Найди меня, я рядом

Глава 16. Матушка Анастасия

И снова они стоят на краю Оазиса жизни. Ноги окутывает холодный и густой туман.

— Как только ты полностью погрузишься, я возьму тебя за руку, — сказала Таня Андрею, подкрепив слова улыбкой. — Там моя аура неопасна.

Первыми отправились Кирилл, Алина и Михаил. Алина переживала, но старалась не подавать виду.

— Ничего не бойся, — Кирилл крепко держал ее за руку. — Темный мир по-настоящему опасен только его обитателям. Мы будем в нем гостями, хоть и незваными. Мы справимся. — Он слегка пожал дрожащую руку.

Михаил стоял с другой стороны от нее, на безопасном расстоянии.

Виктор вышел проводить. С видом гостеприимного хозяина весело махал рукой, улыбаясь во всю ширь щербатого рта. Он явно радовался тому, как сложились обстоятельства, что ему не нужно никуда отправляться.

Когда настала очередь Андрея и Тани совершить переход, туман уже клубился высоко, доходя до груди.

— Ты тоже чувствуешь его противную липкость и холод? — спросил Андрей.

— Нет. Я ничего не чувствую. Для меня это пространство прозрачно и наполнено душами.

— Значит, пока я буду находиться в тумане, вокруг меня будут витать души?

— Да. — Таня улыбнулась. — Они все время витают вокруг тебя. Я имею в виду твою земную жизнь. Душа, покидая тело, никуда не торопится. Она завершает земные дела, а уже потом возвращается в другой мир.

— А ты их видишь? — Туман подкрадывался к голове Андрея. Дышать становилось все труднее. Он сдавливал грудную клетку, ложился тяжестью на плечи, облепляя со всех сторон.

— Я чувствую их, — донесся голос Тани словно издалека, — и они чувствуют меня тоже. — В этот момент теплые тонкие пальцы переплелись с его, согревая те места, к которым прикасались. Он сжал ее руку, опасаясь причинить боль, с трудом контролируя эмоции. А потом и вовсе потерял голову: Таня обняла его за шею и прижалась к губам, согревая дыханием, разгоняя туман.

Он со стоном прижал ее к себе, захваченный поцелуем. Все остальное перестало существовать. Лишь податливое тело, которое он ощущал под своими ладонями, и губы, дарящие наслаждение. Даже если бы поцелуй длился вечность, он не смог бы утолить всю жажду и желание, которые испытывал Андрей в этот момент. Но он прервался так же неожиданно, как и начался.

— Я люблю тебя, — шепнула Таня и быстро высвободилась.

Энергетическая волна с силой ударила в грудь Андрея. Он едва удержал вертикальное положение. А в следующий момент увидел, что вокруг ярко светит солнце. Обычное, к какому он привык. Ноги упираются в твердую почву — всего лишь утрамбованный грунт. Дует легкий ветерок, поднимающий с земли мелкий мусор. Пахнет свежестью и цветами. Много деревьев вокруг с листьями традиционной расцветки.

— Мы в лесу, — пояснила Таня, с улыбкой наблюдая за его реакцией. — Тут недалеко, на поляне, дом матушки Анастасии. Очень удобно, что он далеко от остальных домов. Так мы меньше привлечем к себе внимания.

— Этот мир прямо, как наш, — сказал Андрей, вдыхая полной грудью. — У меня такое чувство, что я дома. Слышишь? Птицы поют. — Лесные вокалисты громко выводили трели, затерявшись в густой листве.

— Я люблю тут бывать, — ответила Таня. — Здесь так спокойно, душа отдыхает… Ну что, пойдем?

— Постой… — Андрей не сводил с нее пытливых глаз. — Там, в тумане… ты действительно сказала это, или… мне послышалось?

— Не послышалось, — без тени смущения ответила она. — Я действительно сказала это.

— И?.. — Андрей подбирал слова, которых не было. Все затмили эмоции. Восторг и эйфория — вот, что он испытывал. И еще всепоглощающую любовь. Он так боялся сказать об этом вслух, словно в один миг все могло испариться, разлететься, как стайка испуганных воробьев.

