Наследство в Тоскане

Глава 2. Фиона

Путешествие из Флориды во Флоренцию превратилось в какой-то кошмар, совершенно мной непредвиденный. За жуткое расписание полетов винить было некого, кроме себя самой. Будучи неопытным путешественником, я выбрала полет с двумя долгими пересадками в Нью-Йорке и Франкфурте, и в результате все путешествие заняло двадцать шесть часов.

Я еще по глупости решила, что смогу поспать в самолете во время полета через Атлантику, но у меня было место в эконом-классе, в самом хвосте самолета, в предпоследнем ряду у туалетов, где всю ночь было очень шумно. Я завидовала своей соседке, которая задремала тут же, как только собрали подносы после еды, но она выпила снотворное. Умная тетка. Жаль, что я сама не догадалась так сделать – она проспала весь полет, а мне удалось лишь несколько раз отключиться на короткое время. Когда самолет приземлился во Франкфурте, я поняла, почему эти рейсы называют «красноглазыми». Я и сама ощущала себя участником зомби-апокалипсиса.

Но после этого мне предстояло еще утомительное восьмичасовое ожидание своего рейса на Флоренцию, куда я прилетела уже в темноте, и потом провела еще час в медленно движущейся очереди на паспортный контроль. К тому времени я реально стала живым трупом. Все, чего мне хотелось, это почистить зубы, найти что-то мягкое и отключиться часов на десять-двенадцать.

Когда итальянский пограничник поставил мне в паспорт штамп и пропустил через границу, я покатила свой чемоданчик мимо ленты выдачи багажа, выискивая взглядом шофера с табличкой с моим именем, но среди встречающих никого похожего не было. Мое сердце упало – у меня не было ни физических, ни моральных сил на то, чтобы понять, как добраться из Флоренции в Монтепульчано в темноте, не понимая местного языка.

Вздохнув, я отыскала в сумке телефон и открыла письмо миссис Моретти в надежде, что она написала там номер телефона. Я помнила, что она говорила, что я остановлюсь где-то на предприятии Антона Кларка, винодельне, на которой была и гостиница, но даже ради спасения собственной жизни я не могла вспомнить ее название.

Я листала сообщения в почтовом ящике, и тут кто-то похлопал меня по плечу.

– Скузи[3]. Мисс Белл?

Я обернулась и увидела итальянца довольно потрепанного вида, лет сорока, в свободных джинсах и клетчатой рубашке.

– Да, – ответила я. – А вы Марко?

– Си![4] – Он поднял вверх бумажку с моим именем. – Я ваш водитель. Добро пожаловать в Италию.

– Спасибо.

Он взял у меня чемодан.

– Надо сказать: граци[5], и я отвечу: прего[6]. Добро пожаловать.

– Спасибо за мой первый урок итальянского, – добродушно ответила я, торопясь за ним. – Или, лучше, граци.

Он широко улыбнулся.

– Очень хорошо. Мольто бене[7].

Следуя за ним, я вышла из терминала и подошла к черному «Мерседесу»-седан, стоящему на обочине. Марко открыл мне дверцу, и я забралась на кожаное сиденье, думая, не сочтет ли он меня невежливой, если я лягу и засну, как только он сядет за руль.

Марко, не теряя ни секунды, закрыл багажник, сел за руль и завел мотор.

– Как прошел полет? – спросил он, глядя на меня в зеркальце заднего вида.

– Очень долго. Я была бы рада немного поспать.

– Понимаю. Поездка займет часа полтора. Можете отдохнуть.

– Наверное, я так и сделаю. – Я выглянула в окно. – Жалко, что уже так темно. Я надеялась увидеть Флоренцию.

– Очень красивый город, – ответил он. – Но слишком уж много туристов.

Мы ехали по ярко освещенным улицам вслед за суперсовременным трамваем, который тоже выехал из аэропорта. Марко указал вправо: – Взгляните туда. Вы увидите Дуомо.

– Что такое Дуомо? – спросила я.

– Кафедральный собор Санта-Мария-дель-Фьоре. Он освещен. Видите?

Всмотревшись, я разглядела вдалеке исторические очертания.

– Да, вижу, вон он. Какой красивый. Я про него почитаю. Может быть, мне удастся сходить туда, пока я тут.

– Стоит подняться на башню, – сказал он. – Но там такие очереди… Надо заказывать заранее.

– Спасибо за подсказку. То есть граци, – улыбнулась я.

Вскоре мы выехали на шоссе, и Марко прибавил скорость. Я прижалась лбом к стеклу, надеясь наконец заснуть, когда Марко тихо произнес:

– А вы похожи.

Наши взгляды снова встретились в зеркальце.

– Простите?

– Вы на него похожи, – сказал Марко с оттенком грусти. – На своего отца.

