Наши границы

Глава 9

Боль. Каждый из нас хотя бы раз в жизни испытывал это болезненное ощущение. Пусть это будет физической болью или моральной – плевать. Потому что каждая приносит достаточно мучений.

До этого момента я ощущала лишь физическую боль, когда меня опрокидывали на футбольном поле во время игры, когда мяч прилетал в голову, когда падала и стирала колени и руки в кровь. Но это делало меня сильнее, заставляло вставать и двигаться дальше, невзирая на ощутимое чувство боли.

Я никогда в жизни не чувствовала такого.

Когда Диего бросил меня, стоящую на дороге с стеклянными глазами, в которых отражалось разочарование, – я думала, что умру. И нет, я не утрирую. Та боль, которая сжимала моё сердце в сильном кулаке, не давая разуму овладеть мной вновь и заставляя меня рыдать, – убивала меня изнутри, выжигая клеймо на сердце в виде имени моей боли. А у моей боли как раз-таки было имя – Диего. Который отныне для меня – никто. Мне хочется стереть все воспоминания о нём, о его существовании в моей жизни, пусть и таком коротком, но болезненном. Я хочу забыть всё, что связано с ним, чтобы не чувствовать эту боль.

Но она не уйдет. Потому что я никогда не смогу забыть Диего Фуэнтеса, который въелся в мою голову, обвил лианами все жизненно важные органы и затуманил разум.

Продолжая стоять на дороге, я смотрела на удаляющуюся спину причины моих страданий. Я не лучший человек, но чем я это заслужила? Может, родители были абсолютно правы, и Америка – не лучшее место для моего проживания. Но это уже не важно, ведь даже если я покину Принстон и вернусь в родной Лондон, воспоминания останутся. Они будут преследовать меня всю жизнь. А мне, мать твою, всего восемнадцать. Неужели я всегда буду чувствовать грёбаную боль от мудака-Фуэнтеса? Неужели мне придется избегать мужчин, чтобы снова не ощутить это?

Слезы стекали по лицу, соединяясь на подбородке. Я не стирала их, как напоминание причины, по которой теперь обязана отпустить затею узнать Диего. Он ясно дал понять, что ему наплевать на меня и то, что я чувствую. А я чувствую чёртову влюбленность. Спасибо, что не любовь.

Разве, когда люди разбивают сердца другим, они не страдают? Почему Диего не испытал ничего, разбивая всю меня на мелкие осколки?

Ответ прост: он – игрок, который просто трахал тебя, – подала голос совесть, а буйное второе «я», которое периодически спорит с ней, согласилось. Единогласно.

Как я вообще могла влюбиться в него за каких-то пару недель? Тем более, когда он всячески отвергал меня, давал понять, что я – никто в его жизни.

Прекращая мучить свою голову, я медленно дошла до кампуса, по пути купив шоколадное мороженое с кусочками орешков. Ребята кричали мне вслед слова поздравления, но я молча обходила их, направляясь в свою комнату.

Это не моя победа. Я как раз-таки проиграла.

Распахнув дверь, я поплелась к нужной кровати и грохнулась на неё. Челюсть Саманты отпала от вида моих красных заплаканных глаз, но она изо всех сил держалась, чтобы не начать болтать без умолку. Открыв мороженое, я достала одноразовую ложку из прикроватной тумбочки и принялась есть мороженое, смотря куда-то в одну точку.

– Ну всё, я больше не могу сидеть на месте и смотреть, как ты страдаешь, – вырвалось из Сам.

Девушка подлетела ко мне, села на пол и обняла мои ноги, положив голову на мои колени. Как ни странно, но мне не хотелось отвергать её, хотя обычно я со всем справляюсь сама. Но когда Саманта подняла на меня свои глаза, я резко передумала и отпрыгнула от неё.

– Не надо жалеть меня. Мне не нужна твоя жалость, – железным тоном отчеканила я сквозь зубы и запустила новую ложку мороженного в рот.

Но жалостливый взгляд Саманты никуда не делся. Наоборот девушка с ещё большим сожалением смотрела на меня, склонив голову, будто мои слезы – её вина. Когда-нибудь сердобольность погубит её, сломав все, чем она жила.

По своему опыту знаешь? – рассмеялось второе «я» и тут же потухло, вспоминая, что также виновато во всех моих проблемах.

Саманта тяжело вздохнула и осторожно присела ко мне, словно я злая собака и чуть что укушу её.

– Расскажешь мне? Обещаю хранить твой секрет и унести с собой в могилу.

– Мне очень хочется тебе рассказать, но, кажется, ты не сможешь понять меня.

Девушка сжала губы в тонкую линию и задумалась.

