Наш секрет

Глава 1.

Иван

— Север, стой!  — просит Давид. — Мне вот здесь останови, пожалуйста.

Он тычет пальцем в невзрачную кондитерскую с горящей разноцветными огнями вывеской. «Плюшка и Ватрушка». Ну что за дурацкое название? Видно, владелец не сильно заморачивался с неймингом.

Припарковав у обочины машину, я выхожу на улицу. Закуриваю, осматриваю район. Серый, невзрачный. Как и всё в этом городе. На улице темно, нигде, мать вашу, не горит ни один фонарь.

— Я живу вон в той девятиэтажке. — Давид указывает рукой на простой панельный дом. Тоже серый. — Будешь мимо проезжать, заходи в гости.

— Обязательно.

— Ты дорогу-то найдешь? Разберешься, как отсюда выехать? Я мог бы проводить, но у тещи сегодня день рождения. Обещал, что пораньше приеду.

— Вали уже, каблук.

— До завтра тогда! — машет рукой товарищ и, скрипя ботинками по свежевыпавшему снегу, уходит в темноту. Затем вдруг останавливается и указывает на вывеску кондитерской. — Кстати, если есть время, зайди. Здесь готовят охрененные торты. Не пожалеешь!

Отмахнувшись от него как от надоедливой мухи, я делаю очередную затяжку и всматриваюсь в прозрачные высокие окна кондитерской, что находится на первом этаже пятиэтажки. Охрененные торты… Сильно сомневаюсь, что в этом убогом месте вообще безопасно есть.

Мимо проходит невысокий коренастый мужичок в грязной дутой куртке. От него за версту разит перегаром. Он оглядывается по сторонам и идет в сторону кондитерской. Вот такие клиенты и захаживают в «Плюшку и Ватрушку». Мне там делать нечего. Не то чтобы я брезглив, просто тщательно выбираю места, где планирую трапезничать.

Дернув за ручку двери, коренастый заходит внутрь и направляется к прилавку. За ним почему-то никого нет. Обслуживающий персонал? Не, не слышали.

Мужик ударяет кулаком по деревянной поверхности, что-то грозно выкрикивает. Перепутал, небось. Здесь не наливают. Мне бы сесть в машину и уехать, потому что за последние сутки я спал от силы часа три, но взгляд неожиданно цепляется за девушку, которая выходит из подсобки. Лицо плохо видно. Только волосы — с красивым золотистым отливом.

Я делаю несколько шагов вперед, чтобы получше ее рассмотреть. Достаю из пачки еще одну сигарету, вновь закуриваю.

Коренастый начинает размахивать руками и возмущаться. Дошло, наконец, что палёнку здесь не продают, и впал в истерику?

Легкие заполняет горький дым, в кармане пальто звонит телефон. Я достаю его, смотрю на экран. Сбрасываю вызов и вновь впиваюсь взглядом в окно. Оказывается, вовремя, потому что коренастый уже не просто жестикулирует руками, а  достал раскладной нож и теперь угрожает им златовласке.

«Вот на хрена мне это надо?» — успеваю подумать, прежде чем решительно направиться к двери и дернуть ее на себя.

Внутри кондитерской действительно обалденно пахнет. Чем-то сладким, ванильно-шоколадным. Чем-то таким, отчего во рту мгновенно скапливается слюна.

Пять столов, кофейный аппарат и огромная витрина со всевозможной выпечкой, пирожными и тортами. Чисто, опрятно. Никакой грязи, несмотря на снег, который вместе с обувью наверняка заносят посетители.

— …не выводи меня из себя! Бабки гони! — слышу угрозы коренастого.

— У меня пустая касса, ясно? Иди вон ювелирный грабь! — возмущается девушка.

Я присвистываю. Дерзкая девчонка. Перед ее личиком «бабочкой» машут, но она до последнего не сдается.

Также успеваю отметить, что у Златовласки не только волосы красивые, но и голос. Звонкий, не прокуренный, что немаловажно.

— А вот это мы и проверим, — продолжает давить на неё мужик.

Я прохожу по залу и откашливаюсь, привлекая внимание.

— Вечер добрый.

Девушка выглядывает из-за коренастого. Заметив меня, вскидывает брови. Молодая, чуть старше двадцати. Я сканирую ее взглядом, не стесняясь. Светлая кожа, пухлые чувственные губы, острый вздернутый носик и большие глаза карамельного оттенка. Ладная фигурка угадывается даже  через мешковатый черный свитер с высоким горлом. Отлично,  весьма. За такую и сдохнуть не жалко.

Златовласка моргает, качает головой. Приоткрывает губы и шепчет, обращаясь ко мне: «Беги». Я усмехаюсь, разминаю шею.

Коренастый медленно оборачивается. Скалится желтыми прогнившими зубами. Кивает на нож, который сжимает толстыми грязными пальцами. Тоже ждет, что позорно сбегу? Как бы не так. В крови уже вовсю гуляет бешеный адреналин. Я вспоминаю безбашенную молодость и мысленно потираю руки.

— Мужик, у тебя проблемы? — спрашиваю коренастого, уверенно двигаясь в его сторону.

Глава 2.

Александра

— Сашуль, пожалуйста, прикрой меня сегодня, — вдруг просит Таня.

Она работает в кондитерской вместе со мной. Стоит за прилавком, готовит кофе и продает разные вкусности, которые я пеку в этом маленьком уютном царстве.

— А если хозяйка зайдет? Спросит, где ты.

Прекрасно знаю, что не зайдет. Просто подменять Таню третью смену подряд совсем не хочется. Нет, я понимаю, что есть форс-мажорные обстоятельства. Они у всех бывают! Сама недавно отпрашивалась, когда нужно было срочно отвезти любимую собаку в ветеринарную клинику. Но это случается редко. За год можно на пальцах одной руки пересчитать. И в те дни, когда нужно задержаться или пораньше уйти, я звоню хозяйке и лично спрашиваю у нее разрешения.

— Придумаешь что-нибудь! — не отстает Таня, вцепившись в рукав моего свитера. — С выпечкой ты на сегодня закончила.

— Я делала заготовки на завтра…

— А завтра я тебе обязательно помогу! — подмигивает коллега. — А? Ну как? Подменишь? Всего два часа до закрытия…

Посмотрев на часы, мысленно себя укоряю. Ну что я в самом-то деле! Знаю ведь, что зимой после шести вечера почти не бывает посетителей. Редко кто может зайти… У нас маленький городок. Работы мало. Единственное сытное местечко — это металлургический завод. Там и трудится восемьдесят процентов местного населения. Многие на смене, остальные давно дома. Тем более в такую морозную погоду.

— Тебя же все равно никто не ждет, — звучит последний аргумент от Тани. — А у нас с мужем годовщина. 

Щеки ярко вспыхивают. Хочется закричать, что ждут! Черри, например. Французский бульдог, которого я два года назад подобрала на проезжей части в такую же суровую зимнюю пору. Кто-то проезжал мимо и просто высадил его из машины! Это я уже потом узнала от женщины, которая работает в цветочном магазине неподалеку и видела этот момент собственными глазами.

Вместо оправданий сухо отвечаю коллеге:

— Иди. Я справлюсь.

Таня одевается за считаные минуты и, махнув рукой на прощание, уносится на улицу.

Некоторое время я действительно стою за прилавком и жду какого-нибудь заблудшего путника, который захочет отогреться горячим чаем и полакомиться шоколадными маффинами или круассаном с нежной кремовой начинкой.

Осознав, что в «Плюшке и Ватрушке» никого нет и не будет, возвращаюсь в кондитерский цех. Выключаю оборудование, прячу в холодильник заготовки. Чистые формы складываю в специальный ящик. Отвлекшись, поправляю заколку на волосах. И вдруг слышу грохот. Выронив заколку на пол, я вылетаю в зал.

— Открывай кассу, — звучит требовательный голос устрашающего, похожего на алкоголика мужчины.

Ох... Этого не хватало под конец дня! Мало того, что Таня свалила на меня свои обязанности, так еще и все вырученные за сегодняшний день средства в случае чего придется вернуть из своих денег!  Я ведь никому ничего не докажу.

Судорожно соображаю, что предпринять. Ищу глазами мобильный. Может, Давиду позвонить? Но как? Мужчина по ту сторону прилавка кричит громче и… достает из кармана раскладной нож.

Сердце проваливается куда-то в пятки, а волосы на голове едва не встают дыбом. Если я что-нибудь не  придумаю, то утром Танюша обнаружит в зале остывший труп. Но, может быть, тогда ее хотя бы немного погрызет совесть?

Я не могу найти свой телефон! И понимаю, что придется, черт возьми, выпотрошить кассу и отдать этому придурку четверть моей месячной зарплаты! Перед Новым годом столько планов и финансовых трат! Начинаю злиться.

— У меня пустая касса, ясно? Иди вон ювелирный грабь!

Мужчина продолжает напирать и угрожать. Такое со мной происходит впервые! Да, у нас не самый благополучный район, но не до такой же степени!

Когда за спиной алкаша раздается вежливый мужской голос, я обреченно вздыхаю. Наверное, подельник пришел.

Выглядываю из-за толстой фигуры грабителя и удивленно вскидываю брови. Нет, на подельника не похож. Слишком уж отличается.

Если тот, что мне угрожает, — грязный, бомжеватого вида, то новый посетитель другой... Он стильно одет: в дорогом черном пальто, брюках и чистых отполированных ботинках. Высокий рост, широкие плечи. Внешне симпатичный, даже красивый. Но с повадками хищника: глаза поблескивают яростью, мужчина улыбается краешками губ и готовится броситься в схватку. Я впервые его вижу. Что такому делать в нашем районе? И в нашем городе.

Незнакомец начинает специально нарываться, и по коже пробегает табун мурашек! Боже, зачем? Шепчу, чтобы бежал! Так будет лучше для всех нас. Возможно, он сумеет вызвать полицию.

Но не тут-то было. Похоже, этому мужчине в кайф вести себя словно доблестный рыцарь. Вот только что я буду делать, если его ранят?

Думала, что в критической ситуации смогу собой управлять, но как бы не так. Все что я могу — это закрыть ладонями лицо, чтобы не видеть того, что будет происходить дальше! Ненавижу насилие. В любом его проявлении. 

В уши вбиваются крики, удары.

— Пусти! Пусти! — хрипит пропитой голос.

Глава 3.

***

Иван никак не реагирует на эти слова и продолжает смотреть не на рану, а на меня. В упор.

Он давит своей тяжелой энергетикой так сильно, что сбивается дыхание и подскакивает пульс.

Я понятия не имею, кто он такой. Что делает в нашей непримечательной кондитерской в промышленном районе города? Никогда не поверю, что Иван зашел в «Плюшку и Ватрушку» купить чего-нибудь сладкого к чаю. Он кажется здесь чужим, инородным. Я скорее поверю, что у него есть личный кондитер. Такие люди явно обладают большими деньгами и властью. Это и пугает. Не на шутку. Даже сложно сказать, кого я опасаюсь больше: бомжеватого на вид мужика с ножом или вот этого мужчину в дорогом пальто и с поблескивающими на запястье часами.

— Я обработаю рану, — сообщаю ему.

Иван кивает.

Делаю это лишь потому, что он спас меня от больших финансовых затрат. Было бы куда быстрее просто угостить его десертом, чем прибавлять нашему не очень приятному знакомству дополнительные минуты общения.

Обойдя стойку, направляюсь к входной двери. Лопатки горят. Тут и гадать не нужно почему — новый знакомый не стесняясь смотрит мне в спину.

Оттягиваю вниз безразмерный свитер, чтобы прикрыть бедра и поворачиваю ключ на два оборота. Вот и всё. «Плюшка и Ватрушка» закрыта. Даже если явится хозяйка, я найду, как оправдаться.

Развернувшись, вижу, что Иван поднимает стулья, которые уронил несостоявшийся грабитель. Фыркаю. Не только рыцарь, но еще и джентльмен.

— Вымойте руки, пожалуйста, — прошу его. — Я пока вернусь в подсобку.

Не боюсь, что Иван меня ограбит. Наверняка его наручные часы стоят дороже, чем вся наша кондитерская.

Аптечка при моей работе — это незаменимая вещь. Часто во время обращения с разогретой печкой можно обжечь руки или порезать ножом пальцы. Но в такие моменты всегда есть сменщица Таня. Она и занимается оказанием первой медицинской помощи. Меня тошнит от вида крови. Но сегодня помощь постороннему мужчине придется оказать именно мне.

Когда возвращаюсь в зал, Иван сидит за одним из столиков. Расслабленная поза, скучающий вид. Я быстрым шагом приближаюсь к нему, ставлю антисептик на стол и вскрываю пластырь. Все это под пристальным взглядом. Аж пальцы дрожать начинают.

На правой руке Ивана порез от ножа. Приличный — сантиметров шесть в длину, с неровными краями. Грабитель явно надеялся победить в схватке. Наивный. С первого взгляда было понятно, кто кого. Даже несмотря на оружие. В позе Ивана читался вызов и уверенность в собственных действиях. Возможно, он занимался боксом или восточными единоборствами. Я не знаю. И знать не желаю. 

Смочив ватный диск антисептиком, осторожно очищаю рану. Касаться чужого мужчины мне не нравится, но успокаиваю себя тем, что это вынужденная мера. В противном случае я бы никогда не стала этого делать.

— Почему ты не вызвала охрану? — вдруг спрашивает Иван. — Должна же у вас быть тревожная кнопка для таких случаев.

Я вскидываю взгляд. Его лицо впервые так близко. Густые черные брови, щетина на щеках, ровный нос и тонкие губы. Можно даже рассмотреть настоящий цвет глаз. Сначала показалось, что они темно-карие, почти черные, но теперь я вижу, что нет. Синие, почти голубые. Удивительно.

— У нас нет охраны.

— Экономите?

— Конечно. Зачем нам охрана, если есть такие отчаянные мужчины, как вы?

— Считаешь меня отчаянным? — усмехается Иван.

Закончив обработку, клею пластырь ему на руку. Осторожно, стараясь не касаться кожи.

— Возможно.

— Это же не синоним чокнутого?

— Всё, мы закончили, — произношу я с облегчением.

Забираю со стола антисептик и возвращаюсь за стойку. На вопрос не отвечаю. Лишь включаю кофейный аппарат и достаю из холодильника две фруктовые корзинки. Почему две? Потому что, на мой взгляд, Ивану, с его высоким ростом и крупным телосложением, одна нигде не отзовется. Он ее проглотит и не заметит.

— Они свежие? — уточняет Иван с явным недоверием, когда я ставлю перед ним поднос с заказом.

Он успел снять пальто и теперь сидит в строгом черном костюме.

— Сегодня приготовили, — отвечаю как можно спокойнее.

В чём в чём, а в своих кондитерских изделиях я  совершенно уверена. Перед тем как приступить к работе, тщательно проверяю привезенные продукты и срок годности.

Пока Иван пробует корзинки, я наконец нахожу свой телефон. Разблокирую его, замечаю один пропущенный звонок от Нины. Точно! Совсем забыла, что завтра, в свой выходной, обещала заехать в приют. Особенное для меня место.