Я немного выпрямилась.

– Вы его знали? – Я-то считала, что Марко просто наемный водитель лимузина в аэропорту.

– Си. Я шесть лет работал у мистера Кларка шофером.

Я замерла на несколько секунд, в ушах у меня все еще гудело ото всех этих взлетов и посадок. А может, это было нечто другое – внезапное осознание, что отец, который был мне чужим человеком, о котором я думала, как иной может думать о каменном изваянии, – прожил целую жизнь с друзьями, которые были с ним близки. С людьми, которые у него работали, людьми, которым он был небезразличен.

Конечно, рационально рассуждая, я понимала, что у него должны были быть друзья. Из письма миссис Моретти я узнала, что он оставил жену и двоих детей. Просто удивительно, как быстро я поглощала всю информацию из ее письма, даже притом что прежде ничего не хотела знать обо всем этом. Всю свою жизнь я предпочитала не думать о своем биологическом отце как о живом человеке. Для меня это было некое, если угодно, одномерное явление. А не человек, о котором я бы думала, с которым хотела бы познакомиться.

Возможно, причиной, по которой я не хотела ничего знать о нем, было то, что я боялась – это может привести к желанию увидеть его. Что я захочу пуститься в далекий путь ради удовлетворения своего любопытства, а я не могла поступить так с папой. Это было бы ужасным предательством.

– Вам нравилось у него работать? – спросила я Марко, наконец спуская свое любопытство с цепи. Я приехала в Италию всего лишь на неделю. Я могу, в конце концов, поддаться этому искушению.

Марко рассмеялся.

– Не думаю, что хоть кому-то нравилось работать у вашего отца. Он был… Как это по-английски? Оппрессоре?[8] Тиранно?[9]

– Тиран? – предположила я.

– Си! Тиран!

Я откинулась на сиденье, испытывая странное облегчение. Если он и вправду был ужасным человеком, это могло смягчить мое возможное сожаление о нем. Я могу обрадоваться, что так и не встретилась с ним.

– Правда?

Марко снова рассмеялся.

– Но мы его любили. Мы готовы были сделать для него все что угодно. Даже не знаю почему.

Я опустила голову.

– Мы – это кто?

Марко пожал плечами.

– Да все. У него была такая… как это сказать? – Он сделал жест рукой. – Власть. Способ очаровать кого угодно, чтобы сделать все что угодно.

Я снова посмотрела в окно и подумала, что бы могло случиться, если бы я приехала сюда, пока Антон был еще жив. Было бы интересно самой увидеть его так называемую харизму. В конце концов, он же сумел соблазнить мою мать на то, чтобы она обманула горячо любимого мужа. Если это было так. Вообще-то я не была уверена, что соблазнил будет правильным словом. Это могло быть нечто гораздо менее романтичное, какая-то ситуация, которую она не могла контролировать, если судить по выражению ее лица, с которым она говорила мне об этом.

Ощутив при этой мысли легкую тошноту, я начала постукивать пальцем по колену, внезапно осознав, что любопытство, которое я сумела похоронить на двенадцать лет, пробудилось как спящий дракон. Я страшно хотела скорее попасть в Монтепульчано.

Марко был хорошим водителем, но он любил скорость.

– Должно быть, вы отлично знаете эти дороги, – сказала я, проснувшись и проводя пальцами по спутанным волосам. Я выглянула в окно. Казалось, мы мчались вперед сквозь тьму по извилистым сельским дорогам в пустоте.

– Си. Я здесь всю жизнь прожил.

Мне было жаль, что мне так мало видно сквозь густую листву, склоняющуюся к нам с обеих сторон дороги.

– Такой туман, – заметила я. Меня резко мотнуло влево – Марко на бешеной скорости вошел в крутой поворот на узкой дороге.

– В Тоскане всегда туманы, – ответил он. – Тут же столько гор и долин, откуда он поднимается. Мы почти приехали. Уже недалеко.

Я вытащила из сумки жвачку и провела подушечкой пальца под глазами, чтобы стереть следы размазавшейся туши. По местному времени было десять вечера, и я молилась про себя, чтобы как можно скорее оказаться в мягкой постели. Или в жесткой. Неважно. Лишь бы она была горизонтальной.

Марко ударил по тормозам и свернул на щебенку с большим указателем «Винодельня Маурицио». Дорога вилась сквозь лес, медленно взбираясь по склону холма. Марко снова прибавил газу, и я вцепилась в сиденье. Наконец мы подъехали к высоким кованым воротам, встроенным в мощные кирпичные колонны. Марко остановился, взял на консоли пульт и нажал на кнопку. Ворота медленно открылись, скрипя несмазанными петлями. Машина въехала на посыпанную гравием парковку перед большим каменным, похожим на средневековое зданием.

