Настанет день

Глава 4

— …я, наверно, совсем свихнулась. Ничего из вашей затеи не выйдет. Зови меня паникершей, но я точно знаю: если я соглашусь, то беды не миновать.

Кэмми, сидя за рулем, сжимала его левой рукой, держа в правой сотовый телефон. Разумеется, она и не ожидала, что в субботу застанет Сюзанну на работе. И все же решилась поверить свои мысли автоответчику.

— Даже не знаю, что сказать ей, когда я её увижу, — продолжила она. — Послушай, если по возвращении тебя осенит гениальная идея, не поленись, набери мой номер и поделись со мной. Я ещё некоторое время пробуду в пути. Нанетта ведь довольно далеко забралась.

Кэмми положила трубку и, вспомнив про свою нелегкую задачу, вздохнула. Если Самуэль Стовалл не знал, где находится его сын, то уж Нанетта должна была знать это наверняка. Мать Тайлера даже после окончательного разрыва с Сэмом, продолжала сохранять с сыном самые добрые отношения. Во всяком случае, Кэмми на это надеялась.

С головой ушедшая в свои мысли, Кэмми вздрогнула, когда зазвонил её мобильный телефон.

— Сюзанна? — спросила она в трубку, даже не удосужившись дождаться ответа.

— Ты угадала, милая. Как твои дела?

От участливого тона подруги Кэмми почувствовала комок в горле. Вскоре после вечеринки у Коннелли она поведала Сюзанне о визите к доктору Кроули. Сюзанна восприняла её беду как свою собственную, обняла Кэмми и прижала к груди. Кэмми не выдержала и расплакалась.

— Я думаю, все будет в порядке, — утешала её Сюзанна. — Вот увидишь, тебе удастся родить…

Но сейчас Кэмми удалось быстро овладеть собой, и она спросила:

— Скажи, ты правда уверена, что я должна это сделать? А то я ощущаю себя марионеткой, которой управляют опытные кукловоды.

— Вроде Самуэля Стовалла? — подсказала Сюзанна.

— Да. И ещё Пол.

— Ты делаешь это не ради них, Кэмми, а ради себя. И это правильно.

Кэмми наморщила нос.

— Что ж, тогда деваться некуда. Остается только дождаться и услышать, что скажет Нанетта…

Кремовый замызганный седан следовал за голубым «БМВ», словно приклеенный. Мужчина, сидевший за рулем, был абсолютно уверен, что его цель настолько поглощена своими мыслями, что не обратит на него внимания. Не говоря уж о том, что она, почти не переставая, трепалась по мобильному телефону; приспособлению, без которого в этом чертовом городе было не обойтись. А в зеркальце заднего вида она за ближайшую неделю ни разу не взглянет. Как и большинство остальных.

Да и кто вообще способен его заметить? Из собственного опыта он знал: людям свойственно смотреть как сквозь него, даже в том случае, вздумай он улыбнуться и попытаться привлечь к себе их внимание, что он делал крайне редко. Чертовски удобное качество и совершенно незаменимое для ведения слежки, подумал Оррен Вессон, машинально глядя на смятый лист бумаги, лежавший на соседнем сиденье. Камилла Пендлтон Меррил. Ни малейших угрызений совести по поводу своего рода деятельности он не испытывал. Не говоря уж о том, что услуги его оплачивались довольно неплохо.

Особенно в данном случае. Его клиент был, похоже, буквально набит деньгами. И тем не менее способ, к которому он решил прибегнуть, чтобы раздобыть интересующие его сведения, был не просто глуп, но даже нелеп. Тем более, что Оррен уже давно этими сведениями располагал. Что ж, острым умом многие его клиенты были явно обделены. Он к этому привык, и это его нисколько не волновало.

Но вот кража со взломом, к которой ему пришлось прибегнуть, была уже не только делом посерьезнее, но и имела очевидный смысл. Оррен выполнил задание с привычным профессионализмом, быстро разыскав нужные сведения и тут же испарившись. Незадачливый домовладелец, вернувшись в свое взломанное жилище, обнаружил лишь тщательно разбросанные бумаги. Это должно было сбить его с толку, увести в сторону от цели обыска. На время, по крайней мере. В конечном итоге и идиот понял бы, что именно искал взломщик. Все это Оррен тоже знал по собственному опыту.

Как бы то ни было, клиент за эту кражу со взломом отвалил ему круглую сумму. Весьма. А потом этот тупица, даже не воспользовавшись полученной информацией, поручил Оррену следить за — Оррен снова сверился с бумажкой, чтобы редкое имя как следует врезалось в память — Камиллой Пендлтон Меррил.

Насмешливо качая головой, Оррен следил за своей целью. Женщина, наконец, перестала разговаривать по телефону и сосредоточилась на вождении в потоке автомобилей. Осмотревшись по сторонам — кретинов на улицах Лос-Анджелеса было хоть отбавляй, — Оррен нажал на педаль газа и припустил за «БМВ».

Сегодня Камилла держала путь на юг; значит, участвовать в съемках не собиралась. Он давно следил за ней и успел хорошо изучить её привычки. Однажды она даже посмотрела на него, когда он караулил на стоянке перед её домом, однако Оррен был убежден: Камилла даже не подозревает, что за ней следят. С какой стати? Он и сам не мог понять, почему этот тип велел организовать за ней слежку.

Как бы то ни было, в этом заключалась его работа, а Оррен в своем деле собаку съел. Без дураков. Чуть притормозив, он пропустил вперед две машины, которые располагались теперь между его седаном и преследуемым «БМВ». Оррен усмехнулся себе под нос. Камиллу он из вида не потеряет. Разве что этот чертом разлом Сан-Андреас разверзнется, и бездонная тихоокеанская пучина поглотит его вместе с Лос-Анджелесом и Голливудом.