– Я попробую понять тебя, Грейс, – кивнула она через минуту размышлений.

Переведя дух, я рассказала ей обо всём: начиная с раздевалки, где мы впервые встретились, заканчивая сегодняшним днём. Она все время, пока я рассказывала, молчала, изредка понимающе кивая.

– Так значит тренер Фуэнтес? – растягивая спросила она с улыбкой.

– Именно.

– Прямо на столе? А это удобно? Стол ведь, ну, твердый, в кровати удобнее, наверное. Я не знаю, я не пробовала на столе. Думаешь, стоит?

– Саманта, – возмущено заверещала я, – ты не помогаешь.

– Прости, прости. Просто…извини, но я всегда думала, что ты – сука, – быстро выпалила она и тут же прошептала извинения, – ты никогда не рассказывала ничего мне, приходила поздно и делала вид, словно меня нет. Но сейчас я понимаю, что было, и приношу свои извинения за то, что думала о тебе такое. Мне так стыдно.

Девушка закрыла ладонями лицо, но ее красные щеки я всё-таки успела увидеть.

– Не извиняйся. Наверное, я и вправду вела себя с тобой, как сучка. Ты ведь простишь меня?

Саманта удивлено посмотрела на меня и энергично закивала.

– Конечно, боже, ты ещё спрашиваешь. Можно теперь я тебя обниму?

Неужели это первый человек, которого я встретила в Америке, спрашивает разрешение, прежде чем обнять?

Я не успела дать своё согласие, как Саманта налетела на меня, положив наши туши на кровать, легла под боком и крепко обняла меня.

Кажется, я поторопилась с выводами.

– Он очень горячий? – тихо спросила она, выводя круги на моей руке.

– Мгхм, – промычала я, делая вид, что мне нужно подумать.

Он охренительно горячий, потому что иначе мы бы не отдались ему на улице, на столе, – довольно промурлыкало второе «я».

– Кажется, у меня шизофрения.

– Что? А, это у вас англичан шутки такие. Алан первое время тоже как-то странно подшучивал надо мной.

Вот ты и опять думаешь о Диего. Парень был прав: мы и вправду забыли обо всем, кроме него, фантазируя план свадьбы и воспитания детей, – начала совесть, но второе «я» тут же завопило:

Кому ты веришь, женщина? Он же сказал нам все эти гадости только для того, чтобы проверить нас. А вы так легко поверили. Стыдно, девочки.

Не знаю, нормально ли то, что в своей голове, я спорю сама с собой и говорю «мы», но я впервые за все это время согласна со вторым «я»: Диего специально оттолкнул меня. Надеюсь. Но даже если это так, то у него должны быть на это веские причины. Долго размышляя над ситуацией, я решила для себя дать ему время. Отныне он не будет существовать в моей жизни, кроме как тренером.

– Кстати, Грейс, каждый год мы с Оли и Полли в конце сентября выбираемся в поход. И как раз завтра тот день. Может, присоединишься к нам? – Саманта поднялась на локтях и с интересом стала ждать моего ответа.

Не помню, когда я в последний раз ходила в лес, а тем более с ночёвкой. Это кажется мне диким, но интересным. Если бы родители были рядом, то точно не отпустили бы меня, а это значит, что?

– Я с вами, – твердо сказала я, заставив Саманту улыбнуться, – только можно я возьму с собой подруг?

– Подруг?

Я кивнула, не понимая причину, по которой Саманта так удивляется факту наличия у меня подруг. Разве я такая социопатка? Или совсем больная на всю голову злая истеричка?

– Конечно бери. Вместе веселее. Значит завтра утром выезжаем, – Саманта ещё раз обняла меня и подскочила к двери, – пойду скажу Оливеру, Полли и Алану, что ты поедешь с нами.

Оливер? Да ну вас нахрен. Если этот придурок поедет с нами, то он не только вынесет мне весь мозг, но и доведёт до нервного срыва Полли, которую он пару раз называл девушка-каждый-день-месячные. Хотя, последнее будет как раз-таки кстати.

Быстро вытащив телефон из сумки, я напечатала Донне и Марии предложение присоединиться к нам и, не дожидаясь ответного сообщения, уснула.

Утром мне пришлось проснуться от того, что меня трясли, но как-то нежно, поглаживая плечо большим пальцем. Если бы человек хотел испортить мне день, начиная с прерывания сна, то точно не ласково поглаживал, а вообще скинул с кровати. Любопытство взяло надо мной вверх, и я смогла открыть один из глаз, который склеился из-за вчерашних слез.