Пишу Нине короткое сообщение, что планы не изменились, и прошу список необходимых покупок. Я буду. Конечно же, буду. Куплю корм для животных или что там еще нужно, поздравлю питомцев с предстоящими новогодними праздниками.

— Очень вкусно, — доносится до меня голос Ивана.

Он успел подойти к стойке и поставить на нее поднос. Обе корзинки съедены. Я машинально откладываю в сторону телефон.

— Рада, что вам понравилось.

Глава 4.

***

Нет, садиться к незнакомцу в машину — это верх безрассудства! Пусть Иван прилично одет и не сказал мне грубого слова, неизвестно, какие у него намерения. Тем более нас могут увидеть. И если это случится, то… я не знаю, что буду делать! Со стыда сгорю…

— Саша, я не буду приставать, — добавляет Иван, вскидывая руки вверх.  

— Я… Дело не в этом.

— Тогда в чем? Я просто подвезу.

— Мне недалеко идти.

— На улице минус восемнадцать, — продолжает он настаивать. — Считай, что мне совесть не позволяет тебя отпустить.

Будто назло, на другой стороне улицы останавливается шумная компания молодых парней. Они громко смеются и распивают спиртные напитки. В этом районе может быть опасно, да. Уж кому, как не мне, об этом знать. И если раньше меня каждый день встречали после работы, то вот уже два года хожу одна. Летом светло и не страшно, а вот зимой… Нет, можно, конечно, просить кого-то из родственников меня сопровождать, но у них и своих забот предостаточно.

Потоптавшись немного на месте, подхожу к автомобилю и открываю дверь.

В салоне тепло, и я моментально согреваюсь. Пока стояла на улице, успела закоченеть. В последние дни сильные морозы ударили. Доходит до минус двадцати пяти.

Иван садится на водительское место, окидывает меня взглядом.

Как ни пытаюсь себя успокоить, в голову мысли дурные лезут. Одна за другой. Боже, что я делаю? Что? Чужой мужчина, чужой автомобиль. Я просто спятила. Не иначе!

— Нужно пристегнуться, Саша.

— Хорошо.

Я тянусь к ремню и нервничаю. Боюсь, что не получится, и тогда Иван вызовется помочь. Дотронется, влезет в мое личное пространство. Опять. Он спас меня от грабителя. Не побоялся, не сбежал. Означает ли это, что он хороший человек и ему можно доверять? Думаю, что да. Но трогать меня все же не нужно. Никогда. 

Справившись с ремнем безопасности, облегченно выдыхаю. И даже успокаиваюсь.

— Адрес назовешь? — спрашивает Иван.

— Улица Октябрьская, дом семь.

Он вбивает адрес в навигатор и тут же присвистывает. Все потому, что я, конечно же, соврала. Идти далеко.

Иван трогается с места. Едет не быстро, осторожно даже. И это хорошо. Это означает, что он ответственный человек и не нарушает правил. К тому же жуткий гололед, а дороги не чистят. За последние сутки в городе случилось много аварий. Я читала об этом сегодня за завтраком.

— Вы не местный, да? — неожиданно для самой себя начинаю диалог. Наверное, чтобы разбавить напряженное молчание.

— Угадала, — кивает Иван. — Пока не ориентируюсь в ваших краях, но скоро наверстаю.

— О, у нас не сложно. Город маленький. Главное, знать, где находится центральная улица.  

— С этим тоже пока проблемы, — усмехается он. — Хорошо, что придумали навигатор.

— Согласна. Значительно упрощает задачу.

Перед глазами мелькают знакомые дома и улицы. Дороги пустые. Редко-редко где едет автомобиль или идет случайный прохожий. Я никого не увижу. Все будет хорошо.

— А ты давно здесь живешь? — спрашивает Иван.

— Не помню, когда мы перешли на «ты».

— Между прочим, ты первая начала. Когда я заломил руку грабителю, кричала «пусти», а не «пустите». Я посчитал это знаком.

— Каким еще знаком?

Иван бросает на меня короткий взгляд, усмехается. Я стараюсь не смотреть в его сторону, но не получается. Это выходит непроизвольно. Зачем-то навскидку пытаюсь определить возраст. Иван явно старше. Минимум лет на пять, а может, и больше... К собственному удивлению, понимаю, что больше его не боюсь. Совершенно. Интуитивно знаю, что, несмотря на настойчивость, Иван не обидит меня.

— Ты не ответила на вопрос, — напоминает он.

— Ой, да. Я здесь родилась и выросла. Наверное, меня каждая собака в округе знает.

Начинаю рассказывать про детство. Оно было счастливым и беззаботным. И так тепло и уютно становится. Иван слушает, поглядывая в мою сторону, и кивает. Правда слушает, и это… удивительно! Потому что мою болтовню мало кто из родных может выдержать.

— Приехали, — радуюсь, когда вижу свой дом.

Вот и всё. А я боялась!

Отстегиваю ремень безопасности еще до того, как  останавливается машина. Выхожу на улицу, захлопываю дверь. Машинально бросаю взгляд на окна. У нас очень любопытные соседи. Не хочу, чтобы они подумали, будто с этим мужчиной меня что-то связывает. Случайная встреча, случайное знакомство, которое прямо сегодня закончится.

Иван тоже выходит на улицу. Приближается. Его пальто распахнуто, и я содрогаюсь от холода. Сам же говорил, что минус восемнадцать! Берёг меня, малознакомую девушку, а себя нет. Себя почему-то не жалеет, не бережет.

— Спасибо за всё, — благодарю его. — Действительно, зря я боялась ехать. Ты не кусаешься.

Не дождавшись ответа, иду к подъездной двери и по пути начинаю искать ключи на дне сумочки. Чего внутри только нет! Косметичка, кошелек, документы, посылка из Озона, которую я забрала утром. Там новенький ошейник для Черри. Прошлый я потеряла в собственной квартире!

Глава 5.

***

Ночью я никак не могу уснуть. Долго ворочаюсь в постели. То жарко, то холодно. Прокручиваю в голове весь сегодняшний день и ужасаюсь. Я, конечно, преуменьшила заслуги Ивана. Была эмоционально подавлена. Он ведь совершил благородный поступок. Более чем уверена, что если бы кто-то из местных жителей проходил мимо и увидел, что «Плюшку» грабят, то убежал бы, сверкая пятками!

Возможно, я показалась Ивану грубой, но на самом деле была искренне благодарна. Проблема не в нем, а во мне. Его предложение подняться в гости… Поначалу оно показалось абсурдным и возмутительным. Щеки вспыхнули, руки затряслись. Возможно, Иван более свободных взглядов, чем я. Захотел — увидел — победил. Это нормально. Я не осуждаю.

Иван действительно симпатичный мужчина. Не отталкивающий, что немаловажно. Все, что он сказал про себя, не было просто хвастовством. Красивый, богатый, здоровый. Это имеет значение. Для кого-то, но не для меня.  Уверена, если Иван останется в нашем городке еще на пару дней, то с другой девушкой ему повезет куда больше.

Поднявшись с постели, подбегаю к шкафу и нахожу там шкатулочку с украшениями. Брошь от бабушки, сережки-гвоздики от Кости и обручальное кольцо. Я сняла его всего несколько недель назад — по просьбе мамы. Решила оставить прошлое там, где ему и полагается быть…

Нервничая, надеваю кольцо на безымянный палец. Черт, стало велико. Нужно будет забежать в ювелирный и попросить немного уменьшить.

Быть может, если бы Иван увидел украшение, то сразу же понял бы, что я несвободна. Кольцо — мой оберег от чужих мужчин и отношений. И неважно, что Кости нет в живых больше двух лет.

Утром я получаю от Нины список необходимых вещей для приюта. Достаю отложенную на черный день наличку, собираюсь на скорую руку. Черри вьется вокруг меня и тянет на прогулку. Даже поводок приносит, моя умница.

— Уверена, что хочешь на улицу? — качаю головой. — Там опять лютует мороз.

Глазки внимательные и понимающие. Кажется, Черри вот-вот заговорит.

— Ладно, идем.

Едва мы выходим из дома, собака пытается вернуться в подъезд. Холодно так, что до костей пробирает. На Черри теплый комбинезон, но ни снег, ни холод ей не по душе. Другое дело — весна или лето. Можно долго гулять и заводить новые знакомства. Более дружелюбной собаки, чем моя, я еще не встречала.

Сделав важные дела, Черри тут же тянет за поводок в сторону дома. Я смеюсь, едва за ней поспевая. Мою собаке лапы, насыпаю полную мисочку корма. Черри стала моей отдушиной после случившейся трагедии. Всегда находилась рядом, когда мне было плохо, и остро чувствовала мою боль. Радостно носилась с мячом по квартире, если я вдруг «оживала» и включалась в игру.

— Прости, детка, но мне нужно уехать.

Черри не ест, а смотрит на меня черными глазками-бусинами. Сердце наливается теплом. Я люблю животных. Просто обожаю! С детства дома был целый зверинец: коты, собаки, морские свинки, крысы и попугаи.

— Знаю, сегодня у меня выходной и я обещала, что проведу время с тобой, но обстоятельства сложились таким образом — нужно ехать.

Черри отпускает. Как я это понимаю? Все просто: она покорно идет к миске и начинает есть. Мол, вали уже, хозяйка. И возвращайся скорее.

Нина приезжает за мной на своем стареньком «жуке». Радостно приветствует, целует в обе щеки. Грузит в багажник корма для котов и собак, гигиенические пеленки, ненужные тряпки и одеяла, которые я взяла из дому. Сейчас суровая зима, новых беспризорников все больше и больше. С каждым днем.

Первый делом, выйдя из машины, я иду приветствовать своих любимчиков: трехмастную кошку Люсильду и двортерьера Боно. Даже настроение повышается! Люська трется о ноги, Боно громко и радостно лает, пытаясь вырваться из вольера. Сколько и как часто я бы сюда ни приезжала, животные всегда именно так встречают.

— Спасибо за помощь, Саша, — произносит Нина, наливая в чашку кипяток.

— Совершенно не за что! Ты же знаешь, как много значит для меня приют.

— И для меня, — вздыхает она, теребя чайный пакетик. — Но тут такие дела… совсем скоро пятьдесят бездомных животных могут оказаться на улице.

— Не понимаю тебя...

— А что тут понимать? — хмыкает Нина. — Забор рядом с приютом видела?

— Видела.

— На нашем месте планируют построить производственный цех. Ко мне уже приходили. У завода новый хозяин. Некто по кличке Север. Поговаривают, акции ему достались забавным способом. Он выиграл их в карты!

— Но документы… у нас же есть документы, что земля принадлежит приюту, — возмущаюсь я, игнорируя информацию о владельце.

— Саша, если ты думаешь, что я бездействую, то ошибаешься. Я даже с мэром общалась. Он сказал идти в суд, потому что у завода есть точно такие же документы на эту землю. Понятия не имею, как так вышло!

— Мы не должны сидеть сложа руки!

Я почти задыхаюсь от негодования, представляя, что несчастных животных придется выставить на улицу. Зимой, в ужасный мороз. Да у этих дельцов сердца нет!

— И что ты предлагаешь? — спрашивает Нина. 

— Митинговать, устраивать забастовки, привлекать внимание прессы!

Глава 6.

***

— Сашуль, пончики с шоколадом закончились, — сообщает Таня, заглядывая в цех.

— Да-да, помню! Скоро будут готовы.

— Поспеши. Сегодня такой наплыв. Не справляюсь!

Так и есть. Каждое утро в кондитерской экстремальные условия. Нужно взять себя в руки и выложиться на максимум. После девяти народ схлынет и наступит затишье, которое продлится до обеденного перерыва.

И всё бы хорошо, всё как обычно, но после вчерашнего я чувствую себя раздавленной. Сложно сосредоточиться на простых, казалось бы, вещах. Все валится из рук, получается из ряда вон плохо! Злюсь на себя, но ничего поделать не могу. Сложно контролировать эмоции, когда дело касается жестокой несправедливости.

В мой второй выходной мы с Ниной и еще несколькими работниками приюта вышли к мэрии с плакатами и транспарантами, призывая не сносить единственный дом для бездомных животных. Чуть раньше я позвонила своей давней знакомой, которая работает юристом. Она пообещала посмотреть документы и дать ответ по праву собственности на землю.

Ох, мы так долго готовились к митингу! Было непросто организовать людей. У каждого свои заботы и хлопоты. Да и суровая зимняя погода не слишком располагала к тому, чтобы долго находиться на улице.  

Мэр прошел мимо нас и демонстративно отвернулся. И только когда Леонид, муж Нины, дернул его за плечо, он посмотрел наконец-то в нашу сторону. Презрительно скривил губы, молча выслушал. Геннадий Иванович Волошин отвечал на наши вопросы расплывчато и невнятно. Он не при делах и ничего поделать не может. Стройку не вправе заморозить, потому что нет на то никаких оснований. Да и перенести приют ему некуда. Для этого у города недостаточно средств на балансе. Просто прекрасно!

Мне хотелось его придушить! Собственными руками! Скользкий неприятный тип, который покупает местных жителей за гречку и сахар. Пенсионеры и малообеспеченные с радостью принимают его мелкие подачки, а затем отдают за Волошина голоса на избирательных участках. И так из раза в раз! Подвинуть этого усатого толстяка не удается  никому.

После митинга нашей дружной командой мы вернулись в приют и долго размышляли, как поступить дальше. Было ясно как белый день, что мэр ничем не поможет. Нужно идти на завод, искать нового руководителя и каким-то образом договариваться с ним. Полюбовно. Не может же и он быть таким бесчувственным, как Волошин? Или может?..

Этот приют построил мой Костя больше пяти лет назад. Собственными руками сооружал вольеры и будки. На свои деньги покупал корм и все необходимое. У Кости было большое сердце, и я многому у него училась. Быть добрее, терпимее, проявлять неравнодушие и помогать нуждающимся. Именно поэтому приют так много для меня значит. Кажется, если я его лишусь, то ниточка, связывающая меня с любимым мужем, навсегда разорвется.

— Ну скоро ты там? — Татьяна вихрем залетает в мое царство сладостей.

— Да, осталась сахарная пудра! Пару секунд!

Я заканчиваю готовить пончики с клубничным джемом, беру в руки поднос и иду к двери. Выхожу в зал. Здесь шумно, людно. Как и всегда в это время.

Таня вертится у кофейного аппарата и переговаривается с клиентом.

Нужно выложить пончики на витрину и приниматься за пирожные с заварным кремом.

Делаю шаг, и взгляд, черт возьми, цепляется за знакомый силуэт. Я никогда не смотрю на посетителей. Никогда. Но сегодня определенно что-то идет не так. От удивления широко открываю рот и пячусь назад. Упираюсь спиной в деревянную дверь.

Иван. Мой спаситель. Он здесь!

Ноги слабеют, а сердце учащает удары.

Иван сидит за столиком у окна, расслабленно откинувшись на спинку стула, и смотрит на улицу. Не на меня, к счастью. Меня он не видит.

Как и в прошлый раз Иван стильно и презентабельно одет: черная куртка, такого же цвета джинсы и серый свитер под горло. На запястье сверкают часы. Он разительно отличается от большинства посетителей. Особенно мужчин.