Неужели все это принадлежало Антону?

– Приехали, – Марко выключил мотор и отстегнул ремень, после чего обежал машину и распахнул мне дверцу.

Когда я вышла, почувствовала свежий запах влажной земли, а прохладный густой туман быстро проник под мою джинсовую куртку. Марко взял мой чемодан, и я прошла за ним туда, где, кажется, был ресепшен какого-то отеля. За стойкой нас приветствовала молодая итальянка.

– Мисс Белл? – спросила она.

– Да, это я.

– Я Анна. Рада вас видеть. – Она наклонилась и вынула из-под стойки карточку ключа. Когда я достала кредитку, Анна махнула рукой. – Не нужно. Все предусмотрено. Ваша комната – номер семь, на верхнем этаже. Вон туда, по лестнице, налево. Завтрак будет в столовой вон там, с восьми тридцати до десяти тридцати. Пароль от вайфая вы найдете на карточке в корзинке у себя в комнате.

– Большое спасибо, Анна, – я взяла ключ и с удивлением увидела, что Марко уже понес мой чемодан наверх по вытертым мраморным ступеням.

Здание казалось очень древним, с толстыми стенами и тяжелыми деревянными потолочными балками. Помедлив, я рассмотрела в рамках на стенах фотографии знаменитых посетителей. В этой гостинице бывали Джордж Буш, Том Хэнкс и Одри Хепберн. Я ощутила себя как Алиса, упавшая в кроличью нору.

Марко привел меня к двери темного дерева на четвертом этаже. Я вставила карточку в электронный замок, распахнула дверь и нашла выключатель. Зажегся свет, освещая просторный номер со старинной мебелью, бархатными шторами на окнах и широкой кроватью, застеленной роскошным бельем. При виде нее я чуть не расплакалась от счастья.

Марко поставил мой чемодан и включил свет в ванной.

– Вам тут будет удобно. Это лучшая наша комната.

– Она просто чудесная. – Я не могла оторвать взгляд от огромной ванной комнаты, облицованной белыми и черными плитками, с глубокой ванной, встроенной душевой кабиной и даже биде, которое я несколько секунд с любопытством рассматривала.

Марко направился к двери, вынув из кармана визитную карточку.

– Тут вот мой телефон, если вы захотите куда-то поехать. Вы наверняка захотите съездить в Монтепульчано. В городе нет проезда для машин, но я высажу вас на Пьяцца Гранде, а оттуда вы везде дойдете пешком. Там много хороших магазинов с кожей. Я могу посоветовать какие-то рестораны. Завтра вы встретитесь с семьей.

Упоминание о семье вызвало во мне внезапную нервную дрожь, потому что я не понимала, чего ожидать. Перед глазами замелькали сцены из «Крестного отца».

Марко собрался выйти, но я остановила его.

– Погодите. Вы не возражаете, если я кое о чем спрошу?.. То, что я здесь… Это неудобно? Ну, в смысле, у Антона были жена и дети. Они знают, кто я? Они всегда это знали?

Марко посмотрел на меня в упор, и я заметила определенную симпатию, которую, впрочем, не знала как понимать.

– Для них это был шок, – наконец признался он.

– Они не знали?

– Нет, до вчерашнего дня.

Я вздохнула.

– Ясно. Они очень расстроились? А то я боюсь, что, может, я разворошила какое-то змеиное гнездо.

Он потер затылок и пожевал губу.

– Не могу гарантировать вам, что это не так. Зависит от того, что будет в завещании.

– Завещание… – Я помолчала. – А вы что-нибудь об этом знаете?

Он помотал головой.

– Никто не знает, но тут в последние дни об этом было много разговоров. Антон был богатым человеком, так что много разных ожиданий.

Мой бедный мозг отчаянно нуждался в сне, и я не могла сообразить, что ответить. Я узнала о том, что у Антона была винодельня и гостиница, в которой я остановилась меньше чем сорок восемь часов назад. Насколько же он был богат?

Марко снова попытался уйти.

– Еще минуту, – схватила я его за рукав. – А вы знаете, кто будет здесь, когда адвокаты станут читать завещание? Я думаю, его другие дети. Как их зовут?

– Коннор и Слоан, – ответил Марко. – Коннор младший. Он приехал один. Слоан тут со своими двумя детьми, но ее муж остался в Америке.

Я попыталась осознать все это. Коннор и Слоан – мои единокровные брат с сестрой. Дети – мои племянники и племянницы. Поскольку я сама всегда была единственным ребенком, мне было очень странно осознавать это.

– Еще бывшая жена мистера Кларка, – добавил Марко. – Миссис Уилсон. Она тоже приехала на похороны.

– Они были в разводе? – спросила я. – Давно?

Он пожал плечами.