– Доброе утро, – улыбнулся Алан, продолжая меня гладить. Разве я похоже на домашнюю кошку, которой нужна ласка? Может и нужна, но не от Алана, – присоединяйся.

Сначала я не поняла, что он имел ввиду, но как только увидела, кто ещё стоит в нашей комнате – это ушло на второй план. Подскочив на месте, я подтянула с ноги, обхватив колени, и натянула одеяло практически до ушей. Если Саманта решила собрать всех наших друзей, то ей, наверное, стоило разбудить в первую очередь, блять, меня. А если бы я спала голой? Этот вопрос я и озвучила.

– Тогда я бы ещё сильнее обрадовался сегодняшнему дню, принцесса. Но у нас все ещё впереди. Целый день вместе, – последнее Оливер пошло прошептал, но я даже не дёрнулась. Придурок.

Саманта стукнула его в плечо, отчего он сделал вид, что смертельно ранен, и упал на соседнюю кровать.

– Не беспокойся, Грейс, даже несмотря на то, что ты поздно приходишь ночью, я все равно знаю в чём ты спишь, – сказала Саманта, складывая вещи по сумкам. Мои вещи в сумку. Мои. Какого чёрта?

Я не успела выразить все своё возмущение из-за Алана, который с хмурым лицом настиг меня, сел рядом и скрестил руки на груди. Как-то обиженно надув губы, он тихо спросил:

– Почему ты приходишь поздно ночью, Грейс?

Даже не Гри, он не назвал меня собачьей кличкой – точно обиделся. Вся эта игра в чувства только треплет мои нервы, потому что мне не хочется терять Алана, но я также не собираюсь отказываться от всего.

От всего, это от Диего, да? – хихикнуло второе «я», подначивая совесть. Только сейчас мне не хватало моих отклонений в виде разговоров в голове.

Вернувшись к миру, я все также увидела Алана рядом, хмуро глядящего на меня.

– Поздние тренировки. Ты же видел девушек из Колумбийского университета. И они далеко не единственные, они все такие большие. Как капитан может быть размером с муравья? Вот поэтому я и занимаюсь по вечерам в качалке, чтобы стать сильнее, – медленно врала я, придумывая что-то максимально правдоподобное. Алан знает меня, слишком сильно знает меня, поэтому ему не составит труда расколоть враньё. Если только любовь не затмила ему разум.

Друг посмотрел на меня тем самым взглядом, говорящим я-знаю-что-ты-врёшь, но тут же сменил его на ты-такая-красивая-Гри. Слабак. Даже он сломался перед напором чувств.

– Тебе ничего не нужно менять, Гри, ты итак лучше всех, – Алан с немотивированным восхищением посмотрел на меня, продвинулся ближе, нежно взял мой подбородок и попытался поцеловать меня, но на этот раз я отскочила. Неосознанно я посмотрела именно на Полли, которая наблюдала за всей этой картиной с гримуаром и свечкой в руках. Она стояла в дверях, облокотившись на дверной косяк плечом. Все её внимание было, естественно, обращено на нас. И, может быть, я бы подмигнула ей, как она мне в тот раз, но я не смогла. В её глазах застыла пелена боли, руки дрожали, и казалось, что она вот-вот заплачет.

Только этого нам не хватало. Нам не нужно сочувствие. Оставь смазливые чувства другим, – заверещали голоса в голове.

Видимо, меня и вправду хорошо приложили, раз теперь все решения за меня принимают вопли в голове.

– Ребят, – громко позвала всех Саманта, – надо распределить обязанности.

– Мы с Аланом поедем заправлять машину, – сказал Оливер.

– Хорошо, тогда я и Донна будем собирать вещи, а Полли, Мари и Грейс поедут в магазин, – мы с Полли тут же хотели запротестовать, но Сам быстро осадила нас, – решено. Вам, девочки, стоит перестать грызть друг другу глотки. Встречаемся в десять на парковке кампуса.

– Сейчас даже нет десяти утра? – завопила я как не в себе, – какого чёрта мы собрались делать в лесу в такую рань?

– Купаться, там есть речка, принцесса.

– Есть зефир, жареную картошку и мясо, Гри.

– Дышать свежим воздухом, – повела носом Мария.

– Играть в правду или действие, капитан.

– Если тебе что-то не нравится, то можешь не ехать, – тише всех сказала Полли, но я всё же услышала её мышиный писк.

Саманта укоризненно посмотрела на неё, на что та лишь подняла руки вверх в знак капитуляции.

– Вот поэтому вы пойдете вместе, а Мария будет вас разнимать, если вы решите поубивать друг друга, – сказала Сам тоном, не терпящего возражений.