Открыв дверь, я вновь попадаю в цех. Дыхание прерывистое, а пульс ускоряется. Поставив поднос на стол, качаю головой и мысленно себя ругаю. Ну пришел и пришел. Удивительно, почему я так реагирую? Возможно, Ивану просто понравились мои корзинки и он захотел повторить заказ. Не ко мне он вовсе. Точно не ко мне.

Приоткрыв дверь, оставляю лишь узкий проем.

— Тань… Таня… — шепчу коллеге. — Татьяна Николаевна.  

Она в этот момент рассчитывает клиентов. Бросив взгляд в мою сторону, заметно хмурится. И вежливо улыбнувшись людям, подходит к двери.

— Танюшка, пончики готовы. Выложишь на витрину?

— А ты почему не можешь выйти?

— Понимаешь… Тут такое дело… Видишь вон того мужчину у окна?

— Ну вижу, конечно, — усмехается Таня. — Как уж не заметить. У нас таких посетителей и не бывает никогда.  

— Скажи, он о чем-то спрашивал тебя?

— Нет. Заказал фруктовые корзинки и кофе. Минут пять назад пришел. А что?

Фух! Ну вот! Как я и думала, Иван решил перекусить в нашей кондитерской. Ничего страшного не произошло. Непонятно, почему я веду себя так нервно при этом?

Глава 7.

***

Ну вот! Этого только не хватало…

Теперь я бесконечно прокручиваю в мыслях эпизод с Таней и Иваном. Не хочу думать об этом, но тем не менее абстрагироваться не получается. Мама всегда говорила, что с детства я была очень впечатлительной девочкой. Мне уже двадцать четыре, но с тех пор ничего не изменилось.

Достав заварные пирожные, ставлю противень на стол и зачем-то размышляю, о чем разговаривают в зале голубки. Осыпают друг друга комплиментами? Флиртуют?  

Не могу четко охарактеризовать, что со мной происходит. Чертовщина какая-то. Иван мне не нужен, вовсе нет. Но почему-то от мысли, что сейчас он возьмет у Тани номер телефона и закрутит роман именно с ней, становится не по себе. Это не мое дело, кто и с кем планирует спать. Просто неприятно как-то. Коллега казалась порядочной женщиной. Замужняя, набожная. А сейчас ведет себя, как глупая девчонка!

Ее муж Володька часто забегает к нам в кондитерскую и с аппетитом лопает маковые рулеты. Таня специально для него прячет приличный кусочек под прилавком, а посетителям говорит, что рулет уже закончился.

В зал я больше не выглядываю. Ну их! Пусть воркуют, если хотят.

Таня заходит в цех спустя час, чтобы разогреть обед. Наверное, в зале пусто, ни одного посетителя.

Она молча включает микроволновку, поставив туда контейнер с едой. Так же молча садится за стол и приступает к еде.

Я не собираюсь ее ни о чем спрашивать. Не хочу, честное слово. Занимаюсь своими делами, но то и дело ловлю на себе цепкий взгляд, будто Таня меня в чем-то подозревает. В чем-то нехорошем и неправильном.  

— Твой мужчина ушел, — произносит она с набитым ртом.

— Он не мой! — тут же вспыхиваю я. 

— Хорошо-хорошо, ушел не твой мужчина. О тебе не спрашивал. Ни слова.

Возможно, она хочет задеть меня этим. И должна признать, у Тани получается. Чувствую себя ничтожной, потому что зачем-то выдумала невесть что. Ладно-ладно, признаю. В глубине души казалось, будто Иван пришел именно ко мне. Вот дура…  

— Ну и прекрасно, — пожимаю плечами, пытаясь казаться равнодушной. — Ты пока обедай, Тань. Я выйду в зал и займусь витриной.

После рабочего дня я еду в приют. Звонила Нина: сказала, что Леонид был на заводе, но подробностей она не знает. Мне безумно интересно, чем закончился разговор с новым хозяином. Удалось ли договориться? Получилось ли вообще пробиться на прием?  

Мы собираемся в тесной комнатке втроем. Я, Нина и ее супруг. Сначала болтаем о питомцах и пьем чай с имбирным печеньем, которое я прихватила с работы. У ног ластится Боно, и я скармливаю ему половину своей порции. Уж очень у песика жалостливые глаза.

— Принял меня этот Север! — с раздражением заводит разговор Леонид.

— И? Что сказал? — спрашиваю я.

— Ничего хорошего! Я ему одно толкую, а он на своем стоит. Похуй ему на животных. Прямым текстом заявил.

— Лёнь, не ругайся при Саше, — просит Нина.

Я не реагирую на матерные слова, мимо ушей их пропускаю.

— Боже, какое чудовище, — качаю головой. — Совсем ни к чему не пришли?

— Совсем, Саша. Я просто послал его на три веселых буквы, а он кинул напоследок, чтобы через месяц ни нас, ни приюта, ни животных, которые здесь обитают, не было и близко с его стройкой.

Мы замолкаем, переглядываемся. Каждый из нас наверняка мечтает уничтожить Севера. Что возомнил о себе этот человек? Как он представляет дальнейшие наши действия? Просто открыть вольеры, выпустить животных на мороз и разойтись по домам? Сердце начинает щемить.

Нужно что-то предпринять! Возможно, стоит начать сбор средств? Вдруг удастся найти хотя бы немного денег, чтобы построить новый приют? Но за месяц это нереально, боже…

Подруга Нины — журналист в местной газете. Она уже взяла у нас интервью и собирается опубликовать статью о том беспределе, что происходит в городе. Жаль, что по факту это мало чем поможет. Нужно действовать активнее.

Домой я возвращаюсь в подавленном настроении. Гуляю с Черри, пересчитываю наличку. Денег хватит разве что на малую часть стройматериалов. И то не уверена. Я ведь давно не бывала в строительных гипермаркетах и понятия не имею, что и сколько стоит.

Поздно вечером звонит Давид, приглашает в гости и слезно умоляет взять срочный заказ на торт. У племянницы его жены завтра день рождения. Двадцать лет, круглая дата. Отмечают в ресторане с друзьями. Нужно испечь что-то красивое, яркое и вкусное. Времени в обрез, но я, конечно же, соглашаюсь. Отказать Давиду не могу. Он моя семья. Мой близкий человек.

В магазин отправляюсь в тот же вечер. Покупаю необходимые продукты для приготовления ягодного муссового торта с зеркальной глазурью. Спать не ложусь до трех часов ночи. Пеку брауни с миндалем, готовлю белый шоколадный мусс и достаю  из морозилки ягодные заготовки. Лишь потом отправляюсь спать. Остальное доделаю завтра после работы.

В кондитерской сложная смена: я не выспалась, Таня, как назло, заболела. Вместо нее выходит стажерка, обучать которую приходиться именно мне. Весь день гоню прочь свою неуемную фантазию, которая в красках рисует Ивана в объятиях Тани. Вдруг на самом деле она не заболела? Соврала, притворилась? Ох, за что мне это?

Глава 8.

Иван

Я не ожидал увидеть ее сегодня.

Просто осточертело сидеть в гостиничном номере одному.

Позвонил Давиду, предложил встретиться и выпить. В баре, ночном клубе или любом другом кабаке. Хотел познакомиться с девочками, приятно провести время без лишних заморочек и долгих прелюдий. Потом можно было бы отправиться в баньку.

Давид,каблучара, весь вечер морочил мне голову. Было видно, что не против. Но перезвонил после девяти и сообщил, что нашлись дела поважнее. Ага, как бы не так. Жена не отпустила, да только ему стыдно было в этом признаться. Ведь не первый раз он меня подставляет.

Дава женился на третьем курсе универа. Брак был заранее оговорен, я не вникал. Мы вместе учились, на одном потоке. На майские праздники он умотал в родной город холостым пацаном, а вернулся с кольцом на безымянном пальце. С тех пор его будто подменили. 

После отказа товарища прошвырнуться по кабакам, я плюю на всё, сажусь в машину и бесцельно катаюсь по унылому чужому городу.

Позже вспоминаю, что в навигаторе остался адрес Саши. Приезжаю к ее дому, осматриваюсь. Обычная непримечательная пятиэтажка. Я выхожу из машины, чтобы перекурить. На окна поглядываю. Первый этаж? Третий? Какой? Может, окна и вовсе не на эту сторону выходят. Не стану же я бродить по квартирам и искать Сашу? Понятия не имею в какой именно она живет. Вообще ни черта не знаю о девушке, кроме того что работает кондитером. Коллега ее в два счета сдала вчера утром. Сказала, что Саша в цехе от меня прячется и выходить не хочет. Стало весело. Я вроде не настолько страшный, чтобы так сильно бояться.

Саша понравилась мне с первой встречи. Вернее, с первого взгляда. Зацепила, причем сильно. Я не привык, что отшивают. Убегают, прячутся, видеть не хотят. Азарт включился. В моей жизни много разных девушек встречалось, разных социальных статусов и профессий. Но кондитеров точно не было.

Постояв немного у подъезда, докуриваю сигарету и собираюсь уезжать, как вдруг подъездная дверь открывается и выходит Саша. Я удивленно вскидываю брови и тут же окрикиваю ее. Хочу попросить провести персональную экскурсию по ночному городу. Ищу любой повод, лишь бы с ней и не одному. Саша оборачивается, коробка, которую она держит в руках, тут же падает на землю. По реакции понимаю: дело дрянь. Хрупкие плечи дрожат. Становится очевидно, что Саша плачет.

Я быстро подхожу к ней. Оцениваю масштаб бедствия, затем на Сашу смотрю. Волосы растрепаны, лицо в слезах. Она в розовой пижаме, поверх которой накинута куртка. Пожалеть девушку хочется, к себе прижать. Такую миниатюрную, ладную и домашнюю.

 — Это все ты. Ты. Ты… — словно заведенная, повторяет Саша. — Откуда ты только взялся?!

— Я не хотел тебя напугать, извини, — поспешно оправдываюсь. — Что в коробке? Что-то важное?

— Торт! Торт, который я сделала на заказ!

— Не плачь, Саш. Сейчас всё решим.

— Что решим? Заказчица с минуты на минуту приедет!

Будто по щелчку пальцев, у соседнего подъезда останавливается машина — старая, потрепанная «девятка». Открывается дверь, музыка гремит на полную катушку.

— Стой здесь, — обращаюсь я к Саше.

— Иван! — зовет она. — Ваня, подожди!

Бросаю на девушку быстрый взгляд. Красивая, зараза. Без косметики, дорогой укладки и следов тюнинга на лице. Естественная, настоящая. Смотреть хочется, не отрываясь. 

На длинных изогнутых ресницах застыли слезинки, Саша вытирает их рукавом куртки. Облизывает губы, тушуется. 

— Прошу, не говори заказчице, что мы знакомы. Это важно.

— Без проблем, — пожимаю я плечами. — Не скажу.

Иду к «девятке», похлопываю себя по карманам. Портмоне на месте.

Стучу по боковому стеклу, и передняя дверь широко распахивается. Из салона выходит тучная девица с ярко разрисованным лицом. Короткая куртка, мини-платье и колготы в сетку, которые подчеркивают полные ноги.

— Здрасьте, — кивает она мне.

— Вы за тортом?

— Ну да.

— Его не будет. Назовите сумму, я компенсирую затраты.

— Как не будет? Я заказывала! — возмущается девушка.

Еще раз окидываю ее взглядом, хмурюсь.  

— Вот так. Не будет. К тому же сладкое есть вредно, особенно на ночь.

— Вы меня учить вздумали? У меня, между прочим, день рождения!

— Поздравляю. Пять тысяч хватит?

Девица мнется, заглядывает мне за спину и видит Сашу.

— Это моя коробка с тортом валяется вон там на земле?

— Твоя. Я напугал девушку, она выронила торт. Форс-мажор, понимаешь?

— Бля-я. Сколько вы там предлагали?

— Пять тысяч.

— М-м. Давайте семь, и по рукам.

Я отсчитываю купюры, протягиваю девице. Она тут же прячет их в сумку и, ни слова не говоря, садится в машину и уезжает.

Глава 9.

***

Хрустя снегом, я возвращаюсь к подъезду и привлекаю внимание Саши.

Она поворачивается в мою сторону, смотрит, склонив голову набок. Долго и внимательно. Когда наши глаза встречаются, Златовласка тут же тушуется и поправляет волосы.   

— Что сказала заказчица? Сильно злилась?

— Всё в норме, Саша. Она не обижается.

— Ты… заплатил ей? Сколько?

— Да какая разница, — пожимаю я плечами. — Этот торт мой. Сейчас только с тобой рассчитаюсь.

Тянусь к портмоне, открываю его. Саша с непривычно быстрой скоростью подбегает ко мне и вцепляется в рукав куртки.

— Спрячь кошелек, — произносит твердым голосом.

— И не подумаю.

— Спрячь! — повторяет она громче. Глаза поблескивают даже в темноте. — Иван, спрячь, не то обижусь! Никаких денег я не возьму, разозлюсь и домой уйду!

— А ты хотела со мной побыть?

Саша теряется и качает головой. Хотела, я же вижу. Но не скажет этого, как ни пытай.

Откуда только взялась такая? Потерянная, зашуганная. Боится озвучить, чего на самом деле хочет. Так ведь гораздо проще жить. К счастью, времени у меня полно. Обычно не прилагаю слишком много усилий, чтобы затащить в постель понравившуюся девушку, но ради Златовласки готов потерпеть и напрячься.

Саша шмыгает носом, по щекам катятся слезы. Понятия не имею, сколько времени ушло на приготовление торта, но, наверное, обидно, когда твой труд валяется на земле в безнадежно испорченном состоянии.

Я подхватываю коробку, пользуясь минутным замешательством, беру Сашу за руку и веду к машине. Ее ладонь крошечная и совсем холодная. Согреваю своим теплом. Как ни странно, Златовласка не сопротивляется и покорно следует за мной.

Открыв дверь, помогаю Саше сесть на пассажирское сиденье. Торт ставлю назад. Уверен, он если и поврежден, то минимально. А сладкое я люблю. Дозированно, но люблю.

Обхожу автомобиль и забираюсь на водительское место. Завожу двигатель.

— Что ты делаешь? — спрашивает Саша, будто опомнившись. — Меня вообще-то дома ждут.

— Подождут. Я ненадолго тебя украду. Верну в целости и сохранности, — отвечаю, трогаясь с места. — Наверное.

— Эй!

— Да точно, точно.

Саша усмехается и тянется к ремню безопасности. Пристегивается.

— Я к тебе не поеду.

— А куда поедешь, капризуля? Хочу торт твой попробовать. В ресторан?

— Мне нельзя в ресторан. Нас могут увидеть.

— Ты кого-то боишься? — Бросаю на нее быстрый взгляд. — Ладно, можешь не отвечать.  

Выехав со двора, я держу дорогу к ближайшему супермаркету. Попросив Сашу подождать в машине, иду за покупками. Бросаю в корзину все, что попадается под руку. Тороплюсь, потому что какого-то хрена думаю, что, пока я здесь, Саша уже успела сбежать. От нее чего хочешь можно ожидать. Для собственного спокойствия хорошо бы закрыть ее в машине. Ну так, на всякий случай.

