Найди себе мужа

4

Когда на следующее утро я стояла на остановке в ожидании троллейбуса, Дмитрий Аркадьевич уже не казался мне мужчиной, ради которого стоит терпеть подобные муки. Ветер с таким ожесточением накидывался на мои беззащитные ноги, что впору было считать его живым, чрезвычайно злобным существом. Мне было ужасно холодно, проезжавшие мимо машины два раза окатили меня водой из лужи, троллейбус никак не приезжал, и я катастрофически опаздывала на работу.

Я взглянула на часы. Было уже не до шуток. Угроза опоздания с неумолимой неотвратимостью надвинулась на меня. Я сошла с тротуара и обреченно подняла руку.

Если есть в этой жизни что-то, что я ненавижу больше горячего молока с пенками, так это голосовать. Во мне живет впитанная с детских лет уверенность в том, что одинокой девушке грозит ужасная опасность, стоит ей сесть в машину к незнакомому мужчине. Внешние данные девушки в расчет не принимаются, потому что автомобильным маньякам все равно. Исключительный бред, как говорит Лиза. Для нее московские дороги полны доброжелательных мужчин, умирающих от желания домчать ее до нужного места. А на мою долю достается лишь вода, летящая из-под колес иномарок.

Однако после пяти минут бессмысленного топтания на дороге судьба улыбнулась мне. Вернее, недобро ухмыльнулась, потому что транспортное средство, откликнувшееся на мой отчаянный призыв, было не «БМВ», и не «Шкода», и даже не «Жигули» с «Москвичом». Это был мотоцикл, а его владелец в шлеме и короткой кожаной куртке щедро предлагал мне место позади себя.

— Мне на Анненскую, восемнадцать, — пробормотала я, оглядывая байкера, невесть откуда взявшегося на мою голову. Из-под дурацкого шлема торчит роскошный черный хвост, ничего больше разглядеть не удалось.

— Годится, — энергично кивнул он. — Давай садись, я сам опаздываю.

Это и сбило меня с толку. Терпеть не могу, когда из-за меня у людей проблемы.

— Второго шлема нет, за меня спрячешься, — деловито сообщил он, и…

И я задрала ногу, уселась на мотоцикл, обхватив его владельца за талию. Мой жалкий плащик распахнулся, а парадная короткая юбка бесцеремонно полезла вверх. Если бы я только вовремя вспомнила про нее! Но сожалеть было поздно — мотоцикл рванул с места, я ойкнула и уткнулась носом в спину, вернее, в волосы своего непрошенного спасителя.

Волосы были на удивление чистые и душистые. Обычно мотоцикл, кожаная куртка и хвост подразумевают пренебрежительное отношение к вопросам личной гигиены, однако меня окутывали ароматы почище, чем в парфюмерном магазине. Это несколько скрасило мое в общем-то не самое приятное путешествие. Скорость была приличная, меня немилосердно трясло и обдувало. Руки соскальзывали с гладкой кожи куртки, я все время боялась свалиться.

Но настоящий ужас поджидал меня впереди, когда мотоцикл лихо затормозил перед главным входом «Скрепки». На работу я не опоздала, но теперь не была склонна рассматривать это как благо. Некоторые наши сотрудники, в том числе Надежда из экономического отдела и Володя, замерли на ступеньках, разглядывая мое транспортное средство со вполне понятным недоумением.

Я резво соскочила с мотоцикла, поправила юбку, радуясь, что хоть Спешнев не видит меня в столь жалком состоянии. И так разволновалась, что совсем забыла поблагодарить своего водителя.

— Спасибо, — повернулась я к нему в тайной надежде, что его уже и след простыл.

Увы. Он был тут и весело улыбался. По крайней мере, насколько я могла судить.

— Пожалуйста. Я здесь часто езжу, могу как-нибудь подвезти.

Я содрогнулась. Еще один такой выезд, и моя репутация будет безвозвратно погублена. Как и моя юбка.