— Я всегда любила тебя, с первой нашей встречи. Только, раньше это была любовь ребенка к подростку. А потом… взрослела я, крепло и чувство мое к тебе. Так что… — Она весело развела руками, будто говоря: «Ничего не попишешь… придется тебе терпеть меня».

«Она любит, любит! — эта мысль прочно засела в голове Андрея. Он смаковал ее, все еще не смея поверить. — Она любит тебя!» Таня уверенно лавировала между деревьями. Впереди светлела поляна, залитая ярким солнечным светом.

— Постарайся ничему не удивляться, — обернулась Таня на ходу. — Я уже говорила, что матушка Анастасия покажется тебе немного странной. Главное, что она хороший человек.

Они вышли на широкую лужайку, посреди которой расположилась маленькая деревянная избушка. Никакого забора или частокола. Им служил лес, окружавший поляну со всех сторон. Из всех строений еще был небольшой колодец, вырытый рядом с домом, и маленькая покосившаяся уборная.

— Вот здесь она и живет, — сказала Таня. — Сейчас разыщем ее. Поди, в огороде копошится.

Андрей пригляделся и заметил, что лужайка местами поделена на грядки. Несколько фруктовых деревьев росли рядышком, образуя тень. Все выглядело ухоженным, чувствовалась заботливая рука человека.

— Матушка Анастасия! — громко позвала Таня.

— Иду, иду, — послышалось из-за дома.

Через несколько минут показалась сухонькая женщина. Она торопливо семенила между грядками, вытирая руки о фартук.

— Здравствуй, золотко! Пришла проведать меня? — издалека приветствовала она. — А я уже соскучилась

— Не просто проведать, — улыбнулась Таня. — Мы немного погостим у тебя, если пустишь.

— С радостью, золотко, с радостью, — она уже подошла вплотную к Тане. Андрей остолбенел, когда увидел, как они обнялись и расцеловались. — Ух, ты и жаркая! Никак не могу привыкнуть, — рассмеялась матушка. — А кто твой спутник?

— Его зовут Андрей, — представила Таня. — Он мой самый лучший друг! И, знаешь что? Он из моего мира! — радостно закончила она.

— Да? — матушка Анастасия подошла ближе. На Андрея пахнуло немытым телом и старостью. Он подметил, что волосы женщины давно не чесаны. Кое-где спутанные в клубки они собраны в тугой пучок на затылке. Замусоленная и покрытая пятнами одежда небрежно свисает со всех сторон. Возраст женщины он определить не смог: что-то среднее между сорока и пятьюдесятью годами. Но самыми удивительными были глаза — ясные, светло-серые, они по-детски наивно и с добротой взирали на окружающий мир. «Вот это да! — подумал Андрей, стараясь делать это незаметно для матушки. — Вот, значит, чему я не должен удивляться! Чудеса, да и только».

Таня внимательно наблюдала за ним, тихонько улыбаясь. Матушка Анастасия оголила беззубый рот в добродушной ухмылке.

— Он хороший человек, — кивнула она, поворачиваясь к Тане, — честный и надежный. — Она хитро подмигнула ей. — Ну что, пойдемте в дом?

Если вид матушки Анастасии удивил Андрея, то дом, вернее, его внутреннее убранство, сразил наповал. Столько грязи, паутины и хлама он никогда не встречал в одном помещении. Именно так выглядели сени, из которых вели три двери. Первая, в кухню, была распахнута, и в солнечном свете, обильно проникающем через небольшое окно, захламленность выглядела пугающей. Пол и большой деревянный стол были завалены овощными обрезками, усыпаны крошками и заляпаны разводами. Грязная посуда стояла тут же на столе.

— Знаю, знаю все, что ты сейчас скажешь, — обратилась матушка к Тане. — Не напрягайся. Твоя комната не тронута. Я туда даже не заходила. Дом в полном твоем распоряжении. Убирайся, вылизывай, делай, что хочешь. Другу постелешь тут, в сенях, во-о-он на том топчане. — Она указала на что-то, отдаленно напоминающее кровать, стоящую в углу. — Пока будешь наводить порядок, пойду накопаю чего-нибудь в огороде. Вам нужно подкрепиться с дороги. — С этими словами она вышла из дома.

