Не думай обо мне

7.

Артём.

– Слушай, братан, ты чем Светку обидел? – скалится Власов, ввалившись в мой кабинет. – Она мне всю ленту забила своими слезами. В какой-то момент я даже проникся и чуть сам в депрессию не впал, проклиная всех мужиков на планете.

Яру плевать, что сейчас рабочий день и на бессмысленный треп времени нет. Но за тысячу лет дружбы я понял, что у Власова всегда все под контролем. Идиот по жизни, гений в своем деле и друг, который раздражает своим присутствием.

– Без понятия, о чем ты. Пару дней назад видел ее, и она была в порядке.

– Потом ты ее выпер, и она стала не в порядке. Будь мужиком, оплати девчонке психолога. И другу заодно. Как-то грустно мне стало.

– Лечитесь вместе и подальше от меня.

– Эй, ты и меня послать собрался? Не старайся, я вернусь, как бумеранг. Но вот твое настроение мне не нравится. Можешь поплакаться в мое плечо и заодно рассказать, что за фурия живет в твоей квартире.

Не летающий и наглый пингвин и на работе не дает о себе забыть. Мало того, что внаглую заехала и вещи разложила, так и здесь покоя от нее нет. И кто бы подумал, что этот метр с кепкой сможет доставить столько проблем моему мозгу?

Влада с брекетами на зубах и нынешняя Влада – это две разные Комиссаровы. Дочь друзей родителей, которая краснела, стоило только войти в комнату, была настырной, но по крайней мере умела держать язык за зубами. Хихикала в кулак и отворачивалась. Какого черта изменилась сейчас? Сделала пересадку мозга и вместо человеческого запихнула в голову акулий? Не Комиссарова, а бульдозер, который все сметает со своего пути.

И чертово обещание матери.

Иначе давно бы уже полетела из моего дома. И я бы не посмотрел, что высоты боится.

Зубастая оторва выглядит бесстрашной в роли стервы, а на деле – маленький хорек, который не может спать в темноте и полночи бегает заваривать себе чай, мешая мне спать.

Клянусь, я выкину на помойку все кухонные приборы, если это не прекратится.

– Кто мне рассказывал, что терпеть не может, когда кто-то нарушает его границы? Болтал, а сам кого-то в квартиру жить привел, – допытывается Власов.

– Комиссарову помнишь?

– Того ягненочка, которая в тетрадках твое имя сердечками обводила, а потом типа их забывала на видном месте? А то! Она из гадкого утенка превратилась в лебедя и решила тебе отомстить за безответную любовь?

– Какой, к черту, лебедь? – Шариковая ручка сама в руках ломается. – Гиена. Сперла ключи у родителей и с вещами ко мне заявилась.

– Да ладно? До сих пор любит? Слушай, чувак, что она в тебе нашла? Злой и страшный серый бык. Вот я…

– Яр, заткнись. У нее курсы какие-то. Через месяц свалит.

Мне почему-то кажется, что этот месяц будет длиннее года.

– Я должен ее увидеть. Изменилась хоть? Вспомнит того, кто слезы ей вытирал, когда ты, бесчувственная скотина, обидел ее?

Лучше бы я тогда просто повесился. Сейчас бы спал себе спокойно, один, в своей кровати.

– Изменилась, – рычу, сам того не замечая. – В худшую сторону.

Жаль, что только характером. Вот внешностью… Черт возьми, как же все раздражает.

– Ты поосторожнее. Она с легкостью сможет тебя сожрать и не подавиться при этом.

– Девчонка с характером? – у друга даже голос меняется. Про физиономию я уже ничего не говорю. – Ну все. Ты меня заинтриговал.

После встречи с Комиссаровой ему точно понадобится психолог.

Впрочем, он сам этого захотел.