Да, Оррен был мастером своего дела.

Карьера удачливой голливудской сценаристки оборвалась для Нанетты сразу после выхода замуж за Самуэля Стовалла, хотя и после этого события по её сценариям было снято несколько неплохих фильмов. И тем не менее от активной работы она отошла уже тогда. Сейчас же Нанетта Стовалл проживала на уединенном ранчо в предгорьях Сьерра-Невады, ведя, как и её сын, полуотшельнический образ жизни, окончательно отказавшись от городской сутолоки и благ цивилизации.

По счастью для Кэмми, адрес Нанетты знали многие; её уход, в отличие от исчезновения Тайлера, не был окутан завесой тайны.

Подъезжая по узкой, извилистой и невероятно пыльной дороге к одинокому дому Нанетты, Кэмми почувствовала, как колотится её сердце. Она всегда питала к матери Тая самые теплые чувства, да и сама Нанетта платила ей взаимностью. Должно быть, она обрадуется их встрече.

Но это вовсе не означает, что она обрадуется желанию Кэмми вторгнуться в личную жизнь Тая.

Голубой «БМВ» посерел от пыли, ветки придорожных кустов, подобно часовым выстроившихся вдоль дороги и первыми встречавших незваных гостей, хлестали машину по бокам. Затормозив у крыльца, Кэмми вылезла из автомобиля и, потянувшись, чтобы размять затекшие конечности, в очередной раз подумала, не ошиблась ли, приехав сюда.

Где-то на задворках послышался заливистый лай, к которому тут же присоединились ещё две собаки. «Одних встречают фанфарами, а других — гавканьем и тявканьем», — подумала вдруг Кэмми и усмехнулась.

Ей оставалось только надеяться, что Нанетта не прогонит её.

Кэмми едва водрузила ступню в запыленной туфле на верхнюю ступеньку дощатого крыльца, как дверь распахнулась, и на пороге предстала невероятно худая седовласая женщина с благородным лицом и длинной косой. Она смерила Кэмми неприветливым взглядом и тут же, не дав ей и рта раскрыть, привычно заговорила:

— Покупать у вас я ничего не собираюсь и ни в какие религиозные секты вступать не стану. У меня все есть. Так что, спасибо большое, и всего вам хорошего!

— Здравствуйте, Нанетта! — Кэмми обезоруживающе улыбнулась. По спине её разлилось приятное тепло. Мать Тая и прежде была женщиной с характером. Никому не удавалось её согнуть, даже Сэму Стоваллу. Гордая и независимая, Нанетта всегда умела настоять на своем.

И сейчас холодный прием Нанетты почему-то привел Кэмми в полный восторг. Годы, по счастью, оказались не властны над этой женщиной.

— Мы с вами знакомы? — нахмурившись, спросила Нанетта.

— Я Кэмми! Одно время, когда моя мама состояла в браке с Самуэлем Стоваллом, я была сводной сестрой Тая. С тех пор, конечно, много лет прошло.

— Господи! Кэмми, ну конечно же! — восторженно вскричала Нанетта, пылко обнимая её. — Девочка моя, я не собираюсь говорить, как ты выросла — это слишком бросается в глаза. Господи, до чего же я рада тебя видеть! Ты всегда была моей любимицей.

Столь неожиданно теплый прием затронул какие-то тонкие струнки в душе Кэмми. На глаза накатили слезы, а в горле застрял комок. Она не смогла вымолвить ни слова, и лишь молча обнимала Нанетту.

— Что тебя ко мне привело? — спросила Нанетта, проводив Кэмми в гостиную.

— Я… просто хотела кое-что узнать, — выдавила Кэмми, и тут же, осмотревшись по сторонам, восторженно ахнула.

— Нравится? — спросила Нанетта, скрестив на груди руки и с гордостью обводя взглядом гостиную.

— Потрясающе! — с подкупающей искренностью воскликнула Кэмми.

— Меня всю жизнь привлекал ковбойский образ жизни, — призналась Нанетта.

Все во внутреннем убранстве гостиной напоминало о временах Дикого Запада. Тяжелые домотканные одеяла со сценками из жизни ковбоев, развешанные на стенах седла, лассо и бизоньи рога, кофейный столик в виде фургона первопроходцев, огромный камин, в котором можно было стоять в полный рост.

Да и сама Нанетта была облачена в джинсы и клетчатую ковбойскую рубашку с расстегнутым воротом. На ногах красовались ковбойские же сапоги. От неё веяло таким теплом и домашним уютом, что сердце Кэмми вмиг растаяло.

«Я люблю вас, Нанетта, — подумала она. — Кроме вас, у меня никого больше не осталось…»

И тут же с горечью отбросила эту мысль прочь. Ведь, по большому счету, они с Нанеттой были всего лишь старыми знакомыми.

— Ну, что у тебя новенького? — спросила Нанетта, усадив Кэмми на софу. Подушки были вышиты классическими индейскими узорами. — Ты виделась с Тайлером?

Глаза Кэмми едва не вылезли на лоб. Неужто Нанетта научилась читать чужие мысли?

— Нет, Тая я сто лет не видела, — ответила она. — С тех пор, как он исчез.

— Да, я понимаю, — кивнула Нанетта. — Просто мне почему-то казалось, что вы должны были увидеться.

— Почему? — изумилась Кэмми.

— Ведь ты была ему так дорога! Я решила, что хоть разок-то вы должны были встретиться.