Спустя десять минут мы втроём шли в Таргет. Мария шла посередине, потому что пару раз я попыталась заехать Полли в челюсть из-за её вечных шуток, которые она отпускает в мой адрес. Сука не знает границ, и я покажу ей, что значит оказаться в отключке.

Воодушевлённая сегодняшними планами, Мария абстрагировалась от мира и начала двигаться быстрее нас, позволяя мне наконец треснуть Полли, но совесть запретила.

Ты реально станешь ее слушать? Дорогая, плевать мы на неё хотели. Полли заслужила, чтобы ей сломали челюсть, – ворчало второе «я».

– Я точно больная. Мария, это нормально, что у меня в голове происходят дебаты?

Девушка обернулась, чтобы посмотреть на меня, и хихикнула.

– У меня тоже такое было. Правда, тогда я нюхала кокаин.

– Ого, наш капитан – наркоман, – рассмеялась Полли, делая вид, что ужаснулась.

Я пихнула её в плечо, заставив пошатнуться.

– Да нет же, это тебя стоит поблагодарить за такие глюки. Ты же решила подставить меня на игре, – зарычала я на неё. Хотелось сделать гораздо большее, чем просто накричать на неё, но опускаться до её уровня – я не стану.

Полли лишь весело пожала плечами.

– Брось, она бы так и так выкинула тебя до Северной Каролины. Я просто дала ей повод.

– Вот уж спасибо, как камень с души упал, – раздражённо фыркнула я, ожидая того, что Мария встанет на мою сторону.

Но у неё свои планы.

Мария резко остановилась, заставляя сделать тоже самое и нас. Полностью развернувшись к нам, она окинула каждую хмурым взглядом, на что мы съежились. Со стороны вся эта ситуация напоминала маму и провинившихся детей.

– В чём дело? Полли, в чём твоя проблема? А твоя, Грейс? – серьезно спросила Мария. Неужели она всерьёз станет разбираться в этой ситуации, – я знаю вас не так долго, но всё это время я вижу одно: вы вечно огрызаетесь друг с другом.

– Тебе стоит спросить причину у Полли, – с предвкушающей улыбкой я посмотрела на девушку. Полли рассерженно дёргала подол платья, смотря по очереди на каждую из нас. Когда её взгляд остановился на мне, я сладко пропела, – просто Полли безответственно влюбилась в Алана, но увы, её тощая задница не привлекает его. Теперь она винит в этом меня.

– Заткнись, – сквозь зубы прошипела Полли и со всех ног ринулась в Таргет, который был уже поблизости.

Впервые в жизни я почувствовала себя ужасно из-за поступка по отношению к другому человеку. Наверное, я как никто должна понимать Полли, ведь сама не далеко ушла. Жалость к ней и отвращение к себе запульсировали в груди, отчего я попыталась найти помощь в Марии, которая смотрела на удаляющуюся спину Полли, но, почувствовав мой взгляд, обернулась.

– Не надо. Не говори мне, что она сама виновата. Вы обе хороши, – прервала она меня, когда я уже собралась оправдываться.

– Мария, в этом всём нет моей вины.

– Нет, – она отрицательно замотала головой, – есть. Ты можешь поговорить с ней, объяснить, что ты – не соперница ей. А вместо этого ты топчешь всё, что у неё есть к Алану.

– Погоди, ты на её стороне? Ну уж нет, она – сука, и заслужила все, что я ей уготовила, – сжав руки в кулаки, я со всей силы прижала их в бедра, вдавливая.

– Никто не виноват в том, что Алан любит тебя, а не её. А также никто не виноват в её ненависти к тебе. Поставь себя на её место, Грейс, – продолжала Мария давить на больное.

– Он не любит меня. Может влюбленность, но не любовь. Нет, нет и ещё раз нет, – заскрипела я, пытаясь донести эту истину не до Марии, а до себя. Как никогда хотелось верить в это.

Мария улыбнулась.

– Пусть будет по-твоему. Но, пожалуйста, поговори с Полли наедине в лесу. Это должно прекратиться, потому что страдают все, а не только вы. Пойдем, мы уже опаздываем.

Она со шлепком схватила меня за шею и повела к дверям Таргета.

Схватив большую тележку, она впихнула её мне, со словами о том, что теперь я рюкзаконосец без рюкзака. Петляя между стендами с едой, я пару раз ловила себя на том, что неосознанно искала глазами Полли. Она не могла далеко уйти. И пусть моё второе «я» ворчало и билось в конвульсиях, я всё равно попыталась видеть в Полли только хорошее. А такого, к сожалению, мало. Зато я точно знаю, что она хорошо играет в американский футбол, красиво поёт, и она отличная подруга. Думаю, этого достаточно для того, чтобы ненавидеть её чуть меньше.