— Спасибо, — проблеяла я снова и малодушно сбежала, не сказав ни «да», ни «нет». Искушать судьбу было нельзя. Что если Спешнев вот-вот появится и засечет меня?

Но в тот день мне, против обыкновения, повезло дважды. В первый раз, когда Спешнев не видел, с кем я приехала на работу, а второй раз, когда он вызвал меня к себе обсудить очередную версию юбилея.

С дрожащими руками, но гордо поднятой головой я вошла в его кабинет. Лишь мысль о том, что моя короткая юбка не может оставить равнодушным ни одного мужчину, придавала мне сил.

— Присаживайтесь. — Спешнев начальственно кивнул на кресло напротив своего стола.

Минут пять он старательно пялился в свои бумажки, притворяясь, что очень занят, а я непринужденно рассматривала интерьер его кабинета, не забыв красиво закинуть ногу на ногу.

— Итак, какие идеи возникли у вас на этот раз? — с иронией спросил он.

Но в тот день лишить меня самообладания было не так легко. Я принялась рассказывать. Никакого оригинальничания — дорогой ресторан, костюмированное представление, известные музыканты, забавные конкурсы для подгулявших сотрудников и, конечно, танцы.

Спешнев молча слушал. Его глаза были устремлены вниз, и сердце мое возликовало. Не зря я второй день мерзну в этой юбчонке.

— Мне ваш план нравится. — Он соизволил посмотреть мне в глаза. — Но боюсь, что директору он придется не по вкусу.

На его холеном лице была написана растерянность.

— Я беседовал с ним вчера, — Глаза Дмитрия Аркадьевича вновь опустились к моим коленям, — и он ясно дал мне понять, что хочет устроить нечто необычное.

Если бы я была мстительной особой и не имела на него виды, я бы напомнила господину главному бухгалтеру, что мои первоначальные предложения отличались редкой неординарностью, и лишь его упрямство помешало мне заняться ими. Но я была великодушна и к тому же твердо знала, что мужчины не любят, когда их ошибками начинают размахивать у них перед носом.

— В необычных идеях у меня недостатка нет, — уверенно сказала я.

Спешнев вздохнул как раненый лось (впрочем, понятия не имею, как вздыхают раненые лоси) и выразил надежду, что я сниму это кошмарное бремя с его плеч. Прямо так и сказал:

— Знаете, Машенька, я надеюсь, что вы снимете это кошмарное бремя с моих плеч.

Я только рот раскрыла. Машенька?

— Не волнуйтесь, Дмитрий Аркадьевич, — ласково проговорила я, — у вас завтра будет по меньшей мере десяток идей первосортной оригинальности.

— Ах, Маша, вы меня очень обяжете, если оставите эту официальность. Какой я вам Дмитрий Аркадьевич. Мне всего тридцать семь, а вы заставляете меня чувствовать себя стариком.

Провалиться мне на месте, если это не сигнал к действию.

— Ни за что не поверю, что вы способны чувствовать себя стариком, — кокетливо хохотнула я.

— И тем не менее это ваших рук дело, — отозвался он.

— Это никуда не годится. Я исправлюсь.

— Ловлю вас на слове.

Неизвестно, куда бы завел нас пикантный обмен любезностями, но зазвонил телефон, и Спешнева срочно вызвали к финансовому директору. Никогда не думала, что буду испытывать к нашему маленькому Андрею Палычу такую острую неприязнь — взял, подлец, и спутал мне все карты. Что ему стоило подождать минут двадцать?

Всю следующую неделю я летала на работу как на крыльях. Мои отношения со Спешневым не просто сдвинулись с мертвой точки. Они неслись вперед, словно табун диких лошадей. Три раза он подсаживался за обедом к моему столику, и остротам не было числа. Правда, шутки Дмитрия Аркадьевича были щедро присыпаны нафталином, но я все равно залихватски хохотала, показывая зубки.

