Навсегда

Глава 1

Корнуолл, Англия, 1830 год

Холли Гастингс дрожала всем телом в суровом холоде ночи, но трясло ее больше от страха, чем от ледяного ветра.

Ее отец и брат, видно, сошли с ума, решив выйти на улицу в такую непогоду. И она оказалась такой же чокнутой, когда не подчинилась приказу отца остаться дома с матерью, а последовала за ними.

Честные люди, такие, как ее отец и Пол, были вынуждены заняться контрабандой. «Всего несколько раз, — сказали они, — и у нас будет достаточно денег, чтобы доехать до Америки». Тим Бейли, который все это им устроил, пообещал отвлечь констебля.

Холли не доверяла Тиму, так же как и человеку за его спиной — Джону Хафорду, графу Гатуэллу. Она вообще не верила аристократам. Но граф среди них стоял особняком.

Граф знал, как отчаянно они нуждаются в деньгах. Больной матери Холли могла помочь только смена климата, но, будучи арендаторами, они не могли ничего продать, даже урожаи, который отец и Пол вырастили с большим трудом. Их доли едва хватит, чтобы прожить зиму.

Единственной мечтой отца было уехать в Америку, где семья получит шанс преуспеть, обзаведется собственной землей и будет жить в климате, который нужен его жене. Поэтому, несмотря на то, что в деревне появился чужак, а неподалеку квартировался полк солдат, отец Холли был решительно настроен встретиться с контрабандистами и получить у них товар — французский коньяк.

Холли вздрогнула и оглядела неяркий ландшафт со скрюченными деревьями и огромными камнями. Да здесь где угодно могли спрятаться солдаты — или один шпион. Возможно, именно им и был тот высокий темноволосый незнакомец, который поселился в гостинице «Королевский крест» пару дней назад. При первом же взгляде на него Холли сразу почувствовала, что от этого мужчины можно ждать только неприятностей.

Холли наткнулась на чужака, когда выбегала из домика врача с лекарством для матери. Упершись в чью-то широкую грудь, она подняла голову и увидела необыкновенно красивое лицо с дымчато-серыми глазами и растрепанными ветром волосами, черными, как вороново крыло. Сердце Холли принялось отплясывать какой-то дикий танец, в душу заползли недобрые предчувствия.

За свои девятнадцать лет она никогда не видела более холодных глаз или более непроницаемого лица. Взгляд незнакомца не смягчился, даже когда он попытался улыбнуться. Он очень ловко помог ей удержаться на ногах, потом быстро, словно боясь обжечься, убрал руки, но его глаза снова обежали ее, будто он что-то взвешивал и просчитывал. Она не могла сказать, удовлетворил его этот осмотр или нет.

— Прошу… прощения, сэр, — пробормотала она.

— Ничего страшного. Я виноват не меньше. — Слова вылетали будто из какой-то машины, пустые и холодные.

Он явно относился к знати. Одежда простая, но сшитая из отличной ткани. Речь также выдавала образованного человека. Холли редко видела подобных людей в деревне, и это заставило ее насторожиться.

Она уже слышала о нем. Джон Сэвадж. Игрок по профессии, как он сообщил хозяйке гостиницы, а через нее и всей деревне. Прибыл сюда требовать должок с сына графа, который, однако, накануне отправился с отцом на охоту. Никто в деревне не подверг сомнению его слова. Сын графа Гатуэлла, Беркли, был заядлым картежником, и оба, отец и сын, заслужили печальную славу тем, что не платили долги. «Неужели у всех игроков такие холодные и опасные глаза?» — подумала Холли.

И все же она почувствовала еще кое-что. Обычно она не лезла за словом в карман, но тут не, могла ничего придумать и молча стояла, уставившись в лицо, которое ей показалось необыкновенным. У нее перехватило дыхание, а ноги сделались ватными.

— Могу я чем-нибудь помочь вам? — спросила она наконец.

— Нет. — Он слегка наклонил голову, повернулся и пошел в противоположном направлении, к гостинице.

Холли смотрела ему вслед. Только теперь она заметила, что он опирается на трость и движется рывками, будто каждое движение причиняет ему боль.

