Особенно когда он смотрел на нее в упор и каждая клеточка ее тела отзывалась на его пристальный взгляд. Ощущения затмевали рассудок, но она все еще была уверена в одном: он оскорбил всю ее семью и упорно продолжал настаивать на неизменности своего отношения. Возможно, пришло время показать ему, что такое власть стереотипов и как тяжело ее разрушить.

– Да, я считаю, что ты не знаком с современным миром. Как ты можешь знать, чем живет большинство людей, если сам застрял в далекой пустынной стране, где, вероятно, передвигаются на верблюдах и спят в шатрах?

На верблюдах? Правда состояла в том, что последние месяцы он провел в седле, но только из-за того, что ему самому пришлось принимать участие в оборонительных сражениях на границах своего государства. Но хотя вся его жизнь была окрашена оттенками традиционного и старинного, он лично настоял на том, что в его стране должны появляться все новейшие технологии, так как понимал, что без них прогресс и развитие невозможны. Он вспомнил автомобильный парк, недавно построенный аэропорт и высококвалифицированных инженеров, которых он нанимал для исследования возможностей создания экологичного транспортного сообщения в стране.

– Теперь ты оскорбляешь мою страну, – гневно констатировал он. – То есть мою честь.

– Именно это ты сделал со мной!

– Я лишь говорил правду. Ты же в свою очередь позволила себе суждения о моей стране, не зная о ней совсем ничего.

– Да, это тяжело принять. Но попытайся. А теперь, если позволишь, я бы ушла.

Неужели это ее настойчивая враждебность заставляет его чувствовать нарастающее возбуждение? Женщины никогда не разговаривали с ним подобным образом. Обычно они делали все, чтобы угодить ему. Они не выплескивали ему в лицо шампанское и не убегали прочь, призывно виляя при этом ягодицами, обтянутыми серебристой тканью. Несмотря на все ее попытки конфликтовать и защищаться, он чувствовал, как сильно их взаимное физическое влечение. Он чувствовал голод, сверкающий в ее затуманенных глазах и выдаваемый ее напряженными сосками, заметными под вышитым корсетом.

Участие в военных действиях является серьезным испытанием для любого мужчины, и одним из самых сильных является отсутствие секса. Хасан так долго сублимировал свой ненасытный аппетит в военную агрессию, что это практически стало привычкой. В какой-то мере ему это нравилось: осознавать, что он достаточно силен для того, чтобы побороть плотское влечение. Но как он мог позабыть о том удовольствии, которое сулит ему ночь с женщиной?

Хасан посмотрел по сторонам. В коридоре никого не было. Может, стоит взять ее прямо здесь? Или просто намекнуть ей на то, что непременно последует, слегка прикоснувшись губами к ее губам и проведя пальцами по ее полуобнаженной груди?

Ярость отступила, осталось лишь ослепляющее желание. Он вспомнил, как яро она защищалась, как нападала на него сама, и его сердце бешено заколотилось. Он страстно желал подчинить ее. Услышать, как она умоляет его взять ее, укрощенная желанием познать удовольствие.

Хасан опустил взгляд и медленно улыбнулся, уверенный в том, что женские мысли для него – открытая книга.

– У тебя болят ноги, – мягко заметил он.

Элла широко распахнула глаза, удивленная неожиданным поворотом сюжета. Он прочитал ее мысли?

– Мои туфли меня убивают, – честно призналась она.

– Так сними их. Ведь так поступают Синдереллы?

Слова прозвучали настолько сексуально, что Элла хотела возразить, но потом передумала. Многие женщины снимают туфли на вечеринках. Некоторые даже носят запасную пару балеток в сумке. Она собиралась наклониться, но Хасан опередил ее, нагнувшись, чтобы снять с нее туфли с такой искусностью, которая дала ей право считать, что он делал это не первый раз. Он пробежался большим пальцем по ее лодыжкам и слегка помассировал ноющие пальцы, прежде чем поставил ступни на мраморный пол.

Затем выпрямился и насмешливо посмотрел ей в глаза:

– Лучше?

Элла кивнула. Конечно, ее ногам стало намного удобнее, но теперь они изнывали от тоски по прикосновениям Хасана. Она заставила себя улыбнуться.

– Гораздо лучше, – сказала она.

– Ты вернешься на вечеринку?

– Нет. Думаю, с меня на сегодня достаточно. Вызову такси и поеду в отель.

– Я провожу тебя до главного входа.

Сердце Эллы учащенно забилось, и горячая волна желания отозвалась новым приливом внизу ее живота. Это происходило из-за того, что он так смотрел на нее и стоял так непозволительно близко. Так близко, что она чувствовала всепоглощающий мужской аромат, который уже затуманил ее разум на танцполе.

– Нет, спасибо. Я справлюсь сама.

– Ты ведь знаешь, куда идти?

Впервые она обратила внимание на окружающую ее обстановку. Лишь череда бесконечных безмолвных коридоров, выглядящих абсолютно одинаково.

– Все будет нормально.

– Уверена? Архитектура здания похожа на лабиринт. Я не хотел бы думать о том, как ты часами бродишь в запутанном пространстве.

