Навстречу Рассвету

Глава 15 Жидкая храбрость

Питер

Глубокие раскаты грома стихли, уступив место размеренной барабанной дроби дождя. Поглощавший меня гнев исчез, и вместо него появилась тошнотворная боль, разъедающая грудь. Обратный путь в Неверленд был долгим и тихим. Трипп и Райдер либо знали, что сейчас не время для разговоров, либо тоже погрузились в свои мысли о Гвен.

Я чувствовал давление письма, которое она оставила. Я засунул его за пояс, и казалось, что оно выжигает в моём боку клеймо. Я успел прочитать буквально первые несколько слов, и этого оказалось достаточно, чтобы воплотить в реальность мои худшие опасения. Неужели она действительно просто взяла и ушла по собственному желанию? С моим заклятым врагом? Мой полёт застопорился, и мне пришлось перенаправить свои мысли, чтобы оставаться в воздухе.

Разум метался, пытаясь понять, где я облажался. Я старался быть тем, кто ей нужен. Показать ей моменты красоты в катастрофе жизни, от которой я её спас. Ответит ли её письмо на вопросы, которые грозили сломить меня? Я питал некоторую надежду, что её слова дадут мне хоть какое-то утешение.

Ты дурак. Ты знал, что не сможешь удержать её.

Мой разум не был моим союзником и продолжал напоминать мне обо всём, чего я целенаправленно избегал с тех пор, как взял её с собой. Я всегда знал, что наше время вместе мимолётно, но не осознавал, как сильно я надеялся, что судьба изменит этот курс для нас. По глупости думал, что то, что у меня было с Венди, было любовью, но она меркла по сравнению с тем, что я чувствовал к Гвен. Она была моей настоящей парой. Той, кого Божество создала специально для меня, и другой не будет. В этом я был абсолютно уверен.

Мы добрались до лагеря, когда сгущались сумерки — единственным признаком перемены было потемнение и без того серого неба. Весь Неверленд был окутан тёмно-серой меланхолией, затуманившей мой разум и моё сердце. Что-то в лагере было не так — слишком тихо. В глубине моего сознания зазвенели тревожные звоночки, но я их проигнорировал. Я был не в том настроении, чтобы отвлекаться на подобные мысли. К чёрту мои обязанности на этом богом забытом острове. Я бы поприветствовал давно отложенную смерть в этот момент. Возможно, приключение не было бы таким болезненным.

Единственное, что мне сейчас хотелось сделать, это прочитать последние слова Гвен. Мне нужно было попытаться осмыслить всё, что произошло. И мне не нужна была публика.

— Трипп, Райдер, я отпускаю вас на ночь. Отдохните немного, а утром мы перегруппируемся.

— А что насчёт письма? — спросил Райдер. Он был похож на потерянного щенка. Он мог выбрать любую девушку-фейри на этом острове. Но судьба, эта противная сука, заставила его влюбиться в единственную девушку, которую он не смог удержать. Он всегда был эмоциональным человеком, с душой нараспашку, и теперь я мог видеть, как боль сочится из него. Но у меня не было настроения разбираться с его ерундой. Мне нужно было побыть одному.

— Что насчёт него?

— Разве ты не думаешь, что мы с Триппом заслуживаем увидеть то, что она написала?

— Нет, на самом деле я так не думаю. Это ничего не изменит. Она ушла, Рай, и не вернётся. Преодолей это! Иди найди какую-нибудь девушку-фейри, в которую сможешь вставить свой член. Я уверен, ты сразу забудешь о ней.

— Преодолеть? Как ты преодолел? — обвинил он, указывая на ливень, под которым мы стояли. В глазах у меня вспыхнуло красным, и я бросился на него. Моё нестабильное настроение было на коротком поводке, и выместить его на братьях в данный момент не казалось таким уж плохим вариантом. Но мне нужно было побыть одному. Привести голову в порядок. А он просто не оставит это проклятое письмо в покое.

— Полегче! — рявкнул Трипп, встав между нами. — Пэн, может, тебе стоит отправиться за ней? Может быть, тебе наконец-то пора вернуться домой… навсегда.

