Навсегда

ГЛАВА 19

Глубоко вдыхая вечерний воздух, Джеб почувствовал запах съестного, исходивший из ресторана гостиницы, расположенной напротив салуна. Дверь гостиницы была открыта, и туда проникал легкий вечерний ветерок. Он подумал, что ему сейчас неплохо было бы поесть в этом приличном месте, с приличной кухней, чтобы хоть как-то утолить сосущий голод.

Он направился к гостинице. Чем ближе он подходил, тем отчетливее становились доносившиеся из обеденного зала звуки: незатейливая мелодия, которую кто-то наигрывал на хорошо настроенном фортепиано, разговоры, нежный смех.

Когда Джеб остановился в дверях ресторана, его внимание сразу же привлекли четверо людей, сидевших в углу.

Ханна. Ее волосы выбились из прически и упали на ее щеки непокорными кудрями, в ее светло-голубых глазах отражался свет висевшей прямо над столом люстры. Она немного раскраснелась. В этот момент она слегка наклонилась к священнику-баптисту, выслушивая то, что он ей говорил. Однако на таком расстоянии Джеб так и не смог расслышать ни единого слова.

В какое-то мгновение Джеб решил подойти к Ханне, но сразу же передумал. Все это он создал для нее. Начищенные до блеска столовые приборы, сверкающий хрусталь, хрупкий фарфор. Утонченный разговор и изящные манеры. Джеб не знал, как Ханна жила до замужества, но он видел, какое нищенское существование влачила она, будучи женой Кэйлеба Барнса. И хотя эта женщина чертовски раздражала его, она была достойна лучшей участи, и это ожидает ее в Шермане.

Джеб старался убедить себя, что она действительно раздражала его на протяжении всего пути сюда, в этот небольшой городок. Ни одна женщина не смогла бы быть более своенравной и упрямой.

К тому моменту, как Джеб добрался до пансиона Армена, он вспомнил каждую мелочь из тех, что так бесили его в Ханне. Несомненно, он был бы только рад наконец-то избавиться от нее. Он выбросит ее из головы и сможет сосредоточиться на том, чтобы быстрее найти Айка Нельсона и Леона Уилкинса.

Он настойчиво стучал в дверь пансиона до тех пор, пока Джекоб Армен не открыл ее. Армен учтиво поприветствовал его.

– Миссис Барнс здесь нет, – сообщил он. – Она ушла на весь вечер.

– Я знаю, я пришел не к ней. Джекоб Армен удивленно поднял брови.

– Сколько вам нужно денег, чтобы Ханна могла прожить у вас месяц?

Владелец пансиона назвал вполне приемлемую сумму, и Джеб вытащил несколько купюр из кожаного мешочка, висевшего у него на шее.

– Если Ханна еще на какое-то время задержится здесь, сообщите об этом командиру в форте Белкнэп. Я отправлю вам столько, сколько будет необходимо.

– Вы поступаете по-джентльменски, мистер Уэллз, – одобрительно улыбнулся Джекоб Армен. – Вы истинный джентльмен.

У Джеба были некоторые сомнения на этот счет.

– Скажите Ханне, – добавил он, – что она может продать лошадь и купить то, что ей необходимо. В конюшне я предупрежу об этом.

– Вы скоро покинете город? – поинтересовался Армен.

– Я уезжаю сегодня же, – сказал Джеб, подумав, что у него нет причин более задерживаться здесь.

– Ну, в таком случае, может быть, вы хотите оставить записку для миссис Барнс?

На какое-то мгновение Джеб подумал, что есть вещи, о которых он бы и сказал Ханне, но потом лишь пожал плечами и произнес:

– Нет, я думаю, все уже сказано.

Выйдя из пансиона, Джеб поправил шляпу. У него мелькнула было мысль о теплой постели Дженни Район, но, засвистев какую-то похабную песенку, он направился в конюшню. Хорошо, что не было дождя, он ненавидел ночевать под дождем.

