Наследница

Пролог, глава 1 - 6

ПРОЛОГ

До границы оставалось меньше километра - ей повезло и почти сразу удалось найти подходящую машину. Наверное, полицию уже вызвали... Значит, до того, как поднимется тревога, осталось час-два, не больше - за это время нужно успеть перебраться через границу.

Если ее поймают и вернут, второго шанса уже не будет - это она хорошо понимала. Весь этот план она продумывала три месяца - с того момента, как поняла, что ее ожидает; тогда же начала копить деньги. Правда, сейчас, после того, как она расплатилась за такси и заказала себе чашку кофе, над которой сидела уже полчаса, у нее оставалось не больше шестидесяти франков - немного мелочи и две кредитки.

Она знала, что выглядит моложе своих лет - тем более в джинсах и свитере Алисы - и вполне сойдет за студентку, путешествующую автостопом. Во всяком случае, у пожилой пары, с которой она добралась сюда из Цюриха, никаких подозрений не возникло.

Но через границу автостопом ехать нельзя - даже если документы там проверяют не слишком тщательно, у нее их просто нет, никаких. Все ее документы лежат в сейфе, надежно запертые... надежно спрятанные от нее...

Все было продумано - так хорошо продумано! А что еще оставалось делать, кроме как лежать у себя в спальне и думать, думать, думать?... Но реальность не совпадала с планами: на улице капал мелкий противный дождик, деньги кончались, каждый входивший в кафе человек заставлял все внутри сжиматься от страха, а подходящей машины по-прежнему не было.

Официант уже спрашивал ее, не собирается ли она заказать что-нибудь еще. Пришлось использовать ту же легенду: она студентка из Франции, едет с подругой в Кельн и договорилась встретиться с ней в этом кафе - но подруга почему-то опаздывает. Еще на полчаса этого хватит - но сидеть до бесконечности здесь нельзя.

Подъехавшие к кафе машины были, казалось, ответом на ее безмолвную молитву: три огромных грузовика с бревнами, прикрытыми сверху брезентом. Теперь оставался самый главный вопрос - куда они едут?

Глубоко вздохнув, она встала и широко улыбаясь направилась к вошедшим в кафе людям.

- Простите, месье, вы, случайно, не из Цюриха едете? - и тут же повторила вопрос на ломаном немецком: - Вы... не... Цюрих? Ехать?

Как оказалось, водители были итальянцами, более-менее сносно знающими французский язык. Они тут же предложили подвезти ее до Людвигсбурга и даже, кажется, слегка огорчились, когда выяснилось, что дружелюбно улыбающуюся молоденькую француженку интересует лишь одно: не обгоняли ли ли они по пути из Цюриха машину ее подруги - зелененький "Фиат"? Не дай бог, у бедной Мадлен спустилось колесо! Иначе почему же ее так долго нет?!

Водители были абсолютно уверены, что такой машины им на дороге не попадалось и предложили, пока она дожидается Мадлен, выпить с ними чашечку кофе - или еще чего-нибудь. Это не входило в ее планы... но прямо сейчас уходить из кафе - это подозрительно. Быстрее, быстрее, думай!

- Спасибо, месье, я сейчас только позвоню маме - может быть, Мадлен ей звонила? Прямо не знаю, что и думать - она, конечно, часто опаздывает, но чтобы настолько! - все это с широкой улыбкой, кажется, уже приклеившейся к челюстям.

Выскочив наружу, она побежала в сторону телефонной будки - на случай, если кто-то из итальянцев смотрит ей вслед. По спине бегали мурашки, словно от холода - но холодно не было, наоборот, лицо горело и прохладные капли дождя давали мимолетное облегчение.

Все, теперь из кафе ее уже не видно. Окинув взглядом стоянку - нет, никто не видит! - она свернула за кафе и осторожно, чтобы не споткнуться, пошла обратно, в сторону грузовиков, стараясь держаться вне освещенного участка.

