Настоящая любовь

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Холли! Соображаешь, что делаешь? И куда тебя несет? Опомнись, пока не поздно! — огорченно воскликнула Бренна Уорт, обняв свою лучшую подругу.

— И ты туда же! — Холли горько усмехнулась. — Целую неделю воевала с родственниками, надеялась, что хоть ты меня поймешь. И вот на тебе! Неужели не рада за меня? Такую возможность грех упустить. Я буду психиатром в клинике Уидмарков. А ведь у них одна из самых крупных медицинских практик в городе. Значит, мне не придется, как другим новичкам, бегать в поисках пациентов. Представляешь, меня даже попросили участвовать на общественных началах в занятиях с трудными подростками.

— Это вдобавок ко всему прочему? Похоже, они решили поиметь тебя по полной программе. Да еще бесплатно.

— Разве ты не знаешь, что именно о работе с детьми я всегда и мечтала?

— Трудные подростки не дети, а самая обыкновенная шпана, от которой лучше держаться подальше, — безапелляционным тоном, будто вынося окончательный приговор, заявила Бренна. — А потом, Холли, мне будет не хватать тебя. Твоя мама утверждает, что ты получила три предложения занять вакантное место, и все недалеко от дома. Зачем тогда уезжать, не понимаю! Тебе что, здесь плохо? И ты еще хочешь, чтобы я радовалась! Какая к черту радость, если моя лучшая подруга решила закопать себя в такой глуши, как Южная Дакота?

— Ой, Бренна, ты говоришь, как моя мама. Когда я объявила, что переезжаю в Сиу‑Фоле, она тут же брякнула мне в ответ: «А почему не на Аляску? Там и платят больше, и свободного парня подцепить легче. Небось на одну женщину приходится семь мужчин и десять медведей». А за ней и тетка в бой ринулась.

— Представляю, — усмехнулась Бренна. Она хорошо знала семью подруги.

— У меня уже скопилась целая полка книг с советами, как отыскать себе мужа. Каждый родственник считает своим долгом наставить заблудшую овечку на путь истинный. Даже кузины Хиллари и Хэдер прислали мне недавно очередные шедевры на эту тему. Вся семья убеждена, что без их помощи мне мужа не заарканить.

— Твоя семья никогда не отличалась тонкостью подхода, — кивнула Бренна.

— Особенно когда речь идет о матримониальных проблемах. Кстати, Бренна, не стесняйся, возьми себе экземплярчик! — Холли со смехом показала на книжную полку. — Ты ведь тоже не замужем.

— Даже в шутку не говори об этом! — Бренна с наигранным ужасом отскочила от книг. — Какой муж, когда у меня работы по горло!

— Моя семья посчитала бы твои слова богохульством. Или сумасшествием. — Улыбка исчезла с лица Холли. ― Теперь, Бренна, ты понимаешь, почему я не могу работать в нашем городе? Семья у меня превосходная, спору нет. Но когда представлю, что меня ждет впереди, если останусь, хочется в петлю лезть. Их дружный натиск нарастает с каждой неделей.

— Увлекательное занятие у твоей матери и иже с ней — день изо дня подыскивать перспективных женихов. Прямо‑таки золотоискатели! — покачала головой Бренна.

— Скажешь тоже! Золото у них нулевой пробы. То какой‑нибудь прыщавый двадцатилетний фанатик видеоигр с воспаленными глазами, то вдовец под шестьдесят с парой дочерей старше меня. — Холли даже застонала от этих воспоминаний.

«Любви все возрасты покорны», — с блаженной улыбкой провозглашает тетя Хэди. И выбирает для любимой племянницы дедушку с пятью внуками. Какая мне разница, что он владелец агентства по продаже недвижимостью.

«Молодому человеку требуется руководящая рука зрелой женщины», — утверждает тетя Хонория. И вот подарочек, любуйся: чокнувшийся на компьютерах учащийся колледжа. Говорит двадцать лет, а по виду и поведению и шестнадцати не дашь! Что с таким ночью делать? В бродилки‑стрелялки играть? А тут еще мать постоянно причитает: «Женщина без мужа что телевизор без изображения». Скажи спасибо теткам! Они в тебе души не чают. О твоем счастье пекутся.

Последняя находка мамы — зануда адвокат, специалист по мордобою и поножовщине. За определенную мзду водители «скорой помощи» сообщают ему о вызове. Наш пострел, таким образом, первым прибывает на место происшествия и предлагает свои услуги.

Старшая родная сестра, Хоуп, и две двоюродные, Хиллари и Хэдер, все замужние, тоже заделались свахами. Уже несколько лет устраивают ей «случайные» встречи с мужчинами. Некоторые из кандидатов оказывались вполне симпатичными людьми. Кое с кем из них Холли даже встречалась несколько раз. Однако дальше совместного посещения кафе дело ни с кем не зашло. Ну, поговоришь о погоде, о кино, вспомнишь детство, расскажешь смешные случаи из жизни. Час‑другой побыть вместе вполне приятно, а так чтобы каждый день, да еще ночью… ни за какие коврижки!

Постепенно у Холли накопилось несчетное количество приятелей и знакомых. И ни одного принца с предложением руки и сердца!

— Догадываюсь, что недавняя помолвка твоей младшей кузины Хэйди не облегчила твоего положения, — посочувствовала Бренна.

Малышке Хэйди в прошлом месяце стукнуло двадцать. А обручальное кольцо пусть и с крошечным бриллиантиком уже сверкало на пальчике.

— Бедная мама, мне было ее так жаль, когда на ежемесячном семейном обеде Хэйди объявила о помолвке. — Холли поморщилась. — Сперва чуть ли не громче всех выражала восторг, а потом поспешно ретировалась. Мол, мигрень расшалилась. Но я‑то сразу просекла, что у нее за проблема.

— А то, что дочь с отличием окончила медицинскую школу Мичиганского университета и там же прошла ординатуру, — это не в счет? — Голубые глаза Бренны гневно засверкали. — Пишут, рассуждают про равноправие полов, про высокое назначение человека, про то, как важно найти себе место в жизни, а все ни с места. Найти мужа, родить детей — вот и вся философия!

— Правильно говоришь! Будь ты хоть семи пядей во лбу, раз спермопроизводителя рядом нет, значит — полная дура! Такое ощущение, будто мама спит и видит, как бы поскорее от меня избавиться, — сухо согласилась Холли.

— Меня это приводит в бешенство! Свихнуться можно!

— Не вздумай, подруга! Как дипломированный психиатр, советую сублимировать гнев в какое‑нибудь позитивное чувство или действие. К примеру, запланируй поездку в Сиу‑Фоле, когда я там устроюсь. Пообещай, Бренна, что ты ко мне скоро приедешь.

— Договорились. — Бренна решительно тряхнула головой. — С первыми заморозками я и нагряну. Ведь, если не ошибаюсь, в Южной Дакоте зима наступает едва ли не в сентябре.

— Как ты окончила школу, Бренна, ума не приложу! Южная Дакота находится вовсе не за Полярным кругом. Сиу‑Фоле — прекрасный город, и климат там замечательный.

— Ага, еще не уехала, а уже патриотка своего нового города. Повезло тамошним жителям, заполучили такую энтузиастку. Надеюсь… — Бренна сделала паузу, глаза ее лукаво заблестели, — ты встретишь там мужчину своей мечты. Только, пожалуйста, не из твоих пациентов. По крайней мере не из самых безнадежных. Воображаю восторг твоих родственничков, когда им придет приглашение на свадьбу…

Раздался стук в дверь. В спальню Холли вошла Хэлен Кейзел.

— Как идут сборы, доченька? — Она посмотрела на открытый чемодан и на заваленную вещами кровать.

— Так, мало‑помалу, мама.

— На вот, возьми в дорогу. Вдруг пригодится. — Хэлен положила в чемодан книгу с яркой обложкой и заманчивым названием «Десять шагов к алтарю». Вторую, такую же, протянула Бренне: — Не волнуйся, дорогая, я и про тебя не забыла. Авторы гарантируют стопроцентный успех, если строго следовать их наставлениям.

Холли и Бренна переглянулись. Ты права, беги подальше от любящих родственников, одержимых идеей выдать тебя замуж, говорили глаза подруги.

Из‑за небольших технических неполадок, обнаруженных перед вылетом из Миннеаполиса, самолет приземлился в аэропорту Сиу‑Фолса с опозданием на два часа. Рейф Парадайс в очередной раз посмотрел на часы.

— Сколько на часы ни смотри, время быстрее не пойдет, — насмешливо заметила небольшого роста блондинка в шикарном сером костюме. — К жене торопитесь?

— Вообще‑то нет. — Рейф с трудом выдавил из себя ответную улыбку. Между возможностью вернуться домой и необходимостью быть как можно скорее дома — пропасть. Но ему не хотелось обсуждать с хорошенькой женщиной, сидевшей рядом, свои проблемы.

Весь полет она флиртовала с ним. И хотя Рейф подчеркнуто немногосложно отвечал на ее задаваемые в лоб вопросы и не проявлял взаимного любопытства, напор не ослабевал.

Звали блондинку Лорна Ларсон. Жила и работала она в Туин‑Сити, а в Сиу‑Фоле часто летала в деловые командировки.

На ее хвастливое заявление, что она является восходящей звездой телевизионной компании, Рейф никак не отреагировал. Зачем утруждать себя? К чему сладкие улыбки, игры глазами, обмен сведениями друг о друге и прочие знаки внимания? Стоит ему упомянуть о своем положении, и призывное сияние глаз Лорны сменится арктическим холодом.

Но самое ужасное, пессимистично констатировал Рейф, что ему наплевать на мнение соседки. Интерес к сексу упал до нуля, и отсутствие женской компании перестало огорчать его. В прошлом году ему пришлось взять на себя заботу о двух сводных сестрах, Кэмрин и Кэйлин. Да еще двое мальчишек, Трент и Тони, которых раньше он навещал время от времени, теперь окончательно поселились в его доме. Вот и пришлось поставить жирный крест на своей личной жизни. Даже и не припомнить, когда доводилось в последний раз заниматься сексом. Шутка ли сказать — четверо детей на его иждивении!

Пассажиры направились в заднюю часть самолета, где находился багаж.

— Я тут вам написала название отеля, где решила остановиться, — Лорна Ларсон сунула ему в ладонь визитку. — Позвоните мне, когда выпадет свободная минута, посидим где‑нибудь, выпьем по бокалу вина. — Улыбка обещала гораздо больше. Блондинка явно собиралась развлечься в их городе.

Рейф пробормотал вежливый ответ и сунул визитку в карман пиджака. Звонить он, разумеется, не собирался! С детьми бы справиться! Бог знает, что они успели натворить, оставшись на целый вечер одни.

— У нас новые соседи. Здорово! У них сын Шеди. Он будет ходить в наш класс… — Десятилетний Трент замолчал, отстукивая ритм двумя линейками по краю кофейного столика. — Послушай, я тут сочиняю песню в стиле рэп. Помоги, пожалуйста! Какая есть рифма к слову «гольф»?

— Рудольф, — недовольно буркнула шестнадцатилетняя Кэйлин. — Почему бы тебе не взять другое слово? К примеру, «клюшка». К ней сколько угодно рифм. Подушка, игрушка, старушка, ловушка…

— Перестань стучать! — Лежавшая на софе семнадцатилетняя Кэмрин прикладывала ко лбу пакет со льдом. — Если ты сейчас же не прекратишь тарабанить, я тебя убью.

Кэйлин валялась в его любимом голубом кресле и ласкала Кристофера, самого толстого и вредного пса, какого только Рейфу доводилось встречать в жизни. Настоящее чудовище, жившее вместе с ними под одной крышей! Мало того, что он вел себя как хозяин дома, так еще постоянно точил когти обо что попало и повсюду оставлял клочки шерсти.

Рейф понятия не имел, какие воспитательные меры ему следует предпринять. Трент вскочил и радостно бросился к нему, однако обниматься не стал, так как считал себя уже большим и стеснялся всяких проявлений нежности.

— Привет, Рейф! Как съездил? — спросила Кэйлин, продолжая играть с собакой.

Рейф решил не выказывать недовольства по поводу того, что Кристофер сидел на его любимом кресле.

— Поездка прошла удачно. — Зачем рассказывать детям скучные подробности переговоров?

— А почему ты не спрашиваешь, где Тони? — насмешливо протянула Кэмрин. — Забыл о нем?

— Я как раз собирался спросить, где Тони, — рассердился Рейф, но его тут же охватили угрызения совести. Неужели он действительно забыл о Тони. Нет! Через секунду‑другую он и сам обязательно заметил бы отсутствие ребенка.

Странное чувство нереальности происходящего охватило его. Уже год длится это сумасшествие. Как тут не вспомнишь с тоской о его прежней беззаботной холостяцкой жизни!

— Сегодня приезжают новые соседи. — Трент снова улегся на пол. — Случайно не видел на улице фургона с мебелью?

— Нет. — Рейф заранее жалел людей, которые сняли в аренду или купили соседний дом, имевший общий двор с его домом. Шумные игры детей заставили прежних соседей, молодую пару, переехать в другой конец города.

— Где были вчера вечером и что делали? — заставил себя спросить Рейф. Ему была ненавистна роль надзирателя, которую возложили на него. И до чего же плохо он с ней справляется!

— Я была в гостях у друзей. Не волнуйся, вернулась домой до наступления комендантского часа, — ангельски улыбнувшись, произнесла Кэмрин.

— Очень хорошо, — пробормотал Рейф. — Ладно, я пошел наверх. Разберу вещи и переоденусь.

Зачем продолжать этот бессмысленный разговор?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Перегруженный грузовик Холли свернул на подъездную дорожку. В этот момент во двор выскочил мальчик.

— Меня зовут Трент, — радостно сообщил он, едва она вылезла из машины. — Я живу за стеной, в другой половине дома. Если мой младший брат Тони начнет колотить в стену, вам будет очень хорошо слышно.

Казалось, мальчик был чрезвычайно доволен этим фактом. Интересно, часто ли братья колотят в общую стену, с опаской подумала Холли.

— Мы с Тони выучили азбуку Морзе. — У Трента восторженно засверкали глаза. — Не только SOS. Все буквы!

— Для этого действительно необходимо много практиковаться, — вежливо заметила Холли.

— Ага. Хотите, мы вас научим? Тогда можно будет переговариваться. Здорово, да? А как вас зовут?

— Холли.

— Можно мне так вас называть? Или миссис Холли?

— Просто Холли. — Что за невезение! Как говорится, от судьбы не уйдешь. И что, ей нужно теперь объяснять мальчишке, что она вовсе никакая не миссис, что мужа у нее не было, нет и, видимо, никогда не будет?

Холли с трудом заставила себя улыбнуться. Переезд утомил ее. Глаза слипались. От долгого сидения за баранкой болела спина. К тому же она проголодалась. Да и перспектива насильственно изучать азбуку Морзе отнюдь не прибавила ей бодрости.

Мальчик размахивал клюшкой для гольфа, словно мечом, и болтал без умолку. Холли слушала его рассеянно, и ему даже иногда приходилось по нескольку раз повторять свои вопросы. Слишком длинный и трудный день выдался ей сегодня! А все началось с разговора с дружелюбным агентом по торговле недвижимостью. Дама передала ей ключи от арендованной половины двухквартирного дома, и сообщила неприятную новость. Фургон с мебелью и другими вещами Холли прибудет только завтра.

— Сами знаете, какое движение, — оправдывалась она. — Совершенно невозможно гарантировать точное время прибытия.

Ну что скажешь в ответ? Все понятно, однако перспектива провести ночь в пустом доме не радовала. Видимо, придется отправиться в какой‑нибудь мотель поблизости.

— Смотрите, как я умею подсекать мяч, — не унимался ее новый знакомый. Он широко размахнулся и сильно ударил. Мяч взмыл свечой в небо, завис на мгновенье и стал стремительно опускаться… прямо в окно ее новой квартиры. Раздался печальный звон и осколки посыпались на землю.

— Не повезло, — расстроился мальчик. — Ветер дунул. И кто такие хрупкие стекла делает?

— У тебя сильный удар, Трент. — Холли тупо уставилась на разбитое окно. — Но точность еще немного хромает. Может быть, тебе все‑таки лучше записаться на курсы гольфа и ходить на специальную площадку?

— Да, Рейф тоже так говорит, — вздохнул мальчик.

— Трент, я слышал звон разбитого стекла, — раздался за спиной у Холли глубокий мужской голос. Она повернулась и увидела, что к ним приближается высокий темноволосый человек в джинсах и белой футболке.

— Ох‑ох. Это Рейф, — еле слышно прошептал Трент. — Я вас очень прошу, скажите, что это вы разбили окно, хорошо? — Он ловко всунул клюшку в руку Холли. — А пока вы будете разговаривать с ним, я сбегаю достану мяч.

Однако Рейф подошел к ним прежде, чем Трент успел исчезнуть. Он посмотрел на разбитое окно, мальчика и наконец на Холли с клюшкой в руке.

— Добро пожаловать! — произнес он. — Меня зовут Рейф Парадайс.

Холли поразило несоответствие его фамилии и мрачного тона, похожего на предупреждение у ворот ада. Скорее всего, ей мерещится всякая глупость после дальней дороги.

— Очень приятно, — кивнула она. — А меня — Холли Кейзел. Я из Мичигана.

— Ей нравится гольф! — поспешил вмешаться в разговор Трент. — И она отлично подсекает мяч! Знаешь, как она замечательно умеет бить. Жаль, ты поздно подошел. Только вот беда — ветер сильный.

— Дай‑ка мне передохнуть, Трент. Кого ты хочешь обмануть? Я прекрасно знаю, что это ты разбил окно. — Рейф взял клюшку из руки Холли. — Вам вставить стекло или дать деньги?

— Ты опять злишься на меня! — завопил Трент. — Да‑да, я вижу это по твоим глазам, ты всегда ненавидел меня! Я знаю, ты хочешь меня выгнать из дома! — Мальчик помчался по улице, продолжая орать во всю силу легких.

— Может быть, вам стоит догнать его? — в замешательстве спросила Холли. — Он не убежит?

— Нет, ему некуда бежать, и он прекрасно это знает. Если он отправится к матери, она просто‑напросто отправит его назад. Но, по‑моему, он направляется к Стинам. Это хорошие люди, и им уже не впервой успокаивать парня.

Они оба проследили, как мальчик подбежал к одному из домов по улице и позвонил в дверь. Появившаяся вскоре женщина улыбнулась, увидев на пороге маленького гостя, и впустила его в дом.

— Да, это Стины, — Рейф с облегчением кивнул. — Благослови их Бог. — Он переложил клюшку в другую руку. — Я хочу, чтобы Трент почувствовал ответственность за разбитое окно. Вы не против, если я заставлю его все лето стричь газон перед вашими окнами. Разумеется, все расходы по замене стекла я беру на себя.

— А можно задать вам вопрос? — нерешительно проговорила Холли, подняв голову. Мужчина возвышался над ней, как пожарная каланча. При ее росте 178 сантиметров такое случалось редко.

— Безусловно. — Темные глаза сверкнули. — Не стесняйтесь, задавайте любой вопрос.

— Трент — ваш сын?

— Нет. Мне лишь поручили опеку над ним. В результате чего светловолосый ребенок с голубыми глазами стал братом полуиндейца.

Холли сделалась пунцовой. Ее взгляд невольно остановился на его изношенных мокасинах. Рейф заметил это.

— Их сшил мой прапрадед вождь Сверкающая Молния, — почти свирепым тоном произнес он. — Есть у меня и костюм из кожи буйвола, однако сейчас август, и слишком жарко, чтобы его носить. Он хранится вместе с головным убором в вигваме на заднем дворе.

Холли окончательно смутилась. Похоже, она, сама того не ведая, оскорбила человека и его гордых предков!

— Я… я… мистер Парадайс, я вовсе не собиралась каким‑то образом умалять достоинство коренного населения Америки. Наверное, я что‑то не то сказала или сделала. Прошу прощения. Я не хотела быть бестактной. Мне очень жаль, если…

— Вы посмотрели на мои мокасины. С каких пор это стало преступлением?

— Взгляд тоже может оскорбить человека? — непонятно зачем продолжала упорствовать Холли.

— Не волнуйтесь, я всего лишь пошутил. Вернее, попытался пошутить, но, судя по вашей реакции, моя шутка не удалась.

Холли не знала, что и ответить.

— Я подумал, что раз мы с вами соседи, то можно обойтись без всяких формальностей. Тем более что мой Маленький Брат уже положил начало, разбив вам окно.

— Да, действительно… Знакомство наше оказалось весьма громким. — Холли улыбнулась.

Рейф посмотрел на нее, и вдруг у него в голове будто засверкал фейерверк. Невероятно! Ее улыбка проникла в самую глубину его сердца. И острое сексуальное желание внезапно охватило его. Почему? Как? Рейфа поразил столь неожиданный отклик собственного тела на улыбку женщины. Он не верил сказкам о любви с первого взгляда. Влечение, конечно, бывало. И неоднократно. Но чтобы так… вдруг… сразу… Ведь он видел эту женщину первый раз в жизни!

А сейчас в присутствии беззаботно улыбавшейся Холли он ведет себя как легко возбудимый подросток. И это в тридцать два года, когда период созревания остался далеко позади. Огорчительная, если не сказать — унизительная ситуация.

Рейф вспомнил сегодняшнюю беседу с Лорной Ларсон. Та буквально из кожи вон лезла, чтобы привлечь его внимание, но все напрасно, ей так и не удалось пробудить в нем чувственность. А теперь он стоял рядом с Холли, у которой и в мыслях не было соблазнять его, а джинсы стали болезненно тесными и почти не скрывали его возбуждения. Господи, хоть бы она ничего не заметила!

Она не заметила. Он с облегчением убедился, что она уныло смотрит на свою забитую вещами машину. Смех, да и только! Пока его сжигает желание, она размышляет о разгрузке багажа!

— Приятно было познакомиться с вами, Рейф. Но мне пора браться за дело.

Холли подошла к машине.

— Вам нужна помощь? — Рейф поплелся за девушкой, стараясь держаться чуть сзади и не попадаться ей на глаза, еще не ровен час заметит, что творится у него в брюках. Физический труд — это как раз то, что ему сейчас нужно.

— Конечно, нужна, — улыбнулась Холли и распахнула дверцы машины.

«Возьми себя в руки!» — скомандовал себе Рейф. Он вдруг догадался, почему Холли Кейзел даже не смотрит в его сторону: она наверняка замужем, счастлива и никто другой ей не нужен. И его неприличный вид показался ему еще более нелепым и постыдным.

Последнее время ему действительно не хватало женского общества. Вот неестественное воздержание и сыграло с ним злую шутку. От природы не скроешься. Пора менять образ жизни. Если он так начал реагировать на незнакомых женщин, значит, организм требует своего, и тут ничего не попишешь, придется возобновить свидания. Рейф попытался вспомнить, куда он кинул визитку Лорны Ларсон. В мусорный бачок на кухне? Или в ванной комнате?

— Трент сказал, что он живет здесь, — продолжила разговор Холли, потянувшись за полотняной сумкой со спальными принадлежностями.

— Да. Со своим младшим братом Тони. — Затаив дыхание, Рейф наблюдал, как натянулась ткань на джинсах девушки, обрисовав круглые крепкие ягодицы. Во рту сразу пересохло.

— Вы опекаете сразу двух мальчишек? — удивилась Холли. — Я хорошо знаю эту социальную программу. Дети живут некоторое время в чужой семье, набираясь житейского опыта, приобретая навыки общения и тому подобное.

У нее даже голос сексуальный, мечтательно подумал Рейф, чувствуя, что он не в силах оторвать глаз от своей новой знакомой. Мягкие, немного хрипловатые тона звучали успокаивающе и возбуждающе одновременно.

Он взглянул на ее руку, державшую сумку. На длинные изящные пальцы и ухоженные ногти, покрытые бледно‑розовым лаком. Она не носила ни обручального, ни свадебного кольца.

Он забыл, о чем они говорили.

— Я тоже была Большой Сестрой, когда жила в Энн‑Арбор, — услышал он голос Холли. — Здорово помогало отвлечься от учебы в медицинском колледже и забот по хозяйству. Моя Маленькая Сестра, Стефани, теперь уже выросла. Но мы решили поддерживать отношения.

Рейф перевел взгляд на черный медицинский саквояж. И она вроде бы упомянула медицинский колледж.

— Вы врач? — удивился он.

— А что, вы не можете в это поверить? Мне обидеться?

— Вы выглядите слишком молодой, чтобы быть доктором. И вдобавок слишком хорошенькой, — выпалил Рейф. Он схватил гору одежды на вешалках.

— При чем здесь хорошенькая или не хорошенькая? Какая разница? Главное, какой я врач, — сухо парировала Холли.

Они поднялись по ступеням к входной двери.

— Я не спорю. Безусловно, женщина может быть хорошим врачом, — попытался защититься Рейф. — Я только сказал, что вы слишком молодая и слишком хорошенькая, чтобы все время отдавать работе.

— Похоже на комплимент, но говорить спасибо не хочется, — хмыкнула Холли.

— Это вовсе не комплимент. Констатация факта. Я ничего не имею против женщин‑врачей. Моя младшая сестра учится на третьем курсе медицинской школы здесь, в Сиу‑Фолсе. И очень довольна.

— Она тоже молодая и хорошенькая?

— Спокойней, доктор, не заводитесь, — рассмеялся Рейф. — На оба вопроса ответ «да». Ева молодая, хорошенькая и очень способная.

Холли всунула ключ в замок и открыла дверь. Рейф вошел за ней в пустую квартиру и огляделся.

— Зеркальное отражение моей части дома. — Он тяжело вздохнул. — Но здесь гораздо аккуратнее и определенно тише.

— Это, должно быть, общая стена. — Холли поставила вещи на пол гостиной и перевела взгляд на длинную стену. — Трент говорил, что он и его брат собираются использовать ее для передачи мне посланий азбукой Морзе.

— А вы небось удивлялись, почему агент по торговле недвижимостью предложил вам такую низкую цену за эту прекрасную квартиру.

― Я арендовала квартиру с намерением позже купить собственную, — пояснила она.

— Разумно. — Он кивнул головой на ворох одежды в его руках. — Куда это положить?

Какие у нее огромные выразительные глаза и длинные ноги! И какая удивительно белая, нежная кожа! Понятно, почему его возбуждение и не думало проходить. Только бы она не заметила. И все‑таки обидно, он тут еле стоит, с ноги на ноги переминается а ей хоть быть что, даже и не взглянет в его сторону.

Рейф чуть слышно простонал.

— Ох, простите, — моментально отреагировала Холли. — Я болтаю, а вы тут с тяжестью стоите.

Она совершенно неправильно истолковала его стон. Когда‑нибудь он от души посмеется над собой, но сейчас ему было не до веселья!

— Наверное, одежду лучше всего отнести в мою спальню. — Холли повела его по узкой лестнице на второй этаж.

По другую сторону стены находилась его спальня. Рейф старался не думать о том, как близко друг к другу они теперь будут лежать по ночам. И в то же время так далеко. Он — в своей постели, она — в своей. Не дожидаясь указаний, он принялся развешивать вешалки с одеждой в большой шкаф‑купе.

— Спасибо! — воскликнула Холли.

— Еще рано благодарить. Там ведь полная машина. А когда придет остальной багаж?

— Судя по словам моего агента, миссис Йодер, можно надеяться, что завтра.

— Когда я слышу «можно надеяться», — Рейф потер подбородок, — то всегда предвижу самое худшее. Боюсь, что фургон появится в лучшем случае через неделю.

— Признаться, я подумала то же самое. К счастью, самое необходимое у меня с собой. Полотенца, белье, обувь, всякая кухонная утварь. Не так уж плохо для начала!

— Такому оптимизму можно только позавидовать! — покачал головой Рейф. Полная противоположность ему самому. В последнее время его отношение к жизни особенно праздничным не назовешь. А иногда и вовсе охватывают приступы хандры. — У вас нет ни кровати, ни стула, ни даже тарелок, а вы бодры и готовы лечить больных. Интересно, а в какой области медицины вы специализируетесь? И где вы собираетесь работать?

— Меня пригласил мистер Уидмарк, вам наверняка известно это имя. Начинаю с понедельника. Если фургон придет вовремя, у меня есть несколько дней, чтобы устроиться. Я психиатр.

— Психиатр? — опешил Рейф.

Нет ли у врачей этого профиля каких‑то тайных профессиональных ловушечных приемов, которые заставляют людей выдавать свои мысли? Рейфа бросило в дрожь.

Он явно не в восторге, услышав, кем я работаю, догадалась Холли, уже привыкшая к тому, что многие люди с опаской относятся к ее профессии.

— Не тревожьтесь, — поспешила она успокоить его, — я не анализирую каждое слово человека, с которым разговариваю. И не гоняюсь за возможными пациентами. Обещаю, что не буду пытаться насильно подвергнуть вас психотерапии.

Рейф снова посмотрел на руку Холли без кольца. Впрочем, не все замужние женщины носят кольца. Вполне вероятно, психиатр, далекий от условностей, отказывается от таких определяющих семейное положение символов?

— А когда муж присоединится к вам? — Ответ Холли мог огорчить его, но он все равно решил действовать напрямик.

— Я не замужем.

— Тогда ваш жених. Он переедет сюда вместе с вами?

— У меня нет жениха.

— А друг? Вы живете вместе или встречаетесь, преодолевая большие расстояния?

— И друга у меня нет. — Холли покачала головой. — Вы напоминаете мне мою мать. Она готова поджарить меня на вертеле, лишь бы выудить нужную ей информацию.

— Можете и меня поджарить, — предложил он с улыбкой.

— Лучше не буду. Когда я сказала, что работаю психиатром, вы занервничали. Наверно, испугались, что я поставлю вам диагноз, если начну задавать вопросы.

— Не нервничаю. Не женат. И у меня никого нет. — Рейф постарался предупредить возможные вопросы.

Холли подняла глаза и наконец разглядела своего будущего соседа. И тотчас проанализировала собственное поведение. Ответ на вопрос, почему она до сих пор оставалась невосприимчивой к его мужской притягательной силе, лежал на поверхности. Виной тому была не усталость от долгого сидения за рулем, а вполне очевидное предположение, что у такого видного мужчины обязательно имеется жена или подруга. Теперь же, узнав, что перед ней свободный человек, она непроизвольно включила свои «внутренние локаторы». Бабская натура, куда от нее денешься!

А что, хорош, ничего не скажешь! Густые черные волосы. Ультрамодная стрижка. Прямой нос и хорошо очерченный чувственный рот. Чисто выбритое лицо, загорелая кожа. Высокие скулы. И глаза… Боже, какие глаза! У Холли возникло чувство, будто они, словно магнит, притягивали ее. В них было что‑то манящее и опасное.

Холли отвела взгляд от его глаз и скользнула ниже, к широким плечам и мускулистым рукам, к ногам… О боже! Что это у него с брюками? Да он возбужден! В глазах у нее потемнело. Куда только девалась ее рассудительность? Нервирующее сочетание возбуждения и тревоги вызвало дрожь во всем теле. Она попыталась взять себя в руки, успокоиться, но жар медленно охватывал все тело. Сердце пустилось в бег. Ну что за глупости! Примитивная физическая реакция. И совершенно непривычная для нее. Она не принадлежала к тем женщинам, которые, едва взглянув на мужчину, начинают пускать слюни от вождения. Она человек здравомыслящий и логичный. Даже чересчур логичный, как считала ее семья.

