Надоевшая

Глава 1. День рождения лучшего друга. Часть первая, трезвая

День Рождения — забавный праздник. Все празднуют, что кому-то осталось прожить на год меньше. Свой я старалась не праздновать, хотя мои близкие из года в год ухитрялись устроить какой-нибудь сюрприз против моей воли. А вот День Рождения Спайка — это событие, которое праздновала не только я, но и весь наш небольшой городок. Мой лучший друг здесь что-то вроде местной знаменитости.

Смешно. Девочка-отличница и человек, собирающий на пьянки весь честной народ от пятнадцати и до двадцати трех общаются уже третий год и даже дружат, вроде как. По крайней мере, так кажется со стороны. На самом деле, наши отношения немного посложнее будут. Нет, все банально, на самом деле, но сложно, запутанно, и надоело мне до чертиков. Проблема в том, что я люблю этого придурка. Больше, чем маму, которая бывает дома в лучшем случае раз в три дня. Больше, чем своего домашнего крыса, который, скотина такая, все равно помрет года через полтора. В общем, слишком сильно я его люблю, не даром решаю за него любые домашние задания и выбираю подарки на праздники с таким тщанием, словно от этого зависит моя жизнь.

Сейчас тоже. Я не могу купить ему часы, о которых он мечтал, так что нужно думать. Я уже неделю бегаю по магазинам, и в голову упорно не приходят никакие идеи, а очередная вечеринка, где мне придется скрываться от желающих меня напоить, уже сегодня вечером. Что делать, я не представляю. Спайк слишком привык к моим неизменно оригинальным идеям, чтобы разочаровать его на этот раз. Что вообще дарят людям на совершеннолетие? Думаю, что-то, что символизирует появившуюся официально возможность бухать, курить и трахаться. Можно подумать, он всего этого не мог до заветной цифры. Ну да черт с ним.

Ноги сами несут меня в полузаброшенный наш местный секс-шоп. Магазин расположен в подвале торгового центра «Оникс», и о нем знает-то не каждый. Я — знаю. Спайк и показал в свое время. Там я, милая девочка-отличница, упрашиваю улыбчивого парня лет двадцати трех продать мне белый латексный костюмчик. В подарок, мол, на восемнадцать лет.

Парень смеется, смущает и так красную, как вареный рак, меня, но делает вид, что поверил, что мне есть восемнадцать. Победа, блин. Осталось пронести этот кошмар домой мимо подъездных бабушек и разрисовать. О да, я очень хорошо рисую. Нет, денег на художественную школу у меня нет, так что самоучка. Но недовольных моим творчеством еще не было.

Мне повезло, родной замызганный грязный подъезд встретил меня тишиной, а не бабулькиными сплетнями. Сто раз крашенная-перекрашенная во все оттенки зеленого лавочка была пуста. Кое-как открыв слишком тяжелую для моего хрупкого сорокачетырехкилограммового тельца железную коричневую дверь, я вошла в подъезд. Никем не замеченная, надо сказать. На четвертом этаже располагалась наша с маменькой однушка, ключи от которой, кстати, были и у Спайка, и старая сварливая соседка тетя Даша, почему-то очень любившая меня. Еще две квартиры пустовали, так как их хозяева пока еще были на даче. Лето, что поделать. Август — прекрасный месяц, люблю его, хотя бы за тридцатое число.

Собственно, войдя в дом родной, насквозь пропахший затхлостью и старыми вещами, что маменька таскала с помойки в периоды помешательства, я прошествовала к своей тумбочке. Там у меня лежали мои сокровища. Кисти, краски, прозрачный лак, стираемый маркер и контур. Словом, набор юного хэндмейдера. Или как там они называются правильно? Не суть.

Пришлось убить на костюмчик аж три с половиной часа, но когда я закончила… О, Влада, да ты просто великий художник-карикатурист! Я изобразила под грудью костюма нашего блондинчика в полуобнаженном виде, море черного рома и виски, и огромную кучу надувных баб, на острове из которых он и располагался, пытаясь поймать в «море» своего друга, Стаса. Покрыла все это лаком и подписала розовой краской «С Днем Рождения, извращенец!». Надпись покрыла разноцветными блестками. А после — лаком. Ну а сам костюм из белого стал небесно-голубым, хе.

Кого-то, конечно, такой подарок мог бы скорее разозлить, чем обрадовать, но Максим Белоусов по кличке Спайк, которую ему, кстати, я и дала за сходство с одноименным вампиром из «Баффи», его непременно оценит. Да и неписаному правилу «Не можешь подарить дорогое и полезное — дари прикольное и оригинальное» я последовала.