– Мы с нетерпением будем ждать вас завтра утром в церкви, – говорил Уоррен Солтерс Ханне, прощаясь с ней у парадной двери пансиона Армена.

Из-за плеча священника Ханна поглядывала на чету Грэхемов. Как всегда, мистер Грэхем смотрел куда-то вдаль. Орлиный же взор его жены был устремлен на Ханну:

– Я тоже буду с нетерпением ждать утра. Ханна возвела глаза к небу. Как можно так кривить душой? Ей никогда не удавалось преуспеть в такого рода дипломатии. Возможно, проповеди его преподобия Солтерса помогут ей справиться с собой и научиться терпеть неприятную компанию Иоланды Грэхем. Ханна могла лишь надеяться.

– Ну, что ж… – священник как-то замешкался, – тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила Ханна, не собираясь более задерживать его. Ей понравился Уоррен Солтерс, но она вовсе не собиралась обнадеживать его. Так же, как она не собиралась угождать ни Джебу Уэллзу, ни Иоланде Грэхем, ни кому-либо еще.

– Спокойной ночи, дорогая, – пропела Иоланда чересчур сладким голосом, когда его преподобие подошел к ним. Чем больше она узнавала Ханну Барнс, тем меньше и меньше ей хотелось бы видеть эту женщину в роли жены Уоррена Солтерса. Ханна Барнс, оказывается, совсем даже не была тем застенчивым воробушком, каким она вначале показалась Иоланде Грэхем. Не была она и невзрачной: глаза Ханны вдруг засияли, щеки покрылись легким румянцем, да и манера отвечать показалась почти что дерзкой. Даже волосы Ханны проявили ее бунтарский характер, все время выбиваясь из тугого пучка.

Нет, Иоланда уже больше не считала Ханну Барнс подходящей невестой для проповедника. И она изо всех сил попыталась отвлечь его внимание на что-либо другое. В последнее время, когда его преподобие проявлял какой-либо неподходящий, по мнению Иоланды, интерес, ей легко удавалось исправить положение. Она не сомневалась, что на этот раз она смогла бы это сделать.

Дождавшись, когда эти трое скрылись из вида, Ханна вошла в пансион. В холле почти что ничего не видно, тусклая лапочка не рассеивала ночной тьмы: пансион Арменов был очень уютным, однако ей почему-то казалось, что у Кипфера она чувствовала бы себя лучше. Ее мучил вопрос, вдруг мистер Армен откажется вернуть ей деньги, которые Джеб заплатил за комнату. Впрочем, он казался честным человеком. Вряд ли он сможет так поступить.

Как Ханна ни пыталась, но этой ночью ей не удалось заснуть. После нескольких ночей, проведенных почти что на голой земле, она поняла, что отвыкла от мягкого матраса и ощущения чистых простыней, и, открыв глаза, не увидела сверкавших, как бриллианты, звезд, которые сияли над ней в ту ночь во время их ночлега. В ее комнате царила тишина. Не хватало глубокого дыхания Джеба, к которому она привыкла во время их ночлега в лесу.

Ханна не успела толком отдохнуть, как наступило утро. С неохотой она опять натянула свое невзрачное платье из грубой хлопчатобумажной ткани, вспомнив при этом об изысканном туалете, который так шел Иоланде Грэхем. «Ханна!» – прикрикнула она на себя, дабы не поддаться чувству зависти. Сколь безнравственной стала она за последние несколько дней.

Причесываясь, она даже не взглянула в зеркало и уложила волосы в тугой пучок на затылке.

«Представляю, как был бы потрясен Уоррен Солтерс, если бы узнал, какие мысли меня одолевают», – добавила она, вспомнив, что должна выяснить, что же он о ней думает. В конце концов, Джеб почти что сосватал ее этому человеку!