Я фыркнул, отвергая его упрощённое видение того, чем всё это может закончиться. Как будто я мог улететь в какое-то «Они жили долго и счастливо». Неверленд так сильно запутала меня в своей паутине, что я никогда не смогу уйти отсюда, по крайней мере, навсегда. У таких людей, как я, не бывает счастливого конца. Я несу на себе основную тяжесть мирового зла, чтобы все остальные могли иметь этот «счастливый конец».

— Вот как это всегда должно было закончиться. Ей никогда не суждено было стать нашей. Она знала это, и теперь нам придётся научиться с этим жить, — я выплюнул слова, которые, как я знал, так и не смог принять, но на этом разговор закончился. Я хотел сохранить видимость, что я, как их лидер, держу всё под контролем. Я знал, что моя уверенность ускользает из моих рук, и мне нужно было уйти от них. Я развернулся и направился к своему дому.

— Но, Пэн, тебе не кажется, что…

— Оставь его в покое, Рай. Давайте все сначала остынем.

***

Я шёл прямо к захламлённым полкам. Шарил по ним, пока не нашёл то, что искал. Я снял с верхней полки бутылку и вытер пыль, обнажая янтарную жидкость внутри. Я забрал ценную бутылку рома после особенно жестокой битвы с Крюком. Это была ночь, когда он убил Гейджа. Сложность борьбы с таким бессердечным ублюдком, как Крюк, заключалась в том, что у него не было слабостей. Не было ничего, что не было бы для него расходным материалом. Я взял единственную вещь, которая, казалось, доставляла ему удовольствие, и выставил её на всеобщее обозрение как военную добычу, которую я смог добыть.

Я откупорил бутылку зубами и сделал глубокий глоток. Алкоголь мгновенно распространился по телу, обжигая грудь, и я закашлялся. Я никогда не пил. Я баловался церемониальными напитками, но никогда не напивался. Я не мог позволить себе потерять контроль таким образом. Но сейчас это было именно то, что мне нужно. «Погрузиться в забвение» обещала мне эта бутылка.

Я вытащил письмо Гвен из-за пояса и медленно разгладил страницы на своём маленьком столике. Глубоко вздохнул и потратил некоторое время, проводя руками по текстурированному пергаменту. То, что я думал, было одним письмом, на самом деле оказалось четырьмя. По одному для каждого из нас. Мне так хотелось прочитать это, но теперь, когда у меня, наконец, появилась такая возможность, я раздумывал, хочу ли я вообще знать, что там написано? Чёрт, я чувствовал себя разбитым из-за того, чтобы отдать Потерянным Мальчикам их письма. Ненадолго подумывал сжечь их, но знал, что никогда не смогу заставить себя сделать это. Её слова вывернут меня наизнанку? Станем ли мы когда-нибудь после этого теми же Потерянными Мальчиками?

Мне пришлось размять плечи, чтобы снять напряжение, завязавшееся там. Я сделал ещё один большой глоток рома. Жидкая храбрость. По крайней мере, многие так об этом говорили. Как, чёрт возьми, убого. Мне… пресловутому Питеру Пэну, который мог противостоять самым зловещим пиратам, требовалась смелость, чтобы прочитать блядское письмо. И всё же мои руки дрожали, когда я переворачивал страницы. Мне нужно сделать это. Вонзить кинжал в своё сердце и потом решить, как с этим жить.

«Дорогой Питер,

Я не могла уйти, не попрощавшись. Пожалуйста, прости меня за то, что я приложила все усилия, чтобы доставить тебе это письмо. Я забыла, что это была всего лишь фантазия. Мимолётная отсрочка от реальности, и это было именно то, что мне было нужно. Это дало мне что-то, за что можно будет держаться, когда я столкнусь с трудностями, которые ждут меня дома. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за это.