Добравшись до ближайшего грузовика, оглянулась - на стоянке по-прежнему никого не было. Теперь - быстро! Она подпрыгнула, ухватившись за выступающее бревно, повисла (быстрее, быстрее!), попыталась подтянуться и зацепиться за что-нибудь носком кроссовки. Левая рука сразу же заныла, но нога уже оперлась на какой-то выступ. Цепляясь за торцы бревен, она полезла наверх, добралась до края брезента и вползла под него, извиваясь, как червяк. Растянулась, стараясь расплющиться, забиться во впадину между бревнами, чтобы ее невозможно было заметить снизу.

Теперь от нее больше ничего не зависит.

Водители пришли не скоро - а может, ей только показалось, что прошла целая вечность, прежде чем вблизи послышались голоса, захлопали двери кабин и машина, наконец, тронулась. От задувающего под брезент ветра сразу стало невыносимо холодно.

Прижавшись к бревнам, она считала секунды и твердила шепотом:

- Господи, господи, господи... Пожалуйста, пожалуйста... Господи...

Машина затормозила, снизу раздались негромкие голоса - она вцепилась зубами в кулак, мысленно продолжая повторять: "Господи, господи..."

Сердце билось часто-часто, внезапно страшно затошнило - во рту стало кисло и противно. Господи, господи...

Когда машина тронулась, она даже не сразу поняла, что произошло, продолжая крепко зажмурившись вжиматься в бревна. Прислушалась... Они ехали... Она ехала!

Машину плавно покачивало и, несмотря на пронизывающий холод, ее внезапно неудержимо потянуло в сон. Она отключилась - может быть, всего на несколько секунд - снова пришла в себя и попыталась подтянуть колени к груди - казалось, так станет теплее.

До Людвигсбурга часа четыре - значит, когда они приедут, будет еще темно. Но если остановятся раньше, надо сразу слезать. Позвонить... Эти мысли мелькали в голове, вспыхивая между краткими периодами забытья - или сна? Но, не додумав до конца, она снова проваливалась куда-то, усыпленная мерным покачиванием и шумом дождя над головой...

Проснувшись в очередной раз, она не сразу сообразила, что происходит: было абсолютно темно, тихо и тепло. Лишь через несколько секунд поняла, что дождь кончился и машина стоит неподвижно с выключенным мотором. Она рискнула - извернулась, чтобы оказаться головой к задней части машины, проползла вперед и выглянула из-под брезента.

Глава 7 - 11

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Даже в этом фешенебельном районе Мюнхена трудно было встретить второе подобное сооружение. Вилла из белого бетона, металла и стекла, непонятной формы - казалось, она пыталась приподняться над землей, подобно летающей тарелке, сверкая и переливаясь на солнце, как диковинная друза циклопических кристаллов.

Ограда в том же стиле: белый бетон и блестящий металл - была сделана невысокой, чтобы прохожие могли любоваться великолепным строением. Правда, прохожих на улице практически не наблюдалось - то ли потому, что здешние обитатели предпочитали автомобили пешим прогулкам, то ли из-за неудачного времени: ни утро, ни вечер - три часа дня.

Обнаружив рядом с калиткой в ограде кнопку звонка, Тед нажал и стал ждать, потом нажал еще раз. Наконец мужской голос из замаскированного динамика рявкнул:

- Кто там?!

- Я приехал к... - (как же ее назвать?) - ... к мадемуазель Рене, - (так, без фамилии, лучше всего).

- Ждите, - отозвался голос.

Ждать пришлось недолго - через минуту замок щелкнул и калитка приоткрылась. Дорожка из белоснежного сверкающего дробленого мрамора вела к двери виллы.

Постучать Тед не успел - стоило ему подойти к двери, как она отворилась и на пороге вырос высокий крепкий парень в черных брюках и белой рубашке, с глубоко посаженными глазами под густыми белесыми бровями. Смерил его взглядом и отступил на шаг.

- Проходите, пожалуйста. Госпожа баронесса сейчас вас примет. Сюда, пожалуйста, - голос у этого громилы оказался на удивление мягкий и вежливый.

Препровожденный в комнату этажом выше, Тед отказался от предложенного ему лимонада и остановился у окна, разглядывая обстановку. Белые стены, светло-серая плитка на полу, стеклянный столик около двух белоснежных кожаных кресел - и единственное яркое пятно - красная керамическая ваза неправильной формы на узкой черной подставке. И цветы в ней - яркие, экзотические, сияющие и переливающиеся буйными красками.