— Ну, как тебе? — хитро поинтересовалась Таня. — Сильно удивлен?

— Не знаю, что и сказать. — Андрей, на самом деле, не знал, как реагировать на увиденное.

— Ничего не говори. Давай просто быстренько наведем тут порядок. — Таня взяла два больших ведра и вручила их Андрею, — Сходи, набери воды из колодца, будем мыть полы. А я пока вымету мусор. — Она извлекла из кучи хлама в углу большую метлу и пошла с ней на кухню.

В комнате, которая считалась Таниной, было сравнительно чисто. Из мебели там находились кровать, стол, стул и большой деревянный шкаф, из которого она достала два комплекта чистого постельного белья.

— Сюда матушка не заходит, — объяснила она. — Это моя территория. Кстати, она не любит, когда заходят в ее комнату. Старайся не делать этого. Кроме того, тебе вообще ее лучше не видеть. Там не убираются никогда. То, что ты видел в сенях и на кухне — это еще было чисто. — Она звонко рассмеялась, видя, как обескуражен Андрей.

Через полчаса с уборкой было покончено. Дом засверкал чистотой. Таня открыла все окна, чтобы выветрить спертый запах, и застелила топчан, предназначенный Андрею, накрыв сверху покрывалом, которое он долго вытрясал перед этим от пыли. Пока они убирались, матушка Анастасия принесла помидоры, огурцы, картофель и зелень. Все это лежало и дожидалось своей очереди на кухонном столе. Быстро перемыв овощи, Таня очистила картофель и поставила его в печь вариться. А из помидоров, огурцов и зелени нарезала аппетитный салат. Андрей любовался ее ловкими движениями и представлял ее на их общей кухне.

— Матушка питается только тем, что дает земля, — рассказывала Таня. — Она не ест мяса, так как считает, что лишать жизни животное нельзя.

— А что же она ест зимой?

— Здесь нет зимы, — рассмеялась она, — и овощи дают по несколько урожаев в году.

— Никогда не бывает зимы? — удивился Андрей. — Мир, где всегда лето?

— Не весь мир. — Таня веселилась от души. — Я сейчас говорю именно об этом месте — территории матушки. У нее всегда лето! В этом мире люди живут так, как сами хотят. Есть и такие, что любят зиму круглый год, и у них там идет снег, дуют ветры, разыгрываются метели. А рядом теплое море и пляж, на котором можно загорать весь год. Никакой географии, понимаешь?

— Трудно представить себе такое, — потрясенно произнес Андрей.

— Это мир избранных, — уже более серьезно добавила Таня. — Они имеют право жить так, как хотят. Это право даровано им за уникальную земную жизнь. Понимаешь?

— Пытаюсь, — задумчиво кивнул Андрей. — Послушай, а почему матушка не сгорела, когда обняла тебя? — Этот вопрос больше всего интересовал его. Он так завидовал матушке, когда она прижимала к себе Таню.

— Но она же бессмертна! — удивилась Таня. — Ее душа не может покинуть тело, значит, и телесная оболочка не может сгореть.

Она рассказывала удивительные вещи, словно говорила о прописных истинах. Андрей решил больше пока не задавать вопросов, иначе его мозги рисковали закипеть от перенасышения.

После незатейливого завтрака, во время которого матушка Анастасия присоединилась к ним, настало время уединения. Таня объяснила Андрею, что в такие часы матушка закрывается в своей комнате и помогает людям. Она делает это каждый день в одно и то же время.

— Что значит, помогает людям? — не удержался от вопроса Андрей, хоть и дал себе слово ни о чем больше сегодня не спрашивать.

— Чтобы понять это, тебе нужно услышать историю ее земной жизни, — убирая со стола, сказала Таня. — Если хочешь, пойдем сейчас погуляем по лесу, и я тебе расскажу ее.