Но в данный момент она напоминала себе смущенную школьницу, впервые столкнувшуюся с непонятным — сладким и в то же время пугающим! — чувством к представителю противоположного пола. Это ужасно!

— Мне… мне лучше пойти разгружать машину. — Голос выше обычного и прерывистое дыхание показались странными даже ей самой.

Рейф наклонил голову набок и с удивлением уставился на нее. Щеки у Холли пылали. Под небесно‑голубой тканью майки поднимались и опускались груди.

У Холли появилось чувство, будто он видит ее насквозь. И радуется смятению и тревоге, вызванным его неприличным видом. Наверное, думает, что она уже клюнула! Дура! Ведь она сама откровенно призналась, что у нее нет ни мужа, ни жениха, ни даже друга. Мол, такая одинокая и доступная! Вот он и размечтался о легкой добыче!

Холли выскочила из комнаты и бегом спустилась по лестнице. Когда Рейф догнал ее на улице, она вспыхнула от охватившей ее злобы. Ни одному мужчине еще не удавалось так легко пробить ее оборону. Один только взгляд — и она уже была готова сдаться без боя! Проклятый самец! В считанные мгновения превратил ее, уверенную в себе женщину, в дрожащего подростка!

— С вами все в порядке? — спросил он.

Голос глубокий, низкий. Сколько минут слушала его — и никакого эффекта. А тут вдруг стал действовать как физическая ласка. Холли вздрогнула.

— Да, я… — Она искала, что бы сказать. Какое дать объяснение ее поспешному бегству? И, как назло, на ум ничего путного не приходило. Холли чувствовала себя полной идиоткой. Видимо, ей и, правда, пора взяться за научно‑популярные брошюры. Надо же научиться каким‑то простейшим приемам защиты от мужской агрессии! Хотя вряд ли с ней снова произойдет подобный конфуз.

Холли и Рейф долго смотрели друг на друга.

Молчание прервал молодой, презрительный голос, донесшийся из машины Холли.

— Эй, что вы слушаете? Разве это музыка? Полный отстой!

Озадаченная Холли обернулась и увидела девушку лет семнадцати, которая, сидя за рулем ее машины, перебирала компакт‑диски, те самые, что Холли слушала во время долгого пути из Мичигана.

— Кэмрин, — сквозь зубы пробормотал Рейф и шагнул к машине. Холли последовала за ним.

— Да от такого барахла уши завянут! Тоска зеленая. Разве что вместо снотворного использовать. — Кэмрин продолжала рассматривать CD. — Даже у тебя, Рейф, с твоим допотопным вкусом, лучше подбор, чем здесь.

— Кэмрин, немедленно выходи! — Рейф схватил ее за руку и вытащил из машины. — Ты не имеешь права рыться в чужих вещах!

— Я готова извиниться, если чего не так, — саркастически перебила его Кэмрин. — Мне и впрямь не следовало совать туда нос. Теперь меня неделями будут преследовать кошмары. Голливудское слащавое старье. Рейф, ты должен признать, что столь патологические музыкальные пристрастия пугают. — Она недоверчиво покосилась на Холли. — Неужели вы и в самом деле любите это дерьмо? Или, может быть, просто прикалываетесь, например кладете диски с каким‑нибудь забойным музоном в старые футлярчики. — Кэмрин замолчала, будто стараясь придумать, по какой причине могла понадобиться такая конспирация.

— Спасибо за подсказку. Но я ею не воспользуюсь. Я никого не обманываю, что написано, то и есть. — Холли пожала плечами. — Я люблю такие мелодии. Наверное, потому, что ходила в музыкальную школу. Мы разучивали…

— А, все ясно, — перебила ее девушка, — значит, вы были из тех, кто поет в школьном хоре и торгует самодельным печеньем, чтобы собрать деньги на путешествие всем классом!

Холли с интересом разглядывала девушку. Черные волосы смазаны жиром и висят стильными сосульками, кое‑где подхваченными заколками. Ярко‑розовые румяна, анемичная белая пудра, три оттенка темных теней вокруг глаз и ультрабледная помада. Типичный образец городского декаданса! Да и наряд под стать! Черные леггинсы из эластика (это в августовскую‑то жару!) и крохотный черный топик, едва прикрывающий грудь. Нижние ребра и живот выставлены напоказ. Естественно, в пупке сверкает то ли кольцо, то ли серьга.

Но даже уродливый грим и обкромсанные волосы не могли скрыть яркой внешности Кэмрин. Убери всю эту безобразную косметику, сделай нормальную прическу, смени одежду, и выйдет такая красотка, что, как пройдет по улице, автомобильное движение остановится.

В Холли проснулся профессиональный интерес. Почему девушка предпочитает эпатировать окружающих людей, а не привлекать их внимание своим обаянием и изяществом? Причин тому может быть множество. От нормального подросткового бунта до психических отклонений.

— Кстати, а кто вы такая? — по‑прежнему насмешливым тоном спросила Кэмрин.

— Я переезжаю в этот дом.

— Усекла! — Кэмрин недовольно хмыкнула.

— Холли, — с тяжелым вздохом начал Рейф, — позвольте вам представить: это моя полукровка Кэмрин. Она и ее сестра Кэйлин живут у меня. Приношу извинения за ее грубость. От нее самой этого никогда не дождешься.

— Нет, ну что за дела! Вы обратили внимание, как он сказал? Какая я тебе к черту полукровка! — саркастически вставила Кэмрин. — Это он намекает, что мы с ним только наполовину родственницы.

— Мне кажется, в этих словах не было ничего обидного, — спокойно возразила Холли. Она заметила, что Рейф смотрит на свою сестру по отцу будто на инопланетянина.

— Рейф, тебе придется еще раз извиняться перед нашей новой соседкой. Видишь, идет твоя вторая полукровка. Сейчас она вставит тебе фитиль в одно место.

В дверях дома Рейфа появилась Кэйлин и направилась к ним.

Губы Рейфа вытянулись в мрачную прямую линию. Очко в пользу Кэмрин! Правда, подпортила ему настроение, но зато от эротических глупостей вылечила полностью. Ну что делать, если обе девицы были для него действительно «полукровками»! У них был общий отец — Бен Парадайс. А мать девочек для него совершенно чужая женщина. А кроме того, он много лет жил с ними порознь и не испытывал к ним особой привязанности. Да и большая возрастная разница в возрасте не облегчала положение. Как, впрочем, и их бунтарский характер. Ну и, наконец, у него есть Ева, родная и обожаемая маленькая сестричка.

— Привет! — кивнула Холли подошедшей к ним девушке.

Кэйлин ответила на приветствие застенчивой улыбкой.

Холли представилась.

— А я Кэйлин, Кэмрин моя старшая сестра. — Девочка ласково положила руку ей на плечо.

Какие они разные, подумала Холли. Кэйлин маленькая, сантиметров сто шестьдесят, тоньше и в кости поуже, чем сестра. Длинные прямые черные волосы аккуратно пострижены и перехвачены лентой. И никакого грима. Большие, не по размеру, поношенные штаны и такая же огромная рубашка делали ее совершенно бесформенной.

— Погодите, вам еще предстоит увидеть нашу домашнюю ведьму, коварную докторессу Еву, и злобного брата‑близнеца Рейфа с пиратским именем Флинт. — Темные глаза Кэмрин искрились от злости.

— А, это, должно быть, та Ева, которая учится в медицинской школе? — Холли вспомнила, что Рейф упоминал о ней. — А Флинт… у вас действительно есть брат‑близнец?

— Да, — буркнул Рейф. — Кэмрин, перестань, хорошо? — Раз уж вы обе здесь, займитесь лучше делом. Хоть какую‑то пользу принесете. Помогите Холли разгрузить машину.

От родного брата не откажешься, хотя Рейф прекрасно понимал, к чему приведет его признание. Университетские исследователи не раз приглашали его и Флинта принять участие в лабораторных опытах. Коренные американцы, однояйцовые близнецы, они представляли собой настоящее сокровище для биологов и психологов. Но Рейфу вовсе не улыбалось, чтобы Холли Кейзел видела в нем лабораторную крысу.

Он влез в машину и вытащил раздутый, видавший виды чемодан, весивший килограммов восемьдесят, не менее. У него даже вздулись мышцы на руках, когда он потащил его к дому.

Кэйлин понесла вслед за ним вешалку с крючками для обуви.

Кэмрин явно не собиралась таскать вещи.

— Ведь видно, правда, что Рейф нас не любит? — небрежно кинула она Холли. — Но на самом деле он хороший. Когда наша мама позвонила ему и сообщила, что у нее смертельная болезнь, он пообещал, если понадобится, взять нас к себе. Потому что у нас больше нет никого из родственников. И когда мама умерла, приехал и забрал обеих. А Флинт и Ева даже…

— Кэмрин, перестань чесать языком и берись за работу. Ноешь и ноешь, как только не надоест? — В Рейфе нарастала ярость.

Он никогда не обсуждал семейные дела с чужими людьми. А Холли вдобавок и психиатр!

— Я не ною! — закричала Кэмрин, когда Рейф уже входил с чемоданом в дом. — И я не собираюсь вызывать к себе жалость, — добавила она, словно защищаясь от обвинения.

Холли положила руку на плечо Кэмрин. Девушка дрожала.

— Мне тяжело слышать, что ваша мама умерла. — Включились навыки психиатра. Ей хотелось рассеять злость и непонимание, царившие в этой семье.

— Наш папа тоже умер, — равнодушно добавила Кэмрин. — Кэйлин и я не знали его. Он разошелся с нашей мамой, когда мне было два года, а ей два месяца. И с тех пор мы его не видели.

— А когда вы познакомились с Рейфом и его братом и сестрой?

— В прошлом году и познакомились, когда мама умерла. А до этого он нас видел только младенцами.

Значит, Рейф взял к себе двух девочек‑подростков. Неудивительно, что он смотрит на них так, будто они свалились на него из другой галактики!

— Мы Рейфу — сестры по отцу. Они никогда об этом не забывают, — язвительно объявила Кэмрин.

— А вам хотелось бы, чтобы они забыли?

Но не успела Кэмрин ответить, как появился Рейф, который уже внес в дом чемодан.

— Кэмрин, наверное, тебе будет интересно узнать, что Холли Кейзел — психиатр.

— Ах, вот как! Я не псих! — Лицо Кэмрин сразу помрачнело.

— Конечно, ты не псих, — согласился Рейф. — Учтите, доктор, Кэмрин вовсе не маленькая сиротка.

— А скорее дурно воспитанный щенок, вечно огрызающийся на окружающих людей, — кивнула Кэмрин. — Правильно, Рейф?

— Попала в яблочко! — Рейф надул щеки и с шумом выпустил воздух. — Некоторые даже утверждают, что ты самый шкодливый щенок, который когда‑либо появлялся в городе.

— Именно так заявила историчка, а учительница музыки принялась ей поддакивать, — просияла Кэмрин. — Ты помнишь, что потом брякнула наша француженка?

— Давай не будем мусор ворошить, — покачал головой Рейф, вспомнив безобразную сцену с учительницей французского. Кэмрин просто‑напросто отказалась ходить к ней на уроки.

— И не страшно вам, доктор психопатов, жить со мной по соседству? А надо бы! Если мне вожжа под хвост попадет, могу такое устроить — никому не поздоровится. Так что и не пытайтесь испытывать на мне ваши медицинские штучки‑дрючки! — расхвасталась Кэмрин. — И не вздумайте делать из меня лабораторную лягушку! Если что не по мне, я на все способна!

Рейф попытался вспомнить, когда в последний раз он слышал нечто похожее. «Эта маленькая ведьма на все способна!» Взбешенный репетитор по математике? Или волейбольный тренер, у которого сдали нервы после очередной выходки Кэмрин? Многие могли бы повторить эти слова. И ни одного доброго слова в ее адрес.

— Жить рядом с вами не боюсь и превращать кого‑либо в лабораторных лягушек или подопытных кроликов не собираюсь, — невозмутимо ответила Холли. — Но мне совершенно непонятно, откуда такая вражда к врачам моей специальности. Или вам уже приходилось с ними встречаться?

— Ха‑ха, очень смешно! Похоже, вы уже начали меня вытягивать на душеспасительную беседу. Дудки! Не выйдет! Я не намерена с вами лясы точить. Хотите, изучайте моего брата‑полукровку.

— Никто в семье Парадайсов не ходил и не пойдет к психиатру, — буркнул Рейф, решив пропустить остальное мимо ушей.

— Осторожней, Рейф. У нее в загашнике уйма всяких ловушек! Не успеешь моргнуть, а она уже тебя вокруг пальца обведет!

Интересно, подумала Холли, понимают ли эти двое, что уже попались на ее удочку. Они ведь, наверное, впервые за долгое время оказались союзниками. И неважно, что они объединились для борьбы с ней. Появился крошечный пятачок твердой почвы, на который уже можно без боязни вступить. Такой результат ободрил ее.

— Правильно мыслите! Задачка сложная, но вполне разрешимая, — улыбнулась Холли.

— С меня хватит! Я в грузчики не нанималась. С какой стати я должна помогать вам разгружать машину. У меня другие планы, — неожиданно дерзким тоном заявила Кэмрин и зашагала прочь.

Рейф растерялся, не зная, как ему реагировать. Должен ли он потребовать, чтобы она осталась? Он покосился на Холли. Их новая соседка явно догадывалась о его состоянии и понимала, что он потерпел полное поражение в отношениях с сестрами.

— Не говори ни слова, — предупредил ее Рейф.

— Кто? Я? И в мыслях нет. Я ведь обещала. Не собираюсь протаптывать дорожку перспективным пациентам. Захотят, пусть сами меня ищут.

— Ох‑ох, какой тяжелый! — крикнула Кэйлин. Она ухитрилась поднять с заднего сиденья телевизор и теперь с трудом вылезала вместе с ним из машины.

— Кэйлин, поставь немедленно на место, — скомандовал Рейф. — Для тебя он слишком тяжелый. Я возьму его.

— Хорошо, — согласилась девочка, но в следующий момент, качнулась назад, потеряв равновесие. И телевизор, выскользнув из ее рук, рухнул на цементную подъездную дорожку.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Простите! Я не нарочно! Он сам упал. ― разрыдалась Кэйлин.

Рейф приподнял телевизор и взглянул на разбитый вдребезги экран и вывалившиеся наружу детали.

— Похоже на выпотрошенную рыбу, — мрачно пробормотал он.

— Идиотский ящик! — завопила Кэйлин и пнула телевизор ногой. — Старая рухлядь! Чуть‑чуть стукнулся, а разлетелся на миллион кусков.

— Я склонна согласиться с вами. — Холли спокойно разглядывала обломки. — Он куплен достаточно давно.

Кэйлин перестала рыдать и перевела дух.

— Да, — дрожащим голосом подтвердила она. — Будь он хоть немного попрочнее, он бы так не разлетелся.

— Он бы не разлетелся, если бы ты не уронила его, — напомнил Рейф. — Сколько ни плачь, Кэйлин, но тебе придется…

— Ну, давай‑давай, начинай ругаться! Ты ведь ненавидишь меня! — завизжала Кэйлин. — И мечтаешь от меня избавиться. — Она кинулась к двери и скрылась в доме.

Холли молча наблюдала за сценой.

— Честно говоря, даже и не знаю, что сказать. — Рейф засунул руки в карманы и посмотрел на обломки телевизора и на разбитое окно. — Одними извинениями тут вряд ли обойдешься. Мне ужасно неприятно, что дети…

— Рейф, вы вовсе не должны извиняться. Телевизор был древний и доживал последние дни. У меня есть второй, более новый. Он в фургоне, который придет завтра. Так что невелика беда!

— Нет, ошибаетесь, — возразил Рейф. — Не старайтесь, Холли, преуменьшить случившееся. С того момента, как вы приехали сюда, все пошло наперекосяк.

— Я не собираюсь с визгом убегать, — заверила его Холли. У него был такой несчастный вид, что она посочувствовала ему. — Но я готова сделать перерыв и с удовольствием выпью чего‑нибудь холодного. — Она одарила его своей самой роскошной улыбкой, приглашая принять ее предложение.

— Почему бы вам не присмотреть себе другую квартиру? — Рейф сощурился. — Неужели вы согласны остаться здесь после… случившегося.

Холли поглядела на него и почувствовала, как все внутри у нее стянулось в узел. Из глубин ее тела поднимался жар. Груди напряглись. Ей хотелось подойти и коснуться его. Все тело заныло от желания. Но Холли не рискнула. Он и так уже подозрительно относится к ней. Наверное, считает, что она пытается заигрывать с ним. Холли скрестила руки на груди. Защитный жест, чтобы удержать себя от глупостей.

— Если бы я принадлежала к тому типу людей, которые бегут при малейшей трудности, я бы не окончила медицинскую школу.

— Вы хотите сказать, что справлялись с более тяжелыми случаями, чем мы?

— Я действительно не испугалась. Более того, я выразила желание войти в ваш дом и выпить чего‑нибудь холодного. Но вы пытаетесь отвертеться от приглашения.

— Только потом не говорите, что не были предупреждены. — Рейф пожал плечами. — Пойдемте.

В прохладной гостиной, снабженной кондиционером, Холли устроилась на софе с бокалом имбирного эля. Рейф сидел напротив в массивном голубом кресле с шипучим напитком из трав.

— Раньше у меня в доме всегда водилось и пиво и вино, — вздохнул он, — но однажды вечером я отправился в кино, а Кэмрин с Кэйлин пригласили своих дружков и вылакали до капли все спиртное. Больше я такой ошибки не повторял.

— Какой ошибки? — насмешливо спросила Холли. — Ходить в кино? Или оставлять спиртное подросткам?

— На деле вышло и то, и другое. В кино я теперь не хожу, а жду, когда фильм появится на видео, и напитки покупаю только безалкогольные. Прекрасная жизнь, разве нет? Мой брат говорит, что я зануда. — Он поймал ее насмешливый взгляд. — Я, похоже, перестарался. Весь вечер только тем и занимаюсь, что рассказываю, какие вам достались ужасные соседи.

— Я твердая сторонница свободы слова. Говорите все, что хотите.

— Полагаю, мы и так уж вас порядком напугали, доктор. Нет смысла сгущать краски. Вы еще увидите нас во всей красе. Времени впереди предостаточно, — пробормотал Рейф себе под нос.

— Особых неприятностей не предвижу.

— А надо бы. С того времени, как дети переехали сюда, Крэг и Донна Ламберт чуть ли не каждый день жаловались мне на них. Это та пара, которая жила на вашей половине дома. Они никак не могли дождаться, когда смогут удрать отсюда. Куда угодно, лишь бы подальше от нас.

— А вам не приходило в голову, что они патологические придиры? — Холли чуть подалась вперед, карие глаза загорелись. — Может быть, они использовали жалобы на детей как некий способ укрепить их семью. Вместо того чтобы прямо взглянуть на свои проблемы и на растущее отчуждение, они ухватились за самый легкий способ. Соседские дети в качестве козла отпущения, что может быть проще? Тем более если нет своих…

— Холли, а вам не приходило в голову, что не все нужно анализировать? — перебил ее Рейф. — Ламберты каждый день жаловались, потому что у них были на то веские причины. Трент и Тони, готовясь к карьере военных моряков, изучали азбуку Морзе и стучали в стены. Ну и, разумеется, вопили, скакали, швыряли вещи, дрались… Можете представить картину?

— Как говорят опытные люди, — задумчиво заметила Холли, — мальчишки на всю жизнь остаются мальчишками. Так что Крэг мог бы проявить большее понимание. Донна также была когда‑то подростком…

— Но она абсолютно не походила на Кэмрин и Кэйлин. Совершенно разные типы. До появления детей у меня с ней были нормальные соседские отношения, и она мне показывала свои школьные грамоты и призы. У нее была масса всяких наград.

— Насколько я понимаю, Донна Ламберт относится к своим школьным успехам как к чему‑то святому? — нахмурилась Холли.

— Ну, я бы так не сказал. Однако награды на стене производят впечатление.

— Все ясно! Она эгоцентрик.

— Нет! Холли, вы мне обещали, что не станете анализировать все, что видите и слышите!

— Простите. Но чем больше я слышу об этой паре, тем больше мои симпатии на стороне детей. По‑моему, их несправедливо оклеветали.

— Интересно будет услышать ваше мнение на следующей неделе. После того, как вы окажетесь в шкуре Ламбертов. Да, я чуть не забыл о Кристофере. Этот пес — настоящее исчадие ада. Девочки привезли его с собой из Невады. Он лает и рычит в зависимости от собственного настроения. И это вполне может случиться посреди ночи. Когда я дома, то пытаюсь не выпускать бесов из преисподней. — Рейф встал и принялся вышагивать взад‑вперед по комнате. — Но я не могу быть здесь всегда. Мне нужно ездить в офис, в город по делам. Если Ламберты и стали патологическими придирами, то определенно мы сами довели их до этого.

Холли задумчиво пила имбирный эль. Ее собеседник нарисовал довольно устрашающую картину жизни в своем доме. Да и соседям приходилось несладко. Но она не позволит запугать себя. Нельзя быть похожей на Ламбертов, которые протестовали против любого шума. Дети всегда шумят, это факт. Да и собак Холли всегда любила.

Она заметила две фотографии в картонных рамках, стоявшие на телевизоре. Два мальчика. Одного из них она узнала, блондин с голубыми глазами, это Трент.

— Вы так и не рассказали мне толком, почему дети живут с вами, — напомнила Холли.

— У Тони и Трента одна мать, Треси Крайдер, а отцы разные. К сожалению, отцы куда‑то запропастились. А Треси связалась с подонком, который не желает терпеть детей других мужчин в своем доме.

— И поэтому мальчики живут с вами, — мягко проговорила Холли.

Рейф сел на другой конец софы. Его отделяли от Холли две подушки. Достаточно близко, чтобы чувствовать соблазняющий аромат ее терпких духов, смешанный с пьянящим запахом ее тела. И, увы, слишком далеко для случайного прикосновения. Как тут не прийти в отчаяние! Он откинул голову на спинку софы и закрыл глаза. Лучше не смотреть на нее. Просто перечислять факты, и как можно бесстрастнее.

— Я стал Старшим Братом Трента, когда ему исполнилось семь лет. А через несколько лет, когда не нашлось Старшего Брата для Тони, я вроде бы неофициально оказался и его опекуном… — Рейф пожал плечами. — Мальчики часто проводили у меня выходные дни да и в летние каникулы навещали. Но когда Треси связалась со своим нынешним парнем, мальчики переехали ко мне насовсем. Треси подписала официальную бумагу, передавая мне опеку над детьми. Такая же история с приездом Кэмрин и Кэйлин.

Холли вытаращила на Рейфа глаза. Этот человек принял в дом сыновей, от которых отказались их отцы! Взял осиротевших девочек. Правда, он выглядел несколько ошарашенным, получив четырех подопечных. Но не отступил, не отказался от них. Добровольно взвалил на себя подобную обузу. Ей хотелось сказать, как она восхищается им. Ведь большинство мужчин, которых она знала, не способны проявить заботу даже о комнатном растении.

Но разве возможно такое сказать? Холли испытывала странную робость и не находила нужных слов. Совершенно непривычное состояние, ведь ее сильная сторона— умение общаться.

— А как эти мальчики и девочки уживаются друг с другом?

— У них, конечно, случаются дежурные стычки, но в целом они ладят довольно хорошо. А иногда даже объединяются, чтобы выступить единым фронтом против меня. Я их называю тогда «бандой четырех».

— Их союз удивляет вас?

Видимо, слишком много вопросов. Или, может быть, она неправильно его сформулировала? Холли отметила, как скривились губы Рейфа. Он повернул к ней голову и окинул ее насмешливым взглядом.

— Да, доктор, их союз удивляет меня. Вы собираетесь объяснить мне, почему они становятся союзниками? Вы уже дали оценку Ламбертам, послушаем теперь психологический разбор поведения детей.

— Простите. — Холли выглядела смущенной. — Наверное, это отпечаток моей профессии.

— Что именно? Задавать вопросы или анализировать поступки? Может быть, мне следовало лечь на кушетку, пока мы разговариваем?

Неожиданно Рейф почувствовал, как его обдало жаром. Он всего лишь хотел пошутить, а получилось нечто сексуальное. Он сразу представил себе, как лежит на кушетке возле Холли Кейзел, а та… Он ничего не мог поделать с собой. Чем больше он смотрел на Холли, тем больше ему хотелось овладеть ею.

Рейф резко встал и пересек гостиную. На его счастье, из спальни девочек донеслись громкие пульсирующие звуки ударных инструментов. Сейчас он им покажет, где раки зимуют! А заодно и отвлечется от навязчивой идеи. Рейф взбежал по лестнице, шагнул к ближайшей двери и распахнул ее.

— Разве я не говорил вам, что больше не потерплю подобного шума? Мне придется отобрать все диски и подарить их тюрьме штата! — проревел он.

Кэмрин и Кэйлин что‑то ответили жалобными голосами, но громкость тотчас убавили.

— Тюрьме штата? — засмеялась Холли, когда Рейф вернулся. — Почему такая странная угроза?

— По‑моему, вы считаете меня тираном, ведь так, доктор? — Рейф посмотрел на свое голубое кресло в другом конце гостиной, но сел на софу возле Холли. Та, подняв голову, взглянула на него, словно пыталась повлиять на его настроение.

Нелегкая задача даже для целой команды прославленных психоаналитиков! — подумал он. Чувствовал он себя прескверно.

— Мне тоже эта музыка не нравится. — Холли заставила себя не двигаться и остаться спокойной и уверенной, хотя таковой она себя не ощущала. Сев так близко, Рейф явно вторгся в ее личное пространство, как говорят психологи. В свое время она слушала об этом специальную лекцию.

Однако не обязательно было так глубоко знать предмет, чтобы понять: мужчина намеренно сел к ней близко. И когда он наклонился к ней, их колени соприкоснулись…

Холли жадно втянула воздух. Что дальше? Она скрестила пальцы, пытаясь размышлять. «Сначала думай, потом действуй». Собственные слова прозвучали в ее ушах. Сколько раз она повторяла их во время сеансов терапии для чрезмерно импульсивных юношей и девушек. Но разве возможно ясно мыслить, когда пламя чувственности вспыхивает от малейшего прикосновения? И даже без прикосновения.

— Не думаю, что вы поступаете как тиран. — Холли стоически пыталась поддерживать тему, которую они обсуждали. — Девочкам не обязательно выражать свой протест в децибелах. Как… как взрослый и как опекун вы имеете полное право сделать им замечание. Более того, дети нуждаются в ограничивающих рамках, в противном случае окружающий мир кажется им лишенным порядка, а следовательно, агрессивным.

— Да, конечно, — спокойно усмехнулся Рейф. — Давайте поднимемся наверх и спросим Кэмрин и Кейлин, хотят ли они, чтобы я делал им замечания.

Он положил руку на спину Холли. Это было уже не вторжение в личное пространство, а откровенный захват территории! Конечно, ей ничего не стоило сбросить руку наглеца и встать. Но она этого не сделала. Потому что не хотела.

Через несколько мгновений Рейф осторожно взял ее за подбородок и повернул ее голову к себе.

— Вы собираетесь сказать, чтобы я перестал? — чуть слышно пробормотал он.

Холли долго молчала.

— Нет, — со вздохом прошептала она наконец, будучи не в силах оторвать глаз от его рта, от красивых чувственных губ. Волны желания, поднимавшиеся из глубины ее тела, сменяли одна другую. Холли с трудом сглотнула. Как это не похоже на нее! Откуда вдруг в ней такая чувственность? Такая импульсивность? Она ведь не из тех, кто целуется с едва знакомыми мужчинами. Ей это совершенно не нужно. Она едва могла вспомнить, когда целовалась в последний раз. Наверное, это было на одном из тех бессмысленных свиданий, на которые ее то и дело отправляли родственники. Так, не поцелуй, а скорее детское чмоканье.

— Нет? — переспросил Рейф. Он дразнил ее, соблазнял, касался языком ее губ.

— Нет! — выдохнула Холли, и сердце ее снова пустилось в бег.

Она закрыла глаза и стала медленно погружаться в темную пучину страсти. Влажные губы, нежные прикосновения, переплетенные руки и ноги…

— Рейф! Рейф, послушай!

Взволнованные детские голоса ворвались в их сознание. Рейф вскочил и одним прыжком оказался в голубом кресле. Холли попыталась быстро привести себя в порядок. Ее так трясло, что, поднявшись, она вряд ли бы устояла на ногах.

Когда Трент и Тони ворвались в комнату, Рейф, красный как рак, сидел с таким виноватым видом, будто мальчики поймали его, когда он лез в детский кулек со сладостями. Наверно, и она выглядела не лучше.

— Стины идут в зоопарк, но мы решили вернуться и побыть с тобой, — сообщил Трент.

— Мне захотелось увидеть тебя, Рейф, я соскучился! — воскликнул Тони. — Ты пойдешь с нами в зоопарк?

— Не сегодня, — задумчиво проговорил Рейф.

Он встретил взгляд Холли и легко прочел ее мысли. Он и сам думал о том же. Им чертовски повезло, что в гостиную ворвались мальчики. Тони и Трент еще маленькие и заняты своими интересами. Они не заметили сексуального напряжения, охватившего обоих взрослых. Кэйлин и Кэмрин моментально бы все поняли.

— Привет, Холли, — будто зачирикал Трент, прыгая возле нее. — Это Холли, — сообщил он брату. — Она будет жить за нашей стеной.

— У вас есть дети? — Тони с интересом разглядывал ее.

— Нет, — покачала она головой. Тони выглядел таким разочарованным, что Холли сочла необходимым выразить сочувствие: — Мне очень жаль.

— Вы не любите детей? — продолжал допрос Тони. — Ламберты ненавидели нас. А мы их. Они были плохие.

— Я люблю детей, — заверила его Холли.

Она чуть пошевелилась, тело все еще ныло от возбуждения, в голове — туман. Хорошо бы сосредоточить внимание на детях. Но она не могла оторвать глаз от Рейфа. Его взгляд прошелся по ее лицу, а затем спустился к воротнику, к открытой полоске кожи… Не в силах расстаться, они так и сидели, не сводя глаз друг с друга. А мальчики прыгали посередине.

Наконец Трент и Тони включили телевизор и достали с полки видеокассеты.

— Так что ты хочешь смотреть? — спросил Трент, подобрав с пола баскетбольный мяч и бросив его в стену. Раздался громкий шлепок. — Есть! Попал! Мяч в корзине! — завопил он.

— Где ты увидел корзину? — возмутился Тони. — В стену каждый дурак попасть может. Тут никакой ловкости не нужно. Вот смотри!

Мальчик подбежал к отскочившему мячу и также бросил его в стену.

— И я попал! И я попал! — радостно захлопал он в ладоши. — Если хочешь, могу тысячу раз подряд попасть! Хоть миллион тысяч раз! Ты со счету собьешься. Понял?

Увидев улыбку на лице Холли, Рейф поднялся.

— По‑вашему это забавно, да? — удивился он. — Когда вам захочется отдохнуть, а вместо этого придется слушать бесконечные удары, веселиться вам не захочется.

Рейф протянул Холли руку. Ее сердце стучало так громко, что она слышала его удары. Только через секунду‑другую ей удалось сообразить, что он предлагает ей руку, чтобы помочь встать.