Они манили к себе и вызывали нестерпимое желание дотронуться, погладить пальцами непонятно из чего сделанные сверкающие лепестки. Оглянувшись, Тед подошел к ним, протянул руку - и в этот момент услышал сзади:

- Нравится?

В дверях стояла женщина - и какая женщина! Никто в здравом уме не назвал бы ее очаровательной - это слово здесь просто не подходило - но великолепная, роскошная, сногсшибательная! Даже без обуви она была бы, пожалуй, на сантиметр-два выше него, но сейчас ее ноги украшали босоножки: два золотистых ремешка без задника на высоком каблуке.

Кроме босоножек, на ней был пестрый струящийся халатик без пуговиц, распахнутый спереди и не скрывавший ни безупречной кожи, ни великолепной фигуры, ни груди, обтянутой весьма открытым купальным костюмом. Роскошная грива золотистых волос, большие серо-голубые глаза, сильная линия челюсти и ярко накрашенный рот - чуть великоватый, но вполне подходящий ко всему остальному.

- А... да, - ответил Тед, стараясь не слишком откровенно пялиться на нее. Впрочем, он сомневался, чтобы ее это обидело - она явно привыкла производить впечатление.

- Это я сама делаю, - сообщила женщина, подойдя к креслу, и уселась, небрежно откинувшись на спинку - то, что халатик при этом совсем распахнулся, ее явно мало беспокоило, - из стекла. Это мое хобби.

По-французски она говорила безупречно - если в речи и чувствовался акцент, то почти незаметный.

- Я - баронесса фон Вальрехт. Чем обязана, месье... - в ее голосе послышался явный вопрос.

- Я хотел бы видеть Рене... Перро, - Тед решил, что назвать Рене именно так будет правильнее.

- Почему вы думаете, что она здесь? - это прозвучало легко и пренебрежительно, но без удивления человека, услышавшего совершенно незнакомое имя.

- Она дала мне этот адрес.

- Когда? - спросила баронесса быстро и резко.

- Сегодня ночью. По телефону.

Несколько секунд подумав, она встала.

- Ну хорошо. Пойдемте. Плащ и шляпу можете оставить здесь.

Анфиладой комнат, расположенных на разных уровнях, он проследовал за ней, стараясь не очень отставать - походка блондинки были столь стремительна, что, казалось, при движении она поднимает ветер, развевающий полы ее воздушного халатика.

Пройдя арочный проем, закрытый звенящей и переливающейся занавесью из стеклянных бусин, Тед оказался в огромном помещении - темно-синие стены и пол, стеклянный потолок и длинный прямоугольный бассейн, расположенный в центре и светящийся голубым светом - очевидно, невидимые лампы располагались ниже уровня воды.

И два гибких тела, извивающихся в воде - темная и светлая голова и туча брызг вокруг. В первый момент Теду показалось, что головы три - еще одна пестрая - но в следующий миг понял, что это мяч, который пытаются отобрать друг у друга два человека, и один из них - Рене! Вторым оказался мальчишка лет двенадцати, светловолосый и очень похожий на блондинку-баронессу.

Все это Тед успел рассмотреть, пока шел к бассейну. Наверное, Рене почувствовала его взгляд, потому что обернулась и замерла. Еще мгновение - и она, забыв про мяч, бросилась в его сторону, ухватилась за край бассейна и попыталась вылезти, пренебрегая лесенкой, находящейся метрах в пяти справа.

Тед шагнул вперед, к самому краю, протянул ей руку и выдернул из воды, придержав второй рукой, чтобы она не поскользнулась.

Секунду они смотрели друг на друга, потом заговорили - одновременно:

- Что же ты раньше не позвонила...

- Я вся мокрая...

И оба замолчали, продолжая глядеть друг на друга...

Едва ли Рене теперь можно было принять за шестнадцатилетнюю девочку - дело было даже не в груди, которая стала немного больше, и не в слегка округлившихся бедрах. Изменилось что-то в лице - теперь она выглядела, пожалуй, даже старше своих лет. Заострившиеся черты, как у человека, перенесшего тяжелую болезнь, впалые щеки - и две глубокие морщины по обеим сторонам плотно сжатого рта.