Теперь я знаю, что никогда не смогу заменить Венди, но, возможно, я смогу дать тебе ту же отсрочку, которую ты дал мне. Ты столько лет живёшь с пустотой в сердце. Хоть я и не могу быть ею, не могу стать тем, кем она для тебя была, я благодарна, что смогла облегчить её потерю, пусть даже ненадолго…»

Ебать! Я в отчаянии провёл рукой по волосам. Я сделал недостаточно, чтобы она поняла, что именно её, а не Венди я искал. Венди показала мне лишь проблеск любви. Того, чего я так отчаянно хотел. Но Гвен выполнила это обещание и показала мне весь его потенциал. И я облажался. Она ушла, думая, что она действительно была заменой той, кем она никогда не могла быть. Как я мог так всё испортить? Если бы у нас было больше времени, я мог бы доказать ей, что она та единственная… а не Венди.

Я сделал ещё один глоток из бутылки. Чувствовал, как он согревает мою грудь. Мне казалось, что тлеющий огонь заменил моё сердце. Острая грань эмоций притупилась до тупой боли. Я ненавидел то, что мои эмоции были настолько острыми, что мне нужен был алкоголь, чтобы не дать им уничтожить меня. Было ли то, что я так глубоко переживал — признаком моей слабости? Но… как я мог стать героем, если бы мне не за что было бороться? Я долго смотрел на бутылку рома и поймал себя на мысли, что задаюсь вопросом, каких демонов ром отгонял от Крюка?

Я откинулся на спинку стула, тупо глядя в стену, выжидая подходящего момента. Мне хотелось проглотить письмо. Оказаться рядом с ней, пока я тонул в последних словах, которые она мне написала. Но я знал, что мне нужно насладиться этими последними моментами. Всё, что у меня осталось после — это мои постоянно угасающие воспоминания. Ещё один глоток, и я снова сосредоточился на письме:

«Сам факт, что я сижу здесь, на «Весёлом Роджере», и пишу вам это письмо, заставляет меня подвергнуть сомнению всё, что, как мне казалось, я знала. Я больше не могу доверять своим эмоциям. Я думала, что знаю их, Потерянных Мальчиков. Но я никогда бы не поверила, что они «умоют руки», и предательство разбивает мне сердце. Неужели я была не чем иным, как пустым местом, раз они передали меня Крюку, чтобы тот избавился. Моё сердце яростно отрицает такую возможность, и всё же я не могу отрицать факты, находящиеся прямо перед носом».

То есть это правда? Неужели мои братья действительно предали меня? Мог ли я быть настолько слепым? Венди забрала их у меня много лет назад. Я должен был знать, что и этот раз не будет исключением. Только на этот раз всё казалось намного хуже. Те ушли в поисках лучшей жизни. Сейчас… Это же был удар в спину со стороны людей, которым я доверял больше всего… и ради чего?

Я сделал ещё один большой глоток рома. Голова кружилась от алкоголя. Мысли носились вихрем, но мне было трудно сосредоточиться на чём-то одном. Возможно, Гвен даст мне ответы:

«И всё же мне интересно, было ли это даром милосердия с их стороны? Чем больше времени я проводила с тобой, с ними, тем труднее было бы уйти. Я не хотела в это верить, но мне нужен был перерыв, и это то, что вы мне дали. Они знали, что лучше, даже если я этого не принимала. Однажды ты бы понял, что «замены» никогда не будет достаточно, и это разбило бы мне душу. У каждого из нас есть путь, предназначенный для нас Божеством, и ожидания, которые мы должны оправдать. Нам посчастливилось пересечься, и от этого нам только лучше. Мы пытались жить в сказке, которая никогда не сможет иметь счастливого конца. Мы были обречены с самого начала, и наша история никогда не предназначалась для того, чтобы быть написанной среди звёзд».

Я плотно сжал кулаки, сминая бумагу. Мной двигала не злость. Это было чувство безнадёжности. Разочарование пробежало по моим венам, словно электрический ток. Я ничего не мог сделать, чтобы исправить это, изменить мою судьбу. Моя жизнь больше не принадлежала мне. Но действительно ли мне когда-нибудь суждено было жить? Я был не более чем пешкой в планах Божества.