– Точно не знаю. Они разъехались еще до того, как я начал на него работать, когда дети были совсем маленькими. Я в первый раз увидел миссис Уилсон сегодня на похоронах. Мария должна знать больше.

– А кто это – Мария?

– Управляющая на вилле. Ее свекр, Доменико Гуардини, был виноградарем, когда мистер Кларк много лет назад купил винодельню. А теперь о лозе заботится ее муж, Винсент.

– Ясно. А где эта вилла? Мария будет там утром, когда приедут адвокаты?

– Си, она там будет. Это на вершине холма, в конце аллеи кипарисов, отсюда легко дойти. Но вам надо поспать, мисс Белл. У вас был долгий путь. Не волнуйтесь.

– Спасибо. Пожалуйста, зовите меня Фиона.

Он кивнул и торопливо ушел, как будто бы у него было еще множество дел. Похоже, он был очень деловым.

Закрыв за ним дверь, я повернулась, взглянула на огромную кровать и выдохнула в изнеможении. После чего, должно быть, поставила рекорд по скоростному открыванию чемодана и переодеванию в пижаму.

Звонок будильника в телефоне вызвал у меня стон. Протянув руку через подушку, я отключила его, думая, что же это за чертовщина. Все мое тело, казалось, было налито свинцом. Я попыталась вычислить, сколько времени сейчас там, дома, в Таллахасси. Два часа ночи?

И почти тут же снова провалилась в глубокое забытье.

Но ровно через девять минут меня снова разбудило верещание телефона. Понимая, что больше спать все равно нельзя, я перевернулась на спину и заставила себя встать, потому что не хотела пропускать завтрак. И, что более важно, хотела пораньше найти дорогу к вилле, чтобы посмотреть владения до того, как прибудут адвокаты.

Сонно прошаркав по дощатому полу к окну, я раздвинула тяжелые бархатные шторы. Но вместо солнечного света за стеклом увидела перед собой дубовые ставни, которые полностью закрывали свет. Открыв защелку, я толкнула одну из ставней, и потрясенно вскрикнула. Этот вид… Такое вообще бывает?

Перед моим сонным, зажмуренным взором на нежно-зеленом склоне холма возвышалась средневековая крепость. Каменные башни были обрамлены голубым небом. По земле стелилась белая полоска тумана, обволакивая оливковые кущи и ряды виноградников. Откуда-то с вершины холма донесся колокольный звон, и с высокого кипариса, растущего возле бассейна у меня под окном, вспорхнула стайка ласточек.

От потрясения я на несколько секунд лишилась дара речи. Неудивительно, что тут останавливались все эти знаменитости. Это был вид на миллион долларов. Все равно что проснуться и оказаться прямо в кино про Золушку.

Закрыв глаза, я вдохнула свежий аромат сентябрьского воздуха, пахнущего травой и влагой, и велела себе от всей души наслаждаться этой выпавшей мне неделей полной свободы. Я не позволю себе волноваться о папе. У Дотти все будет под контролем. Я буду напоминать себе ее слова – что я заслужила неделю отпуска.

Колокол в отдаленном городке перестал звонить, и все, что я могла слышать, был умиротворяющий шелест ветерка в оливковой роще. Все еще не открывая глаз, я сделала еще один глубокий, очистительный вздох, после чего заставила себя отойти от окна и пошла в душ.

Спустя немного времени я спустилась в столовую, где был накрыт стол к завтраку. Тут была выпечка, йогурт, хлопья, яйца и блюда с мясной и сырной нарезкой. Длинный стол, за которым можно было бы усадить человек тридцать, был накрыт белоснежной скатертью, и на нем стояли букеты свежих цветов. Как только я взяла тарелку, ко мне из кухни вышла молодая женщина.

– Каффе?[10]

– Си, граци, – сказала я. – Американо, пожалуйста, если у вас есть.

Она улыбнулась, кивнула и ушла в кухню. Я наполнила тарелку и села за стол, напротив молодой пары.

– Доброе утро, – поздоровалась я. Девушка принесла чашку кофе и поставила передо мной.

– Доброе утро, – ответила молодая женщина. Судя по ее акценту, я предположила, что она была из южных штатов Америки. – Вы уже пробовали здесь капучино? – спросила она. – Просто потрясающий.

– Еще нет. Но завтра попробую.

Из светской беседы я узнала, что они проводят здесь медовый месяц. Они начали свое путешествие в Риме и едут в Венецию, где сядут на частную яхту и поплывут в круиз по Средиземному морю.

Когда они ушли, появилась другая, пожилая, пара – тоже американцы. Войдя, они заказали капучино еще до того, как наполнить тарелки яйцами, тостами и мясной нарезкой. Я поболтала и с ними. Они недавно вышли на пенсию и путешествовали по Тоскане, каждый день посещая новую винодельню, но базируясь в этой гостинице на все две недели.