Джеб. Ханна присела на кровать, расстроившись, что позволила себе вспомнить о нем, хотя изо всех сил старалась выбросить его из головы. «Он ушел, Ханна, забудь его», – шептала она себе. Но могла ли она так быстро стереть его в своей памяти? Стараясь больше ни о чем не думать, Ханна сидела после завтрака в гостиной и ждала, когда прозвонят к утренней службе. Время от времени кто-то из постояльцев заходил в гостиную, и Ханна вежливо здоровалась, стараясь не поддерживать разговора. Ей до сих пор казалось почти невероятным то, что ее маленькая хижина и та размеренная жизнь, которую она вела, уже остались в прошлом. Какой бы трудной ни казалась ее прежняя жизнь, в ней уже не было неожиданностей. То, с чем она столкнулась сейчас, было совершенно иным, и она не представляла, что может ожидать ее.

Зазвонили колокола. Ханна вышла на улицу и влилась в толпу прихожан, направлявшихся к церкви. С каждым шагом Ханна все больше теряла уверенность в себе и в том, что она делает. Увидев ее, Уоррен Солтерс улыбнулся.

– Миссис Барнс, здравствуйте.

Он задержал ее руку в своей всего на мгновение, чтобы это не показалось непристойным для священника, но все же она успела ощутить теплоту его пожатия.

– Ваше преподобие, – пробормотала она. Он был действительно приятным человеком. Но он не был ей нужен. Однако она не хотела спрашивать себя, кого же ей хотелось бы видеть рядом с собой.

Войдя в церковь, Ханна немного растерялась. Она огляделась по сторонам. Вокруг сидели совершенно незнакомые ей люди. Когда же она заметила, что рядом с ней устроилась Иоланда Грэхем, Ханна немного расслабилась. С другой стороны какая-то женщина, посмотрев в сторону мистера Грэхема, кивнула ему головой. Ханна подумала, что мистер Грэхем, видимо, должен был получить санкцию своей жены на то, чтобы ответно поприветствовать эту женщину.

Ханна старалась все делать так, как это делала Иоланда. Вслед за Иоландой Ханна устремила свой взгляд на алтарь. Она почти физически ощущала, как все кругом смотрят в их сторону. Она надеялась, что эти взгляды предназначались Иоланде, потому что ее изумрудно-зеленое платье не могло не привлечь внимания окружающих. Собрав все свое мужество, Ханна распрямила плечи и откинулась на спинку скамьи.

Когда собравшиеся поднялись, чтобы запеть, Ханна почувствовала облегчение – этот гимн был ей знаком. Какая-то девчушка с веснушчатым лицом обернулась к Ханне и с любопытством уставилась на нее. Ханна улыбнулась ей. И девочка улыбнулась ей в ответ, обнаружив отсутствие переднего зуба. Впервые Ханна всерьез задумалась о своем будущем в этом городе, представив, что здесь будет ее дом, и в нем будут жить ее дети.

Обращаясь к пастве с кафедры, Уоррен Солтерс заговорил вновь:

– В святом благовествовании от Матфея сказано, что не заботьтесь и не говорите: «Что нам есть или что пить?» Наше будущее в руках Господа…

Во время его проповеди Ханна почувствовала, как на нее снисходит какое-то умиротворение, столь необходимое ей сейчас. Священник говорил так красноречиво и искренне, что даже чем-то напомнил ей отца. У него было лицо херувима, и его приятная улыбка действовала успокаивающе. Он говорил страстно и очень убедительно, так, как только мог желать истинный верующий.

После службы, оказавшись уже у выхода, Ханна почувствовала некоторую неловкость, увидев его у самых дверей, где он напоминал прихожанам о вечерней службе. Возможно, это было из-за того, что за ней неотступно следовала Иоланда Грэхем.

Его преподобие Солтерс заглянул Ханне в глаза:

– Вы, конечно, придете опять, миссис Барнс?

– Конечно, – тихо ответила она. Ей совсем не хотелось сидеть одной в пансионе и думать о Джебе, о том, как далеко он уже отъехал от Шермана.