На кассе один кассир и человек пять покупателей. Я нервно барабаню пальцами по транспортной ленте. Когда  подходит моя очередь, в кармане начинает звонить телефон. Расплачиваюсь картой, гружу покупки в пакет и на выходе снимаю трубку.

— Ну че ты там? — спрашивает Давид. — Скучаешь?

— Да как сказать. Планы на вечер вроде как нарисовались.

— Ты со своими «планами» смотри осторожнее, Иван.

— Да нормально всё.

— Подцепил кого-то, что ли? Когда только успел?

— Ну, положим, не подцепил, а познакомился.

Я подхожу к автомобилю и с облегчением выдыхаю. На месте. Саша в мою сторону не смотрит, листает что-то в телефоне.

— Иван, у нас такой город, что и ебало разбить могут, если кого-то не того тронешь.

— А чем ваш город отличается от любого другого? — спрашиваю я, поставив покупки в багажник.

— Это в столице ты можешь трахать баб пачками, а здесь не прокатит.

— Именно поэтому ты ко мне в гости так часто наведываешься?

В трубке слышится напряженное сопение. Шорох, щелчок двери.

— Ты меня только что чуть не подставил, — негодует Давид. — Представляешь, Ирка в комнату вошла. Надеюсь, не слышала.

— Так ты сам перед женой не подставляйся. Я при чем?

— Ой, всё, хватит меня поучать. Женишься — на тебя посмотрю.

Закончив разговор, я сбрасываю вызов и сажусь за руль. Еду долго, пока девятиэтажки не остаются далеко позади. На въезде в город запомнил старенькую беседку у реки. На улице темно — если Златовласка не хочет, чтобы нас видели, можно остановиться там.

Нужное место я нахожу не с первого раза. Приходится покрутиться на заснеженной дороге. Заглушив двигатель, выбираюсь из машины. Как настоящий джентльмен, протягиваю руку Саше, но она, упрямица, нагло игнорирует. Воровато оглядывается по сторонам. Судя по тому, что не перечит — локация ее вполне устраивает.

Глава 10.

***

Я внимательно осматриваю Сашу, будто впервые вижу. Она замужем? Реально? Вот это новости! Молодая ведь девчонка. И когда только успела? Или в маленьком городе это норма?

— Мне похер на твое семейное положение, — заявляю серьезно.

Саша делает еще один шаг назад. На всякий случай. Одергивает кофту, кутается в куртку. Все верно, потому что я за себя не ручаюсь. Член стоит колом, до боли упирается в молнию. Хоть снимай штаны и ныряй в сугроб, чтобы остыть.

Злость берет. Я хочу продолжить начатое. Хочу видеть и чувствовать третий размер златовласки. Хочу ее трахать. Всю ночь, а лучше несколько. При чем тут какой-то муж? 

— Мне не похер, Ваня, — растерянно качает Саша головой. — Я же русским языком говорю: это была ошибка. Понимаешь, я думала, мы по-дружески прокатимся, съедим торт и пообщаемся.

— По-дружески? Ты шутишь? Саша, я с девочками в последний раз дружил в детском саду.

— Да боже! Почему у тебя все к сексу сводится?

— Дай-ка подумать. Потому что ты стонала мне в губы? Потому что отвечала на поцелуй? Потому что дрожала, когда я тебя трогал?

— Я просто замерзла!

— Готов поспорить, ты мокрая. Там.

Саша топает ногой. Хочет, чтобы замолчал, но меня уже несет. 

— Или у вас игры такие? Заводишься от чужих мужиков, а потом разогретая возвращаешься к любимому супругу под бок?

— Фу, хватит! Достаточно! — повышает голос златовласка. — Извращенец! Ты чертов извращенец!

— Пусть так. Но мое предложение по-прежнему в силе. Поехали, Саша. Назови условия. Или можем заняться сексом прямо в машине, если тебя не смущает антураж.

— Просто отвези меня домой, — цедит Саша сквозь зубы. — Прошу.

Щелкнув брелком, я открываю машину. Убираю мусор со стола, забираю недоеденный торт. Жалко оставлять его голодным зверям на съедение.

Пытаясь остыть, закуриваю сигарету и делаю глубокую затяжку. Давно меня так не обламывали. Вернее, никогда. Обычно девушки сразу же сдавались. Если были несвободны, то после первой встречи этот вопрос отпадал. Они бросали своих мужчин. Причем я никогда об этом не просил. Но со златовлаской, похоже, другой случай. Тяжелый. Безумно любит мужа… Круто, чё. Похоже, я ничего не смыслю в любви.

В этот момент многие непонятные моменты встают на свои места. Будто пазлы складываются воедино в правильной последовательности. Находится объяснение страху, что нас увидят вдвоем. И запуганности златовласки, и скованности. Бесит.

Выбросив окурок, я сажусь на водительское место. Саша занимает пассажирское и что-то листает в своем телефоне. Учащенно дышит, молчит. Переписывается с мужем? Цирк, блядь.

Гоню в сторону города на максимально допустимой скорости. Навигатор не включаю. Кажется, я запомнил дорогу к дому Саше наизусть. Зачем только — не знаю.

Она выходит из машины, едва я останавливаюсь у подъезда. Хлопает дверью. Медлит в поисках ключей от квартиры.

Я выбираюсь на улицу и, облокотившисьна автомобиль, насмешливо смотрю на динамщицу. Интересная она, конечно. Хер поймёшь, что в голове.

— Саша-а.

Она испуганно оборачивается и косится на окна.

— Ты в следующий раз не садись в машину к малознакомым. Не каждый на моем месте вовремя остановится.

— Тише, пожалуйста, —  просит златовласка.

— Мужа разбудим?

Она фыркает, качает головой. 

Я достаю еще одну сигарету и вставляю в зубы.  

— Доброй ночи, Иван, — произносит Саша с раздражением. — Надеюсь, это наша последняя встреча и мы никогда больше не увидимся. Ты же не из этих… как их там... сталкеров?

— И тебе доброй ночи, златовласка, — игнорирую я вопрос. — Оленю своему рогатому передавай от меня пламенный привет.

— Ты мужа моего не смей трогать, — злобно шипит Саша, сверкая в полумраке бесноватыми глазами. — Ни одним кривым словом.

Подъездная дверь с грохотом закрывается, златовласка решает оставить последнее слово за собой. Но я откуда-то знаю, что это ни хрена не конец. Еще увидимся, Саша.

Стрелка спидометра переваливает за сотню. Я гоняю по пустому городу, оттягивая момент, когда придется вернуться в гостиницу. Подыскать бы квартиру, но пока некогда этим заниматься.

Проезжаю мимо бара со сверкающей вывеской, затем сдаю назад. Надеюсь, в этом городе есть услуга драйвера? Если нет, оставлю машину на стоянке и вызову такси, потому что сегодня вечером я планирую расслабиться и немного прибухнуть.

В баре шумно, громкая музыка давит на барабанные перепонки. Сажусь за стойку, прошу у бармена виски со льдом. Осушаю бокал одним махом.

— Угостите девушку коктейлем? — слышится слащавый голос откуда-то справа.

Повернув голову, я замечаю симпатичную жгучую брюнетку. Выразительные скулы, раскосые глаза и большие губы с яркой помадой. Не Саша, конечно, но тоже сойдет.

— Запросто.

Глава 11.

Александра

Я запираюсь на все замки и оседаю на пол прямо в прихожей. Задыхаюсь. Домой бежала со всех ног, и теперь сердце колотится так быстро, что, кажется, вот-вот разорвется.

Прижимаю ладонь к левой половине груди, пытаясь успокоиться. Всё хорошо, хорошо. Я снова в безопасности, в своем уютном коконе, из которого так неохота выбираться.

Делаю глубокий вдох и касаюсь горящих губ. Облизываю их. До сих пор ощущается вкус чужого мужчины. Дерзкого, самоуверенного и наглого. Я подобных никогда в своей жизни не встречала!

Иван был таким горячим, что клянусь, я думала, сгорю от его поцелуев и касаний. Тело на него реагировало. Активно. И он реагировал, судя по упирающейся в мой живот твердости. Мамочки… Это была не я, правда! Какая-то похотливая самка, для которой существовала одна только цель: поскорее совокупиться с сильным, доминирующим самцом.

Быстро целую обручальное кольцо и прикрываю глаза. Мало помогает, мало. Иван, черт его дери, попал в яблочко, когда сказал, что там я мокрая…

«Саша, ты сошла с ума. Не иначе», — шепчу самой себе.

Эмоции плещут через край. Я и злюсь на себя, и ненавижу. И почему-то глупо при этом улыбаюсь.

Вспомнив о любимице, зову срывающимся голосом:

— Черри, Черри, малышка, где ты? Почему не встречаешь?

Собака выглядывает из спальни, смотрит с опаской. Создается впечатление, что даже она догадывается, чем занималась хозяйка тридцатью минутами ранее!

— Ты меня осуждаешь? — спрашиваю, усмехнувшись.

Черри подходит ближе, обнюхивает мои руки. Знаю, я все еще пахну им. Чужим мужчиной.

— Не осуждай, пожалуйста. Просто… ты бы видела его, Черри… — продолжаю разговаривать с собакой. — Ходячий тестостерон, как сказала бы Светка.

Бульдожка облизывает меня, я глажу мягкую шерстку.

— Счастье, что я вовремя взяла себя в руки и остановилась. Счастье, понимаешь?  

Собака, конечно же, ничего не понимает и продолжает сидеть рядышком.

— Извини, Черри. За отсутствие и невнимание. Я сейчас исправлюсь, только поводок найду.

Кое-как поднявшись с пола, пошатывающейся походкой похожу к тумбе. От выпитого алкоголя немного ведет. Это все шампанское! Да, точно. Отличное оправдание. Я редко пью, почти никогда. У меня был стресс —  чуть не поседела, когда выронила торт после появления Ивана. В глубине души прекрасно понимала, что он совершенно ни при чем и это все моя дурацкая реакция на него, но продолжала показательно злиться.

Спустя пять минут, изрядно побегав, чтобы одеть комбинезон, мы с Черри наконец выходим на прогулку.

Оглядываюсь по сторонам и выдыхаю, понимая, что во дворе никого нет. Надеюсь, своими словами я хотя бы немного поумерила пыл Ивана.

Сделав свои делишки, Черри тянет домой. Вновь закрывшись на все замки, я снимаю с себя пижаму и бросаю ее в стиральную машину. Принимаю душ, отмываясь от навязчивого запаха мужского тела и парфюма. Приятного, к слову, с древесными нотками.

Когда захожу в спальню, глаза упираются в свадебный портрет. Настроение тут же уходит в минус. На фотографии мы с Костей. Влюбленные и счастливые. В этот момент хочется со стыда сгореть.

В ближайшие выходные меня вместе с родителями приглашают Варламовы. Там, как всегда, собирается тесная дружная компания. Я не особо хочу ехать, но мама настаивает.

Отец подъезжает к подъезду на старом, немного примятом жигуле, громко сигналит. Я открываю дверь машины. В салоне явно пахнет бензином и ароматизатором, от которого всегда немного тошнит.

— Привет! — здороваюсь с родителями.

Мама оборачивается в мою сторону, слегка улыбается. Строгий пучок, никакого макияжа на лице и глубокие морщины под глазами. Я ловлю себя на мысли, что даже не заметила, когда она постарела.

— Здравствуй, Александра. Ты позавчера не ответила на мой звонок.

— Я плохо себя чувствовала, — тут же вру.

На самом деле я просто долго отходила от встречи с Иваном. Изводила себя и корила. Пришла к выводу, что нужно постараться забыть произошедшее как нереальный сон, который случился не со мной вовсе.

— Ох, ну вот! Ты плохо себя чувствовала, а я даже не знала! — сетует мама. — Говорила тебе: возвращайся домой! Одной жить очень сложно и небезопасно.

— Спасибо за предложение, но я, кажется, уже отвечала, что мне нравится жить одной.

Мама показательно кривит лицо и отворачивается.

Отец плавно катит по заснеженной дороге в сторону особняка Варламовых. Предпочтительно молчит. У него характер такой: папа не слишком разговорчивый, закрытый и безэмоциональный.  

— Как у вас дела? — спрашиваю я примирительно.

— Да как тебе сказать. Не очень хорошо, — включается в разговор отец. — Я теперь безработный.  

— В каком смысле?

— В прямом, Александра! Оптимизация кадрового персонала, — ломает он голос и кого-то пародирует. — Может, мать тебе говорила? На завод пришел новый начальник и сократил добрую половину штата.

Глава 12.

***

Давид уезжает на час раньше, сославшись на важную встречу.

Оправдывается перед отцом, чмокает в щеку жену и убегает. Ира растерянно хлопает ресницами и пытается скрыть раздражение, но не выдерживает и все же срывается на детей — двухгодовалую Анечку и пятилетнего Михаила, которого назвали в честь дедушки.

Малышка лезет ко мне на руки, я развлекаю ее  игрой в ладушки. Аня заливисто смеется. Хорошенькая девчушка. Глазки изумрудные, точно как у отца. И у Кости. У всех Варламовых такие.

Для остальных вечер заканчивается в десятом часу.

Мы долго прощаемся, выходим на улицу. Холодно, я дрожать начинаю и тут же забираюсь в машину, которая не успела прогреться.

Мама опускается на переднее сиденье. Ни слова не говорит, но судя по искрящему напряжению, которое царит в машине, она сильно злится. За то, что я ослушалась. Что влезла со своими животными туда, куда не просят. Кому они вообще нужны, правда? Пусть бродят по городу в поисках хоть какой-нибудь еды. Пусть становятся злыми и дикими. Пусть подохнут себе.

Ненавижу. Этот город. Этих людей. Эти вечера. Когда-то давно мы с Костей мечтали сбежать отсюда далеко-далеко, но теперь его нет. И возможности сделать это самостоятельно я больше не вижу.

Устало упираясь лбом в запотевшее стекло автомобиля, рисую на нем сердечко. Как-то совершенно не вовремя вспоминаю автомобиль Ивана. Дорогой, красивый, с салоном из светлой кожи. Мне кажется, у нас в городе и нет таких вовсе. Ни у кого.

Перед глазами мелькают небольшие одноэтажные дома и лес. Варламовы живут за городом. Хорошо живут. Когда я была совсем мелкой и несмышленой девчушкой, они казались почти святыми людьми, но с возрастом глаза открывались все шире и шире…

— Добилась своего? — не выдерживает мама.

— Радуйся. Нет.

— И зачем было лезть к занятому человеку?

— Мам, хватит. Я не хочу разговаривать на эту тему.

— Хватит, не хватит — это уж мне, а не тебе решать!

— Зоя, прекрати, — вклинивается отец. — Такой вечер портишь! Хорошо же посидели.

Мама бросает на него недовольный взгляд, но все же замолкает. Обычно с ее вздорным характером может справиться только папа.

Остальную часть дороги мы едем, слушая какие-то ретро-песни. Глаза слипаются, завтра на смену, а после работы я хотела заехать в приют.