– Полли! – крикнула на весь магазин Мария, когда увидела знакомую макушку. Полли попыталась сделать вид, что нас не слышит, но как только Мария заорала ещё раз, значительно громче чем в первый, она сдалась и поплелась к нам. Неудивительно, что смотрела она на Марию, а не на меня. Зато теперь я лишний раз убедилась – Полли обидчивая.

– Нельзя кричать на весь магазин, – рассерженно пропыхтела Полли, как только подошла к нам.

Мария улыбнулась своей фирменной лучезарной улыбкой наркомана.

– Почему нет? Пусть все знают твоё имя, красотка.

– О боже, тебе шестнадцать? – устало спросила Полли, вытирая пот со лба.

– Что? Нет, мы ровесницы, – махнула рукой Мария, следуя куда-то в сторону напитков.

– С виду не скажешь, – все также недовольно проворчала Полли, когда улыбчивая бестия отошла от нас, но, вспомнив, что я рядом, она резко перевела взгляд зелёных глаз, в которых не было привычных огоньков вражды, на меня, – чего тебе, Гри?

Последнее слово она буквально выплюнула мне в лицо, из-за чего мне пришлось провести ладонью в тех местах, куда попал её змеиный яд.

– Успокойся, девочка-каждый-день-месячные, давай хотя бы сегодня без вражды.

Она назвала меня кличкой собаки, я назвала её прозвищем Оливера. 1:1.

Полли вздрогнула и посмотрела на Марию, которая уже летела к нам с алкоголем, пачкой сока и газированной водой.

– Куда нам столько выпивки?

– Ты собираешься оставаться трезвой? Я впервые уезжаю в лес с ночёвкой, и поверь мне, я очень хочу найти медведя и подраться с ним, будучи в хлам, – весело объявила свои намерения Мария, закинув всё в тележку.

– Здесь нет медведей.

– Плевать, Полли, я найду их, где бы они ни были. Пойдёмте к стенду с едой.

Не смея возражать ей, мы двинулись за Марией, изредка кидая друг в другу равнодушные взгляды.

Когда покупки были оплачены и разложены по пакетам, каждая взяла по одному, хныча о том, что стоило отправить за продуктами парней.

– В следующий раз мы поедем заправлять машину, – проворчала Мария, сдувая пряди со лба, когда мы почти подходили к кампусу.

– Поверь мне, следующего раза не будет, потому что я убью их раньше.

– Не выйдет, я миллион раз пыталась прибить Оливера, но он, как грёбаный таракан, – вяло пробубнила Полли.

– Оливер кажется милым, – вздохнула Мария и мечтательно улыбнулась.

Сестра Диего влюбилась в главного идиота страны?

Мы с Полли резко обернулись на неё и ошарашенно посмотрели, ожидая, когда она произнесет слово шутка. Мария пожала плечами обходя нас и теперь двигаясь впереди.

– Ты тоже это слышала? – спросила я Полли, на что та кивнула. Ладно, по крайней мере у меня не глюки.

– Вот и они, – крикнула нам Мария и кинулась вперёд на стоянку, где заметила знакомую красную машину, раскачивая на бегу пакет.

Полли тихо рассмеялась, но также, как и я, ускорила шаг, чтобы догнать нашу бестию.

Пока Оливер помогал Донне и Марии затолкать все пакеты с одеждой и продуктами в багажник, Алан облокотился на машину и смотрел в телефон. Мы с Полли быстро вручили Оливеру пакеты, передавая эстафету, и направились Алану.

– Ого, покажите шеи, я должен полностью убедиться в том, что вы не перегрызли глотки друг друга, – улыбнулся Алан, делая вид, что рассматривает наши шеи с разных ракурсов.

Если Полли была рада даже такому вниманию от него, то я была раздражена.

– Очень смешно, Алан.

– Что с тобой сегодня с самого утра? – удивлённо спросил он.

– А что со мной?

– Ты ворчишь. А что это значит? А это значит, что у тебя плохое настроение. Кто тебя обидел, Гри?

– Брось, я в порядке. Просто не выспалась, меня же никто не предупреждал, что в лес нужно ехать в одиннадцать утра.

– Уверяю тебя, природа изменит твое настроение, – улыбнулся Алан.

Выдавив кривую улыбку и сморщенное одновременно лицо, говорящее о том, что слабо верю в данные слова, я заняла место в машине, и чёрт меня дери, рядом сел Оливер, губы которого растянулись в пошлой улыбке, добавляя шевеления бровями в виде волны. Не удержавшись, я прыснула. Оливер придурок года, но его тупые шутки начинают нравиться, и мне действительно становится страшно.

