Не было бы счастья

Глава 14

Работа? Да какая к дьяволу тут работа, если нужно было срочно найти Джареда. Пока не додумался мой увечный граф до чего-то… логичного, но вопиюще глупого. А я по глазам его помертвелым могла сказать, что уж что-что — а вообразить самый худший вариант Лоуэллу точно по силам, не сомневаюсь, что у него все в полном порядке с воображением.

Я неслась по замку, спрашивая у каждого встреченного слуги, не видели ли они, куда пошел их бестолковый господин. Один из лакеев сказал, что Грейсток удалился в свою спальню, туда я и направилась, наплевав разом и на приличия, и на здравый смысл. Главное, чтобы выслушал и понял.

Дверь я открыла рывком, благодаря высшие силы, что Лоуэлл не додумался запереться.

— Джаред…

Я запыхалась до полусмерти, дыхание вырывалась едва не с сипом. Но я просто обязана была объясниться. Непременно объясниться. Рассказать, как все на самом деле. Он не должен…

Граф стоял у окна, и я видела только худую напряженную спину. Плечи как будто опустились больше обычного.

— Джаред, это вовсе не то, о чем вы подумали!

Ответом мне стал горький смешок. Мы словно вернулись к началу знакомства. Ланса хотелось сбросить прямиком с замковой стены за его фокусы! И плевать, что напарник желал Джареду добра! Это совершенно неправильное добро! Какая польза от этого добра, если в итоге Грейстоку было больно?..

— Клянусь вам, это был всего лишь идиотский спектакль, который Ланс разыграл для одного единственного зрителя! — воскликнула я, пытаясь дозваться Джареда из той черной хандры, что постепенно поглощала его. — Мы только напарники! И никогда ничего больше между нами не было, да и никогда не будет! Ланс просто хотел, чтобы… чтобы между вами и мной точно ничего не было.

Прозвучало двусмысленно. Словно между нами уже что-то есть. Вот только действительно есть, отрицать совершенно бессмысленно. Предчувствие романа, ожидание отношений.

— Он пытается защитить вас, — констатировал с грустью граф. Он все еще прятал лицо, верно, боялся не совладать с эмоциями, показать их мне. Иногда так хотелось, чтобы, наоборот, Грейсток дал заглянуть себе в душу до самого донышка.

— Если бы… Ланс пытается защитить вас, — покачала я головой со вздохом. — Думает, я походя разобью вам сердце и оставлю здесь, одного, переживать последствия неудавшейся интрижки.

Все-таки обернулся.

Бледный как полотно, а зрачки — два черных колодца, расширились так сильно, что за ними радужки не различить.

— Защищает… Я и без того знал, что вы разобьете мне сердце, Вивиан. И я готов к такому повороту событий. Лучше так, чем вообще ничего.

Меня словно поразило громом от его слов.

Так он тоже… Он тоже считает, что я совершенно бесчувственная, пустая, что я…

— Почему никому даже в голову не может прийти, что у нас все будет и это будет хорошо? — осведомилась я, не без причин подозревая, что где-то притаился подвох.

Излом его губ сложился в печальную улыбку, но и она через мгновение исчезла.

— Потому вы красивая и общительная девушка с живым характером, а я больной затворник, который предпочитает одиночество. Здравый смысл подсказывает, мы плохо сочетаемся.

Здравый смысл, здравый смысл… Хороший советчик, нельзя не признать. Он редко ошибается в своих выводах.

К черту здравый смысл!

Пусть все идет как идет, и будь, что будет.

— Но я хочу попытаться, — твердо и решительно заявила я, не отводя взгляда. — Не знаю выйдет ли, Джаред, но вы вызываете у меня глубокую симпатию.

И щемящую жалость.

Грейсток посмотрел на меня так, словно слышал каждую мысль, что проносилась в тот момент в моей голове.

— Мы ведь уже обсуждали. Отношения мужчины и женщины строятся не только на симпатии, Вивиан. Вы прекрасно это понимаете.

Он был слишком тактичен, слишком хорошо воспитан, чтобы говорить пошлую, но все же правду. Однако это правда повисла между нами двоими с гнусной ухмылкой.

