Наследник для шейха (СИ)

Глава 10

Киваю неопределенно. На мгновение кажется, что шейх все знает… Что прямо сейчас Аяз позовет своих палачей и отдаст меня им, но мгновение проходит — и мужчина вновь продолжает свой путь, ведет меня за собой, а я чуть в обморок не падаю от переживаний, от отчаяния, которое сковывает мое горло…

Не стоит даже надеяться, что Аяз хоть как-то будет милосердным, если наш обман с Каролиной вскроется. Шейх не простит, и наказание не заставит себя долго ждать. Вновь бросаю взгляд на мужчину, рассматриваю волевой профиль, и на мгновение кажется, что… встреться мы в других обстоятельствах… если бы передо мной не был властный и влиятельный шейх, если бы не сестра, которую я вынуждена спасать… что бы было, если бы мы с Макадумом просто встретились?

Не хочу отвечать на этот вопрос, так как у меня сердце ныть начинает. Я для себя открываю этого человека и понимаю, что нам не по пути.

Вообще. Без шансов. Все осознаю… но отчего же мне так больно?

И причина не в страхе, что наша афера будет раскрыта… вернее, не только в этом… просто идти вот так по саду, когда сильный мужчина держит тебя за руку… это почти свидание…

Торможу свои мысли. Не хочу думать о том, о чем думать не должна. Как сказал Аяз, самый манкий цветок обычно самый ядовитый. И это действительно так. Слишком применимо к самому шейху.

Этот зверь хоть и грациозен, и красив, но до безумия опасен. Он следит за каждым моим жестом, считывает эмоции, и я понимаю, что мне нужно срочно бежать, спасаться…

Потому что Аяз не простит… если все вскроется… он всю семью мою накажет…

— Ты боишься, Джамиля? — неожиданно шейх останавливается и смотрит мне в глаза.

— Ч-что? — отзываюсь чуть дыша и понимаю, что мурашки вновь бегут по спине, поджилки трясутся, но я боюсь в этом признаться.

— У тебя дрожат пальцы, — вновь давит интонацией шейх, делает шаг ко мне и ловит мое лицо за подбородок, чуть наклоняется, и солнце играет в его медовых радужках, — в твоих глазах будто застыл ужас…

— Нет… я просто… — хочу ответить, но большой палец накрывает мои губы, слегка ласкает контур.

— Не лги, красивая. Я этого терпеть не могу… за ложь караю безжалостно.

Прикрываю веки и сглатываю ком в горле. Шейху бы дознавателем работать, самые злостные преступники не выдержат такого натиска и признаются во всем…

— Мне… действительно очень страшно… — выдыхаю, все еще ощущая, как его палец ласкает мои губы.

Тянет меня к себе и берет в кольцо своих рук, прижимает к могучему телу.

— Я настолько пугаю тебя?

Отчего-то я четко ощущаю, что шейх забавляется. Он изучает меня, но на дне глаз будто вновь искорки вспыхивают.

— Настолько страшный?

— Да… — выпаливаю и цепенею, теряюсь, — то есть нет!

Выговариваю запальчиво, и шейх запрокидывает голову, начинает смеяться, а я… я замираю… разглядываю этого красивого мужчину, его бычью шею с выделяющимся кадыком, твердую линию челюсти и белоснежные зубы, которые сейчас Аяз так нагло демонстрирует…

Сердце вновь пропускает удар, и мне кажется, что эта картинка отпечатывается на сетчатке моих глаз.

Аяз прекращает смеяться и вновь на меня смотрит, проводит рукой по моей щеке и слегка ко мне наклоняется.

— Моя забавная маленькая жена… ты совсем не такая, какой должна быть супруга шейха.

— Это… это плохо?

Вновь пугаюсь не на шутку, кажется, что я сейчас сестру подставляю, семью, что шейх недоволен тем, как я себя веду, но Аяз неожиданно мне подмигивает и притягивает к себе еще сильнее, его губы накрывают мои.

Поцелуй совсем нежный, невесомый, не такой, как ночью, когда мужчина буквально поглощал меня, брал… но у меня все равно от его ласки голова кружиться начинает, и я обнимаю Аяза за широкие плечи, вцепляюсь в них как в свою единственную опору, чтобы не упасть.

Наконец шейх отпускает мои губы и выдает с нажимом:

— Пока не решил…

— Что? — не сразу прихожу в себя после его атаки, мое сердце колотится в груди со страшной силой, кажется, что я долго-долго бежала…

— Забавная девочка, чистая и искренняя. Мне нравится, как реагирует твое тело… оно уж точно не солжет…

Вновь притягивает к себе и пальцы впиваются в мои локоны, натягивают, заставляя изогнуться в сильных руках, в то время как Аяз скользит по моей коже голодным взглядом.