— Ребята, не бросайте больше мяч в стену, — поднимая Холли на ноги, приказал Рейф мальчикам. — В помещении играть с мячом нельзя. Идите во двор.

— Рейф, а ты поиграешь с нами? Пожалуйста! — попросил Тони.

— Мне надо помочь Холли разгружать машину. Если хотите, присоединяйтесь к нам.

— Согласен! — закричал Трент.

— А заодно заберешь мяч для гольфа из ее квартиры, — добавил Тони.

Трент перевел взгляд с Тони на Рейфа, а потом на Холли. Он выглядел виноватым. Неприятное напоминание о недавнем происшествии с мячом для гольфа немного испортило ему настроение.

Холли изучала детскую психологию и сразу поняла, что Трент вот‑вот начнет громко защищаться. Лучше предотвратить эмоциональный взрыв.

— Я знаю, Трент, что разбитое окно — это просто случайность. И Кэйлин тоже не хотела сделать ничего плохого. Я прекрасно понимаю, что такое может произойти с каждым.

— И Кэйлин что‑то разбила? — Новость заинтересовала Тони.

— Телевизор, — без эмоций сообщил Рейф. — Уронила его на землю.

— Bay! Это похуже, чем разбить окно! — Виноватого вида как не бывало, Трент сиял от восторга. — Где он сейчас?

— На подъездной дорожке сверкает всеми разбитыми частями.

Оба мальчика с криками бросились смотреть на останки телевизора.

Холли и Рейф с удивлением поглядели друг на друга. В какой‑то момент ей показалось, что он снова хочет поцеловать ее. Об этом говорил его взгляд и движение тела, когда он повернулся к ней. И она хотела его. Отчаянно. Несмотря на девочек‑подростков наверху и мальчиков во дворе.

— Идемте, не надо оставлять их одних, — неестественно сухо произнес Рейф и быстрым шагом направился к двери.

Холли поплелась за ним во двор. Ей никогда не нравились «русские горки»: то взлеты, то падения. Она всегда считала себя глубоко чувствующим человеком, умеющим быть уравновешенным, всегда сохраняющим самоконтроль. Но за короткое время, которое она провела с Рейфом Парадайсом, ей неожиданно открылась другая сторона ее натуры.

Холли припомнились годы учебы в медицинской школе и ее первая любовь — Девлин Бреннан, не отвечавший ей взаимностью. Судьба предназначила им быть друзьями, и она легко смирилась с этим. Так почему же сейчас ей стало вдруг так плохо? Неужели потому, что Рейф ушел и не поцеловал ее снова?

Холли подошла к Рейфу, Тренту и Тони. Мальчики, не скрывая своего восторга, рассматривали разбитый телевизор. Они даже попросили позволить им покопаться во внутренностях ящика, но Рейф решительно отверг их просьбу.

— Откройте багажник, чтобы мы могли начать, — тем же командным тоном приказал он Холли.

— Да, сэр. Как прикажете, сэр! — Она хотела пошутить, но голос предал ее. В нем отчетливо прозвучали язвительные ноты.

Пока они носили вещи, она сосредоточила все свое внимание на мальчиках, болтала и шутила с ними, намеренно игнорируя Рейфа. Он, впрочем, тоже будто не замечал ее.

К тому времени, когда машина совершенно опустела, Холли стала новым другом Трента и Тони. Они просили ее пойти с ними в зоопарк, в кино, поиграть в мяч… А главное — вместе отправиться сегодня в мотель, где собиралась переночевать Холли, и поплавать в бассейне.

— Ребята, дайте ей передохнуть, — наконец заговорил Рейф. До сих пор он молча перетаскивал самые тяжелые вещи, оставляя Холли и мальчикам возможность разговаривать, перенося легкие сумки и пакеты. — Не сомневаюсь, что наша соседка устала и хочет побыть одна. Идите поиграйте сами. С бассейном будет видно. А нам пока надо поговорить.

Рейф схватил Холли за руку и потащил в дом.

Его тактика пещерного человека застала Холли врасплох. И когда они закрыли за собой дверь, она сердито воскликнула:

— Хочу предупредить на будущее, я не привыкла, чтобы меня тащили, будто… — Девушка замолчала, подыскивая подходящее сравнение.

Но руку ей выдернуть не удалось, его хватка была сильней стальных наручников.

— Я жду, Холли, — прошептал он, подчеркивая каждое слово. — Вы собираетесь ругать меня за бесцеремонное поведение? Или…

Случайно коснувшись брюк Рейфа, Холли почувствовала, как сильно возбужден Рейф, и потеряла дар речи. Обхватив обеими руками его шею, она нетерпеливо прижалась к нему.

Рейф прав. Она хочет его любви. Немедленно!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Рейф провел пальцем по поясу ее шорт и нащупал молнию. Но в тот момент, когда он стал расстегивать ее, раздался отчетливый удар в стену.

Сперва, обуреваемые страстью, они не обратили на него внимания, но стук настойчиво продолжался и вскоре сделался таким громким, что игнорировать его было просто невозможно. Рейф уронил руки и беззвучно выругался.

Медленно освобождаясь от чувственного тумана, Холли вдруг поняла, что все еще обнимает его.

— Что это за шум? — Она не узнала свой собственный голос, глухой и тихий, словно доносившийся издалека.

— Азбука Морзе, — сквозь зубы проговорил Рейф и осторожно снял ее руки со своей шеи. — Они подают сигнал SOS.

Наконец Холли полностью пришла в себя и сделала шаг назад. Удары в стену продолжались.

— Вас это ждет в любой час дня и ночи, если меня нет дома и я не могу их остановить. Теперь вы понимаете, почему удрали Ламберты? — Рейф подошел к стене и начал выстукивать ответ мальчикам.

Холли наблюдала, как он перестукивается с детьми через стену, и картина не казалась ей такой странной, какой она восприняла бы ее несколько часов назад.

— Что‑нибудь случилось? — спросила Холли.

— Конечно, нет. Они просто устали ждать. Они хотят, чтобы я разрешил им поплавать в бассейне при мотеле.

— Они сообщили об этом азбукой Морзе? — восхищенно удивилась Холли.

— Нет, — нахмурился Рейф. — Но догадаться несложно.

— Прочли между строк. Вернее между ударами, — весело уточнила Холли.

Рейф в последний раз ударил в стену, и ответного сигнала не последовало.

Все тело Холли горело. Мужчина, о существовании которого она еще сегодня утром ничего не знала, вознес ее в сладостные небеса.

— Проклятие, Холли? Что за игру вы затеяли?

— Игру? Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду… — Голос прервался.

Рейф вспомнил, как держал ее в объятиях, такую податливую и трепетавшую от желания. Он до сих пор еще не полностью пришел в себя. Каждый раз, когда он смотрел на нее, страсть начинала пульсировать в нем.

— А вы сами‑то понимаете, что вы имеете в виду?

Насмешка Холли была относительно мягкой по сравнению с тем, что он испытывал. Но ее ирония ударила по нервам. Почему она так спокойна, так собранна? Пора также взять себя в руки.

— Я имею в виду ваше отношение к мальчикам, — прокашлялся Рейф. — Вы играете в их приятельницу. И не стоит их брать в бассейн. Если вы это сделаете…

— Я ни во что не играю! — перебила его Холли. — У меня нет далеких планов, просто мне доставляет удовольствие их компания. Так уж получилось, что мальчики мне понравились…

— Взрослые слишком часто обманывали Трента и Тони, — теперь Рейф прервал ее. — У Треси были любовники, которые ради минутной прихоти уделяли мальчикам внимание, а потом забывали об их существовании. А затем мать и вовсе бросила их.

— И вы думаете, что я поступлю также? Позабавлюсь с детьми, а потом предам их дружбу? По‑вашему, я совсем не беспокоюсь о них? — Обида и ярость переполняли Холли.

— Кто знает, как вы поступите? Мы же с вами совсем незнакомы. — Он замолчал, наблюдая, как жаркая кровь бросилась ей в лицо. Ему никогда в жизни не приходилось видеть человека, который бы так стремительно краснел.

— Правильно, вы меня не знаете. И я вас тоже не знаю. И это значит, что мы… что мы занимались здесь вещами, выходящими за рамки нормальных соседских отношений. — Она с трудом сглотнула. — И полностью чуждыми моему характеру.

Она коснулась темы, которую Рейф хотел обойти стороной. Он не собирался анализировать свое поведение. А вот Холли, несомненно, этим займется. Как психиатр, она с энтузиазмом изучит все нюансы, каждое их движение, каждое их слово. Даже думать об этом неприятно!

— Мы говорили не об этом. Мы говорили о мальчиках, — холодно заметил он.

— Мы вообще ни о чем не говорили. Вы обвинили меня в том, будто я использую детей, чтобы ублажить собственные эгоистические желания. Я никогда бы так не поступила. Но разве можно верить человеку, которого знаешь несколько часов.

Холли повернулась, открыла дверь и вышла из дома.

Отличная оборонительная тактика, вскипел Рейф. Она заставляет его бежать за ней. Ловить ее. О да, она искусный тактик. Раздражение в нем нарастало. Несомненно, она хорошо умеет управлять мужчинами. Но он ее раскусил! С ним играть подобным образом у нее не выйдет!

Наблюдая, как Холли идет к своей машине, Рейф невольно отметил, какие длинные и красивые у нее ноги, и тотчас его воспаленное воображение стало рисовать одну картину за другой. Немудрено, что он не сразу заметил отсутствие своего темно‑зеленого джипа «гранд‑чироки».

— А где ваша машина? — удивленно спросила Холли.

Рейф тупо уставился на место, где он поставил джип, вернувшись из аэропорта.

— Нет, этого не может быть, — произнес он вслух через несколько секунд. — Они не могли так поступить! Нет, могли, еще как могли! Эти маленькие чудовища увели мою машину!

Холли скрестила на груди руки. Типичная защитная поза. Она открыла было рот, чтобы заступиться за девочек, но в последнее мгновенье передумала — лучше не вызывать огонь на себя.

— Мы готовы ехать плавать! — бодро закричал Тони, когда оба мальчика выбежали во двор со спортивными сумками в руках.

— Вы знали, что Кэмрин и Кэйлин взяли мою машину? — грозно спросил Рейф.

— Конечно, — подтвердил Трент. — Мы пытались сказать тебе об этом. Когда отправили тебе наш сигнал SOS.

— А ты велел нам заткнуться, — добавил Тони. — Мы подумали, что тебе все равно.

— Так вы поэтому послали мне SOS? Вы хотели предупредить меня, что девочки берут машину? — нахмурился Рейф. — А я‑то подумал, что вам просто наскучило ждать и вы хотите скорей отправиться в бассейн.

— Конечно, нам наскучило, — согласился Тони. — Но слать из‑за этого SOS мы бы не стали!

— Вы ответили им «заткнитесь» на их призыв о помощи? — вскинула брови Холли. — Очаровательно!

— Я не говорил «заткнитесь», — фыркнул Рейф. — Я сказал им, чтобы они перестали стучать.

— Это и означает «заткнитесь», — серьезно заметил Трент. — Кэмрин сказала, что ей скучно, а ты можешь воспользоваться машиной Холли. А потом они взяли твои ключи и уехали.

Ни говоря ни слова, Рейф направился в свою половину дома. А Холли и мальчики остались стоять на подъездной дорожке.

— Рейф терпеть не может, когда они берут его машину, — объяснил Трент. — Даже когда он позволяет им, они должны попросить разрешения и сказать, куда едут и когда вернутся.

— Ладно, поехали плавать! — Тони надоело слушать пустопорожние, на его взгляд, разговоры, он бросил на сиденье сумку и влез в машину.

Холли тяжело вздохнула. Ей нельзя увозить детей, не получив на то разрешения от их законного опекуна. Еще не ровен час в суд на нее подаст, обвинив в похищении мальчиков.

— Лучше пойти к Рейфу и спросить, не будет ли он против, если мы уедем, — рассудительно решила она.

— Рейф согласен, чтобы мы уехали с вами плавать, — заверил ее Тони.

— Наверное. Но мне хочется услышать это от него самого. — Холли ожидала услышать шумные протесты, но Трент и Тони согласились с ее решением и побежали к дому. Она машинально последовала за ними.

Рейф стоял на кухне с телефонной трубкой в руке.

— Они не отвечают на звонок, — бушевал он. — Но я буду ждать до победного. Пока им не надоест и они не поднимут трубку, чтобы прекратить звонки.

— Он звонит в машину, — пояснил Тони, садясь за кухонный стол.

— Когда Рейф звонит в машину, они обычно не отвечают, — сказал Трент, устроившись напротив брата. — Они врубают плеер на полную катушку и на звонки не реагируют.

Холли живо представила мчащуюся машину с музыкой, включенной на максимальную громкость, и с непрерывно звонящим телефоном. В сравнении с этим ее одинокое путешествие из Мичигана с тихими приятными мелодиями показалось ей сущим раем.

— Я не отступлю. — Длинный шнур позволял Рейфу ходить взад‑вперед по кухне и даже выходить в холл.

— Неужели они поехали к реке? — заметил Тони. — Хотя день и жаркий, но вода, уверен, холодная!

— Им лучше держаться подальше от реки. — Сердитое выражение Рейфа моментально сменилось на озабоченное. — Проклятие, никто из них не умеет как следует плавать. Мальчики, будьте честны со мной, это очень важно. Они говорили, что собираются купаться?

— Я не доносчик, — моментально заявил Трент.

— Если людям угрожает опасность, речь о доносе не идет, — вмешалась Холли. Она попыталась посмотреть в глаза Тренту, но мальчик искусно избегал ее взгляда. — Если Кэмрин и Кэйлин планировали поехать к реке, то их жизнь определенно в опасности. Они могут утонуть.

— Не утонут, — пожал плечами Трент. — С ними поехали Сэм, Грэбл и Бекер. А они большие и крепкие парни.

— Плавать в реке — это совсем не то, что в бассейне, — покачала головой Холли. — Особенно если девочки не очень хорошо плавают. Там и быстрое течение, и ямы, и холодная вода, и камни… — Холли повернулась к Тони. Он перестал болтать ногами и вроде бы внимательно слушал, что она говорит. Она никогда не одобряла манипуляций с детьми, но сейчас ситуация особая. — Нам не будет весело в бассейне, раз Кэмрин и Кэйлин в опасности.

— Они сказали, что поедут к реке, — вырвалось у Тони.

— Ябеда‑корябеда! — завопил Трент.

— Ты не прав. Тони молодец. Он заботится о Кэмрин и Кэйлин, — запротестовала Холли.

Малыш засиял от гордости.

— Они сказали, что поедут к реке? — мрачно повторил Рейф. — Еще бы знать, в какое место. Река ведь большая.

— Наверняка они купаются в своем любимом месте, — радостно вмешался Тони. — Но я не могу точно вспомнить, где это. Было темно, когда Кэмрин возила нас туда.

— Кэмрин возила вас ночью к реке? — пришел в ужас Рейф.

— Ага, один раз… нет, два раза, — подтвердил Трент. — Пару недель назад. Ты был в командировке, а она сидела с нами.

— Она с друзьями устроила на реке вечеринку, и они здорово веселились. И мы с Трентом тоже. — Тони улыбался во весь рот. — Трент, помнишь, как мы с тобой соревновались, у кого больше подпрыгнет камень? Ты тогда еще выиграл.

— Это было классно! — Теперь Трент тоже улыбался. — Хотя мне не нравится купаться в реке. Пальцы очень быстро замерзают!

— Милостивый Боже! Они брали детей ночью к реке, а сами развлекались! — Рейф покосился на Холли. — Это могло кончиться плачевно!

— Но ведь не кончилось. Сейчас мальчики здоровы, веселы и в безопасности.

— Но девочки в опасности! Они привыкли устраивать на реке шумные гулянки, им кажется, что они героини. И все им по плечу. — Рейф потер лицо. — Проклятие! Что я буду делать, если с ними что‑нибудь случится?

Было очевидно, что рассказ мальчиков его ошеломил. Он искренне беспокоился за своих подопечных. А это так трудно с детьми такого возраста. У них ведь бунт в крови.

— Кэмрин все же проявила чувство ответственности, когда оставалась с детьми. — Холли попыталась найти хоть что‑то положительное в ее поступках. — Она не хотела оставлять мальчиков дома одних и поэтому брала их с собой. Правда, ее рассуждение не назовешь особенно логичным.

— Алло! — Внезапно в их разговор ворвался голос Кэмрин. Громкий и раздраженный. — Да, слушаю.

Музыка в машине играла так громко, что при желании на кухне можно было бы устроить танцы.

— Кэмрин, немедленно поворачивай назад и поставь машину на место, — скомандовал Рейф.

— А если не поставлю? — с вызовом поинтересовалась девушка.

— Тогда… я… я позвоню в полицию и скажу, чтобы тебя арестовали как угонщицу машины. Это крупная кража, Кэмрин, так что не доводи меня. В тюрьме тебе не понравится.

— Меня? В тюрьму? — весело воскликнула Кэмрин. — В каталажку. Какой ужас!

— Скажи своему дорогому братцу, пусть сперва насушит сухарей! — донесся из трубки мужской голос, а вслед за ним взрыв хохота.

Рейф сжал зубы. Компашка, естественно, та еще!

— У тебя есть полчаса, чтобы поставить машину на место. Или, клянусь, Кэмрин, я позвоню в полицию.

В машине раздался новый взрыв смеха.

— Тогда лучше сделай это прямо сейчас! Иначе за полчаса я уеду слишком далеко! Твои полицейские замучаются меня искать, — язвительно бросила Кэмрин. — Пока!

Она отключилась, а Рейф продолжал сжимать трубку, и глаза его сверкали неподдельной яростью.

— Почему ты не спросил, куда она поехала? — удивился Трент.

— Устами младенцев… — пробормотала Холли.

— Она повесила трубку раньше, чем я успел спросить, — стрельнул в нее взглядом Рейф.

Холли, прислонившись плечом к стене, наблюдала за происходящим.

— Нереальные угрозы только ухудшают ситуацию, — небрежно бросила она.

— Что вы имеете в виду? — Рейф еле сдерживался, чтобы не взорваться.

— Вы не станете звонить в полицию и сообщать, что украдена ваша машина, а поэтому…

— Не буду? Ошибаетесь! — Рейф начал набирать другой номер.

— Когда несовершеннолетний подросток берет без спроса машину родственника, это, безусловно, раздражает, но на преступление не тянет. Угонщиком его назвать нельзя. Это знает полиция, знаете вы, знают Кэмрин и Кэйлин и их друзья.

Рейф положил трубку на рычажок с такой преувеличенной осторожностью, что Холли поняла: он в бешенстве.

— А вы, оказывается, не только психиатр, но и юрист? — язвительно прокомментировал Рейф.

— Юрист у нас Рейф, — вмешался Трент, с интересом наблюдавший за взрослыми.

— Что делает вашу угрозу еще менее заслуживающей доверия, — добавила Холли.

— Вы обвиняете меня в беспомощности? — Он с мрачным видом шагнул к ней.

Но Холли не отступила. Инстинктивно она понимала, что он никогда не обидит ее.

— Я не имела в виду, что вы беспомощны. — Голос ее звучал спокойно и бесконечно ласково. — Вы знающий и ответственный человек. И дети это видят. Однако ваша угроза арестовать Кэмрин за кражу автомобиля… неэффективна! — Она неуверенно коснулась его локтя. — Хотите воспользоваться моей машиной, чтобы поехать на поиски девочек?

— Да, спасибо, — кивнул он.

Все четверо влезли в машину. Рейф покосился на Холли. Она сидела рядом с ним на переднем сиденье, повернувшись к мальчикам, и объясняла им, как работает мобильный телефон.

— Продолжайте звонить девочкам, — говорила она. — Если они ответят, первым делом спросите, где они и куда направляются.

— Если бы вместо того, чтобы грозить тюрьмой, я задал этот вопрос, мы бы уже знали, куда отправились эти бесенята, — чуть слышно, только для нее, произнес Рейф.

— У вас был стресс, — терпеливо пояснила она.

— Давайте не будем обсуждать этот вопрос. Во всяком случае, не сейчас, — добавил он.

Холли кивнула и сосредоточила внимание на мелькавших за окном пейзажах. Довольно необычное знакомство с городом, в котором ей предстояло жить. Да и отношения с новыми соседями явно приняли нетрадиционный оборот.

Она поглядела на заднее сиденье. Мальчики по очереди нажимали кнопки ее мобильника. Рейф свернул на другую, более свободную дорогу и прибавил скорость. Странно, почему так легко и естественно она чувствовала себя с этими людьми. Она знала их всего лишь несколько часов, а ощущала такую связь с каждым из них, будто они долгие годы были частью ее жизни.

— Рейф, знаешь, что было, когда Кэмрин первый раз взяла нас к реке? — вдруг крикнул Трент. — Мы сначала ели пиццу. Самую большую пиццу, какую я видел в жизни.

— А ты помнишь, где вы ели пиццу?

— Там был бильярдный стол и игральные автоматы. На одном из них я играл, — внес свою лепту Тони.

— По‑моему, они говорят о «Де Лалло», — пояснил Рейф Холли. — В этом баре, по словам его хозяина, готовят самую большую пиццу в штате.

— А река там есть поблизости? — с надеждой спросила Холли.

— В трех кварталах, не больше, — кивнул Рейф.

Они въехали в лес, который рос вдоль берега, и медленно продвигались по дороге, пока не заметили среди деревьев и кустов темно‑зеленый «гранд‑чироки».

— Мы нашли их! — удивилась не верившая в успех Холли.

Все вылезли из машины. Рейф сразу направился к реке.

— Я пойду первым. Вы идите за мной гуськом. Тут попадаются ядовитые деревья.

Холли замыкала их маленькую колонну. Меньше чем через две минуты они вышли к каменистой полоске берега, где виднелась разбросанная одежда.

— Вот платья Кэмрин и Кэйлин! — Трент побежал к камню, на котором аккуратной стопкой лежала одежда девочек.

— Я убью их! — прорычал Рейф.

— Где они? — Холли вглядывалась в воду. — Если они плавают, почему их не видно?

И словно бы в ответ с реки донеслись крики. И далеко от берега.

— Привет! — радостно подпрыгивая, закричали Трент и Тони. — Привет! Привет! Мы здесь!

— С ними беда. — Рейф сбросил мокасины. — Холли, идите к машине и вызывайте помощь. Точно объясните, где мы находимся. А вы, ребята, принесите одеяла, которые лежат на заднем сиденье. — Он говорил, на ходу снимая рубашку и джинсы. В серых боксерских трусах он вошел в воду.

— Рейф, вы один не справитесь! — закричала Холли.

— Быстрей звоните, — бросил он через плечо. — И пусть никто из вас не вздумает входить в воду.

Холли побежала к машине, то и дело оборачиваясь, чтобы посмотреть на Трента и Тони. Рейф приказал им не входить в воду. Но они такие активные, такие импульсивные. Вдруг им захочется погеройствовать.

Она позвонила в Службу спасения, проклиная себя за то, что так плохо знает местность, и как могла объяснила, где они находятся. А между тем уходило драгоценное время.

Когда они втроем с одеялами вернулись к реке, на берегу стояли два высоких подростка. Они уже оделись и теперь, мокрые и дрожащие, мрачно смотрели на воду.

— Это Грэбл и Бекер, — сообщил Тони.

— Мы не можем дать вам одеяла, потому что они для девочек, — сказал им Трент.

Холли вдруг страшно разозлилась на этих больших, тупых парней, которые подвергли опасности не только жизнь Кэмрин и Кэйлин, но и Рейфа. У нее сердце сжималось от боли, когда она видела, как черная голова то выныривает, то снова скрывается под водой. И так далеко от берега. Сэм, третий подросток, с ярко‑рыжей шевелюрой, из последних сил греб к берегу.

— Кэмрин захотела сюда приехать, не мы. — Грэбл выглядел так, будто вот‑вот заплачет. — Мы говорили, что не хотим лезть в воду, но она заставила.

— Ты же большой парень. Как она могла заставить тебя войти в реку! — возмутилась Холли. — Своей головы, что ли, нет? Ты обязан был остановить ее.

— Кэмрин делает все, что захочет, — прохныкал Бекер.

Непробиваемая безответственность парней действовала на нервы Холли. И ей все труднее было сохранять хотя бы видимость спокойствия.

— Тони, отойди от воды! — крикнула она, заметив, что мальчик стоял так близко к кромке воды, что уже замочил ноги.

Тот моментально подбежал и встал рядом с ней.

— Холли, я не собирался входить в воду.

— Молодец, — ответила Холли.

Трент встал возле нее с другой стороны. Они стояли и с волнением смотрели, как Рейф тащит к берегу Кэйлин.

— Стойте здесь и не двигайтесь, — приказала Холли Тренту и Тони, а сама, сбросив туфли, вбежала в воду, чтобы принять из рук Рейфа рыдающую Кэйлин и укутать ее в одеяло.

— Мы не могли добраться до берега, — сквозь слезы проговорила девочка. — И очень устали. А Кэмрин все время уходила под воду. Кэмрин! — Девочка выкрикнула имя сестры.

Рейф уже оставил их и плыл назад к середине реки.

— Рейф вытащит ее, — успокаивая Кэйлин, пробормотала Холли.

— А Кэмрин не утонет? — рыдала девочка. — Что я буду делать без сестры?

Вскоре прибыла спасательная команда. Пока врачи занимались Сэмом, находившимся в довольно тяжелом состоянии, Рейф вынес на берег и положил на одеяло Кэмрин.

— Она умерла? — подбежала к ним Кэйлин.

— Нет, — Холли обняла девочку, — но вам всем придется поехать в больницу.

— Почему? Я хочу домой! — закричала Кэйлин. — С нами все в порядке! Вы не имеете права насильно везти нас в дурацкую больницу!

— Госпитализация обязательна. Вы могли наглотаться воды, — строго заметил фельдшер‑спасатель. — И вот, наденьте кислородную маску.

— Нет! — завизжала Кэйлин. — Вы не имеете права заставлять меня! Мы не утонули! Вы же видите, с нами все в порядке.

— Спроси у своей подруги о смерти от гипоксии, — проворчал другой медик, которому явно надоела истерика Кэйлин. Он посмотрел на Холли. — Объясните ей, доктор Кейзел.

Холли натянула на Кэйлин маску и взяла ее холодные маленькие руки в свои.

— Ты, конечно, в сознании, но это еще не говорит о том, что тебе ничто не угрожает, — спокойно начала Холли. — С гипоксией шутки плохи.

— Ч‑ч‑что такое гипоксия? — Кэйлин больше не бунтовала.

— Потеря тканями организма кислорода. Большое количество воды, попавшее в организм, может повредить легкие и нарушить состав крови. А это смертельно опасно. Поэтому, Кэйлин, вы все нуждаетесь в медицинском наблюдении.

— Если бы Рейф не приехал… — Она снова сняла маску и смотрела на брата, который стоял с Трентом и Тони и наблюдал за работой медиков, занимавшихся Кэмрин и Сэмом. — Мы бы, конечно, утонули.

— Да, Рейф подоспел вовремя. — Холли не пыталась подсластить суровую правду. Бывают моменты, когда необходимо смотреть на реальность открытыми глазами, какой бы ужасной она ни была. — Твой брат, Кэйлин, очень беспокоился о вас. Он постоянно заботится о тебе и твоей сестре.

— Теперь он прогонит нас. — На детском лице застыло выражение страха и отчаяния. Широко раскрыв глаза, она смотрела на носилки с Кэмрин, которые несли к машине «скорой помощи».

— Рейф не собирается отсылать ни тебя, ни Кэмрин. — Холли обняла Кэйлин. Она понимала, что это не ее дело давать такие обещания. Их может давать только Рейф. Но инстинкт говорил ей, что она права.

Холли посмотрела на Рейфа. Теперь он разговаривал с одним из полицейских, прибывших на берег. Ее удивило, что он был полностью одет. Наверно, во время общей суеты он улучил момент натянуть рубашку и джинсы.

На мокрые боксерские трусы? Совершенно неуместная мысль! А вслед за ней возник образ Рейфа в боксерских трусах: мускулистая грудь и мокрая ткань трусов, которая точно обрисовывала его мужской орган. Вдруг ей стало трудно дышать. Она заставила себя сосредоточиться на Кэйлин, которая, все еще мокрая, цеплялась за нее. Холли в очередной раз надела на девочку кислородную маску и принялась снова успокаивать ее.

— Кэмрин и Сэма повезут в больницу на «скорой помощи», — сообщил подошедший к ним Рейф. — Я поеду следом с Трентом, Тони и Грэблом. Отвезете второго парня и Кэйлин? Медики сказали, что в дороге ей лечение не понадобится.

С отсутствующим видом Рейф взял ее руку и чуть коснулся ее губами. Потом, словно опомнившись, быстро отпустил.

— Конечно. — Сердце Холли совершило невероятный прыжок. Если бы в этот момент ей сделали кардиограмму, показатели оказались бы весьма странными.

— Она сможет дойти до вашей машины? — Рейф кивнул на Кэйлин и хотел было положить ей руку на плечо, но потом передумал. — Или мне лучше отнести ее?

Холли была тронута его заботой о девочке. Еще бы добавить хоть немного ласки, однако в будущее можно смотреть с оптимизмом. Основа для нормальных отношений уже есть, надо лишь научить обоих азам искусства общения.

— Кэйлин, как ты думаешь, сможешь дойти? — спросила Холли.

— По‑моему, доберусь, — выдохнула Кэйлин. Она высвободилась из объятий Холли, сделала несколько шагов, и у нее началась страшная рвота. Когда спазмы прошли, Рейф поднял сестру на руки и понес к машине.

Холли с четырьмя мальчиками шла следом. Грэбл и Бекер мокрые, испуганные и послушные. Трент и Тони подпрыгивали от возбуждения.

«Скорая помощь» уже уехала, когда Рейф посадил Кэйлин на переднее сиденье к Холли. Бекер, закутанный в мокрое одеяло, уселся сзади.

— Больница в двадцати минутах отсюда. Следуйте за мной, — бросил Рейф.

Слова прозвучали как отрывистая команда, но на этот раз Холли не почувствовала обиды. За эти несколько часов она многое поняла в Рейфе Парадайсе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Рейф крутил головой, стараясь понять, о чем говорят врачи больницы, сыпавшие непонятными терминами. Когда они остались одни в приемном покое, Холли объяснила, что Кэйлин и Сэму назначено лечение, которое поможет предотвратить возможные последствия, хотя непосредственной опасности их здоровью нет.

Они прошли в дальний конец приемного покоя, где Трент и Тони стояли у автомата с закусками. Холли вручила им несколько монет, и мальчики моментально воспользовались ими.

— Здесь вполне нормально, — заметил Трент, оглядывая помещение. — Большой телевизор, содовая вода, разная еда. Если бы еще нашлись видеоигры, было бы классно.

— Ага! — восторженно воскликнул Тони. — Но я не хочу смотреть новости. Давай переменим канал. Они подбежали к экрану, вмонтированному в стену, уселись в стоящие напротив него кресла и, взяв пульт, стали менять программы.

— В этой больнице проходит практику Ева, — негромко произнес Рейф.

— Вот как?

— Да, — кивнул он. — Первые два года она училась в Вермильоне, а потом вернулась и проходит здесь практику.