Отец высаживает меня у подъезда и выходит на улицу. Провожает до самой двери. Чмокает в щеку и просит не дуться на мать. Она остынет, Давид поможет с работой. Все будет хорошо.

Утро в кондитерской начинается как обычно суматошно. Я прихожу на смену, переодеваюсь в  рабочую одежду и связываю волосы в тугой пучок.

Таня успела вылечиться и не так давно вышла с больничного. С ней привычнее и комфортнее, чем со стажеркой, несмотря на то что мы не всегда ладим.

— Сашуль, вчера вечером, когда ты ушла со смены, приходил твой мужчина.

— Боже, хватит так его называть!

Я сразу же понимаю, о ком речь. И трясти начинает.

— Я не знаю его имени, поэтому не могу объяснить. Так понятнее вроде.

— Мужчину зовут Иваном. Не успела познакомиться?

— Нет, — пожимает плечами Таня. — Он заказал кофе и пончики. Спросил, работаешь ты или нет. Я ответила, что у тебя уже закончилась смена.  

— М-м, ясно. Спасибо за информацию, — отвечаю я как можно невозмутимее. — Позволишь приступить к работе?

Таня разворачивается и уходит. Едва дверь за ней закрывается, меня накрывают эмоции и воспоминания. Иван был здесь. Был. Опять. После всех тех слов, что я ему наговорила. И как только хватает наглости заявляться ко мне снова? А главное, зачем? Если он считает, что я замужняя женщина, то должен элементарно понять, что мне не нужно это все. И он не нужен.

Резко выхожу из цеха, окрикиваю Таню.

— Чего? — недовольно спрашивает она.

— Извини, что нагрубила. Я хотела попросить тебя об одолжении: никогда и ни за что не говори Ивану никакую информацию обо мне.

— Он маньяк?

— Почти. Не скажешь?

— Не скажу, — кивает Таня. — Делать мне больше нечего…

Работа выжимает все силы. Спина болит, а руки не слушаются. По графику у меня восемь часов, поэтому рано прощаюсь с коллегой и направляюсь домой. Немного играю с Черри, вывожу ее на прогулку, а после еду в приют. По дороге созваниваюсь с юристом.

— Саша, у меня есть новости по праву собственности на землю, — сообщает Лина. — Не очень хорошие.

— Говори.

Я останавливаюсь посреди дороги, чтобы не пропустить ни единого слова. Вжимаю телефонную трубку в ухо.

— В общем, я порылась в Росреестре и обнаружила, что незадолго до смерти Костя продал землю заводу. Все честно, там его согласие и подпись. Земля больше не принадлежит приюту. Уже года два как…

— Что?! Продал? — возмущаюсь я. — Впервые слышу! Я не нашла у него никаких документов!

Глава 13.

Иван

— Здорово, Иван! — слышу я в телефонной трубке довольный голос младшего брата.

— Привет, Паш. У тебя что-то строчное? — спрашиваю, посматривая на заместителя директора.

— Хотел обговорить планы на новогодние праздники.

— Подождет, да? Я перезвоню, как только освобожусь.

Завершив звонок, включаюсь в работу. На общение с Олеговичем уходит примерно час. Он толковый мужик, понимает, что я с трудом вливаюсь. Чисто подфартило, что завод оказался в моих руках. Пока понятия не имею, как тут все работает и на ком держится, но искреннее верю, что со временем освоюсь. И к городу привыкну, и к людям. Ограниченным, диковатым и любопытным. Это не Москва, да. Здесь все другое. Странное, чужое. При желании всегда можно продать завод к херам собачим и вернуться в столицу, но пока во мне играет шкурный интерес и жажда доказать отцу, что я чего-то стою.

Открыв окно кабинета, сажусь на подоконник и, вставив сигарету в зубы, щелкаю зажигалкой. На улице идет снег, потеплело.

Я осматриваю территорию, глубоко затягиваюсь. Слева доменный цех, рядом литейка. Чуть поодаль — прокатный цех, а справа — центральная заводская лаборатория. Мое. Теперь это все мое.

Вообще-то на территории курить нельзя, — для этого отведено специальное место — но мне можно. Мужики снизу косятся на окна, что-то громко обсуждают. Блядь, порой хуже базарных баб. Взмахнув рукой, приветствую их и вновь затягиваюсь, ощущая, как дым заполняет легкие. Мой приход им, конечно же, совсем не понравился. Я тут же сократил часть штата, ввел свои порядки и правила. Но кто виноват, что прошлый владелец оказался таким лопухом?

Набрав брата, слушаю длинные гудки. Хочу сбросить, но он снимает трубку.

— Освободился, Гефест*?

— Да, сейчас свободен.

— Как тебе провинция? Не наскучила?

— Пока нет. Тружусь.

— И по столице не скучаешь? Или там тоже есть красивые девочки?

— Есть, — отвечаю, вспомнив Сашу.

— Тогда жди в гости, — смеется брат. — Ладно, я вообще-то по делу звоню. Ты же помнишь о нашей многовековой традиции?

— Помню, конечно.

Каждый год, где бы мы ни были, встречаемся на новогодние праздники в горах. Отдыхаем, катаемся на лыжах и сноубордах, устраиваем долгие пешие прогулки, а вечером собираемся за большим столом.

— И какие у тебя планы? Сможешь вырваться? Наши подтягиваются уже завтра.

— Думаю, что ненадолго смогу.

— Один?

Я крепко задумываюсь. Было бы неплохо поехать с кем-то разрядки ради. Проблема в том, что девушка, которую хотел бы взять с собой, — занята, а пустышку Дину из местного бара тянуть с собой неохота. Можно снять дом вдали от родных и не брать ее с собой на совместные ужины, но боюсь, Дина наскучит мне в первый же день. Слишком уж пресная.

— Скорее всего, один.

— Хорошо, я передам родителям, что ты будешь, — произносит Пашка. — До встречи, бро.

Завершив разговор, я тушу окурок в пепельнице и закрываю окно.

На заводе задерживаюсь до позднего вечера: все равно делать нечего.

Когда  в очередной раз  общаюсь с замом, кто-то звонит ему на мобильный. Олегович виноватым голосом просит прощения, выходит в коридор. Коротко разговаривает, затем возвращается. Злой и взвинченный.

— За*бали! — несдержанно матерится.

— Что-то случилось?

— Да приют этот!.. Подожгли стройматериалы, устроили очередное показательное выступление! Клоуны отдыхают! Надо ехать туда и разбираться.

О проблемах с приютом для бездомных животных я наслышан давно. Митинги, статьи в местной прессе и обращения к мэру. Один из приютских напросился ко мне на прием. Пытался разжалобить, но не тут-то было. Эта земля давно выкуплена под производственный цех. Жаль, конечно, но никакими словами меня давно не проймешь. Я не занимаюсь благотворительностью.

— Ты на машине? — спрашиваю Олеговича.

— А, нет, — отмахивается он. — Моя колымага в ремонте.

— Давай подкину. Заодно посмотрю, что там и как. Большие убытки?

— Пока не в курсе. На месте разберемся.

Мы приезжаем к пункту назначения спустя десять минут. По дороге я сообщаю, что отлучусь на неделю максимум. Олегович понимающе кивает и отвечает, что без проблем. Разберутся и без меня. Продолжает втирать про чертов приют. Оказывается, несколько дней назад он заставил мужиков перед моим приездом отпидоривать краску, которой активисты разрисовали ворота завода. И чё у них только в башке? 

Оглянувшись по сторонам, я замечаю небольшой одноэтажный дом. Из-за темноты ничего больше не видно, но догадываюсь, что это и есть приют: слышно, что там без устали лают собаки.

Олегович по сугробам ведет меня дальше, в сторону стройки. В железном фургоне горит свет. Все виновные сидят под строгим наблюдением охраны.

Открыв дверь, я первым захожу внутрь. Здесь тесно и холодно, слабо работает обогреватель.

Глава 14.

***

Дмитрий Олегович без лишних слов выводит мужчину в дубленке и немолодую женщину на улицу. Охрана следует за ними.

Я торможу заместителя на выходе, указываю на парочку хулиганов, которые мнутся у фургона. Мужчину осматриваю тщательнее, хмурюсь. Это муж Саши? Хотелось бы верить, что нет. На вид ему лет пятьдесят. Грубый, неотесанный, помятый. Хотя черт знает, может, златовласка любит мужчин постарше?

— Этих можно отпустить.

— Совсем? — удивляется Олегович.

— Да. Не о чем с ними разговаривать.

Заместитель кивает и прикрывает за собой дверь. Помимо того, что он толковый в рабочих вопросах, так еще и по жизни понятливый. С первого раза усек, что я хочу остаться наедине с Сашей.  

На всякий случай закрываю дверь фургона на щеколду, чтобы никто не ворвался и не перебил. Разговор нам предстоит серьезный и долгий.

Медленным шагом приближаюсь к Саше. Она не двигается, продолжает сидеть на потрепанной кушетке. Рядом маленький обеденный стол, на котором стоит грязная посуда и валяются крошки. Не должна Златовласка быть здесь. Просто не должна. Она смотрится среди этой помойки неуместно: чистенькая, свежая и охрененно притягательная.

Сев на табуретку напротив нее, я широко расставляю ноги и упираюсь в них локтями. Смотрю на Сашу, она при этом изучает старые выцветшие плакаты на стенах и часы, которые давно не работают. Что угодно, только не меня. Неужели и правда настолько не нравлюсь? Противен? Уродлив? Вспоминаю, как обнимала меня за шею и льнула хрупким девичьим телом. Не тянутся так к мужчине, если он не привлекает.

— Неожиданная встреча, правда? — первым нарушаю я молчание.

Саша переводит на меня взгляд, разглядывает так, будто впервые видит.

— Правда.

— Скажешь что-то в свое оправдание?

— А ты?

— Мне нечего говорить. Я нахожусь на своей территории, а вот вас здесь быть не должно.

— И куда нам деваться? Не подскажешь?

— Саш, я и так дал достаточно приличный срок, чтобы переехать.

— Никогда бы не подумала, что Ваня, с которым я была знакома, и Север, которого всей душой ненавижу, — один и тот же человек, — произносит Златовласка.

Ненавидит, значит. Это уже интересно.

Усмехаюсь, качая головой. 

— В жизни случаются сюрпризы. Я ведь тоже не думал, что ты окажешься такой хулиганкой. Заводские ворота сама разрисовала?

Она фыркает и скрещивает руки на груди. Защищается,  становясь неприступной ледышкой.

— Задницу бы тебе налупить, Александра, — заявляю прямо.

Златовласка густо краснеет, смотрит на меня с укором. Мол, хватит говорить свои пошлости. А я с этой секунды думать ни о чем не могу, кроме как о ее попке, аппетитной и упругой. Интересно, Сашка позволяет мужу шлепать ее во время секса? Какая она вообще в постели? Раскованная и смелая? Как сейчас? Искреннее завидую тому, кто ее трахает. 

— А тебе что сделать, Иван, за то, что так поступаешь с животными?

— А что ты хочешь?

— Я думала, что когда лично встречусь с Севером, то плюну ему в лицо.

— Смело, — отвечаю я, вскидывая брови.

Саша замолкает и отворачивается. Губы дрожат, глаза наполняются влагой.

— Ты же понимаешь, что слезами меня не проймешь? Я не слишком люблю собак.

— Почему?

— Когда мне было пять, я возвращался из сада домой. Один. Откуда ни возьмись выбежала дворовая собака и набросилась. Если бы не дутая куртка, она разорвала бы меня на куски. Я после этого полгода не разговаривал и еще столько же заикался.

— Потом все прошло?

— Если волнуюсь, то могу заикаться даже сейчас, — отвечаю честно. — Но волнуюсь я редко.

О заикании не знает почти никто, только самые близкие. Понимаю, это не самый лучший монолог, чтобы закадрить понравившуюся девушку, но я всего лишь пытаюсь донести свою позицию. Любить собак я не обязан. 

Саша вытирает слезы рукавом куртки, я подсаживаюсь ближе. Расстояние между нами минимальное: можно протянуть руку и прикоснуться. К ее светлой коже, пухлым губам и тонкой шее. Саша необыкновенная девушка, не похожая на других. Всех тех, кто был у меня раньше.

— Этот приют важен для нас, Иван, — произносит она. — Мы так просто не отступим.

— Я ведь тоже не отступлю. Когда закончится срок, загоню на территорию несколько бульдозеров и сравняю приют с землей.

Если до этого Сашка еще кое-как держалась, то сейчас резко вскакивает с места и, обежав меня, несется на выход.

Э-э, куда? Мы не закончили. Я не закончил. 

Встаю следом. Мне не составляет особого труда догнать ее: слишком маленький, тесный фургон.

Саша останавливается, возится со щеколдой. Я подхожу со спины.

Резко вжимаю Златовласку в дверь и перехватываю за талию. Кровь вскипает в венах и устремляется к паху. Саша шумно дышит и замирает. Я чувствую, как учащенно колотится ее сердце — словно у пугливого зайца.

Глава 15.

Александра

Пока не появился Иван, мне было холодно — зуб на зуб не попадал.

Охранники оказались строгими, отпускать не хотели. Велели сидеть молча и ждать, когда приедет начальство. Сами в это время пытались навести порядок в пропахшем перегаром фургоне.

Сначала мы с Ниной были вдвоем, потом подтянулся Леонид. Спорил, хотел нас вызволить, но не получилось. Охранники были сильнее. Скрутили ему руки, усадили возле Нины. Она плакала, но  рядом с мужем тут же успокоилась. Прижалась к нему, обняла. Я тогда подумала, что, если бы Костя был жив, сделала бы точно так же. С ним всегда было спокойнее, чем в одиночку.

Сидя на кушетке, я растирала окоченевшие от холода пальцы, с каким-то волнительным предвкушением и эйфорией ожидая разговора с Северовым. О том, что он тоже приедет, услышала от охранников. Сначала я испугалась, а потом взбодрилась. На языке крутилось множество неприятных слов в его адрес. Я обдумывала фразы, которые скажу новому директору завода.

Но как только Северов вошел в фургон, как только я услышала его голос, то потеряла дар речи! Все слова из головы выветрились, во рту стало сухо. Меня в жар бросило. Грела не печка, а взгляд, многозначительный и ироничный. Его, Ивана. Северова. Поверить не могла, что это один и тот же человек! Какой дурой я была! Все факты лежали на поверхности, но я не замечала очевидного.

Теперь Иван нависает надо мной и целует в уголок губ. Нетерпеливо и в то же время нежно.

Мы вдвоем, вокруг поля и ничего больше. Охранники не вступятся за меня, даже если начну орать и просить смилостивиться. Но я не ору. Стою в оцепенении, все еще не в силах сопоставить простые вещи. Иван и есть Север. Он — новый директор завода. Безжалостный и черствый. Он не любит животных, и плевать ему на приют. Но Северов хочет сделать мне какое-то предложение. Становится интересно.

— Слушаю, — киваю я.

Иван выпрямляется, слегка склоняет голову набок. Смотрит оценивающе и долго. Этот мужчина определенно знает, какое влияние имеет на женщин. Наверняка у него их было много. Готова поспорить: Северов тот еще бабник!

