Не было бы счастья, да...

22

- Он в реанимации, врачи говорят состояние стабильное, но учитывая степень ранения, большую потерю крови и так далее, что бы сказать точно нужно время. Мы надеемся на лучшее.

Пауза. Приглушенный голос Романа, доносящийся из ванной, замолкает. Жду.

- Она до сих пор в отделении. Молчит. Да, Дина рассказала все, что смогла. Сейчас спит. Еле уложил. Нет, ублюдка так и не нашли. И что именно случилось в кабинете так никому и неизвестно. Нет. Дела подождут. Не могу оставить ее в такой момент.

Я не знала, с кем он говорит по телефону. Я молча лежала и слушала. Ничего не чувствуя, словно и я это не я вовсе, а кто-то другой, не имеющий ко мне никакого отношения.

Моя комната стала чужой. Сквозь шторы на окнах упорно пробивался солнечный свет, ложился лучами на одеяло, которым так заботливо укутал меня Роман. И я наблюдала за этими лучиками, не понимая, как за окном может стоять такой прекрасный день, когда на душе у меня сейчас чернее чем в самую глухую ночь. Никогда не испытывала подобного, даже когда мама ушла от нас, даже когда не стало бабули, смерть которой я долго оплакивала, мне не было так больно, так страшно, словно мир не только перевернулся, а разбился вдребезги у моих ног. А потом я провалилась в сон. Сопротивляться действию успокоительного не осталось сил.

Мне снился снег. Белый, слепящий глаза снег. Он лежал, укрывая одеялом зеленую траву, укутывал листья и ветви деревьев, склонял к земле своей тяжестью цветы. Все вокруг ходили в шапках и теплых куртках и пальто, кутались в шарфы. И я куталась, заматывая широкий шарф-платок, пытаясь укрыться от пронизывающего ветра, прятала покрасневшие на холоде руки в варежки и не понимала почему? Почему снег до сих пор не растаял? Ведь на дворе август месяц. А у нас наступила зима.

Настоящая, морозная и такая тоскливая зима. Погода сыграла злую шутку. И я не хочу зиму. От нее на душе еще хуже, от нее мое сердце покрывается коркой льда. И чем дальше в зиму, тем эта корка становится все толще и толще, день ото дня. Я видела своих знакомых и бывших коллег по работе. И никому не было дело до холода, до жуткой аномальной зимы летом. Одна я сжималась в страхе, как будто белые снежинки, падающие на подставленные ладони, несли с собой дурное предзнаменование.

Мне снилось еще много странного, однако стоило открыть глаза, как сонный туман начал постепенно рассеиваться, превращаясь в обрывки воспоминаний, а потом и вовсе только снег остался в памяти.

За окном было темно. Я повернулась на бок, натягивая одеяло до подбородка и сворачиваясь в клубок. Вторая половина постели была пуста. лишь прмятая подушка говорила о том что Роман недавно был рядом.

События минувшего дня потихоньку, подкрадываясь незаметно, появлялись перед глазами. И поначалу я воспринимала их как дурной сон. Но дальше весь страх, вся боль и ужас хлынули ледяным потоком, сметая остатки сомнений, навалились тяжестью, от чего вмиг сперло дыхание, а сердце сжалось до боли.

По-детски накрылась с головой одеялом, наивно полагая, оно убережет, спрячет. Не уберегло. От такого не спрятаться.

Скрипнула дверь. Никогда раньше не замечала, чтобы она скрипела. Через пару секунд кровать продавилась под тяжестью веса, а одеяло медленно поползло вниз.

- Не хочу тебя будить, но ты нужна.

Роман навис надо мной темным пятном. Вытер мои мокрые от слез щеки, которых я даже не чувствовала.

- Я еще посплю, - тихо отозвалась.

Лучше скользнуть обратно в темноту, в свои пусть и странные, зато безболезненные сны, все лучше, чем окунуться в кошмарную реальность. Я боялась.