– А ты ориентируешься в этой путанице?

Хасан пожал плечами:

– Так получилось, что я отлично ориентируюсь на местности. Кроме того, я провел много времени в этом дворце в детстве, играя здесь с Алексом.

Увидев насмешливые искры в его глазах, она подумала о том, что ей следует повести себя как разум ной взрослой женщине и принять его предложение. Последнее, чего она хотела, – это потеряться в бесконечной анфиладе коридоров и попасть в совершенно незнакомую часть дворца.

Элла все бы отдала, чтобы снова не встретиться с этим человеком, не считая, конечно, свадьбы своей сестры и его друга. И наверное, им стоит расстаться на дружественной ноте, особенно после того, как она облила его шампанским. Тот факт, что он, казалось, забыл о происшествии, действовал на нее успокаивающе.

– В таком случае буду благодарна тебе за помощь.

Хасан позволил себе слегка улыбнуться.

– Пойдем, – мягко сказал он.

Они молча шли по гулким мраморным коридорам, пока Хасан, наконец, не нарушил тишину:

– Ты надолго на острове?

– Я улетаю в Лондон завтра.

– После обеда?

Элла вздрогнула, напуганная одной мыслью о том, что придется терпеть еще один прием в компании людей, которые свысока смотрят на нее и ее семью. Она очень хотела улизнуть из отеля после завтрака и улететь домой, но ее присутствие оказалось обязательным. Она уже смирилась с тем, что в королевских семьях не привыкли принимать отказ.

– Да.

Услышав нотки разочарования в ее голосе, Хасан внимательно посмотрел на Эллу. С его точки зрения, она вела себя странно. Он ждал от нее благодарности за то, что он простил ее за непозволительную публичную выходку, а соблазнительное снимание туфель должно было гарантированно заставить ее отчаянно флиртовать. Но она вела себя совершенно иначе. Ее взгляд был направлен прямо перед собой, словно она участвовала в забеге и приближалась к долгожданной финишной черте.

Неужели она чувствует именно это?

Или просто пытается побороть свое влечение, которое невозможно было скрыть с первой минуты их знакомства? Хасан заскользил взглядом по ее телу. Серебристый шелк платья обтягивал изящный силуэт, а густые блестящие волосы манили его прикоснуться к ним. И почему-то ее обнаженные пальцы ног, покрытые серебристым лаком, волновали его гораздо сильнее, чем вызывающе сексуальные туфли на огромных каблуках, которые она теперь держала в руках. Он почувствовал новый прилив желания.

– Не хочешь выпить шампанского перед уходом?

– Шампанского? – В его голосе она услышала иронию, которая заставила все ее тело дрожать от недавних воспоминаний об инциденте на танцполе. – Но ты ведь не собирался возвращаться на вечеринку.

– Я знаю. Но поскольку мы совсем близко к моим апартаментам, я подумал, тебе будет любопытно взглянуть на них. Тем более что у меня есть интересные картины.

– То есть ты хочешь поговорить об искусстве? – спросила она с сарказмом. – Боже, тебе действительно стоит пройти курсы по соблазнению женщин.

– Я же не думал, что буду иметь дело с экспертом в подобных делах, – пробормотал он. – Или ты не любишь искусство?

Ей послышался некий подтекст в его фразе, словно он снова позволил себе мыслить стереотипами. Неужели он считает, что она недостаточно образована для того, чтобы восхищаться живописью? Он думает, что Джексоны проводят время, щелкая каналами телевизора или листая страницы модных журналов? Ярость, которая, как ей показалось, задремала, снова дала о себе знать. Но на этот раз она сопровождалась ноющей болью в набухшей груди и горячей волной внизу живота. Ей стало трудно дышать, ее сердце бешено забилось.

– Может, мне просто не нравятся незнакомцы, которые сразу предлагают мне секс?

– Ах, Синди, Синди, – насмешливо произнес Хасан, с удовольствием наблюдая, как внутри ее идет борьба гордости и физического влечения. Точно такая борьба происходила и у него в душе. – Я говорил лишь об искусстве. Кстати, как тебя зовут по-настоящему?

– Элла, – сказала она, испытывая легкое головокружение. – И перестань выворачивать все наизнанку. Я не собираюсь говорить о сексе.

– Я тоже, – неожиданно согласился он. – Потому что это напрасная трата времени.

И прежде чем она поняла, что происходит, он сжал ее в объятиях, прижал к своему возбужденному телу, а она, все еще не осознавая, как это возможно, позволила ему сделать это. Ее желание стало невыносимым, когда она почувствовала, как его ладони легли ей на спину. Прикосновение его пальцев к ее обнаженной коже отдалось электрическим разрядом, как это уже случалось на танцполе. Но на этот раз они были совершенно одни. И это представляло главную опасность.

Она приоткрыла рот, чтобы остановить его, но внезапно его глаза начали наполняться живым блеском, когда он наклонился к ней совсем близко. Она опоздала.

Его губы обрушились на ее губы, рот Эллы непроизвольно разомкнулся, и она забыла обо всем на свете, растворившись в самом чувственном и невероятно волнующем поцелуе в ее жизни.