— Вы хотите сообщить Еве, что две ее младшие сестры находятся в больнице и, вероятно, будут оставлены на ночь для наблюдения?

— Наверное, надо бы. Но я сейчас не в форме. Очередной эпизод семейных распрей — это уже слишком. — Он недовольно пожал плечами. — А кроме того, вы уже слышали мнение Кэмрин и Кэйлин о Еве. Вынужден с сожалением признать, что оно обоюдно.

— Еве не нравятся девочки? — удивленно протянула Холли.

— Это еще слабо сказано, — мрачно улыбнулся Рейф. — Терпеть их не может.

— Но почему?

— Холли, ведь вы уже знакомы с Кэмрин и Кэйлин.

— Да, но у меня нет к ним враждебных чувств. Наоборот, мне они нравятся. Более того, они и вам тоже нравятся. — Глаза Холли широко раскрылись. — Неужели поэтому Ева не любит сестер? Она просто ревнует…

— Знаете, если бы я платил вам за консультации, я еще мог бы понять ваш интерес и ваши вопросы, — резко перебил ее Рейф. — Я бы даже в должной мере оценил подобные усилия. Но поскольку это не тот случай… — Он замолчал и уставился куда‑то вдаль. — Тони, перестань прыгать по креслам! Трент, зачем ты портишь цвет в телевизоре. Никому не нравится смотреть на зеленых людей.

— Значит, Ева ревнует или завидует тому, что девочки живут с вами, — пробормотала Холли. — Она бы предпочла быть единственной сестрой. И она ненавидит Кэмрин и Кэйлин за то, что они заняли ее место.

— Оставьте ваши размышления для статей в психиатрических журналах. Когда я слышу подобное, мне хочется чем‑нибудь кинуть в говорящего.

— Бедный Рейф. — Ее ни капельки не смутила его отповедь. — Вы поступаете благородно. Берете к себе осиротевших младших сестер. И сталкиваетесь с ревностью и ненавистью к ним другой сестры. Думаю, это стало для вас ударом.

Рейф взглянул в ее карие глаза и чуть не утонул в них. А она проницательна, надо отдать ей должное!

— Ситуация для Евы действительно оказалось тяжелой, — признал он. — Ей трудно было справиться с ней.

Холли ничего не говорила ни «за», ни «против» Евы, а только смотрела на него своими невероятными глазами. И внезапно Рейф заговорил о том, что всегда считал недопустимым в разговорах с чужими людьми:

— Наша мать умерла от менингита, когда Еве было шесть лет. А через год отец женился на капризной и мстительной бабенке по имени Марсина.

— Матери Кэмрин и Кэйлин?

— Да. Все случилось так быстро. Мы едва понимали, что происходит. Мама умерла. Папа женился на Марсине. Потом родились две малышки. Марсина куда‑то исчезла с ними. Долгое время мы их не видели и ничего о них не слышали. Нет, конечно, мы не хотели, чтобы Марсина вернулась. Флинт, Ева и я откровенно радовались, что она ушла из нашей жизни. Но девочек было жалко…

— Понятно.

— Они были такими очаровательными, — мрачно проговорил Рейф. Его шокировала собственная откровенность. Он приоткрыл завесу над запретной главой в истории семьи Парадайсов, рассказал о бурных событиях, связанных с Марсиной, которые он никогда ни с кем не обсуждал. Даже с Флинтом и Евой. В особенности с Флинтом и Евой. Они все трое согласились, что ворошить прошлое — напрасная трата времени.

— А вы не будете возражать, если я задам вопрос?

— Нет.

— Как получилось, что вы больше ничего не слышали о Марсине и девочках?

— Не потому, что папа не пытался найти их. — Рейф немедленно занял оборонительную позицию. — Он искал их и даже нанимал частного сыщика. Марсина переезжала из города в город и всегда на шаг опережала сыщика. Вероятно, он не был лучшим в своем деле. Но в то время папа не мог позволить более тратить деньги. Когда шесть лет назад папа погиб в автомобильной катастрофе, мы ждали, что Марсина объявится. Потребует денег для девочек или хотя бы копию свидетельства о смерти, чтобы получить какие‑нибудь деньги по социальному обеспечению. Но она как в воду канула.

— Значит, независимо от обстоятельств она не хотела, чтобы вы нашли девочек, — подвела итог Холли.

— Создается такое впечатление. Мы отказались от услуг сыщика и не стали нанимать другого. И потом вдруг Марсина позвонила. После четырнадцати лет абсолютного молчания. Сообщила, что умирает, болеет тяжелой формой вирусного гепатита, который разрушил ее печень. Она надеялась на трансплантацию, но все же решила устроить девочек на случай неудачи.

— После стольких лет неизвестности ее звонок, должно быть, показался вам… — Холли подыскивала слово, которое не прозвучало бы как осуждение, — странным. — Лучшего она не нашла.

— «Странным»? Явное преуменьшение. — Рейф тяжело вздохнул. — Марсина проявила худшие стороны своего характера. Она дала понять, что считает меня последним прибежищем, что больше нет никого, кто мог бы взять детей. Ее единственная родственница, престарелая тетя, находилась в доме для престарелых. Старушке никто не позволил бы взять на себя опекунство. Марсина несколько раз подчеркнула, как ей неприятно обращаться с просьбой к Парадайсам. По ее словам выходило, что обратиться ко мне лишь ненамного лучше, чем оставить девочек в руках государственных бюрократов, занимающихся детьми‑сиротами.

— Ей сделали трансплантацию? — Холли не сдержала профессионального любопытства.

— Нет, она умерла, не дождавшись донорской печени. Я поехал в Лас‑Вегас, забрал девочек, и они стали жить со мной, как я и обещал. С тех пор прошло немногим больше года. — Он еще раз тяжело вздохнул. — Я взял Кэмрин и Кэйлин, потому что обещал отцу, а не Марсине. Я знаю, как он хотел найти этих детей. Так несправедливо, что, когда они наконец вернулись в Сиу‑Фоле, он уже не мог увидеть их.

— Несправедливо, — тихо повторила Холли.

— Но воссоединение не прошло бы гладко, даже если бы папа был жив. Все эти годы мать настраивала их против него и полностью отравила сознание девочек. Они говорят, что папа не хотел их знать, что он жестоко обращался с их матерью, и много еще всякой лжи. Флинт и Ева доходят до бешенства, когда эта парочка выливает грязь на папу.

— Кэмрин и Кэйлин наверняка пользуются любым удобным способом, чтобы ввернуть в разговоре с ними какую‑нибудь гадость про отца, потому что знают, на какой ответ нарвутся. Правильно?

— Исключительно правильно, доктор. Умеете читать чужие мысли?

— Я не читаю мысли. Просто хорошо знаю, как ведут себя подростки в период созревания, — спокойно возразила Холли. — Девочки считают, что проявляют лояльность по отношению к покойной матери, ругая…

— Их отец тоже умер, — резко прервал ее Рейф. — А где же лояльность к нему? Он единственный, кто по‑настоящему пострадал. Марсина украла его детей!

Холли поняла, что пора отступить. Сейчас не время и не место серьезно обсуждать мотивы и поведение детей. Хотя это необходимо для всех сторон, вовлеченных в конфликт. Но не сейчас. Она прокашлялась.

— Может быть, лучше мне позвонить Еве и сообщить ей, что девочки находятся в больнице? Я могу поговорить с ней на профессиональном уровне. Как врач с врачом.

— Вы думаете, что Ева как студентка младшего курса не рискнет сказать вам все, что думает о своих сестричках? — Рейф не мог понять, обидело его подобное предложение или насмешило.

— Это было бы с ее стороны неразумно, — согласилась Холли.

Холли знала по собственному опыту, что, прежде чем стать настоящим врачом, человек должен научиться контролировать свое поведение и не допускать импульсивных эмоциональных высказываний и поступков. Холли мастерски справлялась с такой задачей. Даже трудно припомнить, когда в последний раз ей не хватило терпения в общении с пациентом или с коллегой. Может быть, такое случалось только в первые недели ее обучения в медицинской школе. Она так успешно скрывала эмоции в профессиональной жизни, что стала такой же сдержанной и в личной жизни.

— Я знаю, Холли, что у вас самые добрые намерения, но все‑таки не надо защищать меня от собственной сестры. Я сообщу Еве о происшествии, когда почувствую, что наступил нужный момент.

Молодая женщина взглянула на Рейфа. Боже, как потрясающе он выглядит! Каждый раз, когда она смотрит на него, он кажется ей еще сексуальнее, еще красивее!

Холли нервно сглотнула. Рейф без труда пробивал броню ее холодности. Ее бросило в жар, когда она вспомнила, как быстро растаяла и потеряла голову в его объятиях. Где ее прежняя сдержанность?

— Рейф! Дженсен Монтел сказал мне, что ты здесь! — Усталая молодая женщина с четкими, как у Рейфа, чертами бронзового лица и гладкими черными волосами буквально влетела в приемный покой. Накрахмаленный белый больничный халат мешком болтался на ней, будто она в спешке схватила чужой.

— Нужный момент наступил гораздо раньше, чем мы оба думали, — прошептала Холли. — Потому что, если я не ошибаюсь, это Ева, и она уже знает о девочках.

Действительно, сестра Рейфа была уже в курсе случившегося.

— Как им только не стыдно так поступать с тобой! — запричитала она, бросаясь на шею брата. — Ничтожные гнилушки, ты ведь мог из‑за них погибнуть! Ты в порядке? Тебе уже сделали необходимые процедуры? Ты должен…

— Я вполне здоров, Ева. И мне не нужно никакого лечения. — Рейф ласково поглаживал ей спину. — А вот Кэмрин и Кэйлин…

— Знаю‑знаю, о них позаботятся! — возмущенно бросила Ева. — Я из‑за тебя беспокоилась. Влезать в ледяную воду, рисковать жизнью ради того, чтобы вытащить из воды двух маленьких негодниц. Ох, Рейф, если бы с тобой что‑нибудь случилось…

— Ева, солнышко, со мной ничего не случилось. Мне не угрожала опасность. Я не нуждаюсь в лечении. Если мне не веришь, спроси… — Он посмотрел поверх плеча Евы, и его глаза встретились с взглядом Холли.

Та поспешила подойти поближе и взяла ситуацию в свои руки.

— Я доктор Холли Кейзел. Работаю у Уидмарков, — сообщила она спокойным, размеренным тоном врача.

На Еву ее слова подействовали мгновенно. Она тотчас перестала висеть на шее у брата, выпрямилась и протянула Холли дрожащую руку.

— Рада познакомиться с вами, доктор Кейзел. Меня зовут Ева Парадайс. Я прохожу медицинскую практику под руководством доктора Гордона.

Холли чуть кивнула, будто знала, кто такой доктор Гордон и какое место занимает в иерархии больницы. Она заверила Еву, что ее брат за время пребывания в воде не получил повреждений. И у него нет никаких симптомов, говорящих о наличии ларингоспазма, характерного для чуть было не утонувших людей.

— Я… я еще не проходила практики в отделении неотложной помощи. — Ева сконфуженно закашлялась.

— Ларингоспазм изучают в классе анатомии, — нахмурилась Холли. Она ожидала большего от человека, который собирался стать врачом.

— Для громкого крика ее знаний предостаточно, — вмешался в их разговор Рейф.

— Не говори так! Пожалуйста! — раздраженно бросила Ева. — Доктор Кейзел права. Мне следовало это знать. Я обязательно этим займусь.

В этот момент в приемную вошла медсестра и приказала Тренту и Тони оставить телевизор в покое. Мальчики подбежали к Рейфу.

— Ох, нет! Они тоже здесь? — Ева с досадой перевела взгляд с детей на Рейфа.

— А теперь уже можно поехать плавать? — спросил Тони. — Ты обещал, Рейф!

— Плавать?! Сегодня Рейф мог утонуть, спасая этих идиоток, а вы хотите, чтобы он снова влезал в воду? — Ева разошлась не на шутку. — Где? Опять в реке? Конечно, почему бы и не поплавать? Кэмрин и Кэйлин уже попробовали, почему бы и вам не пойти по их следам!

— Послушай, сестричка, я скажу Кэмрин и Кэйлин, что ты называешь их идиотками, — ввернул Трент. — И кстати, мы видели, как Рейф плыл. Он вовсе не «мог утонуть». Так классно руками загребал!

— Доктор Парадайс, полагаю, вы изучите истории болезни трех пациентов, которые оставлены в больнице на ночь для наблюдения. У них возможны симптомы гипоксии. — Холли воспользовалась ледяным тоном, каким она разговаривала с не подготовившимися как следует студентами психиатрической службы в Мичигане. — Вы, конечно, знаете, что двое из них ваши младшие сестры. А заодно почитайте про анатомию и физиологию гортани и о последствиях спазма.

Подобный тон обычно так запугивал студентов, что они бегом отправлялись выполнять приказание старшего врача. Точно такой же эффект произвел он и на Еву. Она быстро обняла Рейфа, пробормотала «до свидания» Холли и выскочила из приемного покоя.

— Bay! Как быстро вы от нее отделались! — Трент был потрясен.

— Можем мы наконец отправиться поплавать? — прохныкал Тони. — Только не в реке, а в бассейне мотеля.

— Хорошая идея, — согласилась Холли. — Я найду мотель с бассейном. — Она повернулась к Рейфу. — Как вы смотрите на то, чтобы я забрала мальчиков, пока вы посидите с сестрами? Я позвоню и скажу, где мы находимся, а вечером, когда вас начнут выгонять из больницы, вы заедете ко мне и их заберете.

Рейф испытывал смесь облегчения, благодарности и сожаления. Конечно, мальчики не могут долгое время оставаться в приемном покое, они здесь обязательно что‑нибудь сломают. Если бы Холли не предложила забрать их, пришлось бы звонить Стинам. Но они, кажется, собирались идти сегодня в зоопарк. Рейф провел рукой по волосам. Нет, Холли послана ему Богом!

Но ему не хотелось, чтобы она уезжала. Он не сомневался, что в ее присутствии ему будет легче разговаривать с Кэмрин и Кэйлин. И вдруг снова появится Ева? Даже трудно представить, какая ругань начнется между сестрами!

Внезапно Рейф почувствовал себя виноватым перед Евой. Холли обращалась с ней, как сержант с новобранцем, а он и пальцем не пошевелил, чтобы защитить сестру. Ева, наверно, полночи будет учить про эту проклятую гортань, чтобы не сгореть завтра со стыда.

Бедная Ева, она выглядела такой усталой и так переволновалась за него. Они всегда любили друг друга. Ей было девятнадцать, когда отец погиб, и ее единственной опорой стал брат. Да, она в штыки встречала других людей, предъявлявших права на него. Но кто рискнет упрекнуть ее?

Холли Кейзел. Рискнула и уже упрекнула. А он не сказал ни слова в защиту Евы. Что с ним случилось? С появлением Холли он изменился. Здравый смысл подсказывал очевидный выход — необходимо избегать доктора Кейзел. Так он и поступит, решил Рейф, наблюдая, как она с Трентом и Тони выходит из приемного покоя.

Холли остановила свой выбор на небольшом мотеле с бассейном, кафе и ларьком сувениров. Трент и Тони пришли в полный восторг. Несколько часов они провели в бассейне, причем часть их игр заключалась в овладении навыками спасения утопающих. Поужинав в кафе, Холли повела их к сувенирному ларьку и позволила самим выбрать подарки.

— Я, как и Рейф, принадлежу к племени лакота‑сиу, — заявил Трент и выбрал резиновый томагавк.

А Тони понравился омерзительный муляж гремучей змеи.

Холли хотелось обсудить с Рейфом некоторые моменты сегодняшнего дня, но когда он приехал забрать Трента и Тони, то выглядел встревоженным, вел себя грубо и торопился скорее забрать детей и уехать. Более того, он даже пытался возместить ей расходы за закуски, обед и сувениры.

Холли от денег отказалась и потом недоумевала, почему его предложение оскорбило ее. Многие люди, напротив, возмутились бы, если бы он не вернул деньги. Ведь она просто выполняла свой долг в качестве доброй соседки. У нее нет ни прав, ни причины обижаться на Рейфа. Да, он держался с ней холодно, но он устал и переволновался за сестер… Это вовсе не значит, что он дал ей отставку.

Нет, надо смотреть правде в лицо. Он испугался всего, что произошло между ними, и дал ей отставку! Не она ли всегда убеждала пациентов не прятать голову под крыло, а воспринимать реальность такой, какая она есть?

Холли долго стояла под душем, вымыла голову, достала новую ночную рубашку, прощальный подарок подруги Бренны, и, надев ее, собралась уже было лечь в постель, как вдруг раздался телефонный звонок. Сердце тревожно забилось. Но, услышав знакомый голос мамы, Холли сразу успокоилась. Почему она подумала, что это Рейф. Ведь примерно час назад она позвонила домой и оставила родителям сообщение на автоответчике. Прибыла, мол, благополучно, остановилась там‑то, звонить не обязательно.

— Привет, мама.

— Я понимаю, как тебе одиноко в комнате мотеля. Твоя мебель потерялась. Грузовик, наверно, где‑нибудь на полпути в Вайоминг, так что тебе придется ждать еще по меньшей мере неделю, — жалостливо причитала мать. — Вот я и решила подбодрить тебя.

— Мама, я прекрасно себя чувствую. Но приятно слышать твой голос.

— Мы так скучаем без тебя, Холли. Как нам всем хотелось бы, чтобы ты была здесь.

— Ммм…

— Я так надеялась, что ты выйдешь замуж за Девлина Бреннана, — с грустью вздохнула мать.

— Мама, Девлин и я всегда были только друзьями. Я много раз говорила тебе об этом. Не понимаю, почему ты мне не веришь.

— «Только друзьями»! — фыркнула мать. — Так говорят кинозвезды, когда хотят скрыть свою позорную связь. Все это знают.

— Мама, Девлин и я не кинозвезды, а кроме того, у нас не было позорной связи, которую надо скрывать.

— Правильно. Девлин женился на другой женщине, и у них есть ребенок. — В голосе матери слышалось разочарование. — Я до сих пор не могу поверить. Ведь он всегда был с тобой, Холли. И когда ты приезжала домой, и когда мы навещали тебя в Энн‑Арборе, он проводил все время с нами. А потом уехал и женился на другой!

Холли не стала объяснять, что она приводила Девлина Бреннана в их дом только для того, чтобы избавляться от женихов, которых находила для нее семья. А Девлин от души развлекался во время этих спектаклей и ни на что не претендовал, когда они оставались одни.

Холли отвечала ему верной дружбой. Сейчас он счастливо женат, и она тоже приложила к этому руку. Но эту новость она не рискнет сообщить матери!

Вспомнив о Девлине, Холли подумала, что ни с кем другим она не чувствовала себя так непринужденно и просто. И невольно в голове мелькнула мысль о Рейфе Парадайсе. С ним нелегко. И это неудивительно. Разве можно говорить о дружбе после пережитой вспышки физического влечения и бурного, неодолимого желания?

О Девлине Холли вспоминала всегда с горькой нежностью. Она попыталась вспомнить, приходилось ли ей испытывать рядом с ним схожие сексуальные чувства, и не смогла. Наверное, в то время она еще не созрела для таких сильных чувств. Не созрела. Но их дружбе это нисколько не мешало. Они пережили несколько трудных лет, пока вместе учились, и теперь Девлин — муж ее подруги Джулиан и отец Эшли. Холли знала, что он обожают свою семью и все душой предан ей. Он счастлив, и она искренне рада за своего лучшего друга. Но мать думала по‑другому.

— Ты напрасно потратила на Девлина Бреннана лучшие годы жизни, — скорбно бубнила она. — И теперь ты в Сиу‑Фолсе, где нет ни одного подходящего одинокого мужчины…

— Мама, в Сиу‑Фолсе есть подходящие одинокие мужчины. — И снова перед мысленным взглядом возник Рейф Парадайс. Но она решительно прогнала его. Холли не собиралась идти этой дорогой.

— Ты уже познакомилась с кем‑нибудь из них? Тебе надо чаще встречаться с мужчинами. Во всех книгах рекомендуется посещать какие‑нибудь курсы, интересующие мужчин, к примеру что‑нибудь связанное с машинами. Или участвовать в политической кампании, там можно встретить серьезного мужчину.

— Мама, меня не интересуют ни автомобильные курсы, ни политические кампании.

Мать продолжала оплакивать одинокую жизнь дочери, мол, биологические часы Холли тикают так громко, что их слышно в Мичигане и т. д. и т. п. А Холли начала распаковывать сумку.

— Приглашения на свадьбу малышки Хэйди начнут рассылать через неделю. Холли, ты же приедешь домой на свадьбу? Хэйди всегда говорит, что ты ее любимая кузина. И тетя Хонория готовит для тебя сюрприз. — Мать приберегла самое главное под конец разговора. — Она знает удивительного мужчину, который не может дождаться, когда его представят тебе. Он тоже приглашен на свадьбу.

Одна лишь мысль об очередном кандидате в женихи бросила Холли в озноб. Как бы не поехать на свадьбу? Можно все сделать тактично. Придумать, скажем, какие‑нибудь чрезвычайные обстоятельства. Дескать, решается вопрос жизни и смерти пациента. И оставить его никак нельзя.

Час спустя она вполглаза смотрела передачу новостей по телевизору, придумывая правдоподобную историю, способную избавить ее от присутствия на свадьбе Хэйди. Неожиданно раздался стук в дверь. И голос Рейфа.

— Откройте, Холли. Я знаю, что вы не спите. Слышен телевизор.

Холли села. Как его впустить? У нее нет халата, чтобы накинуть на ночную рубашку. Впрочем, ее безразмерная хлопчатобумажная ночная рубашка закрывала больше тела, чем любое летнее платье. Подол на ладонь ниже колен, рукава болтаются, закрывая локти. И она не собирается выглядеть привлекательной. Ей это ни к чему! Она не хочет нравиться Рейфу Парадайсу. Не хочет!

— Холли, откройте дверь, — командовал Рейф.

― В больнице что‑нибудь произошло? — спросила она в щелочку, ведь он мог приехать сюда за ее помощью.

— Нет. Я звонил полчаса назад. Девочки чувствуют себя неплохо. — Он толкнул дверь и вошел. — Вы злитесь на меня?

— Почему я должна злиться? — Слава богу, голос ее не подвел!

— Я прогнал вас, — прямо сказал он и закрыл за собой дверь.

— Нет, ничего подобного.

— Тогда как вы назовете мое поведение?

— Абсолютно понятная ситуация. Вы устали. Трент и Тони требуют внимания. У вас был долгий невероятно трудный день. — Холли пожала плечами. — Я не восприняла это как личное. Конечно, я не ждала, что…

— Я прогнал вас, и вы восприняли это как личное, — прервал ее Рейф. — Когда я уходил, вы стрельнули в меня взглядом, от которого замерз бы костер. — Холли пыталась протестовать, но он поднял руку, призывая ее замолчать. — О да, я видел этот взгляд. Это определенно было личное. Вы ожидали… — он помолчал, — что я поступлю иначе. Простите меня, Холли.

— Не стоило, Рейф, проделывать такой путь, чтобы сказать мне об этом. — Холли стало жаль его. Он выглядел несчастным, усталым, напряженным и виноватым. У него было немало проблем, и он относился к ним на редкость серьезно.

— Не стоило?

— Где мальчики? — Холли чуть отступила. Ее голос вдруг сел от волнения.

— Когда мы вернулись домой, их ждали дети Стинов. Они предложили разбить лагерь на заднем дворе. Их родители, Курт и Марджи, приготовили палатки и спальные мешки, фонарики и бутерброды. Как я мог отказать?

— И правда, как? — От его улыбки у нее в два раза быстрее забилось сердце. — Похоже, эти Стины — хорошие люди.

— Да. Завтра вы познакомитесь с ними. — Он потер шею и покрутил плечами, чтобы снять мышечное напряжение.

— Последствия вашей спасательной миссии? — Холли внимательно следила за ним.

— У меня такое чувство, будто я провел несколько раундов боксерского поединка с Тайсоном. — Рейф усмехнулся, потер поясницу и поморщился. — Никогда не думал, что столько мышц могут болеть и натягиваться в одно и то же время.

— Когда вы плыли против течения и тащили девочек к берегу, вы перенапряглись. А все остальное в порядке? Сердце, дыхание… — мягко спросила Холли.

— Конечно, я в полном порядке.

— А вы бы признались, если бы был непорядок?

— Конечно, нет, — Рейф покачал головой.

— Мужчины — отвратительные пациенты. Они разыгрывают суперменов, а потом стонут от малейшей боли.

— Вы говорите как Ева. — Рейф широко улыбнулся.

— Передайте ей, что дальше будет еще хуже. У меня в сумке есть и болеутоляющие таблетки и расслабляющая мышцы мазь.

— Болеутоляющие возьму, а о мази, расслабляющей мышцы, забудьте. Лучше бы массаж. — Он сел на кровать. — Вас, доктор, учили делать массаж?

Холли протянула ему таблетку и стакан воды, стараясь не замечать сухость в горле и сердцебиение. Он ведь подшучивает над ней! Или нет?

Проглотив болеутоляющее, Рейф стянул бело‑голубую рубашку и обнажил мускулистую бронзовую грудь. У Холли перехватило дыхание. Вроде бы он не шутил.

— Мне надо лечь?

Не дожидаясь ответа, Рейф улегся животом на кровать, растянувшись во весь рост. Спина была такая же гладкая, мускулистая и бронзовая, как и грудь. Какое красивое тело! Холли окончательно растерялась.

— Забыли, как это делается? — Рейф поднялся на локтях, повернул голову и посмотрел на нее.

В его голосе звучали одновременно и вызов и поддразнивание. Как лучше ответить?

— Конечно, нет.

— Вы отправили Еву читать учебник. Может быть, и вам, доктор, стоит подготовиться. Вспомнить мышцы…

— Я была лучшей студенткой анатомического класса, и я не забыла ни единой мышцы, нерва или кости, — парировала Холли.

Она ведет себя как школьница, а не как врач, который видел великое множество мужских тел, в том числе и абсолютно голых. Конечно, эти тела принадлежали пациентам больницы, и ее совершенно не влекло к ним.

Холли попыталась успокоиться. Не стоит выставлять себя полной дурой. Массаж. Это все, о чем он просил. От нее требуется только сделать массаж.

Она врач и способна управлять своими чувствами. В студенческие годы в Мичигане об ее умении контролировать себя ходили легенды. Холли не позволит глупым импульсам толкнуть ее на глупый поступок.

Массаж. Она может его сделать. И ничего больше.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Холли устроилась на коленях на кровати рядом с ним. Начав с шеи, она медленно обрабатывала напряженные, будто стянутые в узел мышцы. Раздался стон, похожий на рычание. Боль в спине? Закусив губу, Холли последовательно продвигалась к плечам.

Вскоре она поняла, что, стоя на коленях рядом с ним, она не может дотянуться до противоположного плеча. Пришлось забраться на его широко раскинутые ноги. Она старалась не замечать, что грубая ткань его джинсов трется об ее голые ноги. Когда она наклонялась вперед, ее просторная ночная рубашка немного задиралась.

Мелькнула мысль: надо о чем‑то говорить, прервать сладострастное молчание.

— Наверное, ммм, мне следует взять лосьон. Профессиональные массажисты обычно пользуются такими средствами. Но здесь у меня нет лосьона, только ночной крем для лица. По‑моему, он сгодится и для других частей тела… — Она поняла, что начала заговариваться, и лицо ее вспыхнуло.

Сохраняй спокойствие, сосредоточься на мышцах, представь, что ты сдаешь экзамен по анатомии, приказала себе Холли. Произноси мысленно название и функцию каждой мышцы.

Полезный способ отвлечься, но он не помогал. Возбуждала и поза: она сидела на нем, расставив ноги, и постепенно теряла голову.

— Придется сделать перерыв, — чужим голосом произнесла она. — У меня устали руки.

Она сказала правду, но не всю. Холли чувствовала такой внутренний жар, какой не испытывала ни разу в жизни. Если она сейчас не встанет, если она не уйдет…

— А как быть с мышцами груди? — Голос Рейфа звучал сдавленно и словно издали. — После таких нагрузок они тоже дают о себе знать.

Рейф лежал с закрытыми глазами. Напряжение, стягивавшее его тело, не имело никакого отношения к реке и плаванию. Ничего подобного он в жизни не испытывал. Прикосновение нежных пальцев к коже, ее поза с широко расставленными ногами, крепкие ягодицы, двигавшиеся взад‑вперед, умелые движения привели его в состояние, близкое к эротической нирване.

— По‑моему… — Слова застряли у Холли в горле, когда он неожиданно перевернулся на спину. Хорошо, что у него закрыты глаза и он не видит, как она уставилась на его возбужденную плоть, обтянутую джинсами.

— Иди ко мне, — хрипло пробормотал он, открыв глаза и поймав ее взгляд. Глаза у Холли горели. — Давай, Холли, закончим то, что мы начали. — Он нежно притянул ее к себе.

Она сознательно обманывала себя, что их физический контакт закончится на массаже. Конечно, он мог иметь в виду только массаж. Но теперь Холли видела в его глазах голод, который испытывала сама. Она перестала искать разумный смысл в каждом движении и подчинилась ему.

Холли положила руки ему на грудь, проскользнула ладонями к плечам и начала молча их массировать. Рейф лежал спокойно, едва дыша.

Потом ее пальцы опустились к животу и описали несколько кругов. Теперь никакого терапевтического массажа, пальцы изучали его тело и дразнили соски.

В щелочку между ресницами Рейф наблюдал за ней. Ему было так удивительно хорошо, что он не останавливал ее. Но он не сможет долго пассивно принимать ее ласки. Его руки нашли под широченной ночной рубашкой ее ноги. Сначала он погладил ляжки с внешней стороны, а затем переключился на атласную кожу внутренней. Холли оставалась неподвижной, не способная ни пошевелиться, ни заговорить. Его большие ладони мяли и ласкали ее, вызывая между ногами почти невыносимое пламя. А он обвел пальцами края бикини и обхватил ягодицы. Сердце у Холли сначала остановилось, а потом, когда он стал гладить ее между ног, пустилось в бешеный бег. Рейф видел, как она возбуждена, какое наслаждение ей приносит то, что он делает с ней, как сильно она хочет его. Он убрал руки, и Холли разочарованно вздохнула.

— Все в порядке, малышка. Я только хочу освободить тебя от этой штуковины, — нежно успокоил ее Рейф.

Она автоматически подняла руки, помогая ему, хотя вряд ли до ее сознания дошли его слова.

Несколько мгновений оба лежали тихо. Рейф на спине, Холли в одном бикини на нем. Она чувствовала, как его глаза поглощают ее, словно впитывают груди, живот, ноги.

— Какая ты красивая, — прошептал он.

Он гладил и сжимал ее груди, будто изучая их нежную округлость, потом перешел к тугим бутонам сосков.

Холли в чувственном трансе беспомощно стонала, погрузившись в удивительное, незнакомое наслаждение.

Рейф спустился ниже к талии, и в животе у нее запылал костер. Его пальцы двигались очень осторожно, будто она такая хрупкая, что нуждается в особом обращении.

Может быть, и в самом деле?

— Ты напряжена, Холли. — Его голос точно окутывал ее. — Не нервничай.

— Я не хочу быть напряженной, — с трудом сглотнула она. — Но я… не часто этим занимаюсь.

— Хочешь, чтобы я перестал? — спокойно спросил Рейф.