— Я была ему дорога? — переспросила Кэмми. — Я… но мы… мы с ним никогда не были очень уж близки. — Она с трудом понимала, что говорит.

Нанетта слушала, склонив голову набок, Кэмми вдруг подумала, что мать Тая напоминает ей какую-то птичку. Резвую и стремительную, вроде ласточки. Или стрижа. Нанетта буквально излучала энергию. Кэмми просто не могла представить её женой Самуэля Стовалла или голливудской сценаристкой. Здесь, на ранчо, она смотрелась так, словно прожила на нем всю свою жизнь.

— Но ты хотя бы знаешь, где находится Тайлер? — спросила Нанетта, пристально глядя на нее.

— Нет, — честно призналась Кэмми. — Собственно говоря, именно поэтому я здесь. Мне бы очень хотелось… — голос её предательски дрогнул, — связаться с ним. А вам, судя по вашим словам, известно, где его искать.

— Разумеется.

Не ожидавшая подобной откровенности, Кэмми удивленно вскинула на неё глаза.

— И вы… скажете мне?

Нанетта ответила не сразу. Но наконец сказала:

— Да, если на то пошло, то теперь я уже не настолько в этом уверена. Не зря ведь, наверно, он не давал о себе знать. Ты уж извини, Кэмми, но я дала Тайлеру слово, и не могу его нарушить.

— Да, я понимаю, — Кэмми не могла скрыть своего огорчения. Она почувствовала, что глаза её увлажнились.

— Хотя я убеждена, что от тебя он бы скрываться не стал бы. И тем не менее я хочу сначала сама задать ему этот вопрос. В любом случае, мы не должны говорить об этом Самуэлю.

Нанетта вела себя так, будто Кэмми была известна какая-то их семейная тайна. Но Кэмми не смогла скрыть своего удивления.

— Неужели Тай не хочет, чтобы отец знал место его нахождения? — спросила она.

— Да ни за что на свете! — Нанетта осуждающе покачала головой. — Неужели ты ничего не знаешь? Мне даже не верится. Ведь Тайлер так любил тебя. Он был просто по уши в тебя влюблен.

— Кто? Тай? — Кэмми показалось, что она ослышалась. Но в следующий миг она рассмеялась, сообразив, что Нанетта шутит.

— Ну конечно, — серьезно подтвердила Нанетта. — И не вздумай уверять меня, что не знаешь и этого!

Кэмми недоверчиво замотала головой. Она уже хотела было возразить, но затем, собравшись с мыслями, ответила:

— Я была для него младшей сестрой, только и всего. Вы, видимо, это имели в виду.

Однако Нанетта лишь загадочно улыбнулась. Потом, чуть помолчав, сказала:

— Нет, я имела в виду совсем другое. Видишь ли, в те времена я часто виделась с Тайлером. Самуэль только мечтал о том, чтобы я уехала и никогда больше не мозолила ему глаза, однако Тайлер был… и остается моим сыном. Я люблю его. И память мне до сих пор не отказывает.

Кэмми так и подмывало сказать Нанетте, что на сей раз память её подвела, но вместо этого она промолвила следующее:

— Я уже десять лет даже не разговаривала с Таем. Почему все-таки он не хочет, чтобы отец знал, где его искать?

— Да, потому что Сэм тут же разболтает об этом на весь мир. По большому счету, он ведь только о себе заботится, а на Тая ему наплевать. Что, не веришь? — Она горько усмехнулась, перехватив недоверчивый взгляд Кэмми. — А ведь это чистая правда. Жаль только, что Тай так поздно это понял. Перед отъездом он насмерть с Сэмом разругался.

— А из-за чего, вы не знаете? — с оборвавшимся сердцем спросила Кэмми. — Нет, Тай никогда мне этого не рассказывал. Но он твердо настоял, чтобы Самуэль никогда не узнал, где его искать.

— Понимаю, — промолвила Кэмми, хотя ровным счетом ничего не понимала. Хотя в глубине души догадывалась, что лишь очень серьезное потрясение могло вынудить Тая бросить все и уехать неведомо куда. В её памяти до сих пор сохранились все мельчайшие подробности их единственной и прощальной ночи. Тая снедала затаенная грусть. Так, во всяком случае, показалось Кэмми, хотя чувства, переполнявшие её в ту незабываемую ночь были настолько сильны и противоречивы, что едва ли она могла полностью им доверять. Она отдавалась ему страстно и беззаветно. И отдалась вся, без остатка. Только тогда Кэмми осознала, насколько его любит. Хотя Тай, конечно же, ничего подобного по отношению к ней не чувствовал. Да и не мог чувствовать. Скорее всего, он так толком и не понял, с кем провел ночь, а наутро вообще начисто позабыл о всем, что между ними произошло. Да и в самих его ласках было что-то, порожденное безысходностью и отчаянием. Словно он цеплялся за нее, как утопающий за последнюю соломинку. А в таком состоянии ему, конечно же, было все равно, что за женщина делит с ним постель.

И уж, конечно, он никогда не был в неё влюблен, тут Нанетта ошибалась. Кэмми никогда для него ничего не значила. Как женщина, конечно. И относился он к ней по-братски, и только.

— Я не могу нарушить слово, — повторила Нанетта. — Даже, признав, что знаю, где он скрывается, я рискую навлечь на себя неприятности. Эти чертовы журналюги и папарацци после исчезновения Тая несколько месяцев буквально изводили меня. Прибывали несметными полчищами. В конце концов я не выдержала и вышла к ним с помповым ружьем и в окружении моих верных волкодавов.

— Вы шутите. — Кэмми с трудом удержалась от смеха, представив худенькую Нанетту Стовалл, обороняющуюся от толпы назойливых репортеров.