Однако, несмотря на хромоту, в нем чувствовалась какая-то властность — его окружала аура прирожденного лидера. «Это не обычный богатей», — решила она.

Все это Холли вспоминала, стоя высоко на скале, возле тропы, Которая вела на пляж, где ее отец и брат вместе с двумя другими мужчинами ждали сигнала с французского корабля.

Небо было темным, луну и звезды закрыли облака. Снизу доносились тяжелые удары волн о камни. Кроме возможности разоблачения вся эта затея несла опасность и с другой стороны. Море жестоко, а скалы не прощают ошибок.

Внезапно в темноте она увидела, как трижды мигнул фонарь. Маленький ялик покинул узкую полоску пляжа и поплыл на свет.

Холли еще раз огляделась вокруг. Не увидев ничего подозрительного, она начала спускаться вниз. Ее отец и брат страшно разозлятся, но в конце концов простят ее. Хоть и хрупкая на вид, она иногда сама заправляла делами на ферме и таскала ведра с водой и мешки с кормом для животных. Сегодня ночью она поможет разгружать бочонки с коньяком. Лишние руки никогда не помешают.

За спиной Холли раздалось протяжное блеяние, и девушка, громко застонав, оглянулась. Подпрыгивая на неровной тропе, за Холли следовала Жоржетта. Коза обычно повсюду сопровождала хозяйку, поэтому сегодня вечером Холли привязала ее к ограде. Обрывок этой веревки тянулся сейчас за животным. Жоржетта, названная отцом в честь короля Георга, которого он считал настоящим козлом, слыла заядлой «певуньей», но сегодня ночью она выбрала самое неподходящее время для демонстрации своих талантов.

Козлиное блеяние было отчетливым и громким. Холли быстро подбежала к Жоржетте и потрепала ее за ушами. Коза снова заблеяла. Ей не хотелось ласки — ей требовалась подачка.

— Ш-ш-ш, — прошипела Холли, но коза не успокаивалась. Она собиралась получить все, что можно.

Холли вздохнула. Она приберегла от ужина печенье, чтобы съесть его во время ночного бдения. Но сейчас молчание важнее голода. Она предложила печенье Жоржетте, и та снисходительно приняла его.

— Стой на месте, — прошептала Холли козе. Вести ее домой было нельзя, ведь пришлось бы идти почти две мили в одну сторону. Подумав, она привязала Жоржетту к небольшому дубку: коза обладала дурной привычкой бодать всех проходящих мимо, даже саму Холли, а сейчас не время для подобных сюрпризов. Закончив, Холли вновь начала осторожно спускаться вниз.

Тропа была не из лучших, и девушка несколько раз спотыкалась, пока не оказалась на песчаном пляже.

На пустом пляже слышался только шорох набегавших на камни волн. Темноту прорезал лишь свет фонаря, качавшегося на банке ялика, который освещал дорогу отцу, Полу и двум другим — отцу и сыну, владельцам ялика.

Что станет с матерью и с ней самой, если отец и Пол попадутся и окончат жизнь на виселице? Они в семье всегда были очень близки друг к другу. Обеспеченное детство матери каким-то образом отдалило ее от других арендаторов, так же как и ее желание, чтобы дети получили хорошее образование. Она работала в поле наравне с мужем, пока не подорвала здоровье, и тогда Полу пришлось закончить свои уроки у викария. Но Холли по настоянию родителей продолжала учиться. Мать хотела лучшей жизни для дочери и надеялась, что та найдет себе работу гувернантки. Однако болезнь матери заставила Холли вернуться домой.

Насколько Холли помнила себя, все члены их семьи чем-то жертвовали ради других — все, кроме нее. Они не позволили ей наняться служанкой в поместье графа Гатуэлла, как она ни умоляла. Тогда Холли взвалила на себя все домашние заботы и изредка помогала на ферме.

Сегодня ночью она собиралась сделать большее.

Холли услышала плеск весел о воду. Ялик возвращался. Она увидела очертания бочек и тут же осознала опасность. Королевские солдаты, слуги закона, казались сейчас меньшим злом. Море было не менее опасным противником для перегруженной лодки.