Желание. Обычное желание. А он некрасив, и думать о нем в плотском ключе вообще не выходит, причем, даже не из-за неприглядной внешности, а из-за того, что каждая черта Джареда Лоуэлла искажена болезнью, телесным страданием.

— Понимаю. И плюю. Мне все равно, кто и что скажет.

Каждое слово было тяжелым как свинец, каждое слово было правдивым. Может, я, и правда, мелочная и корыстная, может, и правда, не способна оценить душу… Но я хочу попытаться! Попробовать! С ним.

А он позволит мне эту попытку, просто потому, что любит и, пусть и не хочет, а все-таки надеется, надеется изо всех сил.

Грейсток несколькими стремительными шагами преодолел то расстояние, что разделяло нас, и замер в нерешительности. Я чувствовала его дыхание и, кажется, слышала, как отчаянно колотится в клетке ребер его сердце. Но ни единого прикосновения.

Поймала его ладони своими и переплела пальцы, прижалась лбом ко лбу.

К нему вовсе не мерзко прикасаться, ничего подобного. И руки его вовсе не похожи на пауков. Что вообще на меня нашло, когда я думала подобное? Изящные запястья, тонкие длинные пальцы. Наверняка играет на чем-то, не могли ведь не учить в детстве.

— Это глупо, но люблю вас, Вивиан, — едва слышно выдохнул граф Грейсток, не двигаясь с места, не поднимая глаза.

Все в нем словно бы говорило: Джаред Лоуэлл страстно желает, чтобы я попросту не расслышала его слова, которые прозвучали не громче дыхания.

Но я услышала.

И я не собиралась притворяться, будто это не так, хотя бы потому, что признание именно от этого человека получить оказалось так приятно, так драгоценно. Для Лоуэлла эти слова — не пустой звук, не просто самый короткий путь до постели, он в меня действительно влюблен.

— Спасибо, Джаред, — произнесла я и прижалась к нему, напрашиваясь на объятия. — Быть предметом ваших чувств — это честь.

Когда моя ладонь коснулась его плеча, мужчина вздрогнул, не ожидая, должно быть, такого жеста.

— Это все, что вы хотели сказать мне?

Каждая его интонация — это сложный коктейль из многих составляющих. Вот сейчас пара капель горечи, щепотка безнадежности, столовая ложка надежды и смирение по вкусу.

— Это все, что я могу сказать вам. Пока, — решительно ответила я, борясь с желанием просто обнять Грейстока и пообещать ему все блага земные вместе с собственной беззаветной любовью и луной с неба. У лжи короткие ноги.

Потому что чего точно не хотелось давать ему — так это ложной надежды. Этот плод сладок, но ядовит, и в итоге может свести в могилу надежней клинка в сердце.

— Пусть все идет, как идет, — попросила я графа.

Джаред кивнул, безмолвно соглашаясь. Кажется, инцидент с Ланселотом на этот раз был исчерпан, и я надеялась лишь, что второго раза не последует. Иначе меня попросту посадят за убийство Ланса Уолша с отягчающими. Ланс, спаситель галактики, и отдельных ее особо больных представителей.

И вот кстати о болезни…

— Мне показалось за завтраком, что вам стало хуже, Джаред. Вам нужна моя помощь? — спросила я, даже и не думая отлипать от Грейстока. Стоять вот так вплотную рядом оказалось до невозможности правильно и даже приятно.

Вопрос заставил молодого человека слегка поежиться.

— Пока терпеть еще можно, Вивиан.

Вот чего точно полученный ответ мне не дал — это успокоения. Тоже мне нашелся, герой-мученик. И так не пойми в чем душа держится, а все туда же!

— Можно. Но не нужно, — решительно заявила я и потянулась к губам Грейстока. — Просто сделайте все, что нужно. Мне не нравится, что вам плохо.