Пока я одевалась и, о ужас, красилась, костюмчик окончательно просох и был упакован в серебристую подарочную фольгу, ну и небесно-голубой ленточкой повязан. В сложенном виде, да запакованный он уже не представлял угрозы моей репутации.

Голубое платье, купленное с подработок специально для Спайкова Дня Рождения, я долго не решалась надеть. В конце концов взяла себя в руки и решила: была не была! Надев его, босоножки на платформе и подобрав «серебряную» бижутерию в тон, я критически осмотрела свое отражение.

Перед моим взором предстала тощая девушка с дай Бог вторым размером груди на которой держался ее наряд: небесно-голубое платье чуть ниже колена, полностью открывающее плечи, с широким поясом на талии и узким подолом. Ростом та девушка тоже не вышла, на вид сантиметров сто шестьдесят, не больше, но босоножки на платформе прибавляли ей сантиметров пять-семь. Темно-каштановые волосы у нее были убраны в высокий красивый пучок, из которого кокетливо выбивалась одна завитая прядка. Слишком полные губы — подведены карандашом и покрыты нежно-розовой помадой. Большие серые глаза с пушистыми ресницами казались еще больше за счет стрелок и наложенных теней. Вздернутый «острый» носик был тщательно припудрен, и потому не блестел, как обычно.

В общем, я себя не узнавала. Вроде бы все эти косметические ухищрения были моих рук делом, вроде бы в зеркале была я, но оттуда на меня смотрела вполне миловидная, и, главное, заметная, яркая девушка, а не серая мышка, коей я и являлась. Ну, да ладно. Взяв с собой маленькую белую сумку, ставшую небесно-голубой во имя сочетаемости с нарядом, я побросала в нее всякие полезные вещи вроде помады и мобильного телефона, забрала подарок и отправилась домой к Спайку. Праздновать.

***

Каблуки — кошмарнейшее изобретение человечества. Я только добралась до частного дома, где жил Спайк, а уже едва чувствовала ноги. На мой звонок в массивную дубовую дверь среагировала, на удивление, не тетя Роза, его экономка, а он сам, собственной персоной.

Убеждена, что так выглядеть нельзя. Ни на Дне Рождения, ни даже на собственной свадьбе. Увидев стервеца, я на миг даже потеряла дар речи. На блондинистой голове полный беспорядок, благо волосы он немного отрастил взамен «спайковского» ежика, а сам — в обтягивающих черных джинсах и наполовину расстегнутой черной рубашке на голое тело. Между прочим, шикарное тело, благо Макс занимается плаванием. И он, черт его возьми, тоже шикарен. Ах да, все это великолепие идеально сочеталось с его модными туфлями от черт-поймет-какого дизайнера. Не разбираюсь в этой дребедени, честно сказать.

Для самого Спайка мои «зависания» были вполне привычны, так что он милостиво подождал, пока я закончу на него глазеть. Затем только поприветствовал:

— О, Влада. Ка-акие люди. Ты же вроде обещала, что поздравишь меня потом и никуда не пойдешь. А вместо этого опять первая прискакала.

— Тебе честно? Я просто не могла придумать, что тебе подарить, — не стала скрывать фактов я. — В последний момент больная фантазия все же подкинула мне идею, так что держи, — Спайк забрал серебристый сверток из моих рук, ехидно ухмыльнувшись при этом. — Только обещай, что открывать будешь при всем честном народе. С совершеннолетием тебя! Теперь ты можешь делать все то, что делал и так, уже официально. Ну и в армию загреметь тоже, да.

— Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только ша… А, нет, это из другой истории. В общем, обещаю тебе твою любимую минутку славы в честь самого креативного подарка. А по поводу армии — умеешь утешить, подруга. Проходи, чего как неродная, на пороге на меня глазеешь?

— Я на тебя не глазею, — соврала я, заходя в дом. Спайк только закатил глаза и всем своим до безобразия забавным видом сумел передать фразу «Так я тебе и поверил». Не говоря при этом ни слова.

Не успел парень отойти на пару шагов от закрытой за мною двери, как в нее снова позвонили. О, Боги, только не он! Только не чертов «Уберите-от-меня-эту-нищебродку» Стасик, мать его, Мезенцев. Ненавижу эту скотину. И плевать, что он лучший друг Максима.