Тело, проснувшееся и возбужденное, от такого предложения будто взорвалось. Она посмотрела Рейфу в глаза. Потемневшие, с утонувшими в черноте зрачками, они излучали желание и страсть. Но если бы она сказала — все, хватит, он бы встал и ушел. Она это твердо знала.

Ее единственный сексуальный опыт оказался неудачным, а его последствия унизительными. Как‑то раз с группой ребят из старших классов школы она оказалась вечером в пятницу в пустом загородном доме. От выпитого пива голова пошла кругом. Холли дала волю сексуальному любопытству и вошла в спальню с одним из старшеклассников. Этот парень был звездой школы — атлет, прекрасные отметки. К несчастью, секс оказался болезненным и унизительным испытанием. В результате ее первый любовник, если можно его так назвать, не позвонил ей, не назначил нового свидания и даже не здоровался, когда они встречались в школьных коридорах.

Обиженная Холли стала отказываться от участия в вечеринках и сосредоточилась на учебе. Так продолжалось и в колледже, и в медицинской школе. Травмирующее воспоминание о собственной юности помогало ей находить общий язык с трудными подростками, которые нуждались в понимании и совете.

— У тебя вид маленькой напуганной девочки. Не бойся меня, Холли. Не бойся.

Успокаивающее звучание его голоса подействовало гипнотизирующе. Она легла рядом с ним и закрыла глаза. Он убрал волосы у нее с шеи, целовал и покусывал нежную кожу, а руки гладили спину сверху вниз.

Но вместе с умиротворением вернулась и способность рассуждать. Как можно быть такой глупой? — думала Холли. Взрослая женщина, а ведет себя как взволнованный, нервный, импульсивный подросток. Она снова готова отбросить всякую осторожность и здравый смысл и отдаться мужчине, которого знает меньше одного дня. И который тоже не сказал ни единого слова о любви.

Конечно, она бы и не поверила, если бы он сказал. Не такая уж она доверчивая и наивная. Они едва знают друг друга. Ни о привязанности, ни о верности не может быть и речи. Только секс. И хотя он обещает фантастическое наслаждение, Холли поняла, что ей не нужно такое испытание.

— Рейф, я не могу этого сделать, — выдохнула она. — Пожалуйста. Прости меня.

Рейф отпустил ее, приподнял и посадил на кровать. Потом схватил рубашку и быстро надел.

— Вы правы. Приехать сюда — плохая идея.

Холли запуталась в ночной рубашке, она оказалась вывернутой наизнанку.

— Рейф, я не это имела в виду.

Он направился к двери. В груди Холли стало холодно и пусто. Впереди ее ждала долгая бессонная ночь. Она уже скучала по Рейфу.

— Ох, нет! — простонала она и затрясла головой. — Я стала похожа на тех женщин, которые посылают мужчинам такие путаные сигналы, что беднягам нужна шифровальная машина, чтобы понять их. — Она мрачно смотрела на безобразный серый фабричный ковер. — До сих пор я не понимала, что они это делают ненамеренно. Они сами не знают, что имеют в виду. И тем не менее спасибо, Рейф. Вы настоящий джентльмен.

— Нет. — Он полез в карман джинсов и вытащил четыре ярких пакетика. — Я приехал с твердым намерением затащить вас в постель. И приготовился.

— Четыре презерватива? — Холли вытаращила глаза и встала. — Вы… вы можете это сделать четыре раза за ночь?

— Человек живет надеждой. Держите, мне они больше не пригодятся.

Пальцы сжали неожиданный подарок. В голове мелькнула мысль, что у нее никогда прежде в доме не было презервативов. С ее аскетическим образом жизни в них просто не было нужды.

— Рейф, по‑моему, я могу объяснить, что случилось между нами.

— А что тут объяснять? Все понятно!

— Я имею в виду с точки зрения психологии. — Холли с трудом сглотнула, решив придать какой‑то смысл несвойственному ей поведению. Надо же внести покой в свой взбудораженный разум. — Есть серьезные исследования о воздействии сильных эмоций на половое возбуждение. Особенно эмоций, вызванных опасностью. То, что сегодня случилось с девочками, и вызвало в нас подобную реакцию. Сильный стресс обострил первичные инстинкты.

— Вы любите все разумно объяснять, да? — Рейф скрестил на груди руки и насмешливо разглядывал ее.

— Половое возбуждение проявляется в этом случае…

— Забудьте эту ерунду, — перебил ее Рейф. — Мы загорались друг от друга еще до того, как отправились к реке. — Двумя гигантскими шагами он пересек комнату и встал рядом с ней. — Ваша адреналиновая теория ничего не объясняет, доктор.

Холли не могла сдержаться и положила ладони ему на грудь, потом откинула назад голову, чтобы взглянуть в его глаза.

— Холли, вы хотите, чтобы я остался? — Он легко положил руки ей на бедра и потерся носом об ее нос. Губы коснулись ее рта в нежном, почти целомудренном поцелуе. Но пламя чувственности, исходившей от него, немедленно вызвало пожар во всем ее теле. Холли закрыла глаза и вздрогнула от восхитительного наслаждения. Нет сомнений, она хотела заняться с ним любовью.

— Да, — прошептала Холли.

Его язык словно перышком пробежался по ее губам. Он застонал и крепче прижал ее к себе.

Она так безумно хотела, чтобы он остался, что неожиданно слезы от переполнявших ее эмоций брызнули из глаз. Она слизала их языком на воспаленных губах.

— Мне нужна шифровальная машина, о которой вы говорили. — Рейф резко отпустил ее и отступил на шаг. — Похоже, вы сейчас заплачете. — Эта возможность явно взволновала его.

— Рейф, я думаю, пора объяснить, что я… У меня есть некоторые… некоторые неразрешенные вопросы относительно секса…

Если вид ее слез потряс его, то последние слова подействовали как ушат холодной воды.

— Вы не готовы к физической близости, Холли. — Он открыл дверь. — И вы, вероятно, правы, мы движемся слишком быстро. Вам нужно время. Нам обоим нужно время. — Он вышел и уже в дверях сказал — Спокойной ночи и спасибо за вашу помощь сегодня.

Рейф — опытный зрелый мужчина и вел себя соответственно. А она так и осталась шестнадцатилетней девочкой, страдающей от стыда и угрызений за ту проклятую ночь, когда потеряла девственность. С тех пор Холли упорно избегала секса.

Внезапно она увидела свое поведение под совершенно другим углом. Она поняла, почему отвергала любого мужчину, которого предлагала ей семья, даже не увидев его. Поняла, почему обманывала себя, будто влюблена в Девлина, который никогда даже не пытался поцеловать ее. Ведь и она никогда не посылала внутреннего сигнала, что будет рада его поцелую.

Она находилась в сексуальной спячке, пока не встретила Рейфа Парадайса. И проснулась, будто Спящая Красавица от поцелуя красивого и желанного принца.

Холли отчаянно хотела его, но, несомненно, оттолкнула навсегда. Она не сумела послать внятный сигнал, чтобы он остался. И это плохо. Но еще хуже, когда она попыталась педантично объяснить, что с ней происходит. Тут сбежал бы любой нормальный мужчина. Особенно если он знает ее меньше двадцати четырех часов. Рейф достаточно повидал в жизни, и, конечно, меньше всего ему хотелось слушать ее сбивчивый самоанализ!

Холли подняла с пола четыре пакетика из фольги. Они упали, когда под поцелуями Рейфа она забыла о них. Он приехал к ней, чтобы заняться сексом. А она так и не справилась с собственными сомнениями и страхами.

«У меня есть некоторые неразрешенные вопросы относительно секса…» Неужели она и впрямь такое ему сказала? Холли поежилась и покраснела.

Она выключила телевизор и забралась в постель. Как она завтра встретится с ним? Трудно представить. Но ей придется увидеть его. Их положение соседей делает встречу неизбежной. Холли пыталась не обращать внимания на мучительный жар и пульсацию в нижней части живота.

Как она завтра посмотрит ему в лицо?

Как ни тревожила ее эта перспектива, она не могла дождаться следующего дня.

Рейф считал, что хуже вчерашнего дня быть не может. Но и нынешний оказался не лучше.

Он въехал на подъездную дорожку. Кэмрин и Кэйлин выпрыгнули из джипа и пулей бросились в свою комнату. Их утром выписали из больницы, и он привез их домой. По дороге Рейф объявил девочкам, что запрещает им выходить из дома за то, что они без разрешения взяли его машину, не говоря уже о смертельно опасном купании в реке.

Нельзя сказать, что провинившиеся смиренно восприняли новость. У Рейфа теплилась слабая надежда, что эта парочка после вчерашнего случая будет вести себя более сдержано. Но они остались такими же дерзкими и непокорными, как всегда. И даже хуже. Обычно Кэйлин легче шла на уступки, чем Кэмрин. Но сегодня она так же, как и сестра, искала повод для ссоры.

Выключив мотор, Рейф устало сидел за рулем. Хоть минутная передышка, прежде чем войти в дом, насыщенный враждебностью. Столкновению с двумя сестрами‑«полукровками» предшествовала схватка с другими родственниками.

Когда он забирал из больницы Кэмрин и Кэйлин, в коридоре его ждала Ева.

— Рейф, когда ты перестанешь разыгрывать из себя святого мученика и отправишь обеих соплячек в Неваду? — Ева без подготовки пошла в атаку. — Марсина прислала их тебе в отместку. Пусть эти негодницы живут с ее родственниками, а не с нами!

— Ева, я уже говорил тебе, что видел тетю Марсины. Бедной старушке уже перевалило за девяносто. Она небось думает, что президентом Соединенных Штатов Америки является Франклин Рузвельт, и беспокоится, кто победит во Второй мировой войне. Ей не справиться с Кэмрин и Кэйлин.

— И, значит, единственная альтернатива — позволить им безнаказанно разрушать твою жизнь? — горько усмехнулась Ева.

— Ева, моя жизнь в моих руках. — Рейф пытался быть терпеливым.

— Рейф, зачем тебе притворяться? Я люблю тебя и беспокоюсь о тебе. Я знаю, что у тебя невыносимая жизнь. Только работа и дом, сплошные неприятности и хаос. А причина всех бед кроется в детях. Это относится к Тренту и Тони тоже. Их легкомысленная мать повесила детей на тебя. Это несправедливо! Тебя безжалостно эксплуатируют! Этому надо положить конец. Ты должен принять разумное решение.

Рейф не пытался объяснять или спорить. Какой смысл? Ева считала его или добровольным мучеником, или мазохистом. Хотя он не то и не другое. Но сестра укрепилась в своем мнении, и ее не переубедить. Брат‑близнец тоже разделял его.

Прошлой ночью Флинт еще раз это подтвердил.

Когда он вернулся после неудачной попытки заняться сексом с Холли Кейзел, дома его ждал Флинт. Потерпев поражение, Рейф пребывал не в том настроении, чтобы принимать визитеров. Даже если это брат‑близнец.

Всю дорогу из мотеля домой он размышлял о Холли. Объяснений ее поведения было несколько. Или у нее есть какой‑то сексуальный пунктик, от которого она никак не может избавиться. Или ей доставляет удовольствие манипулировать мужчинами и дразнить их. Или она просто мудрее, чем он, лучше владеет собой и не захотела пойти на одноразовый секс.

Он тоже не приветствовал короткую связь. И инстинктивно чувствовал, что одной ночи с Холли Кейзел ему будет мало. Хотя надо признать, что ей он не сказал об этом.

Все тело ныло от напряжения, и его страсть к ней становилась только сильнее. А планы принять ледяной душ и заснуть за просмотром телевизора рухнули из‑за неожиданного появления Флинта.

— Позвонила Ева, — объяснил Флинт свой ночной визит. — Рассказала о последней выходке твоей парочки. После летних дождей Большая Сиу течет быстро, и вода очень поднялась. Ты мог утонуть. Чудо, что ты… — Флинт замолчал. — Эти мерзавки…

— Они наши сводные сестры, Флинт. Они дочери нашего отца.

— Они дочери Марсины, Рейф. Она отняла их у него, чтобы он не мог на них как‑то влиять. Будь он жив…

— Они бы жили с ним, Флинт. Папа все время думал о них, ты знаешь об этом. Он оставил им акции компании и…

— Ради бога, только не говори им, что они владеют маленькой частью отцовской компании, — воскликнул Флинт. — Так и вижу, как эти жадные нищенки нанимают какого‑нибудь беспринципного адвокатишку, чтобы отсудить свои акции. Они разрушат бизнес, принесут еще больше неприятностей, чем уже…

— Я законный опекун девочек и не собираюсь говорить им, что они владеют четвертой частью нашей семейной компании, — заверил брата Рейф. — Они еще слишком молоды. Деньги будут нужны им для колледжа…

— В колледж? Эти две курвы с куриными мозгами? — усмехнулся Флинт. — Я еще в жизни не встречал менее подходящих кандидатов для колледжа. Да их не возьмут ни в один колледж.

— Я понимаю тебя. Но нельзя так все упрощать, — вздохнул Рейф. — У Кэйлин отметки неважные, согласен. Но у нее есть способности, она вполне может учиться лучше. А Кэмрин и вовсе толковая девочка, Флинт. По‑настоящему толковая. Преподаватель английского говорила мне, что у Кэмрин самые лучшие сочинения в классе. И не только в классе, но и во всей школе за последние полтора десятка лет. Я видел некоторые из ее работ. Комментарии учительницы впечатляют!

— Ну, если Кэмрин такая творческая и блестящая, почему она провалила английский и должна ходить летом в школу, чтобы сдать курс? — язвительно спросил Флинт.

— Она провалила английский не по своей тупости. У нее скверная привычка выделяться в классе. И когда на нее находит, она не выполняет домашние задания. Даже страх провалиться на экзамене не заставляет ее подчиниться общей дисциплине. Учительнице было очень неприятно оставлять Кэмрин на осень, хотя мы договорились, что это необходимо сделать. И знаешь, что интересно. В летней школе она получила за весь курс высшую оценку, потому что выполнила все задания. Учительница и я, мы вместе…

— Послушай, Рейф, меня это по‑настоящему беспокоит, — перебил его Флинт, озабоченно разглядывая брата. — Почему ты должен каждый день тащиться в школу и успокаивать разъяренных учителей? Ты заслуживаешь более приятных развлечений. Чужие дети столкнули твою жизнь с рельсов. Это относится к Тренту и Тони тоже. Они должны жить с матерью.

— Флинт, ты ошибаешься, моя жизнь не сошла с рельсов, — возразил Рейф. Что‑то из сказанного братом напомнило ему собственные мысли, и это заставило его возразить.

— Ты вел активную жизнь. А теперь, Рейф, твой дом захватили оккупанты. Когда ты в последний раз был на свидании? Когда в последний раз занимался сексом?

— Я могу, брат, задать тебе те же вопросы?

— Правильно, но ко мне они неприложимы. Я трудоголик. Моя жизнь — это управление компанией, и мне нравится так жить. А ты всегда был общительным человеком. — Флинт засмеялся, вспомнив попытки знакомых найти в близнецах различия. У братьев были совершенно разные характеры. — Я незаметный, тихий близнец, помнишь? А ты веселый и дружелюбный, который всем нравится.

— А ты не думаешь, что меня беспокоит отсутствие личной жизни у тебя и у Евы? — Рейф решил, что нападение — лучшая оборона не только в футболе. — Ты говоришь, что быть президентом нашей семейной компании тебе вполне достаточно для счастья. Ева уверяет, что часы в больнице и занятия в институте отнимают у нее все время. Так, может быть, вы оба пользуетесь своей работой как щитом. Просто вам хочется спрятаться.

— Спрятаться от чего? — удивился Флинт.

— От свиданий с представителями противоположного пола. — Брат так злобно на него взглянул, что Рейф понял — он попал в самую точку. — Может быть, ты избегаешь женщин, потому что папе не повезло с Маренной. И Ева избегает мужчин, потому что… — он на минуту задумался, — папе не повезло с Маренной.

— Такой чепухи я в жизни не слышал! — возмутился Флинт. — Ты в приемной зубного врача прочел статью в журнале «Современная психология»? Или еще что‑то?

Нет, он провел целый день в компании психиатра. Наверное, усвоил некоторые приемы Холли.

— Ты сумел расширить наш семейный бизнес. Руководимая тобой компания достигла общенационального уровня. Как юрист я уважаю твою деловую хватку. И, конечно, ценю твой ум, настойчивость, умение прогнозировать и держать удар в трудную минуту. Но как брат я беспокоюсь о тебе, Флинт. Ты годами ведешь жизнь затворника, закрылся в четырех стенах, будто в тюрьме, ничего не видишь, кроме повседневных дел компании. Твоя жизнь — это работа, и у тебя нет времени ни на что другое. Что бы ты ни говорил о моей жизни, я не затворник и не заключенный.

— Нет, это безумие, — нахмурился Флинт. — Весь этот разговор. — Он посмотрел на часы. — Уже поздно. Мы топчемся по кругу. Мне пора.

Внезапно послышался заунывный вой, и с каждой секундой он становился все громче и громче.

— Кристофер, — пробормотал Рейф. — Если бы Ламберты по‑прежнему жили здесь, немедленно последовал бы телефонный звонок. — Он поморщился, вспомнив постоянные жалобы бывших соседей. Сколько времени понадобится Холли, чтобы дойти до их состояния?

— Твой Кристофер, разжиревший волк, замаскированный под собаку, напал на меня, когда я вошел в дом, — проворчал Флинт. — К счастью, у меня был свисток, который наша компания предлагает для защиты от собак. Без него я бы не попал сюда. Свисток сработал магически.

— Естественно. Все товары, выпускаемые нашей компанией, безупречны. Высшее качество. А куда побежала собака? Нас не было несколько часов, и он не мог выйти во двор. Он так обрадовался, когда мальчики и я вернулись, что забыл порычать на нас.

— Чудовище убежало наверх, когда я воспользовался свистком. Лучше бы он выпрыгнул в окно.

Флинт ворчливо попрощался и ушел.

Рейф поднялся наверх и нашел Кристофера сидящим на кровати Кэмрин. Он ждал. Поняв, что это всего лишь Рейф, а не девочки, Кристофер опустил голову, издав глухой звук собачьего разочарования.

— Поверь, дружище, — пробормотал Рейф, — я так же отвратительно себя чувствую, как и ты.

Первый раз с тех пор, как Кристофер появился в его доме, Рейф, кажется, нашел общий язык с собакой.

— Это был не лучший день, правда, парень? — добавил Рейф, словно стараясь закрепить достигнутый успех в их отношениях.

Кристофер что‑то проворчал в ответ.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Откладывать больше нельзя. Пора войти в дом.

Рейф вылез из «гранд‑чироки» и побрел к своей двери. Наверное, Кэмрин и Кэйлин провели первые пятнадцать минут дома, готовя какую‑нибудь новую выходку.

Не успел он дойти до двери, как на подъездную дорожку въехал «сатурн» Флинта цвета шампанского. Рейф ошеломленно уставился на брата и двух блондинок, которые вышли из машины и направились к нему. Одну из женщин он узнал: Лорна Ларсон, с которой он познакомился в самолете. Ему казалось, что это было сто лет назад, а на самом деле всего лишь вчера утром. Вторая женщина, высокая и бледная, отличалась от Лорны разве что длиной волос.

Флинт выглядел вызывающе торжествующим. Рейф понял, что это месть брата за вчерашний разговор. Он назвал близнеца затворником и заключенным и, видно, попал в «яблочко»!

— Так вы и вправду существуете! — воскликнула Лорна, лукаво переводя взгляд с Флинта на Рейфа.

Флинт улыбался. Рейф выглядел озадаченным.

— Сегодня утром я завтракала в кафе «Редиссон», когда вошел Флинт. — Лорна поняла, что требуется разъяснение. — Конечно, я подумала, что это вы, Рейф. Но он сказал, что вы его близнец. Откровенно говоря, я не поверила.

— Она подумала, что я разыгрываю ее по старой поговорке: я не я и лошадь не моя, — весело добавил Флинт.

— Да, такое случается, — вяло согласился Рейф.

— Мы разговорились, — продолжала Лорна, — и выяснили, что мы оба трудоголики. Но в такое прекрасное воскресенье, как сегодня, не вредно отдохнуть.

Рейф вспомнил, что вчера она всунула ему в карман визитную карточку, сегодня подцепила брата. Женщина и правда старается изо всех сил. Но можно ли это назвать работой?

— Мне так и не удалось убедить Лорну, что я — это я, — подхватил рассказ Лорны Флинт. — Пришлось показать водительские права.

Рейф мысленно представил описанную сцену: брат пытается быть игривым и показывает права кокетливо‑скептичной Лорне. Да, роль трудоголика ему лучше удается, чем донжуана.

— Ну вот, теперь вы знаете, что он Флинт, а я Рейф.

— А я Николетта Клайн, — вступила в разговор вторая блондинка. — Очень рада познакомиться с вами, Рейф. Хотя у меня такое чувство, будто я вижу двойника. — Она хихикнула. — Двойное удовольствие, двойное развлечение.

Старая песенка, придуманная компанией, продающей жевательные резинки, заставила поморщиться обоих братьев. Всю жизнь им досаждали одни и те же рифы.

— Николетта работает в Сиу‑Фолсе, в филиале компании Лорны, — пояснил Флинт, улыбка снова вернулась на место. — Я подумал, что мы можем сегодня провести время вчетвером.

Рейф еле сдержал стон. Вне сомнения, Флинт воспринял вчерашние слова брата как упрек и вызов. И твердо решил доказать, что тот не прав. И не только себе нашел женщину на один день, но и брату.

Перспектива свидания двух пар близнецов вызывала У Рейфа почти ужас. Такого с ним не бывало со времен средней школы, да и тогда они редко вместе ходили на свидания. Еще хуже, что это было свидание с незнакомой женщиной. Николетта явно предназначалась для Рейфа! Флинт знал, как относится брат к таким встречам, потому что и сам не терпел их.

В эту минуту перспектива войти в дом и провести день в перебранке с Кэмрин и Кэйлин показалась ему бесконечно заманчивой. И пока он лихорадочно искал повод, чтобы отказаться от предложения Флинта, все разрешилось само собой.

Трент и Тони вприпрыжку влетели во двор с Холли, шагавшей за ними. Только в этот момент Рейф заметил машину Холли. Она припарковала ее на улице на противоположной стороне от дома.

— Мы встретили Холли, когда утром играли, и повели ее к Стинам знакомиться! — объявил Тони. — Миссис Стин сделала кекс и сказала, что нам тоже можно его есть. Шоколадный с шоколадным мороженым, мой любимый.

— Как ты сюда приехал, Флинт? — Вид Трента отнюдь не выражал удовольствия. Он хмуро разглядывал блондинок. — А это кто?

— Подруги Флинта, — объяснил Рейф.

Холли стояла чуть в стороне. Рейф подошел к ней.

— Они заехали, чтобы пригласить меня провести с ними день. А я как раз собирался сказать, что не смогу, потому что… — Он затаил дыхание и смотрел в глаза Холли, посылая призыв поддержать его, — мы уже договорились провести день вместе. Правда, — он откашлялся, — дорогая?

— Да, мы поведем детей в зоопарк. — К его великому облегчению, Холли поняла намек. — Дорогой, — весело добавила она.

— Класс! — Трент снова улыбался.

— Мы еще вчера хотели пойти в зоопарк! — Тони пришел в экстаз.

Выражение лиц Флинта, Лорны и Николетты менялось от удивленного до немного озадаченного и наконец раздосадованного.

— Почему бы вам не сбегать и не сказать девочкам, чтобы они готовились. Скоро мы все поедем в зоопарк, — обратилась Холли к детям.

— Кэмрин и Кэйлин поедут с нами? — недоверчиво спросил Трент.

— Конечно, — подтвердила Холли.

Мальчики вбежали в дом, отталкивая друг друга. Каждому хотелось первым принести новость. Через секунду из дома донесся визг и крики.

— В зоопарк? — Кэмрин пулей вылетела из двери. — Ты и вправду думаешь, что я… — Она замерла на месте, увидев стоящих во дворе людей. — Ой, что это еще за явление?

— Кэмрин! — дуэтом крикнули Рейф и Флинт, абсолютно одинаковыми голосами и с одинаковым выражением.

— Может быть, наступил момент для представления? — шутливо заметила Холли.

— Не утруждайтесь, — презрительно бросила Кэмрин. — Почему мы должны представляться? Я не хочу их знать и определенно не хочу, чтобы они знали нас.

— Флинт Парадайс, стыдись! Ты привел в дом, где живут маленькие дети, проституток. — Кэйлин, словно защищая, обняла мальчиков за плечи.

— Проституток? — Флинт побелел.

— Ты думал, мы не заметим? — Кэмрин издала усталый смешок. — Это же очевидно. Их волосы, их одежда… Какой нынче, девушки, тариф?

Лорна и Николетта растерянно молчали, явно ожидая помощи от братьев‑близнецов.

Рейф молча стоял, засунув руки в карманы брюк и мрачно уставившись в пространство.

— Какая наглость! Это уже переходит все границы! — взорвался Флинт, обращаясь к брату. — Эти маленькие паршивки потеряли всякий стыд. А ты еще молчишь, как воды в рот набрал. Мы же приехали к тебе в гости. Ну скажи, сделай хоть что‑нибудь!

Рейф тяжело вздохнул. По правде говоря, его не слишком взволновал оскорбительный выпад сестер против достаточно вульгарных дамочек, которые явились в его дом. Но Флинт прав, надо вмешаться.

— Дети, вы ошибаетесь, наши гостьи работают в области телекоммуникаций.

— О, нынче это так называется? — фыркнула Кэйлин и отбросила назад свои длинные темные волосы.

Рейф поймал взгляд Холли и покачал головой: мол, ну что тут будешь делать, я не волшебник.

— Флинт, по‑моему, будет лучше, если вы немедленно отвезете нас в отель, — холодно проговорила Лорна.

— В отель втроем? — хихикнула Кэмрин. — Во сколько это тебе обойдется, Флинт?

— Хватит, мерзкое чудовище! — Покраснев, Флинт шагнул к ней.

— Помогите! — Кэмрин нырнула за спины Рейфа и Холли. — Не подпускайте его ко мне. Я сегодня только что выписалась из больницы!

Холли с трудом удержалась от смеха, но Кэмрин действительно вела себя безобразно, и поощрять ее было нельзя.

— Давайте войдем в дом, пока они попрощаются. — Она обняла Кэмрин за плечи.

— Вы видели зверское выражение лица моего второго брата‑полукровки? Если бы не Рейф, он снял бы с меня скальп! — драматически выкрикивала Кэмрин, пока Холли вела ее в дом. Кэйлин и мальчики шли гуськом за ними.

— Снять скальп — для тебя это еще слишком мало, Кэмрин, — кричал вдогонку Флинт. — Тебя надо…

— Флинт, не оскорбляй ее, — перебил его Рейф. — Ты взрослый, а она еще ребенок.

— Где вы видите ребенка? Эти дряни скоро вам детей нарожают, — фыркнула Лорна.

— И мы не намерены тратить наше драгоценное время на их перевоспитание, — поддакнула Николетта. — Флинт, мы хотим немедленно отсюда уехать. — Она и Лорна поспешили к машине Флинта.

Братья остались вдвоем.

— Ты видишь, почему я ни с кем не встречаюсь, — сухо проговорил Рейф. — Дети чувствуют скрытую угрозу. Они думают, что если в нашем доме появится женщина, то она убедит меня вышвырнуть их вон. Каждый раз, когда я пытался куда‑нибудь пойти погулять… Могу только сказать, что твои девушки легко отделались по сравнению с моими предыдущими пассиями.

Рейф сам удивился собственной проницательности. Как все сразу встало на свои места. Почему он раньше не мог этого сообразить? Видимо, на него подействовали психологические уроки Холли.

— Ты обратился к этой девушке «дорогая», и дети съели это, не поморщившись, — сощурив глаза, Флинт посмотрел на брата. — Кто она, Рейф? Ты не говорил, что с кем‑то встречаешься.

— Потому что я не встречаюсь, — пожал плечами Рейф. И это часть правды. Их отношения с Холли не подходили под такое определение. — Но чтобы ответить на твой вопрос, ее зовут Холли Кейзел, и мы… друзья.

Конечно, друзья. Они могли разговаривать, помогать друг другу… Хотя сексуальное влечение, разгоравшееся между ними, не соответствовало простой платонической дружбе.

— Друзья? — Флинт не клюнул на его ответ. — Друзья, ха! Она называет тебя «дорогой», ты ее «дорогая». Никогда не слышал, чтобы ты какую‑нибудь женщину так называл. И я не слепой, вижу, как вы смотрите друг на друга. Просто пожираете глазами.

— Пожираем глазами?

Резкий, нетерпеливый гудок прервал разговор.

— Тебе предстоит тяжелый день, Флинт, — не без сочувствия произнес Рейф, — может быть, лучше сходишь с нами в зоопарк?

— У меня дела. Как только я завезу эту пару в отель, а это произойдет очень скоро, — пробормотал Флинт, — я отправлюсь прямо в офис.

Рейф вошел в дом и нашел Холли стоящей на коленях на кухне и ласкающей Кристофера. Собака с обожанием смотрела на нее, повернувшись на бок и выставив свой огромный живот. Когда Рейф подошел ближе, собака вскочила и угрожающе зарычала.

— Не волнуйся Кристофер, это Рейф, а не его злой близнец, — успокоил его Трент.

Пес зарычал и на него.

— Послушай, брось эти глупости со злым близнецом, — попросил Рейф. — Флинт вовсе не злой. Вы нарочно раздражаете его, и он выходит из себя. И в который раз.

— Флинт ненавидит нас, — быстро отреагировала Кэйлин. — А мы не любим Флинта вместе с его подружками‑проститутками.

Наблюдая, как Холли кормит Кристофера собачьими крекерами, Рейф еще раз проанализировал недавнюю сцену. Интересную мысль высказал Флинт. Дети приняли Холли. Значит, они не воспринимают ее как угрозу. А как бы они отнеслись к ней, если бы узнали, что у него закипает кровь от одного лишь взгляда на нее?

Стоя над ней, он видел в небольшом вырезе на летнем платье ложбинку между грудями. Он вспомнил прошлую ночь, ощущение нежной упругости ее грудей и стоны наслаждения.

Острое желание пронзило его. Кожа покрылась испариной, брюки сразу стали тесны.

— Спасибо за поддержку. Я ваш должник.

— Тогда я пойду собираться. — Холли протянула Кристоферу последний крекер. — Утром я звонила в компанию. Сегодня грузовик с мебелью не придет. Так что для меня самое лучшее — это отправиться в зоопарк. Иначе придется сидеть в мотеле и смотреть телевизор, что мне совсем не по душе.

Все сегодняшнее утро Холли с опаской думала о предстоящей встрече с Рейфом. Но они без всяких усилий приняли спокойный товарищеский тон. А мучительного и неловкого эпизода в мотеле будто никогда и не было.

Холли потрепала Кристофера по холке и встала.

— Думаю, не стоит нам вшестером втискиваться в одну машину. Лучше поедем на двух, — слегка прерывающимся от волнения голосом проговорила Холли. Слишком близко подошел к ней Рейф! — Кэмрин, Кэйлин на моей. А вы, Рейф, с мальчиками на своей.

— Мужчины отдельно, женщины отдельно? Типичный пример дискриминации по половому признаку, — поддразнил ее Рейф.