Воткнув наушники в уши, я нашла песню, которая будет громыхать настолько, насколько это было бы возможно, дабы заглушить голоса ребят.

Алан занял место за рулём, предварительно оглядев салон, в который утрамбовалась наша веселейшая компания. Надеюсь, после меня и Полли – лес останется на месте, потому что мы испепеляем друг друга даже взглядом.

Как только в ушах заиграли первые дроби Yungblud feat. Dan Reynolds – Original Me, я сползла по спинке и отвернулась к стеклу, дабы не наблюдать ухмылки соседа.

– Эй! – воскликнула я, когда из уха выдернули наушники, из-за чего я злобно взглянула в сторону Марии, которая сверкнула в ответ улыбкой.

– Мы собираемся петь, Грейс.

– Господи, да вы, вероятно, шутите? – поморщилась я, но по лицам рядом поняла, что шутки ушли в сторону.

– Мы… Мы едем! Мы! Мы! Мы едем! – заверещала Мария, и остальные хоть и смеясь, но поддержали её, даже Полли, которая выкрикивала слова.

– Это какой-то хренов апокалипсис? Вы пересмотрели фильмы про черлидинг? – закатила я глаза, скрестив руки под грудью.

Команда энтузиастов проигнорировала мой вопрос, продолжая верещать эти слова ещё сотню раз.

Отдых превратится в ад, если они будут каждый раз выкрикивать подобные слова: «мы едем», «мы едим», «мы идём», «мы в туалет», «мы спать» и тому подобное. Даже моя широкоплечая и устрашающая Донна присоединилась к орущим бред, предав меня.

Как только машина остановилась в глухом лесу, где максимум, кто может нас обнаружить – святой дух, я немного испугалась. Мало ли что водится в этой степи: медведи, волки, койоты и подобные животные, готовые с удовольствием вырвать мою глотку раньше когтей Полли.

Я ни разу не ходила в поход, ибо это «не царское дело», как считают родители, а я занимаю ту позицию: встать поперёк их слова.

Как только в наши руки попали пакеты, рюкзаки, мешки с походными вещами, я немного согнулась под тяжестью груза. Мы сюда не на месяц приехали, а на пару дней, но выглядит так, словно на всю жизнь.

– И чего вы заткнулись? – оглядела я людей, шагающих рядом со мной, – где же: мы! Мы идём!.. Мы! Мы идём!?

И я зря задала этот риторический вопрос, потому что они тут же подхватили мою идею, начав горланить слова.

Зачем я подала им такую хорошую идею? Теперь кучка этих громовещателей будет орать каждый свой шаг.

Как только палатка была поставлена, еда готовилась, а мы уже вдоволь искупались в речке – в лесу заметно стемнело, и я впервые почувствовала себя трусихой, потому что идти за ближайшее дерево одной, казалось мне не лучшей затеей. Но гордость мне не позволяла попросить кого-то из девочек пойти со мной.

– С тобой сходить? – поднял голову Алан, как только я приняла вертикальное положение, найдя в себе немного бесстрашия, которое где-то потерялось на пути к поляне, на которой остановилась наша компания.

– Господи, это всего лишь лес, Алан, – произнесла я, придав словам уверенности. Я просто не хочу, чтобы он шёл за мной. Не будь между нами того, что произошло за последнее время, я бы легко дала своё согласие.

Зашагав в сторону кустов, я чувствовала, как предательски подрагивают колени, но выпрямила спину, направляясь к темноте, готовой скрыть мой силуэт.

Согласилась бы я на подобное предложение, будь оно сделано Диего? Да. Потому что я идиотка.

Где, чёрт возьми, моё чувство собственного достоинства?

После брошенных в мою сторону слов, я твёрдо решила его ненавидеть, либо же встать на данный путь.

У тебя плохо получается, Грейси, – смеялся мне в лицо разум, добавляя мерзкое ласкательное от родителей.

Очерчивая фонариком от телефона собственный путь в никуда, я и сама не поняла, как добрела до скрытого от людских глаз озера, над которым возвышались невысокие скалы в высоту примерно с двухэтажное здание. Тут мы не были. Это место даже лучше речки. Тишина и пустота этого места одновременно отпугивала и завлекала к себе ближе. Я поддалась второму чувству и подошла к воде, проведя по ней пальцами.

Никаких звуков вокруг. И мне так не хватает этой тишины. Обычно возле меня кто-то крутится рядом, но не тут. Заняв место на траве, я наконец-то вздохнула полной грудью, напрочь позабыв о том, зачем шла в кусты.