Глава 12 - 16

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

В Париж они прибыли к четырем часам. Всю дорогу он рассказывал Рене разные истории - частью выдуманные, частью вычитанные - якобы случившиеся с ним самим, одновременно обдумывая газетную информацию. Точнее, ее отсутствие: ни одна из статей почему-то не касалась вопроса о драгоценностях...

Почему? Полиция не хочет, чтобы за Рене начали охотиться преступники? Шутка ли сказать: миллион долларов - такой куш! Или есть какая-то другая причина?

Рене слушала его байки с интересом, но когда в какой-то момент Тед остановился, чтобы перевести дух, неожиданно хихикнула:

- Небось, половина - вранье?

- Обижаешь! - он действительно скорчил обиженную физиономию - и со смехом поправил: - Три четверти, не меньше!

Перед самой площадью Республики он свернул на набережную канала Святого Мартина и через минуту остановился около пятиэтажного серого каменного дома.

- Ну, слава богу, приехали!

В этом доме находилась его собственная квартира - более безопасного места Тед придумать не мог.

Когда ему было лет двадцать, тетя Аннет, у которой он жил до тех пор, заявила, что понимает его проблемы, но девок в ее дом он водить не будет. Так что пора ему подумать о собственном жилье, тем более что она случайно слышала, что продается небольшая квартира в приличном районе - хотя и на последнем этаже, зато недорого.

Эта идея упала на плодотворную почву: Тед и сам подумывал о том, чтобы жить отдельно. Тетя развила бурную деятельность: поручилась за него в банке, ссудила ему недостающие деньги - и вскоре он стал счастливым обладателем двух комнат и кухни.

Квартиру свою он любил и холил - а посему слегка побаивался, что Рене, привыкшая к несколько другим условиям, скажет в ее адрес что-нибудь неуважительное.

Войдя, она начала с интересом оглядываться. Тед лишний раз порадовался, что год назад сделал ремонт, вбухав в него едва ли не столько денег, сколько стоила сама квартира. Зато теперь безупречный узорчатый паркет радовал глаз, равно как черно-белая плитка на кухне и в ванной, пижонская черная ванна "под мрамор" и пара японских картин - тушью по шелку - в деревянных рамках на стенах гостиной.

Тогда же, год назад, он хотел было сменить и мебель на более современную, а потом, обозвав себя сентиментальным идиотом, все-таки оставил большую часть привычных и удобных ему вещей.

Он провел Рене в спальню, освободил одну полку в шкафу и кивнул:

- Вот тебе место для вещей. Тебе здесь придется пробыть довольно долго, так что устраивайся.

Она послушно начала распаковываться, а Тед, воспользовавшись этим, решил первым занять ванну - на сегодня было намечено еще много дел.

Выйдя из ванной, уже в джинсах и майке - только из уважения к присутствующей даме, не будь ее, он болтался бы по дому в одних трусах - Тед обнаружил Рене в гостиной, одновременно служившей ему и кабинетом. Одетая в джинсы, полосатую футболку и - во дает! - расшитые золотом остроносые тапочки без задников в гаремном стиле, подходившие к этим джинсам примерно как сомбреро к пенюару, она изучала книжные полки и, услышав его шаги, обернулась.

- Ты все эти языки знаешь? - кивнула она на пачку самоучителей и разговорников.

- Более-менее. Ванна свободна - мойся, а я пока поесть сделаю.

Вместо того, чтобы уйти в ванную, она спросила - с неменьшим интересом и уважением:

- А ты и на машинке умеешь печатать?

- Умею, - Теду стало смешно: знала бы она, что научился он этому только потому, что от руки писал как курица лапой, и клиенты были недовольны, что его отчеты приходилось расшифровывать, как манускрипты. Но видеть на лице Рене уважение - даже почти восхищение - было приятно.

Языки он действительно знал весьма более-менее - то есть немецкий-то хорошо, еще со школы, а вот голландский, итальянский и английский изучил сам, по самоучителю, и ровно в том объеме, чтобы суметь объясниться. Правда, для работы хватало. Но Рене он решил не разочаровывать: пусть считает его если не суперменом, то по крайней мере полиглотом.