Лес успокаивал. Шелест листьев и пение птиц рождали романтику в душе. Хотелось плакать и петь одновременно. Таня молча шла рядом с Андреем, думая о своем. А он думал о ней, о том, какой замечательной и цельной она стала, как хорошо знает и чувствует людей.

— Этот лес — ее собственный, — прервала она молчание. — Всю жизнь матушка мечтала о таком вот домике, стоящем на полянке посреди небольшого лесочка, где водятся звери и птицы, и никто никогда не нарушит ее уединения. Ну, кроме меня, может быть, — пошутила она.

— А зверей она не боится?

— Это же ее звери! — Таня посмотрела на Андрея с легким осуждением, словно он сморозил глупость. — Она их приручила и подкармливает.

— А, ну да… — протянул он, ощущая себя полным тупицей.

— Прости. — В ее взгляде мелькнуло сочувствие и понимание. — Я слишком много требую от тебя. Забываю, как ненормально это все выглядит… Матушка Анастасия, тогда еще просто Настя, родилась самой старшей в зажиточной и многодетной купеческой семье. С детства ей приходилось много трудиться, она выполняла различную работу по дому, следила за сестрами и братьями. Нельзя сказать, что родители ее не любили. Просто… была она, мягко говоря, не совсем обычным ребенком. В редкие часы досуга, она уединялась в своей комнате. Если кто заглядывал тогда к ней, то думал, что она просто сидит, уткнувшись взглядом в стену. На самом деле, она вела мысленные беседы с всевышним, как рассказывала потом родителям. Она говорила, что постоянно слышит голоса в голове. Это пугало окружающих. Люди сторонилисья ее. В деревне она прослыла юродивой.

Когда девочка повзрослела, то стала подолгу пропадать в монастыре, что был неподалеку. С каждым разом она задерживалась там все дольше. Родители волновались за нее. Младшие сестры подрастали и по очереди выходили замуж. Не очень симпатичную Настю, да к тому же со странностями, никто не хотел брать в жены. Она и сама это понимала. Все чаще и чаще просила отца отпустить ее в монастырь, разрешить поселиться там. Тем более что тяга к богу с годами только росла. Она могла целыми днями просиживать в своей комнате, ведя мысленные беседы, забывая обо всем.

Однако отец был категорически против пострига дочери в монахини. Он даже слышать об этом не хотел. Желание выдать Анастасию замуж, стало для него задачей номер один.

Когда Насте исполнилось двадцать пять, умерла ее мать. Отец понимал, что еще чуть-чуть и с мыслями о замужестве старшей дочери можно распрощаться. Но монастырь он по-прежнему отвергал. Он назначил приличное приданное за ней. Но даже тогда желающих взять ее в жены не прибавилось. Можешь себе представить всю глубину отчаяния девушки, единственной заботой отца которой было выдать ее замуж? — Таня выжидательно глядела на Андрея. — Больше всего она стремилась к уединению в стенах монастыря, и это было единственное, что ей не разрешалось делать.

Наконец, нашелся мужчина, что захотел взять ее в жены. Это был разорившийся помещик, влачивший жалкое существование, поселившийся у них в деревне. Настин отец с ним быстро сговорился. Он был рад сбагрить с рук странную дочь. А помещик был рад солидному приданному. Настя рыдала, умоляла отца не делать этого, но он только больше убеждался в собственной правоте.

Сыграли свадьбу. Невеста выглядела так, что краше в гроб кладут. Даже те, кто смеялся над ней раньше, прониклись сочувствием к бедняжке.

Молодые переехали в дом помещика. За непослушание, за то, что продолжала ходить в монастырь, помещик стал ее поколачивать. Она всегда ходила с побоями на лице. Вскоре, у них родился сын. К тому времени, Настя стала по-настоящему похожа на душевнобольную. На сына она не обращала внимания. Ходила по деревне с блуждающим взглядом.