— Такая невинная искусительница, не подозревающая, как может вскружить голову мужчине… мне все в тебе нравится, красивая… и это меня напрягает…

Последнее слово Аяз произносит со злостью, даже с угрозой. Не дает мне в себя прийти, не позволяет ответить, вновь его губы накрывают мои. Спиной неожиданно упираюсь в кору дерева и понимаю, что шейх вновь загнал меня.

Его руки приходят в движение, проводят по моим плечам, груди, вызывая стон, который я не сдерживаю; неожиданно Аяз слишком сильно вдавливает меня в дерево — кора царапает кожу, и я вскрикиваю уже от боли.

Мужчина останавливается. Немного отстраняется, дает мне выдохнуть. Больше не давит, переводит взгляд мне за спину и хмурится, явно понимая, что шершавая кора болезненно впивается мне в незащищенную кожу.

Кивает своим мыслям и делает шаг назад, утягивает меня за собой и смотрит с высоты своего роста, пропускает пальцы сквозь мои локоны и присматривается.

— Чистое золото на солнце…

Отводит мне прядку за ухо и проводит по моей скуле костяшками пальцев.

— Тебя сложно не хотеть, красивая, и это напрягает…

Выговаривает как-то странно и вновь присматривается ко мне, уже не прижимает к коре, но и рук своих не убирает, притягивает к своей литой груди, поглаживает мою скулу.

Мне кажется, что шейх сейчас все же отпустит меня, но и тут я не попадаю в точку: Аяз тянет меня за волосы и вновь набрасывается на мои губы, сметает малейшее сопротивление, ласкает языком, пьет стоны.

У меня в ушах шуметь начинает, Аяз оглушает меня, будто дыхание забирает. Он пьет меня, ласкает языком так глубоко, что прямо кажется — имеет вот так, без тормозов.

Его напор слишком сокрушительный, я цепляюсь за широченные плечи шейха, царапаюсь как кошка, пытаясь унять пыл мужчины, выстоять под его напором, под жаром, которым обдает его тело.

В какой-то момент — не понимаю как — я кусаю Аяза за губу и буквально каменею, не зная, чего ожидать от мужчины, который буквально рычит и заставляет прогнуться в спине, выпятить грудь, которую накрывает горячий рот, — даже через одежду меня будто током бьет, а потом я вскрикиваю. Потому что Аяз отвечает тем же, кусает меня, а затем зализывает укус подобно зверю…

Его пальцы впиваются в мои волосы, а глаза буквально полыхают, когда шейх неожиданно отрывается от меня и смотрит так, что мне страшно становится от мощного желания, от яростного пламени, которое в его медовом взгляде переливается всеми оттенками золота.

Его глаза исследуют мое тело, скользят по коже, будто физически ставят отметины, клеймят меня. Наконец Аяз позволяет мне выпрямиться, прижимает к себе, касается моих волос, играет с прядками, неожиданно упирается лбом в мой лоб и дышит тяжело.

— Вкусная… черт возьми… чистейший нектар…

Вновь в мои глаза смотрит, и я понимаю, что если бы шейх не держал меня, я бы упала к его ногам. Сложно мне удерживать равновесие при таком напоре… и я не столько про этот момент сколько про свою душу, свое неискушенное сердце, которое откликается на каждое касание мужчины, на его ласку…

Аязу невозможно противостоять, и хоть я все время пытаюсь убедить себя в том, что этот мужчина не мой и мне нельзя в него влюбляться… сердце реагирует, он слишком умело играет с моим неискушенным телом, и хочется прокричать, чтобы он сжалился, выпустил меня отсюда, дал вернуться в свой мир, но…

Я помню его рассказ. И отношение к этой легенде…

Аяз не простит… более того, этот человек слишком проницателен, и чем скорее я покину его дворец, тем меньше возможностей ему раскрыть мою тайну уже сейчас…

Порочный. Дикий. Искушенный…

Я дыхание перевожу, а шейх выпрямляется, вновь продолжает нашу прогулку, тянет меня за собой…

Поворачивает налево, и я замечаю, как мы выходим к огромному строению… оно затеряно в этом густом саду.

— Куда мы пришли? — спрашиваю, отчего-то очень сильно напрягаясь.

Мне вдруг кажется, что Аяз уже понял, что я обманула его, и сейчас мы пришли к месту, где он будет приводить в исполнение приговор.

— Ты говорила, что любишь кошек, так ведь, Джамиля?

В голосе шейха слышны смешинки. Мой страх перед разоблачением он явно списывает на что-то другое, и я выдыхаю.