– Я думал пригласить вас пообедать со мной в ресторане вдовы Район, но миссис Грэхем напомнила мне об одном обязательстве, которое я дал на прошлой неделе. Не могу представить, как я мог забыть об этом, – сказал он растерянно. – Это совсем не похоже на меня. – Затем в его взгляде появилась озабоченность. – Мне совсем не нравится, что вам придется весь день провести одной. Но вы ведь можете познакомиться еще с кем-нибудь из прихожан, – добавил он.

– Вы так любезны, но я думаю, что в пансионе мистера и миссис Армен я не останусь в одиночестве, там ожидается воскресный обед, на котором будут присутствовать и другие пансионеры.

– Ну, вот видите, ваше преподобие, – вступила в разговор Иоланда. – Миссис Барнс вовсе не будет плохо.

– Конечно, конечно, – согласился он, с сожалением провожая глазами Ханну, которая прошла вперед, уступив место тем, кто ждал позади, чтобы подойти к священнику.

Выйдя на улицу, Ханна даже не оглянулась. Ей не хотелось, чтобы его преподобие Солтерс или Иоланда Грэхем неправильно истолковали какое-либо ее движение. Веснушчатая девчушка шалила и, подбегая к матери, слегка задела Ханну. Скоро мать и дочь придут домой, где их ждут остальные члены семьи, и все займут места за воскресным столом, на котором будет стоять вкусная еда, и комната наполнится улыбками.

Несмотря на то, что в присутствии священника и Иоланды она храбрилась, подходя к пансиону, Ханна почувствовала себя ужасно одинокой. И в последнюю минуту она повернула в сторону. Ее страшила мысль, что она будет сидеть за общим обеденным столом, за которым соберутся абсолютно незнакомые ей люди. Ханне даже показалось, что ей и есть не хочется.

Прогуливаясь по улице, по обеим сторонам которой расположились магазины, лавки и другие торговые заведения, она старалась сделать беззаботное лицо. Дойдя почти что до другого конца города, она столкнулась с шерифом, который с озабоченным видом прошагал мимо нее. Заметив ее, он остановился, приподняв для приветствия шляпу:

– Миссис Барнс?

– Здравствуйте, шериф, – Ханна не удивилась, что он знал ее имя. Джеб, должно быть, рассказал о ней все. Ханна подозревала, что, наверное, каждый в этом городке уже знал о ее приезде, о причинах ее появления здесь и о том, где она остановилась. Ханна заметила, что, когда шериф улыбался, в уголках его глаз собирались маленькие морщинки. Совсем как у Джеба.

– Я надеюсь, вам понравился наш город. – Он прекрасно видел, что это совсем не так. Вид у нее, прямо скажем, был удрученный. Дэниель вынужден был признать, что она была довольно привлекательной. Некоторые мужчины сочли бы ее даже более интересной, чем Дженни Район. Во всяком случае, когда она улыбалась. Он старался придумать, что бы такое еще сказать ей.

– Я видел, что вы ходили сегодня в церковь.

– Да, мне очень понравилась служба. А вы в какую церковь ходите? – спросила Ханна больше из вежливости, нежели из любопытства.

Дэниель слегка прокашлялся и пожалел, что он заговорил об этом. Он совсем забыл, что она была вдовой священника.

– В действительности я тоже один из прихожан Уоррена Солтерса и посещаю службы, если не очень много работы.

Взглянув на куртку Дэниеля, к которой была приколота шерифская звезда, Ханна сочувственно заметила.

– О да, я думаю, у вас не так уж много свободного времени для самого себя. Я имею в виду вашу должность шерифа.

Ее сочувствие заставило его устыдиться того, что он слегка покривил душой. Жалость к самому себе помешала ему пойти утром в церковь, а вовсе не работа. Вместо того, чтобы облачиться в праздничный костюм, он сидел у себя на крыльце и все думал о Дженни.

– Да, не так уж много, – согласился он. – Вот и сейчас я спешу.

Зачем он это сказал, ругал он себя. Как же ему удастся отделаться от мыслей о Дженни, если он удирает от других женщин? Тем не менее, когда Ханна направилась дальше вниз по пыльной улице, он не сделал никакой попытки удержать ее.

