Надвигающийся шторм

Глава 27

Амелия

Амелия молчала, казалось, не один час. Она смотрела на черную стену воды и отражающиеся от стекла проекции морских животных. Светящиеся фосфоресцирующие бактерии кружились вокруг нее как звезды.

Что происходило наверху? Сколько невинных людей гибнет в эту секунду? Что с ее отцом, матерью, братом? От беспомощности и страха у нее забурлило в животе.

Она облизала губы.

— Я хочу пить. Можно мне воды, пожалуйста?

Габриэль достал бутылку с водой из открытого ящика, прислоненного к дальней стене. Присев на корточки, он поднес бутылку к ее рту.

Она отпила глоток, испытывая стыд. Ей не хотелось принимать от него эту любезность, неприятно вообще нуждаться в чем-либо от него.

— Спасибо, — машинально поблагодарила она и тут же почувствовала презрение к себе. Если и можно отбросить светские любезности, то именно сейчас.

Вода стекала по ее подбородку. Габриэль расстегнул переднюю часть своей форменной рубашки и вытер ей лицо. На этот раз Амелия не сказала ни слова.

Из рации донеслось невнятное сообщение. Он отошел к центральному проходу, чтобы оказаться вне пределов слышимости.

У Амелии разболелась шея. Руки ломило от неудобной фиксации за спиной. Она сама виновата. Она позволила этому случиться. Своим высокомерием, своей глупостью. Неудивительно, что мать никогда не выпускала ее из поля зрения. Немудрено, что отец использовал Амелию только для одного — выставлял как приз, чтобы очаровать и задобрить своих деловых партнеров.

Она захотела взять жизнь в свои руки. Она принимала собственные решения всего одну жалкую ночь, и посмотрите, к чему это привело. Она просто идиотка, влюбившаяся в террориста.

И теперь она здесь. Беспомощна. Просто еще одна пешка на чужой доске. Амелия ненавидела то, как с ней обращался отец, и вот она на другой стороне, играет в смертельную версию той же игры.

Она переместилась, пытаясь найти более удобное положение. Безымянный палец болел. Она порезала его, когда освобождала Мику. Порез не слишком глубокий, никаких необратимых повреждений, которые могли бы повлиять на ее музыку. Если она когда-нибудь снова возьмет в руки скрипку.

Слезы навернулись ей на глаза. Она постаралась их отогнать, думая о Мике. Где он сейчас? Его схватили? Убит? Или он сделал то, что обещал, и нашел способ оповестить внешний мир? Придет ли кто-нибудь, чтобы их спасти?

«В нем есть добро. Найдите его», — сказал Мика.

Даже если флотские или морские пехотинцы появятся, будет уже слишком поздно. Габриэль отведет ее на капитанский мостик. И кто бы ни руководил операцией, он будет пытать, а может, и убьет Амелию, желая получить от отца то, что им нужно. Ее подвергнут водной пытке или ударят током? Вырвут ей ногти? Отрубят пальцы, один за другим? Или еще что похуже? Паника накатила с новой силой, и сердце забилось так сильно, что чуть не прорвалось сквозь грудную клетку. Она делала неглубокие вдохи, пытаясь успокоиться.

Амелию заманили в ловушку, связали, и у нее нет никакого оружия. У нее вообще ничего нет. Ничего, кроме нее самой. «Используй то, что у тебя есть». Этому ее учила мать.

В памяти вспыхнуло воспоминание, резкое и внезапное. Этот разговор произошел два года назад, перед одним из гала-концертов по сбору средств для Коалиции Единства ее отца. Амелия сидела перед зеркалом в своей спальне, пока мать заплетала ей косу «рыбий хвост». Она хорошо запомнила, как под глазами матери залегли тени, а кожа приобрела бледный оттенок.

— Ты в порядке, мама?

— Все хорошо, милая, — мягко ответила та. — А теперь давай повторим все еще раз.

Амелия старалась не закатывать глаза.

— Тайлер Хорн. Основатель нанотехнологического микрочипа.

— Он молод, влиятелен и высокомерен. Питает слабость к острым ощущениям. Любитель азартных игр. Накопил огромные долги перед синдикатами. Он захочет пофлиртовать, но весьма активно. Что означает…

— Никогда не оставаться с ним наедине.

Элиза кивнула, искусно проводя пальцами по волосам Амелии.

— Откуда ты все это знаешь?

Мама покачала головой, отводя взгляд.

— Никто не бывает таким, каким кажется. У каждого есть тайны, страхи, слабости и личные демоны. Одних ты учишься избегать, чтобы обезопасить себя. Другими можно манипулировать в собственных целях.