– Мы любим Монтепульчано, – объяснили они. – А здешнее вино… – Мужчина поцеловал кончики пальцев. – Просто лучшее.

– Я не большой ценитель вина, – тихо призналась я, не поднимая головы от тарелки и помешивая свой йогурт. – Дома я всегда покупаю один и тот же сорт – калифорнийское мерло, при своей цене оно несет в себе все нужные ноты.

Они рассмеялись и понимающе закивали.

– Вам стоит попробовать вина Старого Света. Вам понравится. У них тут совершенно другой аромат.

– Во всех смыслах, – добавила его жена, глядя на мужа с улыбкой. – В Европе есть нечто такое…

Они казались очень счастливыми.

– Как давно вы женаты? – спросила я.

– Да скоро уж сорок лет, – ответил мужчина.

– Вам повезло, что вы нашли друг друга, – я отхлебнула кофе и сжала чашку в ладонях. – Это большая удача. А у меня все еще джетлаг.

– Пройдет, – сказала женщина. Помолчав, она спросила: – Вы путешествуете одна?

– Да, хотя это, так сказать, не совсем путешествие. Я прилетела на похороны.

– Какая жалость. Да, мы вчера видели, как все шли в церковь. Наши соболезнования.

– Спасибо, – я доела йогурт и сменила тему до того, как они начнут спрашивать, каковы мои родственные связи с этой семьей. – Возможно, перед отъездом у меня получится несколько часов погулять во Флоренции. Вы там бывали?

– Да, и вы обязательно постарайтесь, – сказала женщина. – Палаццо Питти того стоит. Просто потрясающие сады. И пройдите по Понте-Веккьо. Это старый средневековый мост с ювелирными лавками. На закате просто завораживает. И, конечно, обязательно посмотрите Давида. Нельзя побывать во Флоренции и не увидеть это.

– Обязательно постараюсь, – рассмеялась я.

После завтрака я вернулась в свою комнату почистить зубы, после чего снова спустилась к ресепшен, чтобы узнать, как попасть на виллу. Там была Анна, та же молодая женщина, которая встретила меня вчера вечером.

Анна достала из-под стойки цветную карту и обвела красной ручкой кружок ровно посередине.

– Мы вот тут, в гостинице. Вам нужно выйти из главного выхода на парковку, свернуть направо и пойти вверх по гравийной дорожке между зданием гостиницы и новыми виноградниками. Когда дойдете до верха холма, поверните направо у часовни и идите по кипарисной аллее мимо кладбища к большим чугунным воротам. Вот пульт, чтобы открыть их, вы можете оставить его себе, пока вы тут, чтобы ходить, когда вам будет удобно. От ворот туда минуты две хода. Вся семья сейчас там, так что дверь будет открыта. А если нет, то просто позвоните. Мария вам откроет. Она позаботится о вас.

Я поблагодарила Анну, вышла на улицу и прошла через парковку, глядя на широкую долину с полями, лесами и большими виноградниками, которые росли ровными рядами на ступенчатых террасах. Оливковые деревья на востоке переливались серебром, их листья казались бледными на фоне более темных пиний в лесу.

Я могла бы стоять тут бесконечно, но адвокаты должны были приехать на виллу совсем скоро, и мои нервы начали сдавать. У меня не было никаких иллюзий насчет того, что члены семьи могут быть рады меня видеть. Я была чужаком, незаконным ребенком, скелетом в шкафу, который появился в самый неподходящий момент – и требует часть их наследства. Безусловно, незаслуженно, поскольку я никогда раньше не выражала никакого интереса во встрече с ними и с зачавшим меня отцом.

Я и сама все еще не могла поверить, что нахожусь тут. Зачем, ради чего Антон включил меня в завещание?

Охваченная страхом, я повернулась и медленно пошла по гравийной дорожке наверх, в сторону виллы, от всей души жалея, что не взяла с собой какого-нибудь верного друга, чтобы не встречаться с семейством в одиночку. Но я никому не доверяла секрет моей матери. Это была только моя ноша.

Я миновала часовню, небольшую средневековую деревушку посередине склона холма и свернула на прямую земляную аллею, по краям которой высились кипарисы. Аллея привела меня к кованым воротам, я нажала кнопку на пульте. Ворота медленно раскрылись, и я вошла внутрь. Через несколько шагов передо мной возникло огромное здание каменной виллы.

У меня дух захватило. Я остановилась и уставилась на здание в стиле эпохи Возрождения, сливочного цвета, с шестиколонным портиком у входа и широкой каменной террасой, окружающей все строение. Слева разместились классические итальянские сады, а справа – теннисный корт.