Мысли крутились вокруг Диего, за это я проклинала себя. Я не должна думать о нём, я должна ненавидеть его. Почему у меня ничего не получается? Разве это сложно: перестать о ком-то думать ежеминутно.

Легко проведя пальцами вдоль линии живота, я закрыла глаза, представляя сладкие моменты, проведённые с ним. Над головой завертелись звёздочки, потому что моя крыша начала конкретно смещаться с фундамента. Я не остановилась, я пошла дальше: проскользнула рукой под топ, восстанавливая тот момент, когда он сжимал мою грудь. По телу за секунду поднялись все мурашки.

– Грейс! – с паникой, выкрикивали моё имя, в следующую минуту, тёмная фигура Саманты появилась на горизонте с фонариком в руках.

Увидев меня, она тут же ринулась в мою сторону, а я быстро убрала руку от тела, сделав вид, что поправляла лифчик. На самом деле я панически переживала за то, что меня застали в таком уязвимом состоянии. Не хватало того, чтобы кто-то посчитал меня конченной извращенкой, которая пришла поразвлекаться с самой собой на пруд.

– Чёрт, Грейс, мы тебя потеряли! – запыхалась Саманта, и кипишно затыкала по экрану. Тут разве есть связь?

– Нашла этот пруд случайно, и не смогла уйти, – пожала я плечами, смотря практически в темноту. Тусклый свет этому чарующему месту дарила лишь луна, но в этом и есть своеобразное колдовство.

– В последнее время ты сама не своя.

– О чём ты? – нахмурилась я, кинув в соседку взгляд.

– Ты стала очень грубой и резкой. Я уже думаю, что встретила на пороге какую-то другую Грейс, и она исчезла.

– Я такая и есть, Сам, просто не люблю сюсюкаться.

– Это ведь из-за него? – внимательно смотрели на меня и без того чёрные глаза.

– Нет, – покрутила я головой, отчасти, сказав и правду, и ложь.

Хреново ли мне из-за Диего? Наверно, но думаю, виной тому слова. В ушах всё ещё эхом звенит последняя брошенная фраза в мою сторону: «мы просто трахались, Грейс». Я не вхожу в число тех, кто стал бы выяснять отношения или закатывать истерики после секса. Он не первый, и даже не второй. Но почему-то именно от его слов, болезненно жжёт в груди.

Катись к чёрту, Диего Фуэнтес.

Саманта поднялась с травы и подала мне руку, чтобы я сделала тоже самое. С поддержкой улыбнувшись мне, она сплела наши пальцы и повела нас к ребятам. По середине нашего места горел костёр, а возле него расположились три палатки и несколько брёвен. Алан, Донна и Оливер обсуждали прошлый матч по лакроссу, в котором Принстону не удалось одержать победу. Полли что-то готовила на костре, а Мария читала ей кулинарную книжку, чтобы та сделала всё точно по рецепту.

– Сыграем в правду или действие? – спросила Саманта, как только мы пришли к ребятам. Все обернулись на нас, прерывая свои разговоры.

Оливер лукаво улыбнулся и потёр ладонями друг об друга. Кажется, этот засранец что-то придумал.

– Отличная идея.

– Я начинаю, – подняла руку вверх Мария и потрясла ею в воздухе, – Саманта, почему ты поступила на факультет моды и дизайна?

– Потому что это единственное, что я умею – говорить о моде.

– Неправда, просто ты ненавидишь мужчин, а на этом факультете их меньше всего, – влезла Полли.

Я в шоке уставилась на Саманту, которая в смущении переминалась с ноги на ногу, отпустила мою руку и села на одно из брёвен. Неужели я и вправду не знаю ничего о своей соседке из-за того, что слишком много времени проводила в мечтаниях об Диего. От такого признания самой себе захотелось вывернуть всё, что я ела в этом месяце. Причем вывернуть всё именно на Диего.

– Хорошо, теперь моя очередь, – начала Саманта, но её прервали.

– Подожди, если ты ненавидишь мужчин, то как Оливер может быть твоим лучшим другом со школы? И как ты собралась заниматься сексом в конце концов? Для этого процесса нужен мужчина, ты ведь знаешь об этом? – не унималась Донна, пытаясь понять, что она сейчас услышала.

Надо было видеть лицо Мадонны, когда Саманта с лёгкостью ответила:

– Конечно, я знаю, что в сексе нужен мужчина. Но меня это интересует меньше всего. Я – лесбиянка. И моя ненависть к мужчинам не распространяется на Оливера и Алана, – Сам щёлкнула Донну по челюсти, чтобы та ее захлопнула. – Оливер, как часто ты играешь со своим другом?