Нанетта презрительно хмыкнула.

— Они улепетывали как крысы. А потом ко мне самолично местный шериф наведался — эти проходимцы, похоже, ему нажаловались. Что ж, я кривить душой не стала, и прямо ему заявила: если они будут преследовать меня и дальше, то пусть пеняют на себя.

— А он что сказал?

Глаза Нанетты озорно блеснули.

— Он предложил, чтобы в следующий раз, когда она заявится, я ему позвонила. Я, мол, женщина разумная и не должна нарушать закон. Так вот, я вступать с ним в пререкания не стала, но уже на следующий день, увидев, как эти уроды снова околачиваются поблизости, я решила — была не была, и позвонила ему. — Она улыбнулась. — Так вот, Кэмми, ты не поверишь, но он тут же примчался и разогнал их. И с тех пор мне редко кто докучает. — Чуть помолчав, она спросила: — А почему ты наконец решила разыскать Тая?

— Без особой причины, — пожала плечами Кэмми. — Просто захотелось его увидеть. По крайней мере, я счастлива, что он жив и здоров.

— Не говори его отцу, что мы с Таем общаемся. Хорошо?

— Я с этим человеком не разговариваю.

— Ну и молодчина, — рассмеялась Нанетта. — Я всегда знала, что на тебя можно положиться. Не хочешь отведать лимонада? Я сама его готовила.

— С удовольствием.

— Посиди немножко, я сейчас.

Нанетта скрылась в кухне. Кэмми глубоко вздохнула, и только тогда осознала, что сидела, затаив дыхание. Слова Нанетты дали ей немало пищи для размышлений и, хотя Кэмми всерьез и не рассчитывала выведать у матери Тая его адрес, в душе её поселилась надежда.

«Какая же ты все-таки дрянь, — тут же упрекнула она себя. — Ты ведь любишь Нанетту и Тайлера. Разве можно обманывать доверие такой женщины»?

Поразительно, но ответила себе Кэмми не сразу. Порывшись в своих чувствах, она пришла к выводу, в который так страшилась поверить. Истина заключалась в том, что разыскать Тая она хотела вовсе не из-за сценария, который словно специально был написан для него. И не из-за того, что, выполнив это задание, получила бы роль главной героини в фильме Коннелли.

Кэмми хотела увидеть Тая, чтобы разобраться в собственных чувствах. Вот — главная и единственная причина, толкнувшая её на его поиски.

«Господи, Кэмми, да ты совсем помешалась!»

— Ну вот я! — жизнерадостно провозгласила Нанетта, ставя на кофейный столик в виде фургона на колесах поднос с двумя стаканами лимонада.

Чувствуя себя предательницей, Кэмми с наслаждением потягивала вкуснейший напиток и ломала голову, как бы выудить из Нанетты адрес Тая. В том, что Самуэлю Стоваллу она эту тайну никогда не откроет, Кэмми была свято уверена. Предательства с её стороны Нанетта могла не опасаться.

— Да, глядя на ваше жилище, с трудом верится, что когда-то вы были знаменитой сценаристкой, — заметила Кэмми. — А когда, кстати, вы оставили это занятие?

— О, сто лет назад, — рассмеялась Нанетта. — Причем решилась я далеко не сразу. Долгое время я надеялась, что Тайлер пойдет по моим стопам — стиль у него всегда был прекрасный, да и фантазии было хоть отбавляй. Однако он все-таки предпочел стать актером, как и его отец. — Нанетта улыбнулась. — На мой взгляд, он и в этом отношении был куда талантливее Сэма. Хотя, возможно, я и рассуждаю предвзято.

Кэмми промолчала, и Нанетта продолжила:

— Нынешнюю свою жизнь я ни на что не променяю. Я просто влюблена в свое ранчо. Порой мне даже трудно понять, почему я раньше не додумалась бросить всю эту суету и переехать сюда. — Внезапно лицо её омрачилось. — Кстати, я слышала, что ты работаешь на телевидении. Это верно?

— Да, одно время я снималась в сериале «Улица цветущих вишен», — призналась Кэмми. — Три года отдала съемкам. Вы его не смотрите?

Нанетта помотала головой.

— По большому счету, это, конечно, очередная мыльная опера, хотя мне моя героиня была очень близка.

— Ты говоришь так, как будто все это уже в прошлом, — заметила Нанетта.

— Так и есть. Мой бывший благоверный посчитал нужным отказаться от моего дальнейшего участия в съемках. Хотя, возможно, дни моего персонажа были и правда сочтены. — И Кэмми, видя в глазах Нанетты интерес и сочувствие, изложила всю горестную историю прощания со столь полюбившейся ей героиней. — Что ж, возможно, все это и к лучшему, — закончила она.

— И чем ты собираешься заниматься теперь? — полюбопытствовала Нанетта.

Кэмми ответила не сразу.

— Пожалуй, прежде чем это решить, я должна сначала разобраться в себе, — сказала она.

Нанетта задумчиво посмотрела в окно. Солнечный апрельский день был в самом разгаре.

— Так же в свое время рассуждал и Тайлер, — промолвила она наконец. — Он оказался на перепутье и стоял перед серьезным выбором.

— На каком перепутье? — робко осведомилась Кэмми.

— На него вдруг в один миг обрушился целый ворох несчастий. Женщина, которой он беспредельно доверял, нанесла ему удар в спину. Подала на него в суд с требованием признать Тайлера отцом её ребенка. Все знали, что Тайлер тут совершенно ни причем. Он и попытался это доказать, и вдруг эта женщина совершила самоубийство.