Упираться и отнекиваться Джаред и не подумал, просто прикоснулся губами к губам, и меня снова едва не снесло потоком магической мощи. Закралась мысль, а насколько облегчают состояние графа такие вот переливания и не смогут ли они помочь ему достаточно, чтоб Лоуэлл протянул подольше. Мне категорически не хотелось верить в то, что дольше шести лет мне не удастся пробыть рядом с этим человеком при всем желании.

Грейсток отступил на шаг, и сразу стало видно, насколько Джареду полегчало после очередного сеанса магического донорства.

Возвращение к библиотечным раскопкам хотелось ознаменовать характерным жестом с использованием характерного опять же пальца, но в силу того, насколько я была благостна… Сеансом лечебных поцелуев ограничиваться мы с Джаредом не стали, проведя последующую четверть часа вполне приятно, хотя и совершенно невинно. Я совершенно уверилась, что мы с Лоуэллом совсем скоро окажемся в одной постели, однако торопиться не было ни малейшего смысла. Пусть нечего рассчитывать на тот самый злополучный конфетно-букетный период, но и торопиться не было смысла. Я боялась… показаться слишком дешевой и уничтожить тот флер очарования, в котором видел меня Джаред.

По итогу, оторвались мы друг от друга только после того, как в дверь постучала миссис Кавендиш. Третий раз. И очень громко сказала, что «милорд, у вас черед полчаса важная встреча». Лично у меня не было и тени сомнений по поводу осведомленности домоправительницы о времяпровождении Грейстока, однако на этот раз она проглотила все свои моральные принципы и влезать не стала.

Хотя вряд ли бы Джаред ей позволил распоряжаться собой.

— Мы же проведем вечер снова вместе? — с искренней надеждой спросила я у Джареда перед тем, как собраться с духом и выйти за дверь. Почему-то эти почти ритуальные посиделки после ужина стали особенно дороги.

Грейсток не желал, чтобы я уходила настолько же сильно, насколько я не хотела его покидать. Он до последнего держал меня за руку, словно боялся, что пропаду.

— И опять ваш коллега будет недреманным стражем присутствовать рядом и следить за нравственностью, — тихо рассмеялся граф. Смех был ему к лицу. На лице проступил легкий румянец, совершенно не похожий на те чахоточные пятна, что проступали на щеках в самом начале нашего знакомства.

Дверь комнаты была так близко, но толкнуть ее и выйти не было никаких моральных сил.

— Ну, учитывая, что по какой-то странной причине миссис Кавендиш перестала следить за вашим и моим благочестием… — протянула я весело. — Кстати, она ведь отлично понимала, что вы в комнате не один, почему же только постучала, а не вошла?

Такое поведение поборницы старомодной добродетели казалось более чем странным. Я скорее ожидала, что из комнаты своего обожаемого хозяина миссис Кавендиш вытащит меня за волосы.

Джаред на мгновение притянул меня к себе, сжимая в объятиях, жаркое дыхание коснулось шеи, но поцелуя так и не последовало. Мгновение — и мужчина уже отступил, но без смущения. Свой порыв он явно не посчитал чем-то неуместным.

— Просто она как никто другой знает, насколько скоротечна моя жизнь, и считает, я имею право провести ее так, как того пожелаю.

То есть для нее это последнее желание приговоренного к смерти, так? Не хотелось бы верить в подобную горькую судьбу для Джареда. Пусть он и говорил…

— Не смейте так запросто рассуждать о смерти! — потребовала я напоследок и все-таки вышла за дверь, хотя и вовсе не желала того. Рядом с графом Грейстоком стало так легко и свободно, как жутко было в момент знакомства.

И уж точно общество Лоуэлла стало куда предпочтительней общества коллеги, который в последнее время только и занимался тем, что ставил палки в колеса. Спаситель сирых и убогих, чтоб его черти побрали! Джаред Лоуэлл вовсе не беззащитное и наивное создание, даже если бы я и оказалась коварной «пожирательницей мужчин», он бы и то смог дать сдачи!