Все разом рассмеялись с такого откровенного вопроса. Оли единственный, кто возмутился. Сморщив аккуратный носик, он твёрдо заявил:

– Я не занимаюсь рукоблудием. Для этого у меня есть девушки, которые бегают за мной по всему Принстону.

– Успокойся, чувак, за тобой давно уже никто не бегает, – Алан хлопнул его по плечу, сдерживая смех.

Оли перевёл возмущённый взгляд на него и быстро скинул руку с плеча.

– Иди в задницу, – обиженно прошипел он и обратился к нашей кучке девочек: – Мой вопрос для Марии. Ты девственница?

– Да.

– Серьёзно? Ты ни разу не трахалась? Где ты жила? В монастыре? Ты вообще видела себя в зеркало, ты же… горячая.

Щёки Марии покраснели. Девушка нервно поправила пучок на голове и принялась качать стаканчиком с алкоголем в руке. Мы с Полли дружно рассмеялись с этой картины и дали друг другу пять. Но как только осознали, что сделали, сразу отпрыгнули друг от друга на несколько футов, избегая встречи взглядами.

– Я жила в Сабаделе, где Диего был одним из главных бандитов города. Естественно, никто не хотел связываться с младшей сестрой самого Диего Фуэнтеса, чтобы не оказаться без члена где-нибудь в Аликанте, – робость спала, и на смену ей пришла злость. Переведя дух, она обратилась к Алану, – сколько у тебя было девушек, которых ты по-настоящему любил?

– Нуль, – не задумываясь ответил он.

При этом он смотрел на меня с расслабленным лицом, будто я как никто должна была знать его ответ ещё до того, как он его огласил.

– У вас кодекс какой-то что ли? – спросил Оливер, перенимая внимание Алана на себя.

– О чём ты?

– Ты смотрел на неё так, будто это она виновата в отсутствие любви в твоей жизни, – хохотнул Оливер, сам не понимая, как метко он попал.

Тишина, в которую погрузилось наше место, была далеко не той, которая доставляет удовольствие. Песни сверчков становились всё громче, словно мы в каком-то фильме, и кто-то затупил.

Полли вышла вперёд и с надменным лицом сучки прошипела:

– Моя очередь. Грейс, как давно ты спишь с тренером Фуэнтесом?

Она серьезно это только что сказала?

С трудом сглотнув ком, я попыталась что-то сказать, но, проигрывая каждый вариант ответа, поняла, что я в западне. Как она узнала? Где она нас увидела: в кафе или в тренерской? Вероятно, в кафе, ведь в тренерскую никто не заходил, пока мы там были. Хорошо, пусть даже если так, то зачем она говорит это?

Посмотри на Алана. Как только Полли выплюнула вопрос, его лицо сменилось маской ужаса. Она выставляет тебя сукой в его глазах. Ты теряешь друга, Грейс. Пускай ты и потеряла его давно, когда он влюбился в тебя, – объясняло второе «я», а совесть повторяла то же самое. Хоть где-то мои глюки пригодились.

Сменив испуг на равнодушие, я холодно ответила ей:

– Не понимаю, о чём ты. Я выбираю действие.

– Конечно, ты не понимаешь. Зато я всё понимаю. Как ты выходила из тренерской с такой мерзкой улыбкой, будто он трахал тебя на столе, – с отвращением кричала Полли, пока другие стояли в стороне, не понимая в чём дело.

Мария встала между нами, обращаясь к рычащей Полли:

– Я была там и могу твердо заявить, что никто ни с кем не трахался. Оставь это, Полли.

Глаз этой стервы нервно дернулся. Кажется, она рассчитывала не на такой исход.

– Вот тебе действие: сегодня ты спишь в палатке с Полли. Всем спокойной ночи, – донёсся до нам командный голос Саманты.

Все тихо разошлись по палаткам, оставляя Сам и Донну заканчивать готовку. Полли исчезла в зарослях леса, предварительно сказав, что ей нужно пройтись перед сном. Никто не стал её отговаривать, а я тем более. Расположившись в палатке, я укуталась в одеяло и начала засыпать.

Полли поступила ужасно. Сегодня она впервые вела себя, как нормальный человек, но вновь всё испортила. Мне стоило поговорить с ней, но как только я к ней подходила, у неё сразу находились занятия поважнее. Может, пора оставить эту затею. Это её выбор, и если она хочет, то пусть ненавидит меня. Решив, что со следующего дня перестану обращать на неё внимание, я начала погружаться в сон. В эту секунду до меня донёсся тихий голос Полли, которая минуту назад зашла в палатку:

– Прости меня. Ненавидеть тебя становится всё сложнее.