Внезапно я испугалась, и сердце отчаянно застучало у меня в груди. Миссис Моретти писала мне, что Антон владел винодельней, но я не представляла, что это будет нечто подобное. Марко говорил, что он был богатым человеком. Но насколько богатым, и что, ради всего святого, он мог завещать мне, и почему? О чем он думал, добавляя мое имя рядом с именами своих других двух детей в качестве наследника? Знает ли кто-то, что стояло за этим его решением?

Сделав глубокий вдох, я решительно направилась вперед, хрустя по гравию. Каменные ступени привели меня на широкую террасу к массивной средневековой двери с большой львиной головой вместо дверного молотка. Я уже была готова взяться за нее и постучать, когда заметила справа кнопку электрического звонка, привинченного к каменному фасаду. Я нажала черную кнопку, и услышала звон колокольчика. Спустя секунду дверь открылась.

Пожилая итальянка с седыми, убранными в пышный пучок волосами с улыбкой поздоровалась:

– Бонджорно. Вы, должно быть, Фиона?

– Си, – ответила я, благодарная за это теплое приветствие. Оно слегка успокоило меня, пусть даже только на время.

– Я Мария Гуардини, домоправительница. – Она распахнула дверь шире. – Пожалуйста, заходите.

Я ступила через порог на пол, покрытый большими терракотовыми плитками, в ярко освещенное просторное центральное фойе. Над круглым столом висела большая кованая люстра, на столе стояла ваза с живыми цветами, а стены были окрашены в кремовый цвет. Дальше фойе переходило в большую гостиную, французские окна которой были распахнуты на террасу.

– Как прошел ваш полет? – спросила Мария.

– Очень долго, – ответила я. – Утром было так тяжело просыпаться.

– Не сомневаюсь. Я могу предложить вам что-нибудь? Эспрессо? Капучино?

– Нет, спасибо. Я выпила кофе за завтраком.

Она внимательно посмотрела на меня, и мне вдруг стало неловко. Если бы я была черепахой, я спрятала бы голову в свой панцирь.

– Марко был прав, – сказала она. – Вы очень похожи на него. Во времена его молодости.

Я с трудом сглотнула.

– Правда?

– Си, – Мария взглянула на часы. – Адвокаты приедут еще минут через двадцать. У нас есть время, чтобы познакомиться. Хотите, пройдем в гостиную?

– Да, спасибо.

Она провела меня в просторную комнату в глубине виллы, где на разных коврах стояли несколько уютных комбинаций диванов и кресел. В дальнем конце комнаты расположился небольшой рояль, а на стенах висело множество картин маслом, которые должны были бы занимать место в музеях.

Я прошла за Марией к дивану, стоящему перед большим каменным камином.

– У вас, должно быть, есть немало вопросов, – проговорила она.

– Вообще-то да.

– И у нас тоже, – ответила она.

У меня снова что-то сжалось в желудке, и я нервно кашлянула.

– Мария, я буду откровенна. Все это очень неловко. Я не знаю, насколько вы в курсе всей ситуации, но мистер Кларк не принимал никакого участия в моей жизни. Моя мать рассказала мне о нем лишь за час до своей смерти, это было больше десяти лет назад, и рассказала очень немного. Даже мой отец не знает, что я ребенок другого человека. Так что, видите, как все сложно.

– Ох, мамма, – в глазах Марии появилось озабоченное выражение. – Так вы ничего не знаете об отношениях Антона с вашей мамой?

Ничего, кроме того, что она отвернулась от меня с выражением стыда и отчаяния, сделав это признание на смертном одре.

– Я даже не уверена, были ли у них какие-то отношения, – пояснила я. – Потому что моя мать была счастливо замужем за моим отцом, когда они тридцать один год назад приехали сюда провести лето. Именно поэтому она и не говорила мне, что Антон – мой настоящий отец, по крайней мере до самой своей смерти. Думаю, она почему-то все же хотела, чтобы я узнала… может быть, на случай, если в будущем возникнут какие-то медицинские вопросы? Это единственная причина, которую я могу придумать, почему она вообще мне об этом сказала. Но она умоляла меня не рассказывать об этом отцу, потому что это разобьет ему сердце, а ему и так приходится нелегко. Он парализован и нуждается в круглосуточном уходе.

– Санто дио[11].

Я опустила взгляд.

– Простите. Я как-то путаюсь.

– Вовсе нет.

Я сделала глубокий вдох.

– Просто у меня столько вопросов.

Мария выпрямилась на диване.

– Я бы хотела ответить вам на них, но для всех нас это был такой же шок, как и для вас. Мы узнали о вашем существовании только от юридической службы Антона в Лондоне несколько дней назад. Это они должны приехать сегодня утром с завещанием, которое он обновил совсем недавно.