— Я не имела этого в виду, — запротестовала Холли. — Если хотите, мы можем и поменяться.

— Холли, а можно я поведу вашу машину? — прервала ее Кэйлин. — У меня есть водительские права.

Холли тут же кивнула в знак согласия, интуитивно догадавшись, что девочка попросила разрешения с намерением вызвать спор, а вовсе не надеясь его получить. Теперь же, когда ее просьба была выполнена, она почувствовала себя сбитой с толку. И Рейф тоже.

— Вы серьезно? Почему вы позволяете ей? Они уже разбили окно и телевизор…

— Если правоохранительные органы штата Южная Дакота выдали Кэйлин ученические водительские права, то она имеет законное право сесть за руль в присутствии опытного водителя, разве не так? А без практики она никогда не научится управлять машиной, — резонно сказала Холли.

— Все правильно, — согласилась Кэмрин. — Но ехать с Кэйлин — сплошная нервотрепка. — Она пожала плечами. — Я лучше поеду с Рейфом и мальчиками тоже. Как ни отвратителен мне зоопарк, я хочу добраться до него живой и невредимой.

— Будьте осторожны с Кэйлин, — пробормотал Рейф, хмуро глядя на обе машины. — У нее есть склонность резко давить на тормоз.

— Я не боюсь начинающих водителей. Из всей семьи только у меня хватало смелости ездить с кузиной Хэйди, когда та получила ученические права.

Холли нервно теребила кончик «конского хвоста». Напряженное выражение на лице Рейфа граничило с враждебностью.

— Скажите Кэйлин, чтобы следовала за мной, — бросил Рейф и направился к машине. Холли последовала его примеру.

Поездка с неопытным водителем именно то, что ей нужно для того, чтобы вновь стать рассудительным и мудрым доктором Кейзел, которая никогда не бывает ни ревнивой, ни напуганной, ни глупой.

— Дорогая, чем ты занималась в этот уик‑энд? — Каждое воскресенье, когда Холли вечером звонила домой, мать с надеждой задавала этот вопрос.

— Вчера я с соседскими детьми делала покупки для школы, — весело ответила Холли. — Через два дня они пойдут в школу. Потом мы обедали в новом китайском ресторане, который открыли в городе. Сегодня мы ходили в кино и жарили во дворе сосиски. Я всего час назад вернулась домой.

Холли очень весело провела эти два дня, но ее мать осталась недовольна.

— Ты провела весь уик‑энд с соседями?

— Почти, мама.

— Опять? Холли, уже почти месяц после приезда в Сиу‑Фоле ты проводишь с ними все свободное время. Дорогая, это прекрасно, что ты такая хорошая соседка. Но ты не думаешь, что это выброшенные впустую дни?

— Мама, завтра я пойду на барбекю к Стинам. Они живут через несколько домов по нашей улице. Я сделаю твой знаменитый картофельный салат. Ты ведь знаешь, все просят твой рецепт. А сейчас я как раз режу картошку.

— Ты тратишь слишком много времени на соседей. — Комплимент не вернул матери бодрого настроения. — Дорогая, ты должна почаще выходить в люди и знакомиться с симпатичными одинокими мужчинами.

Холли не стал говорить матери, что одинокий мужчина живет за стенкой.

Мать полагала, что дочь проводит столько время с семейной парой, а Холли не разубеждала, ей так было проще.

И потом, у нее с Рейфом совсем другие отношения. Он даже ни разу не попытался поцеловать ее после первой ночи в Сиу‑Фолсе и эпизода в мотеле. Они стали друзьями. Но вряд ли это можно объяснить матери. Она никогда не понимала дружбы дочери с Девлином Бреннаном. «Холли, запомни раз и навсегда, для незамужней женщины дружба с мужчиной — пустая трата времени». Так что незачем разочаровывать мать рассказами о ее друге.

К тому же она и сама не до конца понимает своих отношений с Рейфом. Ей было уютно и приятно в компании Рейфа. И в то же время между ними всегда царило интригующее и сладкое напряжение. Она постоянно ощущала его присутствие, реагировала на каждое движение, улыбку, жест, перемену настроения.

А когда Рейфа не было рядом, она думала о нем, вспоминала их встречи и даже — стыдно признаться! — фантазировала, сочиняя сцены, о которых мечтала, причем все они основывались на том ужасном вечере в мотеле.

— Да, мама. Расскажи, как идет подготовка к свадьбе Хэйди. Надеюсь, без сучка и задоринки?

— Началась было какая‑то неразбериха, но Хонория все уладила. Великий день уже недалеко! Очень скучаю без тебя, Холли. Мы все надеемся, что ты вернешься к нам.

Острое чувство вины кольнуло Холли. Она еще не решила, поедет ли на свадьбу. Хотя оправдательную историю уже сочинила. Пациент, склонный к самоубийству, с осложнениями в брюшной полости, которого она просто не может оставить.

Внезапно послышались удары в стену.

— Мама, извини, кто‑то стучит в дверь. — Не объяснять же матери, что соседские мальчики тарабанят по стене. — Можно я перезвоню тебе попозже?

Холли не поняла, то ли мальчики просто играют мячом, то ли пытаются передать ей какое‑то сообщение азбукой Морзе.

— Иди открой дверь, Холли. Даже я слышу стук, такой и мертвых разбудит. Можешь не звонить мне сегодня. Поговорим на следующей неделе.

Холли заспешила к соседям и позвонила в дверь. Через секунду ей открыла Кэмрин в джинсовых шортах, в сногсшибательном нейлоновом топике цвета морской волны и с бейсбольной битой в руках.

— Слава богу, вы пришли! — воскликнула Кэмрин. — Я никогда не обращала внимания на всю эту чепуху с азбукой Морзе и не знаю, как дается сигнал SOS. Поэтому просто била в стену битой в надежде, что вы поймете — у нас беда.

— Что случилось, Кэмрин? — К ударам мяча в стену Холли уже привыкла. Но барабанить битой?

— Рейф говорит по телефону с Треси Крайдер. — Кэмрин схватила Холли за руку и втянула в дом. — Матерью Трента и Тони. Он в своей комнате, а я подслушала в кухне, где у нас параллельная трубка. На нас движется большая беда, Холли.

— Какая беда?

— Треси заявила Рейфу, что хочет выгнать своего психопата любовника и забрать мальчиков к себе. Рейф попытался урезонить ее рассуждениями о законах, правилах опеки, суде и прочей ерунде. В ответ Треси начала плакать. Холли, мне жаль ее. — Темные глаза Кэмрин сверлили Холли. — Знаете, мальчики любят маму. Они скучают по ней, хотя и не говорят об этом.

— Да, я понимаю. Все дети любят своих матерей, какими бы те ни были.

— Вы не знакомы с Треси, а я знаю ее. Неплохой человек, только сломленный жизнью. Она родила Трента в шестнадцать лет! И верит в разные глупости, типа того, что у настоящей женщины всегда должен быть рядом мужчина. Кошмар какой‑то! Она любит мальчиков, но стоит поблизости появиться мужику, как она сразу обо всем забывает. Вы бы видели этих идиотов, ее партнеров.

— Да, ты права, положение серьезное, — спокойно заметила Холли. — Мальчики знают, о чем говорят их мать и Рейф?

— Нет. Они даже не в курсе, что она позвонила. Я велела Кэйлин занять их чем‑нибудь. Они в нашей комнате слушают свои идиотские диски. Слышите? — Сверху доносился страшный грохот. — Не могу поверить, что Трент потратил карманные деньги на весь этот отстой!

Холли вспомнила некоторые из музыкальных дисков самой Кэмрин, которые она слышала, но воздержалась от комментариев.

— Ты хочешь, чтобы я забрала мальчиков к себе, и они бы не узнали о звонке? — спросила Холли.

— Нет. Я поведу их в «Молочную королеву» есть мороженое. А вы останьтесь здесь и поговорите с Рейфом. Вы должны объяснить ему, что ему нужно действовать заодно с Треси, а не против нее. Вы должны сказать ему, чтобы он не обращался в суд. Холли, вы единственный человек, кого он слушает.

— Есть один момент, Кэмрин, который бы мне хотелось прояснить. Но он может тебя обидеть. — Холли не отпускала ее взгляда. — Ты, как мне думается, рассматриваешь случившееся с точки зрения борьбы Треси против Рейфа за своих мальчиков. Мать и с детьми против могущественного клана Парадайсов. Тебе не кажется этот сценарий немного знакомым?

— Bay, вот это настоящее наблюдение психиатра! — Кэмрин не только не обиделась, но выглядела восхищенной. — Если не считать, что это не вся правда. Я, честное слово, не хочу отрывать мальчиков от Рейфа. Даже если их мать прогонит своего сожителя и возьмет мальчиков к себе, они, по‑моему, должны обязательно часто видеться с Рейфом. Он для них самый близкий человек, заменивший отца. Он нужен им.

— Скажи, тебе когда‑нибудь хотелось, чтобы твоя мать позволила познакомиться с отцом? — спросила Холли и приготовилась к потоку проклятий в адрес Бена Парадайса.

— Иногда, — как само собой разумеющееся подтвердила Кэмрин. — Но у мамы начиналось что‑то вроде нервного приступа всякий раз, как произносили его имя. Поэтому Кэйлин и я не говорили о нем. В первые дни, когда мы приехали сюда, я пересмотрела все фотографии. Снимки, где он с нами, маленькими. По‑моему, он хороший человек.

— Ты никогда не признавалась в этом Рейфу или Флинту с Евой, — заметила Холли.

— Флинт и Ева брызжут слюной, стоит Кэйлин или мне заговорить о Бене Парадайсе. Так смешно наблюдать. — Кэмрин усмехнулась. — И не притворяйтесь, Холли, вы бы тоже хохотали, если бы было можно. Вам тоже не нравятся братец‑близнец Райфа и их сестричка.

— Это не совсем правильно, — неуверенно возразила Холли. — Я их почти не знаю и поэтому не хочу делать поспешные выводы.

— Ну а они не церемонятся с вами, Холли, и вы им не нравитесь! — весело воскликнула Кэмрин. — Ева вас боится. Она жаловалась Рейфу, какой, мол, будет кошмар, если во время психиатрической практики ее приставят к вашему пациенту. Она уверена, что вы превратите ее жизнь в ад. Она думает, что вы чокнутая. Настоящий псих.

— Но почему? — удивилась Холли, почувствовав себя немного обиженной.

— Потому что вы наш друг, Кэйлин и мой. Раз мы вам нравимся, значит, вы сумасшедшая, правильно? А Флинт уверен, что вы активистка какой‑нибудь феминистской организации. Вы встали на нашу сторону и даже выразили готовность помочь нам заполучить оставленные отцом акции.

— Почему бы тебе не подумать о работе в полиции? У тебя настоящий талант собирать информацию, — спокойно сказала Холли.

Она немного растерялась. Когда в первый месяц соседства с Рейфом ей доводилось встречаться с Флинтом и Евой, те старательно избегали ее и замолкали при ее приближении, исподтишка обмениваясь многозначительными взглядами.

Холли не видела в этом ничего личного. Она объясняла подобное поведение их застенчивостью и затворническим образом жизни. Оказывается, они просто отвергали ее. Должно быть, Кэмрин догадалась, о чем она думала, поскольку подбадривающе похлопала ее по плечу.

— Не огорчайтесь из‑за двух дешевых клоунов. Они ненавидят всех по‑настоящему классных людей. Холли, можно взять вашу машину, чтобы отвезти детей поесть мороженое? Если мы сейчас уедем, вы сможете поговорить с Рейфом. — Кэмрин состроила уморительную гримасу. — Он будет сейчас в ужасном настроении. Если он сейчас расскажет мальчикам о звонке Треси, это может плохо кончиться. Их не должно быть под рукой, пока он не успокоится. Да и вам понадобится время, чтобы ваша психиатрическая магия подействовала на него.

Девочка пришла к верному заключению, подумала Холли.

— Если я позволю тебе взять машину, обещай, что ты поедешь в «Молочную королеву», а не к реке или…

— Когда же мне перестанут читать нотации и вспоминать об этой дурацкой реке, — вздохнула Кэмрин.

— Сколько раз я должен повторять? — донесся сверху голос Рейфа, злой и нетерпеливый.

— Кэмрин, по‑моему, надо быстро увозить детей, — решительно сказала Холли. — У меня дверь не заперта. Ты знаешь, где лежат ключи от машины. Возьми десять долларов из бумажника. Он наверху в…

— Я знаю, где, — заверила ее Кэмрин.

Все четверо детей много времени проводили в доме Холли. Она догадывалась, что любопытные подростки знают все, что у нее есть. Довольно неприятная мысль.

Через минуту девочки, Трент и Тони уехали, а Холли неуверенно поднялась по лестнице и постучала в дверь спальни Рейфа. Он открыл, и она заметила, что трубка лежит на месте. Тяжелый разговор с Треси был закончен.

Увидев Холли, Рейф расплылся в улыбке, глаза вспыхнули, сердитое выражение сменилось счастливым. Обычно он встречал ее легким кивком, но сейчас он откровенно радовался ее приходу.

У Холли замерло сердце. Если бы он открыл объятия, она бы, не раздумывая, бросилась к нему.

— Я думал, вы готовите салат для барбекю Стинов. Вы хотите попросить каких‑нибудь овощей или специй?

— Нет. — Холли понимала, что, стоит ей начать разговор, и эта чудесная улыбка исчезнет. Как неприятно! Но она должна.

Холли отвела взгляд и принялась рассматривать разноцветный коврик‑талисман, сплетенный в виде паутины с отверстием посередине и украшенный бусинками и перьями. Рейф купил его в музее искусства и ремесел коренных американцев. Считается, если повесить такой коврик в изголовье кровати, к спящему будут приходить хорошие сны, так как плохие запутаются в паутине и к утру исчезнут.

Хорошо бы и мне повесить такую ловушку для снов, подумала Холли. А то ей никак не удается самой справиться с эротическими снами.

— Что‑нибудь случилось, Холли? — Сощурившись, Рейф изучал ее лицо.

— Кэмрин попросила у меня разрешения взять машину и отвезти мальчиков есть мороженое, — начала она.

— Похоже, у нее истощается фантазия, — засмеялся Рейф. — Обычно у нее более оригинальные выдумки. — Он подошел ближе к Холли. — И она пришла в ярость, когда вы ей отказали? — Он коснулся ее щеки. — Я прошу прощения, если она обидела вас.

Любое его прикосновение вызывало у нее бурную чувственную реакцию. Спасибо еще, что ей удавалось держать это в секрете от него.

— Рейф, я подумала, может быть…

— Не хотите же вы сказать, что готовы дать Кэмрин на вечер машину? — недоверчиво перебил ее Рейф.

— Ммм, я…

— Вы же знаете, ей запрещено выходить из дома, только на почту, где она работает. — Его лицо посуровело. — Она и Кэйлин наказаны до начала занятий в школе. Никаких развлекательных мероприятий. Мы же с вами пришли к обоюдному согласию, что это справедливое наказание за ту поездку к реке. Помните?

— Конечно, я помню. Но Кэмрин предложила отвезти мальчиков в «Молочную королеву», а это для девочки такого возраста вряд ли можно назвать развлекательным мероприятием.

— Разговор про «Молочную королеву» всего лишь уловка. Холли, если вы дадите Кэмрин машину, она прямиком отправится на встречу с бандой дебилов и малолетних преступников, которых называет своими друзьями. Никакой машины!

— Рейф, Кэмрин очень беспокоилась, что мальчики услышат ваш разговор по телефону с их матерью, — перешла в наступление Холли. — Я согласилась, что будет лучше, если она увезет их из дома, пока вы не успокоитесь.

— Я спокоен, — прорычал он.

Тишина в обычно шумном доме оглушала. Рейф выскочил из комнаты и побежал вниз по лестнице.

— Где дети? — рявкнул он на бегу.

— Несколько минут назад они уехали есть мороженое. — Холли не владела магией простых решений сложных проблем, несмотря на веру Кэмрин в ее способности психиатра.

— Есть мороженое? Но как вы можете верить в подобную чушь! — Рейф резко повернулся к ней. — Эти девчонки как заключенные, бежавшие из тюрьмы! Кто знает, что они выкинут? Кэмрин запросто может отправиться на водопад и там кататься на доске для серфинга! Ей все что угодно может прийти в голову! Проклятие, Холли, вы забываете, что они еще не взрослые…

Рейф замолчал. Холли открыла дверь, чтобы идти к себе.

— Откуда она знает, что я говорил с Треси? — наконец дошло до него. — Ведь я поднял трубку и перевел звонок к себе. И я говорил, закрыв дверь.

— Ничего из того, что происходит в этом доме, не может укрыться от Кэмрин, — сухо пояснила Холли. — Рейф, в этих вопросах у нее очень развиты инстинкты. Она обещала…

— Что?! Она шпионила за мной? А вам, выходит, пообещала быть паинькой, и вы ей с поклонами вручили ключи от машины! — Кратковременная передышка закончилась. И Рейф снова задыхался от бешенства. Он схватил Холли за плечи. — Я на такие хитрости не покупаюсь, Холли. Вы знаете, я не тупица.

Она попыталась собрать всю свою выдержку в кулак. Странно, ей всегда хватало терпения, когда взрывались пациенты. А гнев Рейфа словно подпитывал ее раздражение.

— Вам трудно поверить, Рейф, что Кэмрин действительно заботится о мальчиках? — процедила она сквозь зубы. — Вы считаете, что она одурачила меня и я напрасно вручила ей ключи от своей машины?

— Я хочу точно знать, какая у вас цель? — Он сильнее сжал ее плечи. — Я требую, чтобы вы ответили.

Вопрос мог бы ее озадачить, если бы не сведения, полученные от Кэмрин. Флинт и Ева пытаются убедить брата, что она чокнутая злодейка, устраивающая заговор против их семейного клана.

Неужели Рейф начинает принимать параноидальные рассуждения родственников за правду. «Я хочу точно знать, какая у вас цель?» Его слова все еще гремели у нее в ушах. Она представила, как Парадайсы обсуждают ее, совершенно неправильно истолковывая каждое ее слово, каждый поступок.

— Моя цель? — Холли вскипела от возмущения. — Ладно. По‑моему, пора выложить карты. Я радикальная феминистка и собираюсь освободить Кэмрин и Кэйлин от вашего мужского гнета. И в этом, конечно, вижу выгоду. Главное — захватить контроль над акциями, оставленными вашим отцом. Вот тогда‑то мы и внесем разрушительный хаос в бизнес! Не могу дождаться этого счастливого дня.

Она стряхнула с плеч его руки и бросилась в свою половину дома. В дверях она на секунду остановилась и бросила через плечо:

— Да, а в свободное время я строю планы, как разрушить медицинскую карьеру Евы. Просто для забавы. А все потому, что я чокнутая. Мне нравится ломать людям жизнь. Это единственная причина, почему я пошла в психиатрию. Меня хлебом не корми, дай только внести хаос в головы людей. Признаюсь, именно поэтому я и подружилась с вами. Так хочется и из вас сделать такого же психа, как я!

Холли выбежала из дома, хлопнув дверью, и бросилась к себе. К черту Рейфа Парадайса! К черту их всех! Ну не всех, конечно, а только Рейфа, его братца и сестрицу, страдающих паранойей. Они думают, будто она в заговоре с подростками против них!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Минут десять Рейф стоял на кухне, прислонившись к притолоке, и наблюдал, как Холли крошит картошку и сельдерей. Наверно, она чувствует себя палачом, управляющим гильотиной, усмехнулся он. Не трудно догадаться, чью голову она кладет на доску.

Холли не знала о присутствии гостя. Она не заметила, что открылась входная дверь. Рейф проник в дом почти следом за ней, ожидая продолжения ссоры. Вместо этого он нашел ее занятой приготовлением салата. Несколько минут назад она застала его врасплох. Теперь пришла его очередь. И он ждал.

Весь месяц его мучили воспоминания о том вечере в мотеле, когда он видел ее почти обнаженной. Мысленно он легко представил ее груди, округлые и упругие, узкую полоску талии и гладкую кремовую кожу живота. Он увидел, как она сидит рядом с ним в одних только маленьких белых трусиках…

Рейф чуть пошевелился, заставив себя вернуться к реальности. Холли почувствовала, что не одна в комнате, и резко повернулась. У нее перехватило дыхание.

— Что вы тут делаете?

— Дверь была не заперта, — пожал он плечами. — Я понял это как приглашение.

— Вы ошиблись.

— Меня не приглашают?

— Нет! Уходите. Пожалуйста. — «Леди всегда должна быть вежливой с джентльменом», — насмешливо вспомнила Холли фразу из одного пособия для будущих невест.

— Ни за что. — Хорошо, мысленно похвалил себя Рейф. Первую атаку он отбил. Но что делать дальше? Надо придумать план действий, а не пожирать ее глазами.

— Я хочу знать, как вы получили важную и секретную информацию о моей семье? — наконец осенило его.

— Неужели вы еще не догадались? — Холли саркастически засмеялась. — Так и быть, скажу вам. Я поставила жучки в каждой комнате вашего дома. И мне известно все, что у вас делается и говорится. За вами идет слежка днем и ночью. Оборудование для наблюдения я держу на чердаке и собираюсь продать информацию тому, кто больше даст.

— Женщина, — он вскинул брови, — мне кажется, вам следует охладить свой пыл.

— Я же псих, не забывайте об этом.

— Холли, — улыбка искривила уголки губ, — не думаете ли вы, что лучше положить нож на стол?

Она поняла, что во время своего гневного монолога размахивала ножом.

— Если это порадует вас…

— Да. Или дайте слово, что не собираетесь всадить его в меня.

— Мне сейчас не до шуток. Я занята. — Холли повернулась к нему спиной. — Уходите и оставьте меня одну.

— А что, если я послушаюсь, Холли? — Он сделал несколько шагов по кухне и встал прямо позади нее. — Вы не будете огорчаться, если я оставлю вас одну?

Низкий, хриплый голос соблазняюще звучал возле ее уха.

— Нет, я хочу быть одна, — настаивала она. Рейф стоял так близко, что она чувствовала изгибы его тела. Горячие сильные мужские ладони скользили от плеч к запястьям.

— А как насчет того, чего хочу я? — Рейф положил подбородок ей на макушку.

Холли боролась с желанием закрыть глаза и расслабиться. Это же так легко! Тепло его тела ласкало ее, проникало в самую глубину. Она слышала биение его сердца, вдыхала аромат его лосьона после бритья.

— Вы больше не злитесь? — Сознание Холли тотчас прояснилось. Она положила нож и выключила воду.

— Не могу вспомнить, с чего это я вдруг разбушевался? — Рейф пробовал губами ее волосы.

— Я хорошо помню. — Она опять напряглась. — Вы думали, что у меня есть хитроумная цель и я готовлю заговор против…

— Это теория Флинта. Не моя. — Рейф крепче прижал ее к себе и принялся медленно массировать ей живот. — Наша семейная компания — вся его жизнь. Как сверхзаботливый родитель, он иногда видит то, чего нет на самом деле.

— Это вы спросили, какая у меня цель, а не Флинт, — напомнила она и попыталась высвободиться. Но он не выпустил ее.

— Вы — психолог, вам и карты в руки. Мне хотелось небольшой драчки. И я знал, что с вами этот номер пройдет. Что вы и сильная и слабая одновременно. Разве в таком поведении есть смысл?

— На самом деле ваше поведение вполне объяснимо, если его рассматривать в более широком контексте. — Холли задумчиво сдвинула брови. — Вы только что закончили неприятный телефонный разговор. Я слышала, как вы кричали на бедную Треси.

— Вы ее даже ни разу не видели, а говорите «бедная Треси». Но это правда. Она всегда была пассивной и нерешительной. Жертва обстоятельств и злых людей. Она доводит меня порой до отчаяния.

— Треси не кричит на вас?

— Нет, она не кричит. Если бы я разозлился на нее, а она дает мне немало поводов, Треси просто потопила бы меня в слезах. Наши разговоры всегда заканчиваются тем, что я чувствую себя жестоким тираном.

— Поэтому вы пребывали в раздраженном состоянии, и тут очень кстати подвернулась я.

— И стали на меня кричать. Учтите, это комплимент, — быстро добавил Рейф.

Холли поняла его слова в том смысле, что он не против, если женщина отстаивает в споре с ним свою точку зрения. Это ей понравилось.

— Флинт не обрадуется, если узнает, что Кэмрин и Кэйлин известно об акциях компании, завещанных нашим отцом. — Пальцы Рейфа соблазняюще играли с металлическими пуговицами на ее рубашке. — Откуда она узнала?

— Она не сказала, — пробормотала Холли. Трудно сосредоточиться на разговоре, когда губы Рейфа изучают каждый изгиб ее шеи! Еще труднее оставаться пассивной. Она повернулась лицом к нему и слегка потерлась о его тело.

— Рейф, поверь, у меня нет никакой цели.

— Зато у меня она есть, Холли. — Он наклонился и коснулся губами ее рта. И потом стал нежно целовать до тех пор, пока ее губы не раскрылись и языки не начали любовную игру. Наконец Рейф оторвался от Холли и, чуть откинувшись назад, посмотрел на нее. Влажный и воспаленный рот, прерывистое дыхание, затуманенный взор…

— Я хочу тебя, Холли, хочу любить тебя. Я с нетерпением ждал, когда наступит этот миг. И он пришел. Почти месяц мы проводили вместе каждый день. Мы видели друг друга в разных ситуациях. Теперь ты не можешь сказать, что мы не знаем друг друга.

— Ты прав, я не могу так сказать. — Она обняла его за шею и посмотрела прямо в глаза. Ноги сделались ватными, ей захотелось скорее лечь, чтобы эта восхитительная слабость разлилась по всему телу.

— Холли, давай не будем больше откладывать. Позволь мне любить тебя. Здесь. Сейчас.

— Да, Рейф. — Больше никакого самоконтроля! Она любит его, призналась себе Холли. Уважает и восхищается им. Всю прошедшую жизнь она ждала его. Недаром им обоим кажется, будто они знали друг друга всегда. Он именно такой мужчина, какой ей нужен, с ним она готова провести все оставшиеся дни.

Рейф поднял ее, прижал к груди и понес по лестнице вверх в ее спальню.

— Меня никогда прежде не носили на руках, — пробормотала Холли. — Это очень романтично. Не говоря уже о том, что возбуждающе.

Он бережно положил ее на кровать. Купленная Рейфом ловушка снов слегка раскачивалась от ветерка, который шел от вентилятора на потолке.

— И никаких тревожных снов? — спросил он, взглянув на цветную паутину.

— Это зависит от того, как ты понимаешь слово «тревожный», — улыбнулась Холли. — Потому что в последнее время мне снятся такие тревожные сны, что они и тебя бы вогнали в краску.

— Меня? Ни за что. — Рейф сбросил футболку. — Должен признаться, что когда я сегодня увидел тебя на пороге моей спальни, мне меньше всего хотелось с тобой ссориться. Я хотел любить тебя.

— Я тоже, — призналась она, вспомнив, с каким трудом ей удалось удержаться от того, чтобы не броситься ему в объятия.

— И больше нет неразрешенных сексуальных вопросов? — Он разделся догола, а она ахнула, не в силах оторвать глаз от его красивого тела.

— Нет, Рейф, — прошептала она. — Они все разрешены. Теперь ты — моя ловушка для сладких снов наяву. Только у нас будет наоборот: все плохое пусть улетает в дырку, а хорошее остается.

— Договорились, можешь на меня надеяться. Ты так нужна мне, Холли. — Он лег рядом с ней и начал медленно раздевать ее. Она помогала ему. — Я ждал этого момента с той первой ночи в мотеле.

— Я тогда не хотела останавливаться, но слишком нервничала, — призналась Холли. — Ты не можешь себе представить, сколько раз я переживала заново ту ночь.

— С другим исходом? — (Она кивнула.) — Солнышко, я тоже. Последний месяц ночь за ночью я мучился, воображая, как мы целуем и любим друг друга, — весело добавил он.

— Но, Рейф, согласись, что мы тогда правильно поступили. Надо было остановиться. Все произошло слишком быстро, даже…

— Холли, помнишь, я сказал тогда, что у тебя есть склонность вечно во всем искать смысл? — Он притянул ее к себе. — Ты опять этим занялась. Мне придется поцеловать тебя, чтобы ты хоть немного помолчала.

— По‑моему, это неплохая идея.

Рейф завладел ее ртом властным и полным неутоленной страсти поцелуем, который продолжался, кажется, бесконечно. Наконец он нехотя поднял голову.

— Тебе будет хорошо, Холли. Обещаю.

— Я знаю. — Ее тревожило отсутствие опыта. От длительного воздержания она ощущала себя старой девой. Вдруг она не оправдает ожиданий Рейфа? Мысль о том, что он разочаруется в ней, была невыносима.

— Я… я очень хочу, Рейф, чтобы ты остался мной доволен. — Холли с трудом сглотнула. — Но если я…

— Расслабься. Ты выступаешь не на отметку, — улыбнулся Рейф. — После стольких ожиданий быть с тобой рядом и целовать тебя — уже блаженство.

— Значит, мне можно не беспокоиться? Ты все возьмешь на себя? А я буду лежать бревном? — Его слова прогнали тревогу.

— О, сладостная моя, ты определенно будешь активным игроком, — засмеялся Рейф.

Его ласки действовали, как электрический ток, и Холли вскоре забыла обо всем на свете. Она стонала, и ее бедра двигались в медленном эротическом ритме. Но с каждой секундой он убыстрялся.

— Не сдерживай себя, милая. Пусть это произойдет. — Его рот, влажный и жаркий, исследовал ее шею. Потом перешел к соскам. Она даже и представить себе не могла, в какие волшебные краски расцвечивается мир, когда тебя обнимает и целует любимый. С одной стороны, ей хотелось, чтобы эти мгновенья длились как можно дольше, а с другой, не терпелось поскорей узнать всю глубину и силу этого удивительного чувства.

Когда Холли наконец открыла глаза, Рейф держал ее в объятиях и улыбался.

— Никогда не видел, чтобы бревна так извивались и кричали.

Она покраснела и хрипло прошептала:

— Не знаю, что и сказать, Рейф.

— Неужели? По‑моему, в первый раз за все время нашего знакомства! Ты определенно умнеешь.

Оба засмеялись.

— Ты очень красивая, Холли, — ласково произнес он.

— Ты тоже. — Она крепко сжала его напряженную плоть. — Не могу дождаться, когда ты войдешь в меня, — пробормотала она.

— Не хочу, чтобы ты спешила. У нас с тобой впереди уйма времени. И мы не считаем баллы. Договорились?

Она кивнула.

Осмелев, она достала из ящика прикроватной тумбочки пакетик из фольги.

— Помнишь? Ты дал его мне той ночью в мотеле на хранение.

— А другие? Тоже в ящике? — Холли кивнула. — Отлично. Все пригодятся!

Когда их тела соединились, чистое и неподдельное счастье овладело ею. Он стал ее частью, принадлежал ей так, как еще ни один мужчина в мире.

— Я люблю тебя, Рейф.

Слова соскользнули с губ. И она не пожалела об этом, хотя он ничего не сказал в ответ.

Бурный чувственный поток подхватил их и долго нес все дальше и дальше до тех пор, пока они одновременно не достигли заветного берега.

Они лежали рядом в сладкой истоме, и слова им казались лишними.