Готовить Тед не любил, хоть и умел - поэтому предпочитал пользоваться презираемыми большинством французов замороженными блюдами, которые можно быстро разогреть в микроволновке.

Секунду поколебавшись между фаршированным перцем и блинчиками с творогом и изюмом, он сделал выбор в пользу блинчиков, поставил их разогреваться и предался размышлению над не менее важной проблемой: где кормить гостью? В гостиной - приличнее, на кухне - удобнее и привычнее.

Наконец, обозвав себя Буридановым ослом, он решил быть проще. Поэтому, когда Рене появилась в дверях, на кухонном столе уже стояло целое блюдо блинчиков и большая банка клубничного варенья.

Взглянув на него, Рене неожиданно хихикнула. Тед не сразу сообразил, что причиной этого явился фартук, розовый с цветочками - подарок тети Аннет - который он надевал всегда, когда готовил. Смутившись, он хотел снять его, услышал взрыв еще более веселого смеха - махнул рукой и тоже рассмеялся, представив себе, как смотрится со стороны.

Может быть потому, что они добрались до цели и Рене почувствовала себя в безопасности, выглядела она куда менее подавленной, чем вчера. И ела с аппетитом - с блинчиками он явно угодил.

Съев несколько штук, она с завистью протянула:

- Ты и готовить умеешь...

- А ты - нет?

Рене молча покачала головой.

- Ладно, вечером научу. Сейчас я поеду на работу - заодно куплю вечерние газеты и запас еды на несколько дней.

- А где ты работаешь?

- У меня своя контора - недалеко от Северного вокзала.

На самом деле контора была не совсем его - Тед делил ее с еще тремя коллегами. Все вместе они оплачивали вполне приличное помещение, состоящее из двух кабинетов, фотолаборатории и приемной, а также сидевшую в приемной секретаршу.

Глава 17 - 21

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Ей не пришлось придумывать никаких слов - стоило спуститься вниз, как тетя Аннет сама нетерпеливо подскочила к ним.

- Ну что? Нравится?

- Да... Это просто...

- То-то же! - очевидно, недосказанное было понятно и так. - Я же говорю, я лучше всех! - и, уже к Теду: - За угловой столик садитесь, справа.

Народу в зале стало больше, на пустом пятачке появились танцующие пары. Они танцевали, тесно прижавшись друг к другу и почти не сдвигаясь с места - это напомнило ей школьные вечеринки.

Голоса, запахи, легкий звон посуды, шаги, рука Теда, лежащая на ее локте... все вокруг казалось Рене другим, изменившимся, как и она сама. И немного нереальным, словно во сне.

- Посиди, я сейчас принесу еду, - Тед подтолкнул ее к столику.

Сам вернулся к стойке, заговорил с тетей Аннет; со смехом помахал кому-то рукой... он казался здесь своим, очень подходящим к этому месту - такому чужому и непривычному для нее. Впрочем, пожалуй, он подходил к любому месту.

Еще когда-то, давным-давно, Рене поразило это ощущение: и в парке, и потом в ее комнате он был абсолютно уверен в себе и не чувствовал ни малейшей неловкости. Она тогда страшно стеснялась и непривычной ситуации, и своего подбитого глаза, и вообще - всего, чему он стал свидетелем. А Тед... он вел себя естественно, не казался чем-то чужеродным - и при этом оставался самим собой. И в доме Бруни тоже. И здесь, теперь...

Он еще с кем-то поздоровался, потом вспомнил о ней - обернулся, улыбнулся... Исчез за дверью...

Еду он принес сам, набрав на кухне всякой всячины, в том числе, специально для Рене, тарелку жареной картошки. Тетка по пути не преминула заметить:

- Устриц побольше возьми! Помогает! - чему именно помогает, объяснять не стала - он знал и так.

Устрицы Тед действительно взял - не потому что помогает, без помощи он пока как-то обходился, а просто... для вкуса. Отнес все на столик - и пошел за вином.