Я неуверенно нахмурилась.

– Насколько недавно?

– Два года назад. В 2015-м.

Я подумала.

– Может быть, это произошло, когда он узнал о состоянии своего сердца?

Она с сожалением покачала головой.

– Насколько я знаю, он ничего такого не знал. Он всегда казался здоровым как конь.

Где-то в доме громко хлопнула дверь, и я повернула голову на звук женских каблуков, звонко зацокавших по лестнице. Мария потерла виски.

– Порка вакка[12]. Я заранее прошу прощения за то, что сейчас начнется.

В комнату ворвалась высокая, очень красивая итальянка с длинными темными волосами, белоснежной кожей и полными алыми губами. На ней был черный брючный костюм «Армани». Она разразилась громкой тирадой на итальянском, сопровождая бесконечные потоки жалоб размашистой жестикуляцией безупречных рук с французским маникюром. Я не понимала ни слова из ее речи, но подозревала, что это как-то связано с предстоящим визитом адвокатов.

Мария вытянула руку, пытаясь как-то успокоить ее. Заговорила с женщиной по-итальянски, но гораздо медленнее. Я могла только сидеть и смотреть.

В комнату влетела другая женщина. Эта была блондинкой, и заметно старше, возможно, лет шестидесяти с небольшим, но она тоже выглядела потрясающе. Было ясно, что она делала какие-то пластические операции.

– Уйдет ли она! – закричала блондинка.

– Не уйду, потому что я тут живу! – ответила ей итальянка.

– Нет. Ты тут всего лишь гость, и тебя больше не хотят здесь видеть!

Молодая женщина ответила яростно эмоциональной пулеметной фразой на итальянском, которая продолжалась до тех пор, пока другая не подняла руки в поражении. Она выжидательно обернулась к Марии, явно желая, чтобы та вмешалась и сказала бы что-то, чтобы разрядить ситуацию.

– Дамы! – сказала Мария. – С этим придется подождать. Мы не можем принять никаких решений насчет того, кто останется, а кто уйдет, пока не узнаем, что нам сообщат адвокаты.

– Вот! – отрезала итальянка. – Я же говорила!

– Они ничего не скажут насчет тебя! – возразила блондинка. – Антон написал завещание два года назад, а тогда он с тобой и знаком-то не был.

Итальянка трижды щелкнула пальцами перед ее лицом.

– Ты думаешь, что знаешь все ответы, а это не так. Ничего ты не знаешь. Антон любил меня. Он сам мне так говорил. И ты не знаешь, о чем он думал перед смертью. Он мог что-то добавить. Написать какое-нибудь письмо. Я не знаю, как это все работает.

– Конечно, ты ничего не знаешь. У тебя вместо мозгов помада.

– А ты просто нахальная корова! Ты вообще тут только из-за денег! На него тебе было наплевать! Если бы это было не так, ты бы приехала навестить его, пока он был жив. Но тебя тут не было! А кто, кто был с ним, стараясь, чтобы его последние дни прошли как можно лучше?

Мария поднялась и простерла вперед руки, словно оркестровый дирижер.

– Тачете![13] Поговорим об этом потом. Позвольте представить вам Фиону. Она только что приехала.

Обе тут же замолчали и повернулись в мою сторону.

Та, что помоложе, смотрела на меня как на гадюку в траве.

– Это она?

Я встала и попыталась улыбнуться.

– Бонджорно.

– Это Кейт Уилсон, – сказала мне Мария, указывая на блондинку постарше. – Бывшая жена Антона. Она приехала из Калифорнии. А это София Романо… – Мария запнулась, подыскивая слова. – Подруга Антона.

– Я была ему больше чем подруга, – возразила София. К моему изумлению, она уняла свою ярость и с улыбкой протянула мне руку. – Приятно познакомиться, Фиона. Вы похожи. У вас его глаза.

– Мне все так говорят, – я пожала Софии руку.

Миссис Уилсон тоже сделала шаг вперед.

– Вообще-то это довольно неприятно. Разрушает предположение, что вы на самом деле не его дочь.

В ответ на эту парфянскую стрелу Мария испустила неловкий смешок.

Миссис Уилсон оглядела меня с ног до головы холодным взглядом зеленых глаз. У меня появилось ясное ощущение, что она не одобряет меня ни в чем, особенно мою одежду. На мне были джинсы-скинни и легкий топ под черным кардиганом – смесь спандекса с полиэстром, купленные в «Волмарте» – ведь я была очень ограничена в средствах.

– Вы проделали сюда долгий путь, – заметила миссис Уилсон с обвинительными нотками в голосе.

– Вы тоже, – ответила я. – Мария сказала, вы живете в Калифорнии?

– Да, – она свела приподнятые брови. – А вы из?..