— Я найду другой участок под приют. В кратчайшие сроки, — произносит Ваня. — Построю новое помещение. Со всем необходимым оборудованием, вольерами и прочей ерундой.

— Ого.

— Займусь документами, помогу перевезти животных в новый дом. Огражу территорию, выделю деньги на содержание, питание и лечение. Для начала.

Северов говорит это совершенно серьезно! Не насмехается даже! Откуда такие разительные перемены?

Я в голове рисую всё, что он сможет сделать.

У Кости не хватало денег, зато было доброе сердце и золотые руки. Они с Леонидом работали с подручными материалами, часто неновыми. Старались, впахивали в поте лица. Будет жаль, если Северов снесет приют, который возводил мой муж, но… если Иван построит новый, лучше и просторнее, да еще и поможет финансово, то наша команда будет самой счастливой на свете!

— Правда, у меня есть одно пожелание, Саша, — продолжает Иван.

— Какое?

Мы смотрим друг другу в глаза. Неотрывно. Я ощущаю, как внутренности сжимаются в тугой узел, а пульс начинает частить.

— Ты, — отвечает он без раздумий.

— Я тебя не понимаю.

— Понимаешь.

— Нет. Скажи конкретнее.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной в горы. Отдохнуть, развеяться. Всего на неделю, возможно чуть меньше.

Язык прилипает к нёбу. Северов не говорит больше ни слова, дав волю моей фантазии.

Он хочет взять меня с собой? На отдых? Чтобы что?..

Господи.

Я закрываю лицо ладонями, учащенно дышу. Стыдно так, что щеки пылают.

Что может хотеть мужчина от женщины? Логично же. У него каждый раз стоит, когда мы встречаемся! Я не дура, всё вижу и даже чувствую…

Иван вновь подходит ближе, убирает мои руки от лица и глазами своими потемневшими словно в душу заглядывает.

Я облизываю пересохшие губы, отрицательно мотаю головой.

— Я замужем, — говорю ему.

— Помню.

— У меня трое детей. Голодных.

— Круто. Грудь хорошо сохранилась, — невозмутимо замечает Иван, заставив меня снова ярко вспыхнуть.

Я помню, как он жадно сминал ее ладонями. И он, конечно же, помнит.

— Ты просишь о диких вещах.

— Так обратись к мужу, — с легкой насмешкой произносит Северов. — Пусть сделает что-нибудь. Пусть поможет.

— Это невозможно.

— Нет ничего невозможного, Саша. Для меня.

— Это я уже поняла. Всегда получаешь то, что хочешь?

— Рано или поздно — да, — отвечает Иван прямо.

Сделав глубокий вдох, отступаю назад. Упираюсь лопатками в железную дверь. Ноги слабеют, силы покидают меня.

Резко отвернувшись, нащупываю щеколду и открываю ее. Толкнув дверь от себя, ощущаю, как колючий снег впивается в лицо, морозный ветер пробирается под куртку и остужает разгоряченное тело. Так и заболеть недолго.

Глава 16.

***

Света всегда была именно той подругой, с которой родители запрещали дружить. Свободная, дерзкая, веселая. Сама себе на уме. Мы полные противоположности. И казалось бы, общих интересов у нас быть не должно, но стоило только встретиться, как они находились. Когда мы со Светой болтать начинали,  было не остановить.

Я всегда восхищалась подругой и ее взглядами на жизнь. С любопытством слушала истории взаимоотношений с парнями. Она меняла их так часто, как только хотела! Ходила на тусовки, была мегаобщительной. Могла выпить и покурить. Даже матом, не стесняясь, ругалась.

Мне, дочери учительницы математики, такое было не позволено. Хотя дело не только в этом, конечно же. В силу характера и воспитания я могла только украдкой наблюдать за тем, что помимо моей скучной жизни, существует другая, недоступная, такая как у Светы — жутко интересная.

После окончания школы подруга уехала учиться в область, а я вышла замуж. Мы общались гораздо реже, но связь всегда поддерживали. Вскоре Свету отчислили из универа за неуспеваемость. Она работала официанткой, барменом и хостес. Вертелась, как могла.

Примерно год назад подруга вернулась в наш маленький городок на зимние каникулы и закрутила роман с бывшим одноклассником. Решила остаться. Теперь Света живет в соседнем доме, и мы встречаемся куда чаще. Стыдно признаться, но матери я до сих пор об этом не рассказала, прекрасно зная, какое у нее мнение насчет моей взбалмошной и раскованной подруги.

Света откупоривает бутылку вина, достает из навесного шкафа пепельницу. Я держу ее там специально для подруги.

Плеснув себе немного красного полусладкого, Света залпом осушает бокал.

Слушает внимательно и не перебивая, за что я ей безумно благодарна. У меня полно родных и близких, но по-настоящему довериться и рассказать всё как есть я могу только Свете.

— Короче, я ему отказала и вышла из машины, а потом тебе позвонила.

Светка затягивается горьким дымом, выпускает его в сторону. По выражению лица даже не поймешь: осуждает она или поддерживает. Слишком неоднозначно все.

— Смотрю я на тебя долгие годы, Сашка, и думаю: когда же ты пошлешь всех на хрен и станешь жить, как хочешь?

— Кто тебе сказал, что я хочу поехать с Иваном в горы?

— Сашуль, ну скажи мне: где ты в своей жизни-то бывала? В Москве на курсах?

— На озеро мы с Костей ездили. Арендовали деревянный домик.

— Ага, помню. И сбежали оттуда через два дня, потому что комары искусали.

Густо покраснев, я делаю глоток чая.

— Ты сказала, что Северов тебе симпатичен. Тогда в чем проблема? Собачек-то не жалко? Выгонит на улицу — мерзнуть и голодать будут. А тут приют. Новый, красивый, современный. М-м!

— Я не шлюха.

— Да кто тебе сказал, что ты шлюха, боже мой! — восклицает подруга. — Два года прошло после смерти Кости, а ты себя добровольно в монахини записала! Между прочим, я читала в одной интересное статье, что длительное воздержание грозит серьезными проблемами с женским здоровьем.

— Это миф.

— Ну не знаю, — фыркает Света. — По себе помню, что если долго не трахаюсь, то становлюсь дико злой и раздражительной.

— Хватит! — прошу я подругу.

Но ее сложно унять.

— В конце концов, не станет же он брать тебя силой? — задает она риторический вопрос. — Поедешь в горы, расслабишься и отдохнешь. Если что-то не понравится, свалишь сразу же!

— Нет.

— Господи, Шурка! Ну соверши ты хоть один безбашенный поступок в своей жизни! Один! Рискни! А вдруг понравится?

Я опускаю глаза в пол и глубоко вздыхаю. Не могу я так. Возможно, хотела бы, но не могу…

— Покажи мне его фото, — просит Света.

— У меня нет никаких фотографий.

— Как, ты сказала, его фамилия? Северов?

— Да.

Подруга тянется к моему телефону, заходит в социальные сети и вбивает в поиск имя и фамилию. В какой-то момент понимаю, что меня саму одолевает интерес. Одно дело — знать Ивана лично, но совсем другое — наблюдать за его жизнью через социальную сеть.

— Этот? — спрашивает Света, повернув ко мне экран телефона.

На снимке изображен какой-то тучный мужчина с густыми усами. Я отрицательно мотаю головой, и подруга продолжает поиски. На десятой страничке, наконец, замечаю Ивана. Фотография одна-единственная. Больше в профиле у него нет.

На фото Северов запечатлен где-то за границей. Похоже на Арабские Эмираты. Вокруг пальмы и небоскребы, погожий летний вечер. Иван загорелый. И красивый, чего уж скрывать. В светлых джинсах и белой футболке, которая обтягивает широкие плечи и подтянутый торс. Он стоит на мосту, скрестив руки на груди, и открыто улыбается.

— Матерь божья! И ты еще сомневаешься? — негодует подруга. — Да он же ходячий тестостерон! Фух, мне аж жарко стало!

Светка обмахивается, а я несдержанно смеюсь. Знала, что она именно так отреагирует.

Глава 17.

***

Вручаю сонной Светке собаку и сумку со всеми необходимыми вещами. Благодарно чмокаю в щеку и обнимаю на прощание. Подруга шепчет, что я молодец и все делаю правильно. Наверное. Я не знаю.

Сердечко сжимается, когда Черри недоуменно провожает меня взглядом и заходит в чужую квартиру. Тряхнув головой, выхожу из подъезда и быстрым шагом направляюсь к месту, где обещал ждать Иван Северов.

Половина седьмого утра, город спит. Тихо, машины не ездят. Я знаю, что пройдет максимум пятнадцать минут, и станет шумно и людно, а пока наслаждаюсь одиночеством и, волоча по нечищеной заснеженной дороге чемодан, пытаюсь не сбиться с намеченного маршрута.

Колесики вязнут, я то и дело останавливаюсь. Перевожу дыхание, оглядываюсь назад. Слышу, как вибрирует в кармане телефон. Точно знаю, что звонит мама. Она хочет остановить и отговорить меня. Какая Москва?! Греховный город, который полон разврата! Именно по этой причине я не уехала туда учиться, как мечтала, будучи школьницей. Это мать еще не в курсе, что я собралась не туда вовсе. В горы. С мужчиной. Какой позор!

Посмотрев по сторонам, перехожу дорогу по зебре. Издалека замечаю у киоска автомобиль Ивана и его самого. Надо же... Возможно, мне было бы спокойнее, если бы он уехал. Вернулась бы домой, ответила на звонок матери и успокоила ее. Никуда не еду, просто глупо пошутила. Но Северов на месте и ждет меня.

Он стоит спиной. С наслаждением курит. Я не люблю курящих людей, но ему почему-то идет. И сигарета в губах, и дым, который он выпускает.

Северов одет в черные спортивные штаны и куртку, похожую на лыжную. Он без шапки, поэтому мелкие снежинки, медленно кружа, опускаются на темные короткостриженые волосы и широкие плечи.

Каждый шаг дается мне с огромным трудом. Такое ощущение, что к ногам привязали тяжелые, почти неподъемные гири. Куда я еду? В какой город? Где буду жить? У нас будет одна комната на двоих или нет? В голове столько вопросов и ни одного ответа.

Когда до Ивана остается несчастных пять метров, я отступаю назад. Еще и еще. Господи, что я творю? Уверенность, с которой я быстро паковала чемодан, растворяется и пропадает вовсе. Вместо нее заполняет необоснованный страх и паника.

Закусив нижнюю губу, делаю глубокий вдох. А ведь можно еще передумать. Можно же?

— Я тебя заметил, — вдруг звучит низкий, чуть хрипловатый голос Ивана.

Я прирастаю к земле, когда он оборачивается. Улыбается краешками губ, осматривая меня с головы и до ног. В голубых глазах мелькает азарт. Да, именно он. Такое ощущение, что Северов решил сыграть в меня. Сделал ставку и… не прогадал. Я пришла по собственной инициативе прямиком к нему в руки.

— Передумала? — спрашивает Иван.

— Нет, — тут же мотаю головой. — Вспомнила, что лыжную куртку забыла.

— Это не проблема. Купим все необходимое на месте.

Он бросает взгляд на наручные часы, делает шаг навстречу.

— Нет времени возвращаться. Ты и так опоздала, Златовласка.

Северов выхватывает из моих рук чемодан и грузит его в багажник.

Тем временем я открываю дверь автомобиля и юркаю в прогретый салон. Тут же снимаю шапку, пристегиваюсь. Вспушиваю волосы и грею замерзшие руки под теплым потоком воздуха.

Достав из кармана телефон, вижу пять пропущенных звонков. Четыре от матери и один, последний, от отца.

Быстро печатаю сообщение.

«Мамуль, я выехала. Все будет хорошо, не волнуйся. Как только доберусь до места, тут же тебя наберу».

Нажав «отправить», выключаю телефон. Он пока не пригодится.

Подняв взгляд, я замечаю на обочине дороги торопящуюся Инну Николаевну, учительницу русского языка и литературы. Она быстро идет мимо киоска, приближается к автомобилю. Как хорошо, что стекла тонированы и меня не видно! Но тем не менее вжимаюсь в сиденье и перестаю дышать. Надеюсь, русичка не успела меня заметить, не то доложит матери, что я сбегаю из города вовсе не в одиночку. На самом деле всё куда хуже.

К счастью, меня Инна Николаевна не видит, зато обращает внимание на Ивана. Бросив на него заинтересованный взгляд,  она тушуется и прячет загадочную улыбку в большом вязаном шарфе. Интересно, какие мысли пронеслись в ее голове при виде Северова? Пытаюсь вспомнить, сколько лет Инне Николаевне. Кажется, она всего на пару лет младше матери. Сорок пять-сорок шесть. А смущается при виде красивого мужчины, словно школьница. Надеюсь, я никогда не смотрю на Ивана так, как она, и не выгляжу настолько глупо.

Северов садится за руль, снимает верхнюю одежду и трогается с места. Перед глазами мелькают знакомые дома и улицы. Волнение постепенно уходит. Иван ведет себя адекватно и не распускает руки. По крайней мере, пока. Несмотря на царящее в салоне напряжение, все более чем терпимо.

Когда мы выезжаем за пределы родного города, я  облегченно вздыхаю и с интересом смотрю в окно. Расслабляюсь. 

— Расстегни куртку, Саш. Жарко ведь, — заботливо произносит Иван, перестаиваясь в левый ряд и обгоняя маленький красный автомобиль.

Последовав его примеру, расстегиваю куртку, снимаю ее и убираю на заднее сиденье.

Глава 18.

***

Мы едем молча целый час.

В салоне по-прежнему тепло, работает обогрев. Машина быстро катит по почти пустой трассе, из динамиков магнитолы льется спокойная негромкая музыка. Непроизвольно начинают смыкаться веки, хотя я дала себе обещание не спать, чтобы всё держать под контролем и понимать, куда везет меня Иван.

Он ведет автомобиль, откинувшись на спинку кресла. Расслабленная поза, чуть нахмуренное лицо. Правая рука небрежно лежит на руле. Я стараюсь не смотреть на Ивана лишний раз, чтобы не изводить себя ненужными вопросами и не провоцировать на ответный взгляд в свою сторону. Пока так проще.

Видимо, ночные посиделки с подругой дают о себе знать: я отворачиваюсь от Ивана и, прикрыв глаза, тут же засыпаю. Кажется, что дремлю совсем недолго, но когда автомобиль плавно останавливается на стоянке, понимаю, что проспала целых три с половиной часа!

— Мы уже приехали? — испуганно спрашиваю Ивана.

— Нет. Перекусим и продолжим дорогу.

— Хорошо.

Северов выходит из автомобиля первым, а я, оглянувшись по сторонам, понимаю, что мы стоим у небольшого придорожного ресторанчика. Вокруг полно машин. Наверное, такие же путники, как и мы, тоже решили перекусить.

Достав с заднего сиденья куртку, я накидываю ее на плечи и выбираюсь на улицу. Морозный ветер заставляет съежиться и ускорить шаг вслед за Иваном.