— Да… Люблю, — отвечаю тихонечко, осознавая, что шейх отмечает каждое мое слово, он внимателен к деталям…

Это строение из досок, и до ноздрей долетает запах… животный такой… резкий…

Прикусываю губу. У меня в глазах жечь начинает от напряжения, я пытаюсь разглядеть каких-нибудь кошечек, которые могут быть тут, но вольеры в отдалении пусты и слишком большие…

Ну, скажем, если там и обитают кошки, то огромные просто…

— Не пугайся только, — выдает Аяз и подмигивает, а затем свистит…

И я замираю. Забываю, как дышать, когда к нам выпрыгивает…

Огромная черная кошка… с острыми клыками, которая начинает шипеть на меня так, что я чуть от страха в обморок не падаю, вскрикиваю, отпрыгиваю, но шейх удерживает меня за руку.

— Спокойно.

И, главное, я не знаю, кому адресует Аяз этот приказ. Но мы обе замираем, у меня от испуга слезы выступают, и трястись начинаю, когда смотрю на великолепную черную хищницу, разгуливающую на воле…

— Это пума, Джамиля, ты же сказала, что любишь кошек? — спрашивает Аяз и бровь выгибает, на меня смотрит и руку мою не отпускает.

— Я-я… — заикаться начинаю, и кажется, что вообще язык к небу прирастает, — я… кошечек люблю… а эта хищница огромная… кажется… она меня слопать хочет…

Перевожу взгляд на шейха и вижу, что он откровенно надо мной потешается, в глазах веселые искорки горят, на губах шкодливая улыбка — ощущение, что передо мной совсем мальчишка…

Облизываю губы и опять кошусь на роскошную зеленоглазую хищную кошку, которая откровенно рассматривает меня, и мне кажется, что, подай Аяз знак, она набросится…

Но вместо этого шейх протягивает ладонь.

— Багира…

Выговаривает тихо, но властно, с яркой «р», которая будто сам рычит. Кошка подается вперед, упирается в ладонь шейха огромным мокрым носом и урчать начинает…

— Моя любимица… — выдает Аяз, и я понимаю, что кошечка тут у нас женщина и как любая особь женского пола довольно ревнива…

— Ты привел меня сюда, чтобы отдать на съедение своей любимице? — спрашиваю, и голос у меня дрожит, в нем проскальзывают истеричные нотки.

А в мозгу бьет набатом мысль, что шейх меня раскрыл и привел сюда, чтобы суд свой вершить, самый страшный…

Аяз резко поворачивается ко мне и прищуривается, смотрит мгновение, будто оценивая мою реакцию, мой испуг, а затем резко притягивает к себе, прижимает спиной к своей литой груди.

— Ты чего, маленькая моя, чего так испугалась?

Задает вопрос и прижимает к себе, накрывает мой живот руками, ласкает, успокаивая, а я на черную пантеру смотрю, на хищницу, которая с меня зеленых глаз не сводит.

— Успокойся, Джамиля, ты сказала, что любишь кошек… Багира… тоже кошка…

Пока Аяз рассказывает историю, я ощущаю, как у меня сердце, до ужаса быстро бьющееся в груди, успокаивается… Не на казнь он меня привел…

— Она просто огромная… и хищная… а еще она следит за мной… словно я ее дичь… — выговариваю сухими губами. Меня все еще потряхивает, и даже близость Аяза не глушит мой страх.

В ответ слышу смешок мужчины.

— Ты забавная, красавица моя… действительно интересная…

Трется щекой о мою щеку, слегка царапает. В это время огромная пума садится возле нас, по-кошачьи обернув хвост вокруг себя. Чистая кошка. Просто огромная.

— Багиру я нашел совсем крошкой… ее родителей убили браконьеры… когда наткнулся на животное… у нее были повреждены глаза, вся морда в гное, и шерстка вся в мелких порезах… На нее напали, но малявка спаслась… правда, одна не выжила бы… я забрал ее, вылечил, а когда пришел момент, когда хотел отпустить животное… моя строптивая хищница не ушла…

По мере того как Аяз говорит, я успокаиваюсь, шейх кладет крупную ладонь мне на плечо, скользит по предплечью, затем накрывает мою руку и выпрямляет ее, показывая пантере мою открытую ладонь, и я даже забываю, как дышать от страха, кажется, что мне сейчас руку отгрызут.

— Шана, Багира…

Выговаривает что-то непонятное, и спустя мгновение пантера, как самая послушная кошечка, тычется в мою руку мокрым носом. Я всхлипываю, чувствую горячее дыхание на своей руке, меня потряхивать начинает, но шок проходит, когда я усы животного чувствую, которые воспринимаются щекоткой.

Смешок вырывается, когда огромная кошка начинает меня обнюхивать, животное делает мягкий шаг на своих лапах, которые могут меня просто переломить, и упирается огромной мордой мне в живот.

В шоке поворачиваю голову, смотрю на Аяза, который выглядит слегка удивленным.

— Ты ей определенно нравишься, Джамиля… — выговаривает, слегка улыбнувшись.

— А что… что я должна сделать?