Больше нигде не задерживаясь, Ханна дошла до самого конца города, оставив позади последний дом. Она остановилась и стала вглядываться в горы. Должно быть, Джеб отъехал уже далеко отсюда. Ханна сморгнула непрошенную слезинку.

Когда Ханна после вечерней службы, выйдя из церкви, спускалась по лестнице, она услышала, как его преподобие Солтерс окликнул ее. Молодая женщина остановилась, ожидая, пока он подойдет к ней.

– Окажите мне честь, позвольте проводить вас до пансиона.

Ханна вспомнила гнетущее чувство одиночества, которое мучило ее днем, и хотела уже принять предложение священника. Но ее опередила Иоланда.

– Ох, ваше преподобие, мне просто необходимо обсудить с вами один очень личный вопрос, – Иоланда так и сверлила Ханну взглядом.

Его преподобие, казалось, не обратил внимания на ее слова. Но, тем не менее, Ханна все же ответила так, как того и ожидала Иоланда:

– Ваше преподобие, я прекрасно доберусь сама. Отсюда до пансиона не так уж и далеко.

Солтерс нахмурился.

– Может быть, мы сможем поговорить, когда я вернусь, – обратился он к Иоланде, – а миссис Барнс уже будет дома в безопасности.

– Как благородно с вашей стороны, ваше преподобие, – отозвалась Иоланда. – Вы так беспокоитесь обо всех прихожанах. Однако не волнуйтесь, – она подтолкнула вперед своего мужа. – Мистер Грэхем будет рад проводить миссис Барнс и убедиться в ее безопасности.

– Я доберусь сама, – поспешно сказала Ханна, – сейчас не так уж темно.

– Пустяки, – поспешно сказала Иоланда, предупредив попытку его преподобия Солтерса вставить слово. – Мы с мистером Грэхемом не сможем уснуть, если позволим вам пойти одной.

Его преподобию ничего не оставалось как безропотно подчиниться Иоланде, которая потащила его обратно в сумрак церкви, в то время как мистер Грэхем любезно предложил Ханне руку.

– В действительности в этом нет необходимости, – попыталась она еще раз убедить его.

– О нет, моя дорогая, уверяю вас, я должен это сделать. Ради всеобщего спокойствия я провожу вас.

И с этими словами они направились к пансиону, не обменявшись по дороге ни словом. Ханна была уверена, что муж Иоланды дождался, пока она зайдет в здание и закроет за собой дверь. И только убедившись в ее безопасности, он отправился назад.

В тускло освещенном коридоре она чуть не столкнулась с Амандой Армен.

– Вам понравились песнопения, дорогая? – Ханна удивилась, как такой безобидный вопрос так неприятно прозвучал в устах этой женщины.

– Да, очень, – ответила Ханна и направилась вверх по лестнице, слегка опираясь рукой о холодные, недавно отполированные перила.

На верхней площадке ее ждал Джекоб Армен.

– Миссис Барнс?

Хотя его слова означали не более, чем вежливое приветствие, Ханна остановилась на полпути:

– Мистер Армен?

Запах, исходивший от перил, начинал раздражать ее. Было очевидно, что Армен хочет о чем-то спросить ее, но не решается. Впрочем, колебание его было минутным.

– Не хотели бы вы поговорить об оплате? – обратился он к Ханне.

– Я… я полагала, что мистер Уэллз обо всем договорился с вами. – Во взгляде Ханны сквозила тревога.

– На самом деле, моя дорогая, он не сделал этого, – извиняющимся тоном проговорил мистер Армен. Затем, смущенно потеребив свои усы, он сказал. – Ну, я думаю, мы можем обсудить это позже. А сейчас вам надо отдохнуть.

Что-то заставило Ханну обернуться, и она увидела внизу у лестницы ухмылявшееся лицо Аманды Армен. Ханну бросило в жар. Охваченная недоверием, она опять посмотрела на мистера Армена.