Ресторан называется «Плакучая ива». Внутри симпатично и стильно. Стены, перегородки, мебель и декор — все выполнено из светлого дерева. На входе красивая елка до потолка. По залу развешены гирлянды. Новый год через два дня. В детстве я безумно любила этот праздник, но с возрастом вера в чудеса значительно пошатнулась.

Иван занимает столик у окна и жестом подзывает официантку, которая тут же приносит меню. Складывается ощущение, что Северов здесь не впервые: слишком по-хозяйски он себя ведет. Хотя, скорее всего, у него просто такой характер, будто весь мир ему задолжал.

Мы садимся друг напротив друга, изучаем меню. Я заказываю овсянку с ягодами и ромашковый чай. Иван — только кофе.

Интересно получается: он захотел остановиться и перекусить, но сам при этом ничего не ест. Надеюсь, Северов не ради меня сюда приехал? Хотя я, конечно же, привыкла завтракать по утрам.

— Как спалось? — спрашивает Иван, когда официантка принимает заказ и уходит в сторону кухни.

— Нормально, — смущаюсь я.

— Если захочешь действительно нормально поспать, лучше пересядь на заднее сиденье.

— Нет, хватит! Из меня получился ужасный штурман, извини. Не понимаю, как я вообще могла уснуть…  

— Это означает, что ты мне доверяешь.

Я фыркаю и качаю головой.  

— Еще чего! Я ведь даже понятия не имею, куда ты меня везешь.

— Поговорим? —  предлагает Иван, впиваясь в меня взглядом, от которого хочется, словно ежик, свернуться в клубок и выпустить колючки.

— Было бы неплохо.

Официантка приносит чай и кофе, удаляется за овсянкой.

— Мы едем на известный горнолыжный курорт, — произносит Северов спокойно. — Примерное время прибытия — через три часа. Хочешь спросить что-то еще?

— Да… Да, интересует вопрос: у нас один номер на двоих?

От волнения я комкаю салфетку под столом.

— А ты как хочешь? 

— У меня есть выбор? 

— Если ты, как и я, любишь спать голышом, развалившись на всю кровать, то думаю, мы вряд ли споемся. 

— Боже…

— Саша-а, — тянет Иван. 

Подняв на него взгляд, я нервно сглатываю.

— Расслабься. У нас апартаменты. Там две спальни.

Наверное, я слишком громко выдыхаю, потому что на лице Северова читается явное недовольство. Он правда думал, что я захочу запрыгнуть к нему в постель в первую же ночь? К человеку, которого почти не знаю? Его ответ немного двусмысленный, но тем не менее обнадеживающий.

— Я могу продолжить задавать вопросы? — спрашиваю секундой позже.

— Валяй. Мне нравится, когда ты такая разговорчивая.

— Это касается приюта, — напоминаю ему.

По большому счету именно ради приюта я еду с Северовым, совершенно не понимая, что будет ждать вдали от дома.

— Ты сказал, что поможешь…

— Если сказал, значит помогу. Сразу же после возвращения займусь этим вопросом. Варианты есть, финансы тоже. Будешь подсказывать, что конкретно нужно.

— Ой, нет. Я в этом мало смыслю. Лучше Леонид.  

— Кто такой Леонид? — настораживается Северов.

— Ты видел его в фургоне вместе со мной и Ниной. Они муж и жена.  

Иван задумывается и кивает. Мне кажется или на его лице мелькает что-то, отдаленно напоминающее облегчение? Неужели он думал, что я и Леонид… что мы вместе? Ужас какой! Лёня же в два раза старше! 

Глава 19.

Иван

Саша почти всю дорогу не отлипает от телефона. С кем-то переписывается, сбрасывает звонки, которыми ее атакуют. По правде говоря, мою самооценку это здорово задевает. Это у нас муж такой настойчивый? Ну, нечего было щелкать, мужик.

Я взял Златовласку с собой, чтобы хорошо отдохнуть и расслабиться. Год был тяжелым, но достаточно успешным — надо бы как следует отметить в приятной компании. А Саша мне приятна. Очень. 

Заметив впереди горы, она мгновенно выключает телефон и прячет его в сумочку. Подается вперед, кусает губы. И все — не оторвать ее больше. На красивом личике застывает удивление и восторг. Как ребенок малый, честное слово.

— Бывала здесь раньше? — спрашиваю с интересом.

— Что? — Саша нехотя переводит на меня взгляд. — В горах? Нет, конечно, Вань! Я вообще мало где бывала.

Когда она называет меня Ваней, в груди теплеет, а губы сами плывут в улыбке. Не сухо и строго — Иван, а Ваня. Приятно, черт возьми.

— Мало — это где?

— Можешь считать меня курицей-наседкой и начинать смеяться.

— Даже не собирался.

Саша вздыхает и продолжает рассказывать:

— Я выезжала за пределы нашего городка всего один раз. В Москву. Это был подарок на день рождения. Я получила сертификат на курсы известного столичного кондитера.

Я присвистываю и вовсе не смеюсь. На языке вертятся разные колкости о неспособности Сашкиного муженька вывезти любимую супругу, чтобы посмотреть мир, но все же сдерживаюсь. Не мое это дело. Что он полный олень, я понял давно, еще когда украл ее у подъезда и чуть не сожрал в беседке. Тогда показалось, что Сашка недолюбленная, что ли. И какая-то несчастная.

А как она за приют боролась? В одиночку бросалась на амбразуру! Ну какой нормальный мужик будет в это время отсиживаться дома? Впрочем, судить со стороны всегда легко. Я ни хрена о нем не знаю и, наверное, знать не хочу. На эту неделю чужая жена станет моей, всё как надо, а дальше… дальше будет видно.

Я планирую надолго задержаться в городе. Беспорядочные половые связи — это не про меня. Предпочитаю постоянных любовниц. Если Сашка сильно понравится, то попрошу ее уйти от мужа. Дело наверняка в финансах. Она ведь поэтому купилась на мое условие? Могу арендовать ей квартиру и помогать материально. На море свожу, в Европу. Да куда угодно, пусть только скажет. Вот только делить ни с кем не стану. Тут Саше придется выбирать: он или я.

На въезде в город сбавляю скорость. Машин впереди полно, плетутся как сонные мухи.

— Боже, какая красота! — радуется Сашка. — Вау, смотри, гора огромная! Мы прогуляемся туда?

— Обязательно.

— Супер!

Усмехнувшись, сворачиваю на перекрестке. Наши апартаменты как раз у подножья этой самой горы. Судя по фоткам в интернете, из окон открывается чудесный вид. Я успел выхватить апартаменты случайно. В эту пору сложно найти нормальное жилье: все забронировано еще с осени. Думаю, Сашка будет в восторге. И это как-то воодушевляет, что ли. Хочется, чтобы она весь отдых была такой, как сейчас: довольной и улыбчивой. И более сговорчивой, чего уж таить.

Радушная хозяйка встречает нас с распростертыми объятиями. Вручает ключ от апартаментов, спрашивает, можно ли подавать обед. Ресторан находится на территории комплекса. В меню блюда европейской и грузинской кухни. Если верить отзывам в сети — готовят вполне съедобно.

Дав Саше выбор, я жду ее ответа. Она смущается и нервничает. Немного подумав, решает, что для начала хотела бы принять душ и разобрать вещи, а уже потом пообедать.

Затащив чемоданы в номер, наблюдаю, как Златовласка торопливо снимает обувь и куртку и бросается к высокому панорамному окну в гостиной. Открывает темные шторы и застывает. Да, вид точно такой, как в интернете: снег, горы, лес. Но он меня мало интересует. Я встречаю здесь новогодние праздники уже десятый год подряд.

Подхожу ближе, скрещиваю руки на груди. Куда больше мне нравится смотреть на Сашку.

Она в узких черных джинсах, которые облепляют симпатичную выпуклую попку. И в обтягивающем гольфе. Тонкая талия, большая грудь. Что у Саши с фигурой всё в порядке, я понял при первой встрече. Зря она скрывалась, надевая безразмерные свитера и мешковатые штаны. Так ведь куда лучше.

Реакция незамедлительная — член становится каменным, усталость после долгой дороги как рукой снимает. Ее заменяют похоть и возбуждение. Я хоть сейчас готов, пусть только даст знать.

Мысленно раздеваю Сашку, представляю, как возьму ее у этого самого окна. И у камина, и в кровати.

— Здесь… мамочки, да здесь просто рай! — восторгается Златовласка и, обернувшись, ловит мой блуждающий по ее фигуре взгляд.

Наверное, у меня на лице все написано.

Саша обнимает себя руками за плечи и густо краснеет.

Утешаю себя тем, что рано или поздно она привыкнет и втянется.

Не бойся, нам обоим понравится. 

— Пойдем, выберешь себе комнату, — предлагаю я  Златовласке, нарушая затянувшееся молчание.

— А можно? — спрашивает неуверенно Саша. 

Глава 20.

***

Саша обходит апартаменты и продолжает искренне восторгаться обстановкой. По мне, так ничего необычного и сверхъестественного, но ей нравится. И эмоции Златовласки подкупают. Обычно девушки как данность воспринимают такие простые, казалось бы, вещи, но эта нет.

Она изначально другая. Добрая, нежная, чуткая. Собак вон любит, которых я терпеть не могу. У отца на участке до сих пор живут два здоровенных добермана, но они всегда сидят в вольере, особенно когда я в гости приезжаю.

Родители прекрасно помнят, как мой первый самостоятельный поход из детского сада обернулся трагедией. Мать осталась дома: Пашка сильно приболел. Она позвонила в детский сад и попросила отпустить меня одного.  Идти было недалеко — через два двора. Мать думала, что, после того как собака искусала, я навсегда немым останусь. Но нет, разговорился, порой не заткнуть.

Усмехнувшись, смотрю, как Саша довольно порхает из комнаты в комнату и останавливается на той, что меньше. Объясняет это тем, что в маленькой комнате вид из окна — самый красивый на всем белом свете.

Я не могу не думать о том, как же ее мужу все-таки повезло. Он может любоваться Сашкой сколько угодно. Может трогать ее, целовать и трахать, когда только заблагорассудится. И наверняка воспринимает это как само собой разумеющееся. Почему-то хочется верить, что муж  Златовласку не ценит и обижает. Поэтому она с легкостью согласилась на короткое путешествие со мной. 

Посочувствовать ему не получается, как ни крути. Всю неделю Сашка моя. Семь дней. Двадцать четыре часа в сутки. И я воспользуюсь этим по максимуму.

Приношу в комнату небольшой, но увесистый чемодан и выжидающе смотрю. На пухлые, чуть приоткрытые губы, на хрупкую, но женственную фигуру. Мне стоит огромных усилий сдерживать себя рядом с Сашей. С ней хочется многого. Гораздо большего, чем я себе позволяю. И чем позволяет она.

Златовласка это понимает, поэтому часто отводит взгляд и старается лишний раз не смотреть в мою сторону. Чтобы что?.. Не провоцировать? Да поздно уже. Одно ее присутствие на общей территории — сплошная провокация.

— Я только душ приму и переоденусь, — произносит она, будто оправдываясь.

— Без проблем.

— Мне хватит пятнадцати минут. Ты, наверное, проголодался?

Я удивленно вскидываю брови и не тороплюсь выходить.

— Ты ведь не завтракал, — поясняет Саша. — И я подумала, что ты, должно быть, голоден.

— Мне приятна твоя забота, но я никогда не завтракаю по утрам.

— Хорошо, буду знать, — кивает Златовласка и выжидающе смотрит на дверь.

Я всё понимаю без лишних слов и выхожу в гостиную, стараясь не думать о том, как именно обнаженная Саша будет принимать душ. Наверное, последний раз меня так сильно штырило от девушки еще в школе. Она была старше на пять лет и тоже несвободна. Сюр, черт возьми. 

Оказавшись у себя в комнате, снимаю свитер и бросаю его на кровать. В голове туман, возбуждение не спадает. Все нравится в Саше: внешний вид, запах и голос. Нет ни единого отталкивающего фактора. Должен быть, но его, сука, нет. Пока нет. Надеюсь, за неделю я все же обнаружу в ней минусы.

Забравшись в душевую кабину, включаю холодную воду и освежаюсь. Помогает хреново, но других вариантов, как я понимаю, пока не предвидится. Вечером организую вино и фрукты. Возможно, Сашка расслабится и перестанет смотреть на меня как на врага. 

Обмотав бедра полотенцем, возвращаюсь в комнату. Достаю телефон и набираю номер брата.

— Я на месте.

— На месте? Почему я тебя не вижу? — паясничает Пашка.

— Потому что я остановился в другом отеле, идиот. От тебя подальше.

— Ни хрена себе новости. А что так? А-а, понял! Ты не один, да?

— Бинго! Знакомить с семьей не готов. Не хочу спугнуть девушку раньше времени.

— Ты хотел сказать: не хочу спугнуть девушку, пока она мне не даст?

— Ну или так, — усмехаюсь я.

Малый схватывает всё на лету. Между нами разница в три года, но отношения, благодаря родителям, с самого детства теплые и дружеские. Наверное, Пашка — единственный человек, которому я доверяю как самому себе.

— То есть ты привез на отдых нетронутый товар? — недоумевает брат. — А что так, старик? Теряешь сноровку?

— Не твое дело, умник. Просто передай родным, что я наведаюсь в гости, но не раньше тридцать первого декабря. Пока есть кое-какие планы.

— Понял, передам. И это… удачи, брат. Надеюсь, у нее не болтается член между ног. Не то будет тебе сюрпризом.

— Ну точно идиот, — заключаю я.

Посмеиваясь, Пашка кладет трубку, а я начинаю собираться на обед. Джинсы, свитер, часы на запястье. Одевшись, выхожу из комнаты.

Глава 21.

Александра

Приняв душ и надев теплый махровый халат, я возвращаюсь в комнату и, тихо ступая по деревянному полу, подхожу к окну. Не могу удержаться… Хочется вечно смотреть на эту чудесную картину. Мурашки идут по коже, и настроение такое, что я готова улыбаться всему миру! Даже Ивану. Ему особенно. За то, что привез меня сюда, несмотря на первопричину столь щедрого предложения.

Кое-как оторвавшись от созерцания гор, я подхожу к чемодану и, присев на корточки, рассматриваю вещи, которые взяла с собой. Платья, блузы, короткие юбки и обтягивающие кожаные штаны… Черт, похоже, мне действительно нечего надеть!

Гольф, в котором приехала на отдых, я постирала вручную и повесила сушиться на батарею. И, хотя думала, что оделась слишком вызывающе в дорогу, оказалось, это была самая приличная вещь из имеющихся.

Мысленно проклиная Светку, вытягиваю из чемодана симпатичную блузку с рукавами-фонариками. И все бы ничего, но сквозь нее просвечивает бюстгальтер.

Следом за блузкой я нахожу джемпер. Серого цвета, с вырезом. Напялив его на себя, недовольно качаю головой. У подруги первый размер груди, поэтому, возможно, на ней эта вещь сидит очень даже прилично, но не на мне с моим третьим размером. Невооруженным взглядом заметно ложбинку груди.