— Самоубийство! — в ужасе вскричала Кэмми.

— И это ещё не все, — вздохнула Нанетта. — Тайлер не хотел со мной говорить об этом, но я узнала сама. Все подробности мне, правда, выяснить не удалось, но я знаю, что в этой истории замешан Самуэль. И вот… — она беспомощно развела руками. — Ты сама знаешь, чем все это кончилось.

Кэмми впервые поняла, что Тайлеру в ту ночь было, отчего прийти в отчаяние. Не мудрено.

— А он… любил ее? — спросила она дрогнувшим голосом. — Эту женщину. — Кэмми прекрасно понимала, что ступает на скользкий путь, но ничего с собой поделать не могла.

Взгляд Нанетты смягчился.

— Разве ты меня не слушала? — спросила она. — Я же сказала — он любил тебя.

— Да, но ведь на самом деле это вовсе не так, — уныло промолвила Кэмми.

— Дурашка ты, — улыбнулась Нанетта. — Это чистая правда.

— Разве он когда-нибудь вам это говорил? — спросила Кэмми. — Так и сказал: «Я люблю Кэмми»?

— Именно этих слов он не произносил, но я прекрасно знала, что творится в его душе.

Кэмми не ответила. В глубине души она всегда подозревала, что за внешней твердостью Нанетты скрывается романтическая натура, однако так просто принимать на веру её слова не собиралась.

Но тут Нанетта её добила.

— И ты его любишь, — сказала она. — Это я тоже знаю. Надеюсь, ты не станешь возражать?

Сама того не подозревая, Нанетта затронула её самую больную жилку. Грустно вздохнув, Кэмми ответила:

— Это моя мама любила Самуэля Стовалла, хотя он и обращался с ней как с рабыней. Вы, наверное, просто немножко перепутали.

— Мне очень жаль твою маму, — сказала Нанетта. — О очень славная женщина была.

— Да, — вздохнула Кэмми, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

— Я бы дала тебе адрес Тайлера, — сказала Нанетта. — Но только должна сначала с ним поговорить.

— Да, я понимаю.

— Я просто не уверена, согласится ли он… Ты понимаешь, что я хочу сказать?

— Да, — с оборвавшимся сердцем ответила Кэмми.

— Но ты убеждена, что хочешь увидеть Тая?

Кэмми вздохнула. Сердце её учащенно заколотилось. Она поняла, что близка к своей цели как никогда.

— Да, — твердо сказала она. — Очень хочу.

— А вдруг он откажется? — спросила Нанетта.

И тут внезапно Кэмми поняла, что перед разверзлась пропасть. Нет, Тайлер ни за что не должен знать, что она здесь побывала! Это даст ему слишком много власти над ней. Если им суждено встретиться, она должна появиться на его пороге внезапно, как гром среди ясного неба. Нельзя допускать, чтобы на предложение Нанетты Тай ответил отказом.

А он наверняка откажется, в этом Кэмми была убеждена. Она порывисто взяла Нанетту за руку.

— Прошу вас, не говорите ему, что я к вам приезжала! Я не перенесу, если он… если у нас… — Она замялась. — Ну, словом, вы понимаете, что я хочу сказать, да? Пусть живет в мире и покое. Я… Я просто сама не знаю, что на меня нашло.

— Но ведь он может и согласиться, — заметила Нанетта. Однако в голосе её не доставало уверенности.

Схватив сумочку, Кэмми вскочила.

— Нет, прошу вас, не надо! — взмолилась она. — Мне нужно ещё многое понять, прочувствовать. Я бы очень хотела с ним поговорить, но… — Голос её сорвался. — Нет, не говорите ему ничего, ладно?

В улыбке Нанетты отразилось столько сочувствия и понимания, что Кэмми едва не разразилась слезами.

— Присядь на минутку, — предложила Нанетта и, когда Кэмми робко притулилась на краешке софы, спокойно заговорила — нет, не о Тайлере, а о своей жизни на ранчо. О лошадях, собаках, небольшом поголовье скота. Вскоре Кэмми совершенно успокоилась и пришла в себя. Она была безмерно благодарна матери Тая за понимание и душевную теплоту. Прощаясь с Нанеттой, она пообещала, что приедет еще, а сама при этом мысленно обращалась к Тайлеру:

«Тай, милый мой, дорогой, я так хочу, чтобы тебе было хорошо. Надеюсь, что за время нашей разлуки ты сумел обрести свое счастье. И, где бы ни был, я хочу, чтобы ты вспоминал обо мне с теплотой. Пусть это звучит нелепо, но я до сих пор беззаветно люблю тебя. Люблю больше жизни. Если мне все-таки суждено будет тебя найти, то лишь потому, что я сама так захочу. Я люблю тебя, Тайлер, и в один прекрасный день наберусь смелости и признаюсь тебе в этом.»

На обратном пути, поправляя боковое зеркальце, Кэмми заметила сзади бледный, телесного цвета седан «шевроле». Она невольно подумала, что, должно быть, водитель его едет в тот же район Лос-Анджелеса, что и она сама. Кэмми вдруг осознала, что он уже давно следует за ней.

Однако уже в следующее мгновение, когда неприметный «шевроле» повернул направо и скрылся из виду, Кэмми напрочь позабыла о его существовании. Усталая и преисполненная своих мыслей, она скоро подкатила к своему дому. Возможно, кто-то ещё из родных Тая знал, где его найти. Или кто-то из партнеров по его последнему фильму «Побег из рая».

Когда-нибудь настанет день, и счастье ей улыбнется. Кэмми вдруг уверовала в это.