Известный рецепт — хочешь понравиться мужчине, делай вид, что тебя интересует все, что он говорит, даже если он изрекает совершенную чушь. Удивительно, сколько умных мужчин попалось на эту удочку, и я решила не пренебрегать опытом, накопленным до меня поколениями невест. Хочешь замуж, умей сделать так, чтобы претенденту было комфортно в твоем обществе. Слушай его, хвали, задавай вопросы — и успех обеспечен. А если при этом постараешься и выглядеть прилично, то можешь смело закачивать в мобильный телефон марш Мендельсона и ласкать слух его звучанием.

Я ни на шаг не отступала от намеченного курса, хотя порой приходилось не сладко. Спешнева отличало болезненное пристрастие к старым советским фильмам, он к месту и не к месту сыпал своими излюбленными цитатами. Через неделю я могла почти со стопроцентной точностью угадать, что он скажет в ответ на ту или иную фразу. Действовало это угнетающе.

Однако я терпела, и ужасно расстроилась, когда в одну прекрасную пятницу нам не удалось увидеться. Подправив макияж, Елена упорхнула ровно в шесть часов, а я осталась в своей комнатушке стучать по клавишам и делать вид, что у меня неотложная работа. За окном дождь лил как из ведра. Стандартная осенняя погода. Природе нет никакого дела до того, что я оставила зонтик дома, а моя легкая куртка промокнет в первые же пять минут. День явно не удался. Встреться мы сегодня с Димой и будь он чуточку ласков со мной, все было бы иначе…

Я напрягала воображение, стараясь представить себе ласкового Спешнева, но с фантазией у меня всегда были проблемы. Дмитрий Аркадьевич казался мне не сентиментальнее гранитной глыбы, и вообразить его в романтическом настроении я не могла.

В начале восьмого я начала собираться домой. Ждать дальше не имело смысла — дождь, похоже, зарядил надолго. Какая разница, когда я промокну — сейчас или через час. Хоть домой доберусь быстрее.

А на первом этаже меня поджидал сюрприз. У стойки охранников вольготно расположился тот самый молодой человек в коже, который как-то подвез меня на мотоцикле. Он стоял ко мне спиной и что-то обсуждал с охранниками. Меня он пока не видел.

Я замедлила шаг. Общаться с ним я не жаждала — прошлого раза было вполне достаточно. Еще не хватало, чтобы он специально ждал меня! Но тут я заметила на стойке небольшой пакет в плотной бумаге и успокоилась. Скорее всего он — курьер, привез нам посылку, а про меня уже и думать забыл.

С легким сердцем я пошла быстрее. Но не зря же этот день был неудачным! В тот самый момент, когда я проходила мимо, парень распрощался с охранниками, повернулся, увидел меня и… узнал.

Правила вежливости требовали, чтобы я остановилась и ответила на его улыбку.

— Привет, — сказал он. — Не думал, что ты так поздно на работе.

Мы вместе вышли из здания. Нас встретили стена дождя и раскаты грома вдалеке.

— В такую погоду особо не покатаешься, — огорченно присвистнул мой спутник. — У тебя есть зонтик?

— Нет, — буркнула я.

Как будто зонтик спасет в ливень!

— Тогда придется бежать, — вздохнул он, и, прежде чем я успела уточнить, кому придется и куда бежать, он схватил меня за руку и потащил к небольшому навесу с правой стороны здания, где сотрудники «СкрепКо» оставляют свои автомобили.

Сейчас там было пусто, если не считать прислоненного к стенке мотоцикла. Я приготовилась возмущаться. Я не привыкла к тому, что незнакомые мужчины хватают меня за руку и вытаскивают под проливной дождь. Не привыкла, чтобы мною распоряжались. Не привыкла ездить на мотоцикле и не желаю к этому привыкать…

— Куда тебя отвезти? — спросил он.

— В дождь? — глупо спросила я, вместо того, чтобы возмущаться.

Он рассмеялся.