Услышав шаги за стеной, начинаю быстро собираться. Делать нечего, придется идти в джемпере. Я нервно  подтягиваю вырез повыше, волнуюсь. Боюсь представить, какой будет реакция Северова. Его увлеченность пугает и заставляет волоски на коже вставать дыбом. Мужчины никогда не проявляли ко мне интерес столь открыто. В отличие от Ивана.

Оказавшись в гостиной, я тут же надеваю куртку. Северов выходит следом. Одет стильно и красиво. Кажется, он по-другому не умеет. Белый свитер крупной вязки под горло, черные джинсы. На запястье неизменно сверкают часы. Он почти не снимает их. Возможно, часы ему дороги как подарок от важного,  дорогого человека.

— Ты почему не сказала, что уже готова? — спрашивает меня Иван, потянувшись к куртке.

— Постеснялась тревожить.

— И долго бы ты стояла вот так на пороге?

Это вопрос риторический, я на него не отвечаю, лишь недовольно кривлю губы. Тон Ивана мне не нравится — слишком грубый и командный. Прекрасно понимаю, что я для Северова никто, он, можно сказать, купил меня на эту неделю. Тем не менее не люблю, когда со мной так разговаривают.

Мы спускаемся в ресторан, снимаем верхнюю одежду. Официантка мгновенно приносит меню и не отходит от нашего стола. Ждет, когда сделаем заказ. Есть хочется жутко, аж желудок сводит. Я пробегаюсь по строчкам меню, а затем… затем замечаю на себе взгляд Ивана. Синие глаза смотрят так колко, что хочется закрыться и напялить паранджу.

Инстинктивно поправляю джемпер, волнуюсь. Еще подумает, что я специально его соблазняю, хотя это не так. Черт! Щеки пылают, а сердечный ритм сбивается. Указав официантке на суп харчо, прошу прощения у Северова и тороплюсь в уборную.

Закрывшись на щеколду, смотрю на себя в зеркало. С каждым днем мои наряды все откровеннее и откровеннее. Видела бы мама! Или Костя. Он никогда не ревновал, считая, что я целиком и полностью принадлежу ему. Впрочем, так всегда и было. Но муж явно бы не одобрил подобную одежду.

Максимально высоко натянув вырез джемпера, я возвращаюсь в зал. Внутри мощными волнами поднимается паника. Злюсь на Светку, маму и на себя. За то, что так импульсивно поступила, согласившись на предложение Северова провести неделю с ним. Хотя природа и красота, что вокруг нас, подкупают. Хочется потереть глаза или ущипнуть себя. Я не сплю! Действительно не сплю! Все это происходит в реальности. Наяву. Ну, а Ивана… Ивана, наверное, можно потерпеть, если с ним не спорить и вообще как можно меньше разговаривать.

У мужчины, который сидит за стойкой бара, выпадает бумажник. Он не замечает потерю, продолжая громко разговаривать с кем-то по телефону. Тормознув, я осторожно касаюсь плеча мужчины. Он оборачивается, улыбается. Обаятельный, молодой. Светлые волосы, на лице веснушки. Гораздо моложе, чем показался мне со спины.

— У вас бумажник выпал, — обращаюсь к нему.

Мужчина опускает взгляд, качает головой и встает со стула.

— Спасибо! Огромное спасибо, девушка!

— Да не за что, — улыбаюсь я в ответ и делаю шаг к столу, где мы сидим с Иваном.

— Постойте! — окрикивает мужчина. — Вы здесь одна отдыхаете?

Вежливо отвечаю, что нет, но его это не останавливает. Он просит оставить номер телефона и отвешивает комплименты.

Я отступаю на шаг назад, но мужчина хватает меня за запястье и продолжает настаивать на более близком и тесном знакомстве. Кажется, он выпил. Во всяком случае, ведет себя именно так.

Перевожу взгляд на наш столик и ощущаю, как меня обдает жаром. Иван смотрит в мою сторону, хмурится и, заметив накаленную обстановку, тут же поднимается с места.

Прекратив оправдываться перед незнакомым мужчиной, я выдергиваю руку и быстрым шагом направляюсь к Северову. Похоже, с некоторыми особями мужского пола не стоит вести себя столь вежливо.

Иван идет навстречу уверенной походкой. Челюсти крепко сжаты, глаза темные как ночь. Преградив ему дорогу, я пытаюсь сгладить ситуацию, но не тут-то было. Северов заведен до чертиков! Неужели ревнует? Меня? Чужую жену? Хотя я ведь соврала ему о своем статусе.

Глава 22.

***

В ресторане очень вкусно готовят. И подача блюд вызывает эстетический восторг.

Но мой взгляд то и дело обращен в высокое панорамное окно. Как же все-таки красиво, а! Стоило всю жизнь провести взаперти, чтобы на двадцать пятом году жизни увидеть горы и  безоговорочно в них влюбиться.

— Зачетная кофта, — произносит Иван, когда я перехожу к десерту.

На секунду теряюсь и не сразу понимаю, о чем идет речь. Глаза Северова чуть прищурены и смотрят с легкой иронией. Он постоянно за мной наблюдает. Весь обед.

— Прекрати, — прошу его.

— Что прекратить? Это не я, а ты меня дразнишь. И добрую половину ресторана.

Оглянувшись, вижу, что людей в заведении прибавилось. Неужели Иван опять к кому-то приревновал?

— Даже не думала никого дразнить, — отвечаю спокойно. — Как оказалось, у меня нет нормальной одежды. Это самое приличное, что нашлось в чемодане.

Северов удивленно присвистывает и, откинувшись на спинку дивана, потирает ладонью отросшую щетину на лице. О чем-то задумывается.

— Саш, с такой одеждой мы сутками не будем выходить из номера. Ты это понимаешь?

Возможно, я скоро привыкну к его пошлым намекам, но сейчас вновь чувствую смятение. Казалось бы, давно взрослая и должна понимать, зачем мужчина везет девушку на отдых, но, когда представляю  нашу с Северовым близость… почему-то краснею до кончиков волос. Сердце учащенно бьется, движения становятся рассеянными. Я отставляю тарелку с десертом в сторону. Да, в мечтах представлялось, что мужчина у меня будет один-единственный. На всю жизнь.

— Чемодан с одеждой мне помогала собрать… подруга, — зачем-то поясняю Ивану. — Это ее вещи.

— Подруге привет. И личная от меня благодарность.

— Я уже «поблагодарила», — недовольно ворчу в ответ.

За столом воцаряется молчание. Порой кажется, что у нас с Иваном нет и не будет общих тем. Посторонние люди. Даже удивительно, что мы иногда о чем-то разговариваем.

— Можем заехать в торговый центр, — вдруг предлагает он. — Подберешь себе комфортную одежду. И куртку.

— Куртку?.

— Ты говорила, что оставила ее дома. Завтра я планирую взять тебя покататься на лыжах. Она пригодится.

Ничего не остается делать, кроме как согласно кивнуть. Я хочу на лыжи, очень хочу. В этой поездке все ново и интересно. К счастью, я взяла с собой немного денег.

Закончив с обедом, мы едем в ближайший торговый центр. В дороге мой взгляд снова прикован к окну. Рассматриваю местные достопримечательности, людей, дома и улицы. Наверное, в прошлой жизни я была путешественником. Иначе почему в груди колышется столько радости и восторга?

В торговом центре полно магазинов. Я сразу же присматриваю флисовую кофту на замке и привычной модели свитер. Торопливо иду в сторону примерочной, прекрасно зная, как сильно мужчины не любят ходить по магазинам. Костя точно не любил! Доходило до смешного. Когда я долго выбирала, он соглашался на все, что бы я ни показала, лишь бы поскорее уйти. Как-то специально выбрала ужасное платье длиной до щиколоток, вышла из примерочной и  покрутилась перед мужем. Он сразу же одобрил выбор, хотя со стороны было прекрасно видно, насколько ужасно оно сидит на мне.

— Я определилась, — сообщаю Ивану.

— Почему не показалась? — спрашивает он, скрестив руки на груди и опираясь спиной о стену.

— Подумала, что тебе неинтересно.

— Много думаешь, Златовласка.

Закатив глаза, я иду на кассу и достаю кошелек. Пока вожусь с наличкой, Иван, обворожительно улыбаясь продавцу, протягивает свою карту. Девушка проводит оплату, тушуется и дарит Северову робкую улыбку в ответ. Нет, он все-таки невыносим! Я даже опомниться не успела! На языке крутится много неприличных слов, но все они остаются невысказанными, когда натыкаюсь на предупреждающий взгляд Ивана.

«Не смей», — будто говорит он.

Я прикусываю язык, позволяю Северову забрать из рук покупки. По коже пробегает северный холод. Вот уж точно — фамилия Ивану под стать!

Следующая остановка — магазин спортивной одежды. У меня глаза разбегаются! Все такое яркое и стильное! У нас с Костей больших денег не было, мы старались откладывать. Несмотря на то что муж носил фамилию Варламов, от родителей он не зависел финансово. Слишком много конфликтов и недопонимания было между ними. Я всегда терпела и поддерживала. Знала, что рано или поздно мы без чьей-либо помощи встанем на ноги. Увы, не встали. Внезапная смерть мужа подкосила меня и всех родных. 

— Чур, куртку оплачиваю сама, — предупреждаю Ивана, блуждая между рядами с одеждой.

— Конечно, сама. У меня закончился лимит на кредитке.

Не понимая, шутит он или нет, я беру в примерочную костюм ярко-розового цвета. Надеваю его и… немного подумав, открываю шторку, показываясь Ивану. Ну а что? Он же в прошлый раз хотел увидеть? Пусть выскажет свое мнение, я не против.

Северов осматривает меня с головы до ног и одобрительно кивает. Не злится, что долго вожусь, а он устал с дороги. И это немного странно. Почему Северова не утомляет шопинг? Должен быть какой-то подвох.

Глава 23.

***

После небольшого скандала у торгового центра мы с Иваном не разговариваем.

Северов злится, я прекрасно это вижу по тому, как сильно он сжимает пальцами руль и как агрессивно и несдержанно управляет автомобилем. Не знаю, с какой стороны к нему поступиться и что сказать. Да и надо ли? Предпочитаю оставить Ивана в покое. Возможно, он вспыльчивый, но отходчивый.

Когда проезжаем мимо высоченной красивой елки на площади, я намертво прилипаю к стеклу и несдержанно ахаю! Какая же… необыкновенная! Пушистая,  нарядная. Стильно украшена большими золотистыми шарами. В нашем городке елка в три, а то и в четыре раза меньше!

Наверное, Иван слышит мои неконтролируемые восторги, потому что молча паркует автомобиль на стоянке и выходит на улицу. Если он, потакая моим желаниям, остановился на площади, значит, догадки по поводу его характера все же верны. С Иваном можно ладить, если немного приловчиться.

Я выскакиваю следом и, медленно ступая по заснеженному асфальту, иду навстречу горящим огонькам.

На площади установлена небольшая сцена, которая подсвечивается прожекторами. Выступает известная попсовая группа. Улыбаясь, тихонько напеваю знакомые мотивы себе под нос. Людей — уйма! Можно легко потеряться. Смешно сказать, но у меня в телефонной книге номера Ивана нет! Как-то не получилось обменяться.

Обернувшись, взволнованно ищу глазами Северова среди толпы. Перспектива остаться без него в незнакомом городе сильно пугает.

Иван стоит немного поодаль и достает из кармана пачку сигарет. Видимо прочитав в моих глазах легкую панику, тяжело вздыхает и возвращает сигареты на место, а затем твердой походкой идет ко мне и берет за руку. От этого жеста становится спокойнее, что ли. Большая теплая ладонь намертво прилипает к моей руке и согревает успевшие замерзнуть пальцы.

— Мам! Мам! А скоро фейерверк будет? — спрашивает симпатичная девочка лет пяти в забавной шапке в виде панды.

— Скоро, — кивает молодая женщина. — Обещали, что через десять минут.

— Мы же не уйдем? Дождемся?

— Не уйдем, — тепло отвечает девочке мама.

Я быстро перевожу взгляд на Ивана, неуверенно сжимаю его ладонь. Он замедляет шаг и вопросительно на меня смотрит.

— Что?

— Я тоже хочу остаться и увидеть фейерверк.

Северов слегка качает головой и с таким же серьезным и невозмутимым лицом заверяет:

— Ну раз хочешь — увидишь.

Не улыбнуться ему просто невозможно. Я радуюсь, как та пятилетняя девочка!  

Один популярный исполнитель сменяет другого, присутствующие то и дело взрываются бурными аплодисментами. Довольно  прохладно, и немного мерзнут ноги, но в целом терпимо.

Я достаю телефон, фотографирую елку и отправляю Светке. От подруги тут же приходит много сообщений с различными вопросами интимного характера, но я  игнорирую их — прячу мобильный в карман и с интересом продолжаю осматривать площадь.

Расслабляясь, забываю о недавнем конфликте и первой начинаю разговор с Иваном. Спрашиваю, как много раз он здесь бывал. Удивленно вскидываю брови, когда Северов называет цифру. Он больше не повышает голос. Его тон нормальный, доброжелательный.

Неожиданно для самой себя я вспоминаю детство. В нем было разное. И хорошего куда больше, чем плохого, но именно сейчас в голове всплывает картинка того дня, когда отец забрал меня после сада и потащил на елку. Как сейчас помню, что это было за два дня до Нового года, только двадцать лет тому назад.

Папа взял меня за руку и пообещал, что купит сахарный леденец в виде петушка. Я тогда очень сильно их любила и в тот момент ощущала себя самой счастливой на свете. Правда, недолго.

Отец был немного поддатый. Он сильно пил, и это было не баловство, а самая настоящая зависимость. Папа мог неделями не притрагиваться к алкоголю, а потом в один день срывался и пускался во все тяжкие. Мать обходила всех знакомых по городу и искала его. Таскала меня за собой, потому что не на кого было оставить. Мы могли найти его в каком-нибудь  вонючем бараке, в совершенно невменяемом состоянии. А сколько скандалов было между родителями! Не сосчитать… Мать бесчисленное количество раз клялась, что подаст на развод, а отец, проспавшись, вставал перед ней на колени и умолял дать ему последний шанс. Я была несмышленой и глупой и за компанию с папой просила у матери очередной шанс для нашей семьи. 

В тот зимний вечер, сжимая мою маленькую ладошку, отец встретил старого знакомого и похлопал его по плечу. Оказалось, что они не виделись больше десяти лет! Учились вместе в школе, затем дороги разошлись.

Отец сказал стоять на месте и ждать, пока он купит леденец и ко мне придет. Вместо этого —  пропал. О леденце забыл, впрочем, как и обо мне. Зато успел залиться водкой.

Синяя от холода, я стояла на площади и смиренно ждала, что отец вот-вот придет. Рано или поздно придет. Главное, не двигаться с места, чтобы он меня не потерял. Пытаясь не окоченеть, притопывала ногами и растирала покрасневшие щеки.

Вскоре меня нашли. Правда, не отец вовсе, а сосед дядя Володя, который приехал со своими детьми и женой на елку. Увидев меня, одиноко стоящую у зеленой, он тут же забил тревогу, напоил горячим чаем, а после усадил на заднее сиденье своей машины.