– Я не могу воспользоваться вашей добротой. Я сейчас же покину пансион.

– Не торопитесь, миссис Барнс. Разве то, что вы предполагали получить от мистера Уэллза, продиктовано исключительно соображениями доброты? – Джекоб Армен явно намекал на что-то грязное. – А может быть, это было платой за некоторые услуги, которые вы ему оказывали?

Когда смысл его речей дошел до сознания Ханны, ее ослепили слезы, никто еще не обращался с ней так жестоко с того момента, когда в ее жизнь вторглись те трое солдат.

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – слабым голосом произнесла она.

На лице Джекоба Армена появилась та же ухмылка, что и у его жены.

– Может быть, вы желали бы, – начал он, пытаясь подобрать нужное слово, – обеспечивать подобными услугами одного или двух наших постояльцев?

Подобное «соглашение» существовало между Джекобом и предыдущей жилицей. Это было очень выгодно со всех сторон, пока глупая девушка не решила выскочить замуж за одного из мужчин.

Ханна стояла в оцепенении, не веря в то, что он действительно предложил ей это.

– Нет, – почти прошептала она, затем, собравшись с духом, она повторила уже более уверенным тоном: – Нет.

Она поднялась наверх в надежде, что он посторонится и пропустит ее.

– Я сейчас заберу свои вещи и уйду. Я постараюсь как можно скорее заплатить вам за ту ночь, что я провела здесь.

– И куда же вы пойдете, моя дорогая? В конце концов, вы вернетесь к тому, от чего сейчас отказываетесь. Подумайте, что лучше для вас: принять милость и жить на те средства, которые вы можете получить, устраивая свою жизнь самой?

Джекоб был раздражен. Он полагал, что легко сможет договориться с этой женщиной. Провела же она несколько дней и ночей с мужчиной, не являвшимся ее мужем. И к тому же Джеб Уэллз не производил впечатления человека, который привык к воздержанию. Почему же она так упрямится? Ведь подобное соглашение устроит всех?

Он подумал, что эта Барнс рассчитывает на какие-то уступки с его стороны. Ну уж нет. Пора с этим заканчивать.

– Я сделал вам подобное предложение, думая, что для вас так будет лучше, миссис Барнс. Я полагал, что вы примете его. Не хотите же вы умереть голодной смертью прямо у дверей моего пансиона?

Ханна смело встретила его взгляд:

– Господь Бог не допустит этого, – спокойно ответила она, стараясь не думать о том, что ее доверие к Джебу пошатнулось. Но, в конце концов, он вовсе не был обязан платить за нее.

– А-а, – протянул Армен, – так вы думаете, что священник станет заботиться о вас, да? Так знайте, как только я кое-что расскажу ему о вас, с вас сразу слетит ореол благочестивой женщины! – говорил он, победно скрестив на груди руки.

– Разрешите мне пройти, – Ханне раньше и в голову не могло прийти, что она способна испытывать такие чувства, какие обуревали ее сейчас. Лишь убийцы Кэйлеба пробудили в ней такую ненависть. Сейчас она не боялась того, кто стоял перед ней, он не страшил ее. Он внушал ей лишь отвращение.

К удивлению Ханны, наверное не выдержав презрительного взгляда, Джекоб Армен посторонился, пропуская ее.

В считанные минуты Ханна собрала то немногое, что у нее было, и уложила в дорожную сумку. Когда она вышла в коридор, ни там, ни на лестнице никого не было. Она устремилась к выходу и, не встретив никого из супругов, благополучно выбралась из пансиона.

Задрав голову, Ханна посмотрела на звездное небо и вдруг впервые осознала, что осталась теперь совершенно одна. И она совершенно не представляла, что ей теперь делать.

Ни свет ни заря Дэниель Гастингс был опять на своем посту – напротив дома Дженни. Он поднес жестяную кружку ко рту и, обжигаясь, отпил немного.