- Ты мне еще скажи, что она для тебя просто клиентка! - Эта провокационная реплика тети означала жгучее любопытство. Он молча пожал плечами. - Ну что ты молчишь? Что я, сама не вижу?! Да ты же... - она возмущенно задохнулась, и Тед так и не понял, что имелось в виду. Влюбился? Свихнулся? Или еще что-то - не менее подходящее?

- Ролло не говори, - попросил он. - Ближайшие недели три никто про нее не должен знать.

- Что я, дура? - обиделась тетя. - Когда это я ему что-то говорила? Он даже до сих пор не знает, сколько мне лет!

Неудивительно... Тед и сам толком не знал, сколько тете лет - по документам, вроде бы, пятьдесят два, но при этом она была старшей сестрой его матери, которой недавно исполнилось пятьдесят четыре.

Ролло, здоровенный мулат лет сорока пяти, был "бойфрендом" (если можно так назвать человека его возраста) тети Аннет уже несколько лет. Он имел свой бизнес, почти законный: пристраивал на работу нелегальных эмигрантов, которых презрительно называл "ниггерами". Попробовал бы кто-то назвать так его - ведь он, в отличие от них, родился в Марселе!

Мужик он был неплохой, тетку обожал - возможно, они с Тедом даже могли бы стать приятелями, но этому мешало одно обстоятельство. Обстоятельство это Тед именовал сокращенно ССК, что означало Самый Страшный Кошмар - или просто Кошмарик.

На самом деле здоровенного добермана, всюду сопровождавшего Ролло, звали Наполеон. Насколько Тед знал, он в жизни никого не укусил - но шума от него бывало порой с избытком. Ролло, со своим идиотским чувством юмора, любил ослабить поводок поблизости от незнакомой "цыпочки" и наслаждался визгом, производимым девицей, когда к ней неожиданно совалась огромная зубастая морда. Некоторые, наиболее нервные, вскакивали на столы!

- Помяни черта к ночи! Явился! - неожиданно сказала тетя, глядя через его плечо. - Ой, сейчас визгу будет! Он на твою нацелился - иди выручай!

Вспомнив блестящую красную пасть с белыми, как у акулы, зубами, Тед промедлил самую малость, долю секунды - повернулся, но ни Рене, ни Кошмарика не увидел: все заслоняла мощная спина Ролло, стоявшего у столика.

Он бросился вперед, на ходу услышал, как мулат промямлил странную фразу: - Э-э... картошечки... да... - и прибыл в тот самый момент, когда эта картошечка бесследно исчезла в зубастой пасти. Доберман влез передними лапами Рене на колени, страшная акулья морда была в сантиметре от ее лица - но испуганной она не выглядела. Наоборот - просияла, взяла с тарелки очередной ломтик картошки, обмакнула в соус - и снова сунула псу в пасть. И еще дала облизать пальцы! И вытерла их о лоснящийся черный бок!

Неудивительно, что Ролло онемел. Сожрав картошку, Кошмарик обернулся, оглядел их с - господи помилуй! - идиотской улыбкой во все сто зубов, и полез к Рене целоваться. При этом ходуном ходил не только нелепый обрубочек, доставшийся бедняге вместо хвоста, но и вся задница.

- Ай, какая хорошая собачка! - сказала Рене. Кошмарик, вспомнив от этих слов, что он, как-никак, ближайший родственник болонки, тут же предпринял попытку влезть к ней на колени целиком.

- Привет, Ролло! Ты что мою девушку пугаешь?!

- Да... я... - тот, похоже, был в шоке.

- Ладно, забирай своего... пуделька отсюда, пока он всю картошечку не съел, - Теду стало так смешно, что впервые в жизни он почувствовал себя свободно, находясь меньше чем в метре от этого пса.

- Это что - твоя цыпочка? - в голосе Ролло было явное восхищение.

Подоспевшая тетя Аннет хлопнула его по затылку.

- Опять людей пугаешь?!

- Да я не боюсь! - запротестовала Рене.

Тем не менее Ролло послушно потянул за поводок, и после легкого сопротивления пес поплелся за ним, то и дело оглядываясь.

Рене проводила пса глазами и обернулась - Тед уже сидел за столиком и разливал вино.