Стоя на главной улице Бейрока, небольшого городка в Британской Колумбии, Тайлер задумчиво поскреб небритый подбородок и прищурился, когда его пожилой собеседник выпустил изо рта облачко едкого сизого дыма. Запах дешевого табака был ему неприятен, а дым разъедал глаза.

— Да, парень, земелька у тебя что надо, — пробасил фермер, кивая в сторону владений Тайлера. — Сколько ты хочешь за все сразу?

Тайлера так и подмывало ответить ему: «Тебе не по карману», но он сдержался. Земли его прилегали к заливу, а окрестности были столь живописное, что скорее подходили для привлечения туристов и отдыхающих, нежели под пахотные угодья. Тайлер ни за что не стал бы продавать их, не прими он твердое решение, что пора уже уезжать отсюда. Он и без того уже прожил здесь немало лет.

— Свяжитесь с моей риэлторшей, — сказал он, чтобы избавиться от назойливого покупателя. — Она вам все выкладки покажет.

— Ну хоть приблизительную сумму назвать можете? — не унимался фермер. Докурив вонючую сигарету, он бросил окурок на тротуар и раздавил.

— Я не уверен, что цена вам понравится, — сказал Тайлер. За годы жизни в этом городишке он привык говорить правду — качество, бывшее не только не нужным в Голливуде, но даже бессмысленным, а теперь — совершенно необходимое.

Землю эту — десять акров — он приобрел сразу по приезде сюда; домиком же своим и прочей недвижимостью Тайлер обзавелся уже позже, когда окончательно уверился, что сможет укорениться здесь на годы.

Поначалу он боялся даже появляться на улицах Бейрока; в Канаде его лицо было известно лишь не многим хуже, нежели в Штатах. Поэтому в первые годы он жил на дальней границе своих владений в допотопной развалюхе с печкой, электричество в которую подавали лишь от случая к случаю. Затем, осмелев, Тайлер приобрел домишко на окраине Бейрока. Городок этот, на самом юге Британской Колумбии, отделялся заливом от американского штата Вашингтон. Он изобиловал отелями и мотелями, пестрыми вывесками лавчонок и магазинов, ресторанчиками с весьма недурной кухней. Оказался в нем Тайлер по чистой случайности, остановившись здесь во время поспешного бегства из Лос-Анджелеса. Тогда он был сыт Голливудом по горло. Тихий городишко сразу ему приглянулся. Все, решил он тогда, хватит с него славы. Хватит восторженных поклонниц и льстивых актеров, надеющихся, что он замолвит за них словечко. Со всем этим должно быть покончено.

Разумеется, бежал он только поэтому; бежать его вынудили причины, вспоминать о которых Тайлеру не хотелось даже сейчас, по прошествии стольких лет. Одно он знал наверняка: Голливуд он покинул во имя спасения собственной души. Слишком молод и зелен он был, чтобы выдержать бремя столь внезапно свалившейся на него известности и славы. Тогда, по молодости, Тайлеру казалось, что все это пустяки. Теперь же, оглядываясь назад, он понимал, каким был наивным и глупым. Да и вообще, по большому счету, ему просто повезло. Не говоря уж о том, что присутствие рядом знаменитого отца отнюдь не способствовало возмужанию и становлению личности.

Хотя и сам Самуэль Стовалл был совершенно не той личностью, которой стоило подражать, с гневом подумал Тайлер. И тут же усилием воли заставил себя выгнать эти мысли из головы. Он давно уже приучил себя жить в Бейроке и не вспоминать прошлое.

Или — почти не вспоминать, подумал он, укоризненно покачав головой. Вчера даже работать не мог — такая ерунда в голову лезла!

Тайлер был доволен, что сумел скрыться от отца. Самуэль послужил главной причиной его бед, и только теперь, по прошествии десяти лет, Тайлер в мыслях начал называть его «мой отец», не добавляя привычное «мерзавец».

— Так все-таки — сколько? — не унимался покупатель.

— Пятьсот тысяч, — заявил Тайлер.

У фермера отвалилась челюсть. Наконец он захлопал глазами и пробормотал:

— Слушай, парень, ты что, за простака меня держишь? Я ведь не дурак…

— Разумеется, — поспешно ответил Тайлер, чувствуя, что его собеседник раскипятился. — Поэтому я и говорю — пообщайтесь с моей риэлторшей.

— Совсем сдурел! — процедил фермер. Повернувшись спиной, он направился прочь, качая головой и ворча. Тайлер проводил его взглядом, в котором можно было прочитать одновременно насмешку и сочувствие. Возможно, фермер и прав, со вздохом подумал Тайлер. Вряд ли кто в этих краях приобретет его землю на таких условиях.

Может, именно поэтому ты заломил такую цену, приятель? Потому что не хочешь отсюда уезжать.

Сокрушенно покачав головой, Тайлер вернулся в свой бревенчатый дом с двумя спаленками, стены, пол и потолки которого были построены целиком из ели. Полы были устланы коврами, выделанными вручную индейцами. В домике было чертовски уютно, а из окон открывался захватывающий дух вид на взвихренные ветром воды залива. Но по-настоящему Тайлер наслаждался, когда поднимался в каморку, служившую ему кабинетом. Перед окном с видом на залив стоял компьютерный стол, который он смастерил собственноручно. Порой, случалось, Тайлер часами просиживал перед окном, глядя на противоположный берег залива. Территорию Соединенных Штатов. Случалось ему испытывать и щемящее чувство тоски по родине. Если уж становилось совсем одиноко, то Тайлер не пренебрегал проверенным средством и заливал тоску хорошим виски.