— Мы же не можем торчать тут всю ночь.

— Но мы промокнем, — возразила я.

— Боишься?

Он меня еще и дразнит!

— За твой мотоцикл! — отрезала я.

— Он и не такое выносил!

Во время этой перепалки я смогла наконец хорошенько рассмотреть его. Красивый мальчик, ничего не скажешь. Волосы черные, а глаза синие — неожиданное сочетание. Он был высок, но в меру, и мне не приходилось сильно задирать голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Молод. Скорее всего моложе меня. Я бы не дала ему больше двадцать пяти — двадцати семи лет. Красив, и прекрасно знает об этом. Девочки, должно быть, пачками вешаются на этакого орла.

Мне стало тоскливо. Вот когда особенно остро осознаешь собственную заурядность. О таком мальчике можно только мечтать долгими одинокими ночами. Я натолкнулась на его насмешливый взгляд и устыдилась. У меня, наверное, все на лице написано. Он не может не догадываться, о чем я думаю.

Какой позор.

— Мы едем? — спросил он.

И тут во мне взыграло воспитание.

— Никуда я не поеду с незнакомым мужчиной, — отрезала я, слишком поздно сообразив, что напрашиваюсь на знакомство.

— Я — Серхио, — сказал он и протянул мне руку.

Ничего себе.

— Я — наполовину испанец, — пояснил он с непринужденной улыбкой.

Час от часу не легче.

— Теперь едем? — повторил он, и, словно что-то изменилось за эту минуту, я послушно кивнула.

Сегодня я была в брюках, и усаживаться на мотоцикл мне было не в пример удобнее.

— Не забудь держаться, — напомнил мне Серхио.

Уж, наверное, не забуду. Я обхватила его за талию, и мотоцикл тронулся с места. Ливень с отчаянной радостью накинулся на нас. Он брызгал в лицо, заливал за шиворот и с поистине дьявольским терпением выискивал оставшиеся на теле сухие местечки. Я прижималась щекой к мокрым волосам Серхио и поражалась собственному безрассудству. Я знала, что мой сотовый в боковом кармане куртки обязательно промокнет, а сама я подхвачу жуткую простуду, потому что нельзя безнаказанно кататься на мотоцикле под осенним проливным дождем.

Но о будущем я не думала, так же как не думала о том, куда мы едем… Осень, сумрак и залитая водой дорога… Брызги в лицо, их через некоторое время перестаешь замечать… На тебя низвергаются потоки воды, но они больше не враждебны, наоборот, ты сливаешься с ними в единое целое и мчишься вперед. Только ты, дождь, дорога, рев мотоцикла и ощущение теплой кожи под ладонями…

Серхио затормозил, и я очнулась.

— Приехали, — сказал он. — Как насчет того, чтобы погреться?

Я огляделась. Мы остановились в небольшом, незнакомом мне переулке, среди жилых домов, и у меня мелькнула шальная мысль, что Серхио самонадеянно привез меня к себе. Но тут я заметила вывеску бара, который приютился в подвале ближайшего дома, и поняла, что он всего-навсего предлагает мне выпить чего-нибудь согревающего.

Почему бы и нет?

Мы спустились вниз по выщербленным каменным ступенькам, Серхио крепко держал меня за руку, чтобы я не упала. В этом не было никакой необходимости, но держаться за его широкую крепкую ладонь было приятно, и я не возражала. Не без усилия он толкнул тяжелую входную дверь, и мы вошли внутрь.

Там было темно, тепло и накурено. Правда, пахло не едким сигаретным дымом, а благовониями пополам с табаком. С непривычки у меня немного закружилась голова, но Серхио уже вел меня между столиками, отвечая на приветствия сидевших за ними людей. Его тут явно знали. Мы перешли в соседний зал, попросторнее. Там было совсем мало посетителей. Мы сели за деревянный, грубо сколоченный стол в углу, и я с наслаждением прислонилась к стене, понимая только сейчас, насколько устала и замерзла.