Как-то раз она сбежала от мужа в монастырь и не возвращалась несколько дней. Муж привез ее силой и сильно избил. Она пролежала в постели несколько дней, поправляясь от побоев. После этого к сыну ее перестали подпускать, боясь, что она навредит младенцу. Однако от близости с набожной супругой муж не отказался. И вскоре, Настя забеременела вторым ребенком. Из дома ее практически не выпускали. Да она особо и не стремилась, запиралась в своей комнате и просиживала там целыми днями. Бить ее муж не решался, боялся навредить плоду.

Когда подошел срок, Настя родила девочку, к которой осталась такой же равнодушной, как и к сыну.

Нужно отдать должное ее мужу — детей он любил. Они стали для него смыслом жизни. Он и от матери их отгораживал из чувства любви и опасения.

Настя продолжала существовать в мире, где ей не было места. Она бродила по дому, по деревне. У людей отношение к ней изменилось: кто просто перестал обращать внимание, а кто жалел ее и осуждал мужа, что заставляет так мучиться мечущуюся душу.

Она вынашивала мечту сбежать. Дожидалась, когда бдительность мужа притупиться. Такой момент вскоре настал, и она им воспользовалась. На этот раз, вернув силой жену из монастыря, муж чуть не убил ее. Никто не думал, что она выживет, так сильно он ее избил. Муж тоже переживал, не зверь же он был.

Когда Настя выздоровела, люди решили, что без божественного вмешательства тут не обошлось. Тогда они направили делегацию к ее мужу с просьбой отпустить ее, разрешить поселиться в монастыре. А он уже и сам склонился к такому решению.

С тех пор она обитала в монастыре. Вела уединенный образ жизни. Не мылась, практически ничего не ела и… лечила людей. Лечила молитвами, накладыванием рук. Любые болезни были под силу Анастасии. Люди шли и шли к ней. Очень многих она исцелила. Несмотря на то, что выглядела, как сумасшедшая, люди, после встречи с ней говорили, что никогда еще не сталкивались с таким чистым разумом и доброй душой.

Матушка Анастасия дожила до девяноста девяти лет и умерла в здравом уме. Она до последнего дня сама за собой ухаживала и лечила людей. После смерти, церковь причислила ее к лику святых. Вот так она попала в этот мир. — Таня замолчала, изучая реакцию Андрея. А он был просто потрясен рассказом.

— Столько испытаний выпало на долю одного человека!

— Да. И она смогла их пережить и не сломаться.

— Ты говоришь, она дожила до девяноста девяти лет, — произнес Андрей через какое-то время, когда еще раз прокрутил в голове историю жизни матушки Анастасии. — А почему она сейчас выглядит так молодо?

— Попадая сюда, люди выбирают самый оптимальный возраст, тот, в котором хотят жить вечно. У матушки он такой. Другие предпочитают выглядеть моложе. Это их право.

— А сейчас… она тоже лечит молитвами? — допытывался парень.

— Как и всегда это делала. С момента ее земной жизни почти ничего не изменилось, за исключением того, что люди теперь тоже в молитвах обращаются к ней за помощью. Она их слышит…и помогает.

— Значит… бог есть?

— Я и сама об этом часто думаю, — задумчиво ответила Таня. — Кто-то, ведь, все это создал. Кто-то или что-то определяет, кому будет дарована вечная жизнь в светлом мире, а кто будет вечно мучиться в темном. Люди называют его богом. У каждого народа он свой. Я не знаю, как это назвать. В одном уверена, что даже сейчас наши знания о сотворении всего ничтожно малы. Возможно, вся правда известна душе в те моменты, когда она особенно приближена к первоисточнику, когда находится между мирами. Если это так, то мы ее никогда не узнаем, да и никто. Душа безмолвна, она аморфна, и ее память нам не доступна.

В такие моменты, когда Таня пыталась объяснить необъяснимое, Андрею казалось, что старшая тут она, а он лишь ходит у нее в учениках.

А птицы пели еще неистовее, перед тем как устраиваться на ночлег. Слушая их, трудно было поверить, что находишься в мире, где нет смерти, где люди живут вечно, и им это не надоедает.