Уолш смотрел на меня только искоса и хмурил брови. Наверняка мои опять припухшие губы стали поводом для нервов и расстройства коллеги, как и до безобразия довольный вид. Не может выглядеть так женщина, только что порвавшая с возлюбленным…

Наверняка снова бросится звонить Томпсону, чтобы уговорить начальника под любым предлогом выдворить меня из замка… И черт бы с ней, с работой, если бы, к примеру, Джаред сделал мне предложение, однако я не была до конца уверена в том, что графу Грейстоку придет в голову предлагать брак женщине после такого недолгого знакомства. Несмотря на молодость, Джаред Лоуэлл человек достаточно осмотрительный и разумный, возможно, даже его влюбленность, несомненно сильная, все же не толкнула бы графа на такой поступок.

Ланселот, конечно, едва не щерился, зато Лэмптон улыбался мне вполне умильно и все норовил спросить не нужно ли мне чего. Взгляд дворецкого все еще оставался цепким, напряженным, он, конечно, не собирался принимать меня как свою и одаривать любовью и доверием — просто шел навстречу привязанности своего хозяина и пытался не спугнуть меня из замка раньше времени.

Миссис Кавендиш, которая несколько раз заглядывала в библиотеку, тоже стала вести себя по отношению ко мне так, словно я была дорогой и желанной гостьей, а не той, что проникла в замок под ложным предлогом. Роман с графом строгая и чинная дама все-таки одобрила. Быть может, действительно решила не лишать мужчину, что проживет не так чтобы и долго, обычных радостей, которых на долю Джареда выпало не слишком много.

Я же начала понимать, что наши «лечебные поцелуи» с Лоуэллом приносят пользу не только ему одному, но и мне, причем дело было не только в том, что теперь я, почти бесталанная от рождения, могла творить заклинания, но и потому, что магическая энергия как будто прибавляла мне и здоровья, и бодрости, и энергии. Так хорошо я, наверное, за всю свою жизнь себя не чувствовала.

Какая ирония — то, что мне приносило здоровье, у Джареда Лоуэлла здоровье отнимало. Можно ли считать, что нас свела судьба? Я не была готова верить в сакральное объяснение происходящего, привыкла жить проще и понятней: просто я случайно встретила хорошего человека и поняла, что никого лучше для меня уже вряд ли найдется. И пусть случилось все вот так — на краю света, это не признак чуда или высшего промысла.

Но и не причина опускать руки и позволять кому-то помешать мне остаться рядом с Джаредом. Кем бы ни считал себя Ланселот Уолш — спасителем ли, рукой правосудия, ему не одержать верх на этот раз.

— И что же, даже не выскажешь мне ничего после того маленького спектакля? — первым не выдержал молчания куратор. Заговорил он в тот момент, когда Лэмптон вышел по какой-то надобности из библиотеки.

Сама бы я предпочла, чтобы нас больше вообще никогда не оставляли наедине с Уолшем, с некоторых пор его общество не вызывало ничего кроме раздражения и чего-то подозрительно напоминающего изжогу.

— Обойдешься, — равнодушно бросила я через плечо, не удостоив противника даже взглядом.

Вряд ли мне удастся убедить Ланса оставить меня и Джареда в покое — так и смысл сотрясать воздух попусту?

— Как понимаю, бедняга поверил твоим оправданиям и снова готов смотреть в рот залетной райской птичке? Тебе самой-то не гадко от себя? Готова на все ради собственной выгоды.

Я могла бы опровергнуть слова коллеги или хотя бы попытаться, но внезапно поняла, что… мне совершенно все равно. С недавних пор мнение только одного человека стало беспокоить меня — и не Ласелот Уолш им являлся.

— Оставь в покое Грейстока, Вивиан! Должна же у тебя быть совесть? Или хотя бы что-то на нее похожее! — все никак не унимался Уолш. — Так хочется зваться графиней?

Пожалуй, именоваться миледи графиней Грейсток… Да, это было бы очень приятно! Чертовски приятно!

— Графиней Грейсток — несомненно, — произнесла я, делая акцент именно на имени. — А вообще, Джаред большой мальчик и справится без чьей бы то ни было защиты или советов. В том числе со мной. Просто оставь нас обоих в покое.

— Гадина ты корыстная все-таки, Вивиан Лэйк, — вынес свое веское суждение на мой счет Ланс.