Стас на дух меня не переносит. Как и я его. На самом деле, мое финансовое состояние ему глубоко фиолетово, он просто… Не знаю, в общем чем-то я ему не угодила. То ли тем, что сдала его влиятельному папаше с потрохами, когда он крайне неприятно надо мной подшутил, то ли просто тем, что родилась, выросла и подружилась с Максом. Скорее первое, конечно, но это только делает его еще более неприятным типом.

У меня на Стаса, наверное, какой-то радар, потому что вошел в дверь именно он. Высокий, крепко сбитый, он внушал мне помимо неприязни еще и страх. Все в нем выдавало то, что парень полупрофессионально занимается боксом и если что — по стенке меня размажет. А родаки отмажут. Особенно если учесть, что весил этот обладатель гордого римского профиля и презрительного орлиного взора водянисто-голубых глаз больше ста кило, против моих сорока, да и удар у него был поставлен.

Увидев меня, Мезенцев ухитрился пройтись по моему бренному телу оценочно-презрительным взором, и в тот же момент произнести:

— Каштанка, ты ли это? Выглядишь почти хорошо, — ну да, ну да. Поэтому ты меня едва ли не взглядом жрешь. Не для тебя цвели мои незабудки, слюни подбери, ублюдок! Не будь здесь Спайка, и не будь это все на его днюху, я бы так и сказала, и плевать, что он мне сделает. Но увы. Надо вести себя цивилизованно.

— Во-первых, не изгаляйся над моей фамилией. А во-вторых, лучше поздравь друга с праздником, чем цепляться ко мне. Это ты в любой другой день сделать сможешь. Ну и в третьих, спасибо за пусть и никудышный, но комплимент, — как можно спокойнее произнесла я.

После этого меж нами незримой стеной встал Спайк с его вечным непробиваемым оптимизмом и шутками, понятными всем троим, и я как-то расслабилась, принимая подарки из рук все прибывающего молодняка из нашей школы и не только. Нет, ну а что? Спайк один не справлялся, как-никак, позвал всех, с кем общается, а морда он у нас общительная. Так что мы со Стасиком помогали впускать гостей, принимали подарки, инструктировали народ на тему «что делать можно, а за что можно и огрести», а я еще и помогала тете Розе таскать алкоголь, безалкоголку и закуски к столам в холл на первом этаже, потому что накрывать эти самые столы заранее как-то ну совершенно не по-спайковски.

Вот когда все, кого ждали и не очень, соизволили прийти, я сразу резко собралась и отправилась ныкаться от именинника хотя бы до того момента, как в его голову придет мысль, что неплохо бы вскрыть подарки до того, как все окончательно нажрутся.

Дело в том, что я и алкоголь сочетаемся просто отвратительно. Пьяная я себя совершенно не контролирую, но зато все помню, и ничего веселого в этом не нахожу. И поэтому не пью. Но большие карие глаза невообразимо соблазнительного лучшего друга в состоянии подбить меня абсолютно на что угодно, в том числе и выпить существенно больше, чем вписывается в мою норму.

Не знаю, зачем он это делает, но каждый праздник, на котором мне не удается смыться раньше, чем он вспомнит, что я еще не напилась до поросячьего визга, Спайк меня поил и с интересом наблюдал за результатом.

На этот Новый Год, к примеру, я призналась ему в любви (в пятый раз) и мы целовались на крыше какой-то многоэтажки, сбежав от приглашенных им гостей. Не сказать, что это самое плохое воспоминание в моей жизни, но, во-первых, мы на той же крыше и вырубились, пьяные в драбадан. А во-вторых, утром, после мучительного спуска с небес на Землю, то бишь хотя бы во внутреннюю часть здания, у меня был с ним неприятнейший разговор на тему «между нами ничего нет, а это просто алкоголь в крови и тяга к нестандартным развлечениям». Было неприятно, больно и обидно.

А в день его семнадцатилетия я чуть не сожгла его дом, решив, пока все веселятся, испечь пирог. Как Спайк вызывал пожарных, объяснял этот ужас прилетевшим из Парижа родителям и месяц стебался над моими кулинарными способностями, я даже вспоминать не хочу. И так каждый праздник. Слава здравому смыслу, в обычные дни мне милостиво дозволялось избегать алкоголя.

И это если вспоминать только то, что произошло без участия Стаса. Со Стасом мои неприятности обычно имели куда более широкий масштаб, а сегодня он присутствовал. Так что вместо того, чтобы танцевать под оглушительную музыку из дорогущей стерео-системы в гостиной, я мирно попивала чаек с тетей Розой на кухне. И ожидала, когда же Спайк объявит, что торжественно открывает все надаренные подарки.