Впрочем, грустить ему приходилось довольно редко, с годами Тайлер все больше втягивался в новый образ жизни. Все реже и реже он вспоминал о брошенной карьере. Порой ему было жаль загубленную актерскую профессию. Жаль было, что не удалось сделаться просто «нормальным» актером, талант которого он в себе ощущал. Слава и толпы поклонниц избаловали его, слишком рано превратили в красавца-идола, фетиша. Тайлер вспоминал об этом с отвращением и стыдом. Как-то раз, например, журнал для подростков украсил его фотографией обложку, а броский заголовок гласил: «Тайлер Стовалл дарит Вам 13 подсказок, как вкусить сладость настоящего поцелуя!»

Удивленный и уязвленный, он позвонил своему агенту и потребовал, чтобы тот выяснил, каким образом журнал раздобыл его фотографию и мифическое интервью. Выяснилось, что фото, как и следовало ожидать, журналу продал какой-то папарацци, а интервью сочинила сотрудница редакции, давно влюбленная в Тайлера.

Эта история изрядно разозлила Тайлера. Вскоре он закончил съемки в фильме с пророческим названием «Побег из рая», а почти сразу случившийся вслед за этим судебный иск со стороны Гейл оказался для него последней соломинкой. Так, во всяком случае, он думал тогда. Знай он наперед, что Гейл наложит на себя руки, он, наверно, повел бы себя иначе…

Тогда же он просто наскоро побросал кое-какие необходимые вещи в дорожную сумку и исчез, ни с кем не попрощавшись.

Поначалу никто даже не заметил его исчезновения. Никаких обязательств перед кем-либо Тайлер не имел, и лишь по прошествии трех недель после его бегства агент, менеджер и он же — представитель по связям с общественностью, вломился в квартиру Тайлера и убедился, что её хозяин пропал. Новость тут же просочилась в прессу и на телевидение, застав Тайлера в Чикагском аэропорту. К тому времени он уже отрастил усы, перекрасил волосы под благородную седину и научился сутулиться. Вдобавок ходил в темных очках. Разумеется, никто его не узнал. Купив за бесценок прямо на улице Чикаго подержанную машину, Тайлер махнул на ней в Канаду, и вскоре очутился в Бейроке. В те дни он поддерживал связь лишь с одним человеком, своим биржевым маклером. Это был его друг, с которым Тайлер учился ещё в школе, и который, прекрасно понимая, что случилось с Тайлером, держал язык на привязи, свято храня его тайну. Брюс умело вкладывал его средства, благодаря чему Тайлер, успевший до исчезновения заработать колоссальные деньги, мог не работать и жить припеваючи до конца своих дней. Правда, Брюс служил в компании, в которой Самуэль Тайлер Стовалл (полное имя Тая) давно числился клиентом, а потому время от времени кто-то из наиболее рьяных сослуживцев пытался задавать ему вопросы о его пропавшем друге. Но Брюс держался стойко. Он даже получал определенное удовольствие, раскрывая очередные уловки, цель которых состояла в том, чтобы хитростью выманить у него секрет о месте пребывания Тайлера. Порой он выбирался к Тайлеру в Бейрок на уик-энд, и тогда они весело проводили время. Катались на лодке, рыбачили, выпивали в баре и вообще развлекались, как умели.

Но после отъезда друга Тай неизменно тосковал. Именно тогда одиночество становилось для него особенно мучительно. Тай начинал мечтать о нормальной жизни. О женщинах. О единственной и неповторимой любимой женщине. Увы, для него это оставалось недостижимой мечтой. Ни одна женщина не смотрела на него просто как на Тайлера Стовалла. Он был для них тем самым Тайлером Стоваллом, знаменитым актером. Отныне и, наверно, навсегда…

Вдруг ему захотелось позвонить матери. Такое нередко случалось, когда сердце щемила тоска. Он потянулся к трубке, и вздрогнул — телефон зазвонил сам.

— Алло!

— Проверь электронную почту, — послышалось в трубке, и тут же раздались короткие гудки.

Брюс. По мобильному телефону. Тай невольно усмехнулся. Его друг все ещё свято верил в бредни про конспирацию и прочие приемы рыцарей плаща и кинжала.

Позабыв о том, что только что собирался звонить Нанетте, Тай подсел к компьютеру, вошел в «интернет» и быстро вывел на экран монитора электронное послание:

«Скверные новости. Кто-то вломился в мою квартиру. Ничего не пропало, но все бумаги разбросаны по полу. Среди них был и твой адрес. Я записал тебя без имени Самуэль. Извини».

Тай нахмурился. Ерунда какая-то. От своего первого имени — Самуэль — он отказался уже давно. Но Брюс, из конспиративных соображений, вел его финансовые дела от имени Самуэля Т. Стовалла, чтобы отвести от Тайлера подозрения. Вполне естественно, что дома он хранил адрес своего друга без его первого имени.

Мог ли какой-то простой воришка-домушник обратить на это внимание?

Да ни за что на свете!

И все же…

Тай быстро набил на клавиатуре электронный ответ:

«Пожалуй, мне пора сматывать удочки. Больше пока ничего мне не отправляй. Я сам свяжусь с тобой, когда переберусь на новое место. Потерпи немного».

Кэмми налила себе чашку кофе без кофеина и призадумалась. Что делать дальше? Она переговорила почти со всеми родственниками Тая, с его бесчисленными сводными братьями и сестрами, но никто из них даже понятия не имел, где искать Тая. К безмерному огорчению Кэмми, ей, скрепя сердце пришлось признать, что сыщик из неё вышел совершенно никудышный.