Боялась не справиться, провалиться в черноту и задохнуться от одного слова - смерть. Противная дрожь прокатилась по спине. Мне не вынести, не справиться. И я не хочу ничего слышать и знать, я хочу одного – чтобы меня оставили в покое! Неужели это так сложно?

- Уходи, - мой голос готов был сорваться на крик. - Я не хочу знать! Не хочу!

Роман рывком посадил меня и сжал за плечи.

- Твой отец жив, - почти по слогам произнес он.

Три слова. Всего три. Но от них стало легче. От них с плеч свалился тяжёлый камень, давая возможность легким сделать неимоверно глубокий вдох, еще один, и еще. До головокружения, до вновь хлынувшего потока слез.

- Состояние стабильное, - прижимая меня к себе, продолжил он. - Мы можем поехать в больницу. Врачи разрешили.

Не люблю больницы. Да и мало кто их любит. Больничный запах всегда ассоциировался у меня с болью, страхом и почему то со смертью. Даже элементарный забор крови из пальца, про вены вообще молчу, вызывал приступ паники.

Я стояла в дверях палаты с белым халатом на плечах не в силах сделать шаг вперед. Просто стояла и смотрела на торчащие проводки и замысловатые аппараты возле кровати.

Когда мне было десять лет, я точно так лежала под капельницами с тяжелым отравлением. Отец места себе не находил, а бабуля только и пила валерьянку, причитая что не уберегла кровинушку. А мне хотелось увидеть маму, которая в это время была за границей, наслаждаясь жарким солнышком и нежась на пляжах Испании. Мама. Родной человек, от нее ведь не ждешь зла. И зря. Предать может любой. И я уже подозревала - дело в деньгах. Других объяснений не было.

Было уже поздно, и вокруг царила тишина, но нам разрешили прийти. Сделав глубокий вдох, в попытке унять мелкую дрожь, подошла ближе. И заплакала. Больно было смотреть на синеву, залегшую под глазами, на бледное осунувшееся лицо, которое словно постарело на несколько лет.

А потом, на смену слезам пришла злость. В тот момент казалось, попадись мне Энтони, убью собственными руками, схвачу за горло и буду душить, до тех пор, пока жизнь не потухнет в его мерзких глазах. Пусть я слабее, та самая злость придавала сил.

И мама, ее я тоже готова была придушить.

Постояв еще немного, держа отца за руку, нагнулась, поцеловала в щеку и ушла.

Роман предлагал переночевать в другом месте, у него или в моей квартире, но не в доме. Я отказалась. И как только приехали, медленно стала собирать вещи мамы и ее муженька. Им здесь не место. В комнате царил хаос, после обыска.

- Не стоит, отдохни, - Роман хотел отвлечь.

- Не могу. Если не хочешь помогать, просто не мешай, пожалуйста.

Достала из шкафа чемоданы, и даже не складывая аккуратно одежду, просто запихивала ее внутрь. Роман остался. Сгреб со столика косметику, украшения, разную женскую мелочь. Принес из гостевой ванной комнаты еще одну большую косметичку. Положил на кровать.

- Куда это?

Я глянула на всю эту груду.

- Проверь косметичку, на всякий случай.

Он скрипнул зубами, нехотя открыл сумочку.

- Здесь ничего интересного, - констатировал он. - Хотя, подожди, кажется, двойное дно или карман такой потайной.

Зашуршала подкладка и в руках у Романа оказался паспорт.

- Это паспорт Энтони.

- Дай сюда, - я буквально выхватила из его рук документ.

Внимательно пролистала. Все совпадало. Имя, фамилия, страна. Абсолютно все.

- Нужно отнести его в милицию. И пришла пора поговорить с мамой, долго молчать и покрывать своего любовника она не сможет.

Дорогие читатели!!! Спасибо огромное за Вашу поддержу и внимание!!! Знаю, эта история получилась как вареники с пельменями и сюжет сильно скачет, поэтому еще раз спасибо за ваше терпение!!!