— Как это делает отец.

— Иногда. Учись быть внимательной, и все получится.

Амелия смотрела на себя в зеркало. Она предпочла бы остаться дома и смотреть фильмы ужасов с Сайласом или практиковаться в исполнении сонаты № 3 Баха, с которой собиралась выступить на предстоящем конкурсе. — Почему он всегда заставляет меня участвовать в этом?

— Твой отец знает, что делает. Все любят внимание, особенно от красивой молодой девушки. Это просто разряжает обстановку.

— Иногда я чувствую себя… мерзко.

Свет померк в глазах матери.

— Мы все должны использовать дары, которые получили. Твоя красота — это великий дар. Мир без нее гораздо суровее. Поверь мне. Ты должна использовать то, что у тебя есть.

— Это отнимает время от тренировок. — Отец хотел, чтобы она играла, поэтому все свободное время Амелия занималась. Он хотел, чтобы она стала лучшей. Поэтому она хотела быть лучшей.

Мама улыбнулась ей в зеркале.

— О, моя дорогая. Ты такая целеустремленная, такая сосредоточенная.

— Но я все еще не понимаю, почему…

— Это то, чего хочет твой отец. Так что мы это делаем.

Все ее действия сводились к тому, чтобы угодить отцу. Все. Но все же.

— А как быть с нашими желаниями?

Мама нахмурила брови.

— Мы в огромном долгу перед твоим отцом. Он спас нас обеих. Все, что у нас есть, досталось нам от него. Помни об этом.

Она изучала свою мать в зеркале. Ее рот был поджат, взгляд напряжен. Она никогда не говорила о прошлом. Только упоминала, что была никем, ничего не имела, и Деклан Блэк ее спас. Он не был биологическим отцом Амелии, но с равным успехом мог им быть. Для ее матери он точно им был. Элиза никогда не говорила о «генетическом доноре», от которого произошла половина ДНК Амелии. Деклан ее принял, когда Амелия была еще ребенком. И именно он разработал лекарство, которое ее спасло. Все те препараты, которые поддерживали ее жизнь и не давали мозгу превратиться в кашу.

Деклан Блэк забрал и ее мать, и Амелию в эту жизнь, полную роскоши и гламура. Он дал им все, что у них есть, включая жизнь Амелии. За эти вещи ее мать боготворила его. И она не ожидала ничего меньшего от своей дочери.

— Большая часть страны — жестокое, опасное место, — мягко сказала мама. — Каждый день радуйся, что живешь в безопасности. Это все, что имеет значение. — Она одарила Амелию усталой улыбкой. — Ты — это все, что имеет значение.

Амелия больше не задавала вопросов. Бесполезно расспрашивать дальше. Ее мать никогда не давала другого ответа. Она хранила свое прошлое и свои секреты где-то глубоко внутри себя.

Именно мама научила ее читать людей. Но и отец не остался в стороне. Амелии приходилось читать его, разбираться в его настроениях, предвидеть его гнев. Она занималась этим всю свою жизнь.

«Используй то, что у тебя есть».

Она уставилась на стеклянные стены, вспоминая, что еще когда-то говорила ей мать. «Стекло красиво, но непрочно. Но его можно укрепить жаром, сделать сильным с помощью огня».

Сейчас ей нужно быть сильной. Ее просто нужно все продумать. С умом.

«Используй то, что у тебя есть». Амелия могла это сделать. Но она не могла вести себя так, как обычно. Лесть и обаяние не подействуют на Габриэля, не то что на пятидесятилетних политиков, государственных чиновников и руководителей, ослепленных собственным раздутым эго.

«Найди в нем хорошее». Может быть, его чувства к ней не совсем притворство. А может, ей на ум приходили собственные эмоции, собственное безрассудное влечение. Она прикусила губу.

Габриэль шел по проходу, рация висела у него на поясе, пистолет в одной руке, два пакета чипсов в другой.

— Подумал, наверное, ты проголодалась.

— Спасибо, — сказала она так искренне, как только могла.

Вдалеке раздались выстрелы, за ними последовал раскат грома. Корабль резко качнулся. Она соскользнула в сторону. Габриэль обнял ее за плечи и поддержал.

— Прости.

— Все в порядке. — Амелия сглотнула. Используй то, что у тебя есть. Сейчас или никогда. Она может потерпеть неудачу — почти наверняка так и будет, — но, по крайней мере, это хоть что-то. По крайней мере, она попытается.

Она всю жизнь боялась попробовать. Но не хотела умирать так же просто.