Мой любимый момент, ради которого я вообще прихожу на эти сборища, наконец настал. (Ну и потому что Макс смотрит на меня полным мольбы взглядом, когда я пытаюсь ему отказать и не прийти.) В колонках вместо музыки раздался мягкий баритон этого стервеца, а я растеклась лужицей по полу кухни. Обожаю его голос.

— Народ! Пока вы не залили халявное бухло в себя в невменяемых количествах, предлагаю поглазеть, кто чем отличился, даря мне подарок! Конечно, дарителей я назову не всех, только самых оригинальных и находчивых, но уверяю вас, будет весело!

«Народ» мигом валом повалил из всех уголков дома к куче подарков, сложенных нашей троицей в углу просторной гостиной. Я, как человек разумный, подождала пока толпа подростков перекочует на новое место, и только потом прошмыгнула в ее гущу сама. Спайк, стоящий с микрофоном в центре специально для подобного выпендрежа купленного софита, меня вроде бы не заметил.

— Все в сборе? — вновь раздался его уже слегка «спитый» голос.

— Да! — ответил ему нестройный хор голосов людей, стоящих вокруг него, колонок, горы подарков и софита.

— Отлично! Тогда начинаем презентацию!

Народ заулюлюкал, а я немного «выключилась» из происходящего. Меня интересовало только два подарка: от меня и от Стасика. Обычно таких подарков было три, и третьим был подарок очередной девушки Спайка, но обзавестись новой до днюхи он не успел. И хорошо, хватит уже менять их, словно перчатки.

— Оу, что же это? Подарок от моего лучшего друга, Стаса? Что нам несет эта чудная белая коробочка? Друг, ты решил подарить мне обручальное колечко? Нет, я тебя люблю, но тогда нам придется лететь в Голландию, — все засмеялись, а Стас зыркнул на него мнимо-недовольным взглядом.

— Открывай, придурок.

Спайк заразительно рассмеялся и сам, а затем медленно, торжественно, напевая марш Мендельсона якобы себе под нос, но так, чтоб слышали все, открыл коробочку. Там оказались ключи.

— Подарок твой во дворе стоит, — ехидно ухмыльнувшись, сообщил Стас. — Поведешь всех показывать?

— А то! — Спайк сделал толпе жест рукой, и все, включая меня, повалили за ним. Стоило нам выйти, а Спайку нажать кнопку на ключах, как мы увидели, что теперь принадлежало хозяину дома. Это был мотоцикл. Красный, мастерски расписанный языками синего пламени и черепами. Народ заулюлюкал, одобряя подарок, Спайк приподнял весившего больше его самого друга над головой, и жестом «вернул» всех обратно в гостиную, несясь впереди всех со Стасиком на руках. Смотрелись они забавно, и даже я не смогла сдержать рвущийся наружу смех.

Спустя пять или шесть не шибко оригинальных, но полезных или приятных подарков, в числе которых были и вожделенные Максом часы, очередь дошла и до моего подарка. Он был последним в горе уже развернутого. Спайк явно отложил его, что называется, «на сладкое».

Мой друг всегда был не только веселым, но и находчивым, так что сказанная им фраза меня даже почти не удивила, хотя и огорчила. Проклятущей пьянки не избежать.

— А последнего в очереди, но далеко не последнего по важности дарителя я прошу выйти на мою импровизированную сцену! Влада, сестренка, не надейся, что тебе удастся от меня скрыться!

Я тихо выругалась себе под нос, но вышла из расступившейся передо мной толпы и встала рядом с ним. К щекам почему-то прилил румянец, наверное, от стыда за «взрослый» подарочек. А Спайк продолжал изображать из себя помесь клоуна и тамады, так же медленно, как открывал Стасикову коробочку, развязывая ленточку на запакованном в фольгу костюмчике.

Когда Спайк распаковал и развернул подарок, да еще и с выражением зачитал подпись, я покраснела так, что наверное даже вареная свекла и та была бледнее меня. Народу понравилось, даже Стасику. Все смеялись, поздравляли меня с самым оригинальным подарком, а я, в конце концов, сумела произнести ту фразочку, которую хотела:

— Это чтоб ты своей девушке потом не искал самый лучший наряд.

— А цвет — на случай, если девушка не того пола окажется? — усмехнулся именинник.

Я сначала рассмеялась, потом снова покраснела, и только потом сумела ответить:

— Нет, придурок, это в тон моему платью. Хотя можно и так трактовать, конечно.

После этого «содержательного» диалога меня, уже не пытаясь даже уговаривать, зная, что исход предрешен заранее, потащили к столу с алкоголем. За все, что было дальше, я ответственности не несу!