Разумеется, предчувствие насчет звонка высокому начальству меня не обмануло, дорогой коллега действительно еще раз позвонил мистер Томпсону, да и с мистером Дрэйгоном тоже не преминул связаться. Так что ближе к обеду мне позвонил с разносом один из начальников, потом и второй до кучи, чтобы уж точно не посчитала себя обиженной. Однако странность заключалась в том, что несмотря на просто невероятную головомойку, приказа возвращаться назад не последовало ни от Томпсона, ни от Дрэйгона. А ведь ни один из совладельцев детективного агентства не отличался хоть какой-то снисходительностью.

Выходит, они верили, что по итогу у меня все выйдет или же дело в другом? Вот так сразу разобраться не выходило, и даже тянуло по привычке обратиться к Лансу с вопросами… Пришлось даже напоминать себе лишний раз, что Уолш мне с некоторых пор не помощник, скорее уж, наоборот — враг номер один.

Вообще, странное поведение начальства изрядно волновало и заставляло беспокоиться, причем как за саму себя, так… так и за Джареда Грейстока, который стал неожиданно дорог мне за последние дни.

Перед обедом я вышла раньше Ланселота, желая найти Джареда и прийти в столовую уже с ним, а не плестись рядом с безумно раздражающим коллегой. Первым делом, разумеется, я пошла в его гостиную, правда, надежда найти там хозяина замка оказалась тщетной: в комнате, судя по звучащим голосам, находились совершенно другие люди, которые активно обсуждали… судя по всему — снова меня.

— А ты бы последила за языком, Ливи, — осадила горничную домоправительница. — Мисс Лэйк добрая и порядочная девушка. К тому же, такие злые слова могут тебе аукнуться однажды.

Я замерла, вся обратившись в слух. Это даже удивительно, узнать, что с некоторых пор я стала «доброй и порядочной девушкой». Какая, однако, моральная эволюция!

— И когда же наступит это «однажды»? — с издевкой осведомилась Ливи.

Миссис Кавендиш вздохнула так расстроенно, что мне бы на месте вздорной служанки стало неловко. Впрочем, Ливи обладала более крепким характером.

— Когда мисс Лэйк станет графиней Грейсток, и тебе придется величать ее не иначе как «миледи», — сразила наповал и горничную, и меня заодно домоправительница.

Но я вовсе не собиралась становиться… С чего вдруг миссис Кавендиш говорить такие вещи?!

— Чтобы такая красотка пошла за нашу полудохлую летучую мышь? — легкомысленно рассмеялась Ливи. — Эта себе и в столице муженька с кошельком и титулом найти может. И красивого к тому же.

И мне захотелось отвесить ей хорошую такую оплеуху, чтобы получше за своим длинным поганым языком следила.

Обо мне пусть болтает, что хочет, плевать, но как она может говорить с таким откровенным пренебрежением о графе Грейстоке? Он один из самых добрых и великодушных людей на всей земле! Да выйти за него замуж, на самом деле, — для многих женщин просто счастье! И вовсе не из-за денег или титула!

Собственная мысль буквально сразила меня наповал.

Если между нами действительно будет что-то серьезное, то не я облагодетельствую Джареда — он меня.

— Следите за собой, юная леди, когда говорите о нашем хозяине! — шикнула разозлено на вконец распоясавшуюся прислугу миссис Кавендиш. — Он человек благородный не только из-за титула, но и из-за чистоты души! И мисс Лэйк наверняка выйдет за него, если только он осмелится сделать предложение!

Сердце бешено стучало в груди.

Миссис Кавендиш действительно думает, я легко и с радостью соглашусь стать женой графа Кавендиша? И она действительно уверена, будто ее хозяин не сделал мне предложение единственно из робости? Может быть, Джареда вовсе не посещали подобного рода мысли.

Но лучше бы посещали…

— Осмелится, — вступил в разговор до того молчавший дворецкий. — Можете не сомневаться, что осмелится. Милорд уже признался мисс Лэйк в своих чувства, в этом нет сомнений. И стоит сказать, мисс Лэйк его не отвергла и не бросилась собирать чемоданы. Просто несколько… озадачилась. Но, учитывая все обстоятельства, подобная реакция вполне объяснима. Они знакомы так недолго.