– Таллахасси, Флорида.

Выпустив мою руку, она отступила назад.

– Никогда не бывала в Западной Флориде.

– Там очень мило. Заезжайте как-нибудь.

Миссис Уилсон слегка усмехнулась.

К этому моменту София вышла из комнаты и удалилась по лестнице наверх.

Миссис Уилсон обернулась к Марии.

– Ее не приглашали на встречу, верно?

– Нет, – ответила Мария. – В списке ее нет.

– Хорошо. Мне потребуется ваша помощь в том, чтобы завтра же избавиться от нее. Если только Антон не наделал в свои последние дни каких-нибудь глупостей. Да поможет нам бог, если наделал, но даже это меня бы не удивило. – Она снова покосилась на меня и тоже вышла из комнаты.

Мария опустилась в кресло.

– Ми диспьяче[14].

Я тоже села.

– Но вы же не виноваты. София была… – Я указала пальцем в опустевший дверной проем.

– Си. Любовницей Антона. Не первой, но ей повезло, она стала той, кто был с ним до самого конца. Если честно, я не могу представить себе, чтобы он ей что-нибудь оставил. Он не был дураком, и она много всего получила от него при жизни. Были разговоры про ожерелье, на которое можно было бы целый год снимать в Риме квартиру. Думаю, она заслужила кое-что за то, что была с ним, когда он был так сварлив. Она правда была к нему привязана. Хотя… – Мария неодобрительно покачала головой. – Ее мотивы вызывали подозрения, если вы меня понимаете. Он был немолод, а ее вы видели.

– Думаете, она его обирала?

– Возможно.

Не желая делать осуждающие кого-то предположения, я опустила взгляд на свои руки, лежащие на коленях.

– Кажется, я не особо понравилась его бывшей жене.

Мария махнула рукой.

– Из-за Кейт не переживайте. Она планирует свое третье замужество, а ее второй муж был еще богаче Антона, так что ей-то уж жаловаться не приходится.

– А дети? – спросила я напрямую. – Они меня возненавидят?

– Это уж точно, – ответила Мария, взглянув на меня. – Но что они думают, это неважно. Важно то, что написано в завещании, так что берите то, что он вам оставил, и уезжайте.

Удивленная ее откровенностью, я несколько раз моргнула.

– Спасибо за совет.

Мария печально вздохнула.

– Иначе у вас не будет никаких шансов. У этой семейки просто талант осложнять жизнь себе и всем окружающим. Все превращается в битву.

– Но я же тут ни при чем.

– Нет, конечно, ни при чем, – глядя на меня, Мария начала крутить сережку в ухе. – Что бы ни случилось здесь сегодня утром, не принимайте этого на свой счет. Нет и не было никаких шансов, что они смогут принять тот факт, что у их отца был еще ребенок. Но вообще-то… Не знаю, почему они так уж изумлены. Мать увезла их в Америку тридцать лет назад. Не то чтобы их отец был монахом. В его жизни было много женщин.

Что-то в этой фразе обеспокоило меня, потому что я не хотела думать о своей матери как об одной из многих его пассий. И в то же время мне не хотелось предполагать ничего некрасивого на следующий день после похорон этого человека. Но у меня были свои подозрения.

Я снова выпрямилась.

– Марко сказал, что ваш свекр, Доменико, работал на виноградниках до того, как вы с мужем заменили его. Может быть, родители вашего мужа знают что-нибудь, что произошло между Антоном и моей матерью?

– Может, они что-то и знали, но они оба умерли. Мы с Винсентом начали работать здесь в 1988 году. Когда ваша мать приезжала сюда?

– Это было летом 1986-го. – Когда это направление дознания не принесло результата, я сменила направление. – А кто был шофером Антона до Марко? Где он теперь?

– Его звали Гордон Нуччи, и он был с Антоном много лет. Он жил тут, на вилле, до того, как я начала здесь работать, так что он тоже мог что-то знать, но он тоже давно умер, и тогда мы наняли Марко.

Прежде чем я успела задать еще какие-то из своих многочисленных вопросов, прозвенел звонок на двери.

– Это, должно быть, адвокаты, – Мария поднялась с кресла. – Оставайтесь тут, я пойду встречу их, а потом начнем.

Я смотрела ей вслед, чувствуя, как при мысли о том, что сейчас здесь начнется, у меня сводит желудок – моя первая встреча со своими братом и сестрой, которые, скорее всего, ненавидят меня всеми силами души за то, что я стала наследницей по завещанию их отца, грозила обернуться катастрофой. Но тем не менее мне было интересно, что же Антон оставил мне и сколько это может стоить. Судя по тому, что я успела увидеть в этом владении, это могло быть нечто существенное. Или нет. В любом случае я буду рада, когда эта встреча закончится.