Я швырнул скомканное письмо через комнату и стукнул кулаками по столу. Бутылка рома опрокинулась, и я едва успел спасти её, прежде чем она упала со стола. Я сделал ещё один длинный глоток. Смогу ли я когда-нибудь выпить достаточно, чтобы стереть Гвен из своей памяти? Найду ли я когда-нибудь минуту покоя?

Я посмотрел на кучу бумаг на полу, и меня охватило сожаление. Что, чёрт возьми, я сделал? Мне нужно увидеть, что она написала. Я рванул со своего места к письму, и пол накренился вокруг своей оси. Я споткнулся и приземлился на колени. Несмотря на то, что я твёрдо стоял на земле, мир вращался вокруг меня. Крепко зажмурив глаза, я попытался сконцентрироваться настолько, чтобы ползти по полу, прежде чем добраться до письма. Я прислонился к стене и вздохнул с облегчением, когда почувствовал в руках скомканную бумагу.

Я разгладил страницы, шуршание пергамента звучало необычно громко в ночной тишине.

«Не возвращайся через Завесу. Пришло время разорвать порочный круг. Ты никогда не найдёшь здесь то, что ищешь, потому что она мертва, Питер. Пришло время двигаться дальше и перестать соблазнять дочерей влюбляться в человека, который давным-давно отдал своё сердце».

Мне удалось подняться на ноги, а затем всё было как в тумане. Шум хаоса был единственным, что я помнил, пока не оказался среди созданных мной разрушений. Стол перевернут, содержимое полок разбросано по полу, бутылка рома оказалась не чем иным, как разбитым стеклом, рассыпанным на множество осколков у моих ног. Остатки рома, стекали по стене. Температура воздуха вокруг резко упала, и моё тяжёлое дыхание стало видимым паром в охлаждённом воздухе. Я опустился на колени, обхватив кружащуюся голову руками. В этот момент я застыл, совершенно не замечая течения времени. Где-то в глубине моих мыслей я заметил, что что-то дёргает мои непослушные волосы.

— Питер? Ты слышишь меня? — тихий звон колокольчиков проник в мой опьянённый разум. Я поднял глаза и увидел размытое свечение. Моя голова так кружилась, что я не мог сосредоточиться.

— Лилл? — пробормотал я. Она парила прямо перед моими глазами, и мне было трудно понять сладкую мелодию колокольчиков, льющуюся из её губ, я мог различать только отдельные слова.

— Питер, ты должен уйти!

— Оставь меня в покое, Лилл, — простонал я и попытался отогнать её от лица.

— Она идёт… Ты не знаешь, на что она способна! Питер! — маленькое тельце Лилл засветилось ярче от разочарования, пока она продолжала выкрикивать моё имя. Я услышал звук приближающегося к моему дому человека, и Лилл замерла. Она быстро спряталась у меня за поясом и замолчала. Защёлка на двери щёлкнула, и я страстно пожелал, чтобы смерть пришла за мной.

— Питер? — обеспокоенный голос Тигровой Лили нарушил тишину.

Я не ответил. Я почувствовал приближение её тепла, а затем она присела рядом со, проводя рукой по моей спине.

— О, Питер, мне очень жаль. Я пыталась тебя предупредить. Я знала, что это плохо закончится.

Её слова продолжали звучать, но я чувствовал онемение.

— Вот, Питер. Выпей, — я ощутил, как она потянула меня за руку, и вложила мне в ладонь прохладную бутылку.

— Это ром? — пробормотал я невнятно.

— Нет, не ром. Это лучше, чем ром. Пей, — настаивала она.

Я посмотрел на неё, готовый принять любой напиток, который она предложит, теперь, когда я разбил бутылку рома. Её лицо двоилось, и каждая её версия сливалась воедино, как мираж, пока я, наконец, не смог сосредоточиться. Она была одета в парадную одежду. На ней был головной убор с волшебным черепом. Тот, который я украл для неё у костяной фейри. Это было словно целую жизнь назад, когда я бросил вызов Виридианскому лесу, чтобы забрать волшебную реликвию в качестве покаяния за то, чтобы перенести Гвен через Завесу. Чёрные волосы Тигровой Лили были усеяны снежинками, и в моём разбитом состоянии она выглядела неземной.