Каким магическим образом абсолютно все дошло до прислуги, да еще и в рекордно короткие сроки, лично для меня было тайной. Ну, в самом деле, не отчитывался же граф Грейсток дворецкому о каждом своем поступке, верно?

— Если женщина в такой ситуации начинает думать, а не сбегает, значит, наверняка ответит взаимностью, — умудренно заявила миссис Кавендиш. — Скорей бы зазвучали свадебные колокола! Милорд как никто другой заслуживает счастья, а мисс Лэйк точно сможет сделать нашего хозяина счастливым.

От дверей гостиной графа Грейстока я уходила на подгибающихся ногах.

Вот так чуть потеряешь бдительность — и тебя тут же замуж выдали. Хорошо еще, за графа, а не за садовника.

Сама я… Пусть только предложение сделает — соглашусь тут же, без раздумий.

Джареда я нашла только с десятой попытки и то совершенно случайно — просто заглянула на кухню, и оказалось, что воодушевленный собственным хорошим самочувствием, граф Грейсток не погнушался лично озвучить свои пожелания по поводу обеда повару, дородному мужчине с лицом, на котором хитрость и доброта читались в равной мере. И повар под шумок пытался скормить своему худосочному хозяину что-то пожирней и попитательней, да еще и приговаривал при этом так, словно бы разговаривал не с нанимателем, а с любимым внуком.

Впрочем, Джареда Лоуэлла любила практически вся его прислуга, если не считать особо языкатых и безмозглых, вроде той премерзкой горничной. Как у нее вообще только язык повернулся говорить о Грейстоке настолько пренебрежительно?

— А вот и мисс Лэйк пожаловала, — радостно улыбнулся мне повелитель кухни и кивнул на стул рядом с Грейстоком. — Давно хотел уже с вами познакомиться, да все как-то не удавалось встретиться. Замок вроде бы невелик, а все одно не выходило. Садитесь, дорогая, вам непременно нужно попробовать мой новый соус. Милорд у нас специалист во многих областях, однако же, когда дело доходит до еды, он настолько неприхотлив, что никаких толковых замечаний от него и не дождаться.

От таких слов Джаред словно бы самую малость покраснел.

— Не слушайте его, мисс Лэйл. Патингтон слишком трепетно относится к пище, — фыркнул немного смущенно Джаред, но покорно начал жевать очередной подсунутый кусок какого-то пирога. Пахло здорово, но при этом граф все равно выглядел так, словно бы его пытают, а не кормят.

А откормить теперь Грейстока хотя бы самую малость не помешает. Конечно, Лоуэллу удалось стравивать в меня излишек магии, однако неплохо бы нарастить мясо на этот скелет. Подозреваю, несколько лишних килограммов.

— И аппетит наверняка тоже не самый лучший, не так ли? — рассмеялась я, глядя, насколько неохотно Джаред Лоуэлл жует нечто наверняка очень вкусное. Вряд ли личный повар графа Грейстока попытался бы засунуть в обожаемого нанимателя непервоклассное блюдо.

— С самого детства беда, — повздыхал повелитель кухни, который почувствовал во мне надежного союзника. — Вечно приходилось за милордом с ложкой бегать. Миледи что только ни делала, пытаясь накормить сына.

Джаред с тоской наблюдал как между мной и его поваром завязывается дружба, явно прикидывая какими бедами ему грозит все происходящее. Лично я думала, что максимум проблем от этого — усиленное питание, и оно пойдет Лоуэллу только на пользу.

— Ничего, я постараюсь помочь вам накормить милорда, — разулыбалась я, при этом постоянно удерживая в поле зрения жертву нашего «гастрономического заговора». Интуиция подсказывала, что Джаред мог коварно попытаться избавиться от недоеденного куска. И вот это категорически не входило в мои планы.

— Патингтон, ты решил выступить против того, кто платит тебе жалование? — слегка растерялся от такого сдвоенного напора граф Грейсток, который давился, морщился, но все-таки жевал всученную ему снедь.