Несколько раз ей звонила Нанетта. Мать Тая была искренне убеждена, что его сын был влюблен в Кэмми. И возражений Кэмми она даже слушать не хотела. Кэмми понимала, что это вовсе не так, но переубедить Нанетту не могла.

Кэмми со вздохом отпила кофе. Что же ей теперь делать? Может, попытаться закинуть удочку в актерской среде? Вдруг кто-то из снимавшихся с Таем в фильме «Побег из рая» хоть краешком уха слышал, куда скрылся Тай? …

Телефонный звонок прервал её мысли.

— Камилла, — проскрипел в ухо голос Пола, — завтра тебя ждут на студии. Нужно переснять пару эпизодов из последней сцены. Они снова поменяли концовку.

— Хорошо, — отрешенно ответила Кэмми.

— Ну, как, удалось найти Тайлера Стовалла? — поинтересовался Пол.

— Нет.

— Как это — нет?

— А вот так — не нашла, и все тут, — огрызнулась Кэмми. — А завтра утром я появлюсь в студии, чтобы сказать последнее «прости» Донне Дженкинс. Как, кстати, она должна умереть?

— По первоначальному замыслу, её должны запереть в герметичной комнате, и она погибнет от удушья.

— Замечательно, — промолвила Кэмми, поморщившись.

— Только это строго между нами. Мы все дали подписку о неразглашении.

— Я буду нема как рыба.

— Но найдет её доктор Ноугудинг, а раз так, — добавил Поп, — то, кто знает, может ему удастся оживить её. Радости это многим прибавит.

Доктор Ноугудинг, которого все в съемочной группе звали доктор Негодник, был самым эгоистичным и самовлюбленным персонажем во всем сериале. Играл его английский актер, известный больше по комедийным ролям.

При одной мысли, что ей придется навсегда распрощаться с Донной Дженкинс, на душе у Кэмми заскребли кошки.

Распрощавшись с бывшим супругом, Кэмми едва успела положить трубку, как в дверь позвонили. Выругавшись себе под нос, Кэмми подошла к двери и посмотрела в «глазок». За дверью, всем своим видом выражая нетерпение, стоял Самуэль Стовалл.

Кэмми невольно ахнула.

«Нет, только не это, — подумала она. — Какого черта ему от меня надо?»

Сделав над собой усилие, она заставила себя отпереть дверь. Никогда ещё бывший отчим не наведывался к ней домой, а раз так, то очевидно, дело касалось либо Тая, либо «Скалистого дна», либо того и другого. В любом случае, ничего хорошего Кэмми от этого визита не ждала. Сердце её судорожно колотилось.

— Здравствуйте, Самуэль, — поприветствовала она незваного гостя, даже не пытаясь скрыть удивление.

— Привет, Камилла.

В этот миг Кэмми вспомнила, что он всегда называл её полным именем, которое сама она терпеть не могла. Мама нарекла её так, потому что обожала камелии, но Кэмми (терпеть не могла свое полное имя) считала его не только причудливым, но и безнадежно устаревшим.

— Что вас сюда привело? — спросила Камилла, пытаясь придать своему голосу беззаботность. И отступила в сторону, пропуская его.

Самуэль вошел в прихожую и неодобрительно посмотрел на тесную гостиную, к которой примыкала крохотная кухонька. Кэмми прекрасно поняла, о чем он подумал, но обижаться не стала: квартира принадлежала ей и была родной и уютной, а это — главное.

— Как продвигаются поиски Тайлера? — осведомился он.

В ответ Кэмми рассмеялась, и Самуэль недоуменно нахмурился.

Только что звонил Пол, — пояснила Кэмми. — И задал мне тот же самый вопрос. Надеюсь, успех этой операции зависит не только от меня, потому что я не имею ни малейшего представления о том, с чего начать поиски. Кстати, к частным сыщикам вы обращались?

— Да, — последовал ответ.

— Как? — Кэмми не поверила, решив, что ослышалась.

— Разумеется, я к ним обращался, — раздраженно сказал Самуэль. — Речь, между прочим, идет о моем сыне!

— Но он уже давно взрослый, возразила Кэмми. — И, наверное, сам дал бы о себе знать, если бы захотел.

— Понятно, — процедил Самуэль. — Вот, значит, на чем ты стоишь.

— В каком смысле? — недоуменно спросила Кэмми.

— Ты не собираешься активно подключиться к его поиску.

— Ах, вот вы о чем. Нет, я уже пыталась наводить справки, но, похоже, никто ничего о нем не знает.

— Да, я тоже многих расспрашивал, — кивнул Самуэль. Он стоял, подбоченившись и широко расставив ноги, словно готовился вступить в драку. Кэмми невольно признала, что и сейчас, в свои годы, её бывший отчим оставался чертовски привлекательным мужчиной. Да, волосы его местами серебрила седина, но шевелюра оставалась такой же густой и пышной, как и в былые годы, а глаза — сочного серого цвета, — которые унаследовал и Тайлер, по-прежнему оставались неотразимыми. Лишнего веса Самуэль не набрал, был по-прежнему силен и крепок, и, несмотря на свой возраст, — а Кэмми знала, что ему уже лет шестьдесят, — выглядел он на сорок пять — сорок шесть.

— Что ж, — промолвила она, — в таком случае, вы сами знаете, насколько сложна эта задача.

— Да, знаю, — согласился Самуэль, нервно почесывая подбородок.

Кэмми поняла, что он чего-то не договаривает, но не успела даже об этом толком подумать, как своими следующими словами Самуэль буквально огорошил её.

— Я знаю, Камилла, где он находится, — сказал он, глядя на неё в упор. — И все, что от тебя требуется, это — уговорить его вернуться.