Вопреки ожиданию и традициям Серхио не стал спрашивать, что мне заказать. Он сходил к барной стойке, и скоро нам принесли глинтвейн с фруктами, восхитительно горячий глинтвейн, ароматный, согревающий, опьяняющий. Я обхватила бокал обеими руками, сделала большой глоток и… больно обожгла язык и губы.

— Осторожнее, — рассмеялся Серхио. — Обморожение плюс ожог — вещь нешуточная.

Я последовала его совету, и горячее вино потекло по жилам, затуманивая разум. Сидеть в полутемном теплом углу, потягивая глинтвейн, было здорово, наблюдать за тем, как пляшет огонек свечи на столе — увлекательно, смотреть время от времени на точеный профиль Серхио — приятно. Думать я буду завтра. Сегодня — только чувствовать.

— Ты так и не сказала, как тебя зовут, — с легким упреком проговорил Серхио.

— Всего лишь Маша, — попыталась пошутить я.

Неудачно попыталась, хотя он прилежно растянул губы в улыбке. Нам принесли еще по глинтвейну, и я перестала укорять себя за то, что не могу поддержать беседу. Великая вещь — алкоголь. Развязывает языки молчаливым, веселит унылых, успокаивает несчастных, придает смелости трусам. Теперь я могла спросить Серхио о чем угодно. И сделать все, что угодно. Например, коснуться его руки, лежащей на столе. Провести по волосам, дотронуться пальцем до нежной щеки…

Могла, но не делала, и очень радовалась тому, что в состоянии контролировать себя. Пока.

Но вот удержаться от глупых вопросов не смогла.

— Ты действительно испанец?

— Наполовину, — кивнул он. — Моя мать родом из Каталонии.

— Как Мерседес из «Графа Монте-Кристо», — хихикнула я.

Серхио кивнул без тени улыбки.

— Отец познакомился с матерью в Испании, а потом привез ее в Россию. По паспорту я Сергей, — зачем-то добавил он.

Я была разочарована. Сережа. А Серхио, значит, всего лишь уловка, чтобы привлекать внимание доверчивых барышень. Ах, как романтично! Ах, как мило! Серхио — это совсем не то, что Дима, Володя или тот же Сергей. Верно задумано.

— Хочешь еще что-нибудь? — заботливо спросил он.

— Глинтвейн, — ответила я, не понимая, с какой стати у меня заплетается язык.

Но он заказал чай с душистой травкой и пирожные, которые я, к своему стыду, уничтожила в один присест.

Но это еще полбеды. Я позорно забыла о том, что когда-нибудь мне придется пойти домой, и дождалась напоминания от Серхио.

— Уже одиннадцатый час, — заметил он. — Наверное, нам пора.

Я была готова под стол залезть от стыда.

— Куда тебя отвезти? — спросил он.

— К ближайшему метро, — буркнула я.

— А какое метро ближайшее к твоему дому? — хитро улыбнулся он.

— «Юго-Западная».

— Значит, едем на «Юго-Западную». А дальше покажешь.

Сопротивлялась я недолго. На самом деле мне очень не хотелось, чтобы этот замечательный вечер заканчивался. Пусть Серхио-Сережа везет меня куда угодно, лишь бы только я прижималась к нему и слышала рев его мотоцикла…

Увы, Серхио мчался как сумасшедший. Наверное, торопился от меня избавиться, сообразила я потом. Но в тот вечер, одурманенная глинтвейном и дождем, я никак не могла взять в толк, почему все закончилось так быстро и почему мне невыносимо грустно.

Все выходные я прохандрила. Пыталась вспомнить что-нибудь из своих бессвязных разговоров с Серхио, и то, что вспоминалось, было ужасно. Глинтвейн развязал мне язык, но не сделал меня ни умнее, ни остроумнее. Утешало меня только то, что я твердо знала, наши с Серхио пути больше никогда не пересекутся. Какое счастье.