— Пей, — повторила она, поднося бутылку к моему лицу. — Это сделает всё лучше, обещаю.

Я поднёс бутылку к губам, обещание отупляющего забвения — это всё, что мне было нужно. Напиток был тошнотворно сладким и обволакивал рот и язык. В отличие от жжения рома, странное покалывание разошлось по моей груди и начало распространяться по всему телу.

— Да, хорошо. Выпей ещё, — продолжала она и поднесла бутылку обратно к моим губам. Я почувствовал необходимость сделать ещё глоток, хотя от вкуса у меня выворачивало желудок.

— Что… Что ты мне дала? — я запнулся в своих словах, глядя на Тигровую Лили. Только это была уже не Тигровая Лилия.

Это была Гвен.

Я несколько раз моргнул, понимая, что мой разум, должно быть, играет со мной злую шутку. Но её лицо было настолько красивым, что у меня заболела грудь, и я поддался иллюзии.

— Гвен?

— Да, Питер. Мне нужно, чтобы ты мне доверял, ладно? Сможешь ли ты это сделать?

— Да, но…

— Ш-ш-ш, не сейчас. Мне нужно, чтобы ты это выпил. Можешь выпить это ради меня?

— Ты хочешь, чтобы я выпил?

— Да, пожалуйста. Сделай это ради меня.

Я сделал ещё один глоток отвратительной жидкости, просто чтобы доставить ей удовольствие. Вытер подбородок рукой и мгновенно почувствовал отвращение при виде чёрной жидкости на ладони.

— Спасибо, Питер, — сладко пропела она, отвлекая меня от беспокойства, растущего в глубине моего желудка. — А теперь мне нужно, чтобы ты меня поцеловал, — она лучезарно улыбнулась, и вся боль, которую я чувствовал, растаяла, когда я взглянул на неё. Я заправил выбившуюся прядь её волос за ухо и приложил ладонь к её щеке.

— Пожалуйста, не оставляй меня снова, Гвен. Ты мне нужна. Я недостаточно силён, чтобы жить без тебя.

— Знаю, — она вздохнула и наклонилась ко мне, ожидая, что я её поцелую. Я наклонил голову и коснулся её губ своими. Они были такими мягкими и тёплыми, что моё тело жаждало большего, но она отстранилась.

Я открыл глаза, но моей красивой девушки не было. Череп на головном уборе Тигровой Лили светился почти ослепительно, и мне пришлось прикрыть глаза. Когда сияние померкло, ухмылка Тигровой Лили стала отчётливой. Тревога начала накапливаться в глубине души. Что-то было определённо не так.

Мне казалось, что моё сознание было отгорожено стеной в моём собственном разуме. Я больше не чувствовал своего тела. Я не мог пошевелиться, хоть и старался изо всех сил взять себя в руки. Я мог видеть и слышать всё вокруг себя, но в остальном я был заточён в железный ящик своего разума.

— Я знаю, что ты там, Питер, — пропела Тигровая Лили, постукивая по моему виску. — Обещаю, что однажды выпущу тебя. Как только я завершу ритуал, связывающий тебя со мной, твоё мнение обо мне изменится. Я всё время пыталась показать тебе, но ты такой упрямый. Божество дала тебя мне, и именно поэтому тебя привели в Неверленд. Ты мой. Я позволила тебе развлечься и устроить свидание с этой ничтожной человеческой девушкой, но ты взял и привязался к ней, — сказала она с явным пренебрежением.

Она цокнула мне, словно отчитывала ребёнка.