Фонарь светил прямо в окно верхнего этажа. Одна ли там Дженни? Дэниель пожалел, что пришел сюда. К чему нужно мучить себя? Когда он хотел уже повернуться и уйти, он заметил, что к крыльцу метнулась тень. Прищурившись, он разглядел, что это был мужчина.

Когда незнакомец стал осторожно подниматься на крыльцо, Дэниель заторопился через дорогу. Он был уже у ступенек, когда этот некто уже лез в оставленное открытым окно первого этажа. Очевидно, его не закрыли, чтобы хорошенько проветрить помещение ресторана после очередного дня.

Дэниель схватил незнакомца за воротник и вытащил его обратно из окна. Когда он развернул его к себе лицом, то увидел, что это был Хок.

Хок нагло усмехнулся:

– Ну что, шериф, хотите арестовать меня? Разве визит к леди теперь расценивается как преступление, а?

Дэниель чувствовал, как жгучая ярость переполняет его.

– Нет, – произнес он, стиснув зубы, – я не стану тебя арестовывать, но я из тебя вытрясу всю твою поганую душонку!

Шериф занес кулак и ударил Хока.

Дженни приснилось, что кто-то затеял драку в ее ресторане, чего никогда прежде не случалось. Мужчины ругались, и всякий раз, когда кулак одного врезался в тело другого, раздавался хрюкающий звук. Она медленно открыла глаза и уставилась перед собой в темноту. Однако ругательства продолжали звучать и наяву.

Прислушавшись, Дженни поняла, что звук доносился через открытое окно. Накинув халат, она быстро поднялась. Похоже, что возня происходила у парадной двери! Держа в руке лампу, Дженни быстро спустилась по лестнице в небольшой вестибюль, где посетители обычно оставляли свои шляпы и верхнюю одежду. Открыв входную дверь, она обнаружила двух дравшихся мужчин.

– Дэниель, – выдохнула она.

Другой мужчина, спотыкаясь, попятился назад, предупредительно подняв руки, что означало его капитуляцию.

Дэниель опустил кулаки и перевел дыхание.

– Хок, – произнес он, придя в себя, – у тебя есть час, чтобы убраться из города, пока я не сообщил всем шерифам Техаса твое имя и описание внешности.

Хок подобрал с крыльца свою шляпу, которая слетела после первого же удара кулака шерифа.

– Не тратьте время зря, шериф. Я и так уезжаю – туда, где меня больше любят, может быть, даже к индейцам, – фыркнул он с отвращением. Казалось, он даже не обратил внимания на появившуюся в дверях женщину.

Дэниель наблюдал за Хоком, пока тот не свернул на другую улицу.

Дженни подошла к Дэниелю.

– Вам больно?

Как истинный мужчина, Дэниель отрицательно покачал головой:

– Ничего страшного.

– Пойдемте в дом, надо промыть ваше лицо.

Ее любящий взгляд подмечал каждый синяк, малейшую ссадину.

Дэниель пристально рассматривал Дженни. В слабом свете зарождающегося утра глаза ее словно светились в полумраке, распущенные волосы ниспадали на плечи. Взгляд его упал на ее халат, который она накинула поверх ночной сорочки. Что бы сказали люда, увидев их сейчас вместе. Если бы Дженни собиралась за него замуж, то это не имело бы значения. Он всех и вся послал бы к черту. Но Дэниель не знал, может ли он довериться ей. Даже теперь, когда ее нежный взор излучал тепло.

– Нет, – произнес он наконец, – лучше не надо. Дженни все поняла. Она догадалась по его глазам, о чем он думал сейчас. Ее вид не вызывал сомнений – он считал, что она только что рассталась с мужчиной. Может быть, он даже подумал, что она ждала Хока.

Она наклонилась, подняла его шляпу и протянула ему.

– До свидания, шериф.

Помявшись немного, он все же взял шляпу из ее рук и надел ее.

– Закрывайте лучше свои окна, миссис Район.

Дженни смотрела ему вслед. Вздрогнув от холода – было еще очень рано – она плотнее закуталась в халат и вошла в дом. Он назвал ее миссис Район. А не Дженни.