Пол и Тед Конлей спрыгнули в воду и пошли к берегу, держа в руках длинные толстые веревки, которые крепились к лодке. Ее отец и отец Теда, Этан, следовали за ними, подталкивая лодку сзади.

Но вот они бросили веревки, и ее отец направился к узкой щели между двумя скалами. Раскопав песок лопатой, которую он взял в лодке, отец вытащил доску, прикрывавшую тайник.

В этот момент Холли вышла из тени. Первым ее увидел Тед Конлей и грубо выругался. Отец резко оборвал напарника и вместе с Полом подошел к дочери.

— Что ты здесь делаешь, девочка? — сухо спросил он. Раньше отец никогда не называл ее «девочкой», а всегда обращался к ней по имени или звал доченькой.

Холли поежилась, но тут же упрямо вздернула подбородок.

— Я думала, что смогу помочь. Вам не помешает лишняя пара рук, а я сильная.

— Отправляйся домой, Холли, и немедленно. Ты хоть понимаешь, как это опасно?

Пол, как всегда, тут же вступился за сестру:

— Раз уж она здесь…

Этан Конлей нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— У нас нет времени спорить. Мы уж и так опаздываем, эти проклятые французишки приплыли слишком поздно.

Отец бросил на Холли взгляд, который сказал ей, что все еще впереди. Он подошел к ялику и взвалил на плечи бочонок. Другие последовали его примеру. Холли была последней. Бочонок оказался намного тяжелее, чем мешок зерна, но она знала, что на нее смотрят, и не собиралась отступать. Тужась изо всех сил, она взвалила бочонок на плечо. Ее ноги согнулись под тяжестью, и она, пошатываясь, пошла к тайнику. Пол спустился вниз и расставлял бочонки. Один, второй, третий. Ей было так тяжело, что казалось, переломится спина.

И когда она грузила на себя уже четвертый бочонок, Тед Конлей оступился и уронил свой груз. Деревянные обода треснули, коньяк пролился на песок.

— Очисти место, Холли, — приказал отец.

Холли, наклонившись, подбирала куски обода. Внезапно ее рука нащупала какой-то предмет. Маленькая бутылочка. Почему она в бочонке с коньяком?

— Холли, помоги мне, — позвал Пол, и Холли положила бутылочку в карман, решив рассмотреть ее позже. Она уничтожила последние следы пролитого коньяка и присоединилась к брату в пещере, где он передвигал бочонки, чтобы освободить место для следующих. Это была работа полегче, и время летело быстрее. Когда последний бочонок был водружен на место, она помогла заложить вход доской и присыпать песком.

— Теперь дело за Бейли, — подытожил отец. — Ты можешь вернуться с нами на ялике.

Холли покачала головой.

— Там наверху Жоржетта.

— Эта коза липнет как банный лист, — хихикнул Пол. — Удивительно, как это она не спустилась с тобой на пляж.

— Я ее привязала.

Отец сказал:

— Дорога довольно безопасная, может, даже безопаснее, чем по морю. Встретимся дома.

Теперь Холли больше не требовалось указаний. Она промокла, и от тяжелой работы ныли мышцы. Поэтому она повернулась, чтобы уйти, но отец окликнул ее.

— Ты помогла нам, Холли, но больше так не делай. Если с тобой что-нибудь случится…

Холли кивнула и зашагала по тропе. Она была очень довольна сегодняшним днем и гордилась собой. В приподнятом настроении она дошла до вершины скалы, направляясь к тому месту, где привязала Жоржетту.

Болотистая местность выглядела пустынной и тихой, но Холли показалось, что здесь что-то не так. По спине пробежал холодок.

Жоржетта. Она не жевала, а стояла, навострив уши. Свист ветра заглушал ее блеяние, но сейчас Холли явственно услышала этот тревожный звук.

Ей захотелось убежать, но она не могла оставить свою любимицу. На подгибающихся ногах Холли сделала шаг, затем другой; уже не сомневаясь, что они с Жоржеттой не одни.

Словно в подтверждение ее опасения из-за дерева появился человек.

— Не самая лучшая ночь для прогулок, — сказал он.