— Тебе больше не придётся о ней беспокоиться, Питер. Я позаботилась о том, чтобы она присоединилась к Венди и остальным родственникам Дарлинг. Это было некрасиво, но вот что происходит, когда ты заставляешь меня действовать по-своему. Теперь, когда небольшое неудобство устранено, пришло время выполнить свою часть. Кость шепчет мне, — она указала на череп в своём головном уборе. — Она говорит мне, что ты только начал своё путешествие. Что миры дадут тебе великую силу. Ты — моя настоящая пара, и мы будем править вместе. У меня на тебя большие планы.

— Я знаю, что ты сейчас не согласен со мной, но когда-нибудь ты поймёшь, что я была права. А до тех пор… пей, — скомандовала она. Я наблюдал, как моя рука сама поднесла бутылку к губам и сделала глоток, несмотря на то, как сильно я с этим боролся. Приторно-сладкая жидкость стала моим падением, и я почувствовал, как стены тюрьмы сжимаются вокруг.

Но это было ничто по сравнению с агонией, которая пожирала меня изнутри. Моя девочка… моя дорогая девочка… ушла… туда, откуда я никогда не смогу её вернуть. И это была моя вина. Это было моё наказание. Быть порабощённым руками того, кто погасил её свет. Я ничего не мог сделать, кроме как жить с чувством вины. Я даже не мог отомстить её убийце, и это сломало меня. Единственное, что мне удалось сделать, это пролить одинокую слезу.

— Теперь пойдём, — она поднялась на ноги, и моё тело последовало её примеру. Она вышла за дверь, и нас встретило противостояние между одним из прислужников Тигровой Лили и моими Потерянными Мальчиками.

— Пэн, всё в порядке? — спросил Трипп через плечо её телохранителя. Он явно обрадовался, увидев меня.

— Всё в порядке, Трипп. Я здесь, чтобы помочь дорогому другу в трудную минуту. Он решил отправиться со мной в деревню. Не так ли, Питер? — Тигровая Лили перевела взгляд с Триппа на меня и лукаво улыбнулась. Моя голова кивнула в ответ на её вопрос.

«Пожалуйста, Трипп! Пожалуйста, взгляни на правду, пойми, что это не я!» — кричал я в своей внутренней тюрьме.

Выражение лица Триппа сменилось с облегчения на подозрение:

— Питер? — Трипп посмотрел прямо на меня, полностью игнорируя Тигровую Лили.

— Питер сейчас нездоров. Потеря дочери Венди сказалась на нём. Я дала ему кое-что, чтобы облегчить его страдания.

— Что ты с ним сделала? — зарычал Трипп, вытащив из-за пояса кинжал.

Райдер взял на себя инициативу и вытащил меч. Телохранители Тигровой Лили ответили тем же, обнажив собственное оружие. Атмосфера была напряжённой, каждая сторона ждала, что сделает другая.

— Трипп, поверь мне. Всё хорошо. Я предлагаю вам позволить мне пройти прямо сейчас. Вы сами видите, что Питер невредим и пойдёт со мной по собственному желанию. Если вы чувствуете необходимость оказать на меня давление, могу вас заверить: вы с Райдером не уйдёте от этого невредимыми, — череп в головном уборе Тигровой Лили начал светиться, и Трипп с Райдером застонали. Их лица исказились от боли, когда они согнулись пополам.

Я почувствовал, как внутри меня вскипает гнев, пока смотрел, как они в агонии отшатываются от Тигровой Лили. Я позволил гневу нарастать внутри меня, пока не почувствовал, что могу взорваться.

— Остановись! — мне едва удалось произнести это слово, и Тигровая Лили бросила на меня взгляд. В её глазах на мгновение мелькнуло потрясённое удивление, прежде чем она нацепила маску. Тот факт, что я смог говорить без разрешения, встревожил её. Трипп и Райдер с явным облегчением рухнули на землю, их дыхание стало прерывистым.

— Хорошо, Питер, как пожелаешь, — уступила она. — Но мы уходим сейчас. Пей! — приказала она, и бутылка быстро поднеслась к моим губам, тошнотворный напиток снова покрыл моё горло. Она отвернулась от моих Потерянных Мальчиков, которые всё ещё приходили в себя лёжа на земле, и повела меня из лагеря в морозную ночь.