Их покой нарушил резкий телефонный звонок, ворвавшийся к ним в комнату будто из другого измерения.

— Не отвечай, Холли. Тебя нет, — с жаром произнес Рейф.

— А если это Кэмрин?

— Включи автоответчик. Если что‑нибудь случилось, тогда возьмешь трубку.

После шести звонков из микрофона донесся низкий мужской голос:

— Привет, Холли. Это Коллин. Я бы, конечно, мог попросить тебя перезвонить мне, но уверен, что ты не удосужишься это сделать. Поэтому я сам позвоню тебе попозже. Пока.

— Это был Коллин Уидмарк. — Холли почувствовала, как сразу напряглось тело Рейфа.

— И часто он звонит тебе? — Рейф не мог спокойно лежать. Он взбил подушки, прислонил к изголовью кровати и сел. — Похоже, что это не первый его звонок. — Подходящий жених, ничего не скажешь, сын босса. Он даже не потрудился назвать фамилию, а ограничился только именем.

— Он мне уже звонил несколько раз. Коллин Уидмарк — живое доказательство того, что в некоторых случаях советы для неумелых барышень бывают полезны.

— Что это значит? — натянуто спросил Рейф.

— Недостижимость желаемого подстегивает некоторых мужчин, делая их более настойчивыми. — Холли чуть приподнялась и прижалась к нему, положив руку на живот. Легкими поцелуями она проложила дорожку от ключицы к шее.

— Ты говоришь, что этот тип преследует тебя?

— Наитипичнейший случай с точки зрения психологии. Коллин Уидмарк испорчен вниманием женщин. И ему трудно поверить, что нашлась одна, которую не интересует его общество.

— И он не понимает слова «нет»?

— Коллин думает, что я с ним играю, и поэтому продолжает звонить. Но он никогда не выходил из рамок приличия, — поспешно добавила Холли, заметив грозовое выражение Рейфа.

— Ты прежде не говорила о нем. — Он наконец обнял ее.

— О чем говорить? — Холли усмехнулась. — Ты ревнуешь? Я польщена.

— Проклятие! Холли, это не забава. Я не хочу, чтобы какой‑то наглый индюк звонил тебе.

— Держу пари, что Коллина Уидмарка впервые назвали наглым индюком! — засмеялась Холли. — Большинство смертных считают его прекрасным принцем.

— Но ты ведь так, надеюсь, не считаешь? — Рейф чуть расслабился. Хотя настойчивость такого типа, как Коллин Уидмарк, вызывала у него тревогу. — Тип имеет красный «порше» последней модели, — нехотя добавил он. — Не знаю, кто он — индюк, шакал или кто‑то еще, но вкус у этого парня явно есть.

— Очень рада за него. — Теперь Холли улыбалась во весь рот. — Неужели ты думаешь, что мне важно, на какой машине ездит человек?

Неожиданно мысли Рейфа направились абсолютно в другую сторону. Какой странный поворот совершился в его судьбе, подумал он. Раньше всегда присутствие детей мешало ему в отношениях с женщинами. Все они считали, что дети лишь усложняют жизнь, и уходили от него. Профессиональный интерес Холли к работе с подростками, наоборот, позволил ему сблизиться с ней.

Дети откровенно любили Холли, доверяли, полностью приняли ее. А Рейф пользовался всеми преимуществами ее участия в их жизни. Кэмрин и Кэйлин постоянно брали ее машину, чтобы ездить на почту, где они обе теперь работали. Или если, скажем, мальчики хотели смотреть одну телевизионную программу, а девочки другую, то всегда можно было разделиться и отправиться в гости к Холли.

Они так много времени проводили вместе, что естественно пришли к разделению обязанностей. Когда он ездил в командировку или встречался с клиентами, Холли охотно оставалась с детьми.

С появлением Холли жизнь Рейфа полностью изменилась, и никто не имеет права вносить в нее разлад. Холли принадлежит ему и больше никому!

— И давно этот Уидмарк начал тебе звонить? — хмуро спросил Рейф.

— Он пришел в офис Уидмарка в один из первых дней после моего приезда и с тех пор время от времени звонит, — вздохнула Холли, положив голову на плечо Рейфа. — Я всегда отказывала ему. Ни разу не согласилась на встречу, решительно отвергала даже самые соблазнительные предложения. Допрос окончен?

— Определенно. Кому охота тратить время на разговор о тупице вроде Уидмарка?

— По‑моему, никому. — Холли удалось сдержать улыбку.

Он поцеловал ее, она ответила. Но когда он попытался перейти к более решительным действиям, отстранилась и поцеловала его в щеку.

— Рейф, насчет Треси…

— Я не хочу сейчас говорить о ней. — Рейф попытался овладеть губами Холли.

— Это важно, Рейф.

— Солнышко, я не хочу бороться с тобой.

— Отлично. Я тоже не хочу борьбы. — Она снова отклонила его ищущий рот. — Треси хочет порвать со своим партнером, который не любит детей?

— По крайней мере так она говорит сегодня вечером. — Рейф сел, темные глаза теперь напоминали льдинки. — Кто знает, что она скажет завтра утром? Она по‑прежнему витает в волшебных сказках. Но сейчас она позвонила очень некстати. Перед самым началом учебного года. Она не видела детей с праздника Четвертого июля, а тут пожалуйста!

— Но если Треси хочет забрать детей… Она же мать! — Холли повернулась к нему.

— Может, она и хочет, но так ли сильно, чтобы порвать со своим парнем? Сомневаюсь. Она сказала, что намерена прогнать его. Но пока никак не прогонит.

— Наверное, ей нужен толчок, чтобы сделать это. Она заберет детей…

— Мы не говорим о том, что ей нужно. Когда она подписала бумаги о моем опекунстве, я ей твердо объяснил, что мальчики не будут, будто футбольный мяч, перелетать из одного места в другое. Мой друг, специалист по вопросам опеки, специально внес этот пункт в наше соглашение. Для суда его достаточно.

— Треси не может себе позволить бороться с тобой в суде.

— Не пытайся представить Треси жертвой несправедливости. Она не способна вывести правильное суждение, у нее нет и капли здравого смысла. Она бросила детей ради безмозглого бездельника, которого знала меньше двух месяцев.

— Когда мальчики пришли сюда, они первый раз расстались с матерью или она и раньше отсылала их к чужим людям? — спросила Холли.

— Первый раз.

— Я хочу напомнить тебе, что Трент и Тони очаровательные и вполне управляемые мальчики. Они бы не были такими, если бы подвергались насилию и жили в пренебрежении до того, как переехали к тебе.

— Холли, ты говоришь как типичный психиатр.

— Спасибо, — ласково проговорила она. — Разреши вернуть комплимент. Ты говоришь как типичный юрист.

— Дети Треси в опасности. — Рейф пытался обуздать праведный гнев. — У ее партнера вспыльчивый характер, и он ненавидит детей. Черт возьми, она сама это признает. Поэтому она и отправила мальчиков ко мне.

— Но если она хочет порвать с этим мужчиной, разве не лучше поддержать ее? Угрожая судом в борьбе за опеку, ты лишь толкаешь ее на продолжение губительных для нее отношений с бездушным и эгоистичным человеком.

— Холли…

— Связь между матерью и ребенком одна из самых глубоких и сильных. Если Тони и Трент хотят быть с матерью, Рейф, и она хочет быть с ними…

— Холли, это жизнь, а не психологический тренинг. И Треси Крайдер не твоя пациентка.

— А могла бы ею быть. — Карие глаза Холли засверкали. — Цель психотерапевта как раз и заключалась бы в том, чтобы поддержать ее в решении порвать с никудышным партнером и объединить семью, а главное — сделать ее сильной, самостоятельной женщиной, а не пассивной жертвой.

— Она с трудом сводит концы с концами, и ей не по карману психотерапевтическое лечение.

— Ничего страшного. Буду работать на общественных началах.

— Ты пойдешь на это? Да? — уставился на нее Рейф.

— Я хочу помочь Тренту и Тони, а значит, и их матери. И ты, Рейф, думаешь точно так же.

— Ты слишком доверяешь мне, Холли, — промямлил Рейф. — Треси доводит меня иногда до бешенства.

— Но тем не менее ты продолжаешь помогать ей, Рейф. Ты не поворачиваешься спиной к людям, не отказываешься от взятых на себя обязательств. Ты хороший человек, Рейф. Лучший из всех, кого я знаю.

Сердце Холли разрывалось от любви к нему. В этом чувстве была и страсть, и дружба, и восхищение, и желание двигаться к общей цели. Она прижалась к нему всем телом, и их рты слились в долгом, жарком поцелуе.

— Рейф, пожалуйста, — вскрикнула Холли. — Я хочу тебя. И не могу ждать ни минуты.

— А мы и не будем ждать. — Одной рукой он прижимал ее к себе, а другой полез в ящик за презервативом.

Увы, в тот момент, когда пальцы разорвали фольгу, послышалось хлопанье дверей машины и голоса Кэмрин, Кэйлин, Трента и Тони.

Холли и Рейф переглянулись и хором застонали.

— Кэмрин обещала, что поедет с детьми в «Молочную королеву», а оттуда сразу домой. — Холли нехотя отстранилась от Рейфа. — Похоже, что она так и сделала.

— Не могу поверить. — Все тело Рейфа пульсировало от неудовлетворенности. — Могла бы погулять как следует. У моей маленькой сестры настоящий талант быть несовместимой с желаниями окружающих.

Интересно, мелькнуло у Холли, заметил ли Рейф, что обошелся без своего любимого словца «полукровка», говоря о Кэмрин. Она посмотрела на него любящими глазами и стала быстро одеваться.

— Я пойду к детям. А ты можешь не спешить.

— Пойду приму холодный душ. — Он спустил ноги с кровати. — И Холли… — Его голос, низкий, сексуальный, остановил ее на пороге. — Ночью я снова приду, — он коснулся ловушки снов, — чтобы выполнить некоторые из снов плохой девочки.

Внизу в гостиной застучали в стену. Холли выбежала из спальни.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Не уверен, что правильно тебя понял, Рейф. — Флинт Парадайс сидел за письменным столом у себя в кабинете. Рейф устроился на соседнем кресле. — Повтори еще раз, хорошо?

Рейф рассеянно изучал плакаты на стене. Первоклассная охота, рыбная ловля, пикники и другие развлечения на свежем воздухе — все это компания предоставляла своим клиентам. Это были единственные яркие пятна в скромном убранстве кабинета, отражавшем однобокость мышления Флинта. Его страсть, его интерес, его жизнь — работа.

Неудивительно, что брату трудно было понять просьбу близнеца. Ведь она не имела никакого отношения к бизнесу Флинта. Рейф знал это заранее, но по совету Холли решил попробовать.

— Хорошо, — терпеливо проговорил он. — Я собираюсь поехать на свадьбу…

— Ты хочешь поехать в Мичиган на свадьбу к родственникам Холли Кейзел, — перебил его Флинт, повторив фразу, которую слышал уже два раза. У него она прозвучала так, будто Рейф собирается влезть в клетку с хищниками. — И ты хочешь, чтобы я пожил с детьми в твоем доме, пока тебя не будет? — Флинт считал такую просьбу невероятной.

— Всего‑то на два дня. Мы уезжаем в пятницу после обеда и вернемся в воскресенье, — спокойно пояснил Рейф.

— Рейф, ехать с женщиной на семейную свадьбу опасно. У всех возникнет неправильное представление о ваших отношениях.

— Послушай, я сам не в восторге от этой идеи, но я уже обещал. Если я не поеду, Холли придется пережить очередную попытку семьи навязать ей жениха.

— Да, но если ты поедешь с ней, семья подумает, будто ты — новый кандидат!

— Пусть думают что угодно! Нам с Холли наплевать! — Рейф тяжело вздохнул. — Значит, ты отказываешься остаться с детьми.

— А ты уже обращался к Еве?

— Я думал об этом и решил обойтись без нее. Она точно откажется.

— Разумеется. Даже, если она и согласилась бы, мысль все равно неудачная. Поселить под одной крышей даже на несколько часов Еву, Кэмрин и Кэйлин — рискованное дело.

— Знаю. — Рейф потер пальцами виски. — Им никогда не пережить вместе два дня. Кто‑то взорвется. Вероятно, Ева.

— Если ты дал слово поехать на свадьбу, оставь детей одних, — предложил Флинт. — Ты ведь делал это раньше.

— Пока еще нет. — Вернее, дети не оставались одни с тех пор, как два месяца назад в дом въехала Холли. — И никогда на целых два дня.

— Ну, а мать мальчиков? Разве ты не говорил, что она теперь регулярно навещает детей? Почему она не может остаться с ними?

— Холли работает с Треси и составила ей расписание визитов к мальчикам. Треси пунктуально следует ему, но она еще не выгнала своего мужика, этот мешок с дерьмом. Я не могу рисковать и поручать Треси заботу о детях, пока она не вырвала его из своей жизни.

— К тому же Треси не подходит для Кэмрин и Кэйлин. Это все равно что послать овечку наблюдать за волками, — усмехнулся Флинт.

— Ты прав, — согласился Рейф.

— Я уже наслышан о последней выходке Кэмрин, — небрежно бросил Флинт.

— О какой? С библиотекаршей? Да, она уговорила ребят сказать той, будто Кэмрин Парадайс выпала из окна. А сама улеглась на крышу машины, припаркованной у здания школы.

— Представляю, какой ор поднялся, — ухмыльнулся Флинт. — Я помню эту библиотекаршу. Мисс Хинсли. Весьма ранимая особа.

— Это не смешно, — прорычал Рейф. — У бедной мисс Хинсли началась истерика. Она действительно поверила, что девочка упала с четвертого этажа. А Кэмрин пролежала, не пошевельнувшись, до приезда «скорой помощи». И только тогда начала хохотать. Кэмрин до сих пор не может взять в толк, почему все в городе так на нее разозлились. — Рейф поморщился, вспомнив разгневанный звонок директора. — А полиция собирается завести против нее дело. Кэмрин считает, что у местных жителей нет чувства юмора.

— В каком‑то смысле она права. Зачем было вызывать сразу врачей? Подойди вначале, посмотри, что случилось. Тем более что девочка известна своими фортелями. Нет, я, конечно, не одобряю ее поведения, — добавил Флинт, увидев, как потемнело лицо брата. — Ну, а что сказала твоя приятельница Холли?

— У нее с Кэмрин был серьезный разговор один на один. Они вообще часто беседуют. Холли взяла на себя общение с полицейскими, работниками «скорой помощи» и директором. Пока уголовное дело против Кэмрин не завели, ограничились лишь тем, что обязали ее в течение месяца после уроков оставаться в школе. Помогать в уборке. Холли очень успокаивающе на нее действует. Я бы с этой историей так хорошо не справился.

— Ты, похоже, глубоко увяз с этой девушкой, — обеспокоенно заметил Флинт. — Она так ловко оплела тебя своей паутиной, что любой паук гордился бы. Дня два назад мы говорили об этом с Евой. Холли Кейзел объединилась с двумя соплячками, и они вместе настраивают тебя против нас.

— Пожалуйста, никаких теорий заговора, — простонал Рейф.

Флинт погрузился в молчание. Рейф смотрел на брата, сожалея о том, что они отдалились в последнее время. И с Евой такая же история. Оба никак не могут смириться с вторжением в их семью новых лиц и протестуют против уменьшения своего влияния на жизнь брата. Во всяком случае, так с профессиональной точки зрения истолковывает их поведение Холли.

Рейф понимал, что брат и сестра несправедливы к Холли. Она не только не настраивала его против родных, но, наоборот, всегда убеждала в необходимости поддерживать дружеские отношения с Флинтом и Евой. Холли хотела, чтобы все они составляли одну большую счастливую семью, включая и Треси Крайдер. Рейф восхищался ее оптимизмом, но не разделял его.

Встреча с Флинтом укрепила его точку зрения.

— Предвижу, что вскоре ты и Холли Кейзел начнете планировать собственную свадьбу, — мрачно объявил Флинт.

— Чепуха! — засмеялся Рейф. — Мы никогда не говорили о браке. У нас прекрасные отношения. Зачем нам портить их?

— А ты задавал ей этот вопрос? — Рейф покачал головой, а Флинт цинично усмехнулся. — Пожалуй, надо бы. По‑моему, она ответит совсем не так, как ты ожидаешь. Все женщины хотят выйти замуж. Они генетически запрограммированы на брак.

— Это слишком грубое обобщение! Вот, например, Ева…

— Правильно. Сейчас Ева сосредоточена на учебе и отложила заботу о поисках мужа. Временно. — Флинт сделал паузу, подчеркивая значение сказанного. — Несомненно, Холли Кейзел тоже не спешила с браком, пока была занята получением должности. Теперь она ее получила, все врожденные женские и материнские инстинкты полезли наружу. И такая удача, даже далеко искать не надо. Мужчина за стенкой живет. Правда, с детьми. Ей бы прийти в отчаяние от этих детей. А она радуется. Видимо, сразу поняла, что они помогут ей добиться желанной цели — обручального кольца и бэби.

— Флинт, ты первоклассный бизнесмен, но психолог из тебя никудышный.

— Еще посмотрим, кто из нас прав. — Флинт пожал плечами. — Что будешь делать с детьми?

— Возьму их с собой.

— В Мичиган? Ты шутишь?

— Я похож на шутника?

— Нет, вид мрачный. Знаешь, в этом есть и полезная сторона. Когда семья Холли увидит Кэмрин и Кэйлин, у тебя появится шанс потерять статус пригодного для брака мужчины. — Флинт захохотал.

Рейф без тени улыбки вышел из кабинета.

Вначале он не собирался участвовать в семейных свадебных торжествах родственников Холли. Но она несколько раз просила его об этом. Как он мог отказать ей? Он даже настоял, что сам заплатит за билеты на самолет для четырех детей, если Флинт и Ева откажутся побыть с ними.

Но теперь Рейф начал сомневаться в правильности своего решения. Ему стало стыдно, что он позволил брату заронить сомнения в свою душу. Холли вовсе не строила ловушек и не собиралась заставлять его жениться.

Но позже, вечером, он все же пожаловался ей на брата. Они сидели у него на кухне. Кэмрин и Кэйлин, как предполагалось, делали уроки у себя в комнате, хотя даже внизу была слышна их душераздирающая музыка. Трент и Тони уже легли, выполнив домашние задания, как обычно, с помощью Рейфа и Холли. Рейф помогал мальчикам по математике, а Холли по остальным предметам.

— Флинт думает, что, увидев нас вместе, твоя семья начнет устраивать и нашу свадьбу, учитывая их одержимость идеей твоего замужества. — Рейф напряженно уставился на нее. — Я заверил его, что ты так же, как и я, совершенно не заинтересована в браке.

Его слова ударили Холли словно обухом по голове. «Не заинтересована в браке»? Что за ерунда? Правда, они никогда не обсуждали эту тему. Разве что вместе смеялись над попытками ее семьи выдать Холли замуж за самых неподходящих мужчин. Но она никогда не заявляла ему, что не заинтересована в браке.

На самом деле она думала об этом гораздо больше, чем прежде. Потому что Рейф Парадайс был единственным в мире мужчиной, за которого она хотела выйти замуж.

Но он не собирается жениться на ней! Холли отпила большой глоток чая со льдом. Что же ему ответить? Она каждый день ложится с ним в постель. Покупает продукты и готовит еду на всю ораву. Деньги, правда, он дает. Так подогнала расписание приема пациентов, чтобы во второй половине дня иметь возможность возить детей на спортивные и прочие мероприятия, освободив его тем самым от роли шофера. Позволяет его сестрам‑«полукровкам» пользоваться ее машиной. Конечно, она добровольно взвалила на себя все эти обязанности и не ожидала награды. И все же…

Невидящим взглядом Холли уставилась на полосатые обои. В голове полный сумбур. Зачем она возилась с детьми, готовила и отдавалась ему в постели? Чтобы выйти за него замуж? Или ей просто нравилось все это делать?

— Холли? — Голос Рейфа наконец пробился в ее сознание.

Она посмотрела на него. Он с мрачным выражением наблюдал за ней.

— Прости. Я задумалась. — Холли постаралась взять себя в руки.

— Мы же с тобой разговаривали!

У него явно обиженный вид. Видимо, считает, что она должна ловить каждое его слово. Унизительная мысль. Наверное, так всегда и было. Неужели она и впрямь всегда смотрела ему в рот? Наверняка Рейф думал, что они вдвоем весело посмеются над глупым предположением Флинта. Зачем им к черту семейные узы!

— Я думала о пациентке с маниакальной идей самоубийства. — В Холли проснулось нечто вроде гордости. Она перешла на профессиональную тему, где никогда не чувствовала себя дурой. — У нее психологический комплекс, связанный с областью живота. Она восприняла сообщение о моем отъезде на два дня как личное оскорбление. Мол, я от нее отказываюсь. Поэтому я теперь не уверена, что смогу ее оставить.

Рейф явно расслабился. А ее переполняла холодная злость. Он даже не обеспокоился, почему она ушла от разговора о браке. Тема закрыта — и слава богу! И никаких сомнений в правдивости ее истории о пациентке.

— С другой стороны, — Холли встала, — я обещала моей семье, что выберусь на два дня. И мне хочется посмотреть, как малышка Хэйди выходит замуж. Так что, наверное, все‑таки поеду.

— А как же твоя пациентка?

Ишь ты, волнуется! Холли выдавила из себя улыбку.

— Постараюсь убедить, что я ее не бросаю и, если увижу, что ей грозит опасность, госпитализирую. — Именно так Холли поступила бы с реальной пациенткой.

Она посмотрела на ручные часы, хотя в этом не было необходимости. Часы висели на стене прямо перед ней.

— Ох, я забыла. Мне должна позвонить сестра. Пойду домой, чтобы не пропустить ее звонок.

— Позвони сама ей отсюда. — Рейфу не хотелось, чтобы она уходила.

— Наверняка Кэмрин или Кэйлин говорят по телефону. — Холли продолжала улыбаться, хотя ей казалось, что от напряжения кожа на лице вот‑вот лопнет.

Рейф поднял параллельную трубку на кухне.

— Прости, но телефон занят. — Голос Кэмрин был нетерпеливый и раздраженный.

— Я думал, ты выполняешь домашние задания, — буркнул Рейф.

— А я их и выполняю, — сердито тявкнула Кэмрин. — По телефону. Повесь трубку, Рейф.

Холли вышла из кухни. Рейф поплелся за ней.

— Холли, позвони попозже отсюда. Сама знаешь, как быстро Кэмрин делает уроки.

— Лучше я пойду домой, Рейф.

Она шла так быстро, что Рейф сумел догнать ее только у двери.

— Я не хочу, чтобы ты уходила.

Он привык проводить с ней вечера. Пока дети не спали, они или читали, или смотрели телевизор, или просто разговаривали. А потом шли к ней, где выплескивали скопившиеся за день чувства.

По целеустремленному выражению лица и сверкающим глазам Рейфа нетрудно было догадаться, какие планы он наметил для них на сегодняшний вечер. Но Холли взбунтовалась. Трудно смотреть любовный сериал с мужчиной, который находит мысль о женитьбе на ней отталкивающей. А о том, чтобы идти с ним в постель, не могло быть и речи.

— Рейф, мне надо немного побыть одной. — Она пыталась выдернуть руку.

— Я пойду с тобой. — Он притянул ее к себе. — Нам не обязательно ждать, пока девочки лягут спать. Я тоже хочу остаться наедине с тобой, мое солнышко.

«Я тоже…»! Замечательно! Он даже не слышит того, что она говорит. Ее старания сохранить видимость нормального разговора пошли прахом.

— Когда я говорю «хочу побыть одной», я имею в виду, что мне никто рядом не нужен. Я ни одного вечера не была одна с тех пор, как приехала в Сиу‑Фоллс, — добавила Холли, удивленная собственным открытием.

Ей казалось таким естественным быть с Рейфом или с детьми, что она не понимала, как много времени они у нее отнимали! Она решительно высвободила руку.

— Я ухожу, Рейф.

— Хорошо. Я приду часов в одиннадцать. Или в десять? — с надеждой спросил он, удивленный ее непривычной неуступчивостью.

— Нет. Не сегодня.

— Но…

— Рейф, не будь занудой! — Она ворвалась к себе в дом, пока он осмыслял ее слова.

Зануда? Он? Рейф, ничего не понимая, смотрел ей вслед. А когда услышал, как хлопнула дверь и щелкнул замок, почувствовал себя униженным. Потом вспыхнула ярость. Он не зануда!

Рейф вернулся в дом, плотно закрыл за собой дверь, а когда обернулся, обнаружил, что рядом — у лестницы — стоит Кэйлин.

— Ох‑ох, неприятности? — Сестра с любопытством разглядывала его.

— Не твое дело! Не желаю об этом говорить. Она пожала плечами и прошла на кухню.

— А ну‑ка расскажи, что ты слышала? — спросил Рейф, не понимая, что он противоречит сам себе.

— Немного. Ты так затравил Холли, что она не выдержала и удрала.

— Неправда!

— Конечно, правда. — Кэйлин открыла холодильник и лениво разглядывала его содержимое.

— Признайся, Кэмрин, вы что‑то сделали или сказали Холли, что она так огорчилась?

— Не мы, Рейф, ты. — Кэйлин многозначительно вздохнула. — Мама говорила, что мужчины никогда не дают женщинам отдышаться. Она полагала, что…

— Кэйлин, меня не интересует, что говорила твоя мать. Тем более, если это касается мужчин. Ее никак нельзя назвать авторитетом в этой области.

— Как и ты не авторитет в том, что касается женщин! — обиженно отозвалась Кэйлин. — Боже мой, Рейф, определенно ты упустил свое счастье. С тех пор как тебе удалось заарканить Холли, я решила, что ты знаешь, что делаешь. Оказывается, ты такой же недотепа, как Флинт и Ева. Как бы они ни старались, настоящего друга им не найти. Таким свидания не назначают!

Рейф так яростно толкнул дверцу холодильника, что она едва не стукнула Кэйлин по голове.

— Кэйлин, не трать время попусту, иди наверх и заканчивай уроки.

— Я не утверждаю, что мы с Кэмрин знаем, что делать. Мы тоже плохо ориентируемся в житейских ситуациях. — Кэйлин постаралась быть миролюбивой. — Трент и Тони небось тоже вырастут неудачниками, потому что их мама так же зажата, как и мы все.

— Ошибаешься. Я вовсе не зажатый, Кэйлин. Мне хорошо живется. У меня отличная работа, друзья…

— Холли была нашим единственным шансом стать нормальными. — Кэйлин отказалась от миролюбия и дала волю ярости. — Но ты у нас у всех отнимаешь этот шанс. Она ушла от тебя, потому что ты неисправимый зануда.

— Убирайся в свою комнату!

Но Кэйлин бросилась к черному ходу и выбежала на задний двор. Бросившийся за ней Рейф успел лишь увидеть, как Холли открыла дверь и впустила девочку.

— Ненавижу брата! — драматически объявила Кэйлин, буквально ворвавшись на кухню. Она подошла к холодильнику и открыла дверцу. — Можно я возьму немного фруктового салата?

— Конечно. — Холли протянула ей миску и ложку. — За что ты ненавидишь брата, Кэйлин? — Перед девочкой‑подростком легко принять обычную роль взрослого помощника!

— Он такой занудный! — Кэйлин наслаждалась салатом. — Я больше не могу его выносить.

— Ты подслушала наш… разговор! — Холли залилась краской.

— Да! — кивнула Кэйлин. — Я на твоей стороне, Холли. Мама всегда говорила, что все мужчины — свиньи.

— Кэйлин, наши матери тоже иногда ошибаются. Мужчины не свиньи. А уж твой брат тем более. Он заботится о вас, хочет сделать как лучше и очень старается.

— Если он такой замечательный, как получилось, что сегодня ты дала ему от ворот поворот? Я ведь вижу, тебя тошнит от него. Холли, скажи, а мы, я, Кэмрин, Трент и Тони, тебе тоже надоели?

— Конечно, нет. — Холли опустилась на кухонный стул рядом с девочкой. — Я только… Сегодня я в плохом настроении, и оно вылилось на твоего брата. Но не стоит думать, что виноват в этом один лишь Рейф.

— Такое случалось с нашей мамой. У нее на работе бывали плохие дни, она приходила домой и начинала кричать на Кэмрин и на меня. Терпеть не могу, когда люди ругаются. А ты кричала на Рейфа, — осуждающе сказала Кэйлин.

— Ты права, я кричала. Прости, Кэйлин, если я тебя огорчила. Но это нормально, когда люди спорят. Это не значит, что мы… — Холли замолчала, подбирая слова, — что Рейф и я не заботимся о тебе, Кэмрин и мальчиках. Мы оба делаем все, что можем.

— Так ты все еще любишь Рейфа? — Кэйлин испытующе смотрела на нее.

— Кэйлин, мои чувства к тебе, твоей сестре и мальчикам не зависят от того, что может произойти между Рейфом и мной. Я хочу, чтобы ты твердо знала — я всегда буду вашим другом и…

— Кэмрин говорит, что ты не любишь Рейфа, — перебила ее девочка. — Она считает, что ты используешь его только для секса, потому что это удобно. Близко и никуда бегать не надо. Соседняя дверь. А еще она говорит, что ты прогонишь его, когда встретишь человека, который даст тебе то, что ты хочешь.

— И чего я хочу? — не удержалась от вопроса Холли.

— О, ты сама знаешь. Хорошую жизнь. — Кэйлин приняла печальный вид. — А здесь что? Разве удовольствие иметь постоянно дело с Флинтом и Евой, которые ненавидят тебя. Вдобавок Треси навязалась на твою голову. Трент и Тони бегают и шумят. Они всегда будут нуждаться в помощи. Я уж промолчу про меня и Кэмрин. Правда, мы скоро вырастем и уйдем, но до тех пор… — Она пожала плечами. — Я была уверена, что ты любишь Рейфа. Но Кэмрин утверждает, что я заблуждаюсь на твой счет. И ты его не любишь. Ни капельки.

Холли могла бы засмеяться, если бы ей не хотелось плакать. Этот маленький циник Кэмрин оценила происходящее с точностью до наоборот. Скорее Рейф использовал ее для секса, потому что это удобно. Соседняя дверь. А Кэйлин попала прямо в яблочко.

— По‑моему, Кэйлин, моя жизнь и сейчас вполне хорошая. — Холли с трудом улыбнулась. — Помнишь, мы говорили о том, как важно для человека самому строить свое счастье, а не ждать, пока кто‑то принесет его готовеньким?

Хорошо бы ей самой следовать своим урокам, внезапно мелькнула у нее мысль.

— Помню. — Кэйлин встала. — Можно мне посмотреть у тебя телевизор?

— А как твои домашние задания?

— Все сделала. Пожалуйста, позволь мне остаться! Я не хочу идти домой.

— Кэйлин, ты должна позвонить брату и спросить у него. — Холли вышла из кухни, чтобы дать девочке свободно поговорить. Через минуту Кэйлин вошла в гостиную.

— Рейф сказал, что он подчиняется любому твоему решению, — бодро объявила девочка. — А ты ведь не против, да?

— Прекрасно. Я рада, что ты посидишь у меня, Кэйлин. — Холли знала, что девочка обязательно процитирует ее в разговоре с братом.