Чувствую, что животное ждет чего-то, но меня настолько эмоции переполняют, что я просто не представляю, что именно сейчас происходит.

— Просто погладь ее по холке, — отвечает шейх и отпускает мою руку, дает понять, что это геройство я должна совершить сама, без его помощи…

— Погладить? — переспрашиваю и в нерешительности смотрю на огромную голову, которая в меня упирается и продолжает обнюхивать, страх обуревает, секунда — и мощные клыки могут впиться в меня, разорвать на части…

И вместе со страхом просыпается какое-то иное чувство, любопытство, желание прикоснуться к сильному животному…

Я протягиваю дрожащие пальцы и с опаской едва уловимо прикасаюсь к короткой бархатистой шерстке, замираю в страхе, когда Багира урчать начинает, оттягиваю пальцы.

— Ей нравится, почеши холку, — подсказывает шейх, и я сдаюсь, ласкаю животное, и спустя мгновение счастливая улыбка расцветает на моих губах…

— Багира признала тебя… — выговаривает шейх мне на ушко и произносит спокойно: — Бао, Багира.

Животное будто приказы получает и звук издает рычащий, убегает в сторону, а шейх разворачивает меня и внимательно в глаза смотрит…

— Она так слушается тебя… — выговариваю, чтобы не молчать, чтобы шейх не смотрел в мои глаза.

— Я ее хозяин, — отвечает так, будто само собой разумеется послушание хищного животного.

— Ты спас ее, — качаю головой, пытаюсь дать понять, чтобы Аяз не говорил, но животное само решает.

— Спас. И эта грациозная хищница ответила мне доверием. Часто животные бывают верными несмотря ни на что, а вот с людьми сложнее…

— Да. Животное не предаст… — улыбаюсь, — ты ее Багирой назвал, как у Киплинга?

Вновь улыбается, будто его удивляет то, что я знаю название животного. В свое время я обожала эту книжку читать, а потом и мультик посмотрела.

— Забавная ты, Джамиля… Просто мне показалось, что это имя подходит моей хищнице…

Он это так говорит и в глаза мои смотрит, не мигает даже, и я понимаю, что тут то же правило действует, как когда он мне имя дал…

Джамиля…

Так странно, но я ловлю себя на мысли, что за все время шейх ни разу не назвал меня Каролиной…

Имя сестры в этой ситуации прошлось бы бритвой по моему сердцу.

— На сегодня прогулок хватит, — неожиданно выдает шейх, — возвращайся во дворец, тебя проведает гинеколог, если посчитает нужным, отправит в клинику для более детального анализа.

Сердце у меня сжимается, но Аяз этого не замечает, он берет тонкую ткань, которая лежит на моих плечах, и накидывает мне на волосы.

— Тебя отвезут, Джамиля.

— Отвезут? — спрашиваю, удивившись.

— Да. Мы далеко дошли. Обратно на своих двоих ты не пойдешь. Слишком большая нагрузка.

От этих слов у меня щеки алеть начинают. Становится ясно, о чем именно говорит Аяз.

— Но… кто меня повезет… мы же в саду…

Выдыхаю шокированно, и шейх улыбается. Отходит от меня на один шаг и что-то резко произносит, громко.

Сразу же, как по волшебству, до меня доходят звуки двигателей, и я замечаю, как в нашу сторону едут несколько маленьких автомобилей, на которых разъезжают любители поиграть в гольф.

На мгновение у меня брови взмывают в удивлении. Мне казалось, что все это время мы с шейхом наедине находимся, а тут… получается, что рядом с Аязом всегда охрана, которая, видимо, ждет приказа хозяина, чтобы проявить себя…

— Гольф-кар… — выдыхаю и смотрю на шейха, в то время как машинка останавливается рядом со мной.

Я же вздрагиваю, потому что кажется, что все эти мужчины следили за нами, значит, и тогда, когда шейх целовал меня, когда трогал, прижимая к дереву…

Аяз будто читает меня. Видимо, по моим глазам шейх понимает мой страх перед тем, что за нами наблюдали.

— Никто ничего не видел, — выговаривает мне на ухо, слегка приобнимает и целует в висок, в то время как его слуга в черных очках смотрит только вперед, даже вида не подавая, что живой.

— Тебе пора возвращаться, красивая моя, а у меня еще дела…

Аяз сажает меня на заднее сиденье гольф-кара. Дает команду водителю, и он кивает, выполняет приказ, везет меня обратно во дворец.

А я не выдерживаю… оборачиваюсь и смотрю на высокую фигуру шейха, который застыл изваянием и смотрит мне вслед.

Что-то у меня в груди звенит надломленно, и кажется, что сейчас я вижу Аяза в последний раз…

Сестра ведь должна занять свое место, может быть, после моего визита к гинекологу все и произойдет…