В голосе Джареда звучала какая-то совершенно детская обида.

— Сугубо ради вашего блага, милорд, — пожал плечами повар и от этого движение объемное брюшко пошло волнами. — Молодому человеку важно хорошо кушать.

С этим я была целиком и полностью согласна.

В обед Джаред Лоуэлл смотрел на свою тарелку как на злейшего врага, да и взгляд, обращенный на меня, не был преисполнен любви и благодушия. Увидев такое «охлаждение» в наших с Грейстоком отношениях, Ланселот как будто бы воспрял духом. Наверняка ведь подумал, паршивец, что в нашем раю случилась буря, вот пусть и дальше считает так, может, пакостить будет поменьше, чем сейчас. В покое-то не оставит — тут и сомневаться не приходится, Ланселот Уолш не из тех, кто бросает на полпути, не уймется, пока не убедится, что Корбин я покинула раз и навсегда, и всякая связь с его владельцем утеряна для меня безвозвратно.

Доктор Монтегю глядел на меня с умилением и, кажется, готов был молиться на меня до конца жизни уже за то, что к его пациенту вернулся аппетит. Хоть для кого-то я стала положительной героиней в этой истории. Девушка, прислуживающая за столом, тоже прониклась картиной того, как ест граф Грейсток, и даже принялась подкладывать ему куски вне очереди.

Джаред тяжело вздыхал, но не возмущался, хотя все же не стал скрывать, насколько для него это внеплановое переедание мучительно.

Разговор за столом не особенно клеился: Ланс пытался проявлять остроумие, правда, его шутки были совершенно не того толка, который могли бы оценить в замке Корбин. Джаред был не в той форме, чтобы вести себя в своей обычной предельно вежливой манере — наш милорд сражался с рагу и бой давался ему нелегко.

Когда же обед уже близился к завершению, в столовую вошел Лэмптон и с невозмутимым видом сообщил, что в Корбин прибыл мистер Томпсон.

Надо сказать, что мы с Уолшем воззрились друг на друга с совершенно идентичным шоком, из чего я сделала вывод, что это не Ланселот высказал такую «гениальную идею» начальству, и оно само решило пожаловать на место действия с ревизией.

— Но ведь дороги все еще заметены! — поразился Уолш такой целеустремленности со стороны Мирддина Томпсона. — Как он только добрался? Метель не прекращается уже который день!

Мне вот тоже было ужасно любопытно, как и зачем этот уже совершенно седой, пусть и чрезвычайно бодрый старикан проделал нелегкий путь из самой столицы в здешнюю глушь, а под конец еще и…

— Но сюда уже не могут проехать междугородние автобусы! — воскликнула я, отчаянно не желая верить собственным ушам. — Да если бы даже проехал — еще через пустошь идти по сугробам! Там и без снега пройти можно только на силе воли!

Дворецкий со своим обычным невозмутимым видом пожал плечами и пояснил:

— Мистер Томпсон взял в аренду снегоход, милорд. И, кажется, он надеется, что в Корбине ему позволят остаться, милорд.

Джаред мгновенно воспользовался своим шансом отодвинуть тарелку подальше от себя. Вид при этом Лоуэлл принял воистину графский, гордый и непреклонный.

— И чего ради я должен оказывать такую милость этому человеку, который без приглашения явился вот так запросто в мой собственный дом? — произнес холодно Джаред, давая понять, насколько ему неприятны такие незваные гости. — Я не позволю ему остаться в Корбине.

Лично я была целиком и полностью за такое решение. Зачем бы ни явился Мирддин Томпсон, вряд ли его задумка пойдет на благо хоть кому-то, помимо самого Мирддина Томпсона.

Дворецкий кивнул, принимая к сведению приказ хозяина.

— А что насчет встречи с вами, милорд? — уточнил Лэмптон.

Джаред посмотрел на него с видимым удивлением.

— Так я же тяжело болен, ни с кем не встречаюсь и спальни не покидаю. Выдворите мистера Томпсона и поскорей, будьте так любезны.