Холли поняла тайный смысл ответа Рейфа и надеялась, что до него тоже дойдет ее намек. Ей не нужна его компания, но она не против присутствия Кэйлин.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Следующая неделя выдалась тяжелой. Рейф даже не пытался заговорить с ней. И естественно, они ни разу не оставались наедине. Холли пришла к заключению, что все идет правильно. Лучше знать истинные чувства Рейфа к ней, чем жить в обманчивом мире мечты, будто все они большая счастливая семья. Холли по‑прежнему заботилась о детях, но она не собиралась быть удобным сексуальным партнером для соседа. Для мужчины, который не прочь попользоваться ее телом, а в браке не заинтересован.

Рейф молча страдал. Он видел, как нежно обращается Холли с детьми, что лишь подчеркивало ее холодность по отношению к нему. Но жаловаться и унижаться он не будет! Ему не хотелось вновь нарваться на оскорбительное обвинение в занудстве! Он всячески пытался убедить себя, что обойдется без Холли, что он независимый, добившийся успеха взрослый мужчина и ему никто не нужен. Иногда ему это почти удавалось.

Но ночами Рейф лежал без сна в своей одинокой постели, без конца ворочаясь, и пытался понять, когда испортились их отношения с Холли и вся его жизнь пошла наперекосяк. И однажды, часа в три ночи, он внезапно все понял. Прозрение было так ослепляюще ясно, что он вскочил на ноги. Зачем обманывать себя, если сна ни в одном глазу.

Ночи стали холоднее. Поэтому он надел свитер и на цыпочках прокрался через дом. Дети спали. Только Кристофер проснулся, немного поворчал на него, но почти сразу улегся на свое любимое место на верхней ступеньке лестницы и заснул.

Рейф открыл дверь и выглянул на погруженную в ночной мрак улицу. В соседнем окне горел свет. Подчиняясь импульсу, он подошел к входной двери Холли и постучал. Несколько минут спустя она открыла дверь.

— Что‑нибудь случилось? — Она казалась искренне озабоченной. — С детьми?

— Нет, с ними все в порядке. — Рейф напряженно смотрел на нее. На алый халат, туго перетянутый поясом. Она поежилась под его взглядом. Это хорошо! Он сощурился. — Не спится? — В голосе явно прозвучала насмешка.

— Я читала. — Холли моментально заняла оборону.

— Читала?

Рейф не стал ждать, когда его пригласят в дом, и вошел, чуть потеснив Холли. Она пропустила его вперед, стараясь держаться от него подальше.

— Должно быть, захватывающая книга, если ты не спишь в такой час.

Холли отступила к софе, подняла книгу и прижала к груди.

— Что ты читала? — Он шагнул к ней.

— Одну очень смешную книжку. Я хохотала до слез.

— И как она называется?

— Да так, одно практическое пособие для женщин. Мама прислала. Зачем ты пришел, Рейф?

— Я вспомнил о твоей пациентке с маниакальной идеей самоубийства. У которой какие‑то проблемы с желудком. Ты еще беспокоилась, как ее оставить на два дня, чтобы поехать на свадьбу кузины.

— И что заставило тебя вспомнить о ней в три часа ночи?

— Холли, этой пациентки не существует, — торжественным голосом объявил Рейф. — Сплошное вранье от начала до конца. Ты сочинила эту историю на случай, если решишь не ехать на свадьбу.

— Ну и что?

— Как ну и что? — Он меньше всего ожидал получить такой ответ. — Ночное прозрение теперь не выглядело столь же ясным, как прежде. — Мы именно об этом говорили в ту ночь, когда поссорились. И с тех пор все изменилось. Ты сама, Холли, знаешь, что все стало по‑другому. — Он вскинул брови и нахмурился, словно готовясь услышать ее возражения.

Холли крепче прижала книгу к груди. Злость, поддерживавшая ее всю неделю, сразу испарилась. Нет никакого хитрого, ловкого манипулятора, использовавшего ее в своих целях. А есть просто смущенный и бесконечно глупый Рейф. Он и вправду не понимал, почему так резко изменились их отношения. Продумав целую неделю над причиной разлада, он так и не вспомнил самое главное, прелюдию к их разговору. Свои слова о том, что не собирается жениться на ней.

— Рейф, уже поздно, — вздохнула Холли, — и нам обоим надо рано вставать. Спать осталось часа четыре.

— К черту сон! — Четыре шага, и он очутился прямо перед ней. — Я не устал. — Он обнял ее и крепко прижал к себе, целуя волосы, шею, лицо. — Я так скучал по тебе, Холли. Я хочу тебя. Я не… — Он замолчал. Нет, это не те слова. — Что бы я ни сделал, прости меня, Холли.

— За что ты просишь прощения, Рейф? — Она откинулась назад и посмотрела на него.

Он сглотнул и решил: черт с ней, с его гордостью!

— Я, наверное, чем‑то обидел тебя.

— И ты так отчаянно хочешь секса, что готов принять любой упрек? Даже не зная, в чем ты виноват, — сухо проговорила Холли.

— Ты нужна мне, солнышко. Секс — только часть. Скажи, что ты прощаешь меня.

— Мне тоже, Рейф, не нравится, как складываются наши отношения, — призналась она. — Но у меня нет желания устраивать сцену примирения в три часа ночи. У меня завтра много пациентов и…

Он не стал ждать окончания фразы. Главное он услышал. Она готова его простить. Не важно, какие условия она ему поставит в обмен на прощение. С этим он разберется позже. А сейчас он хотел скорее обнять ее и положить конец невыносимой разлуке.

Холли даже не пыталась протестовать. Ей было так приятно снова оказаться в его объятиях! Ну что же, можно просто продолжать дружеские отношения и получать удовольствие от секса. Прошедшая неделя пошла ей на пользу. По крайней мере она перестала быть простофилей, верящей, что ложиться с мужчиной в постель и любить друг друга — это одно и то же.

Быть любовницей Рейфа Парадайса для нее вполне достаточно. Она хочет его, он хочет ее. Все просто. Почему она должна во всем искать смысл и делать себя несчастной?

Холли прогнала все мысли и поцеловала Рейфа, давая волю проснувшейся чувственности. Через минуту они уже лежали на кровати в ее спальне, целовались и ласкали друг друга так, как им хотелось каждую ночь невыносимо долгой недели.

— Я хочу тебя прямо сейчас, — торопила его Холли, сжимая твердые ягодицы мужчины. — Пусть это будет быстро.

Ей не нужна нежность, не нужны чувства. Бездумная физическая страсть. Потрясающий секс. И больше ничего!

Рейф шел навстречу всем ее требованиям.

Но потом, когда они лежали тяжело дышащие, потные, с переплетенными ногами, он погладил ее по голове, обеспокоено заглянул в глаза и пробормотал:

— Ты сегодня совсем другая.

— Рейф, я слишком устала, чтобы разговаривать, — Холли закрыла глаза. — Хочу спать.

— Вот я и говорю, что ты другая. Ты всегда прежде разговаривала со мной.

— А сейчас я хочу спать. — Глаза по‑прежнему закрыты.

— Я… Ты… — Он замолчал, изучая ее лицо, пытаясь догадаться, что происходит. — Тебе было хорошо?

— Рейф, ты исполнил свой номер на большой палец, — беззаботно бросила она.

— Холли, это было больше, чем номер, — с упреком произнес он.

— Рейф, что ты от меня хочешь? — Холли открыла глаза. — Я больше не сержусь. Мы пошли в постель. Секс был потрясающий. Чего тебе еще надо?

— Ты не сказала, что любишь меня, — выпалил он, ошеломленный сделанным открытием. Раньше она всегда говорила, что любит его. А сегодня нет. Внезапно он понял, как ему не хватает этих нежных, тихих слов.

— Рейф, — нахмурилась Холли, — видишь ли, существуют некоторые…

— Ты опять хочешь сказать, что я зануда? — быстро перебил ее Рейф. Какое ненавистное слово! — Холли, ты столько раз говорила мне, что любишь меня, а я, по‑моему, так ни разу и не сказал, что я тоже люблю тебя.

Рейф никогда не говорил этих слов ни одной женщине. Для него сказать «Я люблю тебя» было равносильным тому, чтобы дать обещание быть верным всю жизнь. И теперь, взволнованный, он не сводил глаз с Холли, не зная, чего ему ждать.

Она не вскочила с постели, не поцеловала его, не предложила купить обручальные кольца.

— Классно, — она зевнула. — Спокойной ночи, Рейф.

— Классно? — переспросил Рейф. Так могли бы ответить Кэмрин и Кэйлин. Для них все классно, за исключением того, что не классно. В его ушах все еще звучали слова Холли: «Я больше не сержусь. Мы пошли в постель. Секс был потрясающий. Чего тебе еще надо?» Если бы он сам знал ответ на этот вопрос! Пока придется довольствоваться тем, что она на него больше не сердится. Но он знал, что ему этого мало. Хотелось гораздо большего.

В голове Рейфа царил туман. Поздний час свалил и его. Так трудно выразить словами, что он имеет в виду под большим. Рейф повернулся на бок, притянул к себе Холли и крепко обнял ее.

Она спала и не сопротивлялась.

До самого отъезда в аэропорт Холли настаивала, что Рейфу нет необходимости сопровождать ее. И Рейфу пришлось искать предлог, почему он должен ехать.

В результате он заявил, что дети обрадовались путешествию, а раз так, то он не может разочаровать их.

— А кроме того, если я не поеду, ты окажешься во власти своих родственников, мечтающих как можно скорее выдать тебя замуж.

Но, по словам Холли, защитник ей не требовался.

— Жениху достаточно сказать, что у меня и без него есть с кем кувыркаться в постели, он и отстанет. А семье скажу, что мы с моим любовником довольны нашими нынешними отношениями. Так что не стоит пытаться выдать меня замуж. Я не заинтересована в браке.

Рейф вряд ли понял, почему его так встревожил ответ Холли. Ведь она всего лишь повторила то, что он сам говорил об их отношениях Флинту и Еве. Брат с сестрой не сомневались, что Холли готовит ему брачную ловушку и главный удар будет нанесен на свадьбе в Мичигане. Но у Рейфа крепло подозрение, что эта дьяволица Кэмрин ближе к истине. Услышав мнение Флинта, она засмеялась.

— Бред сивой кобылы! Холли не хочет, чтобы ты ехал на свадьбу. Тем более с такой оравой! Вся семья дружно начнет убеждать ее, что ты неподходящая кандидатура. Будто она сама этого не понимает!

— С чего ты взяла, что я не подхожу Холли? — взорвался Рейф.

— Годы идут, а ты как был наивным мечтателем, так им и остался! — Кэмрин неодобрительно покачала головой. — Ты для нее всего лишь временная остановка. Удобный партнер. Но почему тебя это беспокоит? Ведь ты тоже бесцеремонно пользуешься ею.

— Да как тебе не стыдно такое говорить! — возмутился он. А когда остался один, задумался, неужели и Холли считает так же, как Кэмрин. В последнее время Холли старалась избегать разговоров на интимные темы.

А он тосковал по их беседам. Даже секс, как ни странно, должным образом не удовлетворял его. Сексуально они идеально подходили друг другу. Но что‑то ушло, и он не мог уловить, что именно.

Холли сообщила родственникам, что приехала с «хорошим другом» и «сопровождающими его лицами»: Кэмрин, Кэйлин, Трентом и Тони.

Познакомившись с Рейфом, тетя Хонория тут же заверила Холли, что не теряет надежды познакомить ее с одним замечательным сорокасемилетним хиромантом.

— По‑моему, просто замечательно, что ты помогаешь Рейфу и этим несчастным детям, — воскликнула она. — Но в мужья он не годится. Только женщина с собственными детьми может считать его подходящей кандидатурой для брака. Слава богу, что вы просто друзья.

Мать и тетя Хэди впервые на памяти Холли принялись убеждать ее в преимуществах одинокой жизни.

— Зачем связывать себя по рукам и ногам? — запричитала тетя Хэди, познакомившись с Рейфом и «его окружением»: мрачными и надутыми Кэмрин и Кэйлин и шумными Трентом и Тони. — Поверь, эта гоп‑компания погубит тебя. Не держись за якорь тонущего корабля! Не важно, что мистер Парадайс говорит, не важно, что он предлагает, дальше дружбы с этим мужчиной, Холли, не иди.

— Нужно иметь свою семью, Холли, — вторила ей мать. — Рано или поздно тебе захочется собственного ребенка. И, возможно, даже не одного. Но кто же согласится нести такой эмоциональный груз, воспитывая четырех приемных детей?

— Мама, Рейф вовсе не приемный отец. — Холли в который раз попыталась объяснить матери ситуацию. Но та и слушать ничего не хотела.

— Раз живут с ним, значит, он их приемный отец. И, конечно, ему хочется сделать тебя их приемной матерью. Кто может упрекнуть его? Но, Холли, ты же никогда не стремилась замуж!

Рейф чувствовал враждебное отношение к нему со стороны родственников Холли. Его дружба с Холли затмила все темы, в том числе и завтрашнюю свадьбу.

— Ко мне относятся будто к прокаженному, — пожаловался Рейф Кэмрин, когда они вечером вернулись в номер отеля.

— Ничего удивительного. Столько детей вокруг носится! Родственники Холли считают, что мы ломаем ей жизнь. Кто знает, быть может, они и правы.

— По‑моему, Холли сама должна принимать решение, — фыркнул Рейф.

— Конечно. Знаешь, Холли уже почти совсем стала похожа на нас. И мне никто из ее родственников не понравился, кроме Хэйди, невесты. Жаль, что она выходит замуж за этого петуха. К слову о разрушенных судьбах!

Рейф внимательно посмотрел на Кэмрин. В последнее время в нем росло теплое чувство к младшей сестре. Несмотря на ершистость и выходки, доводящие его до бешенства, она все‑таки умная девочка.

— Кэмрин, — понизив голос, произнес он, — если я позвоню Холли и попрошу ее встретиться со мной в баре отеля, ты побудешь с детьми?

Трент и Тони смотрели телевизор. Кэйлин в роскошной ванной комнате наслаждалась джакузи.

— Хорошо, — согласилась Кэмрин. — А можно я приглашу в номер подругу?

— Откуда у тебя в Мичигане подруга?

— Хэйди. Невеста. Я позвоню ей. Поболтаем немного, если она согласится прийти.

— Наверное, в этом нет ничего зазорного, — задумчиво пробормотал Рейф. — Но на твоем месте я бы не рассчитывал, что она придет. Ведь она сейчас находится в компании жениха и друзей.

Когда он уходил, Кэмрин уже говорила по телефону.

— Твоя семья ненавидит меня. — Рейф мрачно смотрел в бокал с мартини. Они сидели в тускло освещенном баре, недалеко от шумного вестибюля отеля. Рейф редко пил, но после такого, слабо говоря, холодного приема, оказанного ему родственниками Холли, бокал мартини оказался очень кстати.

— Мне очень жаль, Рейф. Но это относится не к тебе лично. — Она положила под столом руку ему на бедро. Ее саму удивило такое единодушное отвержение Рейфа.

— Не извиняйся за них. — Он стал гладить ее руку. — Ведь я не просил прощения за совсем не сердечное отношение к тебе Флинта и Евы. Хотя, наверное, надо бы.

— Никто из нас не ответствен за поведение родственников. Я рада, что ты поехал со мной.

— Я тоже, малышка.

— Похоже, что в этот уик‑энд мы с тобой держим оборону против всего мира.

— Холли, пока мы вместе, мне нет дела до остального мира.

— Мне тоже. — Ее тронуло его заявление. И она чуть опьянела от крепкого мартини. Отбросив свою обычную сдержанность на людях, Холли подвинула стул, наклонилась к Рейфу и поцеловала его крепкую загорелую щеку.

Он моментально обнял руками ее лицо и крепко поцеловал ее в губы.

— Холли!

Произнесенное имя звучало в голове, но она не сразу сообразила, что кто‑то зовет ее.

— По‑моему, ты говорила, что вы только друзья.

Холли услышала голос над своей головой. Она и Рейф одновременно повернулись и увидели двух удивленных брюнеток, стоявших возле их столика.

— Мы познакомились за аперитивом перед обедом, — сказала одна из брюнеток Рейфу. — Я Хиллари, кузина Холли, а это моя сестра Хэйли.

— Я помню, тем более что все имена на одну букву.

— Да, в нашей семье такая традиция, — объяснила вторая брюнетка. — Но вы еще не удовлетворили наше любопытство. Вы. с Холли — друзья или…

— Мы больше, чем друзья, — согласился Рейф.

— Да, — вмешалась в разговор Холли, подняв голову, — мы…

— Собираемся пожениться, — вставил Рейф, прежде чем она успела что‑либо сказать. А увидев большие удивленные глаза Холли, добавил: — Прости, но я устал притворяться. Похоже, у тебя слишком проницательные родственники, и кое‑кто из них уже догадался, что так называемая дружба не более чем маскировка. А кто еще не догадался, теперь узнает.

— О да! — воскликнула Хиллари.

— Я сразу все поняла, как только увидела вас вместе, — самодовольно сообщила Хэйли. — Поздравляю вас обоих.

Попрощавшись, они заспешили к выходу.

— Ты понимаешь, что они бросились к телефону? — повернулась Холли к Рейфу. — Через десять минут вся семья будет знать, что мы якобы собираемся пожениться.

— И прекрасно. — Он взял ее за руки и помог встать. — Дети полностью оккупировали номер. Нам придется снять отдельную комнату, где мы будем ночью одни.

— Рейф, скажи мне точно, сколько ты выпил сегодня вечером?

— Только немного мартини. Я не пьян, Холли. — Он обнял ее за плечи. — У меня никогда еще не было такой ясной головы. Я люблю тебя, Холли. Ты любишь меня. Выходи за меня замуж!

— На прошлой неделе ты уверял брата, что не заинтересован в том, чтобы жениться на мне, — выпалила Холли.

— На прошлой неделе… — Рейф долго в упор смотрел на Холли, но она выдержала его взгляд, — на прошлой неделе я был идиотом, — ласково договорил он, не выпуская ее из объятий.

— Я не намерена спорить.

— Давай забудем прошлую неделю? — перебил ее Рейф. — Я был в жутком состоянии. Такой одинокий, несчастный. Я понимал, что‑то случилось, но никак не мог понять причину нашей размолвки. Ты внезапно стала другой. Я скучал по тебе, даже когда ты была рядом. Интересно, и долго ты собиралась заставлять меня страдать?

— У меня не было специального плана. Я всего лишь защищалась.

— Чтобы ты не слишком задавалась, скажу, что ты тоже была порядочной идиоткой, — улыбнулся Рейф. — Ты забыла первую заповедь психиатра — необходимо разговаривать с заблудившимся в жизни человеком.

— Пожалуй, ты прав, — задумчиво пробормотала Холли и крепче прижалась к нему. — Никогда больше не позволяй мне забывать об этом.

— Не позволю. — Рейф глубоко вздохнул. — Холли, завтра вся твоя семья примется тебя отговаривать от замужества. И вероятно, они правы. Ты можешь найти лучшего мужчину, чем я.

— Они не правы, Рейф. Ты именно тот мужчина, которого я ждала всю жизнь.

Лицо Рейфа раскраснелось от удовольствия.

— Как приятно разговаривать с тобой лицом к лицу. А то всю последнюю неделю поворачивалась ко мне спиной и моментально засыпала.

— Господи, какой паршивенький муженек мне в самом деле достался. Тут призадумаешься. Не только глупый, но еще и страшно невнимательный, — лукаво улыбнулась Холли. — Я только притворялась, что сплю.

— Надеюсь, ты была такой же несчастной, как и я, — возмущенно запыхтел Рейф.

— Наверное, даже больше.

— Ты всегда найдешь, что ответить. Иметь жену‑психиатра — великое счастье, — засмеялся Рейф.

Утром их разбудил телефонный звонок. Еще не совсем проснувшись, Рейф поднял трубку.

— Ты собираешься спать все утро? — насмешливый голос Кэмрин мигом прогнал остатки сна. Он вытаращил глаза на часы. Десять часов! Рейф не помнил случая, чтобы он так долго спал. Такое случилось впервые в его жизни!

Холли, опираясь на локоть, улыбалась ему. Он тут же забыл о чувстве вины за такой поздний сон.

— Кэмрин, как ты узнала, где я нахожусь? — наконец дошло до него.

— Все очень просто. Я позвонила в регистратуру, назвала твою фамилию и спросила, где ты остановился, — логично объяснила Кэмрин. — Поздравляю, Рейф. Я беспокоилась, что ты испортил отношения с Холли. Но ты исправился. Вы, знаю, собираетесь пожениться! Передай Холли, что Кэйлин и я в восторге. Не можем дождаться, когда об этом услышат Флинт и Ева. Они взбесятся от этой новости!

— Откуда ты знаешь, что Холли со мной? — Рейф решил пропустить мимо ушей последнюю фразу. — И откуда…

— Брось, Рейф! Я знаю не только то, что вы сняли общий номер, но и то, что вы обручились вчера вечером. Нам уже раз сорок пять звонили родственники Холли.

— Ты разговаривала с родственниками Холли? — Пальцы Рейфа нервно сжали рубку.

Холли закрыла лицо подушкой.

— Они хотели поговорить с тобой. Не беспокойся, я тебя прикрыла.

— Что ты им говорила, Кэмрин? — встревоженно спросил он.

— Самое разное. Сначала, что ты вместе с Холли принимаешь ванну, потом, что вы легли в постель и не можете подойти к телефону. — Кэмрин засмеялась. — Они были в шоке! Хочешь, я отошью их?

— Раз они уже пребывают в шоке, мы с Холли можем спокойно позавтракать, а потом уже разговаривать с ними. Кэмрин, прикрой меня еще на часок, договорились?

— Только скажи, хоть целый день могу водить их за нос. А нам уже принесли завтрак в номер, — весело сообщила Кэмрин. — Яйца, ветчина, свежие фрукты и датское ассорти. И еще ароматный кофе со свежими булочками. Мальчики взяли горячий шоколад со взбитыми сливками. Все очень вкусно!

— Да тут по сорок долларов на человека, — проворчал Рейф. Но он был так счастлив, что махнул рукой на траты детей. Пусть порадуются жизни!

После этого разговора Холли решила спрятаться в отеле и появиться в семье только перед самой свадьбой. За час до торжественного события она отправилась в дом родителей, чтобы одеться к церемонии. Холли готовилась услышать советы и предупреждения, аргументы в пользу одинокой жизни.

В доме Кейзелов царил хаос. Бесконечные телефонные звонки, тети и кузины, рысью бегающие по комнатам. Мужчины, спрятавшись в кабинете отца, смотрели футбол. Никто и слова не сказал о будущей свадьбе Холли. Вчерашнюю новость отодвинули на задворки сегодняшние события.

— Хэйди пропала! — пронзительно выкрикнула тетя Хэди, увидев Холли. — Хонория думала, что девочка еще спит. Но когда она вошла в ее комнату, Хэйди там не было. И кровать осталась нетронутой!

— Может быть, она провела ночь с женихом? — предположила Холли. — Кто‑нибудь звонил ему?

— Конечно, — фыркнула Хэдер, сестра Хэйди. — Они поссорились после вчерашнего обеда, и с тех пор он ее не видел.

— Вы звонили ее друзьям? — поинтересовалась Холли.

— Мы обзвонили всех, кого нашли в ее записной книжке, — объяснила другая сестра Холли, Хоуп, и промокнула глаза платочком. — Хэйди как в воду пропала. Но кто‑то вспомнил, что видел, как она ехала одна в машине, когда ушла с вечеринки.

— Вы сообщили в полицию? — Холли старалась сохранять спокойствие, но сердце заныло. С молодой одинокой женщиной ночью могло произойти все что угодно.

— Хонория не позволила нам звонить в полицию, взволнованно ответила мать Холли. — Она убеждена, что Хэйди пребывает в одном из своих «настроений» и появится прямо перед свадьбой.

— В «одном из своих настроений»? — удивилась Холли. — Что это значит?

— После помолвки она сильно изменилась, — ответила мать. — Все время спорила, ничего ей не нравилось.

— Мы считали это предсвадебным возбуждением, — холодно заметила Хиллари.

— Хэйди выражала какие‑нибудь сомнения по поводу замужества? — продолжала выяснять ситуацию Холли.

Женщины переглянулись.

— Мы никогда не воспринимали ее слова серьезно, — с жаром ответила тетя Хэди. — Какой молодой женщине не хочется иметь красивую пышную свадьбу?

Холли вспомнила, как все годы она сопротивлялась именно этому. По‑видимому, свадьба занимала все мысли, мечты и планы Хэйди. А перспектива провести все оставшиеся дни жизни с мужчиной, за которого она выходит замуж, оставалась где‑то в стороне от ее сознания. До вчерашнего вечера?

— Я слышала, что в нескольких милях прямо по дороге есть одно классное местечко. — Кэмрин изучала рекламные проспекты в номере. — Можно я возьму машину и мы с Кэйлин съездим туда?

Рейф, одетый в костюм для свадьбы, до которой оставалось меньше сорока пяти минут, нетерпеливо поморщился. Кэмрин — в джинсах и футболке. Кэйлин с мальчиками еще не вернулась из комнаты видеоигр. Значит, тоже еще не одетые.

— Кэмрин, ты не имеешь права водить машину, взятую напрокат. И у тебя нет времени для поездки в «классное местечко». Одевайся. Скоро нам идти на свадьбу. А я сбегаю за Кэйлин и мальчиками…

— Нам некуда спешить. Послушай, Рейф, у меня для тебя подарок. — Она прошла по комнате, порылась в ящике и, триумфально улыбаясь, протянула Рейфу голубую кружевную подвязку, украшенную белыми сердечками. — Это тебе. От Хэйди. Ведь ты скоро женишься.

— Не уверен, что мне это подойдет, но все равно спасибо. — Рейф удивленно разглядывал подвязку.

— Предполагается, что ты подаришь ее Холли, — усмехнулась Кэмрин. — Ей точно подойдет.

— Ах, вот как… Спасибо, Кэмрин.

— Спасибо скажешь Хэйди, когда ее увидишь. — Кэмрин снова уставилась в рекламные проспекты. — Можем вместе поедем? Погуляем…

— Некогда. Ты должна готовиться к…

Зазвонил телефон, и Рейф поспешно снял трубку.

— Рейф, Хэйди пропала, — услышал он взволнованный голос Холли. — Здесь царит полное безумие, ты даже не можешь себе представить… Не знаю, что и делать….

— Хэйди пропала? — повторил Рейф, отсутствующим взглядом уставившись на подвязку. Потом он покосился на Кэмрин, которая начала покрывать красновато‑коричневым лаком ногти. — Кэмрин, слышишь? Холли говорит, что Хэйди пропала.

— Да, — невозмутимо ответила его младшая сестра. — И она не намерена скоро возвращаться.

— Холли, тебе лучше прямо сейчас приехать в отель. Кэмрин знает, где находится Хэйди, — У Рейфа возникло чувство, будто кто‑то оглоушил его. — Где Хэйди?

— Зачем рассказывать историю дважды, — объявила Кэмрин. — Дождемся Холли.

Рейф не стал возражать.

— Держи. Это тебе от Хэйди. — Он вложил в ладонь Холли голубую кружевную подвязку, едва та вошла в номер. — Кэмрин мне ее передала. Она не только знает, где Хэйди, но и, подозреваю, приняла самое активное участие в ее исчезновении.

Кэмрин подошла к ним и одарила Холли ангельской улыбкой.

— Холли, я счастлива, что ты и Рейф поженитесь. Ты тогда точно психологически сработала, когда разругалась с ним вдрызг, верно?

— Кэмрин, ты знаешь, где Хэйди? — озабоченно спросила Холли.

— На пути в Лас‑Вегас. — Кэмрин посмотрела на часы. — Или, может быть, уже там. Она поехала на автобусе, я дала ей имена и адреса нескольких клевых чуваков, которых я там знаю. Большинство из них ее возраста. Не сомневаюсь, у нее все будет в порядке.

— В Лас‑Вегас? — Холли присела на край кровати.

— Она оставила подвязку для вашей свадьбы и это вшивое кольцо для сопляка, которого она бросила. — Кэмрин достала из кармана джинсов обручальное кольцо. — Надо ему вернуть.

— Милостивый Боже! — Рейф опустился на кровать рядом с Холли. — Я думал, такое случается только в плохих мыльных операх.

— Кэмрин, скажи, пожалуйста, почему все‑таки Хэйди уехала в Лас‑Вегас, никому ничего не сказав? — Холли пыталась сохранять спокойствие. Но это ей удавалось с трудом. Можно представить, какой скандал вызовет эта новость.

— Почему никому? Мне она сказала. — Кэмрин охотно встала на защиту убежавшей невесты. — Хэйди была в отчаянии. Она не хотела выходить замуж за этого типа, но не знала, как от него отделаться. Жаловалась, что свадьба похожа на поезд без тормозов. Катится и катится, а в конце концов переедет ее жизнь. Я ее успокоила, сказав, что если она не хочет выходить замуж, то вовсе нет необходимости ждать поезда, гораздо проще сделать ему ручкой и быстренько уйти куда подальше. А на крушение этого чертова свадебного поезда ей должно быть совершенно начхать.

— Кэмрин, по правде говоря, это правильный практический совет, — заметила Холли.

Девочка просияла.

— Я ей посоветовала купить билет на автобус до Лас‑Вегаса. Это хорошее место для начала новой жизни. Так сказала мама, когда мы приехали туда.

— Плохи мои дела, Холли. — Рейф еще больше помрачнел. — Твоя семья и раньше недолюбливала меня. А теперь, когда им скажут, что моя сестра помогла невесте бросить жениха и бежать в Лас‑Вегас, мне и вовсе лучше им на глаза не попадаться.

— Как жаль, что бедная малышка Хэйди никому не могла признаться в своем несчастье. Какой одинокой она себя чувствовала. Просто страшно подумать. Мне бы хотелось, чтобы она, не смущаясь, рассказала мне о своих сомнениях.

— Но ты была занята, Холли, — утешила ее Кэмрин. — Я вступилась за нее вместо тебя. Как ты думаешь, может быть, мне тоже стоит стать психологом? У меня вроде бы есть нюх на такие дела.

Увидев, что Рейф собирается что‑то ей ответить, Холли быстро закрыла ему ладонью рот и ласково произнесла:

— Моей семье очень повезло, что у нее в скором времени появятся такие замечательные родственники, как ты, мой милый, и ты, Кэмрин. Именно это я им и скажу.

Глаза Кэмрин радостно заблестели, она смущенно откашлялась и, чтобы скрыть свое волнение, небрежно кинула Рейфу:

— Теперь, Рейф, мы можем отправиться с детьми в мое классное местечко, если, конечно, ты не хочешь торчать рядом с Холли, когда она будет сообщать новость о Хэйди.

— Я не позволю Холли одной выдерживать подобную бурю. Мы обязательно должны быть вместе.

— Когда, Кэмрин, ты соберешься выходить замуж, ищи мужчину такого же галантного, отважного и надежного, как твой старший брат. На меньшее не соглашайся, сколько бы тебе ни пришлось ждать.

— Желаю вам удачи! — махнула на прощание рукой Кэмрин. — А я лучше схожу к игровым автоматам, надо же кому‑то бороться с вторжением космических пришельцев.

— Пока мы вместе, мы способны выдержать все что угодно. — Рейф обнял Холли за плечи и притянул к себе. — Правда, любимая?

— Конечно, милый, — согласилась Холли.